CC BY
134
А. В. Апанасенок
ИДЕАЛЫ И ЦЕННОСТИ РУССКИХ СТАРОВЕРОВ В ЭПОХУ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВЕКА (на материалах Центрального Черноземья)
В статье рассматриваются особенности мировоззрения русских старообрядцев во второй половине XIX — начале XX в. Опираясь на источники центрально-черноземного региона, автор анализирует взгляды старообрядцев на историю, окружающий мир и собственную роль в нем. В статье показано, что главными ценностями для староверов в условиях российской модернизации оставались традиция, религия и община.
A. Apanasenok
IDEALS AND VALUES OF RUSSIAN OLD BELIEVERS IN THE TIME OF RUSSIAN MODERNISATION OF THE SECOND HALF OF THE 19th AND THE BEGINNING OF THE 20 th CENTURIES (based on the materials of the Central Black-Soil region)
The article is devoted to the particularities of Russian Old Believers' world outlook in the second half of the 19th and the beginning of the 20th centuries. Basing on the materials of the Central Black-Soil region, the author analyses Old Believers' attitudes to history, the surrounding world and their own role in it. The author shows that Old Believers were keeping tradition, religion and commune as their main values in the age of Russian modernisation.
Вторая половина XIX — начало XX в. вошли в историю как период интенсивной модернизации Российского государства. Характеризуя эту эпоху, современные исследователи прежде всего обращают внимание на быстрый экономический рост, трансформацию социальной структуры, изменение политической системы, становление системы народного образования1. Однако не менее важной составляющей модернизацион-ных процессов стала трансформация сознания населения, выразившая себя в освобождении от патриархальных представлений и секуляризации. «Дедовские» традиции, равно как и религиозные устои, стремительно теряли прежнюю силу. Система ценностей широких слоев общества начала меняться: в их поведении наблюдался рост рационализма, прагматизма, расчетливости, индивидуализма, не свойственных патриархальному обществу2. Под влиянием развивающихся капиталистических отношений в деревне на смену традиционным крестьянским идеалам стали приходить «умственность» и индивидуализм. Многочисленные
публикации в местных и центральных периодических изданиях того времени свидетельствуют о падении авторитета священнослужителей и нежелании многих крестьян активно участвовать в жизни своих приходов3. Предельно откровенно эту мысль сформулировал К. Победоносцев: «народ сегодня предпочитает кабак православному храму»4.
Однако столь сильное влияние модернизация оказала не на всех подданных империи. Именно во второй половине XIX — начале XX в. стал очевиден культурный разрыв между большей частью российского общества и его наиболее консервативной частью — старообрядчеством. Известный исследователь староверия И. И. Юзов пришел в это время к выводу, что «раскольничье миросозерцание построено на совершенно иных началах, нежели то, которое положено в основание нынешнего общественного строя»5. Цель этой работы — охарактеризовать эти «начала», т. е. идеалы и ценности «ревнителей старой веры» в пореформенный период. При этом в качестве фактологической базы используются источ-
ники центрально-черноземных губерний России6. В частности, автором рассматриваются сочинения староверов, духовные стихи, пословицы, поговорки, популярные в среде «ревнителей древлего благочестия», документы, отображающие полемику с церковными миссионерами, заявления, сделанные на старообрядческом съезде 1906 г.
Как известно, основу идеологии старо-верия составляет идеализация прошлого, сочетающаяся со скептическим отношением к настоящему. Корни такого отношения к действительности уходят в XVII в., когда никоновские реформы совпали по времени с окончательным закрепощением крестьян, насильственной европеизацией и бюрократизацией страны, превращением церкви в казенное «ведомство православного исповедания». Часть населения тогда почувствовала, что «святая» патриархальная Русь постепенно превращается в чуждое и жестокое европеизированное государство, а новые богослужебные обряды — символ этой перемены. Последовавшие вскоре гонения и казни укрепили старообрядцев в мысли о пагубности перемен. Постепенно у них сложилась своя философия истории, в которой дониконовская Русь, «сияющая верой», противопоставлялась отошедшей от «истинного православия» императорской России, а старые обычаи — новым «латинским прелестям».
Источники второй половины XIX — начала XX в. свидетельствуют, что и в этот период отношение к миру у старообрядцев определялось эсхатологическими представлениями, согласно которым судьба земного мира тесно связана с судьбой «истинной веры». Общепринятой в старообрядческой среде была теория «Москва — Третий Рим», провозглашавшая, что «два Рима пали, а четвертому не быть». Согласно такому пониманию истории, падение «истинно православной Москвы» означало конец прогрессивного развития и начало регресса, явный признак завоевания мира антихристом. Именно поэтому «справа книг» патриархом Никоном, означав-
шая, по мнению староверов, отход от истинной веры, была наполнена глубоким и трагическим смыслом для будущего. Вот какие строки находим в рукописи беспоповцев Рыльского уезда Курской губернии, распространявшейся в 70-80-е гг. XIX в.: «По попущению Святого и Праведного Бога, за умножение ради грех наших, прия власть сын погибельный прельщати весь мир и прельщает и мало не весь мир прельсти; ибо от 166 лет третий Рим отпаде, а четвертому не быть. Падение всемирное и несчастное, и в первое благочестие прийти уже безнадежное. О сем вся Россия слухом наполнена, каковое было народу от Никона и учеников его, за содержание древнего благочестия, кровопролитие и сажжение, а наипаче за крестное знамение, егда отец доказывал на сына, а мать дщерь на суд предавала. Кто о сем времени слыша, не наречет его достойное плача?»1.
Не менее яркая оценка произошедшим в XVII в. событиям (и одновременно состоянию современного мира) дается в духовном стихе староверов-«ветковцев», записанном в начале XX в.:
«По грехам нашим на нашу страну Осени облак зело мрачный Солнце угаси лучи светлые И свет свой не яви на лице земли... В тысяча шестьсот шестьдесят шестой Антихрист возмути всю вселенную»8. Характерной для всей старообрядческой среды особенностью была уверенность, что мир «поврежден ересями». В пословицах и поговорках, цитируемых православными миссионерами, настойчиво проводится мысль о том, что прошлое лучше настоящего: «Жизнь стала хуже, люди стали хуже», «Много нового, мало хорошего, что новизна, то и кривизна», «Все по-новому, а когда же по-правому?»9. Старина постоянно выставлялась старообрядцами в качестве образца для подражания: «Деды и отцы наши были и умнее нас, и грамотнее», «Прежде жили — не тужили, теперь живем — не плачем, так ревем». Эпитет «старинное» и в начале XX в. был лучшей похвалой для любого явления или вещи.
бьев из с. Воробьевка Щигровского уезда, имевший собственную мельницу, маслобойку, огромный яблоневый сад, «богатые нивы» и построивший для односельчан церковь в 1907 г., ходил в дырявых сапогах38.
Важно отметить, что установка на активную хозяйственную деятельность присутствовала в сознании большинства старообрядцев — чтобы поддерживать достойное существование «древлей веры», нужно трудиться. Тогда можно будет приобретать старопечатные книги, иконы, содержать священника и начетчиков, а в случае необходимости и откупиться от притеснений со стороны властей. А кроме того, роль «содержателей истинной веры» обязывала быть примером для остального населения.
Таким образом, модернизационные процессы, ускорившиеся в России во вто-
рой половине XIX — начале XX в., довольно слабо отразились на традиционных идеалах и ценностях староверов. Разрушение патриархальных отношений, ослабление влияния религии и падение авторитета церкви, рационализация и индивидуализация сознания, свойственные в эту переломную эпоху российскому обществу в целом, для старообрядческой среды оказались менее характерны. Вопреки тенденциям российской модернизации, главными ценностями для староверов оставались традиция, религия и община. «Ревнителям старины» часто оказывались чужды классические капиталистические отношения западного типа, свободные от этического регулирования, хотя мотивация хозяйственной деятельности, определяемая религиозным фактором, оказалась довольно высокой.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Опыт российских модернизаций. XVШ—XX вв. / Под ред. Е. Т. Артемьева. — М., 2000.
2 Подробнее см.: Миронов Б. Н. Социальная история России. — М., 1999. — Т. 1. — С. 334.
3 См., напр.: ЛесковН. Вечерний звон и другие средства к искоренению разгула и бесстыдства // Исторический вестник. — 1882. — № 6. — С. 485—496; Развитие сектантства и православная миссия в Фатежском уезде // Миссионерский листок. — Курск, 1913. — № 2. — С. 14.
4 Побеноносцев К. П. Письма к Александру III. — М., 1926. — Т. 2. — С. 124.
5 Юзов И. И. Русские диссиденты: староверы и духовные христиане. — СПб., 1881. — С. 5.
6 В центрально-черноземных губерниях (Курской, Тамбовской и Воронежской) в рассматриваемый период имелось более ста населенных пунктов со старообрядческим населением. См.: Апа-насенок А. В. «Старая вера» в Центральном Черноземье: XVII — начало XX в. — Курск, 2008.
7 Танков А. А. Из истории раскола в Курской епархии // Прибавление к Курским епархиальным ведомостям. - 1898. - № 15. - С. 151.
8 Абрамов И. С. Старообрядцы на Ветке. — СПб., 1907. — С. 31.
9 См.: Танков А. А. Из истории раскола в Курской епархии // Прибавление к Курским Епархиальным ведомостям. — 1898. — № 17. — С. 175.
10 См.: Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды. — М., 1967. — С. 253.
11 См.: Маршрут в древлеправославное «Беловодье» // Миссионерское обозрение. — 1900. — № 2. — С. 350—351.
12 Там же.
13 Цит. по: Круглов Ф. Раскол старообрядчества в 1913 году // Миссионерское обозрение. — 1914. — № 1. — С. 164.
14 Танков А. А. Из истории раскола в Курской епархии. // Прибавление к Курским Епархиальным ведомостям. — 1898. — № 17. — С. 175.
15 Цит. по: Шилов В. Раскольничьи сказки, легенды и поговорки. — СПб., 1900. — С. 51.
16 См., напр.: Беседы со старообрядцами // Курские Епархиальные ведомости. Часть неофициальная. — 1908. — № 22. — С. 429.
17 Абрамов И. С. Старообрядцы на Ветке. — СПб., 1907. — С. 21.
18 Цит. с сохранением орфографии и пунктуации по: Абрамов И. С. Указ. соч. — С. 31.
19 См.: Ксенос. История и обычаи Ветковской церкви // Древлеправославный календарь на 1994 год. - Новозыбков, 1993. - С. 91-94.
20 Цит. по: Шилов В. Указ. соч. — С. 54.
21 См., напр.: Чередников И. Самое верное начало противораскольничьей миссии // Миссионерское обозрение. — 1906. — № 9. — С. 269.
22 Об этом говорится, например, в отчете о состоянии Курской епархии за 1908 г. (Российский государственный исторический архив Ф. 796. Оп. 442. Д. 2279. Л. 44). Также см.: Пругавин А. С. Старообрядчество во второй половине XIX в. — М., 1904. — С. 96.
23 См.: Прилуцкий А. М. Курская деревня в годы столыпинского землеустройства (1906—1916 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. — Воронеж, 2002. — С. 20.
24 См.: Ключевский В. О. Добрые люди Древней Руси // Семья и школа. — 1988. — № 7. — С. 23.
25 Щапов А. П. Русский раскол старообрядчества, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII и первой половине XVIII вв. — Казань, 1859. — С. 3.
26 Цит. по: Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. — М., 1978. — С. 327.
27 См.: Материалы по вопросам земельному и крестьянскому. Всероссийский съезд крестьян-старообрядцев в Москве. — М., 1906. — С. 279.
28 См.: Курская губерния. Итоги статистического исследования. — Курск, 1887. — С. 201.
29 См., напр.: Отчет Тамбовского Богородично-Казанского миссионерского братства за 1877 г. — Тамбов, 1878. — С. 54—56; Танков А. А. Из истории раскола в Курской епархии // Прибавление к Курским епархиальным ведомостям. — 1898. — № 17. — С. 174; Государственный архив Курской области (ГАКО). Оп. 1. Д. 20. Л. 5.
30 Чистяков А. Новые условия в церковной жизни и расколе // Курские Епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. — 1872. — № 11. — С. 674.
31 Книга Иова, 42—10.
32 См.: Старообрядческая жизнь // Церковь. — 1910. — № 45. — С. 1123.
33 См.: Отчет о деятельности Тамбовского Епархиального Богородично-Серафимовского Просветительского Братства за 1915 г. — Тамбов, 1916. — С. 38.
34 Там же.
35 Эти события освещались журналами «Церковь» и «Старообрядец», а также газетой П. Рябу-шинского «Утро России» в соответствующие годы.
36 ГАКО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 78. Л. 25.
37 Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. 4. Оп. 1. Д. 1580. Л. 2—2об.
38 О деятельности Т. Н. Воробьева можно узнать из документов ГАКО. Ф. 33. Оп. 2. Д. 12649.
