CC BY
51
УДК 94"451"(289)(=1.2) 001 10.18522/2500-3224-2021-2-28-41
«...И ОНИ ДОБРА НИКАКОВА НЕ ДЕЛАЮТ КРОМЕ ДУРНА»: «ВОРОВСКИЕ» КАЗАКИ В РУССКО-СЕФЕВИДСКИХ ОТНОШЕНИЯХ 1620-1630-х ГОДОВ1
В.А. Шорохов
Аннотация. Цель статьи - изучение деятельности «воровских» казаков как фактора, осложнявшего отношения лидеров региона - Русского царства и державы Сефевидов в 20-30-е гг. XVII в. Исследование базируется преимущественно на материалах из ф. 77 «Сношения России с Персией» Российского государственного архива древних актов (РГАДА): шахские грамоты Михаилу Федоровичу и фирманы его воеводам, челобитные глав и сотрудников миссий, отписки воевод, а также протоколы «роспросов». Анализ источников показал, что, несмотря на разногласия и взаимное недоверие, позиции Романовых и Сефевидов по казачьей проблеме сближались вместе с ростом товарооборота. В 1640 г. царь и шах зафиксировали договоренность о кооперации в противостоянии «воровским» казакам. И хотя пиратство не исчезло, степень контроля над казачьими областями со стороны Русского царства неуклонно росла. Кроме того, как следует из документов, в основе политики ликвидации «вольных» сообществ и наступления на их ареалы лежали отнюдь не этатистские концепты модерна, а прагматические соображения безопасности и общепринятый по обе стороны Каспия образ асоциальных людей, истребление которых считалось богоугодным.
Ключевые слова: «воровские» казаки, Русское царство, держава Сефевидов, архивные документы, Каспийское море.
Шорохов Владимир Андреевич, кандидат исторических наук, доцент, Институт истории, Санкт-Петербургский государственный университет, 199034, Россия, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., 7-9, v.shorohov@spbu.ru.
1 Исследование выполнено за счет средств проекта РНФ № 18-78-10052 «Документальная история русского направления дипломатии Сефевидов (1501-1722 гг.)».
"... AND THEY DO NOTHING GOOD": "RENEGADE" COSSACKS IN RUSSIAN-SAFAVID RELATIONS OF 1620s-1630s1
V.A. Shorokhov
Abstract. The paper aims to study of the "renegade" Cossacks as a factor complicating the relations between the Russian Tsardom and the Safavid state in the 1620s-1630s. The research is mainly based on the materials from the fund 77 of the Russian State Archive of Ancient Acts. These are the shah's letters to Mikhail Fedorovich and the firmans to his voivods, petitions from the heads and employees of missions, the reports of the Astrakhan and Terek voivods, as well as the protocols of different "interrogations". The author concludes that despite the controversies and mutual distrust, the positions of the Romanovs and Safavids on the Cossack problem came closer together with the growth of trade. Finally, in 1640 the tsar and the shah fixed an agreement on cooperation in opposing the "renegade" Cossacks. And, although piracy did not disappear, the degree of control over the Cossack regions by the Russian Tsardom grew steadily. The policy of liquidating "free" communities was based not on statist concepts of modernity, but mostly on pragmatic considerations of security and the image of anti-social people generally accepted on both sides of the Caspian, whose extermination seemed to be pious.
Keywords: "Renegade" Cossacks, Russian Tsardom, Safavid State, archive documents, Caspian Sea.
Shorokhov Vladimir A., Candidate of Science (History), Associate Professor, Institute of History, St. Petersburg University, 7/9, Universitetskaya Emb., St. Petersburg, 199034, Russia, v.shorohov@spbu.ru.
1 Supported by the research grant from the Russian Scientific Foundation, project No. 18-78-10052 "The Documentary History of the Russian Strand of Safawid Diplomacy (1501-1722)".
Ранняя история «вольных», или «воровских», казаков Прикаспия остается относительно малоизученной страницей прошлого этих пограничных сообществ. По существу, применительно к периоду до восстания Степана Разина мы имеем относительно подробные упоминания о грабежах на Волге и Каспийском море, рассматриваемые обычно на страницах популярных трудов по военно-морской истории либо исследований, посвященных отдельным народам и регионам Юго-восточной Европы и Закавказья [Потто, 1912, с. 68-69; Кушева, 1963, с. 304; Тушин, 1978, с. 165; Мининков, 1998, с. 146-168; Трепавлов, 2002; Сеидова, 2004, с. 53-54; Кирокосьян, 2005; Рагунштейн, 2015, с. 177-181 и т.д.]. Не пытаясь умалить значение указанных тем, позволим себе, однако, констатировать возможность существенного расширения международного контекста проблемы путем рассмотрения «воровских» казаков как фактора, осложнявшего двусторонние отношения лидеров региона - Русского царства и Кизылбашской державы.
Казачий разбой на Каспии получил определенное освещение в литературе. Однако в известных нам работах подробно рассмотрены лишь события, произошедшие со второй половины 1640-х гг., когда действия уже не вполне «вольных» казаков стали одной из предпосылок для русско-персидского военного конфликта. А ведь если учесть международный контекст, становится ясно, что события вокруг Сунженского острога 1651-1653 гг. принадлежат иной эпохе.
После потери Кандагара и Зухабского мира с Портой (1638-1639 гг.) Иран смог стабилизировать границы с Османами и Моголами [Павлова, 1993, с. 74-80], активизировав кавказскую экспансию. Россия, в свою очередь, еще в ходе Смоленской войны (1632-1634 гг.) стала укреплять позиции на юге. Косвенно росту влияния Москвы на казачьи регионы способствовали события вокруг Азова 1637-1642 гг., после которых Дон в значительной степени обезлюдел [Пушкарев, 1994, с. 115; Куц, 2016, с. 52]. Изменилось и положение на Яике, чьи контингенты уже после миссии Богдана Змеева (1632-1633 гг.) появились на польском «фронте» [Карпов, 1911, с. 168-184]. Но лишь строительство Гурьевской крепости в 1640 г. положило начало полноценной интеграции «под государеву руку» тамошних казаков [Кушева, 1955, с. 275-277]. Совсем иначе расклад сил выглядел в рассматриваемый нами период.
С 1612-1615 гг. Романовы и Сефевиды оказывали наиболее существенное влияние на прикаспийские территории, а также связывавшие их коммуникации. Но степень контроля обеих династий над региональными и локальными акторами была невелика и подвержена конъюнктуре. Дагестанские владельцы, калмыки, ногаи, туркмены, элиты Азербайджана и Гиляна, а также, нередко, назначенные Исфаханом и Москвой администраторы балансировали между формальными сюзеренами (часто несколькими), соседями и ситуативными внешними угрозами вроде османов, крымцев и хивинцев [см., напр.: Павлова, 1993, с. 47-51, 58-61]. Преодоление последствий русской Смуты привело к вытеснению в степь тех, кто участвовал в ней «не на той стороне». Одновременно политическая стабилизация стимулировала рост русско-сефевидской торговли. Он ускорился с приходом к власти в Иране шаха Сефи, экономическая политика которого сочетала свертывание
инфраструктурных проектов с ослаблением государственного контроля в сфере производства и экспорта [МаАЬее, 1999, р. 119-121, 123-129, 139-146]. Таким образом, к началу 1620-х гг. потенциальные пираты обрели объект экспроприации.
Обосновав хронологические рамки исследования, нельзя не охарактеризовать вкратце и его главных героев - «воровских» казаков. В рассматриваемый период последние, на наш взгляд, представляли собой крайне противоречивый исторический феномен. Действуя в рамках конкретных времени и места, они оставались «за скобками» региональной военно-политической и социально-экономической мозаики. Последнее утверждение требует специального объяснения.
Во-первых, источники 1620-1630-х гг. определенно свидетельствуют о гетерогенности групп «воровских» казаков при организационном преобладании вплоть до середины 1630-х гг. выходцев с Дона. Часто именно Дон был исходным и конечным пунктом грабительских экспедиций [см., напр.: Мининков, 1998, с. 148-156 и др.]. Роль Яика растет к концу периода. Однако присутствие в отрядах выходцев из нескольких регионов оставалась характерной чертой «воровских» отрядов. В них участвовали низовые терцы и запорожцы. Значительная часть разбойников казаковала в первом поколении. Учитывая вышеизложенное, под «воровскими» казаками мы будем подразумевать всех, кого таковыми считала русская администрация, т.е. преимущественно христиан, выходцев из Восточной Европы, действовавших с оружием в руках без санкции верховной власти.
Во-вторых, создавая базы на Каспии, «пираты» выбирали для них исключительно острова (Чечень, Тюленьи, Сара и др.) либо яицкие городки, изолированные в степи. Учитывая, что все эти участки суши были непригодны для постоянного обитания, очевидно, что «воровские» казаки не могли и не пытались надолго закрепить за собой какие-либо территории, что неизбежно предполагало установление нормальных (по представлениям эпохи) отношений с соседями.
В-третьих, стратегия и тактика взаимодействия казаков с местным населением, купцами и дипломатическими миссиями были подчеркнуто девиантными. Притворяясь торговцами и стрельцами, атакуя посольства, игнорируя границы и соглашения, «вольные люди» сознательно выбирали конфликт со всеми прочими акторами, что означало не столько скорую физическую гибель, сколько гораздо более страшную для члена традиционного общества мгновенную социальную смерть.
Одной из причин, ограничивающих понимание учеными роли казаков в Прикаспийском регионе, стала узость наличной источниковой базы. Материалы, традиционно привлекаемые историками для характеристики действий православных «пиратов» до конца 1640-х гг., немногочисленны и вскользь касаются интересующих нас вопросов. Эти свидетельства извлечены преимущественно из Донских, Ногайских и Крымских дел Посольского приказа, а также «столбцов» Московского и Белгородского столов Разрядного приказа [Сухоруков, 1867, с. 199, 225, 242; Русская историческая библиотека ..., 1898, стб. 549-553; Карпов, 1911, с. 55-57]. Среди зарубежных источников ученые чаще всего обращаются к «Описанию путешествия в Московию» Адама
Олеария [Олеарий, 1906]. Гораздо меньшее внимание (и лишь азербайджанских авторов) привлекают релевантные теме пассажи «Истории украшателя мира Аббаса» Искандер-бека Туркемана Мунши [Рахмани, 1981, с. 100; Сеидова, 2004, с. 53-54]. В то же время молчанием обходится крупнейший массив источников, непосредственно и синхронно запечатлевший рассматриваемое явление - сефевидские рукописные акты, отложившиеся в РГАДА, а также «сопутствующие» им русские документы. Из известных нам авторов указанная группа памятников привлекалась для изучения истории казаков лишь Н.А. Мининковым [Мининков, 1998, с. 148-160].
Материалы из фонда 77 («Сношения России с Персией...») легли в основу данной статьи, поэтому необходимо вкратце охарактеризовать их. Указанный блок документов содержит 554 единицы хранения. Тема казаков в 1620-1630-х гг. отражена исключительно в «столбцах» - сборниках документов, относящимся к отдельным кизылбашским дипломатическим и торговым миссиям. Количество собственно сефевидских актов собрания исчисляется сотнями. Только за период правления шаха Сефи I (1629-1642) в описях 1 и 2 найдены 115 отдельных читаемых текстов. Небольшая их часть опубликована [Shorokhov, Andreev et al., 2018; Kostikov, Yastrebova, 2019; Shorokhov, Slesarev, 2020a]. Содержательно описанные документы представляют собой шахские грамоты Михаилу Федоровичу и фирманы его воеводам, челобитные глав и сотрудников миссий, и даже «писмо» для посла с информацией для устной передачи царю. Важная информация содержится в отписках астраханских и терских воевод, а также протоколах «роспросов» различных кизылбашских и русских должностных и частных лиц. Важно отметить, что, в отличие от царя и его воевод, южные соседи считали «воровских казаков», прежде всего, русскими людьми и христианами, поэтому термин встречается либо в русскоязычных актах, либо (в форме jjij) в грамотах северо-кавказских подчиненных шаха и его дипломатов. В оригинальных шахских посланиях его нет. Однако наличие черновых и чистовых переводов текстов, предназначенных для чтения государю, практически исключает вольные толкования. Благодаря этому перед нами разворачивается детализированная картина казачьей угрозы для русско-сефевидских отношений.
Неясно, когда начались нападения казаков на транскаспийские коммуникации и области Кизылбашской державы и имелась ли информация о них у царской власти. Другими словами, неизвестно, когда набеги были официально квалифицированы как «воровские». Таковым определенно считалось хорошо документированное нападение "Russe Cassaks" 28 мая 1573 г. по юлианскому календарю. Жертвами его стали возвращавшиеся из Ирана представители английской «Московской компании» во главе с Дж. Дакетом, которых атаковали, ограбили и высадили с корабля в лодку с небольшим запасом провизии. Важно отметить, что, как только добравшиеся до Астрахани купцы сообщили о происшествии воеводам, те послали пятьсот человек на сорока лодках в погоню за «пиратами». Не вдаваясь в подробности, подчеркнем, что значительная часть товаров была возвращена англичанам, причем для этого были выявлены места казачьих «схронов» [Early Voyages..., 1900, pp. 429-431]. Таким образом, уже в 1570-х гг. на Каспии существовал разбойный промысел, осуществлявшийся казаками, а местная администрация рассматривала его пресечение как свою обязанность.
После Смуты количество желающих поохотиться на купеческие караваны возросло. В 1621 г. на Каспии действовали два вольных отряда во главе с атаманами Чернушкиным и Тренкой Усом [Мининков, 1998, с. 152-153, 158]. В 1622 г. участники удачных экспедиций в кизылбашские владения появляются на Дону. Учитывая сложную ситуацию в крупнейшей казачьей окраине (конфликт с Москвой, противостояние с азовцами и Крымом), Дон становится транзитным и сборным пунктом для тех, кто стремится оказаться на Хвалынском море. В 1627 г. именно верхние донские городки были прибежищем разбойничавших на Волге, а также скупщиков награбленного [Сухоруков, 1867, с. 199; Мининков, 1998, с. 149]. Правда, часто «воровские» казаки с Волги, зимовавшие на Дону, селились отдельно от местных, создавая собственные городки [Мининков, 1998, с. 148].
Среди известных объектов нападения тех лет - район Низовой (совр. Ниязоба в северо-восточном Азербайджане), где в 1627 г. грабил и «имал живот» отряд численностью около трехсот человек. «Воровские» казаки атаковали не только купцов и не только на морском побережье. Согласно показаниям взятого в плен «пирата» Герасима Копейки, грабежам на Волге подвергались и рыбаки, и «дровяники», и ногаи [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1627, д. 1, л. 111, 117]. В 1626 г. близ Черного яра было совершено нападение на государев караван [Рагунштейн, 2015, с. 178], а в 1628 отряд атамана Р. Хохра на Ахтубе захватил сына ногайского мурзы Шейдяка [Мининков, 1998, с. 165-166].
Таким образом, ко второй половине 20-х гг. XVII в. морские перевозки в регионе были серьезно затруднены. По словам шахского посла Мухаммеда Салих-бека (в беседе со своим астраханским приставом) «гилянские бусы. в Астрахань посямест не бывали. потому что в прошлом [1626/1627 - В. Ш.] году на море гилянские бусы погромили казаки, а нынешнего. лета на море гилянскую ж бусу погромили кумыцкие люди.» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1627, д. 1, л. 97]. Из-за этого купцы запросили у наместника Дербента четыреста воинов с огнестрельным оружием для сопровождения до волжской дельты. В свою очередь, эти новости обеспокоили астраханскую администрацию, опасавшуюся нарушения суверенитета кизылбашским отрядом. Навстречу «партнерам» были высланы стрельцы. Тревога оказалась ложной, но высказывания посла были восприняты как потенциальная угроза [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1627, д. 1, л. 97-103]. Таким образом, казаки начинали отравлять атмосферу «любительной дружбы», сложившейся между Михаилом Федоровичем и Аббасом I.
Первыми проблему на официальном уровне подняли сефевидские региональные власти. Все в том же 1627 г. ширванский беглербег Казак-хан жаловался Михаилу Федоровичу на то, что «великого государя многие люди» регулярно нападают на Ширван и Дербент. Конечно, царю предлагалось «тех людей казнити» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1627, д. 1, л. 110-111].
Астраханские воеводы Ю.П. Буйносов-Ростовский и С.И. Волынский по царскому указу приняли карательные меры. Государева грамота была получена 9 марта 1628 г., уже 18 числа того же месяца на Яик были отправлены стрелецкие головы Семен Болтин и Прибылой Аристов с отрядом, чтобы «стоять и ждать, пока
воры-казаки на море пойдут, и до тех мест, покаместа в Яике вода болшая сойдет и в берегах будет». Из дальнейшего текста следует, что после спада уровня воды предполагалось блокировать устье реки. В случае, если казаки не станут спускаться в море, отряду предписывалось подняться вверх по Яику для «промысла». Группа Болтина и Аристова вернулась 4 августа. Стрельцы захватили всего двух казаков, а также пригнали в Астрахань семь стругов «с якори и с парусы». Руководители экспедиции доложили, что до 15 июля казаки не пытались прорваться на Каспий, а подъем вверх по Яику завершился боем с «воровским» отрядом выше Ин-дерских гор. Казаки, бросив струги, ушли в степь. Все тяжело раненные мятежники были обезглавлены, а их головы посажены на колы. Из двух оставшихся в живых пленников один умер после пыток, другого отправили в тюрьму [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1627, д. 1, л. 113-116]. Таким образом, яицкий район базирования «воровских казаков» был, по крайней мере, на бумаге, зачищен.
Одновременно приняты были меры против тех, кто ходил на Волгу из верховских городков Донского войска. Атаман Епифан Родилов показательно избил и ограбил тех жителей региона, кто продавал охотникам за зипунами на Каспии оружие и скупал у них трофеи. Всех, кто самовольно принимал участие в грабежах на Востоке, по возвращению было указано казнить [Сухоруков, 1867, с. 199]. Для обеспечения безопасности Волжского пути в 1627 г. был построен острог Черный яр [Любав-ский, 2000, с. 186]. Таким образом, казалось, русское правительство сделало все от него зависящее для искоренения казачьего разбоя.
Однако уже в июне 1629 г. казаки на четырех (по другим данным, на трех) стругах высадились в районе «деревни Ленгеркуни» (Ленкорань), где напали на местного чиновника Хозя-Мир-хана. Разграбив указанный населенный пункт, «пираты» пошли на судах в сторону Гиляна. Там они ограбили бусы Сару-хана (хакима Астары) и кого-то из фарахабадских купцов, направлявшиеся в Астрахань. Когда казаки повернули на север, в район Баку, дербентский и шемахинский правители отправили навстречу отряды. Уклонившись от боя, разбойники ушли в море. Перед этим им удалось уничтожить пять транспортов с нефтью и ограбить бусу, шедшую из Баку в Дербент за краской. Самым неприятным для Посольского приказа был тот факт, что изначально «воры» представились передовой группой русского посольства, приехавшей «для дворов и кормов» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы 1629-1632, д. 5, л. 82-84, 89-90].
Перипетии восшествия на престол шаха Сефи I (зима 1629 г.) на время снизили остроту «казачей проблемы». В ходе охвативших Кизылбашскую державу восстаний и анархии многие русские купцы были ограблены, что позволяло Москве выдвигать встречные претензии [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1629-1632, д. 5, л. 38-83]. В условиях внутренней нестабильности и начала военных действий с Османами новый се-февидский монарх пытался не испортить отношения с Москвой. К тому же до 1632 г. он рассчитывал на прямую военную поддержку Российского царства в деле возвращения к власти в Крымском ханстве своего протеже - бывшего калги Шагин Гирея. Последний сумел убедить юного шаха в необходимости организовать поход на Крым, и поздней весной 1630 г. тот отправил его собирать ополчение в северо-западных
провинциях Ирана. Однако поход не состоялся, а крымский царевич вскоре переметнулся на сторону Османов [ЗЬогокЬоу, 8!евагеу, 2020Ь].
Русская администрация в начале 1630-х гг. также была не слишком активна. Главным направлением ее деятельности был сбор воинских контингентов для войны с Речью Посполитой, в том числе на Дону и Яике [Карпов, 1911, с. 168-170; Кушева, 1955, с. 272]. Это не означало отказа от попыток блокады Яицкого устья (например, в апреле-июне 1630 г.), но эффективность этих действий оставалась низкой [Мининков, 1998, с. 155].
Ослабление внимания крупных игроков к региону использовали «воровские» казаки. В 1631-1632 гг. на Каспии грабили сразу несколько крупных групп донцов, запорожцев и яицких казаков [Карпов, 1911, с. 166-170]. Они атаковали, в частности, Баку. Для отражения нападений в Низовой и Баку даже начали строить каторги, однако, судя по всему, создать боеспособный флот кизылбашам не удалось [Мининков, 1998, с. 154].
В 1634 г. нападения на Ширван и Гилян возобновились при ведущей роли донцов, нарушавших, таким образом, царский запрет на походы против крымцев и азовцев. По свидетельствам очевидцев, на Дону «у казаков многие казылбашские товары продают всяким людем дешовою ценою» [Сухоруков, 1867, с. 225, 242-243; Рахмани, 1981, с. 100]. Эта ситуация стала предметом обсуждения между шахом и царем.
В начале августа 1634 г. границу Русского царства пересекло посольство Сефи во главе Хаджй-беком. Миссия была многочисленной (около ста человек) и важной для поддержания уровня двусторонних отношений. Среди отложившихся в РГАДА документов, отражающих содержание этого визита, выделяются персоязычный список поручений шаха своему послу (в русском переводе [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1632, д. 2, л. 406-410] - «писмо»), а также плохо сохранившийся перевод официальной шахской грамоты [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1632, д. 2, л. 333-337].
В обоих документов проблема казаков занимает центральное место. В грамоте, например, сразу после протокольных заверений в дружбе и любви следует весьма раздраженный пассаж: «Да ведомо Вамъ буди что воденой путь где ходят суды казаки великую помешку и убытки нашим людям чинят и торговым нашим людям убойство и многои грабеж чинят. И мы то размышляемъ, что казаки руские крестьянские ж. [фрагмент стерт - В.Ш.] .по нашей меж нас братцкой дружбы и любви чтоб Вам их уняти, чтоб они вперед так не воровали того мы от Вас по братцкой дружбе и любви надеемса, что Вы ихъ от воровства уняти велите. А буде Вы их от воровства уняти не велите, и Вам бы поволити тех воров казаков от их воровства нам уняти, и мы их от того их воровства уймем, что они вперед так воровати не учнут и Вам бы о том к нам подлинно отписати» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1632, д. 2, л. 334-335].
В «писме» мысль шаха получает некоторое развитие: «Так как это русские люди и приходят они из земель высокоместного государя , то Его Величество счастливый , благороднейший [шах - В.Ш.] до сих пор не препятствовал [деятельности - В.Ш.] этих господ. Если они не являются его [царя - В.Ш.] подданными и не имеют
отношения к русским землям, то, чтобы не сбиться с пути любви и дружбы, пусть он оповестит об этом Его Величество, счастливого, благороднейшего [шаха - В. Ш.]» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1632, д. 2, л. 404].
Приведенные тексты, по сути, содержат завуалированную угрозу вторжения в подвластные Михаилу Федоровичу земли с целью «унять» казаков. Одновременно это и предложение кооперации, очень актуальное с учетом экономического значения транскаспийских коммуникаций для России. Однако на деле занятый войной с турками Сефи не располагал в регионе силами, достаточными для искоренения пиратства. Более того, шах сам был вынужден просить царя о помощи в приобретении тысячи верблюдов и двухсот пудов меди - очевидно, для использования в боевых действиях [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1634, д. 2; РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1634, д. 1, л. 133].
В 1634-1636 гг. прошли в непрерывных казачьих вторжениях в окрестности Дербента, Шемаху и Гилян. В последнем были штурмом взяты крупные торговые центры Фарахабад и Решт [Русская историческая библиотека..., 1898, стб. 548-554; Олеарий, 1906, с. 474].
Опасность грозила всем купцам, пользовавшимся морским путем. Но не только. Весьма показательны в этом плане две челобитные царю от шахского торгового представителя Аги Мухаммед-бека, посетившего Россию годом ранее посла Хаджй-бека. Первая повествует о том, что по дороге из Астрахани в Кизылбашскую землю его посыльного к Сефи убили гребенские казаки, забрав пять сороков соболей, предназначенных для правителя [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1634, д. 1, л. 140]. Вторая, содержащая просьбу обеспечить купчину судами и охраной на обратном пути, содержит следующий пассаж: «ныне, государь, стало на море от воровских казаков воровство великое, проезд те сеи грабят и побивают нас, иноземцов» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1634, д. 1, л. 138].
Картину страха и постоянного ожидания нападения, датируемую 1636-1637 гг., красочно нарисовал Адам Олеарий [Олеарий, 1906, с. 416-475]. С нашей точки зрения, по-настоящему уникальной информацией у голштинца можно считать, пожалуй, лишь сведения об использовании «воровскими» казаками в качестве временных баз островов в заливе Кызылагадж. Гораздо точнее, детальней и драматичней ситуация на Каспии отражена в документах миссии купчины Биджан-бека 1637-1639 гг.
В апреле 1639 г. торговый представитель Сефи бил челом о ликвидации последствий двух случившихся в 1636-1637 гг. захватов «воровскими» казаками судов с шахскими товарами. Пикантность ситуации придавал факт вторичного захвата «погромной казны» астраханскими и терскими служилыми людьми, посланными против мятежников. Биджан-бек просил возвратить оба груза. При этом если терские власти включили шахские товары в «государеву казну», то трофеи астраханцев разошлись по рукам участников карательной экспедиции. Для поддержания уровня двусторонних отношений Михаил Федорович издал указы о возврате награбленного [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1637, д. 3, л. 152-153; 184-185, 192-199].
Что же необычного в описанной ситуации?
Во-первых, в челобитных детально описана добыча казаков с обоих шахских караванов. На бусах, груз с которых в итоге оказался в Астрахани, было тридцать два наименования товаров (от тысячи двухсот пудов пшена до пяти булатных сабель). На тех же четырех судах, что были «отгромлены» отрядом из Терков, были лишь «восемь пуд с полпудом бумаги хлопчатой, да тринатцать пуд ладону, да тритцать лисичишек худых трухменских, да якорь».
Во-вторых, в обоих случаях казаки прятали добычу на каспийских островах, где ее и нашли государевы люди. Астраханцы отбили воровские трофеи по дороге на Караганское пристанище (вероятно, на Тюленьих островах у входа в Мангышлак-ский залив). На Тюленьем острове у западного берега Каспия нашли второй схрон посланцы терских воевод.
Таким образом, перед нами типичный для пиратских регионов сюжет «острова сокровищ».
Какими бы успешными не казались действия астраханских и терских государевых людей, шахского кушчи (сокольничего) Талиб-бека, приехавшего в Русское царство с целью закупки охотничьих птиц в 1639 г., предписывалось усиленно охранять все от тех же «воров-казаков» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1639, д. 1, л. 10].
После заключения Зухабского мира в мае 1639 г. персидская сторона снова обратила внимание на казачью проблему. 26 октября следующего года шахский гонец Али-бек на приеме у Михаила Федоровича передал грамоту [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1640, д. 1, л. 177-180], в которой Сефи просил, чтобы «для дружбы деда моего еицких и иных казаков унимювали и посылывали на них, изготовя, стрел-цов». Перевод послания шаха содержит и философское рассуждение о моральном облике ненавистных грабителей: «А казаки люди такие - в котором они государстве ни будут, и они добра никакова не делают кроме дурна. Казаче хотение человека убить да ограбить и таких людей желеть нечево. Хто такова человека желеет, и тому человеку от Бога добра не будет, а хто таких людей не пожалеет, и тому за то от Бога милость будет». В конце текста содержится предложение координировать операции против общего врага для поддержания высокого уровня двусторонних отношений («и дружбе то дело пригодитца»).
В ответной грамоте Михаил Федорович объявил, что «велел на тех воров посылати их побивати» и просил шаха Сефи I в случае, если появятся казаки, тоже «рати на них свои посылати и побивати», ибо «за них мы стояти не будем» [РГАДА, ф. 77, оп. 1, столбцы, 1640, д. 1, л. 126].
Подводя итог, можно констатировать, что на протяжении 20-30-х гг. XVII столетия пиратство «воровских» казаков на Каспии приобрело беспрецедентный масштаб, став важнейшим раздражителем в русско-кизылбашских отношениях. Процветание разбойного промысла обеспечивалось политической нестабильностью по обе стороны моря вкупе с экономическим подъемом Ирана. Укрепление власти Москвы и
Исфахана в регионе сопровождалось фиксацией зон контроля и последовательным (пусть на первых порах и не всегда успешным) наступлением на районы базирования пиратов. В условиях отсутствия у всех акторов современного флота лишь указанная тактика оказалась эффективной в долгосрочной перспективе. При этом пресечение «воровства» осложнялось трансграничным характером явления и опасениями Москвы за свои владения в Прикаспии. Несмотря на разногласия и взаимное недоверие, на рубеже 1630-х и 1640-х гг. Сефевиды и Романовы зафиксировали договоренность о кооперации в противостоянии «вольным» казакам. И хотя «воровские» набеги не прекратились, степень интеграции казачьих областей в Русское царство стала неуклонно расти. Символом начала нового этапа этого процесса стало основание в 1640 г. в устье Яика Гурьевского острога. В основе политики ликвидации «вольных» сообществ и наступления на их ареал лежали отнюдь не этатистские концепты модерна, а прагматические соображения безопасности и распространенный по обе стороны Каспия образ асоциальных людей, за истребление которых «от Бога милость будет».
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Карпов А.Б. Уральцы: исторический очерк. Часть I: от образования войска до переписи полковника Захарова (1550-1725 гг.). Уральск: Войсковая типография, 1911. 1013 с. Кирокосьян М.А. Пираты Каспийского моря. Астрахань: Чилим, 2007. 190 с. Куц О.Ю. Азовское осадное сидение 1641 года. М.: Фонд «Русские Витязи», 2016. 60 с. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией: вторая половина XVI-30-е годы XVII века. М.: Изд-во АН СССР 1963. 369 с.
Кушева Е.Н. Яицкое казачество // Очерки истории СССР: XVII в. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1955. C. 271-277.
Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. СПб.: Изд-во «Лань», 2000. 304 с.
Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.). Ростов-на-Дону: Издательство Ростовского университета, 1998. 512 с. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно / Введ., пер., примеч. и указ. А.М. Ловягина. СПб.: А.С. Суворин, 1906. 528 с. Павлова И.К. Хроника времен Сефевидов (Сочинение Мухаммад-Масума Исфахани «Хуласат ас-сийар»). М.: Наука, 1993. 120 с.
Потто В.А. Два века терского казачества (1588-1801). Т. I. Владикавказ: Электропечатная типографии Терского областного правления, 1912. 130 с. Пушкарев С.Г. Донское казачество и Московское государство в XVII в. // Вопросы истории. 1994. № 11. С. 105-119.
Рагунштейн А.Г. За три моря за зипунами. Морские походы казаков на Черном, Азовском и Каспийском морях. М.: Вече, 2015. 352 с. Рахмани А.А. Азербайджан в конце XVI и в XVII веке (1590-1700 гг.). Баку: Элм, 1981. 238 с.
Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1627. Д. 1.
РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1629-1632. Д. 5. РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1632. Д. 2. РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1634. Д. 1. РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1634. Д. 2. РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1637. Д. 3. РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1639. Д. 1. РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. Столбцы. 1640. Д. 1.
Русская историческая библиотека. Т. 18: Донские дела. Книга первая. СПб.: Типография главного управления уделов, 1898. 586 с.
Сеидова Г.М. Азербайджан в торговых и политических взаимоотношениях Сефе-видской империи и Русского государства в XVII в. (по русским источникам). Баку: Нурлан, 2004. 172 с.
Сухоруков В.Д. Историческое описание земли Войска Донского. Т. 1. Новочеркасск: Войсковой статистический комитет, 1867. 322 с.
Трепавлов В.В. Вольные казаки и Ногайская орда (некоторые подробности ранней истории казачества) // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 2002. № 3. С. 40-52.
Тушин Ю.П. Русское мореплавание на Каспийском, Азовском и Черном морях (XVII век). М.: Изд-во «Наука», 1978. 186 с.
Early voyages and travels to Russia and Persia by Anthony Jenkinson and other Englishmen, with some account of the first intercourse of the English with Russia and Central Asia by way of the Caspian Sea. Edited by E. Delmar Morgan and C.H. Coote. Vol. II. New York: Burt Franklin Press, 1900. 363 p.
KostikovS.Ye., Yastrebova O.M. A bondsman of two monarchs: documents on the Persian kirakyaraq Khwaja Rahmat's mission to Moscow in 1629-1631 // Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. 2019. Vol. 25. No. 2. Pp. 37-46. Matthee R.P. The Politics of Trade in Safavid Iran: Silk for Silver 1600-1730. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. 290 p.
Shorokhov V.A., Andreev A.A., Yastrebova O.M., Rezvan M.E., Pischurnikova E.P. Shah §afT I Safavid's 'Missing Manuscript' Addressed to Mikhail Fiodorovich Romanov // Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. 2018. Vol. 24. No. 2. Pp. 62-67.
Shorokhov V.A., Slesarev T.A. Archive Files on the §ahin Geray's Contribution to the Russo-Persian Relations // Vestnik Sankt-Peterburgskogo Universiteta, Istoriya, 2020a. Vol. 65. Is. 2. Pp. 618-632.
Shorokhov V.A., Slesarev T.A. Shah SafT I Safavid's Farman Confirming Privileges of Kirakyaraq Aqa Hasan MazandaranT // Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. 2020b. Vol. 26. No. 1. Pp. 37-41.
REFERENCES
Karpov A.B. Ural'tsy: istoricheskii ocherk. Chast'I: ot obrazovaniya voiska do perepisi polkovnika Zakharova (1550-1725gg.) [Ural Cossacks. The Brief History. Part I: From the Formation of the Host to the Census of Colonel Zakharov (1550-1725)]. Ural'sk: Voysko-vaya tipografiya, 1911. 1013 p. (in Russian).
Kirokos'yan M.A. Piraty Kaspiiskogo morya [The Pirates of the Caspian]. Astrakhan': Chilim Publ., 2007. 190 p. (in Russian).
Kuc O.Ju. Azovskoe osadnoe sidenie 1641 goda [The Azov siege of 1641]. Moscow: Fond "Russkie Vitjazi", 2016. 60 p. (in Russian).
Kusheva E.N. Narody Severnogo Kavkaza i ikh svyazi s Rossiei: vtoraya polovina XVI-30-e gody XVII veka [The Peoples of the North Caucasus and their Relations with Russia: the Second Half of the 16th-30th of 17th century]. Moscow: Izd-vo Akad. nauk SSSR, 1963. 369 p. Kusheva E.N. Yaitskoe kazachestvo [Yaik Cossacks], in Ocherki istorii SSSR: XVII v. [Essay on the History of the USSR: 17th century]. Moscow: Izd-vo Akad. nauk SSSR, 1955. Pp. 271-277 (in Russian).
Lyubavskii M.K. Istoricheskaya geografiya Rossii v svyazi s kolonizatsiei [The Historical Geography Russian in Relation with the Colonization]. St. Petersburg: "Lan'", 2000. 304 p. (in Russian).
Mininkov N.A. Donskoe kazachestvo v epohu pozdnego srednevekov'ya (do 1671 g.) [Don Cossacks in the Late Middle Ages (till 1671)]. Rostov-on-Don: Izdatel'stvo Rostovskogo universiteta, 1998. 512 p. (in Russian).
Olearii A. Opisanie puteshestviya v Moskoviyu i cherez Moskoviyu v Persiyu i obratno [Description Travel to Muscovy and Through Muscovy to Persia and Back]. Ed. by A.M. Lovya-gin. Saint Petersburg: A.S. Suvorin, 1906. 528 p. (in Russian).
Pavlova I.K. Hronika vremjon Sefevidov: sochinenie Muhammad-Masuma Isfahani "Hulasat as-siyar" [A Chronicle of the Safawid Epoch: "Khulasat al-siyar" by Muhammad-Ma'sum Isfahani]. Moscow: Nauka, 1993. 120 p. (in Russian).
Potto V.A. Dva veka terskogo kazachestva (1588-1801). T. I. [Two Centuries of the Terek Cossack Host (1588-1801). Vol. I]. Vladikavkaz: Elektropechatnya tipografii Terskogo oblastnogo pravleniya, 1912. 130 p. (in Russian).
Pushkarjov S.G. Donskoe kazachestvo i Moskovskoe gosudarstvo v XVII v. [Don Cossacks and Moscow State in 17th century], in Voprosy istorii.. 1994. No. 11. Pp. 105-119 (in Russian). Ragunshtein A.G. Za tri morya za zipunami. Morskie pokhody kazakov na Chernom, Azovs-kom i Kaspiiskom moryakh [Over the Three seas beyond the Zipuny. Cossack sea Raids in the Black, Azov and Caspian seas]. Moscow: Veche Publ., 2015. 352 p. (in Russian). Rakhmani A.A. Azerbaidzhan v kontse XVI i v XVII veke (1590-1700 gg.) [Azerbaijan at the end of 16th and in 17th century (1590-1700)]. Baku: Elm, 1981. 238 p. (in Russian). Russian State Archive of Ancient Acts (RGADA). F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1627. D. 1. RGADA. F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1629-1632. D. 5. RGADA. F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1632. D. 2.
RGADA. F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1634. D. 1. RGADA. F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1634. D. 2. RGADA. F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1637. D. 3. RGADA. F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1639. D. 1. RGADA. F. 77. Inv. 1. Stolbtsy. 1640. D. 1.
Russkaya istoricheskaya biblioteka. T. 18: Donskie dela. Kniga pervaya [Russian History Library. Vol. 18: Don Affairs. Book I]. St. Petersburg: Tipografiya glavnogo upravleniya udelov, 1898. 586 p. (in Russian).
Seidova G.M. Azerbaidzhan v torgovykh i politicheskikh vzaimootnosheniyakh Sefevidskoi imperii i Russkogo gosudarstva v XVII v. (po russkim istochnikam) [Azerbaijan in Trade and Political Relations between the Safavid Empire and the Russian State in the 17th century (according to Russian sources)]. Baku: Nurlan Publ., 2004. 172 p. (in Russian). Suhorukov V.D. Istoricheskoe opisanie zemli Vojska Donskogo [Historical Description of the Land of the Don Cossack Host]. Vol. 1. Novocherkassk: Vojskovoj statisticheskij komitet, 1867. 322 p. (in Russian).
Trepavlov V.V. Vol'nye kazaki i Nogajskaya orda (nekotorye podrobnosti rannej istorii kazachestva) [Free Cossacks and Nogai Horde (Some Details of the Early History of Cossacks)], in Vostok. Afro-aziatskie obshchestva: istoriya i sovremennost'. 2002. No. 3. Pp. 40-52 (in Russian).
Tushin Ju.P. Russkoe moreplavanie na Kaspijskom, Azovskom i Chernom morjah (XVII vek) [Russian Navigation in the Caspian, Azov and Black seas (17th century)]. Moscow: Nauka, 1978. 186 p. (in Russian).
Early voyages and travels to Russia and Persia by Anthony Jenkinson and other Englishmen, with some account of the first intercourse of the English with Russia and Central Asia by way of the Caspian Sea. Ed. by E. Delmar Morgan and C.H. Coote. Vol. II. New York: Burt Franklin Press, 1900. 363 p.
Kostikov S.Ye., Yastrebova O.M. A bondsman of two monarchs: documents on the Persian kirakyaraq Khwaja Rahmat's mission to Moscow in 1629-1631, in Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. 2019. Vol. 25. No. 2. Pp. 37-46. Matthee R.P. The Politics of Trade in Safavid Iran: Silk for Silver 1600-1730. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. 290 p.
Shorokhov V.A., Andreev A.A., Yastrebova O.M., Rezvan M.E., Pischurnikova E.P. Shah §afT I Safavid's 'Missing Manuscript' Addressed to Mikhail Fiodorovich Romanov, in Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. 2018. Vol. 24. No. 2. Pp. 62-67.
Shorokhov V.A., Slesarev T.A. Archive Files on the §ahin Geray's Contribution to the Russo-Persian Relations, in Vestnik Sankt-Peterburgskogo Universiteta, Istoriya. History. 2020a. Vol. 65. Issue 2. Pp. 618-632.
Shorokhov V.A., Slesarev T.A. Shah SafT I Safavid's Farman Confirming Privileges of Kirakyaraq Aqa Hasan MazandaranT, in Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental Manuscript Research. 2020b. Vol. 26. No. 1. Pp. 37-41.
