CC BY
21Христианская и «прометеевская» антропологии: противоречие или сущностное тождество
Звонова Екатерина Евгеньевна,
кандидат философских наук, доцент Финансового университета при Правительстве Российской Федерации E-mail: inflammatur@yandex.ru
В статье на конкретных примерах (душевный кризис Б. Паскаля, реалии советской культуры) рассматриваются проблемы, порождаемые противопоставлением христианской и «прометеевской» антропологий. Проводится сравнение указанных антропологических проектов в основополагающих аспектах, касающихся происхождения экзистенциальных потребностей, преодоления человеком природного детерминизма, соотношения свободной воли и повиновения. На основании данного сравнения утверждается, что христианский и «прометеевский» антропологические проекты являются по близкими по метафизической сути, практически тождественными. Этические следствия из них также сходны: человек не должен подчиняться «объективному» устройству реальности, если оно противоречит соображениям нравственности и счастья людей; покоряться следует лишь самому разумному моральному закону и в соответствии с ним, с помощью него преобразовывать мир. Также в статье указаны причины формирования культурных мифов о противоречиях между христианским и «прометеевским» видением человека.
Ключевые слова: христианская антропология, «прометеевская» антропология, Б. Паскаль, советская культура, религия, наука, культурный миф.
е
CJ
Е
см см о см
<3
В данной статье нам хотелось бы исследовать вопрос о том, противоречат ли друг другу христианский и «прометеевский» антропологические проекты - или по сути утверждают один и тот же идеал человека. Отметим, что под «прометеевским» видением человеческой природы мы понимаем точку зрения, согласно которой сущностными свойствами человека является разум и свободная воля, основной задачей и высшей ценностью -преобразование мира, природы и общества с помощью науки и культуры во имя блага человечества в целом и отдельных его представителей.
Нами будут рассмотрены проблемы, порождаемые противопоставлением христианской и «прометеевской» антропологий, проведено сравнение таковых в сущностных аспектах, сделаны определённые выводы об их соотношении, указаны причины формирования культурных мифов, которые мешают объективно оценивать его.
Вопрос о соотношении христианского и «прометеевского» антропологических проектов может показаться чисто теоретическим, однако мы полагаем, что его исследование имеет большое практическое значение и является весьма актуальным, поскольку сторонники одной из названных антропологий нередко оперируют стереотипными представлениями, а не понятиями, когда речь заходит о позициях другой. Безусловно, соответствующие стереотипы сформировались не случайно, однако оптика, которую они задают, порождает антиномии вроде противоречия между религией и наукой [1], между христианским смирением и активной, самостоятельной жизненной позицией [2] и т.п. В итоге сконструированные противоречия приводят к спорам с воображаемыми противниками и вполне реальным конфликтам (не только между людьми и группами людей, но и внутренним, психологическим), а также используются идеологами для манипуляций массовым сознанием.
Прежде чем приступить к сравнению христианского и «прометеевского» антропологических проектов, рассмотрим конкретные примеры того, как определенные представления об их соотношении порождают нежелательные последствия, которые не имеют под собой объективного основания в том смысле, что они не вытекают с необходимостью из законов логики или устройства мира.
Так, если рассматривать проблему применительно к конкретной личности, приходит на ум драма великого учёного и великого верующего Б. Паскаля. Можно сказать, что взор Паскаля-учёного был обращён вперёд, Паскаля-верующего - назад, учитывая, что он жил в XVII столетии, в пред-
дверии эпохи Просвещения, когда теоцентризм Средневековья уже не соответствовал общественным запросам, и происходило становление науки Нового времени, но в то же время церковь была достаточно сильна, и метафизическая концепция человека, которая могла бы составить достойную конкуренцию христианской в том, что касается предельных смыслов человеческого существования, фактически отсутствовала.
Как учёный Б. Паскаль исследовал закономерности этого мира и внёс значительный вклад в развитие естествознания и преодоление средневековой схоластики, умозрительного подхода к изучению природы; в частности, как физик он продемонстрировал несостоятельность тезиса о том, что «природа боится пустоты», о horror vacui
[3]. В философском плане французский философ считал разум, способность мыслить сущностным свойством человека, составляющим его достоинство и основу нравственности.
В свете сказанного выше вспомним самый, пожалуй, известный фрагмент «Мыслей» Б. Паскаля: «Человек - всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он - тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не нужно, чтобы на него ополчилась вся Вселенная: довольно дуновения ветра, капли воды. Но пусть бы даже его уничтожила Вселенная, - человек все равно возвышеннее своей погубительницы, ибо сознает, что расстается с жизнью и что он слабее Вселенной, а она ничего не сознает. Итак, все наше достоинство - в способности мыслить. Только мысль возносит нас, отнюдь не пространство и время, в которых мы - ничто. Постараемся же мыслить благопристойно, в этом - основа нравственности»
[4].
Возвышение человека над природой благодаря разуму, нравственность, основанная на разуме... Подобные слова вполне могли бы принадлежать представителю эпохи Просвещения. Однако Б. Паскаль отнюдь не был её предвестником, поскольку верил в «бога Авраама, Исаака и Иакова, а не бога ученых и философов», и в контексте этой веры разум и наука не имели для него прямого отношения ни к Богу, ни к собственно человеческому в человеке.
Да, разум возвышает нас над миром, но познание и преобразование мира, по мнению французского мыслителя, не в силах утолить жажду Абсолюта, обусловленную тем, что человек до грехопадения находился в единстве с Богом, был создан по Его образу и подобию. Утратив это единство и подобие, человек хранит родовую память о нём, стремится к восстановлению изначального состояния, ощущая, что нынешнее положение не является необходимым; сама экзистенциальная неудов-летворёность свидетельствует об утрате источника целостности и совершенства: «Кто страдает из-за того, что у него только один рот? И кто не страдал бы, стань он одноглазым? Никому в голову не придет горевать из-за отсутствия третьего глаза, но безутешен тот, кто ослеп на оба» [4].
Согласно Б. Паскалю, лишь христианская религия способна прояснить вопросы, связанные с предельными смыслами и ценностями человеческого существования, устранить последствия грехопадения, открыть возможность для удовлетворения экзистенциальной потребности в единстве с Абсолютом, в восстановлении изначально богоподобной человеческой природы.
В свете сказанного выше особенно важно, что христианский Бог - это Бог-личность, с Которым возможно личное общение, Которого открывает сердце, а не разум. Более того, разум способен увести от веры.
Противоречивое отношение Б. Паскаля к разуму, признание такового сущностным свойством человека, не имеющим необходимого отношения к сущностно человеческим чаяния повлекли за собой внутренний конфликт учёного. Он оценивал собственное бескорыстное стремление к познанию как libido sciendi (похоть знания), как страсть, отвлекающую от служения Богу. Победа в борьбе с «похотью» дорого обошлась и самому Б. Паскалю, и человечеству: последние годы своей жизни мыслитель посвятил религии, оставив науку, в которой, вероятно, он мог бы сделать ещё немало открытий.
Драма французского учёного психологически понятна, но не неизбежна: история знает множество примеров того, как исследователям удавалось не просто сочетать научные изыскания с искренней верой, сохраняя при этом душевную целостность, но и видеть в науке средство достижения целей, обусловленных религиозным мировоззрением (И. Кеплер, И. Ньютон, В.Ф. Войно-Ясенецкий и т.д.).
Таким образом, проблема не в обусловленной объективной реальностью невозможности избежать внутреннего конфликта, будучи верующим учёным, а в том, что в Б. Паскалю не удалось найти в науке смысла, который согласовывался с его христианскими убеждениями о сущности и сущностных потребностях человека. «Прометеевские» мотивы возвышения над природой за счёт разума оказались подавленными за счёт противопоставления христианской антропологии.
Если говорить о последствиях распространения определенных представлений о соотношении христианской и «прометеевской» антропологий в масштабе социума, весьма показательным является пример СССР.
Символично, что образ богоборца и человеколюбца, носителя огня познания Прометея был весьма популярен в советской культуре и вообще востребован в революционной и коммунистической пропаганде. Недаром К. Маркс писал: «Прометей - самый благородный святой и мученик в философском календаре» [5]. Сам Прометей и созданные в соответствии с его архетипиче-ской фигурой персонажи в изобилии встречаются в героических по духу произведениях советской литературы, кинематографа и других видов искусства.
сз о
о Л о
о сз о в
Конструирование определённого образа религиозной антропологии за счёт противопоставления её умонастроению героев прометеевского типа проводилось в СССР весьма активно. Это заметно даже на уровне искусства для детей: вспомним мультфильмы «Возвращение с Олимпа» (1969) и «Прометей» (1974) и режиссёра А.Г. Снежно-Блоцкой. В них обоих покорность богам предстаёт главной чертой религиозного мировоззрения, а главные герои, побуждаемые сочувствием к людям, возмущением несправедливостью, царящей в мире, восстают против самого Зевса. Во «взрослом» варианте противопоставление «прометеевского» и христианского идеалов человека представлено, например, в фильме Г.Г. Натансона «Всё остаётся людям» (1963); впрочем, список кинокартин, в большей или меньшей степени затрагивающих соответствующую тематику, можно было бы продолжать очень долго.
Можно отвергать коммунистическую идеологию, однако трудно отрицать, что лучшие произведения советского искусства, воплощающие идеалы «прометеевского» антропологического проекта, подкупают подлинным гуманизмом, моральным идеализмом и идейностью в высоком смысле этого слова, оказывают глубокое воздействие на чувства. Противопоставление на уровне ассоциаций транслируемых ими нравственных ценностей христианству приводило поэтому в ряде случаев к некритическому, эмоционально заряженному неприятию такового, к стигматизации верующих, а также к тому, что в случае обращения к вере вчерашние «убеждённые коммунисты» отвергали в силу мнимой антитезы многие положительные аспекты «прометеевской» антропологии. Такая ситуация весьма драматична сама по себе, даже если не брать в расчёт репрессий против верующих, которые, очевидно, имели под собой не столько мировоззренческие, сколько политические основания.
Предрассудки советского времени живы и по сей день: до сих пор в определённых научных кругах «принято» придерживаться антиклерикальных позиций (весьма показательно в этом плане «письмо десяти академиков» [6]), считается почти неприличным признаваться в приверженности к христианским ценностям, а учёные допускают порой весьма резкие высказывания в адрес верующих и священнослужителей. Так, например, лауреат Нобелевской премии по физике В.Л. Гинзбург, выступая против школьного религиозного образования, употребил выражение «сволочи церковные», вызвав вполне понятное возмущение многих даже нерелигиозных людей.
И проблема не в том, что для учёного по умолчанию «плохо» быть атеистом или антиклерикалом (по крайней мере, если это не предполагает е враждебности в отношении тех, кто придержива-е ется иных взглядов и оскорблений в их адрес). й Представитель практически любой специальности ° имеет право на свободу совести, на любые релиза гиозные или политические убеждения. Проблема
в наличии стереотипа, который мешает учёному выбрать убеждения осознанно.
Разумеется, можно было бы возразить, что диктат стереотипа отсутствует, а распространённость атеизма и антиклерикализма среди учёных объясняется высоким уровнем их образования, осознанным отношением к «религиозным» суевериям. Но поскольку среди блестяще образованных людей и выдающихся деятелей науки, которых трудно обвинить в невежестве, встречаются глубоко верующие люди, по-видимому, более правдоподобным будет предположение о том, что описанное положение вещей свидетельствует не о свободе научного разума от религиозных мифов, а о распространённости среди учёных мифологии борьбы между наукой и религией.
В то же время представители духовенства также высказывают весьма спорные «антипрометеевские» мнения: вспомним хотя бы нашумевшую статью протоиерея А. Чаплина «О потерянном рабстве и рыночной свободе», в которой автор утверждает: «Главная проблема современного Православия и, собственно говоря, России (потому что России нет без Православия) - это то, что мы разучились быть рабами. Христианство - это религия сознательного и добровольного рабства. Рабская психология - это не какой-то скрытый подтекст, а норма мироощущения для православного христианина. Всё современное общество поклоняется идолу социальных прав и свобод. И только Православная Церковь упорно утверждает, что человек - это бесправный раб Божий» [7]. Неудивительно, что подобные заявления усиливают унаследованные с советских времён стереотипы о христианском вероучении в целом и христианском идеале человека в частности и провоцируют оценки клерикализма в духе академика Гинзбурга.
Описанное положение вещей едва ли можно считать удовлетворительным. При этом, как и в случае душевного конфликта Б. Паскаля, здесь мы имеем дело не столько с реальными противоречиями между двумя антропологическими проектами, сколько с антитезой их интерпретаций, причём весьма тенденциозной и сконструированной целенаправленно.
Но, быть может, между христианской и «прометеевской» антропологиями имеется реальное, а не сконструированное противоречие, которое, впрочем, может не осознаваться и не порождать потребности в выборе между ними? Чтобы прояснить этот вопрос, сравним соответствующие представления о человеке, обозначенные в первом абзаце данной статьи и при анализе внутреннего конфликта Б. Паскаля.
Так, для христианской антропологии характерно объяснение специфически человеческих экзистенциальных потребностей отпадением от Бога. Но, например, неомарксист Э. Фромм полагает, что они формируются в результате опыта разрыва связей с природой: человек «выпадает» из изначальной целостности естественного порядка,
перестаёт быть жёстко детерминированным им и начинает нуждаться в новой, сверхприродной, ценностной обусловленности, в восстановлении связи с миром на новом уровне [8]. Применительно к онтогенезу у нас также в норме имеется опыт разрыва симбиотической связи с матерью, и это имеет сходные последствия. Без системы ценностных координат и объекта почитания мир человека субъективно действительно превращается в хаос, экзистенциальные потребности вполне реальны, но удовлетворить их, согласно Э. Фромму, способно отнюдь не только христианство.
Таким образом, мы видим, что наличие у человека экзистенциальной тоски по единству с неким обладающим безусловной ценностью объектом, может быть объяснено вне рамок христианской антропологии, с позиции, которая вполне согласуется с характерными (хотя, как нам представляется, не сущностными) для «прометеевского» антропологического проекта материалистическими и светскими тенденциями. Разумеется, с онтологической точки зрения важно, что первично, Бог или природа. Однако антропологические следствия обеих перспектив сходны: человек обладает экзистенциальной потребностью в восстановлении некогда утраченного единства на новом уровне.
В «прометеевском» варианте чувство единства с реальностью восстанавливается за счёт солидарности с другими людьми и причастности к культурным ценностям. Основополагающая же черта культуры - её «знаковый» характер, ключевая особенность высших психических функций человека - их опосредованность знаками [9]; именно благодаря опосредованности знаками стал возможен феномен формального мышления, обусловивший власть человека над природой.
В данном контексте замечательно, что, согласно древнегреческой мифологии, Прометей не только даровал людям огонь, но и научил своих подопечных письму и счёту, т.е. обращению со знаками. Так он сделал их независимыми не только от произвола внешней по отношению к ним природы, но и предоставил возможность управления собственной психической реальностью, что повлекло за собой дальнейшее покорение природных стихий.
Парадоксальным образом это перекликается с христианскими воззрениями: Христос также освободил человека от естественного (нередко вынуждающего грешить) порядка мира; есть богатая традиция соотнесения Сына Божия с Логосом -универсальным разумным и нравственным законом, Словом [10] - вспомним знаменитое начало Евангелия от Иоанна.
Таким образом, в философско-антропологи-ческом плане «прометеевская» и христианская концепции по сути сходятся на следующем: человек - существо надприродное (можно сказать -сверхъестественное), способное не подчиняться природному порядку, управлять им, и эта способность имеет основание в Логосе (знаке, слове, разуме, нравственности).
Конечно, можно было бы заметить, что «прометеевский» идеал человека предполагает протест против божественного и самодостаточность человеческого, а христианский - смирение перед Богом и зависимость человеческой природы от Божественного Абсолюта. Однако будем учитывать, что Прометей восстал против языческих богов воплощавших природный порядок, а не против сверхъестественного христианского Божества. По сути, подобно Христу, он стал мучеником во имя свободы человека от предопределяющего его к страданию «естественного» устройства реальности. Что касается вопроса о самодостаточности человеческого измерения, не стоит забывать, что грань между человеческим и божественным в христианстве весьма тонка - не только в силу изначального богоподобия человека, но и потому, что Христос предстаёт одновременно Богом и человеком.
На основе сказанного выше можно утверждать, что христианский и «прометеевский» антропологические проекты являются родственными вплоть до сущностного тождества; они словно выражают одну и ту же метаидею различными способами. Этические следствия из них также сходны: человек не должен подчиняться «объективному» устройству реальности, если оно противоречит соображениям нравственности и счастья людей; покоряться следует лишь самому разумному моральному закону и в соответствии с ним, с помощью него преобразовывать мир.
Если между христианскими и «прометеевскими» представлениями о человеке нет глубоких противоречий, почему же они так часто противопоставлялись друг другу? С нашей точки зрения, это обусловлено внешними по отношению к их непосредственному содержанию причинами.
В преддверии Средневековья, когда язычество утрачивало власть над умами, а христианство приобретало её, основными идейными оппонентами христиан были неоплатоники [11]. Принятие христианского вероучения, в отличие от следования неоплатонизму, не предполагает наличия солидного образования в качестве непременного условия, и, стремясь подчеркнуть своё отличие от конкурентов-язычников, его последователи во многом сами противопоставили себя античной мудрости и подготовили почву для знаменитой тертуллиановской максимы: «Верую, ибо абсурдно».
Впоследствии на исходе Средних веков церковь также оказывала консервирующее воздействие на научный поиск, порой преследовала носителей смелых идей. Европейское естествознание утверждалось в борьбе с «санкционированной» духовенством средневековой схоластикой. Однако это было обусловлено скорее стремлением церкви сохранить общественный порядок и мировоззрение, при котором она обладала наибольшей властью, нежели ригидностью мышления её представителей и принципиальной несовместимостью христианского вероучения с наукой нового типа.
сз о
о Л о
о сз о в
Тем не менее, в эпоху Просвещения исторические «прегрешения» христианства перед научным познанием были использованы противниками опиравшихся на церковь приверженцев феодализма и абсолютной монархии для конструирования культурного мифа о том, что религия необходимо, а не «опционально» является врагом науки и свободы мысли, выступает как косная, подавляющая развитие человечества сила. А поскольку свободный разум и наука как главное его детище стали полагаться имеющими непосредственное отношение к сущности человека, на уровне культуры сформировалось противопоставление христианской и «прометеевской» антропологий, которое в дальнейшем неоднократно использовалось в идеологических целях.
Итак, подводя окончательные итоги, мы утверждаем следующее: с нашей точки зрения, представления о противоречиях между христианским и «прометеевским» идеалами человека хотя и сложились в силу объективных причин, обусловленных борьбой различных участников исторического процесса за свои интересы, но не имеют под собой объективного основания на идейном уровне.
Как неоднократно подчеркивалось выше, имеет место миф о противоречиях, а не противоречия. И чтобы мнимые противоречия не вызывали вполне реальных негативных последствий, стоит исследовать этот миф, выявлять механизмы его формирования, распространения и трансформации: когда мы понимаем как нечто устроено, то получаем возможность управлять таковым, а не быть им управляемыми. Надеемся, что в данном контексте наша статья вполне соответствует стремлению к свободе духа, которая является ценностью с позиций как христианского, так и «прометеевского» мировоззрения.
Литература
1. Лега В.П. Христианство и наука нового времени // Вестник МГЛУ. Гуманитарные науки. -2017. № 10 (783) - С. 329-342; Храмов А.В. Богословие и теория эволюции: конфликт, которого не было // Идеи и идеалы. - 2019. - Т. 11, № 1, ч. 2. - С. 307-326.
2. Поломошнов А.Ф., Поломошнов П.А. Три лика религиозной покорности в исламе и христианстве // Исламоведение. 2020. Т. 11, № 3. С. 4856
3. Стрельцова Г.Я. Блез Паскаль URL: https:// www.litmir.me/br/?b=236968&p=7 (дата обращения: 15.03.2022)
4. Паскаль Блез. Мысли. [Электронный ресурс]. -режим доступа: https://librebook.me/pensees/
е vol2/4 (дата обращения: 15.03.2022) И 5. Маркс К. Из ранних произведений. / Различие g между натурфилософией Демокрита и натур-~ философией Эпикура с приложением. URL: z https://royallib.com/read/marks_karl/iz_rannih_
proizvedeniy_1835_1844.html#86939 (дата обращения: 15.03.2022)
6. Открытое письмо десяти академиков РАН президенту Российской Федерации В.В. Путину. [Электронный ресурс]. - режим доступа: https:// www.skeptik.net/religion/science/10academ.htm (дата обращения: 15.03.2022)
7. Протоиерей Алексий Чаплин О потерянном рабстве и рыночной свободе. [Электронный ресурс]. - режим доступа: http://www.blagogon. ru/digest/737/ (дата обращения: 15.03.2022)
8. Фромм Э. Анатомия человеческой деструктив-ности: Перевод / Авт. вступ. ст. П.С. Гуревич. -М.: Республика, 1994. - 447 с.
9. Выготский Л.С. История развития высших психических функций / Л.С. Выготский. - М.: Издательство Юрайт, 2016. - 359 с.
10. Мефодий и Кирилл (Зинковские) иеромонахи. Значение христианской культуры в воспитании личности в контексте святоотеческого учения о логосе и логосах. // Девятые Пюхтицкие чтения. Аксиологический подход к совершенствованию личности на основе взаимодополняемости православной и светской культуры. Материалы международной научно-практической конференции. СПб: Ленинградский государственный университет имени А.С. Пушкина, 2020 - С.61-70.
11. Катасонов В.Н. Цифровизация, платонизм и христианство. // Культурное наследие России. 2019. № 2. - С. 4-10.
CHRISTIAN AND "PROMETHEAN" ANTHROPOLOGIES: CONTRADICTION OR ESSENTIAL IDENTITY?
Zvonova E.E.
Financial University under the Government of the Russian Federation
In the article specific examples (the mental crisis of B. Pascal, the realities of Soviet culture) of the problems caused by the opposition of Christian and "Prometheus" anthropologies are considered. These anthropological projects are compared in fundamental aspects regarding the origin of existential needs, the overcoming of natural determinism by humans, the ratio of free will and obedience. Based on this comparison, it is argued that Christian and "Prometheus" anthropological projects are almost identical in terms of metaphysical essence. The ethical consequences of them are also similar: a person should not obey the "objective" structure of reality if it contradicts the considerations of morality and happiness of people; he or she should obey only the most reasonable moral law and in accordance with it and with the help of it to transform the world. The article also indicates the reasons for the formation of cultural myths about the contradictions between the Christian and "Prometheus" vision of man.
Keywords: Christian anthropology, "Prometheus" anthropology, B. Pascal, Soviet culture, religion, science, cultural myth.
References
1. Lega V.P. Christianity and science of the new time // Vestnik MSLU. Humanitarian sciences. - 2017. No. 10 (783) - P. 329342; Khramov A.V. Theology and the Theory of Evolution: The Conflict That Never Was // Ideas and Ideals. - 2019. - V. 11, No. 1, part 2. - S. 307-326.
2. Polomoshnov A.F., Polomoshnov P.A. Three Faces of Religious Submission in Islam and Christianity // Islam Studies. 2020. V. 11, No. 3. S. - 48-56
3. Streltsova G. Ya. Blaise Pascal URL: https://www.litmir.me/ br/?b=236968&p=7 (date of access: 03/15/2022)
4. Pascal Blaise. Thoughts. [Electronic resource]. - access mode: https://librebook.me/pensees/vol2/4 (date of access: 03/15/2022)
5. Marx K. From early works. / The difference between the natural philosophy of Democritus and the natural philosophy of Epicurus with an appendix. URL: https://royallib.com/read/marks_ karl/iz_rannih_proizvedeniy_1835_1844.html#86939 (accessed 03/15/2022)
6. An open letter from ten academicians of the Russian Academy of Sciences to the President of the Russian Federation V.V. Putin. [Electronic resource]. - access mode: https://www.skeptik.net/ religion/science/10academ.htm (date of access: 03/15/2022)
7. Archpriest Alexy Chaplin About lost slavery and market freedom. [Electronic resource]. - access mode: http://www.blagogon.ru/ digest/737/ (date of access: 03/15/2022)
8. Fromm E. Anatomy of human destructiveness: Translation / Ed. intro. Art. P.S. Gurevich. - M.: Respublika, 1994. - 447 p.
9. Vygotsky L.S. History of the development of higher mental functions / L.S. Vygotsky. - M.: Yurayt Publishing House, 2016. -359 p.
10. Methodius and Cyril (Zinkovsky) hieromonks. The value of Christian culture in the education of the individual in the context of the patristic teaching about the logos and logos. // Ninth Pyukhtitsky readings. An axiological approach to the improvement of the individual based on the complementarity of Orthodox and secular culture. Materials of the international scientific-practical conference. St. Petersburg: Leningrad State University named after A.S. Pushkin, 2020 - S. 61-70.
11. Katasonov V.N. Digitalization, Platonism and Christianity. // Cultural heritage of Russia. 2019. No. 2. - P. 4-10.
