CC BY
78
Прожитая зима - это не просто сражение с морозом, это и временные трудности, где люди нашли друг друга. Город появился не как строение, не как бараки в лесу, а как семья. Город развивается. Пока он «на заре», его ждет новый день. В город приезжают новые люди, которые будут строить город вместе с первыми жителями и не забудут их подвиги. Именно поэтому хор появляется еще раз вне интермедии и обращается к зрителям, призывая не нарушать сна вернувшихся Альтмана и Наташи:
Белоус. Тише... Они спят. (Обращаясь к зрителям.) Они спят и видят во сне... вас.
Хор (зрителям). Тсс. Тише. Тише. [2, с.265]
Финальное объединение хора со зрителями - это объединение с общим миром советских людей. Объединение героев со зрителями в финале характерно и для других драм Арбузова 30-х годов («Шестеро любимы», «Дальняя дорога»).
Лирическая роль хора объясняет его присутствие в пьесе Арбузова - автора лирических драм и лирических комедий. В Китае высоко ценят лирическую тональность пьес Арбузова. В 1998 г. профессор Шеньянской консерватории Ань И писал, что «благодаря существованию хора пьесы Арбузова отличаются почти не достижимой по высоте поэтичностью» [1, с. 56]. Профессор Нанкинского университета Дун Сяо в статье «Поэтизация сцены и ослабление конфликта: о чеховской традиции в советской драме» указал на продолжение Арбузовым чеховской традиции в создании лирической атмосферы. Дун Сяо подтвердил, что Арбузов сознательно обнажает эмоциально-нравствен-ные противоречия и таким образом «создает лирическую атмосферу с помощью хора» [8, с.51-52].
This article argues that the compositional design of chorus in the play reveals the lyrical side of the plot, which consists in the fact that the young people who came to build the city must realize the dream of love, become families and real residents. Keywords: lyrical interlude, chorus, compositional functions, lyrical plot.
Список литературы
1. Ань И Хор - психологическая декорация: о воскресении и развитие хора в современных театрах// Театр. 2000. №2. С. 54-59 MÛ --M 2000 (2) 54-59^
2. Арбузов А. Избранное. В 2-х т. Т. 1. М.: Искусство, 1981. 760 с.
3. Большая Советская Энциклопедия. В 30 т. Т.2. М.: Советская энциклопедия, 1969. 631 с.
4. Вишневская И. Алексей Арбузов: Очерк творчества. М.: Советский писатель, 1971. 232 с.
5. Галантер Б., Шаров А. Рождение нового театра // Правда. 1941. 10 февр.
6. Гегель Г. Эстетика. В 4-х т. Т.1. М.: «Искусство», 1971. 624 с.
7. Горький М. Письмо К. С. Станиславскому. 29 сентября [12 октября] 1912 г. // Собрание сочинений. В 30 т. Т.29. М.: Художественная литература, 1955. С. 259-270
8. Дун Сяо Поэтизация сцены и ослабление конфликта: о чеховской традиции в советской драме// Русская литература и искусство. 2008. №2. C. 51-55 ШШ --
\ШШХ^2008 (2) 51-56Ж
9. Рудницкий К. Встреча с юностью//Сказки. Сказки. Сказки Старого Арбата. Загадки и парадоксы Алексея Арбузова. М.: Зебра Е, 2004. С.217-236
Об авторе
Ай Хуэйжун - аспирантка второго курса кафедры русского языка и литературы Дальневосточного федерального университета, [email protected]
УДК 821.134.2
ХРОНОТОП В РОМАНЕ К. ФУЭНТЕСА «КАМПАНИЯ» Айрапетян Л.С.
В данной статье автор анализирует влияние идей М.М. Бахтина на модель времени романа «Кампания» ("La campana", 1990) мексиканского писателя XX в. К. Фуэнтеса, в частности теоретически обоснованного русским культурологом понятия «хронотоп». В художественном мире романа время оказывается неразрывно связанным с пространством: главный герой, передвигаясь по Латинской Америке в поисках своей возлюбленной, меняет не только пространственные, но и временные координаты. Цепочка нескольких относительно независимых хронотопов - наиболее адекватная форма воплощения идеи многокомпонентности культуры Латиноамериканского региона.
Ключевые слова: мексиканская литература, хронотоп, линейное время, нелинейное время, циклическое время, историческое время, субъективное время.
В 90-е годы XX в. Карлос Фуэнтес, мексиканский писатель и эссеист, целиком и полностью сосредотачивает свое внимание на проблеме своеобразия латиноамериканской цивилизации, истоков формирования оригинальной культуры континента. Основная тематика произведений этого периода - историческая, культурологическая. В эти годы Фуэнтес создает такие художественные произведения, как «Кампания» ("La campaña", 1990 г.), «Апельсиновое дерево, или круги времени» ("El naranjo, o los círculos del tiempo", 1992 г.), «Стеклянная граница» ("Frontera de cristal", 1995 г.), «Годы
с Лаурой Диас» ("Los años con Laura Díaz", 1999 г.). Наиболее значимые сборники эссе этого периода - «Доблестный Новый Свет» ("Valiente mundo nuevo", 1990 г.) и «Погребенное зеркало» ("El espejo enterrado", 1992 г.)
Историческую прозу Фуэнтеса 1990-х гг. можно отнести к жанру «нового исторического романа» Латинской Америки. Теоретическое обоснование данного литературного феномена дано в работе американского литературоведа Сеймура Ментона «Латиноамериканский новый исторический роман» (1993 г.). Цель данного жанра - пересоздать прошлое с помощью художественного вымысла, обрести историческую правду, идя подчас наперекор официальной историографии [5, с.67]. Ментон отмечает следующие основные черты данного литературного явления: 1. Подчинение исторического аспекта изложению философских идей. 2. Сознательное нарушение хода времени и истории за счет упущений, преувеличений и анахронизмов. 3. Фикционализация исторических персонажей. 4. Повышенная саморефлексия текста, напоминающая о фикциональном характере представленной истории. 5. Интертекстуальность. 6. Карнавальное и пародийное начало, которое придает истории относительный характер [11, р.42]. К новому историческому роману С. Ментон относит роман Фуэнтеса «Кампания», анализ которого представлен в главе «Хроника одной отвергнутой истории» ("Crónica de una historia denunciada") его исследования «Латиноамериканский новый исторический роман». По мнению литературоведа, в произведении совмещены несколько жанровых кодов, в нем можно обнаружить черты неокреолистского романа, а также интертекстуального, архетипического, традиционного исторического и нового исторического, а также диалогического романа.
Роман «Кампания», как никакое иное произведение Фуэнтеса, испытало на себе сильное влияние идей русского философа и культуролога XX в. М. М. Бахтина. В сборнике эссе «География романа», написанном в 1993 г., Фуэнтес пишет, что современный роман представляет собой «множество диалогов между различными языками, отдаленными историческими эпохами, социальными классами и противоречивыми исторически сложившимися картинами мира» [8, р.75]. Ранее в 1988 г. в интервью Дебре Кастилло Фуэнтес признает свою приверженность многим идеям Бахтина, в частности, понятиям множественности, многоязычия [6]. Принцип диалогизма, понимаемый Бахтиным как философская, психологическая и культурологическая категория, положен Фуэнтесом в основу художественного мира романа «Кампания». В романе «Кампания» изложены события, относящиеся к борьбе латиноамериканских колоний за независимость, хронологически они охватывают период с 1810 по 1821 гг. Мексиканский писатель, используя мотив путешествия, изображает всю латиноамериканскую действительности, во всем многообразии культур, ее слагающих. Согласно Фуэнтесу, путешествие - это движение, ведущее к столкновению с миром, с другим, в результате которого достигается и познание мира, и самопознание. Странствуя по континенту, главный герой Бальтазар Бустос постигает сущность латиноамериканского мира, осваивает его, делает своим. Отечественный литературовед А. Ф. Кофман отмечает, что «в латиноамериканском пространстве владычествует горизонталь» [2, c.60], герой движется «извне континента - в глубину, движется, чтобы раствориться в пространстве, и это растворение становится высшей степенью самореализации» [2, с.60].
Вступая в диалог с миром, герой обнаруживает его неоднородность, многокомпонентность. В «Доблестном Новом Свете» Фуэнтес замечает, что «иная культура предполагает иное время. Наличие множества культур подразумевает и множество времен» [9, р.129]. Диалогизм Фуэнтеса предполагает наличие более чем одного времени. Для понимания концепции времени романа, следует обратиться к понятию «хронотопа», получившему обоснование в работе Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе» (1975 г.). Во введении ученый объясняет, что сущность данного понятия в «неразрывности пространства и времени», во «взаимосвязи пространственно-временных отношений» [1, c.425], в понимании времени как четвертого измерения пространства. В упомянутом выше интервью Фуэнтес, вторя Бахтину, утверждает, что хронотоп можно обнаружить на любом отрезке художественной действительности. При этом писатель замечает, что хотя время и пространство не существуют отдельно друг от друга, все же он сознательно уделяет больше внимания проблеме времени. Таким образом, время становится организующим началом в произведениях Фуэнтеса.
Латиноамериканская действительность, изображенная в романе «Кампания», предстает в виде отдельных хронотопов, относительно самостоятельных миров, с особой, им присущей организацией пространства-времени. Пересекая границы различных стран, передвигаясь из региона в регион, молодой революционер Бустос меняет и четырехмерную систему координат. Таким образом, его перемещение дискретно, что разрушает принцип линейного, непрерывного времени.
Осью художественного мира романа является Буэнос-Айрес. Именно здесь начинает и завершает свое путешествие герой, а также здесь все время находятся друзья Бустоса - Хавьер Доррего и Мануэль Варела. От лица последнего повествуется роман. Буэнос-Айрес неслучайно выбран как отправная точка сюжета. Именно в Рио де ла Плате происходят первые антииспанские восстания, и уже в 1813 г. регион получает независимость от Испании. Сам Буэнос-Айрес изображен как граница между Старым и Новым Светом, между колониальным прошлым и революционным настоящим. Трое друзей увлечены идеями Просвещения, проникшими в Латинскую Америку и ставшими катализатором революционного движения в Новом Свете. Доррего близки идеи Вольтера, Вареле - Дидро, а Бустос увлечен утопической идеей единения природы и человека Руссо. Немаловажен тот факт, что герои, «дети» Просвещения, увлечены коллекционированием и настройкой часов. Эта страсть к часам объясняется их желанием стать «хозяевами времени» [7, p. 13], что, в представлении Фуэнтеса, характеризует отношение ко времени западноевропейского человека. В своем раннем сборнике эссе «Мексиканское время» писатель вспоминает о Кьеркегоре, поставившем проблему освоения времени как одну из основных в западноевропейском мышлении
[9, p.9]. Представитель Старого Света отказывается верить в непостижимость времени, пытается приспособиться к нему, сделать его удобным и понятным. В эпоху Нового времени господствует теория абсолютного времени И. Ньютона, утверждавшего, что время объективно, однородно и течет равномерно. Поэтому западный человек считает возможным с помощью интеллекта произвести «раскадровку» времени, разделяя его на отдельные отрезки, доступные счету. На протяжении всего романа образ часов, которые настраивают друзья Бустоса в Буэнос-Айресе, часто повторяется. Это создает эффект остановки времени, в мире Варелы и Доррего ничего не меняется. Доминантой хронотопа Буэнос-Айреса является стабильность, даже смена политической власти не влияет на жизнь друзей Бустоса, которых в финале он вновь встречает холостяками, занятыми коллекционированием часов.
Отправной точкой сюжета романа являются события ночи с 24 по 25 мая 1810 г.: Бальтазар Бустос крадет сына маркиза де Кабры - президента Аудиенции Буэнос Айреса - и кладет в колыбель негритянского младенца, сына проститутки, который гибнет в пожаре, нечаянным виновником которого становится сам Бустос. Няньки негритянки скрываются с переданным им белым ребенком. Мучимый чувством вины, герой отправляется на поиски своей возлюбленной Офелии, жены маркиза, и заезжает в имение к отцу. Данному эпизоду посвящена глава «Пампа», чье название вызывает ряд культурных ассоциаций. Пампа - не просто обозначение места действия, это отдельный концепт, связанный с богатой традицией литературы о гаучо. Если Буэнос-Айрес воспринимается как пограничная зона между Старым и Новым Светом, то пампа - это «interior», прибывая в который, Бустос попадает в патриархальный мир Рио де ла Платы, живущий вековыми традициями. Ведущие кочевой образ жизни гаучо превыше всего ценят свою свободу, но подчинение власти патриарха для них естественно. Хосе Антонио Бустос, отец главного героя, одним своим появлением усмиряет гордых гаучо. В хронотопе пампы преобладает время вечной власти патриарха, которая «сильнее законов настоящего и будущего» [7, p.52]. Данная традиция - фундаментальная основа жизни в пампе, поэтому она непререкаема.
Бустос, приехав из города в деревню, не просто сменил координаты своего местонахождения в пространстве, но попал из мира цивилизации в мир варварства. Герой проявляет свое внутренне родство с этим миром. Показателен эпизод борьбы Бустоса с гаучо. Символично, что противник внешне похож на него. Глядя в глаза своего «двойника», Бустос будто смотрится в зеркало национальной культурной традиции. Все цивилизованное на миг отступает, в герое пробуждается зов предков, он чувствует, что его «одолевает презираемое им прошлое» [7, p.51]. Данный эпизод во многом напоминает ситуацию, описанную Х.Л. Борхесом в рассказе «Юг» ("El Sur", 1953 г.), главный герой которого, Хуан Дальманн, причащается традиционному миру деревни и одновременно попадает в прошлое. Бустос, на миг отрекаясь от «ультрасовременных» идей Просвещения и поддаваясь варварскому началу, совершает движение вспять во времени.
Покинув поместье отца, Бустос присоединяется к повстанческим войскам, погружается в саму гущу Истории, творимой на его глазах. Поэтому в письме друзьям он замечает: «Вы все как прежде заводите часы? Так знайте, что мы пребываем в разных временах» [7, p.52]. Мир революционной борьбы - это отдельный хронотоп. Бустос ощущает, что «размеренную жизнь в отцовском поместье в пампе и прибытие в Чикисаку отделяло нечто большее, чем просто расстояние» [7, p.52]. Так, передвижение героя в пространстве влечет за собой и перемещение во времени, доказательство чему - знакомство Бустоса с индейским миром.
Следует отметить, что изображение автохтонного мира как особой ипостаси латиноамериканской действительности выполнено отнюдь не в индехинистско-костумбристской манере. Фуэнтес дает право голоса индейскому культурному пласту, но выполняет свою задачу в символико-мистической манере, воплощая его в фантастическом образе города Эльдорадо.
Своеобразно, что в начале подглавки, в которой описан Эльдорадо, повествователь предается размышлениям о циклическом ходе времени: «Все явления цикличны. Они обретают смысл, только если заканчиваются так же, как и начались» [7, p.81]. Бустос, участник революционного движения, предстает здесь в образе эмбриона, колени которого примыкают к подбородку. Эта визуальная фигура круга отсылает к мотиву цикличности, который вместе с мотивом возвращения к истокам жизни составляет сущность концепции мифологического времени, который в данном эпизоде сопрягается с образом индейского мира.
Бустос, как и в пампе, проходит обряд инициации, но иного рода, - он теряет девственность с индейской девушкой. И это акт взросления не только в физическом, но и духовном смысле: герой приобретает мудрость, необходимую для постижения индейского культурного мира, провожатым в который становится метис Симон Ро-дригес. Он приводит Бустоса в пещеру, в которой герой теряет как пространственные ориентиры («где был верх, а где низ?» [7, p.88]), так и временные. Эльдорадо - город, целиком построенный из света, который излучают и его жители. Причем Бустос интуитивно постигает, что этот ощущаемый физический свет есть сама идея света. Бустос видит, как из света складываются буквы имени его возлюбленной. Эльдорадо - это идиллический мир изначального единства духа и материи, жизни и смерти, разума и интуиции, индивидуального и всеобщего. Здесь Бустос познает совсем иной способ постижения бытия, отличный от того, который предлагает вся западноевропейская философия, отыскивающая везде противопоставление явления и сущности. Эльдорадо - это и образ мифологического первовремени, Бустос был уверен, «что оказался в самом далеком прошлом, у истоков всего» [7, p.90]. В этом безвременье слиты воедино и все временные планы: прошлое, настоящее и будущее, о чем говорит Родригес: «То, что ты видишь, - это, возможно не только прошлое, но и будущее» [7, p.90]. Эльдорадо - герметичный хронотоп, он скрыт во тьме глубокой пещеры, Родригес предупреждает Бустоса, что если раскрыть местонахождение города
для всех, то это приведет к его разрушению. Эльдорадо - это сакральное место, куда пускают только посвященных. Этот город воплощает архетипический образ пупа земли, центра мироздания. Согласно отечественному литературоведу А.Ф. Кофману, одним из способов познания латиноамериканского мира является путешествие, при котором происходит движение не только извне вовнутрь, и даже не только передвижение из города в сельскую местность, но и осуществляется переход из профанного мира в сакральный. И в частности пещера выступает в роли сакрального центра, который «мыслится как обитель и средоточие тайны» [2, с.54].
После Эль-дорадо Бустос сменяет пространственно-временные координаты и вновь входит в рамки исторического времени, погружается в «хаос и мешанину реальности» [7, p.95], под командованием Мигеля Лансы участвует в кровопролитной революционной борьбе. В высокогорье Перу этот каудильо, потерявший множество позиций, но сохранивший неприступность клочка земли, создает свой тесный, замкнутый мир, который Бустос называет «раем клаустрофобии» [7, р.107].
Главный герой покидает этот заколдованный круг и в поисках Офелии устремляется в Сантьяго де Чили, а затем, по указанию своей знакомой Лус-Марии, следует далее, углубляясь в Анды. С жанровой точки зрения, роман все более начинает быть похожим на волшебную сказку. Бустос, которого двое друзей называют младшим братом и к которому они относятся с определенной долей иронии, видя его безрассудство, отправляется на поиски невесты. На пути ему встречаются разные герои, выполняющие функцию помощника, подсказывающие ему дальнейший маршрут. Отечественный исследователь Д. Николаев, следуя теории В. Проппа, отмечает, что структура сказки представлена в виде хронологической последовательности качественно различных функций [4]. В волшебной сказке нет единого пространства-времени, но существует мир дома, мир деревни, мир города, мир леса, подводный мир, подземный мир и т.д. Каждый из этих миров живет по своему особому календарю. Художественное время и пространство романа «Кампания» также представляют собой цепочку дискретных хронотопов. Совершая переход через Анды, Бустос попадает в селение, в котором даже и не знают о том, что идет война. Существование подобного мира свидетельствует о необъятности пространства Латинской Америки. В селении герой обнаруживает только женщину, старика и негра, которые будто застыли в безвременье. Они пребывают вдалеке от Истории. Блуждая по заколдованному пространству Анд, герой обнаруживает сожженный до тла город: нога путника по щиколотку погружается в прах, который, по словам местных, никогда не развеется. Название региона «Парамо» отсылает к роману мексиканского писателя Х. Рульфо «Педро Парамо» ("Pedro Páramo", 1955 г.), герой которого также оказывается в городе мертвых. Согласно числовой символике волшебной сказки, Бустос в третий раз возвращается в предыдущее селение и обнаруживает, что размеренный ход жизни нарушен: История добирается и сюда, заглатывая это некогда герметичное пространство-время. Расширяет свои границы город мертвых: умирает женщина, негр сбегает, но затем и его находят мертвым. Только старик продолжает, как и при первой встрече с Бустосом, сидеть на мешке с картошкой и слагать песни и легенды, становясь тем самым символом вечной народной памяти.
Покидая Анды, Бустос признается, что «оставляет иное время» [7, p.185] и входит вновь в пределы линейного времени, возвращаясь в город Маракаибо. Оказавшись в зоне цивилизации, герой обращается к календарю и покупает газету, чтобы узнать, какой сегодня день и что произошло в недавнее время. Герой осознает, что его субъективное переживание времени не совпадает с ходом времени объективного - пребывание в Андах, которое, как ему показалось, заняло несколько месяцев, на самом деле длилось две недели.
Время романа оказывается разомкнутым в будущее, что подчеркивает и открытый финал. В Веракрусе Бустос встречает Офелию и ее сына, которого воспитывал падре Кинтана. Но если в традиционной волшебной сказке заколдованная принцесса освобождается от злых чар и обретает былую красоту, то в романе «Кампания» образ молодой желанной Офелии рассыпается в прах: героиня смертельно больна. Бустос усыновляет мальчика и возвращается с ним в Буэнос-Айрес. Но автор не ставит точку ни в личной жизни героя, ни тем более в истории Латинской Америки. Войны за независимость еще продолжаются, отдельные регионы еще под властью Испании. Бустос, пересекший весь континент, так и не нашел ответа на поставленные им в начале пути вопросы. Хоть и кампания завершена, но жизнь Бустоса продолжается, он вновь встречает Габриэлу Коо, любовью которой когда-то пренебрег, увлеченный химерической страстью к Офелии. Мотив близорукости, неведения, сопровождавший образ Бустоса и воплощенный в образе его очков, не покидает его и в финале романа. Герой узнает, что ребенок Офелии жив, что сама Офелия была агентом революции, но для него остается тайной страсть Офелии и Варелы, плодом которой стал Мануэль, мальчик, усыновленный Бустосом. В финале Мануэль играет в жмурки, что тоже становится одним из воплощений мотива слепоты. Фуэнтес, последователь Бахтина, отказывается утверждать какие бы то ни было истины, их вытесняет гетерогенная действительность, находящаяся в процессе становления, которую невозможно привести под общий знаменатель. Усложненная структура пространства и времени, предполагающая наличие нескольких относительно независимых хронотопов, - наиболее адекватная форма воплощения идеи многокомпонентности культуры Латиноамериканского региона.
Философ Г. Лукач утверждает, что организующим началом в романе является время, могущественное и всепоглощающее [3, с.62]. В романе Фуэнтеса разрозненные хронотопы объединяет переживание времени как единого потока, в который вовлечены и историческое время, и субъективное время каждого героя. Символом этой идеи становится образ реки, на которую смотрит Бустос в последней главе. Время обладает вектором движения, поэтому человек не увлекается его потоком, как щепка, но противостоит ему благодаря памяти и надежде на обретение смысла
в будущем. Не случайно в финале появляется образ младшего брата, который встречается на протяжении всего произведения в разных модификациях. Мигель Ланса живет памятью о своих старших братьях, героях революции, самого Бустоса он принимает за своего младшего брата, которого так же называют Варела и Доррего. Новым младшим братом становится для них сын Офелии. Младшим братом Мексики называет Кинтана Аргентину. Организующим началом времени и истории выступает в романе преемственность поколений, подразумевающая принятие на себя ответственности не только за свои поступки, но и за судьбу страны и всего континента. Поэтому Бустос предупреждает друзей: «Я не буду жить в мире. Ни я, ни Аргентина, ни вся Латинская Америка» [7, р.239].
In the article the author analyses the impact of M. M. Bakhtin's ideas on the model of time in the novel "The Campaign" by the Mexican writer C. Fuentes, especially the concept of "chronotope" which was theoretically substantiated by the Russian scholar. In the fictional world of the novel the time appears to be essentially connected with the space. The main character changes not only special, but also time coordinates while travelling around the Latin America in search of his lover. The chain of several relatively independent chronotopes is the most adequate form to represent the idea of a multicultural Latin American region. Keywords: the Mexican literature, chronotope, linear time, non-linear time, cyclic time, historical time, subjective time.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Собр. соч. в 3 т. Т.3. М.: Языки славянских культур, 2012. 880 с.
2. Кофман А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. М.: Наследие, 1997. 320 с.
3. Лукач Г. Теория романа // Новое литературное обозрение. 1994. № 9. С. 19-78.
4. Николаев Д.М. Тайна очарованной царевны [Электронный ресурс] // О календарном хронотопе сюжета сказки: [сайт]. [2004]. URL: http://www.proza.ru/2011/03/10/669. (дата обращения: 17.09.2015).
5. Согомонян М.К. Латиноамериканский роман в XIX веке. // Наука о человеке: гуманитарные исследования. Научный журнал. - Омск: Омская гуманитарная академия, 2015. № 4. - С. 67-70.
6. Castillo D.A. A conversation with Carlos Fuentes [Электронный ресурс] // The review of contemporary fiction. 1988. № 8. URL: http://www.dalkeyarchive.com/a-conversation-with-carlos-fuentes-by-debra-a-castillo (дата обращения: 10.10.2015).
7. Fuentes C. La campana. Madrid: Mondadori, 1990. 241 p.
8. Fuentes C. Geografía de la novela. México: Alfaguara, 1993. 226 p.
9. Fuentes C. Tiempo mexicano. Mexico: Cuadernos de Joaquín Mortiz, 1972. 193 p.
10. Fuentes C. Valiente mundo Nuevo. Mexico: Fondo de cultura económica, 1990. 288 p.
11. Menton S. La nueva novela histórica de la America Latina, 1979-1992. San Diego: Fondo de cultura economica USA, 1993. 311 p.
Об авторе
Айрапетян Лилия Саркисовна - аспирантка кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, [email protected]
УДК 8142
К ВОПРОСУ ОБ ОПРЕДЕЛЕНИИ СУБЖАНРА ТЕКСТОВ ЗАКОНОВ О ВНЕСЕНИИ ИЗМЕНЕНИЙ
Батюшкина М.В.
Статья посвящена изучению текстов законов о внесении изменений и их характеристике как субжанра юридического дискурса. Даны оценки содержательным и формальным параметрам текстов законов о внесении изменений. Исследуется соотношение текстов первичных законов и законов о внесении изменений. Анализируется связь названия закона о внесении изменений с другими его структурными частями. Материалом исследования послужили тексты российских законов. Новизна и выводы проведенного автором исследования заключаются в возможности раскрыть и систематизировать ряд применяемых терминов, используемых при исследовании вопроса о законодательных текстах. Научная статья предназначена для обсуждения поставленной проблемы преподавателями, аспирантами и студентами. Выводы, сделанные автором научной статьи, могут быть использованы для проведения дальнейших исследований по данной проблематике. Ключевые слова: законодательный текст, функциональный стиль, жанр, субжанр.
Введение
Цели принятия закона обуславливают выбор той или иной формы законодательного текста, его жанровое своеобразие. При необходимости первичного регулирования общественных отношений принимаются так называемые "базовые" ("первичные", "основные") законы [3; 5]. Базовым законам свойственны обобщенный способ изложения общего правила с распространением данного правила на максимально возможное количество конкретных условий и ситуаций в различных сферах коммуникации. Если необходимо уточнить тексты ранее принятых базовых законов, в частности, нормы или терминологию, принимаются законы о внесении изменений.
Следует отметить, что в количественном соотношении тексты законов о внесении изменений преобладают по сравнению с текстами базовых законов. За последние пять лет было принято около 3000 текстов российских
