CC BY
0
Christianity as the ontological basis of European ideologies of the first half of the XX century
Novikova Svetlana Valerievna, PhD of Philosophical sciences, Associate Professor
Chernov Andrey Vladimirovich, PhD of Philosophical sciences, Associate Professor
Lebedeva Galina Viktorovna, PhD of Philosophical sciences, Associate Professor
Ural State Law University named after V.F. Yakovlev, Ekaterinburg
The purpose of the study is to present an ontological basis that links liberalism, communism and fascism through the Christian values of Protestantism, Orthodoxy and Catholicism. Thus, Anglo-American liberalism was born in the socio-cultural environment of Protestantism and absorbed its ideals and values, the main of which is freedom. Communism, harmoniously combined with Orthodox values, although it was born in the socio-cultural framework of Western European society, did not take root there and successfully adapted to Russia. Fascism, in turn, ontologically proceeded from Catholic ethics and axiology, and was born within the framework of the Romano-Germanic cultural and historical type. As a result, all European ideologies of the first half of the 20th century were essentially “modernized” and conceptually reworked versions of the main Christian movements.
Keywords: Christianity; Ideology; Protestantism; Orthodoxy; Catholicism; Liberalism; Communism; Fascism.
Цитировать: Новикова С.В., Чернов А.В., Лебедева Г.В. Христианство как онтологическая основа европейских идеологий первой половины XX века // KANT. – 2023. – №3(48). – С. 137-144. EDN: ITIAZA. DOI: 10.24923/2222-243X.2023-48.23
Новикова Светлана Валерьевна, кандидат философских наук, доцент
Чернов Андрей Владимирович, кандидат философских наук, доцент
Лебедева Галина Викторовна, кандидат философских наук, доцент
Уральский государственный юридической университет имени В.Ф. Яковлева, Екатеринбург
Цель исследования – представить онтологическую основу, связывающую либерализм, коммунизм и фашизм через христианские ценности протестантизма, православия и католичества. Так, англо-американский либерализм был порождён в социокультурной среде протестантизма и впитал в себя его идеалы и ценности, главная из которых – свобода. Коммунизм, гармонично сочетающийся с православными ценностями, хоть и был порождён в социокультурных рамках западноевропейского общества, однако не прижился там и успешно адаптировался в Россию. Фашизм в свою очередь онтологически исходил из католической этики и аксиологии, и был рождён в рамках романо-германского культурно-исторического типа. В результате, все европейские идеологии первой половины XX века являлись по сути «осовремененными» и концептуально переработанными версиями главных христианских течений.
Ключевые слова: христианство; идеология; протестантизм; православие; католичество; либерализм; коммунизм; фашизм.
УДК 140.8
5.7.9
Новикова С.В., Чернов А.В., Лебедева Г.В.,
Христианство как онтологическая основа европейских идеологий первой половины XX века
Как известно, главным философско-мировоззренческим и культурно-этическим стержнем всей европейской цивилизации, начиная ещё с раннего Средневековья, было христианство. Распространяясь среди народов Европы, оно со временем сформировало единую социокультурную матрицу и во многом, предопределило своеобразие европейской цивилизации. Однако, наслаиваясь на менталитеты разных этнических сообществ, первоначальное, или апостольское, христианство со временем распалось на три крупных направления: романо-германское католичество, англосаксонское протестантство и русско-византийское православие. Каждое из указанных течений провозглашало только свою истинность и ортодоксальность, и претендовало на ведущую роль в Европе, что не могло не привести к мировоззренческим конфликтам и вооружённой борьбе указанных течений друг с другом. Не стал исключением и XX век, отделённый от средневековых религиозных войн тотальной секуляризацией общества и бурным развитием науки. Однако именно в XX веке борьба за господство между основными христианскими течениями вспыхнула с новой силой, пусть и в другом, изменённом состоянии – в виде политических идеологий.
В данной статье нами рассматривается вопрос о христианском генезисе европейских политических идеологий первой половины XX века – либерализма, коммунизма и фашизма. Мы исходим из того, что в онтологической основе всех указанных идеологий лежали этические, культурные и мировоззренческие ценности трёх главных течений христианства – протестантизма, православия и католичества. Чтобы лучше понять христианскую первооснову всех указанных идеологий необходим краткий экскурс в историю древней Церкви.
Так, первые метаморфозы христианство испытало уже сразу после своего появления в иудейской среде древней Палестины, когда перешагнуло за узкую этническую грань еврейства. Начиная с апостола Павла, христианство стало распространяться главным образом не внутри иудейской общины, а, как это ни странно, в социокультурной среде язычества. И именно на язычников восточной части Римской империи и были рассчитаны первые проповеди Евангелия, что нашло своё отражение не только в многочисленных апологетических трудах того времени, но даже вошло в состав Священного Писания. И вот именно здесь, уже на самом первом историческом этапе своего развития христианское вероучение (а если ещё шире, то всё христианское мировоззрение) стало испытывать на себе ответное культурное влияние со стороны тех народов, в среде которых оно и распространялось. Так, уже в I веке н.э. сами же апостолы под давлением церковного большинства, состоявшего преимущественно из бывших язычников, были вынуждены отказаться от фундаментальной иудейской традиции, строго обязательной для всех последователей Ветхого Завета – обрезания. Кроме того, с разрешения апостолов был также нарушен неприкасаемый иудейский закон о «чистых и нечистых» животных, поскольку языческое население в массе своей имело другие гастрономические предпочтения и широко употребляло в пищу, например, свинину.
Следствием этих процессов стало то, что в ходе своей эволюции христианство всё сильнее уклонялось от первоначальной иудейской составляющей в пользу местных этнокультурных сообществ. И как показала дальнейшая практика, каждый народ или группа народов, обращённая в христианство, воспринимала Евангелие немного по-своему, отлично от других, в зависимости от своего национального менталитета и исторических традиций. Экстраполируя этот вывод на первую половину XX века, можем аллегорически заметить, что одни европейские народы увидели в христианстве безграничную свободу (в первую очередь свободу предпринимательской деятельности), вторые – абсолютную власть понтифика (фюрера) и «железный порядок», а третьи – всеобщее равенство, труд и социальную справедливость.
К сожалению, тема христианской первоосновы европейских политических идеологий XX века практически не обсуждается ни на страницах зарубежной, ни отечественной печати. Наиболее полно тему христианского происхождения западноевропейского капитализма раскрыл в своё время ещё Макс Вебер. Он же впервые обратил внимание на этическую и аксиологическую разность в менталитетах католицизма и протестантизма, которая приводит, по его мнению, к существенным социокультурным различиям. Частично вопрос о христианском происхождении капитализма раскрывался в трудах таких апологетов западного (либерально-демократического) пути развития, как Л. фон Мизес, Ф. фон Хайек, Х. Арендт, К. Поппер, Ф. Фукуяма, С. Хантингтон и пр. Однако с окончанием холодной войны необходимость в таких работах исчезла сама собой, поскольку с крахом советской социалистической системы канула в Лету и единственная угроза и одновременно альтернатива западному либерализму. Сегодня вопрос об онтологической основе либерализма, коммунизма и фашизма практически не рассматривается, либо делается крайне поверхностно в рамках исторической критики тоталитаризма.
Начнём рассматривать европейские политические идеологии в порядке их возникновения. Итак, первым идеологически оформился либерализм, который, собственно, и стал «душой» всей капиталистической формации, «сердцевиной» буржуазного строя. Напомним, что бурное развитие капиталистических отношений, пришедших на смену старым феодальным порядкам, началось с эпохи Реформации, когда из среды католической Церкви стали концептуально оформляться многочисленные протестантские секты. Собственно, первые протестанты и являлись носителями либеральных идей, и стали, таким образом, главной движущей силой зарождавшегося капитализма (о чём прекрасно написал ещё Макс Вебер в своей знаменитой работе «Протестантская этика и дух капитализма» [4]). Иными словами, в лице протестантизма, либерализма и капитализма мы имеем сложный социально-экономический и культурно-мировоззренческий комплекс, который К. Маркс определял как «буржуазный», а мы будем определять как англо-американский, или англосаксонский.
Так в чём же состояла эта самая «протестантская этика», ставшая «душой» всей общественно-экономической формации капитализма, которую столь рьяно критиковал К. Маркс и столь же рьяно защищал М. Вебер? Во-первых, в рамках протестантизма произошёл полный и решительный отказ от коллективистских идеалов (корпоративизма и солидаризма, как в фашизме, так и от классовости и общинности, как в коммунизме). Один из тезисов протестантизма (Solus Christus – только Христос) гласит, что есть только Бог и человек, который сам должен отвечать за свои дела и поступки, и никакие посредники в виде церковной иерархии или иных коллективных органов не уполномочены повлиять на его спасение. Этот тезис подразумевает личную ответственность каждого человека и легко может быть экстраполирован на другие сферы жизнедеятельности – политическую, экономическую и т.д. Иными словами, каждый сам принимает для себя решения и несёт за них полную ответственность, как в религиозных вопросах, так и в политике, бизнесе, личной жизни и пр. С точки зрения социальной практики, это означает переход от коллективистских идей и взглядов к индивидуалистическим.
Во-вторых, протестантизм выступает резко против сложившихся традиций и не придает им особого значения (в отличие от католицизма и православия). Этот тезис также довольно легко экстраполируется на другие сферы, например, на общественно-политическую, как это произошло в эпоху Реформации, когда началось отрицание сложившихся институтов власти в виде правящих сословий (заметим, что именно по этой причине в своё время и начались беспрецедентные гонения на протестантов, на что прямо указывал ещё Шарль Монтескье: «католическая религия более согласуется с монархическим образом правления, а протестантская – с республиканским [цит. по: 21, 82]»). В-третьих, основываясь на книгах Ветхого Завета, где неоднократно говорится о материальном вознаграждении праведников, протестантизм «впервые поставил в центре морали практическую деятельность», о чём писал ещё Освальд Шпенглер в «Закате Европы» [25]. Таким образом, «религиозная традиция протестантизма фактически объявила богатство и успешность критериями богоизбранности» [18] и сделала их «оправданием капиталистического предпринимательства» [12]. Учитывая сказанное, становится понятным, почему своих кульминационных значений либерализм достигает именно в протестантских странах, где «крупный капитал находит для себя освобождение» [Там же].
В связи с этим в рамках протестантизма даётся интересная интерпретация общехристианской идеи о построении «царства божьего на земле». Так, если русские старообрядцы в поисках «царства божьего» массово переселялись в Сибирь, шли «встречь солнцу», то протестанты, впервые в истории Церкви сместили акценты с мистического на политический и социально-экономический. Иными словами, «раем на земле» в представлении протестантизма, этаким «идеальным государством» является либерально-демократическая модель со свободной рыночной экономикой – то, что Карл Поппер символично назвал «открытым обществом» [16]. Поэтому вовсе неудивительно, что другой апологет англо-американского либерализма – Френсис Фукуяма – в своё время безапелляционно заявил, что такое общество не имеет альтернатив, и с его установлением в масштабах всей планеты наступит долгожданный «конец истории» [20]. Заметим, что это полностью соответствует хилиастической идее протестантизма, поскольку после «тысячелетнего царства Христова» земная история человечества, согласно книгам Нового Завета, подойдёт к концу.
Второй из рассматриваемых идеологий стал коммунизм, возникший на волне критики либерализма и связанной с ним капиталистической формации. Без сомнения, самую полную и научно обоснованную критику капитализма изложил Карл Маркс в своём «Капитале», где неоднократно высказывался не только о прогрессивности англо-американского способа производства, но также и о специфическом общинном крестьянском труде и образе жизни в России [9]. Однако Маркс обходит своим вниманием духовную составляющую, считая её лишь надстройкой над экономическим базисом, и поэтому не погружается в специфику восточнославянского культурно-исторического типа, или православно-христианской цивилизации (по А. Тойнби), считая их исторически и культурно отсталыми по сравнению с западноевропейским обществом. В этом и заключается, на наш взгляд, главная ошибка марксизма, поскольку даже сам автор «Капитала» так и не смог сделать вывод о скором социалистическом будущем России. Напомним, что, согласно положениям марксизма, русское полуфеодальное-полуаграрное общество сначала должно было перейти в общественно-экономическую формацию капитализма, и лишь затем, спустя длительное время, так же, как и все передовые страны Запада, взять курс на построение социализма. Однако, как показала дальнейшая практика, Россия, вопреки всем марксистским тезисам, совершила абсолютно непредсказуемый рывок сразу в социализм, минуя при этом капиталистическую стадию развития (что потом пришлось теоретически обосновывать В.И. Ленину, и что стало «камнем преткновения» для всей русской социал-демократии, расколовшейся на большевиков и меньшевиков).
Чем же был обусловлен этот совершенно непредсказуемый прыжок, существенно пошатнувший положения классического марксизма? В данном вопросе мы полностью согласны с мнением таких крупных исследователей, как А.Е. Молотков и А.В. Пыжиков, и вслед за ними считаем, что выбор в пользу коммунизма в XX веке был сделан именно потому, что большая часть русских крестьян имела общинный уклад жизни и сопутствующий ему коллективистский менталитет, в основе которого лежали глубинные ценности православия. Так, если мы внимательно рассмотрим книги Нового Завета, то очень легко убедимся в наличии там прокоммунистических взглядов. Например, уже в Нагорной проповеди, содержавшей самые важные императивы христианства, основатель будущей мировой религии выступил с резкой критикой богатства в целом и сребролюбия в частности: «не собирайте себе сокровищ на земле, но собирайте себе сокровища на небе, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:19-21) «нельзя служить Богу и мамоне» (Мф. 6:24). Дальше – больше. В знаменитой притче о верблюде и игольном ушке Иисус буквально обрушивается на богатых иудеев, принципиально отказывая им в возможности спасения: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Лк. 18:25). Этот же императив об отрицании богатства мы видим и в евангельской истории о богатом юноше, которому Иисус сказал: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мною» (Мф. 19:21). Это же осуждение богатства прослеживается и в знаменитой притче о богаче и Лазаре (Лк. 16:19-31). Иными словами, Иисус Христос открыто проповедует социалистическую этику, в основе которой лежит самый главный императив христианства: «Возлюби ближнего твоего как самого себя» (Мк. 12:31).
После смерти Иисуса апостолы продолжили не только теоретически развивать его идеи, но, что намного важнее, впервые начали реализовывать их на практике. Так, например, в Деяниях апостольских дается крайне интересное описание первой христианской общины – Иерусалимской, – положившей начало всей будущей Церкви. Апостол Лука отметил следующие принципиальные моменты в её устройстве: «Все же верующие были вместе и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность, и раздавали всем, смотря по нужде каждого», «у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее» [2, 1295]. Опыт Иерусалимской общины был настолько успешен, что быстро распространился сначала по всему Ближнему Востоку, а затем и всей Римской империи. Таким образом, древняя Церковь существовала именно в виде общин (коммун), основанных на общем труде, совместном быте и равенстве всех членов. Это, между прочим, подтолкнуло даже такого критика религии, как Ф. Энгельс, сделать вывод: «Социализм, в той мере, в какой он был тогда возможен (то есть в первые три века н.э., до издания в 313 году императором Константином I Миланского эдикта – авт.), действительно существовал и даже достиг господства – в лице христианства» [10, 468].
Позволим себе сопоставить сейчас основные аксиологические императивы православия и коммунизма, чтобы убедиться в их тождестве: главенство духа над плотью – приоритет идеологии над экономикой; любовь к ближнему – товарищество и взаимопомощь; идеал соборности – принцип коллективизма; осуждение богатства – отказ от частной собственности; всеединство во Христе – всеобщее равенство и братство [12, 163]. Ещё одним тождественным императивом как православия, так и коммунизма является отношение к труду: «кто не работает, тот не ест». Сегодня этот известный постулат Морального кодекса строителя коммунизма известен многим, однако отнюдь немногие знают его первооснову, которая была изложена апостолом Павлом в книгах Нового Завета: «братия, если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10). Как считает А.В. Пыжиков, крупнейший современный исследователь русского старообрядчества, именно всеобщность и сакральность труда, провозглашённая Советской властью, и стала тем ключевым фактором, из-за которого симпатии русских крестьян перешли к большевикам [17].
Поэтому отнюдь неудивительно, что знаменитый английский историк Арнольд Тойнби сделал весьма проницательный вывод: «Русскому человеку XX века, отцом которого был славянофил XIX века, а дедом – истый православный христианин, легко было стать убежденным марксистом» [19, 160]. Исходя из этого, Тойнби в годы холодной войны предупреждал западного обывателя: «Как под распятием, так и под серпом и молотом, Россия – все ещё «Святая русь», а Москва – все ещё «Третий Рим» [19, 170]. Таким образом, как бы это ни звучало парадоксально, но именно большевики наиболее полно воплотили в жизнь евангельские социальные императивы и православную имущественную этику, несмотря на всё своё богоборчество и тоталитарные методы [23]. Метафорически выражаясь вслед за Александром Блоком, русский народ в годы революции пошёл за большевиками, поскольку разглядел за ними самого Христа: «В белом венчике из роз, впереди – Исус Христос». Соответствующим образом в глазах русских православных крестьян и первого поколения рабочих, воспитанных в социокультурной среде православия, была интерпретирована и хилиастическая концепция: именно коммунизм представлялся им тем самым «раем на земле», после установления которого всё человечество будет счастливо, а земная история, по сути, подойдёт к своему логическому завершению.
Теперь же перейдём к последней из рассматриваемых идеологий – романо-германскому фашизму, который «был идейно и онтологически основан на римском католицизме, и поэтому впитал в себя его главные идеалы и ценности [24, 111]». Итак, начнем с географии фашизма, которая практически полностью (лишь за немногими исключениями) совпадает с географией европейских католических стран: Италия, Испания, Португалия, Венгрия, Хорватия и пр. Из этого правила, казалось бы, выпадает Франция, которая, согласно этой логике, также должна была стать фашистским государством, и Германия, которая, напротив, ни при каких обстоятельствах фашистской стать не должна была. Рассмотрим первое исключение – Францию. Несмотря на преобладание католического населения, большая его часть являлась таковым лишь формально, поскольку после Великой французской революции «доминирующей идеологией стал атеизм» [26, 237]. За полтора столетия с момента провозглашения во Франции «культа Разума» были выработаны очень эффективные либерально-демократические механизмы, позволявшие блокировать реставрацию монархии и сословного строя, и таким образом опосредованно подавлять римско-католическое влияние на французское общество. Это привело к тому, что, когда французские праворадикальные силы напали в 1934 году на Бурбонский дворец, где заседал парламент, всё общество Третьей республики практически сразу же встало на защиту демократии, и, таким образом, «фашистский сценарий» был подавлен в зародыше [8, 284].
Теперь же касательно Германии, которая, как мы показали выше, должна была выпасть из списка фашистских режимов, поскольку основная масса её населения исповедовала протестантизм, что сближало её с англосаксонским культурно-историческим типом. Однако она не только не выпала, но, напротив, стала в 1930-е годы флагманом мирового фашистского движения. Как пишет по этому поводу И.А. Бойков, «мало кто акцентирует внимание на том, что колыбелью нацистской партии была не вся Германия в целом, а католическая Бавария. В ней и сегодня, даже с учётом мусульманских мигрантов и секуляризированной доли современных жителей, католиков насчитывается около 80 процентов, а в 1919 году, когда НСДАП только зарождалась, католики доминировали абсолютно» [3].
Так в чём же заключались главные императивы католичества, воспринятые и впоследствии массово растиражированные фашизмом? А заключались они в следующем: главнейшим признаком римского католичества является жёсткая иерархия общества, апофеозом которой выступает всевластие (непогрешимость) её лидера – папы (фюрера, дуче). Естественно, что эта социальная модель находит своё обоснование в Евангелии, в частности, в том моменте, когда Иисус Христос передаёт символические ключи от Царства Божьего апостолу Петру (как считается в католицизме, римскому понтифику, папе) и только ему завещает «связывать и разрешать» (Мф. 16:19). Апостол Пётр, таким образом, символизирует римского папу и провозглашается наместником Иисуса на земле, остальные апостолы становятся кардиналами, а масса же верующих – всего лишь паствой. Как в дальнейшем показала историческая практика, эта классическая черта католицизма стала своеобразной «визитной карточкой» фашизма, поскольку фашистские диктаторы не только обладали абсолютной полнотой власти, но и персонально олицетворяли режим в целом.
Следующей атрибутивной чертой Римско-католической церкви, перенятой и воспроизведённой фашизмом, стало чувство превосходства над остальными и, как следствие, стремление к господству. Естественно, что и этот императив так же герменевтически рождается из слов Христа: «Идите, научите все народы, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам» (Мф. 28:19-20), «Вы – соль земли» (Мф. 5:13). Эмпирически это привело к тому, что «сознание католика в своей глубине основывается не на нравственном долге христианина жертвовать собой, а на осознанном праве учить другого, управлять им, как сильнейший управляет и учит слабейшего» [5, 298]. В дальнейшем эта черта в наиболее извращённой и гипертрофированной форме была воспроизведена в нацистской Германии с её расовой сегрегацией на «арийцев» и «унтерменшей», и стремлением к военной экспансии в духе Крестовых походов [15].
Ещё одной атрибутивной чертой католичества, взятой на вооружение фашизмом, является антидемократизм и, как следствие, глубокая социальная стратификация. Если в институциональных рамках Римско-католической церкви все решения принимаются лично папой с опорой на узкую привилегированную группу кардиналов, то в условиях «корпоративного государства» все решения принимаются, конечно же, его лидером – фюрером (дуче) с привлечением очень узкой военно-аристократической прослойки. Как пишет по этому поводу Р.Ю. Белькович, «классические консерваторы и аристократы (а с религиозной точки зрения все они были католиками – авт.) не могли симпатизировать эгалитарной идее нации» [1]. Однако истеблишмент фашистских режимов очень быстро нашёл выход из сложившейся ситуации, причём, выход, подсказанный самими католическими служителями и интеллектуалами: вместо идей эгалитаризма была реализована идея солидаризма [14]. Иными словами, никакого равенства между элитой и массами не произошло, и последние были фактически отстранены от политики. Однако при всём этом фашистские лидеры постоянно апеллировали к мнению масс, вбрасывали популистские лозунги и широко привлекли население для участия в референдумах с заранее известными результатами. Социально-психологическим следствием этого стало то, что в обществе очень быстро возникло ощущение единства между властью и народом, и в итоге привело к «социальному единству без социального равенства» [22, 105]. Отсюда же вытекает и этатизм фашистских режимов, когда государство провозглашалось высшей целью: «общая и универсальная воля» [11, 5], «понятие индивида совпадает с понятием государства» [13, 18], «государство не зависит от народа, напротив, народ зависит от государства как от источника своего существования» [6] и пр. Стоит отметить, что идея солидаризма оказалась настолько успешной, что до сих пор является неотъемлемым элементом социального учения Римско-католической церкви [7]. Забавно, но даже идея о так называемом «тысячелетнем Рейхе» была заимствована из хилиастического учения христианства: так, в Апокалипсисе Иоанна Богослова имеется отрывок, где повествуется о «тысячелетнем царстве Христовом» на земле (Откр. 20:1-10), которое будет «золотым веком» праведников. Как не трудно догадаться, при замене «спасителя» на «фюрера», а «праведников» на «арийцев» суть концепции, пусть и в изменённом, политизированном состоянии, сохраняется прежней.
Как видно из вышесказанного, онтологическим фундаментом европейских политических идеологий первой половины XX века было христианство. Так, либерализм был рождён в социокультурной среде протестантизма, коммунизм – православия, фашизм – католичества. Социальной базой указанных идеологий являлись люди, воспитанные в соответствующей религиозной среде. Поскольку в XXI столетии христианские императивы повсеместно подверглись сильной эрозии, сегодня не представляется возможным ренессанс ни одной из указанных идеологий, по крайней мере, в их прежнем виде. Какие идеологии придут им на смену – покажет время, но единственное, что можно сказать уже сейчас – они в любом случае будут онтологически опираться на тот или иной религиозный фундамент.
Литература:
1. Белькович Р.Ю. Фашизм: история одной идеологии [Электронный ресурс]. – URL: https://postnauka.ru/longreads/156875 (дата обращения 07.07.2023)
2. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. – Минск: Белорусский экзархат Московского патриархата, 2013. – 1519 с
3. Бойков И.А. Коммунизм и фашизм – принципиально разные формы коллективистских идеологий [Электронный ресурс]. – URL: https:// zavtra.ru/blogs/kommunizm-i-fashizm-printsipialno-raznyie-formyi-kollektivistskih-ideologij (дата обращения 01.07.2023)
4. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. – М.: АСТ, 2020. – 320 с.
5. Величко А.М. Политико-правовые очерки по истории Византийской империи. - 2-е изд., расшир. и испр. – М.: ФондИВ, 2008. – 312 с.
6. Джентиле Дж. Философские основы фашизма [Электронный ресурс]. – URL: https:// nazisozi.wordpress.com/ 2012/06/01/ джованни-джентиле-философские-основ (дата обращения 12.06.2023)
7. Компендиум социального учения Церкви [Электронный ресурс]. – URL: http:// www.caritas-spb.org.ru/ wp-content/ uploads/ 2011/12/ Compendium.pdf (дата обращения 07.08.2023)
8. Кромин И.В. Путч 1934 года во Франции: влияние на французский фашизм // Молодой исследователь: история и педагогика: материалы Международной научно-практической конф. – Орёл: Изд-во Орловского гос. ун-та им. И.С. Тургенева, 2021. - С.277-285.
9. Маркс К. Капитал: критика политической экономии. Т.1. – М.: Государственное изд-во полит. литературы, 1960. – 920 с.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. – М.: Политиздат, 1962. Т.22. – 805 с.
11. Моисеев Д.С. Политическая философия Дж. Джентиле // История философии. – 2016. – Т.21. №2. – С.89-99.
12. Молотков А.Е. Миссия России. Православие и социализм в XXI веке. – СПб.: Русский остров, 2008. – 400 с.
13. Муссолини Б. Доктрина фашизма / пер. с итал. В.Н. Новикова. – Париж: Возрождение, 1938. – 25 с.
14. Назаров М.В. Солидаризм – идея для послетоталитарной России [Электронный ресурс]. – URL: https://rusidea.org/10005 (дата обращения 02.08.2023)
15. Нольте Э. Фашизм в его эпохе [Электронный ресурс]. – URL: https://djvu.online/file/1Ft8tzrgDUkbs (дата обращения 16.06.2023)
16. Поппер К. Открытое общество и его враги: в 2 т. – М.: Культурная инициатива, 1992. – 976 с.
17. Пыжиков А.В. Грани русского раскола. Тайная роль старообрядчества от 17 века до 17 года. – М.: Концептуал, 2017. – 528 с.
18. Сомин Н.В. Влияние протестантизма на имущественную этику и экономическую теорию [Электронный ресурс]. – URL: http://chri- soc.narod.ru/ posobie_10.htm (дата обращения 19.06.2023)
19. Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. Мир и Запад. – М.: Астрель, 2011. – 320 с.
20. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. – М.: АСТ, 1992. – 600 с.
21. Харитонова О.Г. Католицизм и современность: демократия в социальной доктрине Римско-католической церкви // Политическая наука. – 2013. – №2. – С.81-99
22. Чернов А.В. Влияние католицизма на становление фашистской идеологии // Наука и образование в современном обществе: сб. науч. тр. по материалам Международной научно-практической конференции. В 2-х частях. - Часть II. – Смоленск: НОВАЛЕНСО, 2015. С. 105-106.
23. Чернов А.В. Отношение к социализму в трудах И.А. Ильина // Наука. Образование. Культура: материалы Всероссийской национальной научно-практической конференции «Целищевские чтения – 2022». Выпуск 4. – Екатеринбург: Изд-во УрГАУ, 2022.- С. 354-360.
24. Чернов А.В. Фашизм и либерализм как родственные идеологии: культурно-исторический аспект // Вестник Курганского государственного университета. Серия: гуманитарные науки. – 2016. – № 1(40). – С.111-114
25. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории / пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К. А. Свасьяна. – М.: Мысль, 1998. – 663 с.
26. Эпштейн А.Д. Между религиозными сомнениями и неверием: трансформация интеллектуального дискурса и политической риторики в эпоху заката монархии (опыт Франции) // Новое литературное обозрение. - 2017. - №2(144). - С.237-259
