CC BY
48
КУЛЬТУРА И МИРОВОЗЗРЕНИЕ
ХУДОЖЕСТВЕННО-РЕЛИГИОЗНОЕ ТВОРЧЕСТВО ПОЗДНЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ В АСПЕКТЕ СХОЛАСТИЧЕСКОГО БОГОСЛОВИЯ (НА ПРИМЕРЕ МАРИАНСКОЙ ОБРАЗНОЙ СФЕРЫ)
О. В. НЕМКОВА
Статья посвящена изучению вопроса, принципиально значимого для постижения духовно-содержательных основ западно-христианской художественной культуры, - ролисхола-стического богословия в эволюции позднесредневекового религиозного творчества. Дано обоснование выбора амариологической образной сферы, как одной из наиболее показательных с точки зрения проявленных в ней черт схоластического мышления. Отмечены взаимно детерминированные стороны влияния схоластики на формальную и духовную составляющие в восприятии образа.
Ключевые слова и фразы: культ Богоматери, позднесредневековая художественная культура, апологетика, католический догмат.
Начиная с XII столетия, мощное нарастание процессов обновления в жизни западно-христианской Церкви хронологически совпало с расцветом явления, названного впоследствии широко развитым культом Богоматери. Последний, в свою очередь, приобрел свои ярко специфические «католические» свойства, пребывая в условиях интенсивного развития двух ветвей римского богословия -мистики и схоластики. Следует подчеркнуть, что если до указанного временного рубежа рационалистическая и мистическая линии в средневековом религиозном сознании были неразрывными («Разум был мистически ориентирован, <...> а мистика рационально организована» [5]), то после XII столетия наступила пора их решительного размежевания.
Вопрос о положительных и отрицательных сторонах схоластики1, учившей новоевропейского человека мыслить (в параллель мистике, в известной степени учившей его чувствовать [1]), получил к настоящему времени довольно полное и разностороннее научное освещение, как и роль ее в эволюции католического религиозного сознания и вероучения в целом. В аспекте влияний схоластики на художественно-творческую деятельность Позднего Средневековья и в частности -
'«Схоластика (греч. schola - «ученая беседа», «школа» и лат. Scholastic - «ученый») - интеллектуальный феномен средневековой и постсредневековой культуры в рамках тео-лого-философской традиции, ставившей своей целью рациональное объяснение и систематическую концептуализацию христианского вероучения» [4].
на специфику их преломлений в марианской образной сфере нельзя не отметить важности двух разнонаправленных, но диалектически обусловленных факторов - позитивного, созидательного и негативного, разрушительного.
Созидательное начало в приложении схоластического (диалектического) мышления к явлениям художественной культуры реализовывалось прежде всего посредством целенаправленной устремленности земных «творцов» к отточенности формы и к достижению через нее максимальной содержательной емкости и четкости в претворении утверждаемой идеи. Красота есть «сияние формы» - провозгласил новое видение эстетического идеала доминиканец и выдающийся схоласт Альберт Великий (ок. 1200-1280) [2]. Трактовка термина сияние в данном случае, во-первых, вовлекает в свою орбиту и метафизический аспект восприятия света, во-вторых, имеет самое прямое отношение к таким фундаментальным принципам понимания схоластами задач разума в вопросах веры, как прояснение и пояснение (проливание света) данных Откровением истин. Для достижения максимальной эффективности в движении к этой цели представлялось необходимым задействовать как можно больше возможностей, дарованных Богом человеку, - и духовных, психофизических, и материальных. Из подобной установки вполне логично следовало, что «ментальность, которая почитала необходимым сделать веру «яснее» посредством обращения к разуму и сделать разум «яснее» посредством обращения к воображению, также
испытала потребность сделать воображение «яснее» через обращение к чувствам» [6].
На более ранних этапах Средневековья были уже вполне ясно осмыслены и по достоинству оценены возможности к многократному усилению эмоционального, психологического, «разъясняющего» воздействия Слова, когда оно облечено в визуальную (живописную или пластическую) либо в музыкальную форму. Схоластика вывела это понимание на качественно новый уровень за счет того что указывала на способность логики «вооружать искусством доказывать и опровергать» [3]. В силу целого ряда исторических причин Западная Церковь первой половины XIII столетия была поставлена перед необходимостью опровергать многочисленные ереси и в противостоянии им доказывать истинность своего вероучения.
В борьбе с катарской ересью - одной из самых опасных и быстро распространявшихся -первым из главных вопросов, нуждавшимся в защите, был вопрос о человеческой природе Христа. Это, в свою очередь, многократно усиливало «апологетическую» роль Его Матери, через Которую осуществилось воплощение Бога в человека. Новые исторические и социокультурные обстоятельства обусловили возникновение «потребности найти новые средства убеждения. Искусство целенаправленно, а отнюдь не случайно стало орудием наставления, научения» [2, с. 171].
Апелляция к логике и диалектике при выстраивании схоластами системы аргументов в пользу утверждаемой идеи многократно упрочила теоретические основы культа Пресвятой Девы Марии. Была четко «разъяснена» и зафиксирована Ее иерархическая позиция в грандиозной структуре мироздания - последняя, наивысшая ступень перед Престолом Сына. Кроме того, тщательнейшему разбору и детализации были подвергнуты применяемые к Богоматери термины, понятия, уточнено их значение и содержание, а также существенно расширена палитра адресованных Марии эпитетов, сравнений, аллегорий. Так, Ансельм Кентерберийский (1033-1109) говорит о Ней как о «Притворе всеобщего умилостивления, Причине всеобщего примирения, Сосуде и Храме жизни и спасения для мира» [7].Самые тонкие нюансы, формирующие Ее образ и доселе не охваченные вниманием, стали объектом пристального рассмотрения. Свойственное рациональному мышлению тяготение к обобщению разрозненных знаний и представлений в «суммы»2, четко про-
2 Как отмечает Э. Панофский, «слово summa (впервые
использованное как название книги по юриспруденции) сохра-
явило себя и в мариологическом «секторе» схоластического богословия.
Колоритным примером «суммирования» достоинств Марии явилось обширное творение Альберта Великого (1193-1280) «DeLaudibusB. ¥1г-ginis»3 («Похвалы Блаженной Деве»), во-первых, воспевающее 35 Ее добродетелей и 81 библейское имя - символ. Все они подробно обрисованы и всесторонне осмыслены. «Интересно посмотреть, -с нескрываемой иронией комментирует отдельные положения данного произведения протестантский историк Церкви и богослов Ф. Шафф, - как Мария выполняет функции библиотеки. В Ней, искренне заявляет схоласт, - присутствовали все книги Ветхого Завета, которые Она прекрасно знала, что видно из слов Ее песни: «как говорил отцам нашим». Она также прекрасно знала евангелия, что очевидно из Лк.2:19 «Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем»» [7]. Во-вторых, св. Альбертом названы «не менее сорока причин», по которым следует поклоняться Ей.
Страсть к «разъяснению», превратившаяся под воздействием схоластического мышления в «умственную привычку» («духовное состояние») [6, с. 21]. Позднего Средневековья прямо отразилась на особенностях эволюции образа Богоматери. В частности, в таких чертах, как:
- усиление жанровости в трактовке образа;
- возрастание внимания к деталям;
- все более заметное присутствие элементов фантазии и воображения художника в «разъясняемом» им сюжете Священной истории (тенденция субъективизма);
- развитие интереса к психологическому аспекту в осуществляемых интерпретациях марио-логических тем.
Вершинное «суммирующее» претворение представления Позднего Средневековья о таинстве Боговоплощения нашли в новом архитектурном стиле - готике. Роль схоластического богословия в становлении «идейной концепции» соборов Ыо^еБате и, в частности, формировании их очевидных и скрытых взаимосвязей с культом Богоматери, поистине, нельзя переоценить.
Вместе с тем, не могут не быть отмеченными и те негативные влияния схоластики, которые проявились в развитии религиозного художественного творчества Западной Церкви и которые сильнее, разрушительнее всего сказались на глав-
няло значение «краткого компендиума<. .>, «резюме» и приобрело значение труда исчерпывающего и систематического <. > в период полного расцвета двенадцатого века» [6, с. 5].
принадлежность данной работы Альберту Великому не является доказанной [8].
ной - духовной стороне восприятия и трактовки священных образов. Исходный импульс, во многом обусловивший близость стремительного и необратимого нарастания тенденции к обмирщению церковного искусства, исходил из той же благой «установки» на подтверждение веры доводами разума. Попытка научного приложения к богопознанию методов диалектики, рассудочное выявление в Откровении (область, априори находящаяся вне действия категорий пространства и времени) логики причинно-следственных и временных связей неизбежно вела к одномерности, реалистической уплощенности Образа и все большей концентрированности внимания на его «горизонтальном» измерении.
Вопросы, которые увлеченно, иногда с полемичной горячностью, исследуются схоластами, не могут порой не вызвать изумления своей оторванностью от основной задачи богословия - постигать и толковать пути Божественного Домостроительства. «И только злоба еретиков заставляет нас говорить о том, о чем полезнее было бы молчать». Эта мысль св. Григория Богослова была совершенно оставлена схоластами в их настойчивом стремлении к апробации возможностей диалектики применительно к Писанию. Отныне просто не существовало вопросов, не могущих составить собой предмет анализа и формализации. В том числе и тех, которые касались самых сокровенных таинств, описанных в Библии.
Так, в число самых излюбленных предметов для изучения входил сюжет Благовещения, побуждавший схоластов к обсуждению всех возможных аспектов Непорочного Зачатия, участия Марии, и Святого Духа в этом событии, а также темы Ее девственности. «Вот некоторые из вопросов, которые задает Фома Аквинский (1225-1274): был ли настоящим брак Иосифа и Марии? обязательно ли ангел должен был явиться в телесном облике? взята ли плоть от Адама или от Давида? сформировалась ли плоть Христа из чистейших кровей Марии? был ли Святой Дух основным действующим лицом при зачатии Христа? было ли тело Христа наделено душой в момент зачатия?» [7].
Погруженность в проблематику, неразрешимую для человеческого сознания, сопутствующая этому казуистика и формализм неизбежно создавали ситуацию «осквернения сокровенности» (И. И. Гарин). Кроме того, они вполне закономерно приводили к догматической «фиксации» положений, которые доселе не имели никакого отношения к церковной доктрине, но явились результатом «рождения истины» в ожесточенных схоластических спорах.
Именно так произошло, например, и с историей появления католического догмата о Непорочном Зачатии Пресвятой Девы Марии4. Возникнув еще в IX столетии как частное мнение корвейскогоаббата Пасхалия Радберта, идея о безгрешном зачатии Девы Марии Ее матерю Анной стала объектом жаркой и продолжительной полемики внутри схоластического богословия. В результате возобладания точки зрения «скотистов» над позицией «томистов»5 праздник с таким названием в XII-XIII вв. быстро распространился по всей Европе, заняв положение практически равное Рождеству и Пасхе и получив соответствующие формы своего художественного воплощения.
Нет сомнений в том, что подобного рода «научные новации» в итоге вели к расчленению целостных представление о мире и Боге. Это, в свою очередь, оказало сильнейшее долговременное воздействие на формирование характера католической религиозности, определив такие его свойства, как прагматизм и отчетливо выраженную «материалистическую» ориентированность.
Последнему обстоятельству в немалой степени содействовали достигнутые западными теологами результаты в решении вопроса о Богово-площении. Освящение человеческого естества в лице Марии, в строгом соответствии с законами логики и рационального мышления, привело к полной реабилитации материи, плоти, и далее - к снятию печати греховности с земных радостей и к «легитимизации» исканий блага в дольнем мире. Подвергнутая самому скрупулезному и всестороннему рассудочному анализу идея телесной святости Марии (напрямую следующая из святости воплощенного через Нее Бога) сыграла чрезвычайно весомую роль в том мировоззренческом развороте Средневековья, который, в конце концов, и подвел черту под временем апИдпае. И отнюдь не случайно наступающий гуманизм эпохи Возрождения выдвинет живописный образ Мадонны на едва ли не приоритетные позиции среди других образов и сюжетов.
С одной стороны, этот феномен обозначит себя как «количественно» - в практически бес-
4 Один из будущих догматических «камней преткновения» между православием и католицизмом - догмат о Непорочном Зачатии Пресвятой Девы Марии - долгое время оставался не признанным официально в качестве вероучительной истины. Только в XIX столетии (1854) Папа Пий IX объявил, что Непорочное Зачатие Девы Марии есть догмат Римской Церкви.
5 Именно так, от имен Дунса Скота и Фомы Аквинского стали называть средневековых приверженцев двух противоположных мнений по вопросу о Непорочном Зачатии Девы Марии [7].
прецедентной интенсивности и разноплановости воплощений ренессансными художниками темы Богоматери, так и «качественно» - в насыщенности этой сферы шедеврами. С другой стороны, сам лик Мадонны станет в обобщенном смысле одним из главных живописных символов Нового времени, отразившим во всей полноте и новое понимание эстетического идеала, и характер религиозности новоевропейского человека.
Указанный контекст рождает вполне естественную в данном случае аллюзию к роли Марии как связующей нити, при посредстве которой на рубеже Ветхозаветной и Новозаветной эпох осуществилось снисхождение Божества к человечеству, воссоединение Творца с Его творением. Теперь, на новом грандиозном витке эволюции человеческой цивилизации при ее переходе к Новому времени, образ Пресвятой Девы Марии наделялся новым смыслом - становился онтологическим свидетельством причастности человека к горнему миру и к высшей радости. Подобное восприятие открывало прямую дорогу антропоцентризму ренессансного гуманизма с его убежденностью в богоравенстве.
Литература
1. Гаспаров М. Л. Место латинской литературы в литературе XП-XШ вв. // История всемирной литературы: в 9 т. М., 1984. Т. 2 С. 502.
2. Дюби Ж. Время соборов. Искусство и общество 980-1420 годов // пер. с фр. М. Ю. Рожновой и О. Е. Ивановой, ком. Д. Э Харитоновича М., 2002. С. 172.
3. Маковельский А. О. История логики. М., 2004. С. 287.
4. Можейко М. А. Схоластика // История философии: энциклопедия / сост. и гл. науч. ред. А. А. Гри-цанов. М., 2002. С. 1055.
5. Неретина С. С. Опыт словаря средневековой культуры // Благо и истина: классические и неклассические регулятивы / отв. ред. А. П. Огурцов. М., 1998. С. 116.
6. Панофски Э. Готическая архитектура и схоластика // пер. с англ. и ком. А. Н. Панасьева // Богословие в культуре Средневековья. Киев, 1992. URL: http://www.rusarch.ru C. 23.
7. Шафф Ф. Средневековое христианство с 10491294 гг. по Р. Х. // История Христианской Церкви: в 6 т. / пер. с англ. СПб., 2008. Т. 5. URL: http://sbiblio.com
8. Kennedy D.St. Albertus Magnus // In The Catholic Encyclopedia. New York: Robert Appleton Company, URL: http://www.newadvent.org
* * *
ART AND RELIGIOUS CREATIVITY OF THE LATE MIDDLE AGES IN ASPECT OF SCHOLASTIC THEOLOGY (ON THE EXAMPLE OF THE MARIOLOGY FIGURATIVE SPHERE)
O. V. Nemkova
Article is devoted to studying of a question, essentially significant for comprehension of spiritual and substantial bases of West Christian art culture — roles of scholastic theology in evolution of late medieval religious creativity. Justification of a choice of the Mariology figurative sphere, as one of the most indicative from the point of view of the lines of scholastic thinking shown in it is given. Mutually determined parties of influence of scholasticism on formal and spiritual components in perception of an image are noted.
Key words: cult of Saint Mary, late medieval art culture, apologetics, Catholic doctrine.
