CC BY
26
References
1. Apresyan Yu.D. Izbrannye trudy: v 2 t. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury: Vostochnaya literatura, 1995.
2. Grigor'eva A.D. Zametki o leksicheskoj sinonimii. Voprosy kul'tury rechi. Moskva, 1959; Vypusk 2: 7-30.
3. Grincova O.V., Solmanidina N.V. Differencial'nye priznaki sinonimicheskih ryadov prilagatel'nyh razmera so znacheniem "malaya velichina" na primere anglijskogo yazyka. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. Tambov, 2019; Vypusk 3, № 12.
4. Klyueva V.N. Kratkijslovar'sinonimovrusskogoyazyka. Moskva, 1962.
5. Lingvisticheskij 'enciklopedicheskj slovar'. Moskva: Sovetskaya 'enciklopediya, 1990.
6. Ozhegov S.I. Slovar'russkogo yazyka. Moskva, 1972.
Статья поступила в редакцию 03.10.22
УДК 821.16.1
Yan Shengxue, postgraduate, Heilongjiang University (Harbin, China), E-mail: [email protected]
A NARRATIVE INTERPRETATION OF THE THEME OF FREEDOM IN THE NOVEL "LIGHT HEADED". The article examines the artistic embodiment of the theme of freedom in the novel "Light Headed' by O. Slavnikova. The writer constructs the text of the work in such a way as not to express her tendency to a certain ideological point of view in the novel. This is proved in this paper by the method of narratology. The novel "Light Headed' uses a narrative with internal focalization along with direct quotations of the characters, not only emphasizing the subjectivity of the characters, but also maintaining the objectivity of the narrative position. This is how the hypocrisy of totalitarianism is expressed satirically, while at the same time thinking about the influence of modern consumer society on people's ideology. In the novel, Slavnikova expresses sympathy for the main character and also criticizes him for his lack of freedom of thought.
Key words: Olga Slavnikova, novel Light Headed, Narratology, Theme of Freedom.
Янь Шэнсюе, аспирант, Хэйлунцзянский университет, г. Харбин, E-mail: [email protected]
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ ТЕМЫ СВОБОДЫ В РОМАНЕ ЛЁГКАЯ ГОЛОВА»: НАРРАТОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В статье рассматривается художественное воплощение темы свободы в романе «Лёгкая голова» О. Славниковой. Писательница строит текст произведения таким образом, чтобы не выражать свою склонность к определенной идеологической точке зрения в романе. На это в данной работе указывает способ нарратологии. В романе «Лёгкая голова» используется повествование с внутренней фокализацией вместе с прямым цитированием персонажей, не только подчеркивается субъективность персонажей, но и сохраняется объективность повествовательной позиции. Так, сатирически выражается лицемерие тоталитаризма, в то же время подчеркивается влияние современного общества потребления на идеологию современного человека. Славникова в романе выражает сочувствие главному герою, также критикует его за то, что у него нет свободомыслия.
Ключевые слова: Ольга Славникова, роман «Лёгкая голова», нарративный анализ, тема свободы.
Актуальность настоящей статьи определяется тем, что сегодня творчество О. Славниковой вызывает большой интерес исследователей как в России, так и в Китае, однако изучено недостаточно. Научная новизна работы заключается в том, что в статье предпринята попытка анализа романа «Лёгкая голова» с нарра-тологической точки зрения, включая повествовательную перспективу, сюжетное пространство и речи персонажей.
Целью настоящей статьи стало новое прочтение романа «Лёгкая голова» и выявление специфики художественного воплощения темы свободы в романе. В данной статье поставлены следующие задачи:
1) выявить ограничения повествовательной перспективы и влияние эмоциональных тенденций, вызванных субъективностью героя в романе, проанализировать степень субъективности главного героя;
2) на основе субъективности главного героя проанализировать разные этапы его стремления к свободе в сюжетном пространстве романа;
3) раскрыть роль и значение формы речи персонажей в романе в связи с ограничениями перспективы и проанализировать обсуждение свободы в дискурсе персонажей.
Для решения поставленных задач применяются методы нарративного анализа и имманентного анализа художественного произведения.
Теоретическая значимость работы заключается в изучении специфики творчества О. Славниковой и нарратологических средств в описании темы свободы.
Практическая значимость работы заключается в том, что полученные результаты могут быть в качестве материалов при составлении практических курсов и спецкурсов по современной русской литературе в среднем и высшем образовании.
«Легкая голова» - роман современной российской писательницы Ольги Славниковой. В нем рассказывается история мелкого офисного человека, усердно работающего в Москве, которому приходится бороться с Государственным особым отделом по социальному прогнозированию. Главный герой - Максим Т. Ермаков, родившийся с особенной головой, которая совсем без веса. Таким образом, главного героя классифицируют как «Объект Альфа» в Государственном особом отделе по социальному прогнозированию и просят застрелиться, чтобы спасти больше людей. Но Максим Т. Ермаков не верит словам особого отдела и не готов отдать собственную жизнь за других, поэтому противостоит нажиму отдела всеми доступными ему способами.
Роман часто интерпретируется как антиутопия. Например, Ю. Подлубнова в своей статье пишет: «Славникова, начиная еще со «Стрекозы, увеличенной до размеров собаки» и «Бессмертного», работала где-то на грани с антиутопией. ... С каждым новым произведением антиутопия становилась все четче и очевиднее
и, наконец, вышла на поверхность, ... «Легкая голова», в сущности, о том же самом» [1]. Г Фролова считает, что в романе О.А. Славниковой с самого начала задана характерная для классической антиутопии проблема свободы и несвободы, характер соотношения реального и фантазийного. Реальное и абсурдное в романе «Лёгкая голова» во многом определяется антиутопической установкой [2, с. 208-214]. К. Фрумкин в своей статье также определяет роман как антиутопию [3, с. 166].
Китайский переводчик этого романа Чжан Сяодун также уделяет большое внимание антиутопическому характеру романа и считает, что, продолжая антиутопические качества, выраженные в романе «2017», роман «Лёгкая голова» рассказывает о том, как маленький человек отстаивает свое достоинство под властью тоталитаризма. И утверждает, что в романе писательница согласается с мнением главного героя [4, с. 7]. Антиутопическим тенденциям романа уделяется так много внимания, что переводчик тоже встает на точку зрения главного героя. Однако в данной статье утверждается, что в романе нет четкой позиции. Трагический финал романа, хотя и вызывает у читателей большое сочувствие к главному герою, не означает, что автор полностью на его стороне. В этом отношении данная статья больше говорит в пользу мнения Е. Риц: «.на протяжении романа она никак не выказывает своего авторского отношения к позиции героя» [5]. И это мнение подтверждается анализом романа на нарратологическом уровне.
I. Повествовательная перспектива: ограниченность повествования и субъективность героя
Повествовательная перспектива - очень важный инструмент для выражения темы произведения [6, с. 88]. Исследование повествовательной перспективы в «Легкой голове» может обеспечить логический путь к раскрытию темы романа.
Женетт проводит четкое различие между «кто видит» и «кто говорит» - то есть между рассказчиком, который рассказывает историю, и персонажами, которые наблюдают и воспринимают события. Он использует несколько более абстрактный термин «фокализация» для определения "focus of narration". Он именует три типа фокализации на основе формулы Тодорова: первый тип, представленный в основном классическим повествованием, следующим образом: нефокализованное повествование, или повествование с нулевой фокализаци-ей (Повествователь > Персонаж, повествователь располагает более обширным знанием, чем персонаж); второй тип - повествование с внутренней фокализацией (Повествователь = Персонаж, повествователь говорит только то, что знает персонаж); третий тип - внешняя фокализация (Повествователь < Персонаж, повествователь говорит меньше, чем знает персонаж). Также отмечается, что выбор фокализации не остается непременно постоянным на протяжении всего повествования, и формула фокализации не всегда относится ко всему тексту произведения [7, с. 390-393].
В романе «Лёгкая голова» используется как повествование с нулевой фо-кализацией, так и с внутренней фокализацией. В то время как роман открывается повествованием с нулевым фокусом, дающим краткий обзор жизни главного героя, перспектива становится ограниченной по мере повествовательного перехода к конкретным сценам. В большей части романа используется повествование с внутренней фокализацией. Например, когда два специалиста из Государственного особого отдела по социальному прогнозированию впервые встретились с главным героем, они были просто посетителями. Поскольку главный герой никогда не видел их, у читателя нет возможности узнать их личности. Вплоть до того, что они показали свои сертификаты, читатели могут получить эту информацию вместе с главным героем. В сцене, когда хозяйка приходит за арендной платой к Максиму, ее действия в доме косвенно изображаются через слух, поскольку главный герой возвращается в свою комнату один, чтобы переодеться. Изменения в толпе демонстраций также предстают на основе того, что Максим видел и думал. Роман в основном принимает повествовательную перспективу главного героя Максима. Когда необходимо описать события, которые главный герой не может пережить, писатель также в основном использует режим повествования с внутренней фокализацией, например, взрыв в метро. Не используется повествование с нулевой фокализацией, а перспективы различных свидетелей. Но некоторые детали все равно неизбежно должны перемежаться с нулевой фокализацией, например, рука смертника в сумке остановилась, а взрывчатка была извлечена через 30 секунд - это диапазон, который почти никто из свидетелей не будет наблюдать. Выбор фокализации не остается непременно постоянным на протяжении всего повествования, и формула фокализации не всегда относится ко всему тексту произведения [7, с. 393]. Когда повествования с внутренней фокализацией недостаточно, в романе используется повествование с нулевой фокализацией. На самом деле эта ситуация также показывает особенность повествования с внутренней фокализацией, то есть ограничение перспективы.
«Фокализация - это, в сущности, некое ограничение» [7, с. 393], такое ограничение перспективы отражается во многих направлениях, например, изменения в личности персонажа: сначала главный герой видел Васю Шутова только в пьяном виде и поэтому считает его алкоголиком, но, узнав его лучше, он обнаруживает, что он вовсе не алкоголик. Другой пример: главный герой обнаруживает внезапное давление общественного мнения, заставляющего его покончить с собой, но только с помощью Люси узнает, что причиной является компьютерная игра под названием «Лёгкая голова». Еще пример: главный герой ничего не знает о предательстве инструктора по дайвингу Вована, и читатель может видеть только серьезную подготовку главного героя к плану «фальшивого самоубийства», надеясь и не зная, как и главный герой, что план бесполезен, пока герой ещё не провалится; это дает читателю более сильное ощущение отчаяния главного героя и показывает всепроникающую власть Спецкомитета над личной сферой, создавая ощущение угнетения. Читатель может переживать и испытывать происходящее только вместе с главным героем, и такая ситуация существует на протяжении большей части романа. «Ограничение» внутренней фокализации не только имеет смысл для построения сюжета, но и подчеркивает субъективность главного героя, особенно на уровне его идеологии, поскольку все остальные персонажи и события в романе изображаются в основном через впечатления главного героя, и все несет на себе следы его сознания. Именно по этой причине мы не столько узнаем других персонажей через точку зрения главного героя, сколько наблюдаем тонкие изменения в идеологии главного героя через его впечатления от других персонажей.
Типичным примером является динамическое изменение образа Шутова. То, что впервые появляется в видении главного героя Максима, - это отъявленный алкоголик: «Перед ним стоял алкоголик Вася Шутов собственной персоной. Он состриг горелое со своей рыжеватой бороды, и теперь борода, сделавшись кривой, напоминала истертый, изработанный до корня веник. На голове у коренного москвича красовалась гнилая шапка-ушанка, похожая на кошачий труп...» [8, с. 122]. Описания внешности и одежды персонажей обильно сдобрены комментариями и домыслами главного героя. Но, к удивлению Максима, алкоголик предложил свою помощь, когда все его отвергли. Шутов даже сказал: «Деньги берем только за услуги. Работаем честно!» [8, с. 124]. Так алкоголик, которого главный герой когда-то знал только по слухам и избегал, входит в его жизнь и начинает переворачивать его образ. Радикальное изменение образа Шутова совпадает с духовным кризисом главного героя, когда Максим, став свидетелем того, как другие жертвуют жизнью ради него, потрясен до глубины души и начинает размышлять о себе. Тот факт, что Шутов сохраняет пространство для свободы мысли в своем доме с помощью маскировки, в некотором роде соответствует поведению Максима - оба из них стремятся к свободе личности перед лицом тоталитарного гнета. Поэтому главный герой может раскрыть сердце и найти утешение в присутствии Шутова, вплоть до того, что «ему самому эти деньги вдруг показались настолько неважными, что совесть его моментально очистилась. Важным показалось другое.» [8, с. 276]. Только после этого он, наконец, способен задуматься о смысле индивидуальной свободы, которую он защищал раньше. В то же время Максим переименовал Шутова из «алкоголика» в «интеллигента». «Странный, конечно, тип этот в очках. Меняется на второй взгляд и на третий» [8, с. 278]. Изменение образа Шутова в глазах Максима отражает изменения в мышлении главного героя.
В непонимании Максимом того, каким раньше был Шутов, мы можем увидеть предрассудки и ограниченность его мышления, что снижает доверие читателей к главному герою. Большой поворот в образе Шутова совпадает с поворотом в мышлении главного героя. В отличие от бывшего Максима, которым когда-то двигало поклонение деньгам и корысть, в сознании главного героя деньги впервые утратили свой статус после беседы с Шутовом. В свое время Максим твердо видел в требовании от Спецкомитета прибыльный бизнес, и под его борьбой за свободу на самом деле скрывалось отчаянное желание денег, которое поддерживало его против морального давления. И по мере того, как он начинает чувствовать, что деньги менее важны, и осознавать, что более важно что-то духовное, его разум начинает вырываться из заложников поклонения деньгам и появляется возможность свободы мысли.
Хотя повествование с внутренней фокализацией полезно для выявления идеологических изменений сфокусированных персонажей, ограничение перспективы также означает, что она сильно субъективна. Во время чтения всё может быть пережито только так, как воспринимает персонаж, поэтому оно легко ограничивается видением персонажа. Из-за этого читателям легко развить симпатию к главному герою в процессе совместного переживания и обращения внимания на то, о чем он думает. Эта симпатия легко приводит к выводу, что в романе выражается сочувствие к маленькому человеку и сатира на власть государства. Когда мы проясняем ограничения перспектив персонажей, тогда мы можем увидеть: то, что показано через главного героя, это не только противостояние маленького человека и тоталитаризма, но и идеологическое затруднительное положение маленьких людей в обществе потребления. Противостояние главного героя тоталитаризму ради личной свободы также проходит еще один уровень интеллектуального пробуждения, и поиски свободы персонажами многогранны и меняются.
II. Сюжетные пространства: динамичный путь стремления к свободе
Помимо обеспечения необходимого пространства для передвижения персонажей, сюжетное пространство также является важным способом показать психологическую деятельность героев, сформировать их образ и раскрыть тему произведения [6, с. 132]. Хронологический порядок сюжетов в творчестве Слав-никовой часто нарушен, но наблюдается устойчивое построение сюжетного пространства, и это пространство наделяется богатым содержанием. В романе «Лёгкая голова» использование повествования с внутренней фокализацией включает сюжетное пространство в перспективы главного героя, так что кажущееся «объективным» сюжетное пространство «становится психологическим пространством, тесно связанным с психологической деятельностью и идеологическими ценностями наблюдателя» [6, с. 135]. Это также стало одним из важных способов интерпретации мыслей главного героя и исследования тем романа.
Сюжетные пространства в романе «Лёгкая голова» тесно связаны с собственным опытом писательницы. Славникова переехала в Москву в 2003 году и основала свою идею романа на этом опыте, так что географическое изменение от провинции до Москвы четко представлено. Противопоставление Москвы и провинциального пространства в русской литературе имеет долгую историю. Но в этом романе, однако, главной целью является не обсуждение контраста между Москвой и провинцией. В интервью Славникова сказала: «Первоначально я действительно думала освоить основные столичные мифологемы, разобраться со своим опытом «понаехавшего» из провинции - тем более что с этим опытом живет четверть Москвы. Но роман получился о свободе. О новом свободном человеке, ставящем главной ценностью мира - себя самого» [10]. Столкновение провинциального и московского пространств со временем стало частью темы свободы.
Родной город главного героя, маленький городок, называемый в романе как Красногорьевск, в воспоминаниях главного героя о своих родителях и малой родине - это куцый, с короткими улицами, областной южнорусский городок, не дававший никакого умственного и зрительного представления о жизни за его пределами [8, с. 156]. Отход матери от реальности объясняется именно тем, что она всю жизнь прожила здесь. К тому же «сам городок был неспособен вырабатывать подлинность» [8, с. 156]. Архитектура домов в городе в основном представляет собой наиболее распространенный стиль - семиэтажные сталинские здания, трехэтажные хрущевки, пятиэтажные здания 1970-х годов, похожие на тюрьмы, и современные здания, полные фальши. И фальшь стала еще более очевидной после периода перестройки, со всеми видами плохо имитированной архитектуры и декора, которые были неказистыми и обветшалыми. Маленький городок, каким его видит главный герой, не обладает ни местной уникальностью, ни креативностью, ни динамизмом. В глазах главного героя маленький, узкий городок представляет собой замкнутое пространство, оторванное от динамичной перемены времени, а его жители привязаны к границам этого замкнутого пространства и не могут справиться с изменениями общества. Но Максим готов к новой эпохе, для него бегство от «узкого» маленького городка к свободе означало бегство в Москву.
Узость маленького городка отражается и в жилом пространстве, которое является домом Ермаковых, называемым матерью «четырёхклеточной» квартирой. Квартира родителей была для Максима «клеткой», из которой надо вырваться, здесь его не только ограничили стесненностью жизненного пространства, но и родительской властью: «У матери была правота: она готовила, стирала, убирала, гладила километры пересохшего на ветру постельного белья - а Максим Т. Ермаков ненавидел правоту, тем самым инстинктивно отвергая жизнь, в которой
необходимо все это проделывать» [8, с. 150]. Авторитет родителей - это «поперек судьбы темная граница» [8, с. 162], которую главному герою необходимо переступить в процессе взросления, чтобы начать самостоятельную и свободную жизнь. Сначала ему нужно стать взрослым и самостоятельным человеком, и это было началом его пути к свободе.
Москва в глазах главного героя противоречива, с одной стороны, у него не очень хорошее впечатление от городского пейзажа, например: машины в пробке как мухи на клейкой ленте, «купола Христа Спасителя, бледные, будто горящие днем электрические лампы» [8, с. 20], слабосильная, вяло-зелёная трава, «Низкая, ровная пелена облаков застила солнце; тускло чернели голые деревья; зима была будто перегоревшая лампа» [8, с. 27]. Даже знаменитая Москва-река показалась ему «просто полосой невзрачной серой воды» [8, с. 199]. Но всё это не умаляло привлекательности этого мегаполиса для него: «Теперь эта новая, нутряная, безвидная Москва притягивала Максима Т. Ермакова, пожалуй, не меньше, чем когда-то манила к себе из города-городка Москва огнистая, богатая, единственная в своем роде, существующая в одном уникальном экземпляре» [8, с. 201]. Негативные впечатления Максима коренятся в его статусе «провинциала», и его чувствительность и сопротивление этой идентичности отражается как в его неодобрении взглядов «Просто Наташи» на алкоголика Шутова (он считал, что алкоголику Шутову можно доверять только потому, что тот был москвичом), так и в его отвращении к упоминанию прошлого. Максим решил разорвать связи с родиной и заново обрести чувство принадлежности в новой жизни, то есть устроить себе дом в столичной Москве. Трудный процесс покупки квартиры затемняет городской пейзаж, который главный герой видит в своей напряженной жизни, но мегаполис предоставляет больше возможностей заработать деньги, что тоже дает ему надежду: «Мелькнула наглая мысль, что результатом всей этой кутерьмы станет, скорей всего, возможность заработать денег, раз уж он всем так срочно нужен. Банковские упаковки по десять тысяч долларов, эти элегантные кирпичики жизни.» [8, с. 9].
На идеи главного героя еще влияют время и международный контекст: «Потому что выше прав человека, защищаемых серьезными международными организациями, встали в новейшем времени Права Индивида Обыкновенного» [8, с. 8]. В его представлении защита прав личности теперь оправдана и беспрепятственна, потому что «заданная Достоевским русская дилемма - миру провалиться или мне чаю не пить - решается сегодня однозначно в пользу чая. Выбрать чай означало выбрать свободу.» [8, с. 8]. Личные интересы поднялись до небывалых высот и имеют такую же справедливость, как и свобода. Поэтому главный герой утверждает, что свобода равна полной реализации его личных интересов, которые конкретно выражаются в деньгах. Таким образом, он так подумал: «С этими деньгами я стану самим собой. Жизнь больше не будет клеткой» [8, с. 136]. Однако всё оказывается не так: когда он пытается выйти из трудного положения с помощью денег его предает Вован, и его план проваливается; когда он начинает заглядывать в себя и перестает ценить деньги, в настоящей любви реализует идеал свободы, который раньше был недостижим, сколько бы денег он ни зарабатывал. Маленькая квартира «Просто Наташи», которую снимает главный герой, и уютный дом Люси образуют метафору, отражая как противоречивые чувства к Москве, так и метафорическое возвращение поиска свободы с материального на духовный уровень.
III. Речь персонажей: дискуссия о свободе
Роман «Лёгкая голова» отличается от предыдущих произведений Славниковой в плане речи персонажей. Поскольку в предыдущих романах писательницы, таких как «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки», «Один в зеркале» и «Бессмертный», речи персонажей в виде прямых цитат почти отсутствуют, и, соответственно, диалога тоже нет, это было определено критиками как одна из специфик творчества О. Славниковой. По результатам лингвистического анализа произведения, сделанного Алгоритмом распознавания автора текста, в четырех из шести опубликованных романов Славниковой статистика следующая. «Доля диалогов в тексте» составляет 0%, в романе «2017» - только 18%, а в романе «Лёгкая голова» - 28,8% [10], что гораздо выше других романов. Стоит отметить, что «Прыжок в длину», последний роман писательницы, не продолжает эту тенденцию, а остается на уровне 0 %. Это свидетельствует о специфике формы речи персонажей в романе «Лёгкая голова», и эта специфика также указывает на необходимость анализа речи персонажей для интерпретации романа.
В связи с предыдущим анализом повествовательной перспективы в романе используется повествование с внутренней фокализацией - в основном с точки зрения главного героя Максима, и другие персонажи в романе неизбежно изображаются с субъективными впечатлениями главного героя, в этом случае способ прямой цитаты может служить для преодоления ограничений субъективности, и речи персонажей в их первоначальном виде становятся голосами, которые читатель может услышать напрямую, не воспринимая их через главного героя. Это также позволяет полностью сохранить идеи и подтекст в словах персонажей, уменьшая вмешательство в повествование и побуждая читателя думать и оценивать точки зрения персонажей самостоятельно. Именно в содержании диалога между главными героями романа представлены различные взгляды на свободу, формирующие дискуссию о ней.
В диалоге между Максимом и Спецкомитетом Кравцов из Спецкомитета задал вопрос: «Что больше - двести двадцать шесть или один?» [8, с. 32]. Они
видят и решают проблему исключительно на материальном уровне, как они говорят при объяснении «причинно-следственных связей», приравнивая людей к числам, так что сложные проблемы, связанные с людьми, превращаются в простые арифметические задачи. Это прямое отражение пренебрежения к индивидуальности со стороны государства. Максим же считает по-своему: «Конечно, один, если этот один - я» [8, с. 32]. Когда Кравцов намекнул, что может угрожать жизни близких, реакция Максима показала его корысть: «Мне никто, кроме самого себя, не нужен» [8, с. 33]. В то же время ему не хватало сочувствия и чувства морали, что удивляло даже Кравцова: «Удивили вы меня ... Я думал, вы приедете от "Европы" в шоке, психотерапевта вам привез.» [8, с. 40]. Максим считал, что глупо жертвовать собой ради других, «свобода индивида в том, что он сам по себе высшая ценность» [8, с. 37], именно непреклонная защита своих личных прав является воплощением героизма. Но свобода личности, в понимании Максима, не является духовным стремлением с моральным ограничением. И вместо того, чтобы защищать ее, он логически защищает свои личные интересы. Его не волнует ничего, кроме собственных денежных интересов. Хотя он с самого начала решительно сопротивлялся жертве, требуемой Спецкомитетом, он так же, как не понимал, что такое жертва, не понимал и причины отвращения к возвышенному виду Спецкомитета, десять миллионов долларов - это все, что поддерживало его в сопротивлении. Это подтверждает слова Кравцова, сказанные Максиму: «Свобода, свобода! Никакой свободы нет без свободомыслия, без умения думать собственной головой!» [8, с. 349].
Крайняя корысть главного героя подчеркивается справедливостью, проявленной Спецкомитетом в диалоге. Кажется, что Спецкомитет более благороден, чем главный герой. Кравцов также утверждает, что подлинная свобода заключается в том, чтобы поступать правильно. Однако на самом деле действия Спецкомитета тоже беспринципны, о чем ясно свидетельствует разговор между Кравцовым и «Стертым» в кабинете Спецкомитета, а также разговор между Максимом и Шутовым. В конце романа разговор двух руководителей Спецкомитета подтверждает, что именно Спецкомитет организовал взрыв, чтобы заставить Максима, «Объект Альфа», застрелиться. Взрыв привел к многочисленным невинным жертвам, но оба руководителя Спецкомитета не обращали на это внимания. Они утверждают, что в «причинно-следственных связях» не может быть человеческого вмешательства, но когда они сами отклоняются от каузальности, они подчеркивают, что небольшое отклонение не стоит упоминания.
В диалоге между Шутовым и Максимом Ермаковым Шутов указывает на лицемерие Государственного особого отдела во имя возвышенного: «Ведь в чем роковой изъян всех спецкомитетов? Они принуждают граждан совершать поступки по виду высокие, а по сути ложные, фальшивые, тем глумятся над ценностями, во имя которых изначально создаются» [8, с. 275]. Шутов смог понять как благородные ценности, пропагандируемые Спецкомитетом, так и настойчивое стремление Максима к свободе индивида: «Поступать благородно не значит поступать свободно. Вы неплохой, искренний человек. Вы выбираете свободу, и это ваше право» [8, с. 275]. По мнению Шутова, благородство и свобода неравнозначны; благородные поступки можно совершать самому, но не лишая свободы других, а репрессивные меры Спецкомитета лишают не только свободы, но и возможности совершать благородные поступки по собственной инициативе. «Наиболее достойной автору, видимо, представляется позиция персонажей-«шутовцев» - участников православного кружка, вынужденного скрываться от назойливого внимания журналистов и милиции под видом борделя. Каждый из них как раз готов на самопожертвование, но вместе с тем ни один не осуждает Максима» [5].
Хотя Спецкомитет утверждает, что свобода - это поступать правильно, сам не соотносит слова с делами, лишая других свободы по своему желанию, скрывая свою лицемерную сущность и всепроникающие права под именем благородства, их так называемая свобода является лишь одной из составных деталей тоталитаризма. «Новый свободный человек», которого представляет главный герой, - это новое поколение, выросшее под влиянием различных новых идеологических тенденций, убежденное в превосходстве индивидуальной свободы, но склонное к радикализации в сторону крайнего индивидуализма. Под влиянием различных средств массовой информации в обществе потребления «новый свободный человек» легко утратил способность мыслить самостоятельно среди изощренных материалистических увлечений. Он выглядит защитником свободы, но без свободомыслия.
Роман подчеркивает субъективность главного героя через применение способа повествования с внутренней фокализацией, где другие характеристики, сюжетные пространства и т. д. включены в восприятие главного героя как сфокусированного персонажа, и, таким образом, идеи главного героя могут быть рассмотрены через эти аспекты. В то же время ограничения, налагаемые способом повествования с внутренней фокализацией, также должны быть включены в исследование, и с этой точки зрения резкое изменение в плане речи персонажей в этом романе является важной частью уравновешивания субъективности ограниченной повествовательной перспективы, и, в конце концов, организуется относительная объективная позиция романа. Диалог состоящий из прямых цитат, имеет эффект раскрытия различных идей друг перед другом и отражает текущую ситуацию времени, в котором переплетаются различные идеи. Через противостояние Максима, «нового свободного человека, ставящего себя самого как главной
ценностью мира», и тоталитарного отдела писатель отражает постоянное стремление к свободе и восприятие свободы личности в новое время. Размышляя о лишении свободы тоталитаризмом, автор также размышляет о духовной пустоте, которая скрывается под поверхностью процветания потребительства, и выража-
Библиографический список
ет надежду на возвращение традиционной морали и истинной любви, а также призыв к свободомыслию. Объективная позиция в романе тоже предоставляет читателю свободу выбора и более широкое пространство для размышлений и интерпретаций.
1. Подлубнова Ю.С. Чем легче голове, тем хуже. Урал. 2011; № 1. Available at: http://uraljournal.ru/work-2011-1-158
2. Фролова ГА. Фантастическое и реальное в романе О.А. Славниковой «Легкая голова». Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2016; № 1: 208-215.
3. Фрумкин К.Г. Фантастика труда и самопожертвования. Нева. 2015; № 4: 158-168.
4. Чжан С. После перевода романа «Лёгкая голова». Газета литературы и искусства. 2012, 13 февраля.
5. Риц Е. Ольга Славникова. Легкая голова. 2010. Available at: http://yarcenter.ru/articles/culture/literature/olga-slavnikova-legkaya-golova-35273/
6. Шэнь Д., Ван Л. Западная нарратология: классическая и постклассическая. Пекин: Издательство Пекинского университета, 2010.
7. Женетт Ж. Фигуры: в 2-х т. Москва: Издательство им. Сабашниковых, 1998.
8. Славникова О.А. Лёгкая голова. Москва: АСТ: Астрель, 2011.
9. Акминалаус А. «Легкая голова» как «автобиография возможного» (Интервью с Ольгой Славниковой). 2010. Available at: https://fantlab.ru/article628
10. Лингвистический анализ произведения. Available at: https://fantlab.ru/work228209/lp
References
1. Podlubnova Yu.S. Chem legche golove, tem huzhe. Ural. 2011; № 1. Available at: http://uraljournal.ru/work-2011-1-158
2. Frolova G.A. Fantasticheskoe i real'noe v romane O.A. Slavnikovoj «Legkaya golova». Uchenye zapiski Kazanskogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki. 2016; № 1: 208-215.
3. Frumkin K.G. Fantastika truda i samopozhertvovaniya. Neva. 2015; № 4: 158-168.
4. Chzhan S. Posle perevoda romana «Legkaya golova». Gazeta literatury i iskusstva. 2012, 13 fevralya.
5. Ric E. Ol'ga Slavnikova. Legkaya golova. 2010. Available at: http://yarcenter.ru/articles/culture/literature/olga-slavnikova-legkaya-golova-35273/
6. Sh'en' D., Van L. Zapadnaya narratologiya: klassicheskaya ipostklassicheskaya. Pekin: Izdatel'stvo Pekinskogo universiteta, 2010.
7. Zhenett Zh. Figury: v 2-h t. Moskva: Izdatel'stvo im. Sabashnikovyh, 1998.
8. Slavnikova O.A. Legkaya golova. Moskva: AST: Astrel', 2011.
9. Akminalaus A. «Legkaya golova» kak «avtobiografiya vozmozhnogo» (Interv'yu s Ol'goj Slavnikovoj). 2010. Available at: https://fantlab.ru/article628
10. Lingvisticheskij analiz proizvedeniya. Available at: https://fantlab.ru/work228209/lp
Статья поступила в редакцию 09.02.22
УДК 811.161.1
Gorina I.I., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Armavir Pedagogical State University (Armavir, Russia), E-mail: [email protected]
Nikulnikova Ya.S., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Armavir Pedagogical State University (Armavir, Russia), E-mail: [email protected]
EVALUATION NOMINATION AS A MARKER OF A POSITIVE CHARACTERISTIC OF THE SUBJECT IN THE TEXT. The article is devoted to the current problem of analyzing nominations generated by dynamic transformational processes in the modern Russian language. Special attention is paid to the systematic approach to the study of the actualizing role of naming the subject of the text in positive connotations. The paper traces the process of cognitive connections in the text, contributing to the development of ideas about the development of modern systems of new nominations due to transformational changes in the already existing naming qualities of the subject of the text. The article summarizes some results of the study of the features and principles of the nomination of the subject of the text from the perspective of the dynamic transformation of the components of positive evaluative semantics, denoting the moral qualities of a person, and evaluates the ability of evaluative markers to perform such functions.
Key words: evaluative marker, dynamic transformation, cognitive connections, positive nomination, nominative, polysemy, enantiosemia.
И.И. Горина, д-р филол. наук, проф., Армавирский государственный педагогический университет, г. Армавир, E-mail: [email protected]
Я.С. Никульникова, канд. филол. наук, доц., Армавирский государственный педагогический университет, г. Армавир, E-mail: [email protected]
ОЦЕНОЧНАЯ НОМИНАЦИЯ КАК МАРКЕР ПОЛОЖИТЕЛЬНОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ СУБЪЕКТА В ТЕКСТЕ
Статья посвящена актуальной на сегодняшний день проблеме анализа номинаций, порождаемых динамическими трансформационными процессами в современном русском языке. Особое внимание уделено системному подходу к исследованию актуализирующей роли именований субъекта текста в положительных коннотациях. В работе прослеживается процесс когнитивных связей в тексте, способствующих выработке представлений о развитии современных систем новых номинаций за счет трансформационных изменений уже существующих именований качеств субъекта текста. Статья подводит некоторые итоги изучения особенностей и принципов номинации субъекта текста с позиции динамической трансформации компонентов положительной оценочной семантики, обозначающих нравственные качества человека, и оценивает способность маркеров оценочности осуществлять такие функции.
Ключевые слова: оценочный маркер, динамическая трансформация, когнитивные связи, положительная номинация, номинатив, полисемия, энантиосемия.
Оценочные номинации субъекта текста определяются тем, насколько эффективно и реалистично представления о субъекте текста передаются от отправителя к получателю в виде его оценочных маркеров. Оценочные номинации субъекта рационально обусловлены, то есть подтверждаются историческим многократным использованием и практическим применением средств индексации в речи и текстах. Параметры и показатели положительности оценки качеств человека обусловлены и ограничены сложившимися в обществе моральными, эстетическими, этическими представлениями, нормами и правилами. Субъективная позиция оценивающего лица при номинации определяется коммуникативной средой. Продуктивность речевой системы в оценочных отношениях субъекта всегда конкретно выражена и явно определена, устойчива, словарно закреплена и может быть описана функционально [1].
Вся система отношений положительных номинаций и доминирования семантических значений при этом ориентирована на максимально точное понимание динамического разделения, сопоставления и анализа степени поло-
жительной оценки поведенческих характеристик субъекта, его отличительных свойств.
Во главу угла исследований динамических и трансформационных показателей и характеристик номинаций в параметрических оценках положительного качества видимых и имплицитно скрытых свойств субъекта возводится в соответствующий ранг практического использования ресурсная база и типология семантики, воздействующие функции и условия ограничений, связанные с прагматическим устремлением автора использовать известный языковой ресурс или отдельные маркеры оценки как аргументы функций, способствующие должному восприятию потребителем ожидаемых свойств положительного образа субъекта.
Такие маркеры оценки принадлежит к арсеналу активных (процессуально и динамически обусловленных) средств семантики, стилистики, грамматической и структурной организации текста и прагматической цели коммуникации. Они находятся в сфере рассмотрения специальных возможностей соответствующего языкового ресурса и одновременно функционирования трансформационных при-
