CC BY
53Ю.В. Балакшина
Христианское призвание и общественная жизнь: постановка проблемы в деятельности группы «32-х» петербургских священников
В статье анализируется церковная ситуация, сложившаяся в России в начале ХХ в., связанная с первыми попытками представителей Православной российской церкви влиять на общественную жизнь страны. В центре внимания оказывается ряд документов, деклараций, брошюр, выпущенных группой «32-х» петербургских священников (Союзом церковного обновления, Братством ревнителей церковного обновления), а также практическая деятельность членов этой группы по налаживанию церковно-общественных отношений. Делаются выводы, что в начале ХХ в. церковь впервые начинает воспринимать общество как самостоятельную силу, находящуюся вне церковной ограды. Условием возможного диалога мыслится активное участие обеих сторон в социальном строительстве, что приводит, с практической стороны, к проектам переустройства прихода, с богословской — к новым идеям, оправдывающим социальную активность в перспективе приближения Царства Божьего. Ключевыми понятиями в церковно-общественной риторике начала века становятся понятия «правда Христова», «голос Церкви». В разгар революции 1905-1906 гг. группа «32-х» пытается стать рупором свободного «голоса Церкви», высказываться по вопросам «черносотенных» погромов, выборов в Государственную думу. Ориентация на новые общественные силы приводит духовенство к постановке острых политических вопросов, вне решения которых интеллигенция не мыслила общественный прогресс. В то же время церковь впервые формулирует критерии, по которым оцениваются программы политических партий, с точки зрения приближения к идеалу христианской общественной жизни.
ключевые слова: Православная российская церковь, революция 1905-1906 гг., церковное обновление, группа «32-х» петербургских священников, общественная жизнь.
В России необходимость и возможность влияния христианства вообще и Православной церкви в частности на общественную жизнь долгое время ставились под сомнение. Так, в 1845 г.
П. Я. Чаадаев в письме французскому публицисту Адольфу де Сиркуру писал:
Наша... церковь по существу — церковь аскетическая, как ваша по существу — социальная: отсюда равнодушие одной ко всему, что совершается вне ее, и живое участие другой ко всему на свете [Чаадаев, 296].
Если в Европе идеи социального христианства получили развитие еще в 1820-1830 -е гг., то в России и в 1860-е гг. деятельность свящ. Александра Гумилевского по созданию православных братств, призванных оказывать социальную помощь неимущему населению столицы, вызывала недоумение и удивление 1. Причины этому можно искать и в богословии Православной церкви, и в том подчиненном государственным интересам месте, которое Православная российская церковь занимала в Российской империи, и в менталитете русского народа, и в сложной и поздней истории формирования русского общества. Ситуация стала меняться только на рубеже Х1Х-ХХ вв., когда российское общество стало проявлять себя как реальная политическая сила, а социальные противоречия обострились настолько, что привели к революционным событиям, что уже не могло остаться вне поля внимания Православной церкви.
Цель настоящей статьи детально описать только одну из возможных моделей взаимодействия церкви и общества, оформившуюся в высказываниях и практической деятельности столичного духовенства в начале ХХ в. и связанную с группой священников, вошедших в историю церкви под именем «группа 32-х» 2.
Как отмечали многие современники, события 9 января 1905 г. застали клириков и мирян Православной церкви врасплох. Так В. П. Свенцицкий писал:
.Не было выработанных, вполне сознательных религиозных основ для того, чтобы занять подобающее место в начавшемся движении. <...> Острая неотложность момента вскрывала всю ту беспомощность, в которой находились христиане в вопросах общественных [Свенцицкий, 41].
Безусловно, одной из площадок, предложивших свой вариант выстраивания отношений с обществом, стала группа «32-х»
1. См. об этом: [Скроботов].
2. Подробнее см. : [Балакшина].
петербургских священников и производные от нее церковные объединения — Союз церковного обновления, Братство ревнителей церковного обновления. Многие деятели этой группы еще до революционных событий 1905 г. входили в различного рода объединения и кружки, в которых встречались и даже совместно работали представители светской и церковной общественности. Помимо всем известных религиозно-философских собраний, представители церкви и общества встречались на заседаниях Русского собрания 3, а также в частных кружках, не претендовавших на официальное оформление. Так, свящ. Константин Аггеев 10 февраля 1904 г. писал своему другу в Киев:
В П<етербурге> есть до десяти кружков вроде Киевских бывших при мне частных собраний. <...> На наших собраниях участвуют и профессора — университетов и академий светских [Аггеев 2014, 266].
Когда на волне революционных событий 1905 г. организационно оформилась группа «32-х» петербургских священников, она в первую очередь была ориентирована на решение накопившихся внутрицерковных проблем, однако в двух опубликованных записках группы вопросы взаимоотношений с обществом и влияния на общественную жизнь занимали не последнее место.
Так, уже в первом программном документе — записке «О необходимости перемен в русском церковном управлении», — опубликованном в журнале «Церковный вестник» 17 марта 1905 г., говорилось:
Все чаще и чаще слышатся упреки и обвинения православной Церкви, что общественная жизнь наша отошла от ее влияния, устрояется и обычно течет, не справляясь с правдой Христовой и жизнью церковной [О необходимости, 323].
Авторы записки исходили из представлений, сложившихся в до-секулярную эпоху, в ситуации существования церкви в тесном союзе с государством. Согласно этим представлениям общество не может быть автономным и не зависимым от церкви субъектом. Поэтому «члены отходящего от Церкви общества» воспринимались как болеющие «словесные овцы словесного стада Христова» [О необходимости, 323], нуждающиеся в исцелении и возвращении в церковную ограду. Однако, с другой стороны, начинает вы-
3. Подробнее см.: [Кирьянов]. вЕстник сфи. 2020. выпуск 35
зревать сознание того, что общество может стать серьезной, не тождественной государству силой, способной оказать влияние на церковь. Поэтому церковь должна оставаться «свободной благодатной силой», не подчиняющейся «условиям и требованиям общественной и государственной жизни» [О необходимости, 323].
Предполагалось, что церковь должна возвратить «себе всю силу плодотворного влияния на все стороны жизни человеческой» [О необходимости, 323]. Подчеркнем, что искомый идеал церков-но-общественных отношений авторы документа относят к неопределенному прошлому, а пути восстановления этого влияния усматривают в «мужественном свидетельстве о правде общественной жизни» [О необходимости, 323]. Возможно, речь идет о традиции русских епископов и юродивых (от митр. Филиппа (Колычева) до св. Василия Блаженного), главный путь влияния которых на общественную жизнь заключался в обличении верховных представителей государственной власти. Большая часть общественной программы документа посвящена размышлению о понятии «голос Церкви», который должен внести в жизнь общества «правду Христову». Этот «голос Церкви» должен быть свободен от влияния государства и определяться «ее божественным призванием». Кто и почему имеет право говорить от лица Церкви авторы документа не оговаривают, намекая только, что заявления официальных представителей церковной власти, прозвучавшие по поводу революционных событий, подлинным голосом Церкви не являются.
Вторая записка группы «32-х» «О составе церковного собора» увидела свет в мае 1905 г. в журнале «Церковный вестник». Большая часть аргументов, призванных убедить читателей в необходимости созыва «всецерковного», а не «епископского» собора, носила канонический и церковно-исторический характер. Однако последний аргумент касался интереса к церкви «у большого количества мирян, прежде совершенно безразличных к ней» [О составе, 646]. Всецерковный собор, по мнению авторов записки, давал шанс «приблизить их к духовенству и Церкви»; епископский же собор мог «погасить этот священный огонь ревности» [О составе, 646] и усилить недоверие к церковной иерархии. Петербургские священники полагали, что вовлечение общественных сил во вну-трицерковное строительство сможет замедлить и даже остановить процесс секуляризации.
В начале 1906 г. на страницах журнала «Церковный вестник» был опубликован «Проект церковных реформ», предложенный священником Петром Кремлевским и прочитанный 19 декабря
1905 г. на собрании «Союза церковного обновления». Традиционно документ начинался апологией «самоуправляющейся», «свободной от всякой зависимости от государства и политических партий» [Кремлевский, 81] церкви, и, как и предыдущие, в основном был посвящен внутрицерковным преобразованиям, но в ряде пунктов касался общественной проблематики.
Во-первых, развивалась идея вовлечения общественных сил в созидательные труды не вне, а внутри церковной ограды. Еще в 1903 г. в журнале «Руководство для сельских пастырей» один из будущих лидеров группы «32-х» о. Константин Аггеев писал, что причину отчуждения церкви от светского общества нужно искать «в различном понимании слов Спасителя о главных заповедях» [Аггеев 1903, 186]: Церковь во главу угла ставит любовь к Богу, а интеллигенция — любовь к ближнему. Кремлевский предлагал конкретный путь преодоления этого отчуждения. Согласно его идее, центром, объединяющим представителей традиционной церковности с интеллигенцией, озабоченной социальными нуждами, должен был стать особым образом устроенный приход:
Каждый приход во главе с предстоятелем составляет свободное братство, юридически самостоятельную общину, которая сообща управляет своим церковным имуществом и занимается делом приходской благотворительности [Кремлевский, 82].
Однако у самого автора проекта вызывало сомнение, что приход сможет стать центром решения экономических и социальных проблем:
Каким образом можно устроить дело приходской благотворительности и в каких размерах? Возможно ли общественными и церковными средствами содержать и обеспечить всех бедных вдов и сирот прихода? [Кремлевский, 83].
К моменту написания этой программы в России был опробован предложенный прот. Иоанном Сергиевым проект оказания социальной помощи посредством Домов трудолюбия. Воплощение проекта показало, что без дотаций со стороны государства эти церковные начинания существовать не могут 4. В католиче-
4. См. письмо прот. Иоанна Сергиева министру финансов Н. Х. Бунге от 20 декабря 1882 г. [Сергиев, 119-122].
ской церкви попытки решить экономические проблемы неимущих решались не на базе прихода, а путем создания католических производственных объединений, кредитных касс и сельскохозяйственных товариществ.
Второе направление общественного действия церкви в проекте Кремлевского было связано с обязанностью пастырей церкви быть свидетелями «правды Христовой» в ситуациях острых социальных конфликтов и противоречий:
Пастыри Церкви во главе с епископами считают своим священным долгом иметь руководственную роль в духовном развитии общества, стремясь ввести правду Христову и любовь евангельскую во все семейные, общественные и государственные отношения [Кремлевский, 82].
Как и в первой записке «32-х», выражение «правда Христова» используется здесь без дополнительных пояснений, однако становится понятно, что задача свидетельства о ней возлагается не на всех христиан, а только на представителей «клира» — пресвитеров и епископов. Этот пункт программы Кремлевского дополнен вопросом для обсуждения: «Желательно ли и в каком виде участие пастыря в мирских сходах, в земских собраниях и других общественных учреждениях?» [Кремлевский, 83]. Очевидно, что петербургского священника волнует вопрос, как и где можно свидетельствовать об этой правде в ситуации, когда активная часть общества покинула стены храмов. Если голос Церкви не слышен с церковных амвонов, следует искать для его распространения общественные площадки: газеты, брошюры, листовки, общественные и даже политические собрания.
Практически все деятели группы «32-х» выступали с беседами и лекциями в различных публичных залах, принимали участие в диспутах, стремились издавать свои проповеди в виде отдельных брошюр. Священник Григорий Петров издавал газету «Правда Божия»; свящ. Константин Аггеев был одним из инициаторов издания журнала «Век» и приложения к нему «Церковное обновление». Если во время беседы с митр. Антонием (Вадковским), состоявшейся 14 февраля 1905 г., члены только что возникшей группы петербургских священников заявляли, что «священник должен стоять выше политических партий» [Балакшина, 295], то в 1906 г. архим. Михаил (Семенов) вступил в народно-социалистическую партию, свящ. Константин Аггеев стал членом партии Мирного обновления, а в 1907 г. свящ. Григорий Петров был
избран депутатом 2-й Государственной думы по списку конституционно-демократической партии.
Наконец, еще одна возможность общественного действия церкви виделась Кремлевскому в смягчении основного социального конфликта эпохи — имущественного расслоения общества. Именно на этом растущем разрыве между богатыми и бедными делали акцент революционные пропагандисты, что привело в 1905 г. к серьезному социальному взрыву. В проекте церковных реформ говорилось, что епископы и пастыри, «оказывая одинаковую любовь богатым и бедным», призваны особенно заботится о бедных и «печаловаться перед хозяевами и властями за угнетенных» [Кремлевский, 82].
Вряд ли этот призыв мог иметь широкое распространение в среде самих петербургских священников, выступивших с инициативой церковных преобразований, поскольку они по преимуществу служили настоятелями домовых храмов при различных учебных заведениях и не имели прямого сношения с владельцами заводов и фабрик. Однако один из членов группы свящ. Михаил Чельцов в своей статье «В чем причина церковной разрухи», написанной в послереволюционные годы, вспоминал, как петербургские священники по призыву свящ. Григория Петрова пришли к митр. Антонию (Вадковскому) «с мольбой явиться ему ходатаем перед Царем» за 15 осужденных к расстрелу кронштадтских матросов и «добиться их освобождения» [Чельцов, 419].
В разгар революционных событий 1905 г. петербургские священники оказались поставлены перед необходимостью явить тот самый «голос Церкви», который, по их мысли, должен звучать не в интересах государственной власти, а нести «правду Христову».
После Всероссийской стачки и издания манифеста 17 октября 1905 г., провозгласившего создание объединенного правительства, свободы совести, слова, собраний и союзов, законодательную власть Государственной думы, по стране прокатилась волна погромов. Одесский, Томский и другие погромы были направлены не только против евреев, но и против революционеров, студентов, интеллигенции, и получили название «черносотенных» 5. Это массовое насилие в стране, население которой считалось христианским, побудило группу «32-х» выступить с воззванием «Собратьям-пастырям всех исповеданий и всем, кому дороги заветы Христа, о страшных событиях наших дней», опубликованном
5. См.: [Булдаков; Шукшина]. вЕСтник Сфи. 2020. выпуск 35
в 43-м номере журнала «Церковный вестник». Цель воззвания, по мысли его авторов, — «напрячь все усилия, чтобы остановить начавшийся грозный поток всесокрушающего зла» [Собратьям, 1363], встать на дороге насилия. Адресаты послания — в первую очередь православные пастыри, которые должны употребить все свое влияние на паству, чтобы остановить кровопролитие, вплоть до того, что физически преградить путь убийцам:
Пастыри, поднимите крест ради Крови, на кресте пролитой, — остановите кровь. Заставьте насильников через крест перешагнуть к убийству, если уже они Христа забыли [Собратьям, 1365].
В конце воззвания авторы обращаются также к «братьям, пастырям других христианских исповеданий, братьям раввинам» с призывом способствовать умиротворению и призвать их духовных детей «не подливать масла в огонь».
Однако безусловно христианский призыв — остановить кровопролитие — оказывается не свободен от высказывания политических симпатий и оценок. Политические свободы, дарованные манифестом «Об усовершенствовании государственного порядка», преподносятся как нечто высокое и сакральное («святая свобода», «заря свободы»), имеющее прямое отношение к «свободе Христовой» и грядущему Божьему Царству:
Можем ли мы, носители «свободы Христовой», не приветствовать наступление эры свободы для всех граждан России, когда с этой свободой грядет к нам свобода совести, свобода человеческой личности, когда «право гражданина» несет и «права человека»? (курсив наш. — Ю. Б.) [Собратьям, 1364].
Действия же государственной власти оцениваются как однозначно отрицательные («слепое непонимание своего долга», «слепая неприязнь к самому акту свободы»). Приказ товарища министра внутренних дел Д. Ф. Трепова, расклеенный по улицам Петербурга и имевший целью предупредить кровопролитие, в том числе путем угрозы: «холостых залпов не давать и патронов не жалеть», — в воззвании «группы петербургских священников» вполне в духе революционной пропаганды был назван «антихристианским предписанием».
Другая общественная ситуация, по поводу которой петербургские священники посчитали необходимым выступить публично — выборы в Государственную думу. В 1905 г. в брошюре «Го-
сударственная Дума и пастырь церкви» пастыри и все истинные христиане призываются «не бежать, не отвращаться от мира, а идти в мир, чтобы оживотворить, исцелить его истиною Христовою» [Государственная Дума, 13]. Конкретной формой этой ответственности церкви за мир должно стать разумное участие в выборах в Государственную Думу, но, более того, церкви атрибутируется право быть судьей того или иного социального строя и формы государственного устроения с точки зрения воплощения в них Христовой правды и близости их Небесному царству:
Церковь — совесть народная, мировая. Как такая церковь должна дать оценку каждому явлению, но не с какой-либо иной точки зрения, как с точки зрения Христовой правды и истины. Церковь может осудить одну форму государства и признать другую, предпочесть одну форму другой. Но связать себя церковь не может ни с одной формой, потому что церковь вечна, а формы временны, преходящи [Государственная Дума, 11].
В 1905 г. формой государственного правления, максимально приближенной к христианскому идеалу, казалась конституционная монархия или демократическая республика. Демократизация Российского государства проявила себя в созыве Государственной Думы, которую горячо приветствовали деятели движения церковного обновления: «Государственная дума нашей русской жизни желает дать соборный характер, приблизить к идеалу христианской общественной жизни» [Государственная дума, 14].
Остается непроясненным, кто имеет право от лица церкви выносить суд истории и существующим в истории формам государственного правления (по факту это право присваивают себе авторы текста) и каковы критерии суда: какова та «Христова правда», тот «евангельский идеал», который должен воплотиться в социальной жизни. Небезупречность такого подхода проявила себя, в частности, в 1923 г., когда лидеры «обновленчества» объявили максимальным воплощением христианского идеала уже не конституционную монархию, а диктатуру пролетариата. А. И. Введенский в речи, произнесенной на заседании обновленческого («2-го Всероссийского Священного Поместного церковного») собора 3-го мая 1923 г. в Москве, утверждал:
Церковь имеет право с высоты надмирной религиозно-нравственной производить оценку происходящего. Мы взвешиваем советское строительство, принципы правды его на весах вечности и говорим: здесь подлинное золото,
его приобретайте, его защищайте, работайте, чтобы было больше его, чтобы было братство и равенство [Введенский, 24].
Наконец, в брошюре 1906 г. «Об отношении Церкви и священства к современной общественно-политической жизни» группа «32-х» делает следующий шаг, знаменующий переход от собственно общественной проблематики — к проблематике политической. Речь идет о том, что в ситуации пробуждения народа для «устроения нового, лучшего порядка» государственной и социальной жизни, «каждый сознательный гражданин намечает для себя определенную политическую программу и становится деятельным членом той или другой политической партии» и церковь не имеет права оставаться в стороне от этой «великой, созидательной работы» [Об отношении, 3].
В тексте брошюры нет призыва к пастырям «связывать себя с определенными политическими партиями», хотя известно, что этот вопрос неоднократно обсуждался на заседаниях Союза и Братства 6; священники должны стать «советниками пасомых», помогать им ориентироваться в новой для них стихии общественной жизни, а для этого внимательно наблюдать и усердно изучать «все перипетии социального движения» [Об отношении, 12] и давать советы пасомым, какую партию и какую политическую программу поддерживать.
В брошюре уже знакомое нам понятие «правды Христовой» конкретизируется и воплощается в трех критериях, по которым следует судить, приближается та или иная политическая программа к духу евангелия: любовь до самопожертвования (как минимум, воплощение «золотого правила» этики); утверждение «священного достоинства» человеческой личности; «полная недопустимость насилия или своекорыстного использования (эксплуатации)» [Об отношении, 13]. Если для первого критерия можно найти прямые основания в евангельском тексте, с той, однако, оговоркой, что заповедь о любви друг к другу * дается ученикам Христа, а не *1 Ин 13:34 предлагается в качестве универсального принципа общественной
6. В № 2 еженедельника «Церковное обновление» была помещена заметка о собрании Братства по вопросу об отношении духовенства к партиям и выборам, состоявшемся 8 января 1907 г. На собрании обсуждался вопрос, возможно ли пастырю быть в партии. «Устроители собрания хотели придти хоть к чему-нибудь практическому», «предложено было просить Владыку о разрешении
общепастырского собрания по вопросу о партиях и выборах», но «не удалось и это», «противники сняли и этот практический вопрос». «В результате поговорили. и разошлись. Грустно было. Через неделю надо идти к урнам. Все в потемках. Народ разрывается крайностями» (Церковное обновление. 1907. 14 янв. № 2. С. 16).
жизни; то два других критерия являются скорее экстраполяцией идей либеральных и социалистических партий в поле христианских смыслов 7. Далее, уже вне прямой связи с евангелием, выдвигается еще один критерий оценки политического строя:
С точки зрения христианского прогресса, более совершенным является тот строй, который основан на твердых началах законности, а потому сам по себе силен поддержать в гражданах убеждение, что есть правда Божия на земле, что она могущественнее всего в мире [Об отношении, 17].
Критика существующей государственной власти за низкий уровень правосознания и законности в начале ХХ в. звучала в России, как правило, со стороны либеральных партий 8. Так, например, член ЦК партии октябристов Ю. Н. Милютин отмечал: «Самовластие, любоначалие, презрение к чужим правам и законности крепко врезалось во всех слоях русской бюрократии и русского общества» [Партия, 252]. С другой стороны, составители брошюры могли опираться и на собственно церковную традицию обличения тирании с точки зрения закона как закона Божьего, в частности, — на знаменитое слово митр. Филиппа (Колычева), сказанное в присутствии царя Ивана Грозного в Успенском соборе Кремля: «В самых неверных, языческих царствах есть закон и правда, есть милосердие к людям — а в России нет их» [Карамзин, 472].
В стране, только начинавшей путь партийного развития, проблема верификации политической риторики еще не обрела актуальности. Из личных же свидетельств членов группы «32-х» понятно, что применить эти критерии на практике им самим оказалось весьма непросто. Так, свящ. Константин Аггеев вступает в партию Мирного обновления, при этом надеется «на левых октябристов» [Аггеев 2014, 402] и считает, что лично ближе ко Христу В. Н. Свенцицкий, который «с рел<игиозной> точки зрения стоял за крайние партии» [Аггеев 2014, 393].
Брошюра интересна также тем, что ее авторы не ограничиваются призывами к активному участию христиан в общественной
7. Идея уважения «человеческого достоинства»
в каждом человеке была высказана в энциклике Rerum Novarum, изданной в 1891 г. папой Львом XIII. В России о «безусловном утверждении человеческого достоинства в христианстве» писал Вл. С. Соловьев в работе «Оправдание добра»
(1897). Понятие достоинства, на которое «претендуют все люди, вне зависимости от их общественного положения» [Маслов, 23], утвердилось в западноевропейских демократиях после II мировой войны как ответ на вызовы нацизма и коммунизма.
8. См. об этом: [Карапетян].
жизни, но пытаются богословски обосновать, почему «деятели Церкви прямо призываются для общей работы обновления общественного строя» [Об отношении, 7]. В 1905 г. в издательстве Троице-Сергиевой лавры вышла книга проф.-прот. Павла Светлова «Идея царства Божия в ее значении для христианского миросозерцания», ставшая программной для нарождающегося в России социального христианства. Согласно идее Светлова,
Царство Божие в общем или широком смысле есть постепенно устрояемый Провидением совершенный порядок вещей в природе и истории, в котором возглавляемое Христом человечество участвует во всех благах осуществленного Им Божественного совета об искуплении мира [Светлов, 97].
Идея осуществления Царства Божьего «во внешних формах действительности», а не во внутреннем мире отдельного человека позволяла оправдать творческую инициативу интеллигенции, разворачивавшуюся вне церковных стен, и убеждала в возможности «преобразования общества и цивилизации в духе евангельских начал», а значит в необходимости активного и ответственного отношения к социальной жизни. Идеи Светлова были подвергнуты резкой критике 9, но в ситуации, когда культура и экономика, наука и образование стали активно развиваться независимо от религии, его книга стала одной из немногих в православном мире попыток ответить на вызов времени и сохранить для Церкви деятельность представителей активной части общества, не нуждающихся теперь в «идее Бога».
Из всего многообразия возможных путей исполнения церковью своего общественного призвания, опробованных в годы революционных событий 1905-1906 гг., именно идея претворения всего мира в Царство Божье вошла в итоговые документы группы «32-х» петербургских священников и выросшего из нее движения. Так 11-й пункт программы «Союза церковного обновления» гласил:
Союз признает, что Церкви принадлежит обетование обновить весь мир и что свободная наука, искусство и культура представляют не только могучие средства этого обновления, но и непреходящие элементы Царства Божьего [Программа, 186].
9. См., напр.: [Серафим].
В Уставе Братства ревнителей церковного обновления этот пункт сохранился, но был видоизменен в силу внешних обстоятельств, а возможно, и в силу накопленного к этому моменту опыта общения с творческой интеллигенцией. Сторонникам церковного обновления стало ясно, что в созидание Божьего Царства могут быть вовлечены «наука, искусство, общественность, вообще культура, сохраняя обязательную для них свободу, но свободно проникаясь светом христианства и свободно преображаясь им» (курсив наш. — Ю. Б.) [Устав, 1242].
В 1907 г. Братство ревнителей церковного обновления, возникшее из группы «32-х» петербургских священников, прекратило свое существование. Отдельные члены братства продолжали воплощать опыт теоретического и практического разрешения проблемы общественного действия церкви в личной практике взаимодействия с политическими партиями, общественными организациями, отдельными представителями интеллигенции. В ситуации перемен начала ХХ в. модель взаимодействия церкви и общества, родившаяся в кругу петербургского духовенства, оказалась не единственной. Безусловно заслуживают упоминания программа Христианского братства борьбы, призывавшая христиан «встать впереди освободительного движения, сделать его христианским, сведя на нет силы революции» [Свенцицкий, 42], и деятельность Н. Н. Неплюева, который предлагал «вместо того, чтобы растрачиваться на словесную борьбу и разрушение», устремиться «на проповедь делом мирного созидания» [Неплюев, 21], каковым считал созданное им Трудовое Крестовоздвиженское братство.
Однако именно опыт группы «32-х», сосредоточившей свою деятельность на прояснении голоса Церкви по самым проблемным вопросам общественной жизни, нам представляется наиболее актуальным в современной ситуации, когда общество настойчиво формулирует в адрес Русской православной церкви упрек в общественной пассивности:
Отсутствие у церкви активной социальной и публичной позиции по многим насущным для ее паствы вопросам сделало ее положение в российском социуме крайне уязвимым [Фаустова].
Осмысление общественного призвания церкви в истории группы «32-х» с убедительностью доказывает, что ситуация начала ХХ в. была переломной для судеб российского и мирового христи-
анства. Формировался новый тип общества, индифферентный к религиозным смыслам и основаниям своей деятельности, со временем вытеснивший церковь на периферию социальной жизни и начавший навязывать ей свои условия. В новой ситуации церкви нужно было искать пути для внутренней миссии и для свободного сотрудничества с секуляризованным миром. Петербургские священники не только одними из первых осознали эту проблему, но и добились существенных результатов: по свидетельству Аггеева, «светские оппоненты» кричали им: «Говорите так, как теперь, мы за вами пойдем» [Аггеев 2014, 305].
С другой стороны, желание ориентироваться на новые общественные силы очень быстро приводило духовенство к постановке острых политических вопросов, вне решения которых интеллигенция не мыслила общественный прогресс. Если в первых воззваниях, формулируя «голос Церкви», представители групп «32-х» заявляют о ценности человеческой жизни, о недопустимости насилия, то очень скоро переходят к проблемам политического устройства общества, соответствия того или иного политического строя евангельскому идеалу.
ХХ век показал, что действительно могут существовать богоборческие и человеконенавистнические политические режимы, несовместимые ни с Ветхим, ни с Новым заветом, но в ситуации начала ХХ в. резко отрицательное отношение к самодержавию и безоговорочное приветствие нового общественного строя представляется скорее данью политической и общественной эйфории революционной эпохи.
Ситуация начала ХХ в. показала также, что церковь может исполнить свое общественное призвание только при соблюдении ряда условий:
• независимость от государственной власти;
• готовность к диалогу с общественными силами, вышедшими из-под прямого влияния церкви;
• ориентация не на политические вызовы, а на «правду Христову», «евангельский идеал»;
• активный поиск своей независимой позиции, своего «голоса» по сложным общественным проблемам и путей его публичного высказывания;
• наличие собственного опыта в решении социальных вопросов;
• наличие внятных богословских обоснований необходимости участия в социальном строительстве.
Источники
1. Аггеев 1903 = Аггеев Константин, свящ. Из дневника священника // Руководство для сельских пастырей. 1903. № 42. 19 октября. С. 184-187.
2. Аггеев 2014 = Аггеев Константин, свящ. Письма к П. П. Кудрявцеву 19031907 гг. // Ю. В. Балакшина. Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903-1907 : Документальная история и культурный контекст. М. : СФИ, 2014. С. 215-407.
3. Введенский = Введенский А. И. За что лишили сана бывшего патриарха Тихона : (Речь прот. А. И. Введенского, произнес. на заседании 2-го Всерос. священ. помест. церк. собора 3 мая в Москве). М. : Тип. изд-ва «Крас. Новь», 1923. 60 с.
4. Кремлевский = Кремлевский Петр, свящ. Проект церковных реформ // Церковный вестник. 1906. № 3. С. 81-83.
5. Об отношении = Об отношении Церкви и священства к современной общественно-политической жизни. СПб. : Союз ревнителей церковного обновления, 1906. 20 с. (из журнала «Церковный вестник»).
6. О необходимости = О необходимости перемен в русском церковном управлении : Мнение группы столичных священников // Церковный вестник. 1905. № 11. 17 марта. С. 321-325.
7. Программа = Программа Союза церковного обновления // Церковно-общественная жизнь. 1906. № 5. 20 января. С. 185-186.
8. Светлов = Светлов Павел, прот. Идея Царства Божия в ее значении для христианского миросозерцания : Богословско-апологетическое исследование. Сергиев : Тип. Свято-Троицк. Сергиевой лавры, 1905. 476 с.
9. Скроботов = Скроботов Н. Приходской священник Александр Васильевич Гумилевский : Подробный биографический очерк. СПб. : Изд-е А. Соколова, 1871. 250 с.
10. Собратьям = Собратьям-пастырям всех исповеданий и всем, кому дороги заветы Христа, о страшных событиях наших дней : Воззвание // Церковный вестник. 1905. № 43. Стб. 1363-1365.
11. Устав = Устав Братства Ревнителей Церковного Обновления в г. Санкт-Петербурге // Церковный вестник. 1906. № 38. С. 1241-1244.
Литература
12. Балакшина = Балакшина Ю. В. Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903-1907 : Документальная история и культурный контекст. М. : СФИ, 2014. 416 с.
13. Булдаков = Булдаков В. П. Октябрь 1905 г.: царский манифест и еврейские погромы // Революция 1905-1907 годов: взгляд через столетие :
Материалы всероссийской научной конференции 19-20 сентября 2005 г. М. : Изд-во МГОУ, 2005. С. 158-169.
14. Карамзин = Карамзин Н. М. История Государства Российского / Послес-лов., коммент. А. Ф. Смирнова. М. : ОЛМА-ПРЕСС, 2003. 879 с.
15. Карапетян = Карапетян Л. А. Конституционализм российских либеральных партий в контексте политико-правовой культуры на рубеже XIX-XX вв. : Монография. М. : Российская академия правосудия, 2012. 377 с.
16. Кирьянов = Кирьянов Ю. И. Русское Собрание : 1900-1917 гг. М. : РОС-СПЭН, 2003. 352 с.
17. Маслов = Маслов Б. Конструкции достоинства: русское слово и понятие в сравнительной перспективе // Жить с достоинством : Сборник статей / [К. Федорова, Б. Маслов, О. Хархордин ; Под ред. О. Хархордина]. СПб. : Изд-во Европейского университета, 2019. С. 14-41.
18. Неплюев = Неплюев Н. Н. По поводу докладов «Война или мир» и «Вера и жизнь» // Он же. Христианская альтернатива революционным потрясениям : Избранные сочинения 1904-1907 годов. М. : Культурно-просветительский центр «Преображение», 2018. 384 с.
19. Партия = Партия «Союз 17 октября» : Протоколы съездов, конференций и заседаний ЦК : В 2 т. Т. 1. М. : РОССПЭН, 1996. 408 с.
20. Свенцицкий = Свенцицкий В. П. Христианское братство борьбы и его программа // Он же. Собрание сочинений. Т. 2 : Письма ко всем верующим : Обращения к народу. М. : Дар, 2010. С. 40-64.
21. Сергиев = Иоанн Кронштадтский (Сергиев), св. прав. Письма разных лет : 1859-1908. Т. 1. М. : Отчий дом, 2010. 496 с.
22. Серафим = Серафим (Соболев), свт. Искажение православной истины в русской богословской мысли. София : [Б. и.], 1943. 349 с.
23. Фаустова = Фаустова М. После пандемии РПЦ угрожает двойной кризис // Независимая газета (НГ-Религии). 2020. 2 июня. URL: http:// www.ng.ru/ng_religii/2020-06-02/10_487_crisis.html (дата обращения: 16.06.2020).
24. Чаадаев = Чаадаев П. Я. Статьи и письма. М. : Современник, 1989. 621 с.
25. Шукшина = Шукшина Т. А. «Черносотенные» погромы октября 1905 года в России: культурный конфликт в российском обществе начала XX века : Автореферат дисс____к. ист. наук. Челябинск, 2010. 25 с.
Y. V. Balakshina
Christian vocation and social life: formulation of the problem in the activities of the group of "32" St. Petersburg priests
The article analyzes the church situation in Russia at the beginning of the 20th century and the first attempts of the Russian Orthodox Church to influence the country's public life. The focus is on a number of documents, declarations, brochures issued by a group of "32" St. Petersburg priests (the Union of church renovation, the Brotherhood of zealots of church renovation) and practical activities of the members of this group in establishing church-public relations. It is concluded that at the beginning of the 20th century the church for the first time begins to perceive society as an independent force located outside the church fence. The condition for a possible dialogue is the active participation of both parties in social construction: ward restructuring church parish, justification of social activity in the prospect of approaching the kingdom of God. The key concepts in the church-public rhetoric at the beginning of the century are the concepts of "the truth of Christ", "the voice of the Church". At the height of the revolution of 1905-1906. the 32-x group is trying to become the mouthpiece of the Church's free voice. They speak out on the issues of the "Black-Hundred" pogroms and State Duma elections. Orientation to new social forces leads the clergy to pose acute political issues, beyond the solution of which the intelligentsia could not conceive social progress. At the same time, the church for the first time formulates the criteria by which the programs of political parties are evaluated, in terms of approaching the ideal of Christian public life.
КЕУWORDs: Russian Orthodox Church, the revolution of 1905-1906, the church renovation, a group of "32" St. Petersburg priests, social life.
References
sources
1. Aggeev Konstantin, priest. (1903). "Iz dnevnika sviashchennika" ["From the diary of a priest"]. Rukovodstvo dlia sel'skikhpastyrei, 1903, 19 oktjabrja,
n. 42, pp. 184-187 (in Russian).
2. Aggeev Konstantin, priest. (2014). "Pis'ma k P. P. Kudriavtsevu 19031907 gg." ["Letters to P. P. Kudryavtsev 1903-19077"], in Ju. V. Balakshina. (2014). Bratstvo revnitelei tserkovnogo obnovleniia (gruppa «32-kh» peterburgskikh sviashchennikov), 1903-1907: Dokumental'naia istoriia i kul'turnyi kontekst, Moscow : SPhI Publ., pp. 215-407 (in Russian).
3. Kremlevskii Petr, priest. (1906). "Proekt tserkovnykh reform" ["Church Reform Project"]. Cerkovnyj vestnik, 1906, n. 3, pp. 81-83 (in Russian).
4. Ob otnoshenii Tserkvi i sviashchenstva k sovremennoi obshchestvenno-politicheskoi zhizni [On the attitude of the Church and the priesthood to modern socio-political life]. St. Petersburg : Sojuz revnitelej cerkovnogo obnovlenija, 1906 (in Russian).
5. "O neobkhodimosti peremen v russkom tserkovnom upravlenii : Mnenie gruppy stolichnykh sviashchennikov" ["On the need for change in Russian church administration : Opinion of a group of metropolitan priests"]. Tserkovnyi vestnik, 1905, March 17, n. 11, pp. 321-325 (in Russian).
6. "Programma Soiuza tserkovnogo obnovleniia" ["Church Renewal Union Program"]. Tserkovno-obshchestvennaia zhizn', 1906, January 20, n. 5, pp. 185-186 (in Russian).
7. Svetlov P. Ja., archpriest. (1905). Ideia Tsarstva Bozhiia v ee znachenii dlia khristianskogo mirosozertsaniia : Bogoslovsko-apologeticheskoe issledovanie [The idea of the Kingdom of God in its significance for the Christian worldview : Theologic and apologetic research]. Sergiev : Tip. Sviato-Troitsk. Sergievoi lavry (in Russian).
8. Skrobotov N. (1871). Prikhodskoi sviashchennikAleksandr Vasil'evich Gumilevskii: Podrobnyi biograficheskii ocherk [Parish priest Alexander Vasilievich Gumilevsky : Detailed biographical sketch]. St. Petersburg : A. Sokolov Press (in Russian).
9. "Sobrat'iam-pastyriam vsekh ispovedanii i vsem, komu dorogi zavety Khrista, o strashnykh sobytiiakh nashikh dnei : Vozzvanie" ["To the fellow shepherds of all confessions and to all who are dear to the covenants of Christ, about the terrible events of our days : Appeal"]. Tserkovnyi vestnik, 1905, n. 43, col. 1363-1365 (in Russian).
10. "Ustav Bratstva Revnitelei Tserkovnogo Obnovleniia v g. Sankt-Peterburge" ["Charter of the Brotherhood of the Zealots of the Church Renewal in
St. Petersburg"]. Tserkovnyi vestnik, 1906, n. 38, pp. 1241-1244 (in Russian).
11. Vvedenskii A. I. (1923). Za chto lishili sana byvshego patriarkha Tikhona : (Rech'prot. A. I. Vvedenskogo, proiznes. na zasedanii 2-go Vseros. sviashchen. pomest. tserk. sobora 3 maia v Moskve) [For which the former Patriarch Tikhon was defrocked : (Speech by Archpriest A. I. Vvedensky at a meeting of the 2nd All-Russian Local Council on May 3, 1923 in Moscow)]. Moscow : Krasnaia Nov (in Russian).
Literature
1. Balakshina Ju. V. (2014). Bratstvo revnitelei tserkovnogo obnovleniia (gruppa «32-kh» peterburgskikh sviashchennikov), 1903-1907: Dokumental'naia
istoriia i kul'turnyi kontekst [Brotherhood of zealots of church renewal (group of "32" St. Petersburg priests), 1903-1907 : Documentary history and cultural context]. Moscow : SPhI Publ. (in Russian).
2. Buldakov V. P. (2005). "Oktiabr' 1905 g.: tsarskii manifest i evreiskie pogrom" ["October 1905: Royal Manifesto and Jewish pogroms"], in Revoliutsiia 1905-1907 godov: vzgliad cherez stoletie : Materialy vserossiiskoi nauchnoi konferentsii 19-20 sentiabria 2005 g., Moscow : MGOU Publ., pp. 158-169 (in Russian).
3. Chaadaev P. Ia. (1989). Stat'i ipis'ma [Articles and Letters]. Moscow : Sovremennik (in Russian).
4. Faustova M. (2020). "Posle pandemii RPTs ugrozhaet dvoinoi krizis" ["After a pandemic, Russian Orthodox Church faces a double crisis"]. Nezavisimaia gazeta (NG-Religii), 2020, June 2, available at: http://www.ng.ru/ng_religii/ 2020-06-02/10_487_crisis.html (16.06.2020) (in Russian).
5. Ioann Kronshtadtskii (Sergiev), st. (2010). Pis'ma raznykh let: 1859-1908 [Letters of different years : 1859-1908], v. 1. Moscow : Otchii dom (in Russian).
6. Karamzin N. M. (2003). Istoriia Gosudarstva Rossiiskogo [History of the russian state], A. F. Smirnova (komm., epiloge). Moscow : OLMA-PRESS (in Russian).
7. Karapetjan L. A. (2012). Konstitutsionalizm rossiiskikh liberal'nykhpartii v kontekste politiko-pravovoi kul'tury na rubezhe XIX-XXvv. : Monografiia [Constitutionalism of Russian liberal parties in the context of political and legal culture at the turn of the XIX-XX centuries : Monograph]. Moscow : Russian Academy of Justice (in Russian).
8. Kir'janov Ju. I. (2003). Russkoe Sobranie : 1900-1917gg. [Russian Assembly : 1900-1917]. Moscow : ROSSPEN (in Russian).
9. Maslov B. (2019). "Konstruktsii dostoinstva: russkoe slovo i poniatie v sravnitel'noi perspective" ["Constructions of dignity: the Russian word and concept in a comparative perspective"], in K. Fedorova, B. Maslov, O. Harhordin, O. Harhordina (eds.). Zhit's dostoinstvom : Sbornik statei [Living with dignity: Collection of articles], St. Petersburg : Publ. Evropeiskogo universiteta, pp. 14-41 (in Russian).
10. Nepliuev N. N. (2018). "Po povodu dokladov «Voina ili mir» i «Vera i zhizn'»" ["Regarding the reports 'War or Peace' and 'Faith and Life' "], in Idem. Khristianskaia al'ternativa revoliutsionnympotriaseniiam: Izbrannye sochineniia 1904-1907 godov [Christian alternative to revolutionary upheaval : Selected Works of 1904-1907], Moscow : Kul'turno-prosvetitel'skii tsentr «Preobrazhenie» (in Russian).
11. Partiia «Soiuz 17 oktiabria» : Protokoly s"ezdov, konferentsii i zasedanii TsK [Party "Union October 17th" : Protocols of congresses, conferences
and meetings of the Central Committee], in 2 v., v. 1. Moscow : ROSSPEN, 1996 (in Russian).
12. Sventsitskii V. P. (2010). "Khristianskoe bratstvo bor'by i ego programma" ["Christian fraternity of struggle and its program"], in Idem. Sobranie sochinenii, v. 2 : Pis'ma ko vsem veruiushchim : Obrashcheniia k narodu [Letters to All Believers : Appeals to the People], Moscow : Dar, pp. 40-64 (in Russian).
13. Serafim (Sobolev), st. (1943). Iskazheniepravoslavnoi istiny v russkoi bogoslovskoi mysli [The distortion of Orthodox truth in Russian theological thought]. Sofiia : [B. i.] (in Russian).
14. Shukshina T. A. (2010). "Chernosotennye"pogromy oktiabria 1905 goda
v Rossii: kul'turnyi konflikt v rossiiskom obshchestve nachala XX veka ["The Black Hundred" pogroms of October 1905 in Russia: cultural conflict in Russian society at the beginning of the 20th century] : Thesis abstract for a degree candidate of historical sciences, Cheliabinsk (in Russian).
Балакшина Ю. В. Христианское призвание и общественная жизнь: постановка проблемы в деятельности группы «32-х» петербургских священников // Вестник Свято-
Филаретовского института. 2020. Вып. 35. С. 186-205.
DOI: 10.25803/SFI.2020.35.3.009
