CC BY
162
обращается к манере Достоевского? Если посмотреть внимательнее на эти сцены, то можно заметить, что тургеневские акценты несколько иные, чем у Достоевского. Если в «Бесах» так называемые «главные» нигилисты не участвуют в спорах, смотрят равнодушно на собравшихся, а в среде «наших» слышится ропот на пустоту и неуместность разговоров, то в «Нови» ропщут Маркелов и Нежданов, собравшиеся для решения важных дел, а не для закуски и выпивки. В их характеристике чувствуется авторское сочувствие, а не унижение. Вспомним, что и описание, например, Нежданова, Соломина исполнено в манере Достоевского. Получается, что Тургенев берет те же явления действительности, что и Достоевский (революционную молодежь), изображает их теми же способами, но выражает при этом абсолютно иные взгляды. Возможно, Тургенев специально имитирует неприемлемую для него манеру Достоевского, чтобы показать возможность использования этих приемов для изображения положительных черт революционной молодежи, выразить сочувственное авторское отношение к ней.
Библиографический список
1. Батюто А.И. Идеи и образы: К проблеме «И.С. Тургенев и Ф.М. Достоевский в 1870-е годы» // Русская литература. - 1982. - .№1. - С. 76-96.
2. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Ф.М. Достоевского. - М., 1979. - 320 с.
3. Бялый Г.А. Две школы психологического реализма: Тургенев и Достоевский // Бялый Г.А. Русский реализм конца 19 века. - Л., 1973. - 168 с.
4. Бялый Г.А. Русский реализм от Тургенева к Чехову. - Л., 1990. - 640 с.
5. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 10. - Л., 1974. - 527 с.
6. Осмоловский О.Н. Достоевский и русский психологический роман. - Кишинев, 1981. - 167 с.
7. Салим А. Тургенев - художник и мыслитель. - М., 1983. - 124 с.
8. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Сочинение: В 12 т. Т. 7. - М., 1981. - 560 с.
9. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Сочинение: В 12 т. Т. 9. - М.: Наука, 1982. -576 с.
УДК 821.161.1
А.Ю. Карпиленко
«...ХОРОШИМ ПРИМЕРОМ ЧЕЛОВЕК ЖИВЕТ»
(по роману Ф.М. Достоевского «Подросток»)
В статье рассматривается влияние образов двух отцов — фактического (Версилова) и юридического (Макара Долгорукого) — на становление личности главного героя романа Ф.М. Достоевского «Подросток» Аркадия Долгорукого. Анализируется состояние современной автору дворянской семьи.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, «Подросток», семейное воспитание, Аркадий Долгорукий, А.П. Версилов, пример.
Ныне... примкнуть почти не к чему.
Ф.М. Достоевский, «Подросток»
Т1ема детства, проходящая лейтмотивом по всему творчеству Ф.М. Достоевского, в 1870-х годах трансформируется в тему воспитания ребенка в разлагающейся дворянской среде. Появление «выброшенных» [3, с. 14] детей «случайных семейств» [3, с. 455], формирование их двойственного сознания, потеря корней и устойчивых убеждений отражены в предпоследнем романе писателя «Подросток».
Во второй половине XIX века на фоне глобальных реформ в российском обществе происходит
разрушение традиционного уклада жизни дворянской семьи. Социальный кризис шел об руку с кризисом моральных устоев, о чем говорит в романе Ф.М. Достоевского Николай Семенович, какое-то время бывший воспитателем главного героя: «.уже множество таких, несомненно родовых, семейств русских с неудержимою силою переходят массами в семейства случайные и сливаются с ними в общем беспорядке и хаосе» [3, с. 455].
Такие изменения в дворянстве пошатнули первооснову этого сословия. Изначально в дворянс-
ких семьях детям прививали устойчивые представления о себе и окружающих людях с точки зрения вполне определенного кодекса чести: гордость за свой род, почитание родителей, сдержанность, учтивость. Достоевский в «Дневнике писателя» говорит о том, что этот «довольно стойкий кодекс правил доблести и чести .в целом всегда бывал, конечно, довольно условен и с идеалами народными иногда даже сильно разнился, но в некоторых пунктах он бывал довольно высок» [4, с. 154].
Кризис социальный и кризис духовный приводят к появлению нового поколения «членов случайных семейств» [3, с. 455], чье детство и отрочество противопоставлены «еще недавним родовым нашим типам» [3, с. 455]. Так детям в семье Николеньки Иртеньева в трилогии Л.Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность», где изображено классическое, традиционное воспитание детей в дворянских семьях в 40-50-х гг. XIX века, с раннего детства «внушается чувство достоинства, принадлежности к родовитой семье, семейной гордости» [7, с. 18].
В сознании главного героя романа «Подросток», Аркадия Долгорукого, постоянно сталкиваются антагонистические оценки окружающего мира и себя самого. В нем уживаются любовь и ненависть, которые могут проявляться к одному и тому же объекту переживаний; бахвальство и самоуничижение. Эта амбивалентность во внутреннем мире героя обусловлена основным противоречием его жизни: «.я - законнорожденный, хотя я, в высшей степени, незаконный сын» [3, с. 6].
Особенностью взросления героя Достоевского, в отличие от героев Толстого, становится неопределенность жизненных приоритетов. Но это касается не только незаконных детей Версилова, но и официальных, которые также не были воспитаны в полноценной семье: «Маленькие дети его были не при нем, по обыкновению, а у родственников; так он всю жизнь поступал со своими детьми, с законными и незаконными» [3, с. 7]. Оттуда же и душевные метания Анны Андреевны: план замужества за старика князя Сокольского - желание уйти в монастырь, борьба за наследство - отказ от денег.
Фраза «.хорошим примером будет жив человек» [3, с. 321] повторяется в романе «Подросток» дважды: из уст мошенника Стебелькова и от Макара Долгорукого. Первый произносит эту фразу, чтобы втереться в доверие Аркадия Долгорукого, второй выводит ее как народную мудрость.
Вопрос воспитания молодого поколения активно обсуждался в массовой печати того времени. «Гражданин» и «Дневник писателя» не стали исключением, что привело к появлению писем некоторых родителей к Достоевскому с просьбами совета о воспитании потомства. В письме за 1878 год (адресат не установлен) писатель говорит о том, что воспитывать следует «.не мучением, не до-кучанием любовью, а добрым внешним примером» [5, с. 18]. Поэтому и «докучания» Татьяны Павловны, в которых она «представляла мне [Аркадию] в пример других фантастических каких-то мальчиков, ее знакомых и родственников, которые будто бы все были лучше меня» [3, с. 20], не были восприняты главным героем.
Таким образом, навязанный пример для ге-роя-ребенка не может стать идеалом. А поразивший детскую восприимчивую душу Аркадия «блеск» отца, его несхожесть с привычным окружением приводит к тому, что для Подростка Версилов становится кумиром. Так герой-ребенок сам, хотя и неосознанно («.это случилось само собою...» [3, с. 16]), выбирает его в качестве примера: «.он наполнял собою все мое будущее, все расчеты мои на жизнь.» [3, с. 16].
Выбор Аркадием именно Версилова в качестве примера подражания обоснован многими факторами, в том числе его представлением об отце, как о человеке, который «на первом месте везде» [3, с. 17], что импонирует мечте Подростка: «.чуть ли не с самого детства, я иначе не мог вообразить себя как на первом месте, всегда и во всех оборотах жизни» [3, с. 73]. Следствием этого становятся две противоположные тенденции в отношении героя-ребенка к отцу: сближение и противопоставление. Первая из них реализуется в желании Аркадия разгадать человека-«загадку», понять его, найти в нем наставника, ментора. Вторая тенденция основана на том, что первым может быть только кто-то один. Это соперничество проявляется в просьбе Подростка к матери сделать выбор между ним и отцом, а также в любви Аркадия и Версилова к одной и той же женщине, Катерине Ахмаковой.
Невозможность обрести нравственные принципы в естественных условиях связано не только с тем, что в воспитании Аркадия не участвует Версилов, но и в противоречивой сущности самого союза его отца и матери, которая представляла «совершенно разнородное с собою [Версиловым] существо, совершенно из другого мира
и из другой земли» [3, с. 14]. Двадцатилетние отношения родителей, начавшиеся «прямо с беды» [3, с. 11], и основным характером которых было, по словам Версилова, «безмолвие» [3, с. 104], не привели к появлению точек соприкосновения во внутренних мирах отца и матери. Отсутствие «скрепляющей идеи» приводит к невозможности дать своим детям первооснову гармоничного мироощущения. На этом фоне вполне обоснованной является просьба Макара Долгорукого, чтобы Аркадия и Лизу «из низших сословий не выводить» [3, с. 99], таким образом, сгладить противоречие их социального происхождения. Для Подростка это могло стать избавлением от переживаний, которые он испытал в пансионе Тушара, где к нему пришло осознание своей неполноценности.
На фоне отсутствия реального участия родителей в воспитании Аркадия герою необходимо самому формировать свое мировоззрение, отсюда вытекают два основных мотива его развития: мотив гнетущего одиночества и мотив поиска.
С мотивом поиска, по справедливому замечанию исследователя А.Ф. Конюхова, связана «роль ищущего, разгадывающего героя» [6, с. 18] Аркадия. В первую очередь вопросы главного героя направлены к Версилову, но «поворотную роль в возрождении ищущих инициатив Подростка сыграло его знакомство и обогащающее общение со «вторым отцом», Макаром Долгоруком» [6, с. 18].
Процесс познания, что добро, а что зло в этом мире, ассоциируется у героя с поиском и обретением отца, так как Версилов становится для Аркадия непознанным кумиром, тайной, которую нужно разгадать, а, в конечном счете, и самоцелью («.подавай .мне всего Версилова, подавай мне отца.» [3, с. 100]).
Незрелое мышление Подростка ориентируется на внешние способы изменить отношение мира к себе. Вместе с тем, по приезду в Петербург Аркадий видит аналогичную ситуацию в жизни Версилова: он изгнан из общества. Отец Подростка воспринимает все происходящее в соответствии со своим дворянским воспитанием, давшим ему осознание себя одним из тысячи «высшего культурного народа русского» [3, с. 376], ради появления которых и была вся история России до этого. Поэтому Аркадий видит в Версилове «человека, которого не общество исключило из своего круга, а который скорее сам прогнал общество от себя...» [3, с. 18].
Тема избранной тысячи звучит и в «Дневнике писателя» Достоевского за 1876 г. в статье «Лучшие люди», где они характеризуются как « .люди без которых не живет и не стоит никакое общество и никакая нация, при самом даже широком равенстве прав» [4, с. 153]. Таким образом, они становятся примером и оплотом для всего государства. Но корни данной темы лежат глубже: «Путь Достоевского к двум последним разделам второй главы октябрьского выпуска «Дневника писателя» за 1876 г. начинается в 1873 г., в период его сотрудничества в «Гражданине», на страницах которого понятие «лучшие люди» имело тогда достаточно интенсивную жизнь» [1, с. 99].
Г.Я. Галаган указывает на значительное влияние на общество в этот период книги А.А. Головачева «Десять лет реформ», в которой перспективы России связываются с «лучшими людьми». «Однако и книга Головачева, и связанные с ней публикации “Гражданина” свидетельствуют о неопределенности в понимании “лучшего”» [1, с. 101].
Достоевский устами Николая Семеновича в романе «Подросток» говорит о дворянстве, как о единственном в прошлом оплоте, способном вызволить Россию из нравственного кризиса: «.тут [в дворянском сословии]. уже были законченные формы чести и долга, чего, кроме дворянства, нигде на Руси не только нет законченного, но даже нигде и не начато» [3, с. 453].
Одна черта этих будущих «лучших людей» выделена в том же письме Николая Семеновича: это должны быть те, кто привнесет в жизнь государства «хоть какой-нибудь, да свой, наконец, порядок» [3, с. 453] (выделено мной. -А.К.). Олицетворением порядка в романе становится образ Макара Долгорукого, в лице которого найдена «идейная вершина, символ исконной народной правды, с точки зрения которой всё и все становятся на свои места» [2, с. 127].
Мысль о промежуточном состоянии общества, когда одни представители «лучших людей» уже канули в лету, а другие так еще и не народились, звучит более явственно в «Дневнике писателя» за октябрь 1876 г.: «.у многих начался в сознании чрезвычайно серьезный вопрос: «кого же теперь считать лучшими, и, главное, откуда их ждать, где взять, кто возьмет на себя провозгласить их лучшими и на каких основаниях? И надобно ль кому-нибудь это брать на себя? Известны ли, наконец, хоть новые основания-то эти, и кто поверит, что они именно те самые, на которых
надо столь многое вновь воздвигнуть»? Право, эти вопросы начались было уже очень у многих.» [4, с. 156].
Упадок в среде дворянства, изображенного Достоевским, был очевиден современникам писателя. Так философ-публицист К.Н. Леонтьев указывал на отсутствие в романе положительного образа дворянина: «Это, начиная с главного героя - Версилова, все какие-то расстроенные или запутанные люди; «психозные», как нынче любят называть. Старый князь Сокольский бесхарактерен и жалок. Старший, законный сын Версилова является на минуту в очень непривлекательном виде (когда он в пунцовом халате дает деньги своему незаконному брату, не допуская его даже к себе во внутренние покои дома, и тому подобное). Молодой военный, тоже князь Сокольский, который кутит, путается и, наконец, попадает в Сибирь. Все эти лица, кажется, не таковы, чтобы располагать кого бы то ни было к политическому, так сказать, доверию. Сам Версилов - это человек совершенно исключительный. Но исключительный не в том смысле, в каком могут считаться исключительными Рудин и Лаврецкий, Печорин и Вронский; Рудин своим энтузиазмом и красноречием; Лаврецкий прямотой своих чувств и безукоризненностью; Печорин своей демонической страстностью и умом; Вронский здоровьем духа и силой воли; нет, Версилов исключителен своей ненормальностью, своей неимоверной изломанностью, своей неестественностью» [8, с. 302].
Таким образом, Версилов, выбранный Аркадием в качестве примера, не может дать ему необходимых для дальнейшего развития ценностных установок. Сам образ Версилова, при том, что он чувствует себя одним из избранной тысячи, соткан из множества противоречий и парадоксов: «Я могу чувствовать преудобнейшим образом два противоположные чувства в одно и то же время -и уж конечно не по моей воле» [3, с. 171].
С амбивалентностью, свойственною Версилову, в поведении и взглядах трудно стать активным воспитателем своих детей. Версилов выступает как противник назидательного отношения к своим детям, считая, что каждый сам должен делать свой выбор, исходя из собственного опыта: «Cher enfant, я всегда предчувствовал, что мы, так или иначе, а с тобой сойдемся: эта «краска» в твоем лице пришла же к тебе сама собой и без моих указаний, а это, клянусь, для тебя же лучше...» [3,
с. 217]. Таким образом, ни примером, ни советом отец не хочет влиять на решения своего сына.
Конечно, несмотря на основополагающее значение образа Версилова, Подросток не лишен влияния и других персонажей. Поворотной в развитии внутреннего мира главного героя становится встреча с официальным своим отцом. «В лице Макара Долгорукого представлен «второй отец» центрального героя и значит - альтернативный вариант воспитывающих воздействий и культурного наследия для Подростка» [6, с. 22]. Основной отличительной чертой этого персонажа на фоне хаотичности всего происходящего было то, что «душа же его была довольно хорошо организована, и так даже, что я не встречал еще в людях ничего лучшего в этом роде» [3, с. 308]. Именно в нем Аркадий находит устойчивые убеждения.
В поиске разрешения тех внутренних конфликтов, которые мучают Аркадия, он стремится к своему юридическому отцу, «точно там был отвод всем наваждениям, спасение, якорь, на котором я удержусь» [3, с. 297].
Давая своим любимым героям черты детскости, Достоевский не пренебрег этим приемом при создании образа Макара Долгорукого: «И вот что-то детское и до невероятности привлекательное мелькнуло и в мимолетном смехе этого старика. Я тотчас же подошел к нему» [3, с. 286]. Эта черта детскости делает героя более открытым, сближает его и Подростка.
Другая черта Макара, свойственная таким героям, как Мышкин, Тихон, Алеша Карамазов, - это смиренность, которая также покоряет Аркадия: «Соображая теперь, понимаю, что на меня всего обаятельнее подействовало тогда его как бы смирение передо мной, его такая правдивая искренность передо мной, таким мальчиком!» [3, с. 287].
Безусловно, Подросток понимает, что он не пойдет странствовать, как Макар Долгорукий, но мысль о внутреннем «благообразии» с этого момента поселяется в сердце героя.
«В тексте романа «Подросток» значение образов Версилова и Макара Долгорукого выявляется последовательно проведенным противопоставлением «скиталец» - «странник»: каждый на своих путях, которые пересекаются в перспективе будущего. Версилов - европейский «скиталец». Скиталец - человек странствующий без цели, не по своей воле. Макар Иванович - странник-богомолец (молящийся, приносящий Богу
молитву; посещающий с этой целью святые места, пилигрим, паломник). Макар Долгорукий, в отличие от Версилова, странствует по миру с целью: найти истинного Бога и проповедовать его» [9, с. 16]. Версилов с легкостью меняет векторы своего поведения, Макар Долгорукий устойчив в восприятии мира, окружающих его людей.
Макар Долгорукий закончил странствия тем, что пришёл к народному православию столь близкому мировоззрению автора. «Но Достоевский, будучи истинным художником, не навязывал центральному герою в качестве финальных ответов это заветное своё убеждение» [3, с. 23].
Таким образом, Версилов, избранный главным героем в качестве примера для подражания, ощущает идеал, но не может воплотить его в жизнь, что порождает беспорядочность, амбивалентность его поведения. А Макар Долгорукий, реализующий свой идеал в жизненной практике, в высшей мере образчик упорядоченности внутреннего мира, не воспринимается Аркадием как тот, чьи идеи он смог бы принять до конца.
Переходное состояние внутреннего мира Подростка, воспроизводящее поворотную ситуацию в жизни современного Достоевскому общества, отражает необходимость появления «хорошего примера». Источником такого примера должны стать лучшие люди из народа, представителем которых в романе является Макар Долгорукий.
Библиографический список
1. Галаган Г.Я. Проблема «лучших людей» в наследии Ф.М. Достоевского (1873-1876) // Достоевский: Материалы и исследования. - СПб.: Наука, 1996. - Т. 12. - С. 99-107.
2. Долинин А. С. Последние романы Достоевского. Как создавались «Подросток» и «Братья Карамазовы» - М.; Л.: Советский писатель, 1963. - 344 с.
3. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Т. ХШ. - Л.: Наука, 1975. - 456 с.
4. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Т. XXIII. - Л.: Наука, 1981. - 423 с.
5. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Т. XXX. Кн. 1. - Л.: Наука, 1988. - 456 с.
6. Конюхов А. Ф. Стихия вопрошания в романе Ф.М. Достоевского «Подросток»: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Магнитогорск, 2007. - 24 с.
7. КоролеваК.П. Семейное воспитание и школа в России в мемуарах и художественной литературе (середина XIX - начало XX в.). - М.: Капитал и культура, 1994. - 160 с.
8. Леонтьев К.Н. Достоевский о русском дворянстве // Леонтьев К.Н. Избранное. - М.: Рарогъ; Московский рабочий, 1993. - С. 299-306.
9. Невшупа И.Н. Роман Ф.М. Достоевского «Подросток»: типы и архетипы: Автореф. дис. . канд. филол. наук. - Краснодар, 2007. - 21 с.
УДК 821.161.1 Гоголь.09
Я.Р. Коздринь
СИМВОЛ ЛЕСТВИЦЫ В КНИГЕ Н.В. ГОГОЛЯ «ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ПЕРЕПИСКИ С ДРУЗЬЯМИ»
В статье предлагается анализ «Выбранных мест из переписки с друзьями» Н.В. Гоголя с точки зрения укорененности данного текста в христианской традиции. Выявляется ключевое значение символа лествицы в качестве интегрирующего смысла для гносеологических, эстетических и этических взглядов Н.В. Гоголя. Мировоззренческая концепция писателя представлена в литературно-философском контексте начала XIX века.
Ключевые слова: символ лествицы, духовная проза, принцип иерархичности, литература и святоотеческая традиция, Н.В. Гоголь.
Творчество Н.В. Гоголя 1840-1850-х гг. характеризуется глубоким проникновением в область святоотеческой культуры, что проявляется не только в этико-философских и религиозных взглядах писателя, но и в его отношении к писательскому труду, в жанровых исканиях, в ключевых образных представлениях. «Выбранные места из переписки с друзьями», «Ав-
торская исповедь», «Размышления о Божественной Литургии», «Правило жития в мире», «Духовное завещание» Н.В. Гоголя - это примеры соединения религиозно-учительного, философского и художественного типов словесности. Позднее творчество Гоголя представляет попытку возвращения художественного творчества к формам христианской книжности, к святоотеческой
