CC BY
21УДК 343.132.5:621.395(470)
Ф. Ф. СИБАГАТУЛЛИН, научный сотрудник научно-исследовательского отдела, Уфимского юридического института МВД России (г. Уфа)
F. F. SIBAGATULLIN, Researcher of the Research Department of Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Ufa)
В. С. ЛАТЫПОВ, профессор кафедры уголовного процесса Уфимского юридического института МВД России, кандидат юридических наук, доцент (г. Уфа)
V. S. LATYPOV, Professor of the Chair of Criminal Procedure of Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Candidate of Law, Associate Professor (Ufa)
И СНОВА К ВОПРОСУ О ПОЛУЧЕНИИ ИНФОРМАЦИИ О СОЕДИНЕНИЯХ МЕЖДУ АБОНЕНТАМИ И (ИЛИ) АБОНЕНТСКИМИ
УСТРОЙСТВАМИ
GETTING BACK TO THE ISSUE OF OBTAINING INFORMATION ON CONNECTIONS BETWEEN SUBSCRIBERS AND (OR) SUBSCRIBER DEVICES
Аннотация. Авторами проведен процессуальный анализ процедуры получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами, регламентированный ст. 186.1 УПК РФ. Отмечается значимость и необходимость настоящего следственного действия в осуществлении уголовного судопроизводства. На основе анализа действующего уголовно-процессуального законодательства России, зарубежных стран, имеющихся в теории уголовного процесса и криминалистики научных исследований сформулирована авторская позиция относительно необходимости внесения соответствующих изменений в норму, регламентирующую производство данного следственного действия. Предложено внесение отдельных изменений в ст. 186.1 УПК РФ, направленных на исключение категоричности признания результатов, полученной информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами вещественными доказательствами. Кроме того, аргументирована позиция авторов о необходимости законодательного установления оснований производства данного следственного действия по аналогии с нормой, регламентирующей случаи обязательного назначения судебной экспертизы.
Ключевые слова и словосочетания: предварительное следствие, следственное действие, информация, абонент, вещественное доказательство, уголовный процесс.
Annotation. The authors carried out a procedural analysis of the procedure for obtaining information about connections between subscribers and (or) subscriber devices, regulated by Art. 186.1 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. The importance and necessity of this investigative action in the implementation of criminal proceedings are noted. Based on the analysis of the current criminal procedural legislation of Russia and foreign countries, available in the theory of criminal procedure and criminology of scientific research, the author's position on the need to make appropriate changes to the norm governing the production of this investigative action is formulated.
78
Some amendments to Art. 186.1 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation, aimed at eliminating the categorical recognition of the results, the information received about connections between subscribers and (or) subscriber devices as material evidence are proposed. In addition, the authors' viewpoint concerning the need to legislatively establish the grounds for the production of this investigative action by analogy with the rule governing the cases ofmandatory appointment of a forensic examination is justified.
Keywords and phrases: preliminary investigation, investigative action, information, subscriber, material evidence, criminal procedure.
В теории уголовный процесс принято рассматривать с различных точек зрения: как науку, как отрасль право, как учебную дисциплину и как самостоятельный вид государственный деятельности. Последний подход имеет практическую составляющую и представляет собой государственную деятельность должностных лиц и государственных органов, направленную на достижения назначения уголовного судопроизводства, предусмотренного ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ). Уголовно-процессуальная деятельность как государственных органов и должностных лиц, так и лиц и организаций, принимающих участие в уголовном процессе, неразрывно связана с процессом доказывания, включающим в себя собрание, проверку и оценку доказательств по обстоятельствам, имеющим значение по уголовному делу и составляющим предмет доказывания по конкретному составу преступления.
В рамках настоящего исследования наибольший научный интерес представляет сбор доказательств, осуществляемый путем производства следственных и процессуальных действий (ч. 1 ст. 86 УПК РФ).
Процессуальный порядок, тактика и методика производства отдельных процессуальных действий на протяжении различных исторических периодов развития уголовного судопроизводства России являлось предметом научных исследований как специалистов в области уголовного процесса, так и ученых криминалистов. Вместе с тем, следует отметить, что большинство исследований, в
том числе и монографического уровня, направлены на анализ наиболее распространённых следственный действий, таких как допрос, обыск, выемка, осмотр места происшествия.
В свою очередь считаем необходимым отметить, что Федеральный закон от 1 июля 2010 г. № 143-Ф3 ввел в существующую систему следственных действий ранее неизвестную отечественным процессуалистам норму 186.1 УПК РФ, регламентирующую получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (далее по тексту - детализация телефонных переговоров). Подчеркнем, что процессуальный порядок производства данного следственного действия был рассмотрен в диссертационном исследовании
B. Ю. Стельмаха (2013 г.), а тактике производства и использования его результатов при расследовании преступления посвящена диссертация Р. А. Дерюгина (2018 г.). Среди монографических исследований следует отметить работы Е. С. Лапина (2014 г.) «Тактика получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами»; В. В. Агафонова,
C. А. Вазюлина, В. Ф. Васюкова (2015 г.) «Особенности формирования доказательств с использованием информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами: криминалистические и процессуальные аспекты»; В.Ю. Стельмаха (2016 г.) «Следственные действия, ограничивающие тайну связи».
Вместе с тем, несмотря на имеющиеся диссертационные и монографические исследования, датируемые 5-10-летней давностью в настоящее время практиче-
ски отсутствуют комплексные научные исследования, посвященные данному следственному действию. Актуальность же исследуемой проблематики по-прежнему не вызывает сомнения. Техническое развитие и повсеместное распространение средств сотовой связи, беспрерывно набирающее популярность представляет собой одно из наиболее перспективных областей радиосвязи. Отмечается, что российский рынок мобильной связи в 2020 году поднялся на 0,3 % по сравнению с аналогичным показателем прошлого года. К концу декабря 2020 г. в Российской Федерации насчитывалось 257 млн сотовых абонентов. Распространение таких услуг достигло 175 % [1]. Кроме того, по официальным данным, представленным Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации рынок услуг связи по итогам 2020 г. достиг 1,9 трлн рублей, увеличившись на 1,7 % в сравнении с 2019 г. [2].
Важно так же отметить, что в большинстве имеющихся публикаций проводится лишь анализ нормативно-правовой базы регулирующий порядок проведения данного следственного действия, а также связь с другими актами законодательной власти. При этом авторами [3, 4], к сожалению, не подвергается анализу практическая значимость следственного действия. Отчасти это можно объяснить тем, что в ходе оперативно-разыскной деятельности производятся оперативно-разыскные мероприятия предусмотренные ст. 6 Федерального закона от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», а именно «Прослушивание телефонных переговоров» и «Снятие информации с технических каналов связи», порядок проведение которых имеет схожие черты с со следственным действием, но таковыми не являются.
В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством России получение информации о соединениях
между абонентами и (или) абонентскими устройствами определено как следственное действие, и позволяет получать информацию ретроспективно о состоявшихся соединениях, а также перспективно о тех соединениях, которые только состоятся.
Не вдаваясь в детальный анализ процессуального порядка производства данного следственного действия рассмотрим отдельные его аспекты.
Итак, законодатель не определил, на какие критерии должен опираться следователь при вынесении процессуального решения о производстве следственного действия. Перед вынесением ходатайства о производстве следственного действия следователь должен провести глубокий анализ имеющейся в его распоряжении информации, соотнести ее с другими доказательствами, приобщенными к материалам уголовного дела, и уже потом, руководствуясь своими внутренним убеждением сформулировать ходатайство перед судом о производстве детализации телефонных переговоров.
Следует отметить, что в соответствии с п. 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 1 июня 2017 г. № 19 «судьей может быть дано разрешение на получение сведений о дате, времени, продолжительности соединений между абонентами и (или) абонентскими устройствами (пользовательским оборудованием), номерах абонентов, других данных, позволяющих идентифицировать абонентов, а также сведений о номерах и месте расположения приемопередающих базовых станций.
К другим данным, позволяющим идентифицировать абонентов, могут относиться, в частности, сведения о 1МЕ1-коде абонентского устройства или о местоположении телефонного аппарата относительно базовой станции» [5].
Отсутствие четко установленных критериев и наличие в ч. 1 ст. 186.1 УПК РФ «размытой» формулировки -
«при наличии достаточных оснований полагать» не позволяют, на наш взгляд, определить случаи обязательного производства данного следственного действия. Ограничение конституционных прав граждан, возникающее в ходе производства детализации телефонных переговоров по сути происходит на неустановленных законом основаниях - предположениях следователя. Представляется необходимым законодательно установить основания производства данного следственного действия, к примеру, по аналогии с нормой, регламентирующей случаи обязательного назначения судебной экспертизы (ст. 196 УПК РФ).
Кроме того, в анализируемой норме не указано, в отношении кого следователь имеет право собирать информацию путем производства данного следственного действия. Законодатель ограничился лишь употреблением емких понятий «абонент» и «абонентское устройство», значение которых раскрыто в постановлении Правительства РФ от 9 декабря 2014 г. № 1342 [6]. Однако с процессуальной точки зрения возникает неоднозначный вопрос, каков уголовно-процессуальный статус этого «абонента»?
Отсутствие конкретики позволяет предположить, что производство данного следственного действия допустимо в отношении любого участника уголовного судопроизводства, и более того, в отношении лица, вовсе не имеющего в рамках уголовного дела процессуального статуса. Как следствие, лицо-абонент не имеет возможности выстроить свою линию защиты, отстоять ограничиваемые в связи с предположением следователя конституционные права. Отметим также, что в рамках уголовного судопроизводства даже у подозреваемого и обвиняемого в совершении преступления есть право обжаловать промежуточные судебные решения о производстве, к примеру обыска, избрании меры пресечения связанны с лишением свободы и т.д. Применительно к данному следственному
действию «абонент» и вовсе не располагает информацией о существующих ограничениях, а, следовательно, и не может отстоять свои права. Характер производства детализации телефонных переговоров, его скрытость от лица, в отношении которого применяется, продолжительность периода производства (до 6 месяцев), действительно позволяет проводить определенные параллели с соответствующими оперативно-разыскными мероприятиями, нежели со следственными действиями, которые как правило, проводятся в соответствии с принципом публичности.
Далее согласно ч. 6 ст. 186.1 УПК РФ, представленные документы, содержащие информацию о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами, приобщаются к материалам уголовного дела в полном объеме на основании постановления следователя как вещественное доказательство.
Представляется неуместной категоричность данной нормы, требующей приобщение к материалам уголовного дела всей собранной на протяжении 6 месяцев информации о соединениях интересующего следствие абонента. Подчеркнем, что действующее уголовно-процессуальное законодательство прямо закрепляет то, что может быть отнесено к вещественным доказательствам (ч. 1 ст. 81 УПК РФ). Полагаем, что представленная информация о соединениях может и не представлять интереса для правоохранительных органов. Например, может возникнуть ситуация, когда документы, поступившие из компании -оператора сотовой связи не несут в себе значимой информации, и не позволяют отнести ее к обстоятельствам, подлежащим доказыванию (ст. 73 УПК РФ). К сожалению, данная ситуация законом не регламентирована, соответственно не признать поступившие документы в качестве вещественных доказательств не представляется возможным, а признание их таковыми противоречит упомянутой
выше ч. 1 ст. 81 УПК РФ.
Сходя из вышеизложенного представляется целесообразным дополнить ч. 6 ст. 186.1 после словосочетания «вещественное доказательство» следующим фрагментом: «в случае соответствия ч. 1 ст. 81 УПК РФ».
В данном ключе видится достаточно прогрессивной разработка, представленная авторским коллективом под руководством А.С. Александрова, которые предлагают по результатам снятия информации с телекоммуникационных и иных технических каналов связи (кстати, отнесенное авторами к негласным следственным действиям), составление следователем соответствующего протокола лишь в той части, которая имеет отношение к уголовному делу и может быть представлена в качестве доказательства в суд [7]. В данной части мы разделяем позицию А.С. Александрова.
Несмотря на существование обозначенных нами процессуальных коллизий, следует отметить и положительные моменты, обнаруженные в ходе проведения сравнительно-правового анализа с уголовно-процессуальном законодательством зарубежных стран. Так, к примеру, в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Казахстан (далее -УПК РК) исследуемое следственное действие закреплено в главе, посвященной негласным следственным действиям (глава 30 УПК РК) и представляет собой норму, состоящую из двух небольших частей (ст. 244 УПК РК). Анализ содержания данной нормы позволил установить, что процессуальный порядок производства указанного следственного действия определен лишь в общих чертах и, во всяком случае, не позволяет найти решение обнаруженных нами проблем в российском УПК. Более того, Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь, Азербайджанской Республики, Республики Таджикистан и вовсе не предусматривает производства такого
следственного действия.
Выделим основные результаты проведенного нами исследования процессуального порядка получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами. Во-первых, российское уголовно-процессуальное законодательство выгодно отличается от ряда зарубежных наличием возможности производства детализации телефонных переговоров. Произошедший за последние годы научно-технический прогресс предопределил повсеместное использование средств сотовой связи, позволяющее моментально обмениваться информацией на больших расстояниях. Зачастую именно эта информация и представляет процессуальный интерес в рамках расследуемых уголовных дел. Во-вторых, диссертационные и монографические исследования, криминалистических и процессуальных вопросов получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами датируются 5-10-летней давностью. В настоящее время отсутствуют комплексные исследования по данной проблематике. В-третьих, введенная в 2010 г. норма, регламентирующая процессуальный порядок производства детализации телефонных переговоров содержит ряд коллизионных моментов, среди которых: отсутствие установленных законом конкретных оснований производства данного следственного действия; отсутствие определенного процессуального статуса лица, в отношении которого может быть применено следствие действие и как следствие невозможность оспорить принятое решение о его производстве; императивность признания результатов о соединениях между абонентами в качестве вещественного доказательства. Указанные обстоятельства требуют дальнейших научных исследований и внесения соответствующих изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Связь (рынок России). URL: https://www.tadviser.ru/mdex.php/OraTbH:CBH3b_(pbiHOK_Poc-сии) (дата обращения: 24.03.2021).
2. Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ. URL: https:// www.tadviser.ru/mdex.php/Компания:Министерство_цифрового_развития,_связи_и_массовых_ коммуникаций_РФ_(Минцифры) (дата обращения: 24.03.2021).
3. Беляков А. А., Дерюгин Р. А. Некоторые проблемы оценки и использования информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами при расследовании преступлений // Российский юридический журнал. 2017. № 6. С. 146 - 150.
4. Стельмах В. Ю. Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами // Lex russica. 2017. № 3. С. 141 - 153.
5. О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ): постановление Пленума Верховного Суда РФ от 01.06.2017 № 19 // Российская газета. 2017. № 125.
6. О порядке оказания услуг телефонной связи» (вместе с «Правилами оказания услуг телефонной связи»): постановление Правительства РФ от 09.12.2014 № 1342 // Собрание законодательства РФ. 2014. № 51. Ст. 7431.
7. Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации. URL: http://www.iuaj.net/node/1766 (дата обращения: 24.03.2021).
© Сибагатуллин Ф. Ф.
© Латыпов В. С.
УДК 343.7:343.341(470)
А. В. ФЕДОТОВА, старший преподаватель кафедры общеправовых дисциплин Дальневосточного юридического института МВД России (г. Хабаровск)
A. V. FEDOTOVA, Senior Instructor at the Department of General Legal Disciplines of Far Eastern Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Khabarovsk)
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА ПО ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ В ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СФЕРЕ
CRIMINAL LAW POLICY ON COMBATING ORGANIZED CRIME IN THE
ECONOMIC SPHERE
Аннотация. В статье рассматриваются законодательные изменения в части исключения уголовной ответственности по ст. 210 УК РФ для руководителей, учредителей юридических лиц и организаций: предпосылки и последствия данных корректировок. Выделены признаки, по которым возможно отнести то или иное формирование под критерий «преступное». Проанализированы существующие в настоящее время проблемы правоприменительной практики при квалификации действий лица по признакам преступления, предусмотренного ст. 210 УК РФ, одной из которой является отсутствие четких критериев трактования понятия «преступное сообщество» («преступная организация»). Автором предлагается внести изменения в действую-
