CC BY
111
ХОРЕОГРАФИЧЕСКАЯ ПЛАСТИКА В БУДДИЙСКО-ЛАМАИСТСКИХ
МИСТЕРИЯХ ЦАМ
Сундуй Джульетта Маадыр-ооловна
научный сотрудник Международного научного центра «Хоомей», РФ,
Республики Тува, г. Кызыл E-mail: dzhusun [email protected]
CHOREOGRAPHIC PLASTIQUE IN BUDDHIST - LAMAIST MYSTERIES
"TSAM"
Giulietta Sunduy
research scientist of International Research Center "Khoomei ", Russia, Republic of
Tuva, Kyzyl
АННОТАЦИЯ
В статье изложена история происхождения буддийско-ламаистской мистерии цам. Ее отпечатки сохранились в наскальных рисунках, на петроглифах Тувы. Буддийско-ламаистская мистерия цам происходит от индийского храмового искусства. Шуньята («пустота») — Вечность, вездесущность в осознании законов причинно-следственных связей, о чем говорит буддизм, интересны также труды В.П. Васильева и его интерпретация «Шуньяте», как представления о Боге для христианина. Религия возвращается к искусству.
ABSTRACT
The article discusses the origin of Buddhist-Lamaist mystery "TSAM". Traces of Buddhist-Lamaist mystery "TSAM" have remained in cave paintings on Tuvan petroglyphs. Buddhist-Lamaist mystery "TSAM" originates from Indian church art. Shunyata ("Emptiness") — Eternity, omnipresence in understanding principles of cause-and-effect relationships, which are suggested in Buddhism. Works of V.P. Vasilyev and his interpretation about "Shunyata" as about God for a Christian are also of some interest. Religion is coming back to art.
Ключевые слова: тувинский танец цам; буддийско-ламаистская мистерия
цам.
Keywords: TSAM; Tuvan dance "TSAM"; Buddhist-Lamaist mystery "TSAM".
Научное мировоззрение известных учёных буддологов (О.О. Розенберг, В.П. Васильев, Ф.И. Щербатской, В.П. Андросов, А.П. Игнатович, Т.В. Ермакова, Е.П. Островская, Л.С. Васильев, Н.В. Абаев и др.) сыграло важную роль в определении буддологической позиции автора.
Известный отечественный буддолог О. О. Розенберг считал, что буддизм как система развертывался одновременно на нескольких уровнях: философской рефлексии, йоги, ритуала, практической этики. Буддизм как составляющая индийской философии и буддизм как народная религия являются двумя течениями, которые хотя по времени и параллельны, но имеют каждое свою историю. Системные уровни буддизма несводимы один к другому и имеют различные ценностные критерии [28, с. 11].
Существует вероятность того, что традиции обрядов, зародившихся ещё в бронзовом веке, при которых применялись культовые маски, в какой-то мере прослеживаются и в ламаистской мистерии цам [22, 23]. Из наскальных рисунков мы видим, что буддизм имел довольно широкую известность. К XIX в. относится ещё один уникальный памятник — ниша с изображением Будды, двух его учеников и двух охранителей веры. Ниша «Чурумал-бурганныг» располагается на горе Сюмэ, которая находится около впадении реки Чаа-Холь в Улуг-Хеме. Так же, как и Бижиктиг-Хая, Чаа-Хольская ниша посещалась путешественниками и исследователями Центральной Азии ещё в XIX в.
О мистериях цам, проводившихся в Туве, писали иностранные путешественники конца XIX — начала XX в. [22, 23] и ученые В. Дьяконова [6, с. 123], М. Дэвлет [7, с. 250; 18, 27, 29, 31],
М. Монгуш [18, с. 87], А.К. Кужугет [14, 15].
Цам — самая важная храмовая мистерия тибетцев, тувинцев, бурятов, калмыков и монголов. Торжественные мероприятия Цам проводятся в день
рождения Будды Шакьямуни, в Новый год по тибетскому календарю, праздник Майдыра и другие важные религиозные праздники во всех крупных ламаистских храмах. Буддийско-ламаистская мистерия цам была в Туве самым ярким мероприятием. В Туве цам совершался в крупных храмах, с большим количеством лам и хуураков (учеников): Самагалтайском, Бай-Хольском, Эрзинском, Эртине-Булакском, Хемчикском, Тоджинском, поскольку для цама требовалось значительное число участников, около ста.
«Цам» — (тиб. «чхам») в переводе означает «танец» или, точнее, «танец богов» [19]. Цам — священные пляски лам, одетых в разноцветные маски и костюмы докшитских богов. Содержание цама заключалось, в представлении защитников учения Будды в лице грозных божеств — покровителей ламаизма, во знаменование чистоты учения и их борьбы со злыми духами — вредителями ламаизма. Предназначение докшитов заключалось в том, чтобы уничтожить еретиков и врагов религии, и внешний вид этих гневных защитников веры соответствовал их предназначению [15].
По традиции, установление цама приписывается индийскому йогу Падмасамбхава, жившему в Тибете в VIII в.
А.Н. Кочетов пишет [13, с. 118]: «Исторически так сложилось, что священные танцы пришли в тибетский буддизм из традиции Бон и были усовершенствованы Гуру Падмасамбхавой, который передал ученикам и, соответственно, всей линии передачи Ньингма, свое собственное видение движений божеств. Позже Великий Пятый Далай-лама, известный своими глубокими медитативными переживаниями, систематизировал ряд танцев и утвердил порядок их проведения. Ламаистская легенда гласит, что некоторые из докшитов первоначально были тибетскими богами и демонами. Впоследствии они были укрощены и обращены в новую веру. Дав обет служения буддийской вере, они стали яростными воинственными охранителями буддийского учения. Согласно традиционной версии «северного буддизма», включенной в канонический текст, Шакьямуни (Будда) предсказал, что расцвет его вероучения наступит в будущем в том «снежном царстве»,
которое не смог обратить в веру ни один из трех прежде являвшихся на землю Будд, в царстве, которое «населено злокозненными духами и демонами». В свою очередь М.А. Дэвлет утверждает [7]: «Надо полагать, что при распространении буддизма в глубинные районы Центральной Азии древние местные божества, духи предков и т. д. воспринимались буддийскими проповедниками как враждебные силы, злые демоны. В дальнейшем северный буддизм-ламаизм, ассимилируя местные добуддийские культы, включил их в свой пантеон, возведя в разряд гневных божеств — докшитов».
Центральным персонажем цама является владыка ада — докшит Чойджал (тиб.), он же Эрлик (древнеуйгур.) или Яма (древнеинд.). Знаменательно, что Эрлик входил в число небожителей и до буддизма в Туве, об этом есть даже упоминание в древнетюркских текстах [8, с. 72]. Согласно буддийским преданиям, Чойджал был последователем религии бон в Тибете.
По мнению А.Д. Авдеева [1, с. 174], многообразие вариантов цама дает возможность предполагать, что «ламаистский Цам в качестве религиозной буддийской мистерии исторически сложился из многих составных частей. В этом же убеждает и разнохарактерный состав образов Цама». Далее «Уже одно это, — пишет А.Д. Авдеев, — свидетельствует о том, что образы древних шаманских мистерий были использованы и в буддийском представлении».
Н.Я. Бичурин пишет [3, с. 245]: «Чтобы разобраться в этом явлении, необходимо сначала учесть, что распространенное мнение о том, что «гневные божества» буддизма — языческие боги, принятые в буддийский пантеон, правильно только отчасти. Некоторые дхармапалы и идамы могут быть таковыми, но не все, ибо сам буддизм в своем развитии претерпел значительную трансформацию, и, отбросив историю проникновения и укрепления буддийской общины в Тибете, мы обречем себя на непонимание и тибетского ламаизма, и тибетской истории. Кроткий бодхисаттва превращался в гневного дхармапалу, а буддийский аскет натягивал лук и считал, что он совершает дело великого совершенствования, убивая врага своей веры. Не
умозрительные идеи творили действительность, а жестокая и мятежная жизнь выкристаллизовывалась в исповедания вер».
В.П. Дьяконова писала о тувинском цаме [6, с. 123]: «Самый популярный религиозный праздник года «Цам» обычно устраивался в середине лета (июнь-июль в день Майтрея) в каждом крупном монастыре». «Пляски состояли из тяжёлых и неловких скачков с одной ноги на другую, — писал А.М. Позднеев [24, с. 392], — то из подпрыгивания обеими ногами; немало также бегают, вертятся кругом и приседают. Танцы большинства персонажей были чрезвычайно медленны и донельзя однообразны».
В июле 2003 г. в Туве тибетские ламы монастыря «Гьюдмед» в Индии показали ритуальную пляску во время построения мандалы «Калачакра». Ламы исполнили танец цам по всем канонам и правилам, в котором они приглашают божества и их свиты. На голове шапка с черной кисточкой впереди, которая покрывала глаза. Во время танца ходили по кругу по часовой стрелке, поворачивая в правую сторону, поднимали правую ногу, при этом одновременно показывая жест руками. Затем правую ногу медленно опускают на землю и медленно поднимают левую ногу, при повороте делают жест руками, символизируя подношения. Затем медленно опускают левую ногу и опять медленно поднимают правую ногу при повороте, совершают руками жест мандалы. И познают этот жест только при посвящении с помощью учителя (гуру).
Суть тибетского буддизма — связь с просветленными — умершими духовными наставниками, бодхисатвами, буддами и так далее. Мы вызываем их в своем сознание, открываем им свои сердца и получаем их благословение. Путь к этому лежит через ритуал. Одно из самых обычных ритуальных средств для этого — семикратное вознесение молитв буддизма махаяны: человек визуализирует желаемое существо или существа, затем 1) приветствует, 2) делает реальные и воображаемые хорошие пожертвования, 3) признает свои недостатки и нанесенный другим вред, 4) радуется существованию просветленного существа, которому преданно поклоняются, 5) просит их учить
его, выражая так свою открытость и желание быть руководимым, 6) просит остаться на связи со страдающими существами сансары и не исчезать в нирване и 7) посвящает все качества или совершенства, которые накопил сам, для благосостояния всех существ. В этом простом, кратком обряде закрепляется связь с более высокими существами, подтверждается и реализуется определенный вид отношений с ними [2, 26].
Мудры символизируют восемь подношений для божеств: вода для умывания лица, вода для умывания ног, благовоние, светильник, музыка, ароматная вода, фрукты, цветы. Основополагающим в ритуале считается смысл, вкладываемый в музыку. Понятие «подношение музыки» связано с тем, что божествам может быть преподнесено пять желаемых, относящихся к пяти органам чувств (это отражается и на буддийских танках): например, зеркало — зрение, шёлковые кадаки (полоски ткани в виде шарфа) — осязание, яства — вкус, благовония — обоняние, морская раковина — слух. Извлечение звуков на ударных или духовых инстурментах — приглашение божеств, сакральное действие. Существуют «умиротворенные» предметы и различные ритуалы, посвящённые разным божествам — мирным (умиротворяющее и приумножающее) и грозным (гневное и усмиряющее).
Миссия буддийского сакрального танца заключается в следующем. Посредством пяти мудростей уничтожаются пять клеши: неведение и тупость, ревность и зависть, алчность и жадность, агрессия и гнев, привязанность и вожделение: Вайрочана — всеохватывающая мудрость уничтожает неведение и тупость посредством ом белого цвета, элемента пространства; Амогхасиддхи — всеисполняющая мудрость уничтожает ревность и зависть посредством зеленого цвета, элемента воздуха; Ратнасамбхава — абсолютная мудрость уничтожает алчность и жадность посредством дзам оранжевого цвета, элемента земля; Акшобья — зеркалоподобная мудрость уничтожает гнев и агрессию, посредством хум синего цвета, элемента вода; Амитабха — различающая мудрость уничтожает привязанность и вожделение посредством хру лилового цвета, элемента огня.
Танец цам является тантрическим танцем, во все исторические времена его исполняли только ламы [5, с. 99]. А в настоящее время во время народных массовых гуляний его танцуют артисты филармонии, танец выглядит как современное театрализованное представление, под звуки шумной музыки совершаются обычные прыжки и беговые шаги без определенных движений и жеста подношения. Народ же привык воспринимать ритуальные танцы в масках как развлечение, спектакль. На самом деле это печальный признак вырождения тантры. Полагают, что, если в тантре не выполняются предварительные условия, практики могут принести больше вреда, чем пользы.
Тай Ситупа предлагает интересную версию исполнения [29]: «Например, в Непале ламскую мистерию исполняют только ламы высокого ранга, как показали танец Махакалы. Танец Махакалы является примером представления, которое исполняется в монастырях во время ритуальной церемонии, называемой пуджа. Танец Махакалы исполняется с разными целями, главная из которых — медитация. Эта разновидность ритуала приносит благословение также и всему окружающему пространству, находящемуся под защитой и покровительством Махакалы. Танцор в точности следует тексту пуджи Махакалы. Фигуры каждого танца, а также их последовательность определены предписаниями, содержащимися в тексте».
Мирандо Шо сообщает: «Ламаистская мистерия делится на три разновидности исполнения: в гневной форме, в мирской и в созерцательной форме» [17, с. 123].
Буддийский духовный танец — это гармонично скоординированные движения тела, ума, речи. А ламаистские мистерии содержат более универсальный смысл и путём интуитивных проникновений выполняют функцию усмирения и очищения пространства, посредством одновременно ментально-телесно-чувственно-речевых средств. В тантризме существуют четыре преобладающих взгляда или способа направления энергии: оцепеняющий, подчиняющий, поражающий и заклинающий.
Как и в Южной Индии, в Манипуре существует каста храмовых танцоров (майби). Майби — избранники духов, своего рода шаманы [29, с. 95]. В представлении майби проявляется состояние одержимости: танцуя перед изображением богов, они впадают в транс (майби лай тонгба).
Индия дала толчок развитию исполнительского искусства и за пределами Южной Азии. Происхождение многих танцевальных стилей Центральной, Юго-Восточной и Восточной Азии связано с индийским наследием. В.Ц. Найдакова пишет: «Видным примером влияния индийского ритуального исполнительского искусства может служить цам (тибетское чам — «танец») — буддийская мистерия, исполняемая в монастырях Тибета, Монголии, Бурятии, Тувы. Цам возник в Тибете и был связан с тантрическим буддизмом. Предполагается, что истоки священных танцев и пантомимы в масках цама — индийского происхождения; в них используется та же система жестов, что описана в «Натьяшастре» и «Абхинайя дарпане»» [19, с. 5, 26]. Считается, что священные танцы в масках божеств первым исполнил Падмасамбхава при сооружении монастыря Самье великому Учителю, главе секты красношапочников, чтобы победить сопротивление местной религии бон-по» [19, с. 4—5]. В Тибете имеется поверье, что именно с помощью мантр и мудры великий Падмасамбхава одержал победу над демонами местной религии бон-по. Священные танцы в масках и без масок, с диалогами и текстами заклинаний (тарини, мантра) распространены во многих буддийских монастырях. Нередко их называют Тантра нритья — ритуальные танцы пути, танцы круга и жертвоприношения. Однако эти представления имели также зрелищный характер, писала В.Ц. Найдакова.
Исследовательница цама В.Н. Найдакова отмечает, что «театральность в нем присутствовала изначально, она «была вложена в самих письменных руководствах к обряду, где все было расписано от начала до конца: каждое движение ног, положение пальцев и кистей рук (система 12 мудра), предметы, которые держали в руках разные божества, порядок танцев и пантомимы, музыка. Танцевальные движения лам (судя по тому, как это показывал
семидесятилетний Ц. Гатапов в 1968 г.) [исполнитель цама Дуйнхора, ввезенного в Бурятию в 1905—1907 гг. из Тибета. — С.Р.] очень напоминают характер индийских храмовых танцев, с которыми знакомили советских зрителей в 1970-х гг. гастролировавшие по бывшему СССР известные индийские мастера» [19, с. 16, 26]. Следует отметить еще одну важную деталь: ламы-танцовщики совершали жертвоприношение Калачакре (божеству колеса времени) от имени женских божеств. Их движения должны были быть плавны, изящны. Служение божеству в женском облике, как мы видели, весьма характерно и для танцевального искусства Индии. Жрец произносит мантру, делает руками мудры и тем словно бы «запечатывает» мантры. Мудры делали как индуистские, так и буддийские священники. Индийцы считают, что мудра активизируют тело, звук — душу, а память — дух. Эта уникальная система жестов задействована и в скульптуре, и в театре, и в танце» [12, 16, 21, 32, 25].
Далее В.Ц. Найдакова пишет: «Само слово «сам» в индуизме означает — «квинтэссенция всего сангита». Формально это наиболее акцентированный удар в тале, всегда первый и последний в авартанец, символизирующий начало и конец времен, логическое завершение темы. С него обычно начинается и им всегда кончается всякая танцевально-вокально-музыкальная композиция. В финале композиции он требует абсолютного ритмического единства танцора и музыкантов, создавая состояние возбуждения и у исполнителей, и у зрителей. Понятие «сам» восходит к текстам Вед и Брахман. «Сам» — важнейший элемент древнеиндийского ритуала, в котором наиболее ярко воплощена идея соединения, собирания.
Отто Менхен-Хелфен участвовал в таком празднике в Туве жарким летом 1929 г. [16, с. 295]: «Около тысячи тувинцев со всего Хемчикского района пришли на праздник. Маски композиционно передавали отчётливые признаки своего происхождения. У них были бороды индийских демонов-духов и не монгольские черты лица». По этому описанию видно, что сохраняемая форма костюма свидетельствовала о его происхождении.
Как видим, происхождение цама корнями уходит из Индию: само слово происходит от индийского «сама», а форма сюжета борьбы со злыми духами позаимствована из мистического опыта Падмасамбхавы и бон-по, и, следовательно, мы приходим к выводу, что индийское храмовое исполнительское искусство повлияло на буддийско-ламаистскую мистерию цам.
Хотя сам Будда предлагал постигать его уникальное учение, мудрость, а не опираться на ритуалы, в ламаистских ритуалах тувинцы поклоняются ему как божеству. Шуньята («Пустота») — это Вечность, вездесущность в осознании законов причинно-следственных связей, о чем говорит буддизм. Шуньята имеет то же качество, как и Святой Дух в христианстве. Если бы не потерянные работы1 русского буддолога В.П. Васильева [4, с. 8], в котором сказано, что «пустота» (санск. «Шуньята») имеет свойство Бога, как и у христиан: «Всякая религия заключает в себе философские основания; за основание буддизма надо принимать «пустоту», как бытие отрешенное, начало и сущность всего; божество само по себе есть для буддиста тоже «пустота», — несомненно, буддизм и христианство нашли бы много общего.
Учение Будды охраняют «гневные тибетские духи». Тибетский буддизм особенный и отличается от китайского дзен-буддизма и палийского буддизма тем, что в нем совмещались иерархия буддийских божеств с местными духами, вовлечёнными в кармические связи, порождая замкнутый круг. Действительно ли тибетские защитники учения Будды обладают способностью постижения мудрости «шуньяты» («пустоты») или они обычные гневные духи? Если они обладают мудростью «шуньяты», тогда отпадет необходимость в проведении ритуалов с гневными божествами или буддийско-ламаистской мистерии в гневной форме, с нанесением вреда противнику религии. Обычный танцор не помогает себе, а наоборот, накапливает дурную карму во имя религии, вызывая в людях ужас перед иной религией.
1 В книге «Буддизм и Христианство в их учении о спасении» Иеромонаха Гурия приведен только содержание его книги о «шуньяте» и о святом духе, а самой работе как потерянной сообщает с сожалением Иеромонах Гурия.
Религии, таким образом, воспринимаются как проявление одной доктрины в различных вариантах, специфичных для конкретного времени и этноса. «Будда проповедовал полный отказ от обрядности и ритуалов и все внимание уделял нравственным проблемам и дисциплине духа» [11, с. 18], — пишет один из последователей индийской культуры Х. Кабир. Религия возвращается к искусству.
Буддизм повлиял на древнейшие национальные художественные традиции народов Индии, Китая, Японии, Цейлона, Монголии, Тибета. Для исполнения ламаистской мистерии цам важное значение имеет, кто, где, как и для какой цели его исполняет. Следует сказать, что, как правило, ритуальная мистерия переходит в искусство.
Список литературы:
1. Авдеев А.Д. Происхождение театра. Элементы театра в первобытном строе. М., 1959..
2. Андросов В.П. Будда Шакьямуни и индийский буддизм. М: Восточная лит. РАН, 2001. — 508 с.
3. Бичурин Н.Я. (Иакинф). История Тибета и Хухунора. Ч. I. СПб., 1833.
4. Васильев В.П. Буддизм, его догматы, история и литература. Ч. I. СПб., 1857.; Васильев В.П. Буддизм, его догматы, история и литература. Ч. 1. СПб.: 1869. С. 8. [Электронный ресурс] — Режим доступа — URL: twirpx.com; // Иеромонах Гурия. Буддизм и Христианство в их учении о спасении. Казань: 1908.; Философия буддизма. «Православный собеседник» первое полугодие, Казань: 1908 г. — с. 124—134,; Нигилистический принцип буддийской философии «Православный собеседник» янв. Казань: 1909 г. — с. 509.
5. Владимирцов В.Я. Тибетские театрализованные представления. М., 1923.
6. Дьяконова В.П. Цам у тувинцев //Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX — начала XX в. Л.: Наука. 1976. — С. 113—129.
7. Дэвлет М.А. Загадка грозной мистерии //Атеистические чтения. М., 1990.
8. Дэвлет М.А. Листы каменной книги Улуг-Хема. Кызыл, 1990.
9. Дэвлет М.А. Петроглифы Мугур-Саргола. М.: Наука. 1980.
10. Иеромонах Гурия. Буддизм и Христианство в их учении о спасении. Казань, 1908.
11. Кабир Х. Индийская культура. М., 1963.
12. Кон Ф.Я. Экспедиция в Сойотию. Верование сойотов // Шойгу С.К. Тыва дептер. Урянхайский край. Перекресток мнений (конец XIX — начало XX). Т. IV. М., 2007. — С. 372.
13. Кочетов А.Н. Буддизм. М., 1983.
14. Кужугет А.К. Зрелищно-игровые элементы в культовых обрядах тувинцев. Кызыл, 2002.
15. Кужугет А.К. Цам в Туве // Ученые записки. Вып. 18. Кызыл, 1995.
16. Менхен-Хелфен О. Путешествие в Азиатскую Туву // Шойгу С.К. Тыва дептер. Танну-Тувинская Народная Республика (1921—1944). Т. VI. — С. 295.
17. Мирандо Шо. Страстное просветление. Женщины в тантрическом буддизме. М., 2001. — 368 с.
18. Монгуш М.В. Ламаизм в Туве. Кызыл, 1992.
19. Найдакова В.Ц. Буддийская мистерия Цам в Бурятии. Улан-Уде, 1997.
20. Нигилистический принцип буддийской философии // Православный собеседник. Янв. Казань, 1909. — С. 509.
21. Островских П.Е. Саянские хищники. М.-Л., 1927.
22. Позднеев А.М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в Северо-Западной Монголии // Записки ИРГО по отд. этнографии. Т. XVI. СПб., 1887. — С. 392—401.
23. Позднеев А.М. Очерки быта буддийских монастырей и буддийского духовенства в связи с отношением сего последнего к народу. СПб., 1887.
24. Рей Р.А. Нерушимые истины / пер. с англ. О.И. Максименко. М.: ООО «Астрель», 2004. — 511 с.
25. Родевич В.М. Урянхайский край и его обитатели // Шойгу С.К. Тыва дептер. Т. III. М., 2007. — С. 573.
26. Розенберг О.О. Труды по буддизму. М., 1991.
27. Рона-Таш А. По следам кочевников. Монголия глазами этнографов. М., 1964.
28. Рыжакова С.И. Индийский танец — искусство преображения. М., 2004.
29. Тай Ситупа. Относительный мир, абсолютный ум. Лондон: Бостон, 1992.
30. Философия буддизма // Православный собеседник. — Первое полугодие. Казань, 1908. — С. 124—134.
31. Шастина Н.П. Религиозная мистерия Цам в монастыре Дзун-Хурэ // Современная Монголия. — 1935. — № 1. — С. 93.
32. Шойгу С.К. Тыва дептер. Урянхайский край. От Урянхая к Танну-Туве. (конец XIX — I половина XX века). Краткий отчет о поездке в Тоджинский хошун Урянхайской земли. Значение Урянхайской земли для Южной Сибири. Т. V. М., 2007.
33. Яковлев Е.Г. Искусство и мировые религии. Изд. второе, переработанное и дополненное. М.: Высшая школа, 1985/ [Электронный ресурс] — Режим доступа. — URL: OCR Biografia.Ru
