CC BY
113
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 7. ФИЛОСОФИЯ. 2011. № 6
ИЗ ИСТОРИИ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
М.Г. Бородулина*
И.И. ДАВЫДОВ КАК ПРОФЕССОР ФИЛОСОФИИ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Статья посвящена исследованию жизни и творчества И.И. Давыдова (1794—1863) — философа, филолога и декана (1837—1847) I отделения философского факультета Московского университета. И.И. Давыдов был одним из первых, кто говорил о философии Ф. Шеллинга. Рассмотрение таких его философских работ, как «Опыт руководства к истории философии. Для благородных воспитанников университетского пансиона» (1820), «Начальные основания Логики. Для благородных воспитанников университетского пансиона» (1821), «Вступительная лекция о возможности философии как науки» (1826), представляется существенным для понимания одного из периодов в истории русской философии — времени влияния немецкой классической философии, в особенности Ф. Шеллинга, на университетское сообщество первой половины XIX в.
Ключевые слова: история философского факультета Московского университета, Университетский благородный пансион, И.И.Давыдов, влияние Ф.Шеллинга на русскую философию.
M.G. B o r o d u l i n a. I.I. Davydov as a professor of philosophy of Moscow University
The article is about research of life and work of I.I. Davydov (1794—1863) — philosopher, philologist and Dean of the First department of philosophical faculty of Moscow State University (1837—1847). I.I. Davydov was among the first thinkers who tell about F. Schelling. Ideas of I.I. Davydov are included in his philosophical works, such as «Guidance to history of philosophy. For University Noble boarding-school» (1820); «Basis of Logic. For University Noble boarding-school» (1821); «Entrance lecture about possibility of philosophy as science» (1826). The topic of this article is currently significant in interpreting one of historical periods in Russian philosophy — time of influence of German idealism, especially F Shelling's influence, on the university community on the first half of XIX century.
Key words: history of philosophical faculty of Moscow State University, University Noble boarding-school, I.I. Davydov, F. Schelling's influence on Russian philosophy.
В развитии философской культуры в России XIX в. значительное место занимала высшая школа, где велось преподавание философии.
* Бородулина Маргарита Геннадьевна — аспирант кафедры истории русской философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, тел.: 8 (929) 93-88-45; e-mail: [email protected]
В высших учебных заведениях, по мнению В.В. Зеньковского, не только сообщался материал по истории философии, но и пробуждались философские запросы [В.В. Зеньковский, 1991, с. 115].
Московский университет предоставлял хорошие возможности для развития и изучения философии. Университетская среда внимательно следила и быстро реагировала на изменения в отечественной и западной философии, в ней проводились обсуждения философских проблем среди преподавателей и студентов.
Первая четверть XIX в. в России была временем господства идеализма и эмпиризма в историко-философской науке. Русские ученые следили за развитием философии в Западной Европе и в особенности за трудами немецких философов. Влияние немецкого классического идеализма началось еще в конце XVIII в. и дало свои результаты в 1805 г., когда вышла первая работа Д.М. Веллан-ского (1774—1847). Это было первым ярким проявлением русского шеллингианства, которое получило широкое распространение в первые два десятилетия XIX в. через труды Д.М. Велланского и затем М.Г. Павлова [З.А. Каменский, 1980, с. 7] . Идеи Ф. Шеллинга проявлялись на протяжении всего XIX в. в работах русских философов, вплоть до В.С. Соловьева.
Одним из первых проводников идей шеллингианства в Москве был Иван Иванович Давыдов (1794—1863) — преподаватель Московского университета, который пользовался влиянием в университетской среде первой половины XIX в. И.И. Давыдова также причисляют к шеллингианцам, но всегда с оговорками [В.В. Зеньковский, 1991, с. 135; П.Н. Сакулин, 1913, с. 102—103]. Он являлся крупной фигурой университетской жизни Москвы первой половины XIX в., прошел путь от студента Московского университета до академика Императорской Академии наук, преподавал в Университетском благородном пансионе и Московском университете, оставил после себя видных учеников, но, тем не менее, его личность до сих пор не становилась предметом отдельного исследования, что можно объяснить тем, что как профессор И.И. Давыдов зачастую находился в тени своих более ярких коллег, таких как Т.Н. Грановский, С.П. Шевырев, М.П. Погодин.
Для более полного представления об И.И. Давыдове необходимо рассмотреть процесс формирования его личности и философских взглядов. Иван Иванович Давыдов родился в Тверском уезде в 1794 г. Он рано лишился отца и воспитывался матерью, которая происходила из Тверского дворянского рода Лукьяновых. В 1800 г. он поступил в Тверское училище, которое готовило воспитанников для кадетских корпусов. Семь лет обучения прошли под руководством магистра Геттингенского университета И.И. Геннинга. Последний оказывал Ивану особое попечение, и под его руководством он изучил немецкий, английский, французский языки, а также латынь.
В конце 1807 г. Тверское училище посетил Попечитель Московского учебного округа М.Н. Муравьев. Он обратил внимание на хорошие отзывы инспектора училища о Давыдове и поручил отправить его в Москву. В 1808 г., после нескольких месяцев обучения в гимназии при Московском университете, Давыдов поступил в университет. Одновременно он слушал лекции на физико-математическом и словесном отделениях. Наставником И.И. Давыдова в университете являлся И.Г. Буле (1763—1821) — немецкий профессор, приглашенный М.Н. Муравьевым из Геттингена, историк, выдающийся знаток Аристотеля, издатель «Московских ученых ведомостей» и «Журнала изящных искусств» [А.М. Хлопников, 1997, с. 36—48]. Иоганн Готлиб Герхард Буле учился в университетах Гельмштедта и Геттингена. С 1793 г. занимался богословием, философией, новыми и древними языками. Среди учеников И.Г. Буле были А.С. Грибоедов, Н.Ф. Кошанский.
Для нас является интересным вопрос философского наследия И.Г. Буле, так как он являлся учителем И.И. Давыдова. Влияние И.Г. Буле сказывалось на научной и преподавательской деятельности И.И. Давыдова. В.В. Зеньковский говорил, что И.Г. Буле был «очень знающим ученым, излагавшим все ясно и увлекательно» [В.В. Зеньковский, 1991, с. 128]. Возможно, от него Давыдов перенял манеру понятно и кратко излагать свои мысли. Ученик характеризовал взгляды учителя как «благоразумный идеализм» [там же].
И.Г. Буле — выдающийся аристотелевед. Он подготовил издание трудов Аристотеля и провел большую работу по очищению их от ложно приписываемых античному философу работ, оставил множество философских трудов. Среди них «История новой философии» и «Учебник истории философии». В них автор проявил себя как просветитель в широком смысле этого слова, являлся популяризатором философии. Немецкие философы обычно относили себя к каким-либо философским школам. Буле склонялся к учению И. Канта, критиковал в своих статьях Шеллинга. К. Розенкранц в работе «История кантовской философии» называл его аристоте-лизирующим кантианцем.
По взглядам И.Г. Буле являлся теистом, сторонником объективно-идеалистического подхода. Свою шеститомную «Историю новой философии» он начал с эпохи Возрождения. Благодаря этому труду он стал известен как историк философии. Он работал в одно время с Дежерандо («Сравнительная история философских систем», 8 т.) и Теннеманом («История философии», 11 т.). Стиль изложения Буле был ясен, доходчив, максимально краток, он точно говорил о философских системах. Идеи Шеллинга он считал забавными, подчеркнуто отрицательно говорил о Фихте, доброжелательно относился к философии И. Канта. Буле как сторонник идей попу-
лярной философии позднего Просвещения считал, что в России надо распространять основы философского знания, бороться с суевериями и предрассудками. Это совпадало со взглядами М.Н. Муравьева, который говорил: «...деятели и воспитанники Московского университета в большинстве своем являлись разработчиками науки, пропагандистами светских, просветительских, философских идей» [цит. по: А.М. Хлопников, 1997, с. 16].
С.П. Шевырев сообщает о том, что И.И. Давыдов был учеником Тимковского, который преподавал на греческо-римской кафедре. О преемственности идей и методов обучения он говорил следующее: «Тимковский основательностью классических познаний в древней Словесности поражал своих студентов. В профессорах нового поколения отличался своей деятельностью Давыдов: он вносил в преподавание Римской словесности логическую ясность изложения и отчетливость в полноте формы каждой лекции. Имея от природы призвание к философским наукам, он преподавал философию в Университетском Пансионе и здесь оживлял молодое поколение своею неутомимою деятельностью, помогая. утружденному летами Антонскому1 в его управлении заведением» [С.П. Шевырев, 1998, с. 453-454].
В 1812—1813 гг. Иван Иванович изучал классическую филологию в Казанском университете, там же он слушал В. Панаева и Н.Н. Лобачевского. Это подтверждают А. Черкас [Русский биографический словарь, 1996, с. 24] и Н.В. Кузнецова [Русские писатели 1800—1917, 1992, с. 73] .
В 1814 г. И.И. Давыдов получил степень магистра за рассуждение на латинском языке «О критике древней филологии», в 1815 г. он был удостоен звания доктора словесных наук (им была написана диссертация «О преобразовании в науках, произведенном Бэконом»). До окончания докторского испытания И.И. Давыдов продолжал слушать университетские лекции. Для того чтобы лучше ознакомиться с библиографией, он работал письмоводителем в Университетской библиотеке, помогал И.А. Гейму [Императорский Московский университет: 1755—1917, 2010, с. 207] разбирать библиотеку бывшего министра народного просвещения А.К. Разумовского [Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского университета. 1755—1855, 1855, ч. 1, с. 280] .
Преподавательская деятельность И.И. Давыдова началась в Благородном пансионе в 1814 г. Для преподавателей того времени было характерно энциклопедическое знание, поэтому Иван Иванович
1 А.А.Прокопович-Антонский возглавлял Благородный Пансион при Московском университете с 1791 по 1824 г., позже он стал ректором Московского университета.
одновременно занимался обучением воспитанников пансиона и русской словесности и чистой математики, с течением времени круг преподаваемых им предметов в пансионе, а затем и в университете будет расширяться. Формулярный список И.И. Давыдова сообщает, что в 1823 г. он обучал воспитанников Благородного пансиона логике, латинскому языку, русской словесности и греческому языку [РГАЛИ, ф. 1863, оп. 1, № 24, л. 3].
В 1815 г. И.И. Давыдов становится инспектором Благородного пансиона при Московском университете, он находится в этой должности до 1826 г. Как педагог и философ он был известен тем, что способствовал распространению взглядов Ф. Шеллинга среди воспитанников старших классов пансиона и студентов университета. Во время работы в пансионе И.И. Давыдовым были написаны следующие работы: «О различии греческого и римского образования» (1820); «Опыт руководства к истории философии», (1820); «Греческая грамматика» (1820); «О духе философии греческой и римской» (1820), «Начальные правила русской грамматики» (1821); «Начальные основания логики» (1821); «Речи Цицерона» (1821); «Латинская хрестоматия» (1822); «Учебная книга русского языка» (1823); перевод «Высшей алгебры» (1824) и «Интегральных и вариационных исчислений и исчисления разностей» (1825) Франкера; «Учебная книга латинского языка» (1826).
Одновременно с работой в пансионе И.И. Давыдов преподавал в университете, где стал адъюнктом философии (1817), экстраординарным (1820), а затем ординарным (1822) профессором латинской словесности и философии. О И.И. Давыдове как преподавателе сохранились неоднозначные воспоминания современников. Одни студенты считали его «деланной знаменитостью» [Московский университет в воспоминаниях современников, 1989, с. 162], но одновременно не могли поспорить с сильным практическим умом Ивана Ивановича, благодаря которому он добился почетных званий и чинов, дружбы с С. Уваровым. И.А. Гончаров в университетских воспоминаниях говорит об И.И. Давыдове, что «старые студенты симпатично вспоминали его умные, живые разборы произведений тогдашней школы наших классиков» [там же, с. 162—163].
Одним из центральных событий в жизни университета в 1820-х гг., по мнению исследователя истории Московского университета А.Ю. Андреева, стало прочтение И.И. Давыдовым вступительной лекции «О возможности философии как науки» 12 мая 1826 г. [А.Ю. Андреев, 2001, с. 187—188]. Подробнее об этой лекции и об обвинении И.И. Давыдова в шеллингианстве мы скажем ниже.
После закрытия курса лекций по истории философии в 1826 г. И.И. Давыдову пришлось уйти с поста инспектора пансиона, в университете он занялся преподаванием высшей алгебры.
В 20—30-е гг. XIX в. И.И. Давыдов являлся активным деятелем Общества любителей российской словесности, Общества любителей природы, непременным заседателем правления университета. В 1837 г. он был избран деканом I отделения философского факультета и оставался в этой должности вплоть до перевода в Санкт-Петербург [РГАЛИ, ф. 1863, оп. 1, № 24, л. 5—6, 10—11], с 1844 г. Иван Иванович избирался проректором Московского университета [Императорский Московский университет, 2010, с. 207]. В это же время он был определен инспектором над частными пансионами в Александринском сиротском институте и в Лазаревском институте.
И.И. Давыдов активно работал над вопросами улучшения университетского образования. Он принимал участие в подготовке университетского устава 1835 г. Было реализовано его предложение о соединении словесного и физико-математического отделений в рамках единого философского факультета [А.Ю. Андреев, 2001, с. 198]. В этом предложении воплощалось желание выработать единую методологию преподавания фундаментальных дисциплин.
С 1841 г. И.И. Давыдов становится ординарным академиком по вновь организованному отделению русского языка и словесности Академии наук. Он активно участвует в работе академии, с 1851 по 1859 г. является председательствующим отделения русского языка и словесности.
В Санкт-Петербурге И.И. Давыдов руководит деятельностью Главного педагогического института вплоть до его закрытия в 1858 г. [ЦГИА СПб., ф. 139, оп. 1, д. 5888, л. 1]. После закрытия института он возвращается в Москву, исполняя обязанности сенатора.
Многолетние труды И.И. Давыдова на ученом поприще привели к получению звания заслуженного профессора в 1845 г. и были отмечены государственными наградами. С 1847 г. он является почетным членом Московского, затем Казанского и Дерптского университетов. В Объединенном Музее истории г. Москвы хранится личная коллекция И.И. Давыдова [Музей истории г. Москвы, ф. 13, инв. № 22225\1-79], в которой представлены многочисленные благодарности и письма о присвоении ему государственных наград (коллекция рукописей была передана в 1973 г. Верой Александровной Кузьминой, урожденной Давыдовой).
Многогранная и наполненная событиями жизнь И.И. Давыдова интересна для исследования его философских позиций. Эволюция взглядов философа показывает, что любовь к античной культуре и словесности, которая была привита Геннингом, осталась неизменной. Это важно, потому что Иван Иванович был и философом, и словесником. Он придает большое значение слову. Его стиль речи, во многом сформированный под влиянием И.Г. Буле, отточен, меток, логически выверен. 108
Первый зафиксированный нами научный интерес И.И. Давыдова связан с Ф. Бэконом. К сожалению, текст магистерской диссертации 1814 г. «О преобразовании в науках, произведенном Бэконом», не был найден2. К ранним работам ученого относятся: 1. «Опыт руководства к истории философии. Для благородных воспитанников университетского пансиона» (1820); 2. «Начальные основания Логики. Для благородных воспитанников университетского пансиона» (1821).
В первой из перечисленных работ И.И. Давыдов останавливает внимание на вопросе о пользе изучения истории философии, первых значительных философах (Платоне, Аристотеле и Цицероне). Рассматривая историю философии от Античности до философии критицизма, И.И. Давыдов наиболее часто ссылается на авторитетные для себя источники — идеи Гассенди, Дежерандо, Бартелеми [И.И. Давыдов, 1820, с. 3—4, 51]. Автор частью излагает и частью переводит работу Дежерандо, из чего можно сделать вывод, что Иван Иванович использовал свое творчество в просветительских целях. З.А. Каменский отмечает, что И.И. Давыдов в то время «не заигрывал с шеллингианством, как он делал это позже» [З.А. Каменский, 1971, с. 311]. Имя Шеллинга встречается в работе один раз при перечислении других немецких философов, Давыдов никак его не выделяет — этот факт заставляет сомневаться в приверженности идеям шеллингианства на данном этапе его научной деятельности.
Иван Иванович предпочитал знакомиться с различными идеями и авторами и не выделять одного из них как имеющего определяющее влияние (возможно, такие высказывания дали почву для разговоров об эклектизме в философии И.И. Давыдова3). В подтверждение этой мысли мы можем привести его слова: «Кто желает приобрести основательные знания, тому не довольно остаться при одном авторе...» [И.И. Давыдов, 1820, с. 16]. Пользу в изучении истории человеческих мыслей Давыдов видел в том, что она учит хорошо мыслить и образовывает разум. Предмет философии, по его мнению, «есть просвещение ума истиной и образование сердца добродетелью» [там же, с. 125].
Труд 1821 г. «Начальные основания Логики. Для благородных воспитанников университетского пансиона» представляет собой подробно разработанное руководство по логике. В этой работе автор старался соединить опытные начала Локка и Дежерандо, Ки-зеветтора с «благоразумным идеализмом» И.Г. Буле; и здесь же да-
2 Н.В. Кузнецова сообщает, что текст магистерской диссертации был опубликован в журнале «Вестник Европы» в 1815 г. (Русские писатели: 1800—1917, 1992, т. 2, с. 73).
3 В.В. Зеньковский критично отзывался об И.И. Давыдове и говорил, что тот являлся «эклектиком по существу». См. подробнее: [В.В. Зеньковский, 1991, т. 1, ч. 1, с. 136].
ется отсылка на то, что автор руководствуется идеями Шеллинга [И.И. Давыдов, 1821, с. 4]. Введение к «Логике» написано в духе Шеллинга. И.И. Давыдов говорил, что философия имеет целью и предметом совершенствование разума. Логика занимается совершенствованием мыслящей способности человека.
Существование и развитие Вселенной и человека покоится на одном общем Божественном начале, от которого проистекают также порядок, постоянство, красота, а в человеке — мудрость, добродетель и вкус. Божественное начало есть основание начала духовного и вещественного. Оно заключается в душе и теле, заставляет из человека внешнего создавать человека внутреннего, обращает конечную вещественность в бесконечную духовность. Все едино и представляет собой части «всеобщей гармонии» [там же, с.7].
И.И. Давыдов пишет о Божественном вечном начале, разделении философии на три части (умозрительную, практическую и эстетическую), в духе Ф. Шеллинга рассуждает о философии природы.
Во время написания «Логики» Давыдов был молодым и спокойным мыслителем. По мнению М.М. Филиппова, он попытался чисто внешним способом соединить систему Шеллинга с теми взглядами, которые выработались у него самостоятельно под влиянием немецких философов XVIII в., Локка и Кондильяка [М.М. Филиппов, 1894, с. 117]. В Логике соединились разнообразные и иногда противоречивые начала. Среди философских произведений И.И. Давыдова работа «Начальные основания Логики. Для благородных воспитанников университетского пансиона» является наиболее разработанной и оригинальной.
«Логика» Давыдова привлекла внимание М.Л. Магницкого4 и вызвала донос, который не имел результатов. В доносе министру духовных дел и народного просвещения он написал: «Замечания сии заключают вкратце весь смысл разрушительной нынешней философии; от Канта до Стефенса, которого имя еще никому у нас неизвестно, кроме фанатических его адептов и малого числа из со-противников, между тем как он есть опаснейший довершитель шеллинговой философии, которой вся адская тайна в подносимых мною примечаниях открыта и обнаружена» [цит. по: Г.Г. Шпет, 1922, ч. 1, с. 91].
4 Михаил Леонтьевич Магницкий окончил Благородный пансион при Московском университете, с 1803 г. работал под началом М.М. Сперанского в Министерстве внутренних дел, в 1810 г. был назначен Сперанским статс-секретарем департамента законов, а в 1811 г. стал во главе Комиссии составления военных уставов и уложений. На следующий год вместе со Сперанским попал в опалу, был сослан в Вологду, а в 1816 г. назначен вице-губернатором Воронежа. В 1817 г. Магницкий получил должность Симбирского губернатора. Являлся участником Библейского общества, инспектором и затем попечителем Казанского учебного округа. Был известен негативным отношением к философии и университетскому преподаванию.
М.Л. Магницкий предложил каждому члену Главного правления училищ написать свое мнение о «Логике» И.И. Давыдова. В защиту Ивана Ивановича выступил И.Ф. Крузенштерн. Имя этого человека известно по первой русской экспедиции вокруг света. Кроме того, он был реформатором и директором Морского кадетского корпуса, членом Главного правления училищ Министерства народного просвещения в самые мрачные для образования годы. Крузенштерн нашел книгу Давыдова полезной для русского юношества [Б.В. Емельянов, 1983, с. 138].
Осуждение М.Л. Магницким в 1821 г. книги И.И. Давыдова «Начальные основания Логики. Для благородных воспитанников университетского пансиона» без видимых на то оснований в дальнейшем, когда в Московском университете был возобновлен курс лекций по философии, сильно мешало Ивану Ивановичу.
Важным событием в жизни 20-х гг. XIX в. стало возобновление курса по истории философии в Московском университете. Ситуация с преподаванием философии в России в то время была сложной. До Отечественной войны 1812 г. преподавание философии было повсеместным. После нее положение в корне изменилось. Александр I во время поездки по немецким землям наблюдал там студенческие беспорядки. Возможно, это послужило причиной ужесточения его отношения к университетскому образованию и науке. Особую опасность видели в философии. В 1816 г. министром народного просвещения был назначен князь А.П. Голицын. В 1817 г. по его инициативе были соединены Ведомство духовных дел и Министерство народного просвещения, созданы кафедры богословия в университетах, а в 1821 г. последовало предложение М.Л. Магницкого отменить преподавание философии.
Активная деятельность Магницкого, Рунича и Голицына привела к погромам в университетах и к многочисленным увольнениям профессоров. Московскому университету, в отличие от других университетов, погрома удалось избежать. Философию в университете преподавал уже пожилой профессор А.М. Брянцев, занявший кафедру философии еще в 1788 г. На лекциях он был крайне осторожен. К тому же в январе 1821 г. он скончался, и громить за вольномыслие и вероотступничество было некого. И.И. Давыдов при попытке в 1819/1820 учебном году перед чтением курса логики в Благородном пансионе сделать обзор истории философии был отстранен от чтения философии. Помогала университету и позиция попечителя Московского учебного округа князя А.П. Оболенского, бывшего в дружеских отношениях с князем А.П. Голицыным и старавшегося избегать сложных ситуаций. Московский университет избежал и погрома, и преподавания философии вообще, так как после смерти А.М. Брянцева министерство никого на
кафедру философии не утверждало вплоть до 1845 г. Кафедру философии хотели занять С.С. Гогоцкий, И.Г. Михневич, И.В. Киреевский и многие другие.
Переписка о восстановлении курса логики и истории философии началась в начале 1826 г. [ЦИАМ, ф. 418, оп. 81, д. 1930, л. 2]. И.И. Давыдова попросили сообщить, какими книгами он будет руководствоваться при чтении курса лекций. Названные книги Карпе и Дежерандо не должны были вызвать препятствий, так как книга Карпе была принята в духовных училищах, а сочинение Де-жерандо было известно по своему безвредному содержанию и использовалось в австрийских училищах.
В 1826 г. министерство разрешило начать чтение лекций по философии профессору И.И. Давыдову, который 12 мая 1826 г. прочел вступительную лекцию к курсу философии «О возможности философии как науки». Мы можем найти сведения о лекции Давыдова и причинах отстранения его от чтения философии в Московском университете в воспоминаниях Михаила Прохоровича Третьякова за 1799—1830 гг.: «В мае месяце 1826 г. осматривал университет, по высочайшему повелению новаго государя, флигель-адъютант е. в. гр. Сергий Григорьевич Строганов. Случилось так, что в это самое время профессор Давыдов читал вступительную лекцию свою "О возможности философии как науки". Граф Строганов, выслушав лекцию, запретил дальнейшее чтение об этом предмете. Такое неожиданное распоряжение флигель-адъютанта гр. Строганова произвело на всех членов университета сильное впечатление. Впрочем, я имею причину полагать, что Писарев имел от директора Языкова сведение о том, что бывший министр духовных дел и народного просвещения кн. А.Н. Голицын в 1825 г. доносил императору Александру I, что открытое распространение философии в университетах ввергает в близкую опасность и церковь Господню и отечественное правление, а потому умолял государя уничтожить это зловредное учение в самом его начале. Но при всем этом Писареву не было известно — этим ли донесением руководствовался гр. Строганов или чем-либо другим, а равно и о том, в каком виде описал он государю все, касающееся до университета, ибо в скором времени пронеслась по Москве молва, что Писарев будет уволен от должности попечителя и на место его поступит граф Строганов.
Профессор Давыдов, лишившись внезапно кафедры философии, был назначен попечителем к преподаванию, на время, высшей математики...» [М.П. Третьяков, 1892, т. 75, с. 545—546].
Различные обстоятельства сложились вместе: это и осуждение М.Л. Магницким «Логики» И.И. Давыдова в 1821 г. за открытое шеллингианское введение, и неосторожно упомянутая в лекции 112
1826 г. идея тождества мышления и бытия, которая принадлежала Ф. Шеллингу. В начале лекции И.И. Давыдов выражает глубокую радость по поводу возобновления чтения курса философии в Московском университете и надежду на дальнейшее развитие философии в стенах храма науки: «Ум, озаренный истиною и возбужденный к неусыпной деятельности, отвращается от мрака и вспять не обращается.» [И.И. Давыдов, 1826, с. 10]. В этой лекции Давыдов попытался защитить философию, когда ее считали за «учение опасное» [там же, с. 8]. Главным образом так думали те, кто завидовал быстрым успехам растущего философского знания. Он защищал философию от обвинений в атеизме, материализме и подрывании основ вероучения.
В лекции 1826 г. И.И. Давыдов не был ограничен формой и требованиями учебника, он изложил свое понимание философии. Лекция имеет четкую логическую структуру, построена по форме силлогизма. Предметом исследования становится освещение вопроса о содержании и форме науки. Философия рассматривается автором как сложная наука, связанная с другими видами знания. Г.Г. Шпет видел в лекции отождествление натурфилософии с метафизикой Х. Вольфа [Г.Г. Шпет, 1922, ч. 1, с. 102]. И.И. Давыдов ставит гносеологические проблемы (объекта и субъекта познания). Упомянутая идея Ф. Шеллинга о тождестве мышления и бытия, по мнению Давыдова, разрешала спор между эмпириками и рационалистами, реализмом и идеализмом, так же с помощью этой идеи решался вопрос об условиях возможности познания. В лекции дается ссылка на работу Шеллинга «О возможности философии вообще» (1794), и Давыдовом поддерживаются положения этой работы.
В лекции 1826 г., как и в «Логике» И.И. Давыдова, поднимается спорный вопрос о его принадлежности к шеллингианству. Известно, что в первой четверти XIX в. влияние идеалистической философии Шеллинга было особенно сильным. Приоритетным направлением университетского образования того времени было свободное овладение как минимум четырьмя иностранными языками. Работы Канта, Фихте, Шеллинга читались преподавателями, студентами и воспитанниками Благородного пансиона в оригинале. Существовали и рукописные переводы, но полный их перечень невозможно установить. Первая печатная работа Шеллинга на русском языке вышла в Одессе в 1833 г., это было «Ведение в умозрительную физику». Разумеется, университетское сообщество было ознакомлено с работами и идеями Шеллинга задолго до этого времени. Что касается И.И. Давыдова, то мы можем определить лишь предположительно те произведения Шеллинга, с которыми он был знаком. Например, по ссылкам в его работах, которые свидетельствуют о том, что Давыдову были известны ранние произведения Шеллинга. Ответ на вопрос о том, был ли Давыдов шеллингианцем,
является спорным, среди исследователей истории философии мы не найдем единого мнения.
Свои лекции по истории философии И.И. Давыдов читал, по мнению разных ученых, со следующих позиций.
1. С позиции шеллингианства (на этом основывались обвинения М.Л. Магницкого). А.И. Абрамов называл Давыдова «русским шеллингианцем» [А.И. Абрамов, 2005, с. 544], он также говорил, что Иван Иванович распространял идеи платонизма, которые способствовали проявлению интереса в России к философии Шеллинга [там же, с. 252—253]. П.Н. Сакулин писал, что «среди профессоров-словесников шеллингианцами считались И.И. Давыдов и Н.И. Надеждин. Докторская диссертация Давыдова была посвящена Ф. Бэкону, но, обратившись к философии Шеллинга, он акцентировал свое внимание исключительно на проблемах гносеологии. Особую известность Давыдову как русскому шеллингианцу принесла вступительная лекция к целому курсу, который он намеревался посвятить Шеллингу, — «О возможности философии как науки по Шеллингу» (1826), а также антигегельянская статья «Возможна ли у нас германская философия?» (Москвитянин, 1841, ч. 2, № 4)» [там же, с. 529] . Одновременно П.Н. Сакулин осторожно говорил, что из всех немецких философов Давыдов предпочитал Шеллинга, но до 1822 г. включительно его лишь весьма условно можно назвать шеллингианцем [П.Н. Сакулин, 1913, ч. 1, с. 44]. В.В. Зеньковский писал, что «к шеллингианцам причисляют (впрочем, всегда с оговорками) проф. Давыдова» [В.В. Зеньковский, 1991, с. 135] .
С.М. Соловьев видел несомненную заслугу Давыдова в том, что «он одним из первых в России заговорил с университетской кафедры о немецкой философии Шеллинга и Гегеля» [С.М. Соловьев, 1983, с. 415].
2. С позиций энциклопедизма: С.П. Шевырев писал, что И.И. Давыдов преподавал логику и нравственность по руководству Буле и Снелля [С.П. Шевырев, 1998, с. 442] и не видел в его взглядах ничего от Шеллинга. Ф.И. Буслаев подчеркивал энциклопедизм знаний И.И. Давыдова, который старался перестроить свою систему на основаниях Шеллинга. Энциклопедизм в знаниях был свойствен словесникам того времени [Ф.И. Буслаев, 1897, с. 119—120].
3. С позиций эклектизма: об этом говорили Г.Г. Шпет и В.В. Зеньковский. В.Ф. Пустарнаков отрицал принадлежность И.И. Давыдова к шеллингианству [В.Ф. Пустарнаков, 1998, с. 56].
Представленные выводы исследователей истории русской философии подчас противоположны друг другу. Не было выработано единого мнения о шеллингианстве И.И. Давыдова. Исходя из немногочисленных ссылок в собственных работах Давыдова на сочинения Ф. Шеллинга, мы можем сделать вывод о том, что увлече-
ние философией немецкого идеализма, характерное для первых десятилетий XIX в. передалось и молодому преподавателю Благородного пансиона и Московского университета И.И. Давыдову. Говорить о том, что философская система существенно повлияла на взгляды философа, нет оснований. По прошествии увлечения русского общества идеями Ф. Шеллинга И.И. Давыдов напишет статью в «Москвитянине» в 1841 г. под названием «Возможна ли у нас германская философия?» [И.И. Давыдов, 1841, с. 384—401]. На вопрос, поставленный в заглавии своей статьи, И.И. Давыдов ответил отрицательно. Рассматривая историю жизни и философию Германии, в том числе на примере идей Фихте, Канта, Шеллинга и Гегеля, Давыдов пришел к выводу о том, что каждой нации соответствуют свои особенные ступени исторического развития и каждый народ разрабатывает собственные, ему понятные философские системы. Мы можем учиться и знать о западной философии, но полностью копировать ее положения и применять к российской действительности без учета самобытности нельзя. Россия не проходила тех периодов общественной жизни, что Германия, значит, у нас невозможна германская философия.
И.И.Давыдов писал, что «философия, как поэзия и всякое творчество, должна развиваться из жизни народа, обнять собою все его мысли, действования и чувствования, быть последним его изречением среди всех произведений умственной деятельности» [там же, с. 400].
Изучение наследия И.И. Давыдова важно для истории Московского университета первой четверти XIX в. В его судьбе отразилось непростое время, в которое формировалось университетское профессорское сообщество. Одной из ключевых характеристик этого времени было огромное желание образованной части российского общества вырастить свое поколение университетских преподавателей. Напитавшись идеями европейских мыслителей, оно попыталось продуцировать свои собственные системы идей. И.И. Давыдов находился в центре событий университетской жизни первой половины XIX в., его учеником был князь В.Ф. Одоевский, Д.В. Веневитинов и другие воспитанники Благородного пансиона. Во многом под влиянием идей Давыдова находились кружки 1820-х гг., например, такие, как кружок любомудров, общество Раича.
С позиции сегодняшнего дня легко подойти критически к результатам огромной мыслительной работы ученых и видных представителей того времени. Мы можем поставить задачу проанализировать источники и идейную эволюцию И.И. Давыдова как одного из представителей Московского университета, которые во многом определяли линию развития российского образования. Таким образом, на пути анализа философского наследия И.И. Давыдова предстоит еще много работы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Абрамов А.И. Сборник научных трудов по истории русской философии / Сост., подгот. текста, предисл. В.В. Сербиненко. М., 2005.
Андреев А.Ю. Лекции по истории Московского университета: 1755— 1855. М., 2001.
Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Московского университета. 1755—1855. Ч. 1. М., 1855. Буслаев Ф.И. Мои воспоминания. М., 1897.
Давыдов И.И. Опыт руководства к истории философии. Для благородных воспитанников университетского пансиона. 1820.
Давыдов И.И. Начальные основания Логики. Для благородных воспитанников университетского пансиона. 1821.
Давыдов И.И. Вступительная лекция о возможности философии как науки. М., 1826.
Давыдов И.И. Возможна ли у нас германская философия? // Москвитянин. Ч. II. 1841. № 4.
Емельянов Б.В. Ученые записки ТГУ. Вып. 653. 1983. Зеньковский В.В. История русской философии. Т. 1. Ч. 1. Ленинград, 1991. Императорский московский университет: 1755—1917: Энциклопедический словарь / Сост. А.Ю. Андреев, Д.А. Цыганков. М., 2010.
Каменский З.А. Философские идеи русского Просвещения (деистиче-ско-материалистическая школа). М., 1971.
Каменский З.А. Русская философия начала XIX века и Шеллинг. М., 1980. Московский университет в воспоминаниях современников: Сб. / Сост. Ю.Н. Емельянов. М., 1989.
Объединенный музей «Музей истории г. Москвы». Ф. 13. Инв. № 22225/1-79.
ПустарнаковВ.Ф. Философия Шеллинга в России. СПб., 1998. РГАЛИ. Ф. 1863. Оп. 1. № 24. «Формулярный список Давыдова И.И.». Л. 3,5—6, 10—11.
Русские писатели. 1800—1917: Биографический словарь. Т. 2 / Гл. ред. П.А. Николаев. М., 1992.
Русский биографический словарь. Т. 6. Дабедов-Дядьковский / Под ред. А.А. Половцева. Репринтное воспроизведение издания 1905 г. М., 1996.
Сакулин П.Н. Из истории русского идеализма: Кн. В.Ф. Одоевский. М., 1913.
Соловьев С.М. Избр. труды; Записки. М., 1983. ТретьяковМ.П. Русская старина. Т. 75. СПб., 1892. Филиппов М.М. Русское богатство. 1894. № 8.
Хлопников А.М. Философское наследие профессора Московского университета И.Г. Буле: историко-философский анализ: Рук. канд. дисс. 1997. ЦГИА. СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 5888. Л. 1.
Центральный исторический архив г. Москвы. Ф. 418. Оп. 81. Д. 1930. Л. 2.
Шевырев С.П. История Императорского Московского университета, написанная к столетнему юбилею. 1755—1855. Репринтное издание. М., 1998. Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии. Ч. 1. Петроград, 1922.
