CC BY
34
V. Материалы научно-теоретических семинаров
А. А. Клестов
Санкт-Петербург a.klestoff@mail.ru
БОНАВЕНТУРА И СТАНОВЛЕНИЕ ПАРИЖСКОГО УНИВЕРСИТЕТА1
В статье рассматривается значение Бонавентуры в процессе становления Парижского университета. Автор исследует основные августинианские направления в средневековой философии и богословии. Учение Бонавентуры раскрывается на примере соотношения веры и разума. При этом главным источником служат «Комментарии на «Сентенции» Петра Ломбардского». Демонстрируется связь концепции Бонавентуры с учением Гуго Сен-Вик-торского и его отношение к translatio Aristotelis. В статье представлен материал по рецепции идей Августина и ав-густинианства в российских университетах и Духовных Академиях XIX-XX веков.
Ключевые слова: Бонавентура, университет, вера и разум, Августин, августинианские течения, схоластическая теология и философия, translatio Aristotelis
Alexander A. Klestov
St. Petersburg
BONAVENTURE AND THE BECOMING OF THE PARIS
UNIVERSITY
1 Данная статья представляет материалы одноименного доклада, прочитанного автором 1 марта 2017 года в Институте философии Санкт-Петербургского государственного университета в рамках цикла совместных научно-теоретических семинаров «Актуальные проблемы философии науки и техники» и «Идея университета: история и философия европейского образования и науки».
The article deals with the importance of Bonaventure in the process of becoming of Paris University. The author studies the main Augustinian trends in the scholastic theology and philosophy. The doctrine of Bonaventure is explained by the example of the correlation of faith and reason. The main source is the "Commentaries on the Sentences of Peter Lombard". It is demonstrated the relationship of the concepts Bonaventure with the teaching of Hugh of Saint Victor and his attitude to translatio Aristotelis. The article presents the material on the reception of Augustine's ideas and Augustinian trends in the Russian Universities and Theological Academies of XIX-XX centuries.
Key words: Bonaventure, University, faith and reason, Augustine, Augustinian trends, scholastic theology and philosophy, translatio Aristotelis.
Введение
Тема «Бонавентура и становление Парижского университета», как представляется, вполне естественно вписывается в программу исследований «Идея университета: история и философия европейского образования и науки». Соответственно, речь пойдет не о Бонавентуре как генерале Ордена Меньших Братьев (францисканцев) или Бонавентуре как кардинале церкви, но как ученом, докторе Парижского университета, и о некоторых положениях его учения, которые сыграли заметную роль в становлении университетского образования в XIII веке на Западе, которые, впрочем, актуальны и для современной системы образования и науки.
При этом используется опыт исследований иностранных ученых, привлекаются материалы, представленные в трудах известных российских авторов конца XIX - начала XX вв., таких, как св. Иоанн (И. В. Попов), В. И. Герье, Е. Н. Трубецкой, С. А. Котляревский, А.С. Вязи-гин, Л. И. Писарев и других, написавших значимые работы по философскому течению августинианства в Европе в
Средние века, в которых обнаруживается важная мысль, что никто из Западных и Восточных Отцов Церкви не оказывал такого мощного воздействия на христианскую цивилизацию, какое выпало на долю Аврелия Августина.2 Проф. В. И. Герье, например, подчеркивал: «Августин стал одним из главных строителей средневекового мировоззрения, около тысячелетия слагавшегося и господствовавшего над культурной частью человечества».3
Итак, августинианский характер перехода от школьной философии XII века к богословско-философ-ской схоластике в университетах XIII в. является тезисом, который требует конкретного подтверждения. К тем принципиальным основоположениям, которые сложились в учении св. Августина и по сей день действуют в философии и богословии в Западной Европе, следует отнести следующие:
1. Личностное (исповедальное) отношение чело-
2 См.: Трубецкой Е. Н. Религиозно-общественный идеал западного христианства в V веке: в 2 ч. Ч. 1: Миросозерцание Блаженного Августина. М.: Тип. Э. Лисснера и Ю. Романа, 1892; Он же. Религиозно-общественный идеал западного христианства в XI веке. Вып. 1: Идея Божьего Царства в творениях Григория VII и пу-блицистов-его современников. Киев: Тип. С. В. Кульженко, 1897; КотляревскийС.А. Францисканский орден и римская курия в XIII и XIV веках. М.: А. А. Левенсон, 1901; Вязигин А. С. Идеалы «Божьего царства» и монархия Карла Великого. СПб.: Сенатская тип., 1912; Скворцов К. И. Блаженный Августин как психолог. Киев: Тип. Губернского Правления, 1870; Красин М. Я. Творение Блаженного Августина De Civitate Dei, как апология христианства в его борьбе с римским язычеством. Казань: Унив. тип., 1873; Родников Н. П. Учение блаженного Августина о взаимных отношениях между государством и церковью сравнительно с учением о том же отцов, учителей и писателей церкви первых четырех веков и средневековых теократических богословов западной церкви. Казань: Унив. тип., 1897; Бриллиантов А. И. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эриуге-ны. СПб.: Т-во «Печатня С. П. Яковлева», 1898.
3 Герье В. И. Зодчие и подвижники «Божьего царства». Ч. I: Блаженный Августин. М.: Т-во «Печатня С. П. Яковлева», 1909. С. X-XI.
века к Богу. Нет нужды перечислять труды Августина, его проповеди и письма к разным лицам, а также не представляется возможным указать всех авторов, писавших о нем (даже наиболее известных).4 Но можно указать на Confessiones, как итог усилий Епископа Гиппона, и выделить самые существенные высказывания из его ранних работ: «Я желаю познать Господа и душу!», «Господи, Ты всегда — Тот же, могу ли я познать, кто — я и Кто — Ты!»5.
2. Единство веры и разума христианина. Стоит напомнить интерпретацию И. В. Поповым данной позиции: «отношение между знанием (разумом) и верой двустороннее (у Августина). Поскольку для того, чтобы отдаться под водительство веры, нужно видеть ее пользу, поскольку необходимо понимать формулу верования и уметь распознавать истинный авторитет, разум предшествует вере, но поскольку вера подготовляет и воспитывает к пониманию своего внутреннего содержания, она предваряет знание. Здесь нет противоречия, потому что в одном отношении вера зависит от знания, а в другом — знание от веры».6 Это положение нашло отражение во II главе De Doctrina Christiana, а в отдельных частях таких произведений, как De Fide et Symbolo; Epistula CXX, Sermone XVIII, 3; XLIII, 9; Ennarat. in PS XVIII (CSEL) и других. Данная тема связана с другой — о благодати и свободном выборе человека. Следует отметить, что последняя считается принципиально августини-анской, так как лежащая в ее основе проблема благодати Божьей в деле свободного выбора человека с особенной силой прозвучала в полемике св. Августина с Пелагием.
3. Преемственность учения церкви и translatio studiorum. Личный опыт изучения языческих наук, духов-
4 См: Bibliotheca ephemeridum teologicarum lovaniensium, XCII-A, XCII-B: Collectanea augustiniana. Mélanges, T. J. Van Bavel, publié par B. Brüning, M. Lamberigts, J. Van Houtem, Leuven, 1990.
5 PL XXXII, Soliloquorum I, 7, p. 872; ibid. II, 1, p. 885.
6 Попов И. В. Личность и учение Блаженного Августина. Т. 1 (Часть 1-2). Сергиев Посад: тип. Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1916. С. 484.
ный опыт и знание учения Церкви, опыт епископа и непрерываемая педагогическая практика ведут Августина к теме преемственности учения церкви, к проблеме «передачи знания» (translatio studiorum). В этом направлении философской активности Августин высказал много важных суждений, начиная от первых работ Contra Academicos, De Ordine, De Musica до De Civitate Dei и Retractationes. В общем, эта тема, например, в De Doctrina Christiana, вытекает из учения о Троице, нравственности, учения о вере, надежде и любви, классификации свободных наук у пифагорейцев, Платона, Аристотеля и Плотина.
4. Апология христианства в учении о Царстве Божьем. Здесь необходимо обратить внимание на фундаментальный и, пожалуй, итоговый труд Августина «О Граде Божьем» (De Civitate Dei). В нем нашло отражение учение, которое назовут «апологией христианства и учением о Царстве Божьем». Хотя поводом к его написанию для Августина можно считать взятие Рима готами Ала-риха и, по сути, это его «плач по Риму», тем не менее, в этой апологетической речи мы находим лучшие слова о христианском учении: «Апологету христианства, — писал М. Я. Красин, — предстояло войти в глубочайшие основания всего христианского миросозерцания, указать сущность христианства, его начало, историю, задачу и цель... Отсюда, творение «О царствии Божьем» является апологией в самом широком смысле».7
Учение Бонавентуры
«Кроме Библии, именно Августин в философии и теологии оказал исключительное влияние на Бонавен-туру. Учение Бонавентуры — это Августин, прочитанный глазами Ансельма Кентерберийского (1033-1109) и Гуго Сент-Викторского (1096-1141)», — утверждает Кристофер Каллен.8 Данное высказывание о главных составляющих
7 Красин М. Я. Ук. соч. С. 349.
8 Cullen, Christopher M. Bonaventure. Oxford: OUP, 2006. P. 8.
учения Бонавентуры является, пожалуй, важнейшим, но хотелось бы подчеркнуть роль магистра Гуго Сен-Виктор-ского в становлении учения выдающегося францисканца. Многие писали о значении Гуго для философии,9 но только Бонавентура выразил это предельно кратко и точно: «Ансельм следовал за Августином, Бернард — за Григорием, Ричард — за Дионисием. Поэтому Ансельм — прославился в суждении, Бернард — в проповеди, Ричард — в созерцании, а вот Гуго — во всем».10 Это «во всем» (omnium) Бонавентуры означает, что, еще будучи юношей, когда он учился на факультете искусств, он отметил печать удивительной способности Викторинца к синтезу знания, прямо-таки метафизическую волю в стремлении способствовать «восстановлению природы человека» в Боге. Безусловно, это omnium есть просветленная гармония Универсума, внутреннее единство веры и разума как начало познания, открытое, возможно, еще до Commen-taria in quattor libros Sententiarum magistri Petri Lombardi и явленное, по-видимому, в Opus de reductio artium ad theo-logiam.
Вслед за великим Викторинцем Бонавентура показывает, что для всякого человека имеется равенство просвещения (illuminatio) божественным знанием. Последнее есть божественный дар просветления и мудрость по направлению к reasumptio или reductio ad Deum. Выстраивается гармоническая связь слова человека, данного в истории, и Слова (Христа). В этой динамической перспективе вера и разум есть функция жизнедеятельности во имя спасения; «вера с необходимостью связана с познанием и только cum illa, но не в виде двух типов познания, — уточняет Массимо Тедольди, — но
9 Подробную библиографию см.: Гуго Сент-Викторский. Ди-даскаликон. Об искусстве обучения / Пер. с лат. А. А. Клестова. М. - СПб: Петроглиф, 2016.
10 De reductione artium ad theologiam / Doctoris Seraphici S. Bonaventurae S.R.E. Episcopi Cardinalis Opera Omnia. T. V, Ad Claras aquas (Quaracchi), MDCCCXCI. P. 321.
в виде композиции, даже равновеликой: вера является основой, разум же пребывает в положении помощника, subserviens».11
Прежде чем говорить об особенностях учения Бонавентуры о вере и разуме, необходимо упомянуть о главных событиях его времени:
1) Школьное движение XII в. («интеллектуальный ренессанс») привело к рождению университета — центра образования и интеллектуальной активности. В этой связи становление Бонавентуры как ученого и формирование Парижского университета следует рассматривать как единое целое.
2) Религиозная жизнь этого времени отмечена появлением двух новых орденов: Братьев проповедников св. Доминика (ум. в 1221 г.) и Братьев меньших св. Франциска (ум. в 1226 г.), сыгравших исключительно важную роль в Средние века. Францисканский орден определил богословско-философскую деятельность Бонавентуры. Кроме того, есть «две точки» в исторической протяженности XII-XIII вв. — это Гуго Сент-Викторский и Бонавен-тура, в горизонте которых школьная философия Средних веков трансформируется в университетское схоластическое богословие.
3) Это время также характеризуется другими динамическими составляющими религиозной и светской культуры — это translatio studiorum («передача знания») и translatio sacrorum («передача святости»). Первое связано с мощным проникновением на средневековый Запад греческой, арабской и иудейской литературы в переводах на латинский язык, осуществленных на Сицилии, в Монтпе-лье, Толедо и других городах побережья Средиземноморья (Италии, Франции и Испании). Среди всего множества
11 Tedoldi M. "A, per, ad". L'articolazione di teologia, filosofia e mistica nel metodo di S. Bonaventura // Filosofia, teologia, mistica nella scuola francescana. Atti della Giornata di studio. A cura di Curzio Cavicchiali, Bologna, 18 marzo, 2003, Quaderni dello studio teologico "S. Antonio", Bologna, MMVI. P. 69.
новой литературы выделяется translatio Aristotelis («передача Аристотеля»), выполненная Альбертом Великим, Фомой Аквинским, Робертом Гроссетестом, Гильомом из Мербека и др. Второе — translatio sacrorum — это передача духовных подвигов и праведности святых древней церкви в литературном произведении с целью назидания в вере. Это было сделано Иакобом де Ворагине и получило воплощение в его «Золотой легенде», а чуть позднее — в живописи раннего Возрождения.
4) После падения Римской империи в XIII в. впервые осознается социальное единство Средиземноморской ойкумены на новом основании — в виде цивилизации многих народов, культур и религий. Конечно же, религиозная вражда, Крестовые походы, локальные войны, нашествия варваров и христианизация новых народов добавляют своеобразия эпохе, в которой Бонавентура стал непосредственным участником многих событий; в частности, в попытках объединения Церквей на Лионском соборе в 1274 году, закончившейся для него так печально. Но обратимся к примерам, иллюстрирующим взаимосвязь веры и разума в его учении.
Вера и разум
Для изучения данного вопроса необходимо обратиться к его «Комментариям на «Сентенции Петра Ломбардского»12, поскольку именно в этом труде Бонавенту-ры с наибольшей полнотой раскрывается проблематика, связанная с пониманием отношений веры и разума.
В Предисловии к «Комментарию на «Сентенции»», Бонавентура выделает четыре основы своей работы (материальную, действующую, формальную и целевую) и только затем переходит к теологическим и философским комментариям.
12 Commentaria in quatuor libros Sententiarum Magistri Petri Lombardi / Doctoris Seraphici S. Bonaventurae S.R.E. Episcopi Cardinalis Opera Omnia. T. I. Ad Claras aquas (Quarracchi), Florentium, 1882.
В частности, материальной основой исследования выступает Бог, единственным предметом — Христос, а общим предметом изучения являются вещи и знаки (res et signi). В этом случае вера (fides) как достоверное (cred-ibile) становится реальной, действительной и истинной тогда, когда она переходит в мыслимое (credibile prout transit in rationem intellegibilis).13
С формальной стороны, познавая Писание как книгу жизни, человек опирается на методы разыскания (scru-tatio) и исследования (inquisitio). Результатом такой работы является то, что «душа, как разъясняет мысль богослова Массимо Тедольди, чудесным образом наслаждается поскольку понимает то, во что уже верит совершенной верой».14 Или же, как говорит Бонавентура, «получается то, что достоверное пребывает над разумом; поистине над разумом, поскольку относится к обретенному знанию, но не выше разума, наделенного верой через дар знания и разума. Вера, ведь, возвышает то, о чем свидетельствует; знание и разум возвышают то, что по вере разумно».15
Что касается целевого и действующего оснований, то теологическими подходами здесь являются созерцание (contemplatio) и деятельность (practica), поскольку вся духовная работа должна иметь целью созерцание Божье и исполнение Его заповедей. «Теологическое знание (scientia theologica) — одеяние души, среднее между размышлением и практическим поступком, в виде цели оно есть созерцание и творимые блага, но более важно, чтобы мы творили блага».16
Итак, вера и разум—это два фундаментальных взаимосвязанных свойства духовной природы человека (spiri-tu homini), главными признаками которых являются внешне невидимый характер пребывания в душе и внутренняя
Ibid. Proaem. P. 7b.
Tedoldi M. Op. cit. P. 61.
Commentaria. T. I, Proaem. P. 11b.
Ibid. P. 13a.
свобода деятельности.17 Например, «вера есть добродетель, по которой мы верим в то, что не видно».18 Библейским основанием выступают здесь слова ап. Павла: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11:1). Она проявляется различным образом и только через любовь (amor, dilectio, affectio). Добродетель веры включает в себя прямое обращение к Богу, и в этом случае включает праведность (rectitude, термин Ансельма Кентерберийского) человека. «Добродетель, — читаем у Бонавентуры, — есть то, в чем присутствует праведность жизни согласно справедливости. Справедливо ведь, когда наш разум стремится и пребывает в Высшей Истине (summae Veritati) и поскольку поступок с необходимостью связан с Высшим Благом (summae Bonitati). Не может быть душа праведна иначе, чем если разум Высшей Истины над всем пребывает Сам по Себе и прилагает Высшее Благо... без веры нет познания высшего и истинного Блага, но без познания, Высшее и Истинное Благо не может быть открыто и быть в любви. Познание есть предварение и управляет деятельностью в том, что желать и исследовать; и так же точно вера, надежда и любовь с необходимостью пребывают, как Правило или возница для него [познания]».19
Университет После прибытия в Париж и затем в течение четырех десятилетий Бонавентура играл, пожалуй, одну из самых главных ролей в событиях того времени: в развитии западноевропейского аристотелизма, в теологии, в университет-
17 О свободной деятельности разума Гуго Сен-Викторский утверждает: «Размышление берет начало в чтении, но не ограничивает себя его правилами и предписаниями. Чтобы созерцать истину, ему нравится пробегать открытые пространства, на которых оно полагает в полной свободе свой острый взгляд; размышление любит связывать повсюду причины вещей, пронзать взором то, что является глубоким, не оставляя ничего двусмысленным и темным» См.: Гуго Сент-Викторский. Ук. соч. С. 73.
18 Commentaria. T. III, Dist. XXIII, c. II. P. 466a.
19 Commentaria. T. III, Conclisio. P. 471.
ском и францисканском движениях, и, несмотря на огромное влияние Августина, он остается «самым характерным средневековым мыслителем», как отмечает К. Каллен.20
Следует подчеркнуть вслед за К. Калленом, что после магистерской и докторской диссертаций, защищаясь от обвинений в хилиазме, выдвинутых против него и францисканцев, преподававших в университете, а затем после лишения их кафедры, Бонавентура, однако, вновь возвращается в университет в 1257 году, где преподает и пишет на радость всем, кто его принимает.21
Университетским делом великого францисканца становится единение знания в идее «мудрости и истины Христа». Мудрость и истина (теология и философия), к которой стремился богослов, есть «мудрость многих знаний» (sapientia multiformis) по направлению к «мудрости вне знания» (sapientia nulliformis), переход от философии, рассматривающей предметную реальность «множества светов»,22 к теологии, высшим проявлением которой является созерцание in illuminatione божественных свойств и Христа.23 Таким образом, метафизическое назначение теологии и философии в приложении к религиозному восприятию XIII века заключается в том, что эти научные дисциплины (doctrinae) в соответствующем университетском обрамлении устремлены к одной общей божественной цели, как сказал бы Гуго Сент-Викторский, к «восстановлению человека в Боге»24, у Августина это называется «истинной философией».
Бонавентура не был анти-аристотеликом, относительно его позиции скорее следует говорить об осторож-
20 Cullen C. Op. cit. P. 8-9.
21 Dissertatio de scriptis seraphici Doctoris / Doctoris Seraphici S. Bonaventurae S.R.E. Episcopi Cardinalis Opera Omnia. T. X. Dissert. II. P. 42a-46b.
22 Opusculum de reductione artium ad theologiam / S. Bonaventurae Opera Omnia. T. V. P. 319.
23 Legenda sancti Francisci / S. Bonaventurae Opera Omnia. T. VIII, cap. XIII. P. 542-547.
24 Гуго Сент-Викторский. Дидаскаликон. С. 12, 21.
ности в обращении к древнегреческой философии. Ведь translatio Aristotelis — это стечение многих не вполне явных обстоятельств интеллектуального развития в XIII в. в различных регионах Европы. Это — движение разнородных текстов, переводческая активность, востребованность Стагирита в университете Парижа и в различных Studium Generale. Это — достаточно хаотичное распространение греческого, сирийского, арабского, иудейского, латинского древнего и нового письменного материала в обновляющейся средиземноморской ойкумене.
Аристотелевские интенции Бонавентуры скорее дополняют метафизическое построение его учения, даже если он и не согласен со Стагиритом. Так, например, в «Комментарии на «Сентенции»» наряду с Амвросием Ме-диоланским, Августином, Иеронимом, Гуго Сент-Виктор-ским он рассматривает одно из положений «Никомахо-вой этики» Аристотеля: «образ действия должен соответствовать материалу (теме), о чем в начале Древней этики сказано: «Изучаемые суждения должны соответствовать материалу», но тема этого учения — достоверное верование (credibile). А достоверное верование — выше разума, поэтому способ изучения только с помощью разума, не подходит нашему учению».25
О совершенстве троичности Бонавентура говорит: «Подобным образом рассматривается количественное протяжение; это число содержит в себе первое совершенство и целостность (summam), поскольку включает все количество: начало, середину и окончание. Целостность, поскольку совершенное количество, высшая протяженность в тройственном расширении, т. е. в длине, ширине и высоте. И это то, о чем говорит Философ (Аристотель) в начале книги «О небе и мире». «Мы возвещаем всякое совершенство в трех, и это число мы полагаем, чтобы возвеличить единого бога...»26
Commentaria. T. I, Proaem, Quaest. II. P. 10a.
Commentaria. T. I, Lib. 1, Dis., art. Unicum, Quaest. IV. P. 58a .
И еще Аристотель утверждает: «Выделяется собственное (proprium) или для себя (per se), или для другого (ad aliud). Для себя собственное есть то, что присутствует у всех, а в другом — отличается; другое — то, что в каждом есть и определяется как иное». Бонавентура комментирует: «Следует сказать, что собственное считается двояким. Просто (simpliciter) собственное и собственное другого (alicui). Собственное просто — то, что соответствует всем и каждому; собственное другого — то, что в содержании предстает как вид, как минимальное...».27
Если вернуться к теме translatio Aristoterlis в средневековых университетах, то следует напомнить высказывание А. Журдена, что «до первой половины XIII века арабские философы и Аристотель по всей видимости не цитировались схоластиками. В 1274 г. со времени смерти святого Фомы они уже обладали переводами, сделанными с арабского или с греческого языков всех произведений Аристотеля».28 Действительно, Бонавентура, как Альберт Великий и Фома Аквинский, решительно включился в процесс интеллектуального становления Парижского университета, но наследовал и идеи св. Августина, и Аристотеля. И только исходя из своего опыта внутреннего синтеза их учений он осторожно принимает некоторые положения из философии Стагирита, разумеется переработав их в согласии с принципами христианской (францисканской) теологии.
Заключение
Исследование проблемы становления средневекового университета как новой системы образования, как особого мировоззрения и особой разновидности социального института не может быть реализовано вне об-
27 Commentaria. T. II, Lib. II, Diss. XVI. Art. II, Conclusio. P. 398a.
28 Jourdain A. Recherches critiques sur l'age et l'origine des traductions latines d'Aristote et sur des commentaires grecs ou arabes employés par les docteurs scolastiques. Paris: Joubert, MDCCCXLIII. P. 210-211.
ращения к учению и деятельности Епископа из Гиппона, а также и вне того переворота в науке, какой был осуществлен в XII—XIII вв. Эти две исторические протяженности определили развитие всей средиземноморской цивилизации, по крайней мере, до Нового времени. При этом Бонавентура — «самый средневековый мыслитель Европы», и он же стоит ближе всех к Августину.
