CC BY
55
Таким образом, при сопоставлении художественных миров Ф.И. Тютчева и Н.А. Заболоцкого можно условно выделить литературоведческие реминисценции (сюжет, композиция, проблематика и т.п.) и собственно лингвистические реминисценции (лексические, синтаксические, образные и т.п. связи). Тютчевские реминисценции в поэзии Заболоцкого имплицитны, но при детальном сопоставлении текстов они узнаваемы и значимы.
Использование интертекстуальных связей позволяет Заболоцкому вести своеобразный «диалог» с предшественником. Н. Заболоцкий намеренно вводит в поэзию интексты, отсылающие к Тютчеву. Это не только цитирование, это связи на всех уровнях художественного текста. При этом ориентируется Заболоцкий не только на идейно-философские искания Ф. Тютчева, но и на его идиостиль. Это не подражание, а способ ведения «диалога» с предшественником.
Сопоставляемые стихотворения - это стихотворения со сходной концептуально-содержательной информацией (натурфилософская и любовная лирика). Но вместе с тем эти тексты противопоставляются и в философских обобщениях, и в системе художественных образов. Между произведениями Тютчева и Заболоцкого лежит «бездна культурно-исторического пространства», разный историко-культурный контекст. Н. Заболоцкий расходится с Ф. Тютчевым в понимании смысла человеческого бытия и определении роли человеческого разума. В поэзии Тютчева и в поэ-
зии Заболоцкого создается индивидуальный поэтический мир, выражается свое представление о соотношении божественного — человеческого — природного. Поэтому следующим этапом работы должен стать анализ смысловых трансформаций, которые совершаются при переходе от текста Тютчева к тексту Заболоцкого, и их функций.
Список литературы
1. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. - М„ 1987.
2. Лисоченко, О.В. Риторика для журналистов: преце-дентность в языке и речи / О.В. Лисоченко. - Ростов-на-Дону, 2007.
3. Лощшов, И.Е. «Увидавшие небо стада» (Заболоцкий - Хлебников - Тютчев): О классическом и неклассическом источниках стихотворения Н. Заболоцкого «Гроза» / И.Е. Лощилов // Вестник Томского государственного педагогического университета. Серия «Гуманитарные науки». - 2003. - № 1. - С. 40 - 43.
4. Павловский, А.И. Н. Заболоцкий и Ф. Тютчев / А.И. Павловский // Н. Заболоцкий и его литературное окружение: материалы юбилейной науч. конференции, поев. 100-летию со дня рождения H.A. Заболоцкого. - СПб., 2003.-С. 100- 103.
5. Ростовцева, И.И. Мир Заболоцкого / И.И. Ростовцева. -М., 1999.
6. Супрун, Е.А. Текстовые реминисценции как языковое явление / Е.А. Супрун // Вопросы языкознания. -1995,-№6.-С. 17-29.
7. Эпштейн, М. Парадоксы новизны / М. Эпштейн. -М„ 1988.
Воробьева Татьяна Алексеевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и общего языкознания Гуманитарного института Череповецкого государственного университета. Тел.: 8 (8202) 31-77-40, e-mail: [email protected]
Vorobjeva Tatjana Alexeevna - Candidate of Science (Philology), Associate Professor, Department of the Russian Language and General Linguistics, Cherepovets State University. Tel.: 8 (8202) 31-77-40, e-mail: [email protected]
УДК 82.09
М.Ю. Трубицына
ХРИСТИАНСКИЕ ОБРАЗЫ В НОВЕЛЛЕ Б.К. ЗАЙЦЕВА «СЕРДЦЕ АВРААМИЯ»
M.Y. Trubitsyna
CHRISTIAN IMAGES IN THE NOVEL BY B.K. ZAYTSEV "ABRAHAM'S HEART"
Статья посвящена исследованию религиозного подтекста в литературе русского зарубежья. В центре внимания - православная символика в новелле «Сердце Авраамия» писателя-эмигранта Б.К. Зайцева. Литературоведческий анализ произве-
дения показывает обращение автора к житийным, иконографическим, фольклорным традициям. Доминантой художественного мира новеллы становится христианский образ сердца, который восходит к библейским и святоотеческим источникам.
Эмиграция, образ, новелла, христианство, житие, портрет, мотив, икона, традиция, символизм.
The paper presents the research of religious implications in the Russian literature abroad. The point of attention is orthodox symbolism in the novel by B.K. Zaytsev "Abraham's Heart". Literary analysis of the novel demonstrates author's addressing to hagio-graphical, iconographical and folklore traditions. The dominant in the artistic background of the novel is Christian image of the heart that originates from biblical and holy-patristic sources.
Emigration, image, novel, Christianity, hagiography, portrait, motive, icon, tradition, symbolism.
В литературе русского зарубежья Б.К. Зайцев занимает особое место. Парижский этап его творчества продолжался пятьдесят лет (1922 - 1972 гг.). Б.К. Зайцев был представителем первой волны эмиграции, а также современником писателей второй и даже третьей волны. Он дожил до того времени, когда А.И. Солженицын стал совестью и славой «не только русского народа, но и всего мира» [6, с. 462]. По мнению Н. Струве, «редкое долголетие при неущербленном здоровье было дано Борису Константиновичу неспроста, не только как личный дар, а в утешение эмиграции» [Там же, с. 467]. Зайцев - писатель-праведник, не только «признанная литературная слава, а, главное, совесть» [Там же, с. 467].
С детства Зайцев знал Евангелие, но только пройдя через страшный опыт революции, изгнания, он ощутил «мгновенно, навсегда его невыразимую таинственность, величие» [1, с. 262]. Тема «святой Руси» раскрывается в таких его произведениях, как рассказ «Улица Святого Николая» (1920), повесть «Преподобный Сергий Радонежский» (1925), новеллы «Алексей божий человек» (1925), «Сердце Авраамия» (1925), очерки «Афон» (1927), «Валаам» (1935), «Оптина пустынь» (1929), «Около святого Серафима» (1933), «Митрополит Евлогий» (1948). У писателя был замысел издать книгу «Святая Русь», но при жизни он не осуществился. Седьмой том (дополнительный) в собрании сочинений Зайцева, который был опубликован в 2000 г., включает духовную прозу и называется «Святая Русь». Для художника в эмиграции приобретают актуальность традиции житийной литературы, и прежде всего труды и подвиги великого печальника за Землю Русскую -преподобного Сергия Радонежского. В программном произведении - повести «Преподобный Сергий Радонежский» - Зайцев раскрыл национальное своеобразие русской святости. В этом тексте, в главе «Дело и облик», упоминается один из учеников преподобного Сергия - преподобный Ав-раамий Галицкий (Чухломский), который основал четыре монастыря, посвященные Божией Матери,
обрел чудотворную икону Богородицы. Автор графически выделяет в повести наименование иконы «Умиление сердец», и мы понимаем, что этот сюжет поразил творческую мысль Б. Зайцева. 19 декабря 1924 г. писатель выступил с публичным чтением повести «Преподобный Сергий Радонежский», а 1 января 1925 г. была опубликована в берлинской газете «Руль» новелла «Богородица Умиление сердец» (в 1931 г. название изменено на «Сердце Авраамия»), Данные тексты, созданные в 1920-е гг., отразили внутренний перелом, совершающийся в душе писателя: постижение сущности христианства.
Интересно отметить тот факт, что в православной иконографии существует тип икон Богородицы «Умиление», к которому относится икона Божией Матери «Умиление» Галицкая, явленная преподобному Авраамию, но автор вносит уточнение - «Умиление сердец» (выделено мной. -М.Т.), и это приводит к смысловому сближению с другим образом Богородицы - «Умягчение злых сердец».
На иконе «Умягчение злых сердец» изображается Богоматерь с семью воткнутыми в сердце мечами. Число 7 в Священном Писании означает полноту чего-либо, в данном случае полноту того горя, печали и болезни сердечной, которые были перенесены Пресвятой Девой Марией в земной жизни. Святой старец Симеон, произнеся пророчество в Иерусалимском храме над Богомладен-цем Иисусом, сказал Богородице: «И Тебе Самой оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец» (Лк., 2, 35).
В тропаре, посвященном этой иконе, раскрывается еще одно значение: стрелы - это наше жестокосердие и жестокосердие ближних.
Художественный замысел новеллы обнаруживает себя в идее очищения Авраамия от тяжелого, завистливого, недовольного и косматого сердца -так объяснил причину отсутствия радости старец-пустынник. И в первом, и во втором варианте заглавия присутствует понятие сердца, но во втором случае это центральный образ, так как автор скон-
центрировал внимание на внутренней жизни сердца.
В Ветхом и Новом Завете у Святых Отцов многократно говорится о духовном сердце, где совершается общение с Богом. Апостол Петр называет сердце сокровенным человеком: «сокровенный сердца человек» (1 Пет., 3, 4). Архимандрит Соф-роний Сахаров считает, что «полем духовной борьбы за всякого человека прежде всего является его собственное сердце; и тот, кто любит входить в свое сердце, оценит выражение пророка Давида: «приступит человек и сердце глубоко» (Пс. 63, 7). Истинная христианская жизнь течет там, в глубоком сердце, сокрытом не только от посторонних взоров, но и от самого носителя этого сердца» [2, с. 227]. Только Бог «знает тайны сердца» (Пс. 43, 22). Святоотеческий путь врачевания души заключается в том, что «человек, который с помощью благодатного подвига откроет сердце, где царствует Христос, становится личностью. Откровение сердца-это откровение личности» [4, с. 162].
В начале новеллы главный герой деталями портрета («сила твоя велика, плечи, как у медведя» [2, с. 246] и описанием духовного состояния («сердце косматое», наполненное гневом, завистью, жестокостью, ропотом) [Там же, с. 246] приобретает звериный облик. Не случайно возникает подобное сопоставление, в нем ощущается обращение к традициям древнерусской (XV век) и более древней, святоотеческой (IV век) литературе. В житиях святых «страсти, лукавые помыслы персонифицируются, сравниваются со зверями: "лютый зверь вражда", "сердцеснедивый медведь". Сердце злого человека - это звериное логово, гнездо злобы» [3, с. 77].
Святитель Иоанн Златоуст в одной из своих бесед наставляет христиан не уподобляться в пороках диким животным. Чтение Библии и повествований о добрых мужах поможет почувствовать не только безобразие души, но и ее зверообразие.
В отличие от жанра жития, где не упоминается о подробностях домонашеского периода, так как агиограф стремится отрешиться от всего случайного, преходящего, воссоздать вечный лик, автор новеллы идет по пути конкретизации, главный герой наделен индивидуальными чертами. Авра-амий - зажиточный крестьянин, обладающий большой физической силой. Возникает противопоставленный герою образ его жены Марии, которая перед смертью обещает молиться за Авраамия. По совету старца Авраамий становится странником, затем послушником в монастыре. Меняется статус героя (крестьянин - странник - послушник), но внутренне он остается прежним. Если в житии св. Авраамий Чухломский совершает
странствие, убегая от похвалы людей и просвещая языческие племена (миссионерская цель), то в новелле автору важно проследить преображение души, устремленной к Богу.
На иконах середины XVII - второй половины XVIII в. святой Авраамий представлен трижды молящимся: на берегу озера, на горе перед иконой, находящейся в ветвях дерева, в центре изображения - с иконой в руках, поддерживаемой ангелами. Мотив постоянного молитвенного делания присутствует и в художественном произведении Зайцева: «Скитался он долго и молился Богу, чтобы размолол ему сердце, чтобы отошли гнев и зависть <...> И стал седеть Авраамий. А покоя ему не было» (с. 247). И молитва героя не остается бесплодной. Путь к спасению открывается в минуту осознания собственного бессилия смирившемуся сердцу: «Господи, - взмолился он в лесу однажды на берегу озера в диком Галичском краю. - За что ты гонишь меня, бесприютного?» (с. 247). В этом эпизоде важны не столько произнесенные слова, сколько жесты и интонации «внутреннего человека» (Рим. 7, 22 - 23): «Пал на землю под кустом высоким, можжевеловым, и зарыдал» (с. 247). Мир в душе герой обретает после молитвы в часовенке, затерянной в лесу, перед потемневшей иконой Богородицы. Далее писатель следует традиции житийного жанра: мотив чуда, видения Пресвятой Богородицы, обновления иконы, использование христианской символики (лодка -символ спасения, море - символ страстей), - но вводит и фольклорные образы героев-помощников.
По слову Богородицы Авраамий переплывает озеро на лодке, чтобы принести икону в монастырь. Данный факт упоминается в жизнеописании подвижника в «Троицком патерике» и в «Словаре историческом о святых прославленных в Российской Церкви и о некоторых подвижниках благочестия, местнопочитаемых»: «Открытый в своем уединении Иоанном, приближенным Галицко-го князя Дмитрия Феодоровича, он, по просьбе князя, передал на время свою икону в город Галич, переплыв в этот город через озеро на рыбачьей лодке. Народное предание говорит, что там, где плыл преподобный, еще и теперь видна струя, отличающаяся от прочих и называемая Авраамие-вою» [5, с. 4]. Зайцев подробно описывает этот момент в новелле, так как он является кульминацией: герой «новорождается» к любви и кротости. Старец узнает, что икона Богородицы называется «Умиление сердец», и, когда «невидимая мельница размалывает его сердце» (с. 248), символом преображения становится икона, засиявшая чис-
тыми и нежными красками. Сюжетная ситуация получает духовно-поэтическую интерпретацию: «светло-серебристая струя, проведенная таинственной лодкой, где родилось новое сердце Ав-раамия» (с. 249), сравнивается с ризой Богородицы (один из монастырей, основанных святым Ав-раамием, назван в честь Положения ризы Пресвятой Богородицы). Новый Авраамий получает крест проповеди истины язычникам.
Произведение Б. Зайцева наполнено православной символикой и в целом представляет духовный опыт обретения человеком Благодати Бо-жией. Христианский образ сердца, восходящий к библейским и святоотеческим источникам, придает художественному тексту характер притчи, посвященной законам аскетики.
Список литературы
1. Зайцев, Б.К. Странник / Б.К. Зайцев // Зайцев, Б.К. Собр. соч.: в 5 т. Т. 7. (доп.): Святая Русь: Избранная духовная проза. Книги странствий. Повести и рассказы. Дневник писателя. - М., 2000.
2. [Иеромонах Сафроний Сахаров]. Старец Силуан. -М., 1994.
3. Лихачев, Д. С. Человек в литературе Древней Руси / Д.С. Лихачев. -М„ 1970.
4. Митрополит Иерофей (Влахос). Православная психотерапия: Святоотеческий курс врачевания души. - Сергиев Посад, 2004.
5. Словарь исторический о святых, прославленных в Российской Церкви, и о некоторых подвижниках благочестия, местнопочитаемых / Отв. за вып. А.Н. Казакевич. - М., 1990.
6. Струве, Н. Писатель-праведник / Н. Струве // Зайцев, Б.К. Собр. соч.: в 5 т. Т. 7. (доп.): Святая Русь: Избранная духовная проза. Книги странствий. Повести и рассказы. Дневник писателя. — М., 2000.
Трубицына Мария Юрьевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы Гуманитарного института Череповецкого государственного университета. Тел.: 8 (8202) 23-27-04.
Trubitsyna Maria Yurievna - Candidate of Science (Philology), Associate Professor, Department of Literature, Institute of Humanities, Cherepovets State University. Tel.: 8 (8202) 23-27-04.
УДК 821.161.1 (091)
Э.Г. Миронова
ПРЕДЫСТОРИЯ РУССКО-АМЕРИКАНСКИХ ЛИТЕРАТУРНЫХ СВЯЗЕЙ
XVIII - XIX вв.
E.G. Mironova
PREHISTORY OF RUSSIAN-AMERICAN LITERATURE CONTACTS IN THE XVIII - XIX CENTURIES
В статье рассматривается проблема зарождения культурных и литературных связей между Российской империей и США. Отмечается, что политические контакты между Россией и США способствовали укреплению таких связей. В статье подчеркивается, что важная роль в налаживании русско-американских контактов принадлежит правительственной организации Смитсоновский институт, находившейся в Вашингтоне.
Культурные и литературные связи, Россия, США, Смитсоновский институт, политические контакты.
The paper considers the problem of establishing literature and culture contacts between Russian Empire and the USA. It is underlined that political links between Russia and the USA helped to strengthen such contacts. It is emphasized that the government organization - Smithsonian Institution in Washington - played an important role in establishing Russian-American contacts.
Literature and culture links, Russia, the USA, Smithsonian Institution, political contacts.
Знакомство американской публики с русскими давнюю, непростую и недостаточно изученную литературными источниками имеет достаточно историю. Возрастание важности политических
