CC BY
212
1. Schlegel A.W. Lectures on Dramatic Arts and Literature. URL: http://www.gutenberg.org/dirs/ etext04/8ldal10.txt. Загл. с экрана.
2. Coleridge S.T. Shakespeare, Ben Jonson, Beaumont And Fletcher. Notes and Lectures. URL: http://www.gutenberg.org/files/25585/25585-h/ 25585-h.html. Загл. с экрана.
3. Гете И.В. Театральное призвание Вильгельма Мейстера. Л., 1976. С. 210-211, 214-215.
4. Пинский Л.Е. Шекспир. М., 1970.
5. Bloom H. Shakespeare: the Invention of the Human. New Haven, 1998. Р. 20.
6. Frye R.M. Shakespeare and Christian Doctrine. Princeton, 1963.
7. Shakespeare’s Christianity / ed. by B. Batson. Waco, 2006.
8. Battenhouse R. Shakespearean Tragedy: its art and its Christian premises. Bloomington, 1969.
9. Марло К. Сочинения. М., 1961. С. 214-215.
10. Levin H. The Overreacher, a Study of Christopher Marlowe. L., 1954.
11. Mutschmann H., Wentersdorf K. Shakespeare and Catholicism. N. Y., 1952.
12. Hunter R. Shakespeare and the Mystery of God’s Judgments. Athens, 1976.
13. Calderwood J. Shakespeare and the Denial of Death. Amherst, 1987.
14. Knight G. W. The Wheel of Fire. L., 1956.
15. Bowers F. Elizabethan Revenge Tragedy. Princeton, 1966.
16. Бузина Т.В. Обожение в философской и богословской традициях // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2009. № 12. С. 168-183.
17. Mallin E.S. Godless Shakespeare. L.; N. Y., 2007. Р. 99-100.
18. Dupre L. Passage to Modernity. New Haven, London, 1993. P. 292.
Поступила в редакцию 5.10.2009 г.
Buzina T.V. Shakespeare’s transparent story.
The article offers a new interpretation of Shakespeare’s cross-cutting plot as the characters’ attempts to become self-deified through their own efforts in defiance of divine decrees and neglecting other people; the article considers Richard III, Romeo and Juliet, Hamlet, Macbeth, King Lear, and The Tempest which offers the resolution of the cross-cutting plot in humans’ acceptance of their place in the world and in a call for mercy as a truly divine attribute in humans.
Key words: Shakespeare; Modernity; Christianity; deification; self-deification.
УДК 81'373
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОСТРАНСТВО ПЕТЕРБУРГА В АСПЕКТЕ ПРЕДИКАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ «ПЕТЕРБУРГСКИХ ПОВЕСТЕЙ» Н.В. ГОГОЛЯ)
© Т.Н. Рябиничева
Статья посвящена рассмотрению художественного пространства Петербурга в «Петербургских повестях» Н.В. Гоголя через образ улицы города. Объектом исследования выступают предикативные конструкции с лексемой «улица» с целью выявить характерные черты, присущие улицам столицы.
Ключевые слова: предикация; предикатная лексика; Петербург; лексема «улица»; идиостиль Н. В. Гоголя.
Образ города в «Петербургских повестях» Н.В. Гоголя, несомненно, является центральным. Автор создает целостный образ современной ему столицы, изображая не только Невский проспект (центр города), но и перенося действие на маленькие, незаметные улочки и окраины города. Предметом нашего исследования в данной статье будут предикативные конструкции с лексемой улица; цель -выявить характерные черты, которые писатель считал важным вербализовать при создании образа города, изображая его улицы.
Н.В. Гоголь часто употребляет выражение вышел на улицу, расширяя объем предиката: вышел бойкий, живой. Автору важнее передать не действие, а состояние персонажа, дать его психологическую характеристику, а улица, как зеркало, выявляет состояние героя: Там он [Чартков] выпил бутылку шампанского, которое тоже доселе было ему знакомо более по слуху. Вино несколько зашумело в голове, и он вышел на улицу живой, бойкий, по русскому выражению: черту не брат («Портрет») [1]. Субъект обозначен личным
местоимением он, предикаты при нем: выпил (от пить - ‘вводить в свой организм какую-нибудь жидкость, проглатывая ее’), вышел. Конкретизирующую семантику состояния вносят слова живой (‘полный жизненной энергии, подвижности’), бойкий (‘ловкий, расторопный, проворный’), а также устойчивое словосочетание черту не брат (‘(разг. фа-мил.) о ком-нибудь, держащемся вполне независимо’), в этом градационном ряду характеристик, указывающих на задор и многочисленные потенции героя. Следовательно, автор дает читателю понять, что Чартков появился на улице в приподнятом настроении по причине выпитого алкоголя, а именно шампанского, которое он никогда до этого не пробовал. Художник Чартков, найдя червонцы, желает испытать все жизненные удовольствия, которые доступны за деньги, но он еще не понимает, что все материальное отравляет душу и отвлекает от настоящего творчества, и писатель отдаляет это понимание.
Тексты Н.В. Гоголя позволяют установить, что для многих героев улица - это приятное зеркало успеха. Жители выходят из дома с определенной целью, они тщательно готовятся к этому: Тщательно начал он принаряжаться; приумылся, пригладил волоса, надел новый фрак, щегольской жилет, набросил плащ и вышел на улицу («Невский проспект») [1, с. 28]. В данном контексте изображаемый персонаж (в предикативной конструкции обозначен личным местоимением он), благодаря подбору предикатов, представлен прихорашивающимся, оценочные характеристики Н.В. Гоголя сообщают предикаты с приставкой при- (‘Употребляется для образования, при присоединении к приставочным глаголам, добавочных эмоциональных оттенков в разговорной речи -обычно со знач. немного, до некоторой степени’: (начал) принаряжаться (несов. к принарядиться - ‘одеться нарядно’), приумылся (‘умыть себе лицо, шею, руки’), пригладил (пригладить - ‘погладив сверху, сделать ровным, гладким’), надел (надеть -‘ облечь себя во что-нибудь, покрыть себя чем-нибудь’), набросил (набросить - ‘бросить что-нибудь поверх кого-чего-нибудь’), вышел (сов. к выходить - ‘идти откуда-нибудь, покидать пределы чего-нибудь’) [2]. Валентность этих глаголов требует облигаторных распространителей, которые в гого-
левском контексте указывают на одежду и ее качество: фрак (‘род сюртука с вырезанными спереди полами и длинными узкими фалдами сзади’) новый (‘впервые сделанный, недавно появившийся’); жилет (‘короткая мужская одежда без рукавов, поверх которой обычно одевается пиджак, сюртук, фрак, смокинг’) щегольской (‘очень нарядный, франтовый, изысканный, дорогой’); плащ (‘верхняя широкая одежда без рукавов, надеваемая внакидку’).
Н.В. Гоголь детально показывает, как герой совершает многочисленные действия, приготовления, прежде чем покинуть пределы дома и оказаться на улице. Этим имплицитно указывается ценность улицы - места встреч. Следовательно, для писателя необходимо также подчеркнуть зависимость героев от того, как он выглядит, как одет, оказавшись в городском пространстве - на улице. В сюжете повести эта подготовка предваряет встречу с любимой женщиной: Он дохнул свежим воздухом и почувствовал свежесть на сердце, как выздоравливающий, решившийся выйти в первый раз после продолжительной болезни. Сердце его билось, когда он подходил к той улице, на которой нога его не была со времени роковой встречи («Невский проспект») [1, с. 28]. Автор, характеризуя действия и состояние героя, использует следующие предикаты: дохнул
(‘однокор. к дышать - сделать один выдых, дышать - делать вдохи и выдыхи, вбирать и испускать воздух легкими’) (свежим воздухом), почувствовал (чувствовать - ‘воспринимать, замечать органами чувств, ощущать что-нибудь внешнее’) (свежесть), билось (биться - ‘быть в движении (о сердце, пульсе)’) (сердце), (не) была (нога) в бытийном значении (‘не ступала’), транслируя частную семантику. Ощутима динамика изменения эмоционального состояния персонажа. Психологизм Гоголя проявляется в имплицитной характеристике через описание влияния улицы на душевный подъем героя.
В данном контексте автор подчеркивает. что герой возрождается к новой жизни, он оживает, это значение передают словоформы воздухом (воздух - ‘земная атмосфера, то чем дышит живое существо’), свежим (свежий - ‘чистый, прохладный, здоровый, бодрящий’), свежесть (‘прохлада, чистый, холодноватый воздух’). Следовательно, нахо-
дясь в помещении, в замкнутом пространстве дома, герой чувствует себя безжизненным, задавленным, и только глоток чистого воздуха на улице - глоток жизни - возрождает его к новым стремлениям, желаниям. Это новая грань образа улицы - улица представляется как источник духовной жизни (через противопоставление улица - дом).
Однако не все герои руководствуются «нежными» чувствами, тщательно готовясь к выходу на улицу. Н. В. Гоголь изображает жителей города, которые выходят на улицу с целью показать себя, для чего они надевают все самое лучшее, самое дорогое, прогуливаются с важным видом. Цель автора - обнажить бессмысленность таких действий, поэтому он доводит при изображении ситуацию до абсурда, представляя не людей, а животных. Гоголь, используя прием аллегории [3], в реалистическую линию повествования добавляет штрихи фантастики: приводит
пример разговора двух собачек (а не людей!), которые рассуждают о поведении одной дворняги. Фидель Софи: Я тебе открою, что у меня много куртизанов. Я часто, сидя на окне, рассматриваю их. Ах, если бы ты знала, какие между ними есть уроды. Иной преаляповатый, дворняга, глуп страшно, на лице написана глупость, преважно идет по улице и воображает, что он презнатная особа, думает, что так на него и заглядятся все. Ничуть («Записки сумасшедшего») [1, с. 183]. Здесь использован прием иносказания. Предмет речи обозначен нарицательным существительным дворняга (‘(разг. фа-мил.) то же, что дворняжка - непородистая собака’), предикаты идет (идти - ‘двигаться, перемещаться, ступая, делая шаги’), воображает (воображать - ‘ представлять мысленно, воспроизводить в уме, в фантазии’), думает (думать - ‘полагать, считать, держаться мнения’). Дополнительную семантику вносят стилистически окрашенные прилагательные, объединенные также повтором приставки пре-, которая образует форму со значением высокой степени качества, субъективно-оценочную, указывает на преувеличение признака: преаляповатый (от аляповатый - ‘неизящный, неуклюжий, грубо сделанный’), презнатная (от знатный -‘принадлежащий к знати’, где знать - ‘высшая аристократия, верхушка привилегированного класса’); скоординировано с прила-
гательными и значение наречия преважно (ср.: важный - ‘горделивый, надменно-
спесивый (разг. ирон.)’).
Автор прямо указывает, что люди, выходя на улицу, начинают играть, стараются казаться лучше, чем они есть на самом деле. Улица как часть социального пространства -сцена. Жители города превращаются в актеров на сцене жизни, они надевают на себя маски, но не всем эти маски подходят, поэтому люди в них выглядят нелепо, глупо и смешно. Н.В. Гоголь утверждает, что герой, играющий на сцене жизни, старающийся произвести впечатление на других, обречен на провал. Таким образом, в повести «Записки сумасшедшего» актуализируется концепт «Весь мир - театр» [4], развивается тема театра, игры актера на сцене, затронутая писателем также в повести «Шинель». Ср.: Словом, оказалось, что шинель была совершенно и как раз впору. Петрович не упустил при сем случае сказать, что он так только, потому что живет без вывески на небольшой улице и притом давно знает Акакия Акакиевича, потому взял так дешево; а на Невском проспекте с него бы взяли за одну только работу семьдесят рублей («Шинель») [1, с. 143]; Петрович вышел вслед за ним и, оставаясь на улице, долго еще смотрел издали на шинель и потом пошел нарочно в сторону, чтобы, обогнувши кривым переулком, забежать вновь на улицу и посмотреть еще раз на свою шинель с другой стороны, то есть прямо в лицо «Шинель» [1, с. 143].
С темой «жизнь - театр» тесно связана тема одиночества человека в огромном городе, на этих бесконечных и запутанных улицах, затронутая в «Петербургских повестях». Н.В. Гоголь подчеркивает душевную боль, страдание героя, когда он, как спасение, ищет дом любимой девушки: Долго он [Пискарев] искал дома; казалось, память ему изменила. Он два раза прошел улицу и не знал, перед которым остановиться («Невский проспект») [1, с. 28-29]. Глагольные словоформы в роли предиката искал (искать - ‘заниматься розысками, разузнавать о наличии, местонахождении кого-чего-нибудь’), прошел (пройти - ‘передвигаясь, направляясь куда-нибудь, миновать что-нибудь, оставить что-нибудь позади себя’), (не) знал (знать - ‘обладать знанием кого-чего-нибудь, иметь о ком-чем-нибудь понятие, представление’).
Дополнительную семантику вносит фразеологизм память изменила. Писатель заостряет внимание на том, что психологическая взаимосвязь человек-город/улица очень тесная: потерять что-либо в городе очень легко, заблудиться в нем возможно, от этого обостряется чувство одиночества и ненужности.
Город давит на людей, они задыхаются в нем, пытаются выбраться, спастись. Таким образом, улица, осмысленная Гоголем как место спасения, возникает на страницах «Невского проспекта». Вместо того чтобы воспользоваться такою благосклонностью, вместо того чтобы обрадоваться такому случаю, какому, без сомнения, обрадовался бы на его месте всякий другой, он бросился со всех ног, как дикая коза, и выбежал на улицу («Невский проспект») [1, с. 19]. Предикаты бросился (со всех ног) (‘очень быстро убегать, прибегать’, ср.: бросаться со всех ног/во весь дух/во всю прыть/во все лопатки) [5], выбежал (выбежать - ‘бегом выходить, бегом появляться откуда-нибудь, бежать из чего-нибудь’) Н.В. Гоголь усиливает характеристику стремительных действий сравнением как дикая (коза). Это средство используется, когда автор раскрывает трагедию персонажа: Пискарев, оказавшись в доме понравившейся ему девушки, понимает, что она не такая чистая и невинная, как он себе ее представлял. Он начинает задыхаться в этом доме, т. к. там все подчинено слабостям человека, поэтому он стремится вырваться оттуда, выбегает на улицу в поисках спасения. Сравнение как дикая (коза) подчеркивает, что герой хочет внутренней свободы. Нравы, порядки, уклад жизни душат и губят его, Гоголь нагнетает психологическое состояние, ассоциации создают образ западни, которая все больше засасывает героя. Попадая в зыбучие пески, живое существо начинает биться, пытаться спастись, но все глубже и глубже погружается в них. Так и в «Невском проспекте» Н.В. Гоголя, Пискарев, не принимая нравов Петербурга, оказывается задавленным и убитым этим городом. Тема «маленького» человека, его одиночества и ненужности миру возникает здесь с новой силой.
Улица в произведениях Гоголя, как мы уже показали, является местом встреч, как приятных, так и не очень приятных: Кроме ядовитого слова и вечного порицанья, ничего
не произносили его уста. Подобно какой-то гарпии, попадался он на улице, и все его даже знакомые, завидя его издали, старались увернуться и избегнуть такой встречи, говоря, что она достаточна отравить потом весь день («Портрет») [1, с. 107]. При подлежащих он, знакомые (знакомый - ‘состоящий с кем-нибудь в знакомстве’) употреблены сказуемые-предикаты попадался (попасться - ‘повстречаться, встретиться случайно’) старались (стараться - ‘стремиться’) увернуться (‘уклониться, отделаться от чего-нибудь, прибегнув к хитрости, к уловкам’), избегнуть (сов. к избегать - ‘уклоняться от чего-нибудь, сторониться кого-чего-нибудь’). Художественно объединенные, они усиливают значение нежелательности встречи. Н.В. Гоголь намерен подчеркнуть: люди стараются даже перейти на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с ростовщиком. Почему же жители города опасаются встречи с ним? Автор, характеризуя ростовщика, высказывает и собственное негативное отношение к ростовщичеству через имплицитную оценку, используя лексемы ядовитый (‘злобный, колкий, язвительный’), порицанье (отвл. сущ. к порицать ‘(книжн.) -осуждать за что-нибудь, относиться отрицательно к чему-нибудь, отзываться неодобрительно о ком-нибудь’), гарпия (‘в древнегреческой мифологии - божество бури, изображавшееся в виде хищной птицы с женской головой’), подчеркивающие, что ростовщик, по мнению писателя, как реалиста и знатока нравов, не только оказывает негативное влияние на людей (она [встреча] достаточна отравить потом весь день), но и имеет определенную власть над жителями, они его боятся, хотя все равно идут брать деньги под огромные проценты. Н.В. Гоголь иносказательно говорит о ростовщике, сравнивая его с хищником, выбирающим себе очередную жертву. Так же и Невский проспект, имея сверхъестественную, по Гоголю, власть над людьми, притягивает всех жителей, властвует над ними. Автор через гиперболизацию стремится показать, используя план фантастического и возможности иносказания, во что превращает город своих жителей: в бездумных пешек. Люди как будто подчиняются демоническому влиянию: как Невский проспект, так и ростовщик, высасывают из жителей города все соки, подобно
вампирам, обеспечивая свое существование: Встречаясь с ним на улице, невольно чувствовали страх. Пешеход осторожно пятился и долго еще озирался после того назад, следя пропадавшую вдали его непомерную высокую фигуру («Портрет») [1, с. 116]. Выражающее идею ‘человека’ подлежащее пешеход (‘человек, идущий пешком, не едущий’) находится в окружении предикатов пятился (пятиться - ‘медленно идти, отодвигаться задом назад’), озирался (озираться - ‘оглядываться назад’). Автор актуализирует семантику смены действия/состояния героя. Дополнительную характеристику вносит распространитель осторожно (наречие к осторожный - ‘предусматривающий возможную опасность, осмотрительный, действующий без опрометчивости’). Рождается мотив страха (‘состояние крайней тревоги и беспокойства от испуга, от грозящей или ожидаемой опасности, боязнь, ужас’), вносящий в характеристику образа улицы негативный компонент.
Автор показывает, что город Петербург подчиняет себе людей, населяющих его. Гоголь стремится подчеркнуть эту мысль, вводя предикатные лексемы с семой ‘нужный ’ как прямые характеристики: пока люди необходимы городу, они будут выполнять свои функции: По улицам плетется нужный народ: иногда переходят ее русские мужики, спешащие на работу, в сапогах, запачканных известью, которых и Екатерининский канал, известный своей чистотою, не в состоянии бы был обмыть («Невский проспект») [1, с. 8]. Населяя этот город народом (народ - ‘люди (разг.)’) и указывая на огромную его часть - мужиков - в городском пространстве, Гоголь характеризует их обыденные действия: плетется (плестись - ‘идти медленно и устало, с трудом передвигая ноги (разг.)’), переходят (переходить - ‘идя, переместиться, переправиться с одной стороны чего-нибудь на другую, с одного конца на другой’). Конкретизирующую семантику вносит определение нужный (‘требующийся, необходимый’). Люди нужны городу, они выполняют свою работу и обеспечивают существование Петербурга.
Истинная сила и власть Петербурга ощущается, по мысли писателя, с наступлением темного времени суток - ночи. Таким образом, в «Петербургских повестях» прояв-
ляется взаимосвязь улица - ночь: Если бы его кто-нибудь видел сидящим безмолвно перед пустым столом или шедшим по улице, то верно бы принял его за лунатика или разрушенного крепкими напитками; взгляд его был вовсе без всякого значения, природная рассеянность наконец развилась и властительно изгоняла на лице его все чувства, все движения. Он оживлялся только при наступлении ночи («Невский проспект») [1, с. 26]. В данном контексте использован предикат оживлялся (несов. к оживиться ‘ (перен.) -стать оживленным, полным движения, деятельности, жизни’). Конкретизаторами состояния субъекта выступают конструкции: взгляд был вовсе без всякого значения, природная рассеянность развилась, изгоняла (все чувства, все движения). Здесь использована широкая контекстуальная метафора: только ночью герой оживает, как показывает Н.В. Гоголь, в остальное время лишь пытается дожить до ночи. Возникает вопрос: кто способен жить только ночью? Вампиры, нечистая сила. Вампир - ‘сказочный оборотень - мертвец, который, выходя из могилы, сосет кровь живых людей’. «Вампиры относятся к классу нежити. Кровь является для них источником силы. Они ненавидят солнечный свет. Святая вода жжет их плоть, словно кислота; домашние животные приходят в ужас от одного их присутствия. Они необычайно сильны и быстры. Умеют оборачиваться летучими мышами. Зеркало не отражает их ликов. Их сердца не бьются, но они не мертвы. Их губы ярко-алого цвета, но лица безжизненно бледны...» - такую трактовку слова вампир мы находим в Мифологической энциклопедии [6]. Тема вампиризма, оборотничества была весьма интересна Н. В. Гоголю, но затрагивалась в ранних романтических произведениях («Вий», «Ночь перед Рождеством»). Можно ли говорить, что в реалистических произведениях, известных как «Петербургские повести», эта тема также актуальна? Без сомнения, да, однако здесь фантастичный образ наслаивается на реалистический, дополняя и расширяя его. Мы не можем утверждать, что Пискарев является «вампиром», он всего лишь жертва настоящего Вампира - Невского проспекта и Петербурга. Город пьет из него жизненные соки, отнимая последние силы, и дальнейшее существование становится невозможным,
ср.: Акакия Акакиевича свезли и похоронили. И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было («Шинель») [1, с. 154]. Петербург функционирует, действует самостоятельно, не замечая смерти своих жителей, он «выплевывает» людей как использованный материал и продолжает жить дальше.
Анализ предикативных конструкций с лексемой улица позволил выявить следующие особенности образа улицы:
1) улица является местом различных встреч;
2) улица - место передвижения людей, обладающее социальной ценностью;
3) улица - средство освобождения от человеческих уз;
4) улицы и город существуют только благодаря деятельности людей, даже ночью город бодрствует;
5) улицы - хранители загадок и тайн города; они мистифицируют человека.
Н.В. Гоголь в «Петербургских повестях» создает детально прорисованный образ улиц как части пространства Петербурга, видя жителя города как главный субъект, и потому образ улицы становится психологичным.
1. Гоголь Н.В. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 3. Петербургские повести. М., 1959. С. 89.
2. Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н. Ушакова. М., 1935-1940. Т. 1-4.
3. Фундаментальная литературная библиотека. Русская литература и фольклор. URL: feb-web.ru/feb/slt/abc/lt1/lt1-0381.htm. Загл. с экрана.
4. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2004. С. 948-960.
5. Фразеологический словарь. URL: www. frazeologiya.ru. Загл. с экрана.
6. Мифологическая энциклопедия. URL:
myfhology.narod.ru/monsters/vampir. htm. Загл. с экрана.
Поступила в редакцию 23.11.2009 г.
Rjabinicheva T.N. Art space of Petersburg in aspect of predication (based on a material of “Petersburg stories” by N.V. Gogol).
The article is devoted to consideration of art space of Petersburg in N.V. Gogol’s «Petersburg stories» in an image of a street of the city. Predicative constructions with a lexeme «street» act as object of research on purpose to expose the salient characteristic inherent to the streets of the capital.
Key words: predication; predicate lexicon; Petersburg; lexeme “street”; N.V. Gogol's idiostyle.
УДК 482
ОПТАТИВНЫЕ КОНСТРУКЦИИ С МОДАЛЬНЫМИ МОДИФИКАТОРАМИ В ТВОРЧЕСТВЕ Л.Н. ТОЛСТОГО
© А.К. Орозова
Статья посвящена рассмотрению различных грамматических и лексико-синтаксических средств, служащих для выражения категории «желание» в русском языке. Доказывается, что оптативные конструкции с модальными модификаторами служат для обозначения различных аспектов желания личности, обеспечивая хранение и использование знаний о действительности, отвечая за возникновение и формирование разнообразных желаний личности. Использование оптативных конструкций с модальными модификаторами является одной из особенностей идиостиля Л.Н. Толстого.
Ключевые слова: смысл желательности; категория оптативности; оптативное значение;
идиостиль писателя.
Как подчеркивается в современной лингвистике, оптативность является универсальной категорией языкового сознания человека, она интерпретирует и синтезирует комплекс коммуникативных интенций говорящего и систему средств, которые репрезентируют семантику желательности [1, 2]. В содержании любой категории, как известно,
переплетены два типа знания говорящего о действительности. Речь идет о языковом знании и экстралингвистическом, неязыковом знании, соотносимом непосредственно с действительностью.
Для осмысления сложной природы данной категории мы обратимся к материалу произведений Л.Н. Толстого. В них обращает
