CC BY
93
УДК 008.001
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА ХХ в.: ОФОРМЛЕНИЕ НОВОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ
© Е.Б. Витель
В статье излагается гипотеза о том, что с началом ХХ в. началась новая метаэпоха художественной культуры, противоположная смыслу культуры антропоцентрического типа. Основанием выдвижения гипотезы является отказ от понимания смысла искусства как отражения в художественных образах объективной реальности и попытка моделирования новой искусственной реальности. Постановка гипотезы позволяет очертить границы предшествующего типа художественной культуры как целостной и завершенной художественной метасистемы.
Ключевые слова: художественная культура; целостность; модернизм; постмодернизм.
Размышляя над образом искусства ХХ в., даже специально не задаваясь системными координатами исследования, мы невольно следуем аналогии: при изучении средневековья - соотносим его с античностью, романтизма - с классицизмом. Выработанный в ходе теоретического осмысления генезиса художественной культуры алгоритм мышления, «поддерживаемый» диалектическим законом «отрицания отрицания», наталкивает исследовательскую мысль на сопоставление культуры ХХ в. с предшествующим ему XIX в. Однако факт того, что модернизм «взломал» художественные смыслы не только музыки романтического периода или реалистической живописи и литературы, а посягнул на основания самого «здания» искусства, опрокидывает исследовательскую логику.
Анализ накопленного эмпирического опыта современного искусства позволяет выдвинуть гипотезу о том, что с рубежного периода Х1Х-ХХ вв. началось развертывание нового типа художественной культуры, противоположного культуре антропоцентрического типа.
Н.А. Хренов, анализируя искусство в ситуации смены циклов, отмечает: «Однако на этот раз переходный процесс принимает глобальные и даже планетарные формы, резко отличаясь от переходных процессов предшествующих столетий. Применительно к ХХ в. речь, видимо, может идти о смене циклов. Такие переходы случаются раз в несколько столетий. В такой ситуации и оказалась культура ХХ в.» [1]. То, что искусство ХХ в. перестает отражать объективную реальность, бунтует против традиции отражения, характеризует не только эстетику художественного творчества ХХ в., а, прежде всего, делает
явным то, что раньше было незаметным -существование на протяжении длительного времени художественной эпохи, смысл которой сводился к подражанию реальности и прекрасному в существующей видимой и ощущаемой реальности. Если ХХ в. муссирует безобразное, то его художественным «оппонентом» явится эпоха, нацеленная на выражение прекрасного; если в ХХ в. авторы предлагают понимать мир не мышлением, чувством и разумом человека, а иными способами, значит, эту культуру надо соотносить с той, которая была ориентирована на человекоцентристское (антропоцентрист-
ское) мировидение - то, что раньше в художественной культуре мыслилось как имманентное, стало трансцендировать и превращаться в чуждое. Из этих рассуждений следует вывод о том, что появление в современном искусстве новых ценностных смыслов отделило ее от предшествующей грандиозной по масштабам метаэпохи и придало последней черты завершенности и целостности. И если поставить вопрос, почему произошли в ХХ в. столь глубокие перемены, ответ следует искать в исчерпанности художественного смысла антропоцентрической метаэпохи с ее установкой на отражение прекрасных образов действительности. Этот вывод не противоречит системному пониманию целостности как такой характеристики объекта, которая проявляется не сама по себе, не изнутри себя, а только в сопоставлении с пограничным с ней новым объектом, претендующим на характеристику целого.
Рассуждая таким образом дальше, отметим, что, сравнивая ХХ в. с антропоцентрической метаэпохой, есть основания говорить об их масштабной соотнесенности, т. е. если
мы сравниваем один авторский стиль с другим авторским стилем, или классицизм как направление в европейском искусстве с романтизмом как направлением в искусстве, то ХХ в. в сопоставлении с антропоцентрической метаэпохой не может выглядеть как стиль или направление в искусстве, речь должна пойти о том, чтобы разглядеть в нем признаки метаэпохи, соотносимой по глубине и масштабам с предыдущей. В этом свете художественная культура ХХ в. выглядит как начальный период большого пути нового типа культуры.
Принятие данной гипотезы позволяет объяснить.
Во-первых, арт-практику бунтарства, характерную для первой половины ХХ в. и ярко выраженную в музыкальном авангарде (отказ от ладотональности, теоретическое осмысление и практическое использование додекафонии), беспредметной живописи, Новом романе, театре абсурда и др. Практика бунтарства объясняет многие черты, характерные для эстетики модернизма, например, концепт молчания, когда авторы «антиромана» или «антидрамы», стремясь сказать «нечто», в то же время «ничего не говорят» [2]. В этом ряду - опыт создания молчащей музыки Дж. Кейджа; повышенное внимание к универсальным категориями дзэн-буддизма -«Ничто» и «Нечто». «Ничто - это стихийное, неоформленное, ни разумно, ни чувственно не определимое, неделимое, внепространст-венное и вневременное начало», - отмечает М.В. Переверзева [3]. Близок к смыслу «ничего не выражать» автор «Белых картин» Р. Раушенберг. Идея наивизма также может быть эксплицирована как бунтарство против закономерностей академического искусства, засилья художественных штудий и ограничения воли художника.
Во-вторых, феномен возникновения в ХХ в. художественной ризомы как периода мучительного поиска новых путей практического освоения художественного пространства: языковых средств, художественных
форм, жанров, содержания, позиции художника. В художественной ризоме осуществилась практика интуитивного ощупывания будущих смысловых оснований нового искусства.
В-третьих, соотношение модернизма и постмодернизма как последовательных эта-
пов развертывания новой художественной парадигмы. Известно, что в настоящее время нет единой точки зрения на то, чем является модернизм для постмодернизма, так же как и на то, что значит «пост» для модернизма. Отсутствие представления об их художественных смыслах отразилось в терминологии.
В-четвертых, феномен активности модернизма, его «агрессивный активизм» (Е.Я. Лианская), нацеленный в целом на разрушение старой художественной системы, затем сменившийся инерционностью и пассивностью постмодернизма. Модернизм заявил о необходимости начинать с нуля, с «чистого листа», а его главной задачей было расчистить пути, уничтожить старое, разровнять почву для рождения нового искусства, свободного от законов подражания и угождения эстетическим вкусам. Модернистский лозунг - «лишь бы не так, как раньше» являлся «общим местом» самых различных художественных школ и течений. Художественная практика постмодернизма столкнулась с тем, что пропаганда идеи разрушения старой культуры была неновой, а потому неактуальной. Задача художников заключалась в том, чтобы начинать осваивать разрушенное и освобожденное от подражательности пространство. В постмодернизме утверждается идея моделирования новой художественной реальности, ставшее теперь смыслом художественного «делания». Художественное творчество, освобожденное от обязанности копировать видимый мир (превратившийся в опасную среду для человека) продуцирует новую художественную реальность -тот мир, который существует виртуально (ирреально), но единственно духовный и прекрасный, в противоположность объективно существующему. Согласно В. Кандинскому, искусство только тогда и духовно, т. е. художественно, когда порывает с реальной формой, с самой возможностью быть соотнесенной с объективной реальностью [4]. Звук, цвет, линия, геометрическая фигура, слог, фонема становятся новыми онтологиями художественной реальности и существуют в ней по своим законам, и, возможно, прямо противоположны законам человеческой логики. Пути освоения и интерпретации новой художественной парадигмы оказались настолько различными (вплоть до образования индивидуального стиля, например, у Ла-
рионова или Малевича), что привели к возникновению феномена ризомы - как своего рода «щупальца» новой художественной реальности. Возникновение ризомы, расцветшей в постмодернизме, встраивается в логику эволюционных метаэпохальных событий как необходимый переходный период поиска нового художественного смысла и путей его реализации.
В-пятых, позволяет осмыслить предшествующий тип антропоцентрической культуры как художественную целостность, как ансамбль стилевых направлений, увидеть этапы развертывания единого смысла, связанного с идеей отражения человеком видимой реальности (в виде создания художественных образов) с позиции человеческой логики. Увидеть системные связи и компоненты системы художественной культуры, определить ее целостность можно лишь тогда, когда возникнет абрис более менее законченного художественно-культурного феномена. Понимание того, что с модернизма началась новая художественная метасистема, открывает взгляд на антропоцентрическую культуру как завершенную целостность.
В-шестых, помогает понять глубину и суть новизны художественного смысла искусства ХХ в., а значит принять новый смысл как специфическую ценность, какой бы эпа-
тажной она не казалась современному наблюдателю.
1. Хренов Н.А., Мигунов А. С. Эстетика и теория искусства ХХ века. М., 2005. С. 24.
2. Основные направления в мировой литературе ХХ века / авт.-сост. Т.Г. Струкова. Воронеж, 2003. С. 8.
3. Переверзева М.В. Джон Кейдж: Жизнь, творчество, эстетика: автореф. дис. ... канд. искус. М., 2005. С. 8.
4. Кандинский В. О духовном в искусстве // Русский авангард. Изобразительное искусство. Литература. Театр: хрестоматия / сост. Г. А. За-грянская, М.С. Иванова, Е.И. Исаева. М., 2007. С. 5-54.
Поступила в редакцию 23.01.2009 г.
Vitel E.B. Artistic culture of the XX century: mounting of new integrity. The article expounds a hypothesis that with the beginning of the XX century a new metaepoch of artistic culture, opposite to the meaning of anthropocentric type of culture, has begun. The reason for advancement of hypothesis is the reversal of understanding of art meaning as reflection in the artistic images of objective reality and attempt of designing a new artificial reality. The hypothesis allows outlining the scopes of preceding type of artistic culture as an integral and completed artistic metasystem.
Key words: artistic culture; integrity; modernism; postmodernism.
УДК 18:7.01
ЦИФРОВОЕ ИСКУССТВО: ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ ТРАДИЦИЙ
© С.В. Ерохин
В статье рассматриваются особенности цифрового изобразительного искусства и прослеживаются истоки их формирования в традиционном изобразительном искусстве. Делается вывод о том, что ЦИЗО лежит в общем русле развития современного изобразительного искусства, а также является основой формирования новой художественной парадигмы постпостмодернизма.
Ключевые слова: цифровое изобразительное искусство; сетевое искусство; концептуализм; апро-приативное искусство; постпостмодернизм.
Развитие и распространение компьютерных технологий обусловили формирование цифровых направлений в рамках различных видов искусств, в т. ч. оформление цифрового изобразительного искусства. При этом, как было показано нами ранее, в цифровом изобразительном искусстве художественную
ценность представляют не объектные формы произведений, а их виртуальные формы [1].
Однако отказ от объективизации художественных произведений в материале не является новаторством цифрового искусства. Радикальный отказ от классического понимания художественного творчества как про-
llS
