Хронология погребений i–ii вв. Тарасовского могильника Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 902(470.51) “63” (045)

ХРОНОЛОГИЯ ПОГРЕБЕНИЙ I-II ВВ. ТАРАСОВСКОГО МОГИЛЬНИКА

© 2016 г. Р.Д. Голдина, В. А. Бернц

В статье рассматриваются вопросы хронологии погребений ранней (I-II вв. н.э.) ныргындинской стадии Тарасовского могильника I-V вв. - классического памятника чегандинской культуры пьяноборской культурно-исторической общности. Для исследования использован метод культурной стратиграфии. Корреляция вещей ранней стадии выполнена отдельно для 37 мужских и 102 женских комплексов. Анализ инвентаря мужских захоронений показал, что для ныргындинской стадии можно выделить три хронологические группы: I в. (группа 1), II в. (группа 2) и I-II вв. н.э. (группа 3). Более представительные и разнообразные серии вещей женских погребений позволили обособить, кроме этих, группы предметов более короткого бытования: первой половины II в. (группа 2а), второй половины II в. (группа 2б) и I - первой половины II в. (группа 4). Разумеется, предлагаемый вариант хронологического деления не исключает возможной корректировки его новыми материалами.

Ключевые слова: археология, Прикамье, эпоха железа, Тарасовский могильник, пьяноборская культурно-историческая общность, чегандинская культура, ныргындин-ская стадия, хронология, корреляция, культурная стратиграфия.

Уникальность Тарасовского могильника состоит не только в том, что это пока самый крупный из исследованных финно-угорских могильников (1880 захоронений), но и в том, что на нем собран огромный вещевой материал (37683 предмета), накопившийся за полтысячелетия функционирования памятника. Эти предметы характеризуют многие стороны жизни уд -муртов I-V вв.: уровень их цветной металлургии, железоделательного и керамического производств, социальную организацию и духовный мир, вооружение и военное дело (наступательное и защитное оружие, конская упряжь), контакты с ближними и дальними соседями (фибулы, бусы, раковины, некоторые виды вооружения), их представления о красоте костюма (украшения). Особенно важной является возможность разработки

на этом материале проблем датировки и хронологии археологического материала. Присутствие в этом огромном массиве изделий не только местного происхождения, но и привозных делает эту работу весьма перспективной.

В статье представлен результат попытки разработать хронологию могил ранней ныргын-динской стадии Тарасовского могильника, датируемой I-II вв. н. э. (Голдина Р.Д., Сабиров, Сабирова, 2015, с. 5).

Вопросами датировки древностей Урало-Поволжья рубежа эр и начала I тыс. н.э. со времен А.А. Спицы-на (1901), М.Г Худякова (1933), А.П. Смирнова (1949, 1952) ученые России занимались со значительными перерывами более 100 лет. Велик вклад в разработку этой проблемы В.Ф. Генинга, который выделил 4 стадии чегандин-

ских древностей III в. до н.э. - II в. н.э. (1970, с. 88-93). Б.Б. Агеев датировал материалы этого времени II в. до н.э. -III в. н.э., разделив на 2 стадии (конец II в. до н. э. - I в. н. э. и II-III вв. н. э.) и несколько скорректировал даты В.Ф. Генинга отдельных предметов. Однако его работа, содержавшая огромный фактический материал, в значительной мере обесценена отсутствием указателя к таблицам вещей. Приведенный указатель к типологии не работает, поскольку не все типы четко обозначены и их не всегда можно сопоставить с изображениями на таблицах (Агеев, 1992).

Некоторые памятники рубежа эр (Юлдашевский, Охлебининский, Уяндык, Шиповский и др.) изучал А.Х. Пшеничнюк (1973, 1976, 1986, 1986а, 1993). Значительный интерес представляют исследования С.М. Ва-сюткина на Ангасякском, Ново-Са-сыкульском, Старо-Кабановском могильниках (Васюткин, Калинин, 1986; Васюткин, 1980; Васюткин, Останина, 1986), Н.А. Мажитова и А.Х. Пше-ничнюка - на Камышлы-Тамакском (1968), Б.Б. Агеева и Н.А. Мажито-ва - на III Кушулевском могильнике (1986). Важны для определения датировок древностей первых веков н.э. результаты исследований комплекса могильников в Среднем Поволжье -Андреевского, Староардатовского,

Писеральского, Климкинского, Пиль-нинского (Степанов, 1980; Халиков, 1962, 1987; Вихляев, 1999, 2000; Архипов, Шадрин, 1995; Зубов, Михеев, 2006; Гришаков, Зубов, 2009; Зубов, Лифанов, Радюш, 2011).

Оценивая в целом состояние разработки хронологии древностей первых веков н. э. Среднего Прикамья и бассейна р. Белой, следует признать,

что, несмотря на значительные полевые работы на памятниках этого времени в последние десятилетия и полученный выразительный материал, пока не создана его хронологическая шкала хотя бы с точностью до столетия. Выделенные стадии, группы, этапы не имеют четкого набора вещей, временные границы их расплывчаты и широки (от 2 до 4-х столетий). Пожалуй, только В.Ф. Генинг, опубликовавший почти 50 лет назад свою хронологическую схему, попытался решить эту проблему. Все, что было создано после его работ, отнюдь не продвинуло ее решение. Поэтому с получением нового источника - богатейшего Тарасовского могильника -появилась возможность представить новый, уточненный вариант развития материальной культуры этого региона изучаемого времени.

На рубеже II-III вв. в этом крае, как и в целом в Восточной Европе, произошла общеизвестная смена моды на поясную гарнитуру: вместо застежек с неподвижным крючком стали применяться различные варианты пряжек. Этот процесс в западных и югозападных областях Европы начался несколько раньше, чем в Прикамье. Смена поясной гарнитуры происходила постепенно, но именно в начале III в. этот процесс завершился - застежки с крючком в Прикамье исчезли. Нам представляется целесообразным анализировать могилы более ранние (I-II вв. - ныргындинский этап) отдельно от более поздних (III-V вв. -мазунинский этап), имея в виду при этом их тесную связь, обусловленную непрерывным развитием материальной культуры одного населения.

В результате визуального анализа сопровождающего инвентаря и плани-

графии могил выяснилось, что к ранней ныргындинской стадии (I-II вв.) относятся 495 могил, к поздней ма-зунинской (III-V вв.) - 870 (табл. А). Одно захоронение (№ 522) совершено в предшествующее ананьинское время. Дата 514 погребений вследствие отсутствия или невыразительности инвентаря не определена.

Для дальнейшей работы использован метод культурной стратиграфии, который впервые в российской археологии разработал и применил в 1926 г. при анализе материалов рязано-окских могильников П.П. Ефименко (1926). С легкой руки М.Б. Щукина считается, что автором этого метода является П. Рейнеке, якобы использовавший его при разработке хронологии латенской культуры (Бажан, Еременко, 1992, с. 14-21; Еременко, 1997, с. 79-81; Берлизов, 2011, с. 142 и др.). Заслуга П. Рейнеке состояла в том, что он при определении дат стал оперировать не отдельными вещами, а их комбинациями в закрытых комплексах, но корреляционных таблиц П. Рейнеке не знал и не составлял, «во всяком случае в работах нет ни самих таблиц, ни ссылок на них» (Щукин, 1994, с. 36, 38).

Метод культурной стратиграфии в археологии разработал и впервые применил выдающийся отечественный ученый П.П. Ефименко (1884-1969). Он снискал себе славу в русской археологии, прежде всего, как крупнейший палеолитовед: им исследован эталонный памятник отечественного палеолита Костенки I, разработана новая методика изучения палеолитических поселений, он стоял у истоков русской палеотрасологии, создал школу русского палеолитоведения, написал фундаментальный труд

«Первобытное общество» и множество других основополагающих работ в области изучения эпохи камня. О широком диапазоне его научных интересов свидетельствует и обращение П.П. Ефименко к материалам рязаноокских могильников первой половины I тыс. н.э., казалось бы, совершенно далеких от первобытности. На эту тему им написаны две известные нам серьезные работы (1926, 1937). Особый интерес представляет первая статья - «Рязанские могильники. Опыт культурно-стратиграфического анализа могильников массового типа», в которой он опубликовал свой метод выделения хронологических групп погребений по сочетанию в них вещей одинаковых типов. П.П. Ефименко анализировал материалы богатейших могильников на р. Оке - Кузьминского, Борковского, Кошибеевского и др. Выделенные группы он считал и доказал это - разновременными. Особо следует подчеркнуть, что П.П. Ефименко анализировал мужские и женские погребения раздельно, предполагая их значительные различия. Работа сопровождена примерами корреляционных таблиц (I-IV) и рисунками выделенных хронологических групп (рис. 1-6). П.П. Ефименко превосходно знал европейскую литературу, в частности, труды О. Монтелиуса, С. Мюллера, О. Тышлера, Э. Блюме и др. (1926, с. 66). Таким образом, следует восстановить историческую справедливость и считать культурно-стратиграфический или корреляционный метод не «методом П. Рейнеке», а методом П.П. Ефименко.

В 1950-х гг. метод культурной стратиграфии применил В.Ф. Генинг при разработке хронологии материалов чегандинской культуры. В 1959 г.

Таблица А

I - ныргындинская стадия (I-II вв. н.э.)

- мазунинская стадия (III-V вв. н.э.)

606, 608, 610, 611, 628 633, 634, 635, 643, 644 , 651, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 34, 35, 36, 37, 38, 40 41, 42, 43, 44 , 45, 47, 48, 49 , 50,

652, 653, 654, 655, 656 657, 658, 661, 662, 663 , 664, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 50, 61, 62 , 63, 64, 65, 66 , 67, 68, 69, 71 , 72,

665, 666, 667, 668, 669, 672, 683, 685, 686, 687 , 688, 74, 75, 76, 77, 79, 80, 81, 82, 83, 85, 87, 88, 89, 91, 92, 93, 95 , 98, 100, 101,

689, 690, 691, 692, 733 768, 769, 770, 771, 773 , 852, 102, 103, 106, 107, 108, 109, 111, 112, 113, 116, 117, 118, 120, 121, 122, 123,

887, 921, 977, 1040, 1042, 1046, 1049, 1050, 1051, 125, 126, 127, 128, 129, 130, 131, 132, 133, 134, 135, 136, 137, 138, 139, 140,

1053, 1056, 1057, 1058, 1059, 1060, 1061, 1062, 1065, 141, 143, 144, 146, 147, 148, 149, 150, 151, 152, 153, 154, 155, 156, 157, 159,

1067, 1068, 1070, 1071, 1074, 1075, 1079, 1082, 1083, 160, 161, 163, 164, 165, 166, 167, 168, 169, 170, 171, 173, 175, 176, 177, 178,

1084, 1085, 1086, 1088, 1090, 1091, 1093, 1094, 1096, 179, 180, 181, 182, 183, 184, 185, 186, 187, 188, 190, 191, 192, 193, 194, 195,

1098, 1099, 1100, 1104, 1107, 1108, 1113, 1115, 1116, 196, 197, 198, 199, 200, 201, 203, 204, 205, 206, 207, 208, 209, 210, 211, 212,

1117, 1118, 1119, 1120, 1121, 1124, 1125, 1126, 1127, 213, 214, 216, 217, 218, 219, 220, 221, 222, 223, 224, 225, 226, 227, 228, 229,

1130, 1131, 1132, 1133, 1134, 1136, 1137, 1138, 1139, 230, 231, 232, 233, 234, 235, 236, 237, 238, 239, 241, 242, 243, 244, 245, 246,

1140, 1144, 1145, 1147, 1148, 1149, 1152, 1153, 1154, 247, 248, 249, 251, 252, 254, 256, 257, 259, 261, 262, 263, 265, 266, 267, 268,

1155, 1156, 1157, 1158, 1159, 1160, 1161, 1162, 1163, 269, 270, 271, 273, 274, 276, 279, 280, 281, 282, 283, 284, 285, 288, 290, 291,

1164, 1165, 1166, 1167, 1168, 1169, 1170, 1173, 1174, 292, 294, 295, 296, 297, 298, 299, 300, 301, 303, 304, 305, 306, 307, 308, 312,

1176, 1177, 1178, 1179, 1180, 1181, 1182, 1184, 1185, 313, 314, 315, 316, 317, 318, 319, 320, 321, 324, 327, 328, 329, 330, 331, 333,

1186, 1187, 1188, 1189, 1192, 1193, 1194, 1197, 1198, 334, 335, 336, 338, 341, 342, 344, 345, 346, 347, 348, 349, 352, 354, 356, 357,

1199, 1200, 1201, 1202, 1207, 1208, 1209, 1210, 1211, 358, 359, 361, 362, 363, 364, 365, 366, 367, 369, 371, 372, 373, 374, 375, 376,

1212, 1214, 1215, 1219, 1220, 1221, 1223, 1224, 1226, 378, 379, 380, 381, 383, 384, 385, 387, 390, 391, 392, 393, 394, 398, 399, 400,

1227, 1228, 1229, 1232, 1233, 1234, 1236, 1237, 1238, 402, 405, 406, 408, 416, 417, 418, 419, 420, 421, 422, 423, 424, 429, 430, 431,

1239, 1241, 1242, 1243, 1245, 1247, 1248, 1249, 1250, 432, 433, 435, 436, 437, 438, 440, 441, 442, 445, 446, 447, 448, 449, 450, 451,

1251, 1252, 1253, 1257, 1258, 1263, 1264, 1265, 1267, 452, 453, 454, 456, 457, 458, 459, 461, 462, 463, 464, 465, 467, 468, 469, 470,

1273, 1274, 1275, 1276, 1277, 1278, 1279, 1281, 1286, 471, 474, 475, 476, 477, 478, 480, 482, 483, 484, 485, 486, 487, 488, 490, 491,

1289, 1291, 1292, 1293, 1294, 1295, 1296, 1297, 1298, 492, 494, 495, 496, 497, 498, 499, 502, 504, 505, 507, 511, 512, 513, 515, 517,

1300, 1301, 1302, 1303, 1304, 1305, 1306, 1307, 1308, 518, 520, 521, 525, 526, 528, 531, 532, 533, 534, 535, 536, 537, 538, 539, 540,

1309, 1310, 1311, 1313, 1314, 1315, 1316, 1317, 1318, 541, 542, 545, 546, 547, 548, 549, 550, 551, 552, 553, 555, 557, 558, 559, 560,

1319, 1320, 1321, 1323, 1325, 1326, 1327, 1330, 1331, 561, 563, 564, 565, 566, 567, 568, 569, 570, 571, 572, 573, 576, 577, 578, 579,

1332, 1333, 1334, 1335, 1336, 1337, 1338, 1344, 1347, 580, 583, 584, 585, 586, 591, 592, 593, 594, 595, 596, 597, 598, 599, 600, 605,

1348, 1349, 1350, 1351, 1352, 1353, 1354, 1355, 1357, 607, 612, 613, 615, 616, 618, 619, 620, 621, 622, 624, 625, 626, 627, 630, 631,

1359, 1362, 1363, 1364, 1365, 1368, 1369, 1370, 1371, 638, 639, 642, 645, 646, 647, 648, 650, 660, 671, 673, 674, 675, 676, 677, 678,

1372, 1373, 1374, 1375, 1376, 1377, 1378, 1380, 1381, 679, 680, 681, 682, 693, 695, 696, 698, 699, 701, 702, 703, 704, 705, 706, 707,

1382, 1383, 1384, 1385, 1388, 1389, 1390, 1391, 1392, 708, 709, 710, 712, 713, 715, 716, 717, 718, 719, 720, 721, 723, 724, 725, 726,

1393, 1394, 1395, 1396, 1398, 1399, 1400, 1401, 1402, 727, 728, 729, 730, 732, 734, 735, 736, 737, 738, 742, 743, 744, 747, 748, 750,

1407, 1414, 1415, 1416, 1417, 1418, 1419, 1420, 1423, 751, 753, 754, 756, 757, 758, 759, 761, 762, 763, 764, 765, 775, 778, 779, 780,

1424, 1425, 1426, 1427, 1428, 1430, 1431, 1432, 1433, 781, 782, 783, 784, 785, 787, 788, 789, 790, 791, 792, 793, 795, 798, 799, 801,

1434, 1435, 1436, 1437, 1438, 1439, 1440, 1441, 1442, 802, 804, 805, 806, 807, 810, 811, 813, 815, 817, 818, 823, 825, 826, 827, 828,

1443, 1444, 1445, 1447, 1448, 1450, 1451, 1452, 1454, 829, 831, 832, 834, 835, 836, 837, 838, 839, 840, 841, 842, 843, 845, 846, 847,

1455, 1456, 1458, 1459, 1460, 1461, 1462, 1464, 1465, 848, 851, 853, 854, 855, 857, 858, 859, 860, 861, 862, 863, 864, 865, 866, 867,

1467, 1469, 1470, 1471, 1472, 1473, 1475, 1476, 1479, 870, 871, 872, 873, 875, 876, 877, 878, 879, 880, 882, 884, 885, 886, 889, 890,

1480, 1481, 1482, 1483, 1484, 1485, 1486, 1488, 1489, 891, 892, 894, 895, 896, 897, 898, 899, 902, 903, 904, 905, 906, 908, 909, 910,

1490, 1491, 1492, 1494, 1495, 1497, 1498, 1500, 1502, 911, 912, 914, 915, 917, 919, 922, 923, 924, 926, 928, 929, 930, 931, 937, 938,

1503, 1504, 1505, 1506, 1507, 1508, 1509, 1510, 1511, 939, 942, 943, 945, 946, 949, 951, 952, 953, 954, 955, 957, 958, 959, 960, 961,

1514, 1515, 1519, 1520, 1521, 1522, 1524, 1526, 1528, 962, 963, 964, 966, 967, 968, 969, 970, 971, 972, 973, 979, 985, 986, 988, 989,

1552, 1554, 1555, 1556, 1557, 1558, 1559, 1560, 1562, 990, 992, 993, 995, 998, 999, 1000, 1004, 1005, 1006, 1009, 1010, 1011, 1012,

1563, 1565, 1566, 1567, 1568, 1572, 1573, 1574, 1575, 1015 , 1018, 1019, 1023, 1027, 1028, 1029, 1030, 1031, 1032, 1033, 1034, 1035,

1576, 1577, 1578, 1581, 1582, 1588, 1589, 1591, 1592, 1037 , 1038, 1039, 1041, 1080, 1081, 1342, 1346, 1529, 1530, 1531, 1532, 1533,

1593, 1594, 1596, 1599, 1601, 1602, 1603, 1604, 1606, 1534 , 1535, 1540, 1543, 1545, 1546, 1548, 1549, 632, 1633, 1675, 1676, 1678,

1607, 1608, 1609, 1610, 1612, 1613, 1614, 1615, 1616, 1679 , 1680, 1681, 1682, 1683, 1685, 1687, 1689, 690, 169 , 1692, 1693, 1694,

1617, 1618, 1619, 1620, 1621, 1622, 1623, 1624, 1625, 1695 , 1696, 1697, 1698, 1699, 1702, 1703, 1704, 1705, 1708, 1709, 1710, 1711,

1627, 1628, 1629, 1630, 1631, 1634, 1635, 1636, 1637, 1713 , 1714, 1716, 1717, 1718, 1720, 1721, 1723, 724, 1727, 1728, 1729, 1731,

1639, 1640, 1643, 1645, 1646, 1647, 1648, 1649, 1654, 1732 , 1734, 1735, 1736, 1737, 1739, 1740, 1741, 742, 1743, 1745, 1746, 1747,

1655, 1656, 1657, 1659, 1660, 1662, 1663, 1667, 1670, 1749 , 1750, 1754, 1757, 1759, 1760, 1762, 1763, 766, 1767, 1768, 1771, 1772,

1671, 1672, 1673, 1857, 1858, 1860, 1861, 1862, 1865, 1773 , 1774, 1775, 1776, 1777, 1779, 1781, 1782, 1783, 1784, 1785, 1786, 1787,

1869, 1870, 1871, 1872, 1874, 1875, 1877, 1878 1788 , 1789, 1791, 1792, 1793, 1794, 1795, 1798, 799, 1800, 1802, 1803, 1806,

1847, 1848, 1849, 1850

II

495

870

он защитил кандидатскую диссертацию, в которой описал его. Результаты были опубликованы в 1970 г. (Генинг, 1970). Корреляционный метод использовал также А.К. Амброз при разработке хронологии раннесредневековых древностей Евразии (1971а, б). В это же время с помощью метода культурной стратиграфии получила первые результаты хронологического деления верхнекамских материалов Р.Д. Голдина (1970, 1979). Одновременно стали применять корреляцию и зарубежные коллеги: Р. Хахманн (1961), Ф. Волонгевич (1970), Й. Буйна (1982), Т Домбровская (1988) и др. (по Щукину, 1994, с. 45).

Сейчас метод П.П. Ефименко с разной степенью результативности не использует разве что ленивый. Правда, далеко не всеми он доведен до логического конца. Часто типы предметов занесены в таблицу, но не выстроены системно. Этот метод является одним из действенных способов разработки относительной хронологии погребальных комплексов, позволяя в значительной мере приблизиться к определению и абсолютных дат. С помощью именно метода культурной стратиграфии А.И. Айбабин выделил основные хронологические этапы развития могильников Крыма позднеримского времени и эпохи средневековья (1984, с. 104-122). Примером успешного применения этого метода являются исследования О.А. Гей и И. А. Бажана по хронологии эпохи «готских походов» на территории Восточной Европы и Кавказа (1997), В.Е. Еременко - хронологии могильников зарубинецкой культуры (1997) и т.д. Археологи Ижевска успешно использовали метод культурной стратиграфии при анализе материалов мо-

гильников Прикамья - Агафоновских, Неволинского, Верх-Саинского, Ту-раевского I, многочисленных некрополей I тыс. н.э. Вятского бассейна и др. (Голдина Р.Д., Королева, 1983; Голдина Р.Д., Ютина, 1987; Голдина Е.В., 2010, с. 48-64; Голдина Р.Д., Бернц, 2010, с. 141-147; Голдина Р.Д., 2012; Голдина Р.Д., Перевозчикова, 2012; Лещинская, 1995; она же, 2014, с. 165-207). Систематическое использование этого метода позволяет убедиться в его действенности, помогает и усовершенствовать методику использования и вселяет уверенность в относительной справедливости выводов, полученных с его помощью. Однако следует учитывать, что на разных по численности выборках метод может дать и разные результаты. На формирование стабильных групп взаимовстречающихся вещей могут оказывать влияние не известные исследователям факторы: использование предметов длительного бытования, особая популярность у населения некоторых вещей, длительный повышенный спрос на них, состояние и эволюция базы для производства изделий и многие другие. Идеальна для хронологической оценки разработка корреляционных таблиц для могильников длительного, а также короткого диапазонов, их сопоставление и корректировка развития типов вещей по времени. При этом будут более точно обозначены границы функционирования типов, прерывность в их развитии (если она есть), апогей их использования. Только многократное наблюдение над материалом разных памятников и повторение результатов может дать уверенность в их правильности.

Корреляция вещей ранней стадии Тарасово была выполнена отдельно

для мужских (37 комплексов) и женских (102) захоронений. В случае плохой сохранности костей, но при выразительном инвентаре в графах «пол» и «возраст» поставлен вопрос. Мужские погребения разделились на 2 самостоятельные группы и 1 смежную, вещи которой встречались в погребениях обеих основных групп (рис. 1). Первую хронологическую группу составили 20 захоронений: 1484, 1093, 685, 1125, 1170Б, 608, 1395, 1470, 1500, 1635, 1608, 1144, 1202, 1452, 1646, 1612, 1079, 1165, 1208, 1456А, ко второй отнесены 17 могил: 1315А, Б, 1186, 1306, 1365, 1233, 672, 1326, 610, 692, 733А, 1309, 1420, 1375, 1317, 1291, 1568, 1307.

Первая группа представлена 19 типами вещей. Среди них - бронзовые поясные крючки, конец одного из них украшен треугольником из трех спиралей (рис. 2: 1), другой - в виде полого стержня с «крыльями» (рис. 3: 11); несколько вариантов застежек с неподвижным крючком (ЗНК): округлые кольцевидные без орнамента (рис. 2: 5), такие же с насечками по кольцу (рис. 2: 8); овально-рамчатые простые (рис. 2: 9) и с перекладиной посередине (рис. 3: 14); пластинчатые (рис. 2: 2 и 1: 7), вытянутая с кружковым орнаментом посередине и обоймой (рис. 3: 17); подобная с двумя ушками (рис. 2: 6); различные типы бронзовых одинарных ножен конической или близкой к ней формы без орнамента (рис. 2: 3) и с орнаментом (рис. 3: 10), а также двучастные ножны (рис. 2: 4); короткие трехлопастные железные наконечники стрел (рис. 3: 12); железные колчанные крючки с волютообразным концом или круглым отверстием (рис. 3: 13); ромбические бронзовые накладки с ушком (рис. 3:

15); бронзовые плоские бляшки средних размеров (рис. 3: 16); крупные выпуклые бляхи (рис. 3: 18) и плоские круглые без орнамента сюльгамы (рис. 3: 19).

Своеобразие первой группе придают поясные крючки (рис. 2: 1; 3: 11). Подобные изделия в зооморфном стиле хорошо известны в Прикамье в ана-ньинское время. Ст.А. Васильев учел 20 подобных крючков, выполненных из бронзы, железа и кости (2002, с. 75-82). Бронзовые крючки служили, скорее всего, для скрепления пояса. От этих предметов, по-видимому, в последующем развились различные варианты застежек с неподвижным крючком, в том числе эполетообразных. Ранняя группа мужских захоронений Тарасово отличается сочетанием разнообразных застежек с неподвижным крючком и поясных крючков ананьинского типа. Аналогии крючку с тремя спиралями нам не известны, полый крючок с тремя вздутиями и «крылышками», напоминающий стрекозу, подобен крючку из Биктимировского I могильника III в. до н.э. (Воробьева, 2012, с. 108-109, рис. 35: 23).

Железные, скорее всего, колчанные, крючки хорошо известны в Волго-Уральском регионе у сармат в VII-I вв. до н.э. (Мышкин, 2010). Известна аналогичная тарасовскому экземпляру с концом в виде двух расходящихся волют (рис. 3: 13) находка из могил IV-III вв. до н.э. Охлебининского и Шиповского грунтового могильников в Башкирии (Воробьева, 2012, с. 109, рис. 36: 4).

Железный трехлопастной наконечник стрелы с треугольной головкой и коротким черешком из погребения 1646 Тарасово (рис. 3: 12) вполне со-

Рис. 1. Тарасовский могильник. Взаимовстречаемость вещей в погребениях мужчин

ранней (ныргындинской) стадии.

* Номера рисунков соответствуют изображениям на рис. 2-5.

Fig.1. Tarasovo burial ground. Correlation of items in early (Nyrgynda) stage male burials * Numbers of illustrations correspond to images on fig. 2-5.

Рис. 2. Тарасовский могильник. Предметы мужских захоронений группы 1 (I в. н.э.). 1 - поясной крючок; 2, 5-9 - застежки с неподвижным крючком; 3, 4 - ножны. 1, 2, 5-9 - бронза; 3 - бронза, железо; 4 - бронза, ткань, железо.

* Повторение номера изображения означает принадлежность к одному типу. Нумерация на рис. 2-5 сплошная и соответствует номерам изображений на рис. 1. Fig. 2. Tarasovo burial ground. Items from male burials of group 1 (1st century AD) - belt hook;

2, 5-9 - clasps with fixed hook; 3, 4 - sheath.

1, 2, 5-9 - bronze; 3 - bronze, iron; 4 - bronze, textile, iron.

* Repeated numbering means attribution to the same type. Numbering on fig. 2-5 is continuous and corresponds to numbers of images on fig. 1.

поставим с сарматскими наконечниками рубежа эр (Хазанов, 1971, табл. XIX: 22, 23). Замена небольших наконечников на более крупные у сармат, на Кавказе и в Средней Азии произошла, по-видимому, во II в. н.э. (он же, с. 37-40). А.С. Скрипкин датирует их I - второй половиной II в. н.э. (1990, рис. 50: 11.4, 11.7). Подобные предметы составляют группу из наконечников Андреевского I кургана и 67 из них (всего 70) найдены при костяках 1, 2 и 3 кургана 25, относимых В.В. Гришаковым и С.Э. Зубовым к I в. н.э. (2009, с. 45, рис. 29, корреляция).

Двучастные ножны в виде соединенных разновеликих конусов (рис. 2: 4), использовавшиеся одновременно для ножей и шильев, были найдены в погребении 4 Андреевского I кургана и отнесены В.В. Гришаковым и С.Э. Зубовым к 3 группе могил, датируемой рубежом I-II вв. н.э. (2009, с. 5152, рис. 27: 4). Аналогичные ножны происходят также из погребения 259 Ново-Сасыкульского могильника I-II вв. на правобережье р. Ик (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 15: 22). Конусовидные широкие ножны без орнамента (рис. 2: 3) известны в Удмуртском Прикамье (Генинг, 1970, табл. X: 15) и Юлдашевском могильнике III в. до н.э. - I в. н.э. в низовьях р. Белой (Пше-ничнюк, 1986, рис. 4: 19). По мнению В.Ф. Генинга, они встречались в I в. н.э. на стадии В (1970, с. 83). Ножны в виде подпрямоугольных футляров с орнаментом в виде елочки или коротких горизонтальных полос выявлены также в погребении 26 могильника Чеганда II (Генинг, 1970, табл. XI: 71). Близкие по форме ножны обна-

1 Указатель к таблицам вещей I-XXX (В.Ф. Генинг, 1970) находится в книге: В.Ф. Генинг, 1971, с. 147-158.

ружены в могилах 122 и 173 III Ку -шулевского могильника I в. до н.э. -III в. н.э. в Башкирии (Агеев, Мажи-тов, 1986, рис. 12: 4, 6).

Более многочисленны конические ножны, украшенные поперечными или продольными, часто рифлеными поясками (рис. 3: 10). В.Ф. Генинг считал, что они появились в I в. до н.э. (1970, с. 83, табл. X: 17). В могиле 1 кургана 25 Андреевского I кургана середины I в. н.э. один короткий экземпляр найден на конце палаша как оформление нижней части ножен (Гришаков, Зубов, 2009, рис. 26: 4, 10). В Тарасовском могильнике из 26 случаев находок мечей в погребениях ножны найдены лишь в 2 захоронениях (608 и 733Б), однако в обеих могилах в этих ножнах зафиксированы остатки ножей. Очевидно, ножны такого типа здесь использовались именно как футляры для ножей. Такие ножны хорошо известны в материалах Ново-Са-сыкульского2 (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 15: 23), а также Юлдашев-ского (Пшеничнюк, 1986, рис. 4: 18) могильников. Они найдены и на правом берегу р. Камы: на могильниках Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 224: 1-4), Ныр-гында II и Чеганда II (Генинг, 1970, табл. X: 17), а также Икском II в. до н.э. - I в. н.э., расположенном в окрестностях Тураевского I могильника (Арматынская, 1988, рис. 4: 17). А.А. Красноперовым составлена солидная сводка близких по форме бронзовых и железных ножен из памятников Крымской Скифии II-I вв. до н.э., а также Прутско-Днестров-ского междуречья I в. до н.э. (2014,

2 Для уже упомянутых памятников даты повторно не приводятся.

с. 344, рис. 6: 3-24). Появление таких ножен на Средней Каме в I в. н.э. вполне закономерно.

Большинство вариантов ЗНК этой группы (рис. 2: 5, 7-9; 3: 14) хорошо известны в захоронениях могильников северо-запада Башкирии и Удмуртского Прикамья: Ново-Сасыкульского (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 12:1, 6, 8, 26; 13: 9), Юлдашевского (Пше-ничнюк, 1986, рис. 3: 12, 22; 12: 20), III Кушулевского (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 9: 1; 11: 6, 7), погребений III-I вв. до н.э. Уяндык (Пшеничнюк, 1986а, с. 42, рис. 6: 7), Биктимировского I (Воробьева, 2012, рис. 29: 6), могил II-III вв. Охлебининского (Пшеничнюк, 1993, с. 39, рис. 5: 9), Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 210: 1, 2, 17, 18), Чеганда II (Ге -нинг, 1970, табл. VII: 9; VIII: 1, 2), Пьяноборского (там же, табл. XX: 6), Муновского (там же, табл. XXI: 10), Ныргында II (там же, табл. XX: 3, 4). Перечисленные типы, по мнению В.Ф. Генинга, сложились в Среднем Прикамье в I в. до н.э. и использовались на протяжении I и II вв. н.э. (1970, с. 46, рис. 20: 37, 38, 39, 41, 77).

Из 10 могил ранней группы происходят ромбические накладки с ушком на оборотной стороне (рис. 3: 15). Они появились в Прикамье в ананьинское время (Ананьинский могильник) и использовались в пьяноборское, начиная с III-II вв. до н.э. (Генинг, 1970, рис. 20: 13, 34). Накладки такого типа встречались в чегандинских памятниках Башкирии: Юлдашевском (Пшеничнюк, 1986, рис. 6: 21), III Кушулевском (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 9: 2; 10: 8), Ново-Сасыкульском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 7: 26, 27). В Тарасово они попадают в группу I в. н.э. На правом берегу Камы они обна-

ружены в могильниках Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 193: 9, 13), Ныргында II (Журавлева, 2014, рис. 5: 4). Н.А. Лещинская по материалам могильников Вятского бассейна: Первомайского, Тюм-Тюм -относит их к концу IV - V в. Но экземпляры V в., в отличие от чегандин-ских, всегда имели другое крепление -не петлей, а штифтом. Особо популярны накладки подобного вида были у населения Башкирии, начиная с V в. (Старо-Муштинский могильник -Сунгатов, Гарустович, Юсупов, 2004, рис. 65: 1) и до VI-VII вв. (Бирский могильник), представляя, по мнению В.Б. Ковалевской, преобладающий тип накладок этого времени (Ковалевская, 2000, с. 149, рис. XII: 26, 27). По наблюдениям В. А. Бернц, накладки такого типа использовались как для украшения одежды, так и головных уборов, нагрудников, конской сбруи и особенно поясов (Бернц, 2014, с. 288-290).

Простые сюльгамы, выполненные из круглых бронзовых пластин с бронзовой или железной иглой (рис. 3: 19) принадлежат к наиболее ранним. В.Ф. Генинг относил их по находке в погребении 13 могильника Ныргында II к стадии В - I в. н.э. (1970, рис. 20: 70), Н.А. Лещинская - по погребению 28 Ошкинского могильника - к концу I -II в. (2014, табл. 81: 16).

Крупные, диаметром 7-15 см, бляхи (рис. 3: 18) имели гладкую выпуклую поверхность с отверстием по центру для крепления, цвет от серебристого до золотистого, часто хорошо полированные, выполнены из вы-сокооловянистой бронзы. В.Ф. Генинг считал, что они, появившись в I в. н.э., использовались и во II (1970, с. 35, рис. 20: 69). Одна из ранних полиро-

Рис. 3. Тарасовский могильник. Предметы мужских захоронений группы 1 (I в. н.э.). 10 - ножны; 11 - поясной крючок; 12 - наконечник стрелы; 13 - колчанные крючки; 14, 17 - застежки с неподвижным крючком; 15 - накладка; 16 - бляшка; 18 - бляха; 19 - сюльгама. 10 - бронза, в некоторых случаях железо; 11, 14-19 - бронза;

12, 13 - железо.

Fig. 3. Tarasovo burial ground. Items from male burials of group 1 (1st century AD). 10 - sheath; 11 - belt hook; 12 - arrow head; 13 - quiver hooks; 14, 17 - clasps with fixed hook; 15 - onlay; 16 - plaque; 18 - badge; 19 - syulgam; 10 - bronze, in some cases - iron 11, 14-19 - bronze;

12, 13 - iron.

ванных блях обнаружена в погребении 11 Кипчаковского I могильника II-I вв. до н.э. в низовьях р. Белой (Зубов, 2007, с. 86, рис. 10: 1). Они известны и в чегандинских памятниках на северо-западе Башкирии: Якимов-ском I городище (Генинг, 1971, с. 136), III Кушулевском могильнике (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 7: 9), Ново-Са-сыкульском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 7: 22). В кара-абызском Охле-бининском могильнике крупные бляхи обнаружены в могилах II в. до н.э. -II в. н.э. (Пшеничнюк, 1993, рис. 9: 13; 16: 26, 27),атакжевмогилахП-Швв. н.э. (там же, рис. 18: 10; 19: 16). Представляется важным присутствие таких блях в целой группе курганных могильников левобережья Волги: Писераль-ском (Халиков, 1962, табл. XXIII: 1), Климкинском (Архипов, Шадрин, 1995, с. 116, рис. 10: 9; Зубов, Михеев, 2006, рис. 7: 2) и захоронениях I в. н.э. Андреевского I (Гришаков, Зубов, 2009, рис. 21: 4, 7).

На чегандинских памятниках правобережья р. Камы эти предметы особенно многочисленны: на Пьяноборском, Ныргынде I (26 экз., Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 204; 205; 206: 1, 2), Ныргынде II (22 экз., Журавлева, Генинг, 1989, табл. VII: 12, 14), Чеганде II, Тарасово (10 экз.). Датировка I-II вв. подтверждается и находкой 5 больших круглых блях в составе Ахтиальского клада, датированного А.М. Волкович на основании римских чаши и ковша концом I -началом II в. (1941, с. 219-236), В.В. Кропоткиным - первой половиной II в. (1970, с. 94, № 809).

В эту же группу попадают плоские бляшки средних размеров (рис. 3: 16), диаметром 1,8-6,5 см с отверстием посередине, выполненные, как и пред-

шествующие, из высокооловянистой бронзы (Голдина Р.Д., Перевощиков, Сабирова, 2012, с. 342). Они хорошо известны на памятниках правобережья Средней Камы - Пьяноборском, Чеганде II, Ныргынде II (Генинг, 1971, табл. III: 14, 17), Ныргынде I (23 экз., Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 202: 9, 10, 15-24, 29; 203: 27-36), на левобережье - в грунтовых могилах I-III вв. н.э. Шиповского комплекса (Пшеничнюк, 1976, рис. 25: 32, 33; 29: 17, 18), могильнике Уяндык (Пшеничнюк, 1986а, рис. 6: 18), Красноярском некрополе (Казанцева, 2012, рис. 18: 3) и др. Среди вещей этой группы интересны вытянутые застежки с обоймой (рис. 2: 6; 3: 17), принадлежащие, очевидно, к одному из ранних вариантов застежек такого типа.

Судя по многочисленным аналогиям анализируемым вещам в при-камских материалах, диапазон их функционирования весьма широк: от III в. до н.э. - до III в. н.э. Это происходит отнюдь не от длительного срока использования вещей, а от системы датировок памятников, широко распространенной до недавнего времени, когда исследователи стремились захватить при датировке максимальные рубежи. При этом возникала парадоксальная ситуация: датировки

разных исследователей существенно различались. Например, погребения на могильнике Уяндык на смежных раскопах, давших близкий материал, датированы В.Ф. Генингом концом II - началом III в. н.э. (1971, с. 126131), а А.Х. Пшеничнюком - III-I вв. до н.э. (1986а, с. 42). Поэтому широкие датировки в пределах нескольких столетий в дальнейшем заслуживают пристального внимания в плане их корректировки.

Для датировки 1 группы мужских могил Тарасово важно сочетание в комплексах поясных уже вырождающихся крючков ананьинского типа и появившихся им на смену застежек с неподвижным крючком, которые в массе и различных вариантах обнаружены в могилах I-II вв. н.э. Особое значение имеет наличие в этой группе представительной серии вещей, аналогичных древностям Андреевского I кургана I в. н.э.: бронзовых двучастных и одинарных конических ножен для ножей и шильев, железных трехлопастных маленьких наконечников стрел с коротким черешком, а также плоских бляшек среднего размера и других вещей. Перечисленные обстоятельства позволяют в целом датировать группу 1 мужских захоронений Тарасово I в. н.э.

Сопоставление вещей из мужских и женских захоронений показывает, что некоторые типы вещей, появившись в I в. н. э., продолжали использоваться и позже, хотя они не отложились по не известным нам причинам в более поздних мужских. Таковы крупные выпуклые полированные бляхи (рис. 3: 18), плоские бляшки средних размеров (рис. 3: 16) и простые круглые сюльгамы из плоских дисков без украшений (рис. 3: 19). Следует отметить и то обстоятельство, что инвентарь мужских захоронений, вследствие своей скудости, менее благоприятен для хронологического анализа, нежели женских.

Вторую группу мужских захоронений ныргындинской стадии представляют 11 типов вещей. Среди них - довольно редкая кольцевидная застежка с крючком, обоймой и Х-образным орнаментом (рис. 4: 20). Подобная че-гандинская застежка выявлена только

в Пьяноборском могильнике (Генинг, 1971, табл. ХХ: 8). К ним же относится и бронзовая круглая сюльгама из дрота округлого сечения с волютообразными украшениями в основании (рис. 4: 27). Аналогичные вещи хорошо известны на памятниках чеган-динского круга: Ныргынде II, Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. ХХ: 15; Генинг, Журавлева, 1989, табл. XII: 14-18), Ныргынде I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, рис. 213: 10, 12), Ново-Сасыкуле (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 14: 8). В.Ф. Генинг датировал их II в. н.э. (1970, рис. 20: 82).

Ажурная круглая пластинчатая сюльгама (рис. 4: 23) была обнаружена в могильнике Чеганда II и датирована В.Ф. Генингом, как и все сюльга-мы, I-II вв. (1970, табл. VI: 2). Близкие ей известны также из Ныргындинско-го I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 213: 3), Ново-Сасыкульского (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 14: 15) и Юлдашевского (Пшеничнюк, 1986, рис. 3: 5) некрополей.

На чегандинских памятниках многочисленны пронизки в виде полутрубочек. Они могут быть одночастными (рис. 4: 25, 25а), двучастными (рис. 4: 26) или многочастными (рис. 4: 22). Реже всего встречаются одночастные. Кроме Тарасово, они известны только в Ныргынде I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 218: 1-12). Но второй вариант одночастных пронизок (рис. 4: 25а) - один из характернейших предметов кара-абызской культуры, который зафиксирован в Шипов-ском могильнике (грунтовая часть) (Пшеничнюк, 1976, рис. 25: 8; 28: 4, 5 и др.), Юлдашевском (он же, 1986, рис. 4: 13; 10: 17; 11: 19), Кушулев-ском III (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 8: 9) и других.

Рис. 4. Тарасовский могильник. Предметы мужских захоронений группы 2 (II в. н.э.). 20 - застежка с неподвижным крючком; 21, 22, 25, 25а, 26, 28 - пронизки;

23, 27 - сюльгамы; 24 - гривна; 29 - палаши; 30 - удила. 20-23, 25-28 - бронза;

24, 29, 30 - железо.

Fig. 4. Tarasovo burial ground. Items from male burials of group 2 (2nd century AD). 20 - clasp with fixed hook; 21,22, 25, 25a, 26, 28 - beads; 23, 27 - syulgams; 24 - grivna; 29 - broadswords; 30 -bits. 20-23; 25-28 - bronze; 24, 29, 30 - iron.

Наиболее популярны были двучастные пронизки-трубочки (рис. 4: 26), которые найдены в могильниках Чеганда II, Пьяноборском I и II, кладах: Коростинском, Чегандинском I, Каракулинском, Трошковском, Исен-баевском (Генинг, 1971, табл. IV: 20), а также в могильниках Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 218: 23), Ныргында II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. VI: 10-12), Шиповском (Пшеничнюк, 1976, рис. 29: 22; Овсянников и др., 2007, рис. 35: 2, 3) и др. Многочастные прониз-ки-трубочки менее распространены: Коростинский клад, Пьяноборский I могильник, Чеганда II (Генинг, 1971, табл. IV: 18, XIX: 12), Ныргында II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. VI: 16). В.Ф. Генинг относил все варианты этих изделий ко II в. н.э. (1970, рис. 20: 104).

К этому же времени - II в., по мнению В.Ф. Генинга, принадлежали и многочастные пронизки-сапожки (рис. 4: 21; Генинг, 1970, рис. 20: 103). Он знал их по находкам в Ныргынде II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. VI: 18) и в Пьяноборском I могильнике (Генинг, 1971, табл. XIX: 13). Такие предметы встречались также во II в. (Генинг, 1970, рис. 20: 102) в Коростинском, Чегандинском I, Трошков-ском кладах, могильниках: Чеганда II, Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. IX: 9), Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 218: 26), Ныргын-да II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. VI: 17), Икском (Ашихмина, Клюева, 1984, рис. 3: 19) и др. Несколько иной вариант исполнения, но вполне узнаваемый, выявлен в некрополях андреевско-писеральского круга: Андреевском I кургане (Гришаков, Зубов, 2009, рис. 29: 2), Пильнинском I

могильнике (Зубов, Лифанов, Радюш, 2011, рис. 12: 6). Примечательно, что в Андреевском I кургане предметы такого облика появились уже в I в.

В составе этой группы имеются также железные удила с кольчатыми псалиями, отличающиеся тем, что в качестве последних использовались два кольца: большое и малое (рис. 4: 30). Следует отметить, что не всегда оба кольца сохранялись полностью. Подобные удила отмечены в Юлда-шевском могильнике в Башкирии (Пшеничнюк, 1986, рис. 5: 9).

Вторую группу ныргындинской стадии Тарасово составляют палаши из погребений 733А, 1291 и 1317 (рис. 4: 29). Они имеют общую длину 6977,4 см, ширину клинка 3-3,2 см, длину рукояти 11-16 см, треугольное сечение, прямое короткое перекрестие и антенновидное навершие. По мнению специалистов, прикамские палаши (могильники Чеганда II, Ныргында II, Афонинский, Охлебининский) синхронны западно-волжским (Андреевский, Кошибеевский, Сергачский, Писеральский, Пильнинский I, Клим-кинский) (Зубов, 2007а; Зыков, 2011, с. 70-71) и датируются I-III вв. н.э. По данным корреляции Тарасово они достоверно использовались во II в., но, видимо, были распространены и в I в. В III в., скорее всего, они сменились мечами иных форм. По мнению А.П. Зыкова, палаши чегандинской культуры представляют собой древнейшие в Европе однолезвийные клинки, появившиеся задолго до прихода гуннов (Зыков, 2011, с. 71). В эту же группу входит также железная гривна с круглым сечением и загнутым в крючок концом (рис. 4: 24).

Таким образом, в соответствии с приведенными аналогиями предметы

второй группы ранней стадии Тарасово вполне можно отнести к II в. н.э. Однако следует учитывать, что некоторые из них: пронизки-трубочки одинарные и двучастные, железная гривна, пронизки-сапожки одинарные, застежка с крючком и обоймой и, возможно, другие - могли использоваться и в I в. н.э. Кроме того, вследствие скудости инвентаря мужских захоронений и распространенности в них вещей широкого диапазона, некоторые могилы трудно классифицировать по узким группам (например, погребение 1363 и др.).

В смежную группу (3), которая синхронна ранним и поздним захоронениям мужчин ныргындинской стадии Тарасово вошли костяные втульчатые наконечники стрел (рис. 5: 31). Такие наконечники представляют собой этнографическую особенность населения чегандинской культуры. Б.Б. Агеев насчитал их на известных ему могильниках этого типа около 900 экз. (1992, с. 45). Появившись во II-I вв. до н.э. (Кипчаково I; Зубов, 2007, рис. 8: 6), они были особенно популярны в I-II вв. н. э. и зафиксированы в большом числе на могильниках: Чеганда II (Генинг, 1971, табл. Х: 2), Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 227: 1-6), Юлдашев-ском (Пшеничнюк, 1986, рис. 9: 9, 10), Уяндык (он же, 1986а, рис. 7: 10-17), Кушулевском III (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 13: 10-13), Ново-Сасыкуль-ском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 15: 2), Камышлы-Тамакском (Мажи-тов, Пшеничнюк, 1968, рис. 7: 1-5), Шиповском (грунтовая часть) (Пшеничнюк, 1976, рис. 21: 14-16) и др. Костяные втульчатые наконечники в Среднем Прикамье существовали и в мазунинское время (Тарасово, погре-

бения 35, 266). На памятниках Вятского бассейна они неизвестны, немного их и в кара-абызской культуре (Пшеничнюк, 1973, с. 187). За пределами Прикамья А.Х. Пшеничнюк нашел им аналогии в памятниках I-III вв. на Северном Кавказе (там же, с. 175), Б.Б. Агеев отметил отдельные находки в Калиновских курганах IV-II вв. до н.э. и на Иволгинском городище в Сибири (Агеев, 1992, с. 45). Единичные экземпляры известны на хуннских памятниках Забайкалья и датированы II в. до н. э. - I в. н. э., а также на территории таштыкской культуры, где они отнесены Ю.С. Худяковым к I-II вв. н.э. (1986, рис. 7: 1-3, 14, 37: 1-3; 39). Крупные втульчатые наконечники происходят из могил II-III вв. н. э. Абатского 3 могильника саргатской культуры в Приишимье (Матвеева, 1994, с. 99, рис. 59: 2-4).

На протяжении всей ныргындин-ской стадии тарасовское население использовало мечи общей длиной 58-60 см, двулезвийные (в сечении уплощенный ромб или овал), с шириной клинка 3,2-4 см без навершия и перекрестия (рис. 5: 34). Такие мечи хорошо известны у сармат: тип 2 (III вв.) по А.М. Хазанову (1971, с. 17) и тип 8 (I в. н. э.) по А. С. Скрипкину (1990, с. 132, 168, рис. 49 - список 2).

В Тарасово многочисленны втуль-чатые наконечники копий (всего 110 экз., из 104 могил). Они встречались во многих мужских погребениях как в ранней (ныргындинской), так и поздней (мазунинской) группе. Наконечники сильно коррозированы и типологически не всегда определимы. Наиболее распространены экземпляры с ромбическим или листовидным пером и наибольшим расширением в его нижней или средней части. Грани-

Рис. 5. Тарасовский могильник. Предметы мужских захоронений группы 3 (I-II вв. н.э.). 31 - наконечники стрел; 32, 33, 38 - бляшки; 34 - меч; 35 - сюльгамы; 36 - удила; 37 - наконечники копий; 39 - пряжки. 31 - кость; 32, 33, 38 - бронза,

34, 36, 37 - железо; 35, 39 - бронза, железо.

Fig. 5. Tarasovo burial ground. Items of male burials of group 3 (1st - 2nd centuries AD).

31 - arrowheads; 32, 33, 38 - plaques; 34 - sword; 35 - syulgams; 36 - bits; 37 - spear heads;

39 - buckles. 31 - bone; 32, 33, 38 - bronze; 34, 36, 37 - iron; 35, 39 - bronze, iron.

цы между типами весьма расплывчаты (рис. 5: 37). Такие наконечники в Поволжье имеют истоки в ананьин-ском времени (Старший Ахмылов-ский могильник VIII-VI вв. до н.э.; Патрушев, Халиков, 1982, табл. 41: 1, 2; 43: 5б и др.). Разные варианты их обнаружены в Андреевском I кургане (Гришаков, Зубов, 2009, рис. 24: 2, 4, 5) и Пильнинском I могильнике I в. н.э. (Зубов, Лифанов, Радюш, 2011, рис. 5: 1, 2). Они продолжали использоваться, судя по материалам Тарасово, и в III-V вв. В Прикамье и на Вятке подобные вещи хорошо известны и во второй половине I тыс. н.э. (Голдина Р.Д., 1985, табл. XXVII: 1, 5, 9; Лещинская, 2014, табл. 50: 4, 5; 52: 4-6). Наконечники таких типов универсальны и территориально широко распространены.

Судя по корреляционной таблице, в I-II вв. в Тарасово использовались железные удила со стержневыми псалиями, дополненными двумя боковыми петлями (рис. 5: 36). Они обнаружены во многих чегандинских могильниках: Чеганде II, Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. XI: 4, XVII: 12, 13), Ныргынде I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 228: 4), Ныргынде II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. XVIII: 5, 8), Кушулевском III (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 12: 12), Ново-Сасыкульском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 17: 5, 7). В.Ф. Генинг датировал их I-II вв. (1970, с. 83-84). Известны они и в Западном Поволжье: Андреевском I кургане - I в. н.э. (Гришаков, Зубов, 2009, рис. 2: 2, 6), Пильнинском I (Зубов, Лифанов, Ра-дюш, 2011, рис. 5: 12) и Климкинском могильниках (Зубов, Михеев, 2006, рис. 7: 5). Аналогичные удила у сармат Подонья также датируются I-II вв. н.э.

(Медведев, 1990, рис. 12: 4; 18: 2 и др.; Максименко, 1998, рис. 78: 3), в комплексах Приазовья - этим же временем (Шепко, 1987, рис. 8: 4), I - первой половиной II в. н.э. - у сармат междуречья Волги и Дона (Глухов, 2005, с. 57-58), I в. н.э. - в Крымской Скифии (Пуздровский, 2007, с. 143-144, рис. 100: II) и т.д.

К числу предметов, использовавшихся как в I, так и во II в., относятся круглые сюльгамы из железного или бронзового дрота овального сечения с завернутыми в трубочку концами (рис. 5: 35). В чегандинских древностях они распространены широко - в Ныргын-де I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 213: 6, 7), Ныргынде II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. XII: 11-13), Чеганде II, Пьяноборском могильнике (Генинг, 1971, табл. IX: 5), Икском (Ашихмина, Клюева, 1984, рис. 3: 37), Ново-Сасыкульском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 14: 9). Подобные сюльгамы найдены в Андреевском I кургане (Гришаков, Зубов, 2009, рис. 23: 2), в позднесарматских памятниках Дагестана (II в. н.э.; Абрамова, Красильников, Пятых, 2000, рис. 23: 2; 31: 1; 58: 6). В эту же группу входят очень популярные у чегандинского населения круглые бляшки из бронзы: выпуклые - с петлей на обороте или без нее (рис. 5: 32), плоские - также с петлей для крепления (рис. 5: 33). Они встречаются во всех могильниках в большом числе и приводить перечень их аналогий не имеет смысла. В эту же группу вошли разнообразные как железные, так и бронзовые рам-чатые пряжки: круглые, подквадратные, восьмеркообразные (рис. 5: 39). Ареал и время их бытования очень широки.

Таким образом, по материалам мужских захоронений, ранняя (ныр-гындинская) стадия Тарасовского могильника делится на 2 хронологические группы: первая отнесена к I в. н.э., вторая - ко II в. н.э., третья - смежная -к I-II вв. н.э. Следует учитывать, что распределение могил и предметов по группам с накоплением новых материалов может быть скорректировано.

Женских захоронений, включенных в корреляционную таблицу, значительно больше - 102 (рис. 6). Первую раннюю хронологическую группу составили 57 погребений: 1663А, Б, 1321, 1443, 1320В, Г, 1090, 1331, 1308, 1460, 603, 1116А, В, 1494, 1107, 1588А, Б, 1325, 1380, 1520, 1425, 1251, 1637, 689, 1654, 1573, 1226, 691, 1418, 1508, 1243, 1614, 1108, 1672, 1281, 1629, 1871, 1179, 1556, 1085, 1257, 1152, 1464, 1279, 1647, 1552, 1189, 1278, 1376, 1660, 1354, 1258, 661, 1248, 1524, 1247, 1245, 1289, 1232, 1472, 1599. Из них 4 могилы (1116, 1320, 1588, 1663) - коллективные, в числе определенных антропологически - все женские.

К этой группе относятся 29 типов различных предметов. Прежде всего следует отметить те вещи, которые встречались в уже выделенных хронологических группах мужских захоронений. Среди них к первой группе (I в. н.э.) мужских и женских могил относятся различные варианты ЗНК: овальные пластинчатые (рис. 8: 12; 10: 23 - женские и рис. 2: 2, 7 - мужские); кольцевидные округлые с насечками (рис. 9: 20 и 2: 8), овальные с перекладиной (рис. 10: 24 и 3: 14); ромбические накладки с петлей (рис. 8: 10 и 3: 15), бронзовые конические ножны для ножей одинарные (рис. 8: 9 и 3: 10) и спаренные (рис. 11: 27 и 2: 4).

В группу I в. н. э. попали сюльгамы из круглопроволочного дрота с кон -цами, завернутыми в трубочку или утолщенными (рис. 7: 4), которые в мужских могилах встречались в погребениях I-II вв. (рис. 5: 35). Кроме того, у женщин I в. (1 группа) обнаружены крупные одинарные полупронизки подквадратной формы (рис. 11: 25), одна из которых обнаружена в мужском захоронении 1233, отнесенном нами ко II в. (группа 2, рис. 4: 25а), вместе с подобной же, но малого размера. Вероятно, предметы этого вида, появившись в I в. н.э., а может быть и раньше, сначала в крупной модификации, продолжали использоваться на правобережье Камы и во II в. н.э. (как крупные, так и мелкие). Такие изделия были особенно популярны во II в. до н.э. - II в. н.э. у населения кара-абызской культуры (Пше-ничнюк, 1973, с. 184).

В числе предметов группы I следует назвать бантикообразную накладку (рис. 7: 5) и железную круглопроволочную гривну (рис.7: 2). В женских погребениях этой группы более разнообразны ЗНК: с округлой основой и выступающим крючком (рис. 7: 1), прямоугольные рамчатые (рис. 8: 8), кольцевидные с насечками и обоймой (рис. 9: 18), кольцевидные с Х-видным узором (рис. 11: 28).

Особого внимания заслуживают ЗНК прямоугольной формы, несколько изогнутые в профиле, предназначенные для скрепления ремней обуви в области колен или взъема ступни (рис. 11: 26). Наиболее ранние экземпляры происходят из Кипчаковского могильника рубежа эр на левобережье р. Камы (Зубов, 2010, с. 72, рис. 9.3: 19, 23) и Андреевского I кургана рубежа I-II вв. н.э. в Среднем Поволжье

номера рнсунцо&ищ«й*

Рис. 6. Тарасовский могильник. Взаимовстречаемость вещей в погребениях женщин

ранней (ныргывдинской) стадии.

* Номера рисунков соответствуют изображениям на рис. 7-16.

Fig. 6. Tarasovo burial ground. Correlation of finds in early stage (Nyrgynda) female burials * Numbering corresponds to images on fig. 7-16.

Рис. 7. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 1 (I в. н.э.).

1 - застежки с неподвижным крючком; 2 - гривна; 3, 4, 6 - сюльгамы; 5 - накладка.

1, 4, 5 - бронза; 2 - железо; 3, 6 - бронза, железо.

* Нумерация на рис. 7-16 сплошная и соответствует номерам изображений на рис. 6.

Fig. 7. Tarasovo burial ground. Items from female burials of group 1 (1st century AD). 1 - clasps with fixed hook; 2 - grivna; 3, 4, 6 - syulgams; 5 - onlay. 1, 4, 5 - bronze; 2 - iron; 3, 6 - bronze, iron.

* Numbering on fig. 7-16 is continuous and corresponds to numbers of images on fig. 6.

(Гришаков, Зубов, 2009, рис. 20: 6). Н.А. Лещинская подобные предметы по вятским материалам датирует III в. (2014, табл. 87: 1, 8). На чегандинских памятниках такие застежки известны из Коростинского клада и Пьяноборского могильника. Встречались они и в могильнике Ныргында I рубежа II-III вв. (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 209: 22, 23). В.Ф. Генинг датировал их II в. н.э. (Генинг, 1970, табл. XX: 7; рис. 20: 78).

Интересны ЗНК, напоминающие по форме цельнолитые пряжки (рис. 8: 7). Собственно, они таковыми и являются. Предметы отлиты из бронзы, но язычки сделаны из железа. У одного экземпляра на оборотной стороне присутствует и крючок. Очевидно, мы имеем дело с одним из ранних местных вариантов пряжек, сочетающих функции и внешний вид пряжки и ЗНК.

Своеобразны круглые сюльгамы из пластины с ребром посередине, иногда с радиальным разрезом (рис. 7: 3). Подобные собраны в Ново-Са-сыкульском могильнике (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 14: 12, 27), в Андреевском I кургане рубежа I-II вв. в Среднем Поволжье (Гришаков, Зубов, 2009, рис. 29: 31; 30: 8), в могильнике Чеганда II и Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. V: 9, 12). В.Ф. Генинг датировал их II в. (1970, рис. 20: 98). Круглая застежка, украшенная серией овалов или спиралей по кольцу (рис. 7: 6), напоминает экземпляр из погребения 32 Первомайского могильника, отнесенный Н.А. Лещинской к концу II - началу III в. (2014, табл. 82: 9).

В группу I в. попали ажурные накладки разных вариантов, украшенные спиралями, ромбами, треугольниками, овалами (рис. 8: 14). Им близки прямоугольные накладки, орнаменти-

рованные двумя рядами треугольников (рис. 9: 16). Их всего 8 экз. из 5 погребений. Эти типы накладок были очень популярны не только собственно в Прикамье, но и на памятниках Башкирии. Самые ранние из ажурных найдены на Кипчаковском могильнике II-I вв. до н.э. или рубежа эр (Зубов, 2007, рис. 9: 1, 2). И ажурные и прямоугольные известны в материалах могильников: Камышлы-Тамак-ского (Мажитов, Пшеничнюк, 1968, рис. 3: 2, 22), Юлдашевского (Пше-ничнюк, 1986, рис. 4: 16; 6: 30-32, 36), Кушулевского III (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 9: 4-7; 10: 15), Ново-Сасы-кульского (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 5: 25, 26; 3-32), Охлебининского (Пшеничнюк, 1968, рис. 9: 9). Из камских памятников они встречались на могильниках Чеганда II, Ныргында I и II, Пьяноборском, в Исенбаевском и Каменный ключ кладах (Генинг, 1971, табл. II: 6-18; VIII: 11; XVIII: 3, 4). В.Ф. Генинг датировал ажурные накладки III в. до н.э. - II в. н.э. (1970, рис. 20: 30-32, 48, 49, 100), прямоугольные с двумя рядами треугольников - II в. н.э. (1970, рис. 20: 101).

Из нагрудных подвесок замечательны ажурные, изготовленные в сложнейшей технике металлического кружева: округлые (рис. 9: 15) и арочные (рис. 10: 22). Первые довольно редки. Отдаленно похожий экземпляр найден на могильнике Чеганда II (Ге -нинг, 1971, табл. V: 4). Арочные встречались чаще: на могильниках Ныргында II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. VII: 5), Чеганда II (Генинг, 1971, табл. V: 1) и III Кушулевском (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 6: 19).

Выразительны перстни первой хронологической группы Тарасово. Они имели большие щитки в виде

Рис. 8. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 1 (I в. н.э.). 7 - пряжки; 8, 12 - застежки с неподвижным крючком; 9 - ножны; 10, 14 - накладки;

11, 13 - поясные крючки. 7, 9 - бронза, железо; 8, 10-14 - бронза.

Рис. 9. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 1 (I в. н.э.). 15 - подвески; 16, 17 - накладки; 18, 20 - застежки с неподвижным крючком;

19 - перстни; 21 - височные подвески. 15-21 - бронза.

группа 1

Рис. 10. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 1 (I в. н.э.). 22 - подвески; 23, 24 - застежки с неподвижным крючком. 22-24 - бронза.

Рис. 11. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 1 (I в. н.э.). 25 - пронизка; 26, 28 - застежки с неподвижным крючком; 27 - ножны;

29 - височные подвески. 25-29 - бронза.

Рис. 12. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 4 (I - первая половина II в. н.э.). 30, 34 - подвески; 31 - браслеты; 32 - височные подвески; 33, 35 - застежки с неподвижным крючком. 30, 32-35 - бронза; 31 - железо. Fig. 12. Tarasovo burial ground. Items from female burials of group 4 (1st - first half of 2nd century AD). 30, 34 - pendants; 31 - bracelets; 32 - temple pendants;

33, 35 - clasps with fixed hook. 30, 32-35 - bronze; 31 - iron.

прямоугольника с ажурным орнаментом или двух соединенных овалов, орнаментированных спиралями, или двух умбончиков (рис. 9: 19). Последние имеют аналогии в материалах башкирских могильников: Уяндык

(Пшеничнюк, 1986а, рис. 6: 40), Юл-дашевского (Пшеничнюк, 1986, рис. 6: 11, 15), Ново-Сасыкульского (Ва-сюткин, Калинин, 1986, рис. 8: 59). Перстни с прямоугольными щитками обнаружены на той же территории в Юлдашевском (Пшеничнюк, 1986,

рис. 6: 10), а также в Ново-Уфимском могильнике и датированы С.Л. Воробьевой III-II вв. до н.э. (2012, рис. 16: 18; 18: 2.3. б). Подобные предметы в вятских памятниках отнесены Н.А. Лещинской к концу I - II вв. н.э. (2014, табл. 81: 9). В той же манере, что и перстни с щитком в виде двух овалов, выполнена одна из накладок первой группы (рис. 9: 17).

В первую группу входят височные подвески с узкой конической трубицей различной, чаще значительной длины, выполненной из спиральновитой проволоки (рис. 11: 29). Они встречались в материалах могильников чегандин-ской культуры: Чеганде II, Ныргынде II, Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. I: 1, 2), Ныргынде I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 220: 24, 25, 31: 36). В Башкирии они выявлены на могильниках: Камышлы-Тамак (Ма-житов, Пшеничнюк, 1968, рис. 3: 6), Уяндык (Пшеничнюк, 1986а, рис. 6: 3, 4), Юлдашевском (Пшеничнюк, 1986, рис. 6: 5), Ново-Сасыкульском (Ва-сюткин, Калинин, 1986, рис. 56), Ку-шулевском III (Агеев, Мажитов, 1986, рис. 4: 18). В.Ф. Генинг датировал такие височные подвески III в. до н.э. -II в. н.э. (1970, рис. 20: 22, 87), Н.А. Лещинская по вятским могильникам

- концом I - началом III вв. н.э. (2014, табл. 82: 21), О. А. Казанцева - I в. н.э. (2012, рис. 17: 1).

К этой же группе относятся височные подвески с листовидной привеской (рис. 9: 21). Подобные происходят из могильников Чеганда II (Генинг, 1971, табл. I: 13, 14), Ныр-гында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 220: 37, 38), Ныргында II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. I: 12-22), Кушулевского III (Агеев, Ма-житов, 1986, рис. 4: 7), Красноярского в бассейне р. Тулвы (Казанцева, 2012, рис. 17: 2). В.Ф. Генинг относил их к I-II вв. н.э. (1970, рис. 20: 56, 84), О.А. Казанцева - к I в. н.э. Б.Б. Агеев и Н.А. Мажитов Кушулевский III могильник датируют I-III вв. н. э.

Как и в группе 1 мужских захоронений, в женских - также представлены поясные крючки: с основой в виде лапки (рис. 8: 13) и с фигурной с несколькими отверстиями (рис. 8: 11). Семантику последней еще предстоит разгадать. Подобные крючки - атрибут ананьинского времени и присутствие их в этой группе указывает на ее ранний возраст. В целом на основании аналогий и характера материала группа 1 женских захоронений, как и мужских, датирована нами I в. н. э.

На материалах Тарасово удалось выявить комплексы хронологического диапазона I - первой половины II в. (группа 4). Описание ее будет дано ниже.

Группа 2 (II в. н.э.) включает в себя 2 типа вещей: бронзовые круглые сюльгамы с волютообразными украшениями (рис. 13: 37), известные также в этой группе мужских захоронений (рис. 4: 27), и бронзовые витые из двух проволок гривны (рис. 13: 36). Такие сюльгамы В.Ф. Генинг датиро-

Рис. 13. Тарасовский могильник. 36 - 37 предметы женских захоронений группы 2 (II в. н.э.); 38 - 44 предметы группы 2а (первая половина II в. н.э.). 36 - гривны; 37, 42 - сюльгамы; 38, 44 - подвески; 39 - ножны; 40, 41 - пронизки; 43 - застежки. 36, 37, 39, 43 - бронза, железо; 38, 40-42, 44 - бронза.

Fig. 13. Tarasovo burial ground. 36-37 - items from female burials of group 2 (2nd century AD); 38-44 - items from group 2a (first half of 2nd c. AD). 36 - grivnas; 37, 42 - syulgams; 38-44 - pendants; 39 - sheath; 40, 41 - beads; 43 - clasps. 36, 37, 39, 43 - bronze, iron; 38, 40-42, 44 - bronze.

вал II в. (1970, рис. 20: 82), а гривны -I-II вв. (там же, рис. 20: 61). Подобные гривны известны на р. Вятке, где Н.А. Лещинской отнесены к III в. (2014, табл. 86: 19).

В отличие от мужских, инвентарь женских могил II в. н.э. удалось подразделить на два периода: ранний (первая половина II в.) - группа 2 а и поздний (вторая половина II в.) -группа 2 б.

В группу 2 а вошли многочастные сапожковые пронизки (рис. 13: 41), известные в группе 2 (II в.) мужских захоронений Тарасово (рис. 4: 21), а также многочастные пронизки-тру-бочки (рис. 13: 40), бронзовые трехчастные ножны (рис. 13: 39) и треугольная подвеска (рис. 13: 38). Круглая бронзовая сюльгама, сделанная из уплощенного дрота с «бахромой» в нижней части (рис. 13: 42), имеет аналогии в Ново-Сасыкульском могильнике (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 14: 6). Очковидные застежки (рис. 13: 43) отдаленно напоминают застежки I-III вв. из Пильнинского I (Зубов, Лифанов, Радюш, 2011, рис. 10: 8, 9) и кургана 1 погребения 12 Климкин-ского (Зубов, Михеев, 2006, рис. 2: 4) могильников. Указанные предметы составляли единый комплекс с оригинальными поясными накладками из могилы 1514 Тарасово (рис. 13: 44). Такие изделия происходят также из могильника Чеганда II (Генинг, 1971, табл. VII: 15).

В группу 2 б (вторая половина II в.) входят бронзовые многовитковые перстни (рис. 14: 45), квадратная накладка с насечками по краям (рис. 14: 46), прямоугольная накладка с зубчатым краем (рис. 14: 47), бронзовые и железные рамчатые пряжки с расширенной площадкой на язычке (рис. 14:

48), височные подвески в виде знака вопроса с бусинами (рис. 14: 49) и без них (рис. 14: 50), а также простые овальные небольшие проволочные кольца (рис. 14: 50 а).

Особый интерес для датировки представляет серия пряжек, выполненных как из бронзы, так и из железа, отличительной особенностью которых является граненое (треугольное или ромбическое) сечение кольца, а также овальное или квадратное расширение на язычке (рис. 14: 48). Шесть экземпляров их происходят из ранней части памятника (Голдина, Сабиров, Сабирова, 2015, ил. 233), лишь одна, сильно коррозированная -из мазунинской (Голдина, 2003, табл. 344: 3). Аналогичная пряжка из погребения 70 Кошибеевского могильника И.Р. Ахмедовым отнесена к группе 1В и датирована второй половиной II в. (2007, с. 137-138, рис. 1: 7). Пряжки с такими язычками трактуются как германские и были распространены в Скандинавии и на балтийском побережье в 150-200 гг. н.э. (Шаров, 2009, с. 188, рис. 139). Они хорошо известны и на Боспоре. А.А. Васильевым (2005, рис. 5) они считаются германскими, а О. В. Шаров видит в них свидетельство первой волны находок в Причерноморье прибалтийско-германского происхождения, датируемых 170-220 гг. н.э. (Шаров, 2009, с. 170-192).

Подобные пряжки из бронзы происходят из могильников Прикамья: Чеганда II (Генинг, 1971, табл. XIV: 2), Афонинского (Клюева, Отчетза 1980г.), Нивского (Останина, 1997, рис. 13: 22), Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 213: 2). Местным подражанием таким пряжкам являются, по-видимому, железные пряжки с аморфным листовидным язычком

Рис. 14. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 2б (вторая половина II в. н.э.). 45 - перстни; 46, 47 - накладки; 48 - пряжки; 49, 50, 50а - височные подвески. 45-47, 50, 50а - бронза; 48 - бронза, в некоторых случаях железо;

49 - бронза, стекло.

(Тарасово; Афонино - 7 экз. - отдел В, тип 7, Агеев, 1992, с. 42, рис. 12: 17). Пряжка с расширением на язычке также происходит из погребения 1 кургана 1 Писеральского могильника в Среднем Поволжье (Зубов, 2011, с. 84, рис. 56: 6).

Остальные вещи группы 2 б мало что дают для обоснования датировки, за исключением височной подвески в виде знака вопроса с напускной бусиной (рис. 14: 49). В.Ф. Генинг относил такую подвеску из могилы 217 Чеган-ды II к самому позднему периоду че-гандинской культуры, то есть к концу II в. (1970, с. 52, табл. I: 19). Другие вещи, поскольку происходят из памятников с широкими датами, позволяют лишь очертить ареал их распространения. Многовитковые бронзовые перстни, найденные в могильниках бассейна р. Белой IV в. до н.э. -IV в. н.э. (Воробьева, 2012, рис. 18, тип Б.1.3), хорошо известны. Из правобережных прикамских объектов они встречались на могильнике Ныр-гында II (Генинг, 1970, табл. XVIII: 2; Журавлева, Генинг, 1989, табл. 9: 13). Прямоугольные накладки с зубчатым краем найдены на Юлдашевском могильнике (Пшеничнюк, 1986, рис. 6: 39) и Ново-Сасыкульском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 5: 30). Таким образом, на Тарасовском могильнике впервые удалось предположительно выявить группы могил и предметов чегандинской культуры первой и второй половин II в.

К группе 3 отнесены крупные выпуклые бляхи из высокооловянистой бронзы (рис. 15: 51), которые хорошо известны в чегандинской культуре. Б.Б. Агеев в свое время насчитал их 70 экземпляров. Он предполагал, что они были сделаны из сарматских зеркал

(Агеев, 1992, с. 37). Эту мысль сейчас развивают некоторые современные археологи (Красноперов, 2006; Воробьева, 2012, т. I, с. 167-169). Р Д. Голдина считает, что крупные выпуклые бляхи не имеют никакого отношения к зеркалам: они более тонкие, с отверстием в центре, выпуклые и использовались как нагрудные, реже - поясные или оружейные украшения. Учитывая их массовое распространение в Среднем Прикамье, скорее всего, они произведены в местных мастерских из привозного сырья. Что касается времени их использования, то, видимо, прав В.Ф. Генинг, который считал, что основной пик падает на I-II вв., хотя единичные экземпляры могли встречаться как в раннее, так и более позднее время (1970, с. 59). Подобную картину (I-II вв.) мы наблюдаем и для трапециевидных подвесок, вырубленных из таких блях (рис. 15: 53). Такие подвески на левобережье Камы обнаружены в Красноярском (Казанцева, 2012, рис. 18: 1), Шиповском (Пшеничнюк, 1976, рис. 25: 26-28), Юлдашевском (Пшеничнюк, 1986, рис. 6: 37), Ново-Сасыкульском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 7: 17) могильниках. На правобережье они известны по материалам некрополей: Чеганда II, Ныргында I и II, Пьяноборского; Усть-Бельского селища; кладов у дд. Чеганда, Трошки, Каменный Ключ (Генинг, 1971, табл. VI: 6).

Что касается двучастных прони-зок-трубочек (рис. 15: 52) и одночастных пронизок-сапожков (рис. 15: 54), то в мужских могилах Тарасово они найдены в комплексах II в. (группа 2, рис. 4: 26, 28), но, судя по женским могилам, они использовались и в I, и во II в. То же самое следует сказать и о плоских круглых сюльгамах без орна-

Рис. 15. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 3 (I-II вв. н.э.). 51 - бляхи; 52, 54 - пронизки; 53 - подвески; 55 - сюльгамы.

51-55 - бронза.

мента (рис. 15: 55) и среднего размера плоских бляшках (рис. 16: 61), которые в мужских захоронениях зафиксированы только в могилах I в. (рис. 3: 16, 19), а в женских - встречались как в I, так и во II в. Таким образом, раздельный анализ материала по полу позволяет несколько скорректировать наши представления о датах вещей. В разнополых захоронениях совпала хронологическая оценка - I-II вв. -бляшек: мелких умбоновидных (рис. 16: 59), мелких и средних выпуклых (рис. 16: 60) и плоских (рис. 16: 61).

В I-II вв. в женских могилах Тарасово встречались височные подвески с бусинами и без них и конической спиральновитой короткой подвеской (рис. 16: 58). Ареал их в пределах че-гандинской культуры традиционен: Шипово (Пшеничнюк, 1976, рис. 6: 4), Юлдашево (он же, 1986, рис. 6: 2), Чеганда II, Пьяноборье (Генинг, 1971, табл. I: 1), Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 220: 24, 25, 36), Ныргында II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. I: 4). Они известны также в комплексах I в. Красноярского могильника (Казанцева, 2012, рис. 17: 1) и Кипчаковского I могильника II-I вв. до н.э. (Зубов, 2007, рис. 8: 7). Среди предметов I-II вв. на Тарасово следует выделить бронзовые круглопроволочные гривны (рис. 16: 56), которые встречались как в обычном, так и в разомкнутом состоянии. По мнению В.Ф. Генинга, она характерны для стадий В и Г чегандинской культуры (I и II вв.) (1970, рис. 20: 60).

Группа 4 (I - первая половина II в.). В нее вошли бронзовые шейные подвески «кошачьи лапки» или подобные им (рис. 12: 30), которые были найдены в могильниках: Ново-Сасыкуль (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 5: 17-

22), Чеганда II, Ныргында II, Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. II: 1-5), Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 219: 1-10). По В.Ф. Генингу они относятся к I-II вв. (1970, рис. 20: 63, 90). Правда, он считал, что подвески без прорезей характерны для I, а с прорезями - для II в., но материалы Тарасово показывают, что оба варианта иногда встречались в одной могиле (погребения 1327, 1351, 1465 и др.). Железные многовитковые браслеты (рис. 12: 31) обнаружены в Юл-дашевском (Пшеничнюк, 1986, рис. 11: 23), Ново-Сасыкульском (Васют-кин, Калинин, 1986, рис. 6: 3), Красноярском (Казанцева, 2012, рис. 18: 5), Чеганда II (Генинг, 1971, табл. VII: 3), Ныргында II (Журавлева, Генинг, 1989, табл. X: 1) могильниках. В.Ф. Генинг датировал их III-I вв. до н.э., отмечая, что ему известен только один такой браслет более позднего времени (1970, с. 56, рис. 20: 23, 43, 59). По нашим же материалам такие браслеты были популярны в I - первой половине II в.

В эту группу входят также височные подвески с конической привеской без орнамента или чаще с нарезным орнаментом, имитирующим спирали (рис. 12: 32). На Тарасово это наиболее многочисленный тип - 218 экз. Они обнаружены в могильниках Но-во-Сасыкуль (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 5: 7, 8), Ныргында I (Голдина Р.Д., Красноперов, 2012, табл. 222: 11-17), Чеганда II, Ныргында II, Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. I: 7, 8). В.Ф. Генинг относил их к I-II вв. н.э. (1970, рис. 20: 57, 85, 86).

Оригинальны застежки с крючком, крепившиеся к ремню с помощью обоймы (рис. 12: 33). Один из вариантов с Х-видным орнаментом учтен в

Рис. 16. Тарасовский могильник. Предметы женских захоронений группы 3 (I-II вв. н.э.). 56 - гривны; 57, 59-61 - бляшки; 58 - височные подвески.

56, 57, 59-61 - бронза; 58 - бронза, стекло.

Рис. 17. Тарасовский могильник. Планиграфия хронологических групп могил ранней (ныргындинской) стадии. Учтены все датированные погребения.

Fig. 17. Tarasovo burial ground. Planigraphic setting of chronological groups of the early (Nyrgynda) stage graves. All dated graves have been examined.

группе 2 (II в. н.э.) мужских захоронений (рис. 4: 20). В женских же такие застежки более разнообразны за счет появления экземпляров с орнаментом в средней части в виде кружков и спиралей. Подобные застежки выявлены в Ново-Сасыкульском (Васюткин, Калинин, 1986, рис. 12: 9, 10, 13) и Пьяноборском (Генинг, 1971, табл. XX: 8) могильниках. В.Ф. Генинг считал, что они характерны для позднего периода (II в.) и, возможно, сменяют обычные застежки с неподвижным крючком (1970, с. 47). Н.А. Лещинская близкую застежку с обоймой из погребения 26 Ошкинского могильника отнесла к концу I - II в. (2014, табл. 80: 5).

К этой же группе относятся подвески «утиная лапка» (рис. 12: 34). Подобные изделия обнаружены в могильниках: Ново-Сасыкуль (Васют-кин, Калинин, 1986, рис. 7: 19; 13: 8), Чеганда II, Ныргында II; кладах Че-ганда I и II, Каракулинском, Трошков-ском, Исенбаевском, Камский Ключ; Ныргындинском II городище (Генинг, 1971, табл. IV: 10; XIX: 21; XXII: 5). В.Ф. Генинг датировал их I-II вв. н.э. (1970, рис. 20: 91). Судя по планигра-фии Тарасово, 6 могил с такими находками располагались в ранней, ныр-гындинской, части памятника (482, 689, 1091, 1100, 1167, 1654), 3 - в ма-зунинской (555, 616), из которых одна (532) имеет смешанный характер.

И, наконец, последний тип в этой группе - круглые пластинчатые застежки с крючком со скудным орнаментом или без него (рис. 12: 35) - не столь многочисленен, как другие (4 экз.). В.Ф. Генинг считал этот вариант одним из позднейших и датировал II в. (1970, рис. 20: 76). В итоге вещи группы 4 Тарасово можно предвари-

тельно оценить в пределах I - первой половины II в. н.э.

Не следует воспринимать даты, предлагаемые нами, как некую аксиому. Уже сопоставление результатов корреляции вещей мужских и женских захоронений показало, что некоторые типы, представленные в мужских сериях I в., отсутствуют во II в., но присутствуют в женских II в. Таковы крупные выпуклые бляхи (рис. 3: 18), круглые плоские бляшки средних размеров (рис. 3: 16), круглые плоские сюльгамы без орнамента (рис. 3: 19). В мужских могилах оказались только во II в., а в женских и в I и во II вв. -двучастные пронизки-трубочки (рис. 15: 52), одинарные пронизки-сапожки (рис. 15: 54). Скорее всего, на протяжении и I, и II в. использовались ко -нические ножны с орнаментом (рис. 3: 10), височные подвески с длинной спиральновитой конической привеской (рис. 11: 29) и др. Окончательное решение будет получено в ходе дальнейшего изучения этой проблемы.

Планиграфическое распределение на площади могильника различных по времени групп (рис. 17) показало, что захоронения ныргындинской стадии концентрируются преимущественно в южной части раскопа. Свободная от погребений часть площадки на уч. а-м/55-61, не разрушенная нефтяниками, скорее всего, была во время функционирования могильника залесена, либо существовали еще какие-то препятствия для совершения на ней захоронений. Часть ранних могил располагается и в северной половине раскопа - явные свидетельства принадлежности памятника однокультурному населению. Обращает на себя внимание и разная ориентировка ранних могил (I в.), что позволяет ду-

мать о двух родственных коллективах, основавших Тарасовский могильник. Но возможны и другие объяснения этому явлению. Последующего анализа требует и размещение разновременных могил в рядах и группах.

Подведем итоги. Тарасовский могильник I-V вв. - классический памятник чегандинской культуры пьяноборской культурно-исторической общности. Его материалы делятся на 2 периода: ранний - ныргындинский (I-II вв.) - и поздний - мазунинский (III-V вв.). Анализ инвентаря как мужских, так и женских могил ранней стадии показал, что в ней можно выделить следующие хронологические группы: I в. (1-я), II в. (2-я) и I-II вв. (3-я). Более представительные и разнообразные серии вещей женских могил позволили обособить группы вещей короткого бытования: первой

половины II в. (группа 2 а), второй половины II в. (группа 2 б) и I - первой половины II вв. (группа 4). Выяснилось, что датировки значительного количества вещей этого времени, предложенные в свое время В.Ф. Ге -нингом, подтвердились. В некоторых случаях они уточнены и скорректированы. В целом набор вещей Тара-совского могильника оригинален и значительно расширяет наши представления о материальной культуре I-II вв. н.э. Среднего Прикамья. Разумеется, предлагаемый вариант хронологизации требует дополнительного анализа, проверки и корректировки на основе новых материалов. Не скроем, очень хотелось бы выделить плохо изученные комплексы конца I тыс. до н.э. в Среднем Прикамье, но, к сожалению, пока это доказательно сделать не удалось.

ЛИТЕРАТУРА

1. Абрамова М.П., Красильников К.И., Пятых Г.Г. Курганы нижнего Сулака: могильник Львовский Первый-2 // Труды Дагестанской экспедиции. Т. 1 / МИАР Вып. 2 / Отв. ред. Р.М. Мунчаев. М., 2000. 140 с.

2. Агеев Б.Б. Пьяноборская культура. Уфа, 1992. 140 с.

3. Агеев Б.Б., Мажитов Н.А. III Кушулевский могильник пьяноборской культуры // Археологические работы в низовьях Белой / Отв. ред. А.Х. Пшеничнюк. Уфа: БФ АН СССР, 1986. С. 75-94.

4. Айбабин А.И. Проблемы хронологии могильников Крыма позднеримского периода // СА. 1984. № 1. С. 104-122.

5. Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы // СА. 1971а. № 2. С. 96-123.

6. Амброз А.К. Проблемы раннесредневековой хронологии Восточной Европы // СА. 1971б. № 3. С. 106-133.

7. Арматынская О.В. Новые исследования Икского могильника в устье р. Ик // Новые археологические памятники Камско-Вятского междуречья / Отв. ред. Л.Д. Макаров. Ижевск: Изд-во УдГУ, 1988. С. 31-42.

8. Архипов Г.А., Шадрин А.И. Исследование раннесредневековых курганов у с. Климкино // Новые материалы по археологии Поволжья / АЭМК. Вып. 24 / Науч. ред. В.В. Никитин. Йошкар-Ола, 1995. С. 110-129.

9. Ахмедов И.Р. Инвентарь мужских погребений (культура рязано-окских могильников) // Восточная Европа в середине I тысячелетия н.э. / Раннеславянский мир. Археология славян и их соседей. Вып. 9 / Отв. ред. И.О. Гавритухин, А.М. Обломский. М.: ИА РАН, 2007. С. 137-152.

10. Ашихмина Л.И., Клюева Г.Н. Икский могильник - новый памятник пьяноборской культуры // Памятники железного века Камско-Вятского междуречья / Отв. ред. Б.Г. Плющевский. Ижевск, 1984. С. 44-53.

11. Бажан И.А., Еременко В.Е. Некоторые аспекты исследования хронологии могильников по методу П. Рейнеке // Проблемы хронологии эпохи латена и римского времени / Науч. ред. М.Б. Щукин, О.А. Гей. Л., 1992. С. 14-21.

12. Берлизов Н.Е. Ритмы Сарматии. Савромато-сарматские племена Южной России в VII в. до н.э. - V в. н.э. Ч. I. Краснодар: КГУКИ, Парабеллум, 2011. 320 с.

13. Бернц В.А. Пояса с ромбическими накладками (по материалам погребений Тарасовского могильника I-V вв.) // Труды IV (XX) Всероссийского археологического съезда в Казани. Т. II. Казань: Отечество, 2014. С. 288-290.

14. Васильев Ст.А. Искусство древнего населения Волго-Камья в ананьинскую эпоху (истоки и формирование) / Дисс... канд. ист. наук. СПб., 2002. 513 с.

15. Васильев А.А. Германские воинские пряжки и наконечники ремней на Боспо-ре // Боспорские исследования. Вып. IX / Ред.-сост. В.Н. Зинько. Симферополь-Керчь, 2005. С. 279-288.

16. Васюткин С.М. Ангасякский могильник - ранний памятник бахмутинской культуры // Памятники эпохи средневековья в Верхнем Прикамье / Отв. ред. В.Ф. Ге -нинг. Ижевск, 1980. С. 72-91.

17. Васюткин С.М., Калинин В.К. Ново-Сасыкульский могильник // Археологические работы в низовьях Белой / Отв. ред. А.Х. Пшеничнюк. Уфа: БФАН СССР, 1986. С. 95-122.

18. Васюткин С.М., Останина Т.И. Старо-Кабановский могильник - памятник мазунинской культуры в Северной Башкирии // Вопросы истории и культуры Удмуртии / Сост., науч. ред. Т.И. Останина. Устинов: Удмуртия, 1986. С. 64-125.

19. Вихляев В.И. Андреевская культура и ее роль в этнической истории Западного Поволжья // Исследования П.Д. Степанова и этнокультурные процессы современности: Материалы междунар. науч. конф. / Отв. ред. Н.М. Арсентьев. Саранск: Ист.-социол. ин-т МГУ им. Н.П. Огарева, 1999. С. 17-30.

20. Вихляев В.И. Происхождение древнемордовской культуры. Саранск: Ист.-социол. ин-т МГУ им. Н.П. Огарева, 2000. 132 с.

21. Волкович А.М. К южным связям Прикамья в последние века до н.э. и в первые века н.э. // Труды отдела истории первобытной культуры Государственного Эрмитажа. Т. 1. Л., 1941. С.219-236.

22. Воробьева С.Л. Типология элементов убранства костюма кара-абызской культуры эпохи раннего железа. Т. I, II. Дисс. ... канд. ист. наук. Уфа, 2012. 291, 138 с.

23. Гей О.А., Бажан И.А. Хронология эпохи «готских походов» (на территории Восточной Европы и Кавказа) / Науч. ред. М.Б. Щукин. М., 1997. 144 с.

24. Генинг В. Ф. История населения Удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Ч. I. Чегандинская культура (III в. до н.э. - II в. н.э.) // ВАУ Вып. 10 / Отв. ред. В.А. Семенов. Ижевск, 1970. 257 с.

25. Генинг В. Ф. История населения удмуртского Прикамья в пьяноборскую эпоху. Ч. II / Археологические памятники чегандинской культуры (III в. до н.э. - II в. н.э.) // ВАУ Вып. 11 / Отв. ред. В.А. Семенов. Свердловск-Ижевск, 1971. 159 с.

26. Глухов А.А. Сарматы междуречья Волги и Дона в I - первой половине II в. н.э. Волгоград: Волгоградское научное изд-во, 2005. 238 с.

27. Голдина Е.В. Бусы могильников неволинской культуры (конец IV-IX вв.). Ижевск: Удм. ун-т, 2010. 264 с.

28. Голдина Р.Д. Могильники VII-IX вв. на Верхней Каме // ВАУ Вып. 9 / Памятники ломоватовской культуры / Отв. ред. В.Ф. Генинг. Свердловск, 1970. С. 57-118.

29. Голдина Р.Д. Хронология погребальных комплексов раннего средневековья в Верхнем Прикамье // КСИА. Вып. 158. М.: Наука, 1979. С. 79-90.

30. Голдина Р.Д. Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1985. 280 с.

31. Голдина Р.Д. Тарасовский могильник I-V вв. на Средней Каме. Т II. Ижевск: Удмуртия, 2003. 721 с.

32. Голдина Р.Д. Тарасовский могильник I-V вв. на Средней Каме. Т. 1. Ижевск: Удмуртия, 2004. 318 с.

33. Голдина Р.Д. Неволинский могильник VII-IX вв. в Пермском Предуралье / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т. 21. Ижевск, 2012. 472 с.

34. Голдина Р.Д., Бернц В.А. Тураевский I могильник - уникальный памятник эпохи великого переселения народов в Среднем Прикамье (бескурганная часть) / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т. 17. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2010. 499 с.

35. Голдина Р.Д., Королева О.П. Бусы средневековых могильников Верхнего Прикамья // Этнические процессы на Урале и в Сибири в первобытную эпоху / Отв. ред. В.Е. Владыкин. Ижевск: Удм. ун-т, 1983. С. 40-72.

36. Голдина Р.Д., Красноперов А.А. Ныргындинский I могильник II-III вв. на Средней Каме / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т. 22. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2012. 364 с.

37. Голдина Р.Д., Перевозчикова С.А. О датировке и хронологии Верх-Саинского могильника неволинской культуры (VI - начало IX в. н.э.) // Древности Прикамья эпохи железа (VI в. до н.э. - XV в. н.э.): хронологическая атрибуция / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т 25 / Науч. ред. Л.И. Липина, Н.Ф. Широбокова. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2012. С. 321-375.

38. Голдина Р.Д., Перевощиков С.Е., Сабирова Т.М. О составе металла некоторых украшений Ныргындинского I могильника II-III вв. н.э. в Среднем Прикамье // Р.Д. Голдина, А.А. Красноперов. Ныргындинский I могильник II-III вв. на Средней Каме / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т. 22. / Науч. ред. Л.И. Липина. Ижевск: Изд-во «Удмуртский университет», 2012. С. 341-362.

39. Голдина Р.Д., Сабиров Т.Р., Сабирова Т.М. Погребальный обряд Тарасовского могильника I-V вв. на Средней Каме. Т. III / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т. 29. Казань, Ижевск: Институт археологии им. Халикова АН РТ, Удмуртский университет, 2015. 297 с.

40. Голдина Р.Д., Ютина Т.К. Хронология погребальных комплексов Агафонов-ского II могильника (IX-XII вв.) // Погребальные памятники Прикамья / Отв. ред. М.Г. Иванова. Ижевск, 1987. С. 39-61.

41. Гришаков В.В., Зубов С.Э. Андреевский курган в системе археологических культур раннего железного века Восточной Европы / Археология евразийских степей. Вып. 7 / Отв. ред. В.А. Иванов. Казань: Институт Истории им. Ш. Марджани АН РТ; Самарский муниципальный институт управления, 2009. 173 с.

42. Еременко В.Е. «Кельтская вуаль» и зарубинецкая культура. Опыт реконструкции этнополитических процессов III-I вв. до н.э. в Центральной и Восточной Европе. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1997. 237 с.

43. Ефименко П.П. Рязанские могильники. Опыт культурно-стратиграфического анализа могильников массового типа // Материалы по этнографии. Т. III. Вып. 1. Л., 1926. С. 59-84.

44. Ефименко П.П. К истории Западного Поволжья в первом тысячелетии н.э. по археологическим источникам // СА. 1937. № II. С. 39-58.

45. Журавлева Г.Н., Генинг В.Ф. Ныргындинский II могильник (рукопись монографии). 1989 / Личный архив Г.Н. Журавлевой.

46. Журавлева Г.Н. Предварительные итоги изучения Ныргындинского II могильника по раскопкам В.Ф. Генинга // ПА. 2014. № 1(7). С. 69-91.

47. Зубов С.Э. Кипчаковский культурно-хронологический горизонт в системе пьяноборской культуры // УАВ. Вып. 6-7. Уфа: Гилем, 2007. С. 72-88.

48. Зубов С.Э. Ранние палаши Волго-Уралья // Вооружение сарматов: региональная типология и хронология / Отв. ред. Л.Т. Яблонский, А.Д. Таиров. Челябинск: Изд-во ЮУрГУ 2007а. С. 124-133.

49. Зубов С.Э. Новые элементы погребальной обрядности раннепьяноборского населения в низовьях р. Белой (по материалам раскопок Кипчаковского курганно-грунтового могильника в 2006 году) // УАВ. Вып. 10. Уфа: Гилем, 2010. С. 64-82.

50. Зубов С. Э. Воинские миграции римского временив СреднемПоволжье (I-III вв.). Миграционные процессы в формировании новой этнокультурной среды по материалам археологических данных. Saarbrucken: Lap Lambert Academic Publishing, 2011. 136 с.

51. Зубов С.Э., Лифанов Н.А., Радюш О.А. Новые памятники писеральско-андре-евского типа I-III вв. н.э. на территории Нижегородской области (предварительное сообщение) // Вояджер: мир и человек. Самара: Изд-во Самарский муниципальный институт управления, 2011. С. 13-30.

52. Зубов С.Э., Михеев А.В. Этнокультурные процессы в Западном Поволжье на рубеже раннего железного века и раннего средневековья // Южный Урал и сопредельные территории в скифо-сарматское время / Отв. ред. Г. Т. Обыденнова, Н. С. Савельев. Уфа: Гилем, 2006. С. 204-225.

53. Зыков А.П. Об этнокультурной ситуации в Среднем Прикамье в эпоху великого переселения народов // УАВ. Вып. 11. Уфа: Гилем, 2011. С. 66-80.

54. Казанцева О.А. Красноярский могильник I-V вв. н.э. в бассейне р. Тулвы Среднего Прикамья / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т. 24. Ижевск: Удмуртский университет, 2012. 180 с.

55. Клюева Г.Н Отчет об археологических исследованиях, проведенных в Караку-линском и Сарапульском районах УАССР летом 1980 года / Архив ИИКНП. Ижевск, 1980. Ф. 2. Д. 122.

56. Ковалевская В.Б. Компьютерная обработка массового археологического материала из раннесредневековых памятников Евразии / Хронология восточноевропейских древностей V-IX вв. Вып. 2. М.: ОНТИ ПНЦ РАН, 2000. 364 с.

57. Красноперов А.А. Зеркала пьяноборской культуры // Пятые Берсовские чтения / Редколл. В.Д. Викторова, Т.Ю. Клементьева, В.М. Морозов, С.Н. Панина (отв. за выпуск), Ю.П. Чемякин. Екатеринбург: Квадрат, 2006. С. 144-148.

58. Красноперов А.А. Погребение № 28 Икского могильника: к вопросу о ранней дате пьяноборских памятников // Ананьинский мир: истоки, развитие, связи, исторические судьбы / Отв. ред. С.В. Кузьминых, А.А. Чижевский. Казань: Отечество, 2014. С. 331-348.

59. Кропоткин В.В. Римские импортные изделия в Восточной Европе (II в. до н.э. -V в. н.э.) / САИ. Вып. Д1-27. М.: Наука, 1970. 222 с.

60. Лещинская Н.А. Хронология и периодизация могильников бассейна р. Вятки (I - начало II тыс. н.э.) // Типология и датировка археологических материалов Восточной Европы / Отв. ред. Р Д. Голдина. Ижевск: Изд-во Удм. ун-та, 1995. С. 88-127.

61. Лещинская Н.А. Вятский край в пьяноборскую эпоху (по материалам погребальных памятников I-V вв. н.э.) / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. Т. 27. Ижевск, 2014. 472 с.

62. Мажитов Н.А., Пшеничнюк А.Х. Камышлы-Тамакский могильник // АЭБ. Т. III / Отв. ред. Р.Г. Кузеев. Уфа: БФ АН СССР, 1968. С. 38-58.

63. Максименко В.Е. Сарматы на Дону (археология и проблемы этнической истории) / Донские древности. Вып. 6. Азов, 1998. 304 с.

64. Матвеева Н. П. Ранний железный век Приишимья. Новосибирск: Наука, 1994. 152 с.

65. Медведев А.П. Сарматы и лесостепь (по материалам Подонья). Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1990. 220 с.

66. Мышкин В.Н. Колчанные крючки кочевников Самаро-Уральского региона VII—I вв. до н.э. // Археология и палеоантропология евразийских степей и сопредельных территорий / Отв. ред. М.М. Герасимова, В.Ю, Малашев, М.Г. Мошкова. М.: Таус, 2010. С. 262-279.

67. Овсянников В.В., Савельев Н.С., Акбулатов И.М., Васильев В.Н. Шиповский могильник в лесостепном Приуралье. Уфа: Гилем, 2007. 166 с.

68. Останина Т.И. Население Среднего Прикамья в III-V вв. Ижевск: УдНИИЯЛ УрО РАН, 1997. 328 с.

69. Патрушев В.С., Халиков А.Х. Волжские ананьинцы (Старший Ахмыловский могильник). М.: Наука, 1982. 277 с.

70. Пуздровский А.Е. Крымская Скифия II в. до н.э. - III в. н.э. Погребальные памятники. Симферополь: «Бизнес-Информ», 2007. 480 с.

71. Пшеничнюк А.Х. Охлебининский могильник // АЭБ. Т III / Отв. ред. Р.Г. Кузе-ев. Уфа: БФАН СССР, 1968. С. 59-104.

72. Пшеничнюк А.Х. Кара-абызская культура (население Центральной Башкирии на рубеже нашей эры) // АЭБ. IV / Под ред. Н.В. Бикбулатова, Р.Г. Кузеева, Н.А. Ма-житова. Уфа, 1973. С. 162-243.

73. Пшеничнюк А.Х. Шиповский комплекс памятников (IV в. до н.э. - III в. н.э.) // Древности Южного Урала / Ред. Р.Г. Кузеев, Н.А. Мажитов, А.Х. Пшеничнюк. Уфа: БФАН СССР, 1976. С. 35-131.

74. ПшеничнюкА.Х. Юлдашевский могильник // Археологические работы в низовьях Белой / Отв. ред. А.Х. Пшеничнюк. Уфа: БФ АН СССР, 1986. С. 45-74.

75. Пшеничнюк А.Х. Памятники ананьинской и пьяноборской культур в низовьях р. Белой // Археологические работы в низовьях Белой / Отв. ред. А.Х. Пшеничнюк. Уфа: БФ АН СССР, 1986а. С. 26-44.

76. Пшеничнюк А.Х. Хронология и периодизация погребальных комплексов Ох-лебининского могильника // Хронология памятников Южного Урала / Отв. ред. Б.Б. Агеев. Уфа: УНЦ РАН, 1993. С. 32-61.

77. Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия. Проблемы хронологии и ее исторический аспект. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1990. 300 с.

78. Смирнов А.П. Могильники пьяноборской культуры (к вопросу о дате) // КСИ-ИМК. Вып. XXV. М.: Изд-во АН СССР, 1949. С. 22-32.

79. Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья // МиА. № 28. М., Л.: Изд-во АН СССР, 1952. 274 с.

80. Спицын А.А. Древности бассейнов рек Оки и Камы / МАР. № 25. СПб., 1901.

81. Степанов П.Д. Андреевский курган (к истории мордовских племен на рубеже нашей эры). Саранск: Мордовское книжное издательство, 1980. 108 с.

82. Сунгатов Ф.А., Гарустович Г.И., Юсупов Р.М. Приуралье в эпоху великого переселения народов (Старо-Муштинский курганно-грунтовый могильник). Уфа: ГУП «Уфимский полиграфкомбинат», 2004. 172 с.

83. ХазановА.М. Очерки военного дела сарматов. М.: Наука, 1971. 172 с.

84. Халиков А. Х. Очерки истории населения Марийского края в эпоху железа // Железный век Марийского края. / Тр. МАЭ. Т II / Отв. ред. Г.А. Архипов. Йошкар-Ола: Маркнигоиздат, 1962. С. 7-187.

85. Халиков А.Х. Памятники писеральско-андреевского типа в Волжском правобережье и их этнокультурная интерпретация // Древности Волго-Вятского междуречья / АЭМК. Вып. 12 / Отв. ред. Г. А. Архипов. Йошкар-Ола: Марийский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории, 1987. С. 8-24.

86. Худяков М.Г. Ныргындинские I и II могильники // Древности Камы по раскопкам А.А. Спицына в 1898 г. / Материалы ГАИМК. Вып. 2. Л.: Типография «Печатный Двор», 1933. С. 15-19. Табл. IX-XI.

87. Худяков Ю.С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1986. 269 с.

88. Шаров О.В. Боспор и варварский мир Центральной и Восточной Европы в позднеримскую эпоху (середина II - середина IV вв. н.э.). Дисс... докт. ист. наук. СПб., 2009. 571 с.

89. Шепко Л.Г. Позднесарматские курганы в северном Приазовье // СА. 1987. № 4. С. 158-173.

90. Щукин М.Б. На рубеже эр. Опыт историко-археологической реконструкции политических событий III в. до н.э. - I в. н.э. в Восточной и Центральной Европе. СПб.: Изд-во «Фарн», 1994. 323 с.

Информация об авторах:

Голдина Римма Дмитриевна, доктор исторических наук, профессор, Удмуртский государственный университет (г. Ижевск, Россия); arch@uni.udm.ru

Бернц Вероника Александровна, специалист по учебно-методической работе 1 категории, Удмуртский государственный университет (г. Ижевск, Россия); arch@uni. udm.ru

CHRONOLOGY OF THE 1st- 2nd CENTURY GRAVES FROM THE TARASOVO BURIAL GROUND

R.D. Goldina, V.A. Bernts

The article focuses on the chronology of graves dating back to the early (1st - 2nd centuries AD) - Nyrgynda stage of the 1st - 5th century Tarasovo burial ground, a classical monument attributed to the Cheganda culture of the Pyany Bor cultural-historical community. Cultural stratigraphy is applied as a research method. Artifacts from the early stage were correlated for 37 male and 102 female complexes, separately. The analysis of grave goods from male burials showed the following three chronological groups, that can be distinguished at the Nyrgynda stage: 1st century (group 1), 2nd century (group 2) and 1st - 2nd centuries AD (group 3). The goods from female graves are more representative and various, so three more groups with shorter chronological lives can be singled out: the first half of the 2nd century (group 2а), the second half of the 2nd century (group 2б) and the 1st - first half of the 2nd century (group 4). Certainly, the suggested chronology leaves room for any eventual corrections subject to new findings.

Keywords: archaeology, Kama region, Iron Age, Tarasovo burial ground, the Pyany Bor cultural-historical community, Cheganda culture, Nyrgynda stage, chronology, correlation, cultural stratigraphy

REFERENCES

1. Abramova, M. P., Krasilnikov, K. I., Piatykh, G. G. 2000. In Munchaev, R. M. (ed.). Trudy Dagestanskoi ekspeditsii (Proceedings of the Dagestan Expedition) 1. Materialy i issledovaniia po arkheologii Rossii (Materials and Research of the Russian Archaeology) 2. Moscow (in Russian).

2. Ageev, B. B. 1992. P'ianoborskaia kul 'tura (The Pyany Bor culture). Ufa: Bashkir Research Center, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences (in Russian).

3. Ageev, B. B., Mazhitov, N. A. 1986. In Pshenichniuk, A. Kh. (ed.). Arkheologicheskie raboty v nizov'iakh Beloi (Archaeological Research in the Belaya Mouth Area). Ufa: Bashkir Research Center, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, 75-94 (in Russian).

4. Aibabin, A. I. 1984. In Sovetskaia Arkheologiia (SovietArchaeology) (1), 104-122 (in Russian).

5. Ambroz, A. K. 1971. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (2), 96-123 (in Russian).

6. Ambroz, A. K. 1971. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (3), 106-133 (in Russian).

7. Armatynskaia, O. V 1988. In Makarov, L. D. (ed.). Novye arkheologicheskie pamiatni-ki Kamsko-Viatskogo mezhdurech’ia (New Archaeological Sites in the Kama and Vyatka Interfluves Area). Izhevsk: Udmurt State University, 31-42 (in Russian).

8. Arkhipov, G. A., Shadrin, A. I. 1995. In Nikitin, V V (ed.). Novye materialypo arkheologii Povolzh’ia (New Materials on the Archaeology of the Volga Area). Arkheologiia i etnografiia Mariisk-ogo kraia (Archaeology and Ethnography of the Mari Land) 24. Yoshkar-Ola: Mari Research Institute of Language, Literature, History and Ethnography Institute 110-129 (in Russian).

9. Akhmedov, I. R. 2007. In Gavritukhin, I. O., Oblomskii, A. M. (eds.). Vostochnaia Evropa v seredine I tysiacheletiia n.e. (Eastern Europe in the Middle of the I Millennium A.D.). Series: Early Slavic World. Archaeology of Slavs and Their Neighbors 9. Moscow: Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences, 137-152 (in Russian).

10. Ashikhmina, L. I., Klyueva, G. N. 1984. In Pliushchevskii, B. G. (ed.). Pamiatniki zhelezno-go veka Kamsko-Viatskogo mezhdurech’ia (Iron Age Sites in the Kama and Vyatka Interfluves Area). Izhevsk: Udmurt State University, 44-53 (in Russian).

11. Bazhan, I. A., Eremenko, V E. 1992. In Shchukin, M. B., Gei, O. A. (eds.). Problemy khro-nologii epokhi latena i rimskogo vremeni (Issues of Chronology of La Tene and Roman Period). Saint Petersburg: s. ed., 14-21 (in Russian).

12. Berlizov, N. E. 2011. Ritmy Sarmatii. Savromato-sarmatskie plemena Iuzhnoi Rossii v VII v. do n.e. -Vv.n.e. (Rhythms of Sarmatia. The Sarmatian and Sauromatian Tribes of Southern Russia in the 7th Century BC - 5th Century AD) I. Krasnodar: Krasnodar State University for Culture and Arts; “Parabellum” Publ. (in Russian).

13. Bernts, V A. 2014. In Trudy IV (XX) Vserossiiskogo arkheologicheskogo s"ezda v Kazani (Proceedings of the 4‘h (20th) All-Russia Archaeological Congress in Kazan) II. Kazan: “Otechestvo” Publ., 288-290 (in Russian).

14. Vasilev, St. A. 2002. Iskusstvo drevnego naseleniia Volgo-Kam’ia v anan’inskuiu epokhu (istoki i formirovanie) (Art of the Ancient Population of Volga - Kama Rivers Region in the Ananyino Epoch: Origins and Formation). PhD Diss. Saint Petersburg: Saint Petersburg State University (in Russian).

15. Vasilev, A. A. 2005. In Zinko, V N. (ed.). Bosporskie issledovaniia (Bosporan Studies) IX. Simferopol; Kerch, 279-288 (in Russian).

16. Vasiutkin, S. M. 1980. In Gening, V F. (ed.). Pamiatniki epokhi srednevekov’ia v Verkhnem Prikam’e (Medieval Sites in the Upper Kama Area). Izhevsk: Udmurt State University, 72-91 (in Russian).

17. Vasiutkin, S. M., Kalinin, V K. 1986. In Pshenichniuk, A. Kh. (ed.). Arkheologicheskie rabo-ty v nizov’iakh Beloi (Archaeological Research in the Belaya Mouth Area). Ufa: Bashkirian Branch of the USSR Academy of Sciences, 95-122 (in Russian).

18. Vasiutkin, S. M., Ostanina, T. I. 1986. In Ostanina, T. I. (ed.). Voprosy istorii ikul’tury Udmur-tii (Issues of History and Culture of Udmurtia). Ustinov: Udmurtiia, 64-125 (in Russian).

19. Vikhliaev, V I. 1999. In Arsent’ev, N. M. (ed.). IssledovaniiaP. D. Stepanova i etnokul ’turnye protsessy sovremennosti (P. D. Stepanov’s Studies and Modern Ethnic-Cultural Processes). Saransk: Institute for History and Social Sciences, Mordovia State University named after N. P. Ogarev, 17-30 (in Russian).

20. Vikhliaev, V I. 2000. Proiskhozhdenie drevnemordovskoi kul’tury (Origins of the Ancient Mordovian Culture). Saransk: Institute for History and Social Sciences, Mordovia State University named after N. P. Ogarev (in Russian).

21. Volkovich, A. M. 1941. In Trudy Otdela istoriipervobytnoi kul’tury Gosudarstvennogo Er-mitazha (Papers of the Department of Primitive Culture of the State Hermitage Museum) 1. Leningrad, 219-236 (in Russian).

22. Vorobeva, S. L. 2012. Tipologiia elementov ubranstva kostiuma kara-abyzskoi kul’tury epokhi rannego zheleza (Typology of the Wear Design Elements in the Early Iron Age Kara-Abyz Culture). Vols. I, II. PhD Diss. Ufa, 291 (in Russian).

23. Gaj, O. A., Bazan, I. A. 1997. Khronologiia epokhi «gotskikh pokhodov» (na territorii VostochnoiEvropy i Kavkaza) (Chronology of the Epoch of "GothicRaids" (on the Territory of Eastern Europe and Caucasus)). Moscow: s. ed. (in Russian).

24. Gening, V. F. 1970. Istoriia naseleniia Udmurtskogo Prikam’ia v p’ianoborskuiu epokhu. Ch.

I. Chegandinskaia kul’tura (III v. do n.e. - II v. n.e.) (History of Udmurt Kama Population in the Pyany Bor epoch. Part I. The Cheganda culture (3rd Century BC - 2nd Century AD)). In Semenov, V A. (ed.). Voprosy arkheologii Urala (Issues of the Ural Archaeology) 10. Izhevsk (in Russian).

25. Gening, V. F. 1971. Istoriia naseleniia Udmurtskogo Prikam’ia v p’ianoborskuiu epokhu. Ch.

II. Arkheologicheskie pamiatniki chegandinskoi kul’tury (III v. do n.e. - II v. n.e.) (History of Udmurt Kama Population in the Pyany Bor epoch. Part II. Cheganda Culture Archaeological Sites (3rd Century BC - 2nd Century AD)) In Semenov, V A. (ed.). Voprosy arkheologii Urala (Issues of the Ural Archaeology) 11. Sverdlovsk; Izhevsk (in Russian).

26. Glukhov, A. A. 2005. Sarmaty mezhdurech’ia Volgi i Dona v I - pervoi polovine II v. n.e. (Sarmatians in the Volga and Don Interfluves Area in 1st - First Half of 2nd c. AD). Volgograd: “Volgo-gradskoe nauchnoe izdatelstvo” Publ. (in Russian).

27. Goldina, E. V 2010. Busy mogil’nikov nevolinskoi kul’tury (konets IV-IX vv.) (Beads from the Nevolino Culture Burial Grounds (Late 4th - 9th Centuries)). Izhevsk: Udmurt State University (in Russian).

28. Goldina, R. D. 1970. In Gening, V F. (ed.). Voprosy arkheologii Urala (Issues of the Ural Archaeology) 9. Pamiatniki lomovatovskoi kul’tury (Sites of the Lomovatovo Culture). Sverdlovsk, 57-118 (in Russian).

29. Goldina, R. D. 1979. In Kratkie soobshcheniia Instituta arkheologii (Brief Communications from the Institute of Archaeology) 158. Moscow: “Nauka” Publ., 79-90 (in Russian).

30. Goldina, R. D. 1985. Lomovatovskaia kul’tura v Verkhnem Prikam’e (The Lomovatovo Culture in the Upper Kama Area). Irkutsk: Irkutsk State University (in Russian).

31. Goldina, R. D. 2003. Tarasovskii mogil’nik I—V vv. na Srednei Kame (Tarasovo Burial Ground of 1st—5th Centuries in the Middle Kama Region) II. Izhevsk: “Udmurtiia” Publ. (in Russian).

32. Goldina, R. D. 2004. Tarasovskii mogil’nik I-V vv. na Srednei Kame (Tarasovo Burial Ground of 1st - 5th centuries in the Middle Kama Region). Vol. 1. Izhevsk: Udmurtiia, (in Russian).

33. Goldina, R. D. 2012. Nevolinskii mogil’nik VII-IX vv. v Permskom Predural’e (Nevolino Burial Ground from 7th—9th cc. in the Perm Cis-Urals). Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologicheskoi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 21. Izhevsk (in Russian).

34. Goldina, R. D., Bernts, V A. 2010. Turaevskii I mogil’nik - unikal’nyi pamiatnik epokhi ve-likogo pereseleniia narodov v Srednem Prikam’e (beskurgannaia chast’) (Turaevo I Burial Ground, the Unique Site of Great Migrations Epoch in the Middle Kama Area (the Part without Kurgans). Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologicheskoi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 17. Izhevsk: Udmurt State University (in Russian).

35. Goldina, R. D., Koroleva, O. P. 1983. In Vladykin, V E. (ed.). Etnicheskieprotsessy na Ura-le i Sibiri v pervobytnuiu epokhu (Ethnic Processes in the Urals and Siberia in the Prehistoric Age). Izhevsk: Udmurt State University, 40-72 (in Russian).

36. Goldina, R. D., Krasnoperov, A. A. 2012. Nyrgyndinskii I mogil’nik II-III vv. na Srednei Kame (Nyrgynda I Burial Ground from 2nd—3rd Centuries in the Middle Kama Area). Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologicheskoi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 22. Izhevsk: Udmurt State University (in Russian).

37. Goldina, R. D., Perevozchikova, S. A. 2012. In Lipina, L. I., Shirobokova, N. F. (eds.). Drevnosti Prikam’ia epokhi zheleza (VI v. do n.e. -XVv. n.e.): khronologicheskaia atributsiia (Iron Age Antiquities of the Kama Area (6th Century BC - 15th Century AD): Chronological Attribution). Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologicheskoi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 25. Izhevsk: Udmurt State University, 321-375 (in Russian).

38. Goldina, R. D., Perevoshchikov, S. E., Sabirova, T. M. 2012. In Goldina, R. D., Krasnoperov, A. A. Nyrgyndinskii I mogil’nik II-III vv. na Srednei Kame (Nyrgynda I Burial Ground from 2nd— 3rd Centuries in the Middle Kama Area). Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologicheskoi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 22. Izhevsk: Udmurt State University, 341-362 (in Russian).

39. Goldina, R. D., Sabirov, T. R., Sabirova, T. M. 2015. Pogrebal’nyi obriad Tarasovskogo mogil’nika I-Vvv. na Srednei Kame (Funerary Rite in the Tarasovo Burial Ground from 1st—5th Centuries in the Middle Kama Area) III. Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologiches-koi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 29. Kazan: Institute of Archaeology named after A. Kh. Khalikov, Tatarstan Academy of Sciences; Izhevsk: Udmurt State University (in Russian).

40. Goldina, R. D., Yutina, T. K. 1987. In Ivanova, M. G. (ed.). Pogrebal’nye pamiatniki Prikam’ia (Funerary Sites of the Kama Area). Izhevsk, 39-61 (in Russian).

41. Grishakov, V. V, Zubov, S. E. 2009. Andreevskii kurgan v sisteme arkheologicheskikh kul ’tur rannego zheleznogo veka Vostochnoi Evropy (Andreevka Burial Mound in the System of the Early Iron Age Archaeological Cultures of Eastern Europe). Series: Arkheologiia evraziiskikh stepei (Archaeology of the Eurasian Steppes) 7. Kazan: Institute of History named after Shigabuddin Mardzhani, Tatarstan Academy of Sciences; Samara Municipal Institute for Public Administration (in Russian).

42. Eremenko, V E. 1997. «Kel’tskaia vual’» i zarubinetskaia kul’tura. Opyt rekonstruktsii et-nopoliticheskikh protsessov III-I vv. do n.e. v Tsentral’noi i Vostochnoi Evrope (The "Celtic Veil" and the Zarubintsy Culture: An Essay on Reconstruction of 3rd—1st Centuries BC Ethnic-Political Processes in Central and Eastern Europe). Saint Petersburg: Saint Petersburg State University (in Russian).

43. Efimenko, P. P 1926. In Materialy po etnografii (Materials on Ethnography) 1 (III). Leningrad, 59-84 (in Russian).

44. Efimenko, P. P 1937. In SovetskaiaArkheologiia (Soviet Archaeology) II, 39-58 (in Russian).

45. Zhuravleva, G. N., Gening, V F. 1989. Nyrgyndinskii II mogil’nik (Nyrgynda 2 Burial Ground). Monograph’s manuscript. Personal Archive of G. N. Zhuravleva (in Russian).

46. Zhuravleva, G. N. 2014. In Povolzhskaya arkheologiya (Volga River Region Archaeology) 7 (1), 69-91 (in Russian).

47. Zubov, S. E. 2007. In Ufimskii arkheologicheskii vestnik (Ufa Archaeological Bulletin) 6-7. Ufa: “Gilem” Publ., 72-88 (in Russian).

48. Zubov, S. E. 2007. In Yablonsky, L. T., Tairov, A. D. (eds.). Vooruzhenie sarmatov: regional’naia tipologiia i khronologiia (Armament of Sarmatians: Regional Typology and Chronology). Chelyabinsk: South Ural State University, 124-133 (in Russian).

49. Zubov, S. E. 2010. In Ufimskii arkheologicheskii vestnik (Ufa Archaeological Bulletin) 10. Ufa: “Gilem” Publ., 64-82 (in Russian).

50. Zubov, S. E. 2011. Voinskie migratsii rimskogo vremeni v Srednem Povolzh’e (I-III vv.). Migratsionnye protsessy v formirovanii novoi etnokul’turnoi sredy po materialam arkheologicheskikh dannykh (Warriors Migrations of the Roman Time in the Middle Volga Area (1st—3rd Centuries). Mi-grational Processes in the New Ethno-Cultural Milieu, by the Archaeological Data). Saarbrucken: Lap Lambert Academic Publishing (in Russian).

51. Zubov, S. E., Lifanov, N. A., Radiush, O. A. 2011. In Voiadzher: mir i chelovek (Voyager: World and Man). Samara: Samara Municipal Institute for Public Administration, 13-30 (in Russian).

52. Zubov, S. E., Mikheev, A. V. 2006. In Obydennova, G. T., Savelyev, N. S. (eds.). Iuzhnyi Ural i sopredel’nye territorii v skifo-sarmatskoe vremia (Southern Ural and Adjacent Territories in Scythian andSarmatian Time). Ufa: “Gilem” Publ., 204-225 (in Russian).

53. Zykov, A. P. 2011. In Ufimskii arkheologicheskii vestnik (Ufa Archaeological Bulletin) 11. Ufa: “Gilem” Publ., 66-80 (in Russian).

54. Kazantseva, O. A. 2012. Krasnoiarskii mogil’nikI-Vvv. n.e. v basseine r Tulvy SrednegoPri-kam’ia (Krasny Yar Burial Ground from 1st—5th cc. AD in the Tulva River Basin, Middle Kama Area). Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologicheskoi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 24. Izhevsk: Udmurt State University (in Russian).

55. Kliueva, G. N. 1980. Otchet ob arkheologicheskikh issledovaniiakh, provedennykh v Kara-kulinskom i Sarapul ’skom raionakh UASSR letom 1980 goda (Report on the Archaeological Research in the Karakulino and Sarapul Districts, Udmurt Autonomous Republic, in Summer of1980). Archives of the Institute for History and Culture of Cis-Urals Peoples, Udmurt State University. Izhevsk, Fund 2, dossier 122 (in Russian).

56. Kovalevskaia, V B. 2000. Komp’iuternaia obrabotka massovogo arkheologicheskogo ma-teriala iz rannesrednevekovykh pamiatnikov Evrazii (Computer-assisted Processing of Mass Archaeological Finds from Early Medieval Sites of Eurasia). Series: Khronologiia vostochnoevropeiskikh drevnostei V-IX vv. (Chronology of 5th—9th Centuries East-European Antiquities) 2. Moscow: Push-chino Research Center of the Russian Academy of Sciences (in Russian).

57. Krasnoperov, A. A. 2006. In Viktorova, V. D., Klement’eva, T. Yu., Morozov, V. M., Panina, S. N., Chemiakin Yu. P. (eds.). PiatyeBersovskie chteniia (FifthBersReadings). Yekaterinburg: “Kvad-rat” Publ., 144-148 (in Russian).

58. Krasnoperov, A. A. 2014. In Kuz’minykh, S. V, Chizhevskii, A. A. (eds.). Anan’inskoi mir: istoki, razvitie, sviazi, istoricheskie sud’by (Ananyino World: Origins, Evolution, Relations, Historical Fates). Kazan: “Otechestvo” Publ., 331-348 (in Russian).

59. Kropotkin, V V 1970. Rimskie importnye izdeliia v Vostochnoi Evrope (II v. do n.e. - V v. n.e.) (Roman Imports in Eastern Europe (2nd Century BC — 5th Century AD)). Svod Arkheologicheskikh Istochnikov (Corpus of Archaeological Sources) D1-27. Moscow: “Nauka” Publ. (in Russian).

60. Leshchinskaia, N. A. 1995. In Goldina, R. D. (ed.). Tipologiia i datirovka arkheologicheskikh materialov Vostochnoi Evropy (Typology and Dating of the Archaeological Materials from Eastern Europe). Izhevsk: Udmurt State University, 88-127 (in Russian).

61. Leshchinskaia, N. A. 2014. Viatskii krai v p’ianoborskuiu epokhu (po materialam pogre-bal’nykh pamiatnikov I-V vv. n.e.) (Vyatka Area in the Pyany Bor Age: by Materials from Burial Sites of the 1st — 5th Centuries AD). Series: Materialy i issledovaniia Kamsko-Viatskoi arkheologicheskoi ekspeditsii (Proceedings and Research of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition) 27. Izhevsk: Udmurt State University (in Russian).

62. Mazhitov, N. A., Pshenichniuk, A. Kh. 1968. In Kuzeev, R. G. (ed.). Arkheologiia i etnogra-fiia Bashkirii (Archaeology and Ethnography of Bashkiria) III. Ufa: Bashkirian Branch of the USSR Academy of Sciences, 38-58 (in Russian).

63. Maksimenko, V E. 1998. Sarmaty na Donu (arkheologiia i problemy etnicheskoi istorii) (Sarmatians on the Don: Archaeology and Problems of Ethnic History). Series: Donskie drevnosti (Antiquities of the Don) 6. Azov: Azov Historical-Archaeological and Palaeontological Open-Air Museum (in Russian).

64. Matveeva, N. P. 1994. Rannii zheleznyi vek Priishim’ia (Early Iron Age in the Ishim River Region). Novosibirsk: “Nauka” Publ. (in Russian).

65. Medvedev, A. P. 1990. Sarmaty i lesostep ’ (po materialam Podon’ia) (Sarmatians and Forest-Steppe Zone (by materials from the Don River Region)). Voronezh: Voronezh State University (in Russian).

66. Myshkin, V N. 2010. In Gerasimova, M. M., Malashev, V. Yu., Moshkova, M. G. (eds.). Arkheologiia i paleoantropologiia evraziiskikh stepei i sopredel’nykh territorii (Archaeology and Paleoanthropology of Eurasian Steppes and Adjacent Territories). Materials and Research on the Archaeology of Russia 13. Moscow: “Taus” Publ., 262-279 (in Russian).

67. Ovsiannikov, V V, Savelev, N. S., Akbulatov, I. M., Vasilev, V N. 2007. Shipovskiimogil’nik v lesostepnom Priural’e (Shipovo Burial Ground in the Cis-Urals Forest-Steppe Area). Ufa: “Gilem” Publ. (in Russian).

68. Ostanina, T. I. 1997. Naselenie Srednego Prikam’ia v III—V vv. (Population of the Middle Kama Region in 3rd — 5th Centuries AD). Izhevsk: Udmurt Institute of the History, Language and Literature, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences (in Russian).

69. Patrushev, V S., Khalikov, A. Kh. 1982. Volzhskie anan’intsy (Starshii Akhmylovskii mogil’nik) (The Volga Ananyino People (The Elder Akhmylovo Burial Ground)). Moscow: “Nauka” Publ. (in Russian).

70. Puzdrovskii, A. E. 2007. KrymskaiaSkifiiaIIv. do n. e. — IIIv. n. e. Pogrebal’nyepamiatniki (Crimean Scythia of the 2nd Century BC — 3rd Century AD. Funerary Sites). Simferopol: “Biznes-Inform” Publ. (in Russian).

71. Pshenichniuk, A. Kh. 1968. In Kuzeev, R. G. (ed.). Arkheologiia i etnografiia Bashkirii (Archaeology and Ethnography of Bashkiria) III. Ufa: Bashkirian Branch of the USSR Academy of Sciences, 59-104 (in Russian).

72. Pshenichniuk, A. Kh. 1973. In Bikbulatov, N. V, Kuzeev, R. G., Mazhitov, N. A. (eds.). Arkheologiia i etnografiia Bashkirii (Archaeology and Ethnography of Bashkiria) V. Ufa: Bashkirian Branch of the USSR Academy of Sciences, 162-243 (in Russian).

73. Pshenichniuk, A. Kh. 1976. In Kuzeev, R. G., Mazhitov, N. A., Pshenichniuk, A. Kh. (eds.). Drevnosti Iuzhnogo Urala (Antiquities of the Southern Urals). Ufa: Bashkirian Branch of the USSR Academy of Sciences, 35-131 (in Russian).

74. Pshenichniuk, A. Kh. 1986. In Pshenichniuk, A. Kh. (ed.). Arkheologicheskie raboty v nizov’iakh Beloi (Archaeological Research in the Belaya Mouth Area). Ufa: Bashkirian Branch of the USSR Academy of Sciences, 45-74 (in Russian).

75. Pshenichniuk, A. Kh. 1986. In Pshenichniuk, A. Kh. (ed.). Arkheologicheskie raboty v nizov’iakh Beloi (Archaeological Research in the Belaya Mouth Area). Ufa: Bashkirian Branch of the USSR Academy of Sciences, 26-44 (in Russian).

76. Pshenichniuk, A. Kh. 1993. In Ageev, B. B. (ed.). KhronologiiapamiatnikovIuzhnogo Urala (Chronology of the Southern Urals Sites). Ufa: Ural Research Center of the Russian Academy of Sciences, 32-61 (in Russian).

77. Skripkin, A. S. 1990. Aziatskaia Sarmatiia (problemy khronologii i ee istoricheskii aspekt) (Sarmatia Asiatica: Issues of Chronology and Its Historical Aspect). Saratov: Saratov University (in Russian).

78. Smirnov, A. P 1949. In Kratkie soobshcheniia Instituta istorii material’noi kul’tury (Brief Communications of the Institute for the History of Material Culture) XXV. Moscow: Academy of Sciences of the USSR, 22-32 (in Russian).

79. Smirnov, A. P 1952. In Materialy i issledovaniia po arkheologii SSSR (Materials and Research in the USSR Archaeology) 28. Moscow; Leningrad: Academy of Sciences of the USSR (in Russian).

80. Spitsyn, A. A. 1901. Drevnosti basseinov rek Oki i Kamy (Antiquities from the Oka and Kama Rivers Basins). Materialy po arkheologii Rossii (Proceedings for the Archaeology of Russia) 25. Saint Petersburg (in Russian).

81. Stepanov, P D. 1980. Andreevskii kurgan. K istorii mordovskikh plemen na rubezhe nashei ery (Andreevka Burial Mound. On History of Mordovian Tribes at the Turn of the Common Era). Saransk: “Mordovskoe knizhnoe izdatel’stvo” Publ. (in Russian).

82. Sungatov, F. A., Garustovich, G. I., Iusupov, R. M. 2004. Priural’e v epokhu velikogopere-seleniia narodov (Staro-Mushtinskii kurganno-gruntovyi mogil’nik) (Cis-Urals Area in the Great Migrations Epoch: StarayaMushtaBurial Ground). Ufa: “Ufimskii poligrafkombinat” Publ. (in Russian).

83. Khazanov, A. M. 1971. Ocherki voennogo dela sarmatov (Essays on Sarmatian Warfare). Moscow: “Nauka” Publ. (in Russian).

84. Khalikov, A. Kh. 1962. In Arkhipov, G. A. (ed.). Zheleznyi vekMariiskogo kraia (Iron Age of the Mari Region). Series: Proceedings of the Mari Archaeological Expedition II. Yoshkar-Ola: “Mariis-koe knizhnoe izdatel’stvo” Publ., 7-187 (in Russian).

85. Khalikov, A. Kh. 1987. In Arkhipov, G. A. (ed.). Drevnosti Volgo-Viatskogo mezhdurech’ia (Antiquities of the Volga and Vyatka Interflives Area). Series: Arkheologiia i etnografiia Mariiskogo

kraia (Archaeology and Ethnography of the Mari Land) 12. Yoshkar-Ola: Mari Research Institute of Language, Literature, and History I, 8-24 (in Russian).

86. Khudiakov, M. G. 1933. In Drevnosti Kamy po raskopkam A. A. Spitsyna v 1898 g. (Antiquities of the Kama Area on the A. A. Spitsyn s Excavations in 1898). Series: Proceedings of the State Academy for the History of Material Culture 2. Leningrad: “Pechatnyi Dvor” Typography, 15-19, tabl. IX-XI (in Russian).

87. Khudiakov, Yu. S. 1986. Vooruzhenie srednevekovykh kochevnikov Iuzhnoi Sibiri i Tsentral’noi Azii (Arms of the Medieval Nomads of the Sourthern Siberia and Central Asia). Novosibirsk: “Nauka” Publ. (in Russian).

88. Sharov, O. V 2009. Bospor i varvarskii mir Tsentral’noi i Vostochnoi Evropy v pozdner-imskuiu epokhu (seredina II — seredina IV vv. n. e.) (Bosporus and Barbarian World of Central and Eastern Europe in Late Roman Time (Middle of 2nd — Middle of 4th Centuries AD)). Doct. Diss. Saint Petersburg (in Russian).

89. Shepko, L. G. 1987. In Sovetskaia Arkheologiia (SovietArchaeology) (4), 158-173 (in Russian).

90. Shchukin, M. B. 1994. Na rubezhe er. Opyt istoriko-arkheologicheskoi rekonstruktsii poli-ticheskikh sobytii III v. do n.e. — I v.n.e. v Vostochnoi i Tsentral’noi Evrope (On the Turn of Erae. An attempt to construct a model of political events in Eastern and Central Europe during the 3rd Century BC — 1st Century AD). Saint Petersburg: “Farn LTD C.” Publ. (in Russian).

About the Authors:

Goldina Rimma D. Doctor of Historical Sciences, Professor. Udmurt State University. Universitetskaya St., 1, building 2, Izhevsk, 426034, the Udmurt Republic, Russian Federation; arch@uni.udm.ru

Bernts Veronika A. Udmurt State University. Universitetskaya St., 1, building 2, Izhevsk, 426034, the Udmurt Republic, Russian Federation; arch@uni.udm.ru