CC BY
9Иакоб де Ворагине и его эпоха (Заметки переводчика)
А.А. Клестов
Статья об Иакобе де Ворагине и перевод его легенды «О святом Доминике» посвящён 800-летию памяти святого Доминика и Основанию Ордена братьев проповедников (1221). Автор перечисляет основные черты той эпохи: взлёт образования; появление университетов; появление переводческой деятельности, и рост народной религиозности, как факторы, повлиявшие на составление «Золотой легенды или Ломбардской истории». Тем самым подчёркивается значение этого памятника христианской агиографической литературы
Ключевые слова: святой Доминик, Иакоб де Ворагине, «Золотая легенда», Ломбардская история, христианская агиографическая литература
Jacob of Voragine and his epoch (Translator's notes)
Alexander A. Klestov
Jacob de Voragine and his epoch (translator's notes) and the translation of the legend " About Saint Dominic" is dedicated to the 800th anniversary of the memory of Saint Dominic and the foundation of the Order of the Friars Preachers (1221). The author lists the main features of this era: the rise of education, the emergence of universities, the emergence of translation and the growth of popular religiosity as factors that influenced the composition of the Golden Legend or the Lombard History. The author thus underscores the importance of this monument to Christian hagiographic literature
Keywords: Saint Dominic, Jacob de Voragine, Golden Legend, Lombard History, Christian hagiographic literature
Святой Доминик проповедовал веру незадолго до начала писательской активности своего великого последователя - Иакоба де Ворагине, архиепископа Генуи, автора знаменитой «Золотой легенды» [1], поэтому вполне естественно, что легенда об этом святом навеяна живыми чертами, в то же время Иакоб выделяет моменты его духовых подвигов в пределах реалий той жизни, для наших целей не менее значительных, и о чем нам следует сказать более подробно: святой Доминик и Иакоб жили в одну эпоху - это было время перехода народов из ойкумены уходящей Римской империи или из Средиземноморской цивилизации в глобальную перспективу средневековой цивилизации всей Европы. XII-XIII вв., были апогеем, или даже историко-антропологическим изломом, когда на фоне уходящего мира обозначились признаки новой европейской цивилизации.
С начала XII в. мы наблюдаем удивительный взлёт школьного образования в городах Европы. Выделялись школы Франции - в Лионе преподавал магистр Ансельм, в аббатстве Бек магистр св. Ансельм, в Шартре Гильде-берт, крупнейший знаток философии Боэция, и, конечно, в Париже блистали магистры Пьер Абеляр, Гильом из Шампо, Гуго в абб. Сен Виктор. Сен-Викторская школа выдвигается, как один из ведущих центров образования в XII в., именно «Дидаскаликон» Гуго является одним из самых значительных документов средневековой учёности и образования, оставшихся нам в наследство от той эпохи. Нельзя не упомянуть о цестерцианской [бенедиктинской] духовности в лице Бернарда Клервоского -наставника всей Европы. На этом фоне в нач. XIII в. рождается университет [итиегвИав вШйюгит е1 тад1в1го-гит] - истинно средневековое высшее образовательное учреждение. Его особенностью является то, что, воспроизводя старое известное знание, в то же время он производит другое новое знание.
Следует считать существенным признаком обновление техники передачи знания ргапвШИо вийюгит].
Свойством знания является то, что оно всегда в свободном движении т реге§гтайош8. Но со времени св. Августина и Исидора Севильского [1У-УШ вв.] это процесс усиливается и приобретает глобальные масштабы, так что за знанием в XII веке шли в далекие страны подвижники науки, вроде Аделарда из Бата, например, в Испанию со смешанным арабо-иудейским населением. Поворот в &апв1аИо вШ^огит наблюдается с 30-х годов XII в. Из древнего регедппаЫо, случайных интеллектуальных связей, знание перетекает и локализуется во времени и по месту в перевод ргапв1аИо] с одного языка на другой с целью обретения нового знания; так были открыты греческие тексты Аристотеля и частью переведены с арабского и иудейского языков на латинский язык, возможно, в среде арабоязычных, иудеев и латинистов - монахов. Переводчик, группа переводчиков ещё не выступали как таковые, обладающий профессией. Это были монахи, крещёные иудеи-медики, арабо-язычные морриски при дворе короля. Правда, есть исключения, показывающие осознание такой работы, в качестве рода интеллектуальной деятельности. Например, аббат Пётр Досточтимый, побывав в Испании, заказал перевод Корана с целью критики учения пророка Роберту Ретиненсу, Герману Далмасцу и Платону из Ти-воли. Позднее доктора богословия Альберт Великий и Фома Аквинский переводят и вписывают Аристотеля в латиноязычную интеллектуальную среду, осознавая тем самым не только значение и ценность греческого наследия, но и возможности перевода.
Пожалуй, столь же значительным, как высказанные выше особенности эпохи, следует считать открытие на рубеже ХГХ-ХХ вв. в Российской империи в Санкт-Петербургском университете, совершенное в школе историков проф. И.М. Гревса. Открытие типов общественных состояний отдельных индивидуумов, групп и народов в ХП-ХШ вв., под общим названием народная религиозность или религиозность масс. Ценнейшим источником выступают известные магистерский и доктор-
ский труды Л.П. Карсавина по истории Италии [2]. В чем состоит его открытие в самом общем виде? Он рассматривает народную религиозность периода истории, как всплеск и динамически развивающуюся психологизированную картину смешанной связи веры и разума в душе религиозного человека, то есть, религиозность «масс верующих» выступает, как общая «жажда веры» и «жажда знания» в сознании народной массы, в парадоксальном смешении жизненных обстоятельств и времён [3, с.40].
В небольших заметках, мы выделили только самые основные признаки эпохи:1) взлёт образовательной активности школ, университета и схоластического знания; 2) переход свободного перемещения знания [регедппаИо ай вЫеШат] в организованную передачу ргапвШИо вШ-(Иогит], в письменный перевод в конкретном городе, монастыре, для получения знания в виде, скажем, продукта международного обмена; 3) рост народной религиозности, прежде всего, в романских землях: Лангедоке и Провансе, Ломбардии и Тоскане, расцвет городских коммун и их вражда между собой, нашествия варваров, эпидемии, землетрясения, стирающие с лица земли целые города - это также характерные особенности эпохи, о которых мы только упоминаем и которые, несомненно, оказывают влияние на поведение человека. Наконец, хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что эти признаки эпохи есть общий фон, на котором развивалась проповедническая деятельность Доминика и запись «Золотой легенды» - собрания легенд мучеников и исповедников христианской веры первых веках христианства, где Иа-коб совершает редукцию в истории Средиземноморья, в глубины прошлой жизни, где вера и разум христианина остались едиными и цельными в устремлениях к Богу. В сюжете о сне студента архиепископ предлагает вывод вполне в духе учения Доминика. Когда студент подошёл к двери дома, женщина, что была внутри, ему отвечает: «Я - Милосердие. Это - мой дом. Если ты хочешь получить укрытие от бури, которая тебе угрожает, иди в дом,
где обитают Братья проповедники, и ты узришь там ясли покаяния, и сено учения, и осла простоты и быка скромности. Мария освятит тебя, Иосиф с тобой поговорит, и младенец Иисус спасёт тебя!» Пробудившись, студент идёт в дом Братьев проповедников и рассказывает о своём видении, затем просит и получает одеяние Ордена»1. Итак, факт милосердия описывается удивительной аллегорией вертепа, самый язык которой в простоте стиля и гармонии слов, говорит о миссии младенца Христа. Милосердие покрывает все и делает переход народов из одной цивилизации в другую более лёгким и радостным - таков вывод Иакоба де Ворагине.
Литература
1. Jacobi a Voragine. De sancto Dominico. Legenda Aurea. Vulgo Historia Lombardica dicta, ad optimorum libro-rum fidem, rec. Dr. Th. Graese, Dresdae et Lipsiae, MDCCCXLVI, pp. 466-483.
2. Карсавин Л.П. Очерки религиозной жизни в Италии XII-XIII веков // Записки историко-филологического факультета Императорского Петербургского университета. Часть CXII. C- Петербург, 1912.
3. Карсавин Л.П. Основы средневековой религиозности в XII-XIII вв., преимущественно в Италии // Записки историко-филологического императорского Петроградского ун-та. Часть CXXXV. Петроград, 1915.
1 "Cum ergo accessisset, quae deintus erat, responsit: ego sum misericordia, quae hic habito, si igitur ab imminenti tempestate salvari desideras, vade ad domum, in qua fratres praedicatores habitant, ibique invenies stabulum poenitentiae et praesepe continentiae et pabulum doctrinae, asinus simplicitatis cum bove descretionis, Mariam illuminationem et Josephum perficientem et puerum Jesum te salvatem. Cum igitur praedictus scholaris evigilasset. Ad domum fratrum venit et visionem per ordinem recatans habitum ordinis petiit et accepit ».
