CC BY
66
© Е.С. Рудыкина, 2008
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОЗА КАК ИСТОЧНИК ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ДИАЛЕКТНОЙ ЛЕКСИКИ ДОНСКИХ ГОВОРОВ ВОЛГОГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ1
Е.С. Рудыкина
Изучение художественной литературы, которая «использует все многообразие средств общенародного языка с целью усиления воздействия на читателя» [8, с. 16], воссоздает культурные и языковые традиции настоящего и прошлого, является актуальным для осмысления процессов, происходящих в современном русском литературном языке (см.: [9; 11]). Особый интерес для лингвистов представляет региональная (областническая) литература - произведения писателей, концентрирующих свое внимание на изображении определенной местности (обычно сельской) и людей, ее населяющих [10], так как «язык произведений писателя, биографически связанного с краем, не только дает представление о месте региональных языковых особенностей в системе русского языка, но и ориентирует восприятие личности в обновленном социуме на постижение образов “малой” родины как микромодели мира с двух полноценно значимых сторон: как уникальной территории, местности, отличающейся от других земель, и как части целой страны» [14, с. 47].
Примечательным языковым явлением современной русской литературы, по наблюдениям ученых, признается свободное и широкое обращение писателей к диалектной стихии русской речи, с достаточно точным и подробным воплощением ее локальных особенностей [12, с. 72]. Однако проблема использования диалектных слов в литературных текстах остается дискуссионной, что обусловлено сложностью взаимоотношений лексических единиц разных пластов общенародного языка в художественных произведениях (см.: [5; 6]). Исследование языка повести нашего земляка Николая Сухова «Наташина жалость» [13]2, описывающей жизнь хуторского казачества в годы Гражданской войны и трагические события, происходящие на Дону во время Великой Отечественной войны,
позволяет охарактеризовать некоторые пути взаимодействия общенародной и диалектной лексики. Анализ функционирования диалектных слов в избранном тексте дает возможность выявить особенности употребления лексики, охарактеризовать семантику языковых единиц и сопоставить полученные данные с материалом, собранным в донских станицах Волгоградской области.
В основе сюжета рассматриваемой семейно-бытовой повести лежит рассказанная автором история жизни хуторянки Натальи: о ее любви к секретарю комсомольской ячейки Сергею Годунихину, ставшему впоследствии ее мужем; о жалости к раскулаченному Тихону Ветрову, который из мести за безответную любовь и отобранное имущество сжег дом Годунихиных, ранил свекра, во время войны стал прислуживать немцам; о трудных годах оккупации их родного хутора и смерти главной героини в лагере, в далекой польской земле.
Объектом словесного изображения в художественном тексте, как известно, принято считать, с одной стороны, персонажей (их внешний вид, черты характера, манеру поведения, психологическое состояние, поступки), с другой - события, пейзаж, обстановку [1, с. 307].
Как показал анализ языкового материала, использование диалектной лексики в повести связано с характеристикой ландшафта Волгоградской области. Например, в эпизоде, повествующем о тайном появлении Тихона Ветрова в хуторе, описывается природа родного края:
Ночью Сергею привиделось ли под впечатлением рассказов Наташи или так было на самом деле, но, пересекая на тракторе балку, лежавшую поперек клетки, он несколько раз замечал, что в тот момент, когда он спускался в самый низ балки, в
теклину, поросшую осокой, пыреем и всяким разнотравьем, к нему на карачках подкрадывался какой-то человек, и подкрадывался довольно близко (с. 171).
Обращение к словарям позволяет определить семантику имени существительного балка, использующегося в значении «пологий или крутой овраг, поросший травой, кустарником и деревьями, сухой или с ручьем» (СДГВ, вып. 1, с. 93 3), а также лексемы теклина, отмеченной в приведенном предложении в значении «ложе оврага, балки» (БСДК, с. 526). Для понимания контекста необходимо также уточнить семантику общерусского слова клетка, которое употребляется в значении «об участке поля четырехугольной формы» (БАС, с. 1020). Таким образом, в процессе повествования важным для автора является описание трудовой деятельности главного героя, который, будучи бригадиром тракторного отряда, проводил в поле все свободное время:
...примчится запыленный с ног до головы, пропахший и керосином, и солидолом, помоется, сменит белье, запасет махорки - и наутро с зарей снова в поле, к трактору (с. 182).
Особый интерес среди диалектных имен в исследуемом тексте представляет метеорологическая лексика, обозначающая природные явления, в частности, название ветров. Так, в повести при описании внезапного появления председателя колхоза Лукича, ушедшего к партизанам, характеризуется состояние природы:
Во дворе, все заметней шумя, начала подниматься непогода, сиверка; о ставни защелкала крупа; где-то вдали немо послушались будто выстрелы, пулеметные, короткими очередями... или нешто привиделось это? (с. 205).
Имя существительное сиверка характеризуется в диалектных словарях как многозначное и толкуется как «резкий, холодный осенний ветер с дождем, иногда и со снегом» (СД, с. 609); «пурга с ветром, дождливая изморозь, мелкий дождь с ветром» (ДС, с. 379). В приведенном контексте данная языковая единица употребляется в значении «холодная ветреная
погода с дождем и мокрым снегом» (БСДК, с. 582). Названный фрагмент позволяет составить синонимическую пару, в которой представлено литературное слово непогода, а также диалектное имя существительное сиверка.
Обширный пласт диалектной лексики используется Н. Суховым при описании материальной культуры жителей Волгоградской области. В частности, основные события в жизни казачки Натальи и ее свекрови Прасковьи проходят в доме, связаны с ведением домашнего хозяйства. Автор так описывает переживанья Прасковьи о размолвке Сергея и Натальи после пожара:
Видно, Прасковье не суждено было так скоро, как ей хотелось бы, получить себе помощницу по хозяйству: и здесь, на новом поместье, в новом, восстановленном после пожара доме, ей долго еще пришлось женские дела управлять одной, без снохи (с. 181).
Для понимания контекста необходимо уточнить семантику общерусского слова поместье, тождественного по звуковой форме соответствующему слову в литературном языке, но отличающегося от него семантикой (см.: [3, с. 567-568]). В литературном языке значение языковой единицы определяется как «земельное владение помещика» (ТЯ, с. 559). В говорах рассматриваемое имя существительное зафиксировано в значении «усадьба, то же что место, подвор, подворье», а также употребляется в составе сочетания смотреть (глядеть) поместье при характеристике свадебного обряда казаков со значением «осмотр хозяйства жениха» (БСДК, с. 400). В данном случае можно говорить о комплексных различиях литературно-диалектных глаголов, когда общерусское слово имеет в говорах больше значений, чем в литературном языке (см.: [4]). В приведенном контексте анализируемая лексема используется в значении «место».
В каждом казачьем доме, как известно, была печь. Жительница Калачевского района Волгоградской области станицы Голубинской Агриппина Дмитриевна Чебакова, 1911 года рождения, вспоминая о том, что готовила в детстве мама, поясняла нам:
У нас вон там кухнонка стаит и печка русска]'я. Вы же зна]'ет ’е печк ’и: это
групка, а это печка. Групка - топиш ’, в хат ’е штоп т ’япло, а печка - пикош ’.
Около грубки, в самом теплом месте в доме, спали традиционно старики и дети. Так, при описании жизни хутора во время оккупации в анализируемой повести рассказывается о сыне Натальи Леньке, оставшемся сиротой:
Один Ленька безмятежно посапывал, раскидавшись в постели подле теплой грубки (с. 193).
В приведенном фрагменте диалектное имя существительное грубка употребляется в значении «кирпичная печь, служащая для обогрева дома или (конфорками) для приготовления пищи, иногда с выступом-лежанкой» (СДГВ, вып. 1, с. 399). С тождественным значением, как отмечают авторы СДГВ, писатель использует это слово и в романе «Казачка»:
У грубки на полу чернела постель -сонно посвистывал племянник Мишка (Н. Сухов. Казачка) (СДГВ, вып. 1, с. 399).
Диалектные языковые единицы отмечены также в повести при описании хозяйственных построек, которые располагались, как известно, у казаков на передних и задних базах. Авторы краткого очерка истории Войска Донского для чтения в семье, школе и войсковых частях так описывали традиционный быт казаков:
Изъ хозяйственныхъ поміщеній можно замітить: крытыя поміщенія для лошадей, базы для рогатаго скота и конурки для свиней, иногда же и птичники... Скотскія базы и молотильныя машины строятся отдільно, часто за поселкомъ, тамъ гді сложенъ хл 'Ьбъ [7].
Имя существительное баз в словарях современного русского литературного языка дается с пометой «областное» и отмечается в значениях «хозяйственный двор крестьянской усадьбы» и «огороженное место для скота» (ССРЛЯ, с. 291). Базом у казаков мог называться и весь задний двор в целом, и отдельный отгороженный участок без крыши рядом с каким-либо сараем, предназначенный
для одного или нескольких животных. Базы отгораживали от остального двора плетневыми изгородями и разделяли на несколько частей для отдельных видов животных [2, с. 194]. Как становится понятным из контекста, описывающего пожар в доме Годунихиных, в повести речь идет о базах для коров:
На базах ревели и призывно помыки-вали коровы (с. 180).
Имя существительное баз в приведенном предложении используется в значении «открытое огороженное место для скота». Авторы СДГВ приводят также в словарной статье контекст из другого произведения Н. Сухова -«Донской повести», в котором анализируемое слово входит в состав сочетания бычиный баз и употребляется в значении «огороженное место для быков»:
Вчерась я иду з бычиного база (Н. Сухов. Донская повесть) (СДГВ, вып. 1, с. 79).
Кроме того, в донских говорах частотно сочетание скотный (скотий, скотиний, скотский) баз, которое используется писателем в романе «Казачка»:
Со шляха проезжающим хорошо виден за решетчатой городьбой и тополями дом, ...фруктовый сад, углом отделявший двор от скотных базов (Н. Сухов. Казачка) (СДГВ, вып. 1, с. 79).
О наличии такого сочетания в донских говорах свидетельствуют и магнитофонные записи, сделанные нами в станицах и хуторах Волгоградской области. Например, Галина Павловна Чепурина, 1917 года рождения, жительница станицы Голубинской Калачевского района Волгоградской области, вспоминая детские игры, употребляла сочетание «ско-тиний баз» для обозначения огороженного места при доме или в поле для содержания скота, скотного двора, возможно с крытыми помещениями (БСДК, с. 30-31):
. . .ф харан ’илк ’и играл ’и, на скат ’ин ’ии базы в ]ас ’л ’и пазал ’ез ’им, а р’аб ’ата иш ’-ут ’. Куды д ’ел ’ис ’а д ’еф ’к ’и, куды д ’ел ’ис ’а?
Для наименования помещения, хлева для крупного рогатого скота (коров) и мелкого рогатого скота (овец) в рассматриваемой повести используется лексема катух при описании деревенского быта главных героев произведения:
Пора выпускать из катуха овец, доить корову, но она [Наталья] не могла уйти домой (с. 180);
Несколько месяцев скрывался [Федосей Минаев - друг предателя Тихона Ветрова] в коровьем катухе, замаскированной яме, куда жена подавала ему питье и воду (с. 196).
Имя существительное котух (катух), известное на территории южнорусского наречия и в среднерусских говорах (СРНГ, с. 114), в донских говорах Волгоградской области характеризуется как многозначное. В записанных нами текстах анализируемое слово имеет отмеченное в донских говорах значение «сарай» (СДВГ, вып. 3, с. 158). Так, например, рассказывая о казачьем доме, Прасковья Константиновна Антюфеева, 1931 года рождения, жительница города Калача-на-Дону, замечала:
И кухн’а была. Л’етн’ии был’и. Сараи (катух ’и называл ’и). Wот.
Описание повседневной жизни хутора в повести связано с характеристикой хозяйственной деятельности казаков. Так, нужным и важным в каждой казачьей станице, каждом хуторе было гумно - «то же, что ток. Место, где молотят хлеб» (ДС, с. 73). Однако во время оккупации, как свидетельствует повесть, жизнь замерла:
Днями еще как-то ощущалась жизнь: мелькала на улицах детвора, изредка с оглядкой появлялись и взрослые, кое-где на гумнах и левадах бродили не спускаемые с глаз коровы, овцы (с. 187).
В процессе анализа необходимо обратить внимание на семантику общерусского имени существительного левада, которое в словарях современного русского литературного языка дается с пометой «областное» и толкуется как «участок земли близ дома, селения с
рощей, садом» (ТЯ, с. 321), в то время как в данном контексте используется в известном в донских говорах Волгоградской области значении «заливной луг» (СДВГ, вып. 3, с. 266).
Таким образом, анализ материала показал, что диалектная лексика как неотъемлемая часть художественного пространства произведений Н. Сухова является важнейшим средством интерпретации текстов, носителем национально-культурной информации о донском казачестве. Проведенное исследование позволяет говорить о том, что рассматриваемая общерусская и диалектная лексика используется в произведении для характеристики ландшафта, описания природы Волгоградской области, служит для обозначения предметов быта, хозяйственных построек, помещений для животных, что отражает систему ценностей материальной культуры казака. Изучение языка таких художественных текстов дает материал для реконструкции фрагментов языковой картины мира донского казака, а также для осмысления активных процессов, происходящих в современном русском языке.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Исследование проводится в рамках гранта № 07-04-20401 а/В при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда и Администрации Волгоградской области.
2 Далее в тексте при цитировании этого произведения в круглых скобках указывается номер страницы.
3 В работе используются следующие сокращения: БАС - Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. Т. 5. - М.; Л., 1956; БСДК -Большой толковый словарь донского казачества. -М., 2003; ДС - Миртов А.В. Донской словарь. - Волгоград, 2006; СД - Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. IV - М., 1989; СДГВ -Словарь донских говоров Волгоградской области / Под ред. Р.И. Кудряшовой. - Вып. 1. - Волгоград, 2006; Вып. 3. - 2007; ТЯ - Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - 4-е изд., доп. -М., 1997; СРНГ - Словарь русских народных говоров. - Вып. 15. - Л., 1979; ССРЛЯ - Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. Т. 1. -М., 1991 - с указанием при цитировании номера тома/выпуска и страницы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Баскакова, Л. В. Экспрессивность слова в художественном тексте / Л. В. Баскакова // Предложение и слово. - Саратов, 2002.
2. Брысина, Е. В. Усадьба и приусадебное хозяйство в лексике донских говоров / Е. В. Брысина // Лексический атлас русских народных говоров : (Материалы и исследования), 2006 / ИЛИ РАН. - СПб., 2006.
3. Гецова, О. Г Глагол образоваться в русском диалекте / О. Г. Гецова // Слово в тексте и в словаре : сб. ст. к семидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна. -М., 2000. - (Языки культуры).
4. Гецова, О. Г. Типология различий общерусского глагола в системах диалекта и литературного языка / О. Г. Гецова, Н. Г. Ильинская // Материалы и исследования по русской диалектологии. - I (VII). -М., 2002. - С. 207-232.
5. Дементьева, Т. В. Специфика диалектного слова в художественном тексте / Т. В. Дементьева // Предложение и слово. - Саратов, 2002. - С. 347-350.
6. Калнынь, Л. Э. Включение диалектизмов в художественный текст как разновидность контакта между диалектной и литературной формами русского языка / Л. Э. Калнынь // Вопросы языкознания. - 1998. - №> 6. - С. 58-68.
7. Картины былого Тихаго Дона: Краткій очеркъ исторіи Войска Донского для чтенія въ семь'Ь, школ^ и
войсковыхъ частяхъ. СПб., 1909 // Иллюстрированная история казачества. - Волгоград, 1994. - С. 412-414.
8. Лопушанская, С. П. Общенародный русский язык / С. П. Лопушанская // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 2, Языкознание. - Вып. 1. - 2001.
9. Маслова, И. Б. Функциональная семантика обращений в донских рассказах М. Шолохова / И. Б. Маслова, Е. С. Рудыкина // Вестн. РУДН. Сер. «Вопросы образования: языки и специальность». - 2007, №° 1. - С. 30-35.
10. Николюкин, А. Н. Региональная литература / А. Н. Николюкин // Литературная энциклопедия терминов и понятий. - М., 2001. - Ст. 864.
11. Рудыкина, Е. С. Стилистические функции глаголов характеризованной речевой деятельности в рассказах Е.А. Кулькина / Е. С. Руды-кина // Вопросы краеведения : материалы краевед. чтений и конф. - Вып. 8. - Волгоград, 2005. -С. 329-332.
12. Скворцов, Л. И. Художественная литература - сокровищница слов / Л. И. Скворцов // Русский язык в школе. - 1994. - № 6.
13. Сухов, Н. В. Наташина жалость // Сухов, Н. В. Донская повесть / Н. В. Сухов. - Волгоград, 1973. -С. 144-207.
14. Тупикова, Н. А. Характерологическая функция именной и глагольной лексики в рассказах Е.А. Куль-кина / Н. А. Тупикова // Вестн. Волгогр. гос. ун-та. Сер. 2, Языкознание. - Вып. 2. - 2002.
