ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ВЫСТУПЛЕ-НИЯ (РЕЧИ) ОТЕЧЕСТВЕННОГО ГОСУ-ДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Библиографический список

1. Аликов В. Р. Развитие законодательства об участии прокурора в гражданском процессе России XVIII—XX веков : дис. ... канд. юрид. наук / В. Р. Аликов. — Москва, 2001. — 164 с.

2. Васьковский Е. Недостатки Устава гражданского судопроизводства / Е. Васьковский // Журнал юридического общества. — Санкт-Петербург : Тип. Правительствующего сената, 1895. — Кн. 1. —С. 29—48.

3. Вербловский Г. Движение русского гражданского процесса, изложенное на одном примере / Г. Вербловский. — Санкт-Петербург : Тип. Правительствующего сената, 1905. — 274 с.

4. Казанцев С. М. История царской прокуратуры / С. М. Казанцев. — Санкт-Петербург : Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 1993. — 216 с.

Одним из важнейших профессиональных требований, предъявляемых к государственному обвинителю, является умение владеть словом. Его выступление призвано помочь суду и участникам процесса разобраться в случившемся, оказать соответствующее воздействие как на слушателей, так и на того, кто нарушил закон. Поэтому очень важно, что и как говорит прокурор, действенно ли слово прокурора.

В мировую историю ораторского искусства отечественными судебными деятелями, выступавшими как в дореволюционный период, так и в советское время, внесен значительный вклад.

Традиции высокого уровня отечественной обвинительной речи формировали М. Ф. Громницкий, Д. Н. Замятнин, А. Ф. Кони, А. И. Урусов, В. И. Жуковский, Н. В. Муравьев, А. Я. Вышинский, Н. В. Крыленко, Р. А. Руденко, В. И. Царев и др.

Отечественные судебные ораторы никогда «не были слепыми подражателями зарубежных коллег»1. В результате исторического развития сформировался самобытный, уникальный образец выступления (речи) прокурора в суде, базирующийся на достижениях нашей культуры.

Вопросам развития судебного ораторского искусства в разное время посвящали свои исследования ораторы и ученые.

1 Гаврилов В. В. Слово — государственному обвинителю : Поддержание государственного обвинения в уголовном суде. Саратов, 1998. С. 9.

5. Клочков В. В. Создание и развитие российской прокуратуры. Советская прокуратура : очерки истории /В. В. Клочков. — Москва : НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре Рос. Федерации, 1993. — 552 с.

6. Муравьев Н. В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности : пособие для прокурорской службы / Н. В. Муравьев. — Москва : Университетская типография, 1889. — Т. 1 : Прокуратура на Западе и в России. — 568 с.

7. Судебная защита прав и свобод граждан : науч.-практ. пособие / отв. ред. В. П. Кашепов. Москва : НОРМА, 1998. — 255 с.

343.139.2

В советский период данными вопросами занимались Г. З. Апресян, В. И. Басков, Е. А. Матвиенко, М. Н. Шифман, Ф. А. Тома-севич, В. М. Савицкий, В. В. Гаврилов и др.

Современные исследователи также продолжают уделять внимание данным вопросам, изучая те либо иные аспекты речи государственного обвинителя в суде. Например, И. А. Зюбина изучила речевое поведение государственных обвинителей, говорящих на русском и английском языках, в разные временные срезы (в конце XIX века, в 20—40-е годы XX века и в начале XXI века). В результате проведенного анализа было установлено, что в профессиональной речи коммуниканты актуализируют стереотипное речевое поведение, которое зависит от временных срезов, адресата и национально-культурной специфики авторов выступлений2.

Обращение к наиболее устойчивым чертам речевого опыта отечественных государственных обвинителей, полагаем, заинтересует и современников. Основываясь на традициях, заложенных предыдущими поколениями судебных ораторов, государственный обвинитель сможет корректировать свое речевое поведение, находить новые, более эффективные приемы и средства выступления.

2 Ростовский государственный педагогический университет (РГПУ), Ростов-на-Дону : сайт. URL: http://rspu.edu.ru/projects/deutch/ ras.html (дата обращения: 18.02.2016).

Н. В. КУЛИК УДК

ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ВЫСТУПЛЕНИЯ (РЕЧИ) ОТЕЧЕСТВЕННОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ_

Огромную роль в формировании специфичных средств воздействия играет русский язык. Нам досталось богатое языковое наследие. Русский язык содержит в себе поистине безграничные средства для передачи различных оттенков мыслей, чувств, состояний и действий. Традиционно ценным являлось для оратора умение найти точное слово, совершенное языковое средство для выражения мысли, так как «содержательная, ценная мысль нуждается в совершенной форме»1.

Великая изобразительная и художественная сила языка позволяет на первый взгляд запутанные жизненные ситуации представить в доходчивой форме, понять истинные мотивы совершенного деяния, отграничить его от другого, разобраться в тонкостях юридической оценки случившегося и ориентировать судебную аудиторию на правильный вывод при решении вопроса о виновности лица.

Неточность, размытость, преувеличения и домыслы в описании обстоятельств случившегося представителем государственного обвинения расцениваются судебной аудиторией как необъективность с его стороны.

Судебная реформа 1864 г., которая ввела в уголовное судопроизводство новые начала, принципы, подвигла стороны к поиску более эффективных речевых средств воздействия на судебную аудиторию.

В этот же период лучшие представители писательского мира создали галерею человеческих характеров, отмечая их социальный тип и психологические особенности2.

Литературная традиция, когда по одной удачно найденной детали воссоздается цельное представление о человеке, его характере, внешности, состоянии души3, была перенесена и на судебную ниву.

В тот период «подлинным открытием» отечественных судебных ораторов было использование в речи литературного, басенного, фольклорного наследия (пословицы и поговорки) как образных средств, усиливающих ее воздействующий потенциал4.

1 Иванкина Н. Н. Основы судебного красноречия : (Риторика для юристов). 3-е изд., пересмотр. М., 2003. С. 14.

2 Рябова Л. Г. Публичная речь государственного обвинителя в суде. Иркутск, 2013. С. 6.

3 Николаева В. В. Эстетика языка и речи. Л., 1979. С. 35.

4 Гаврилов В. В. Указ. соч. С. 9.

Употребление в речи оценок и суждений придавало словам выступавшего значение общеизвестных истин, не требующих доказательств5. Помимо существенного влияния на убеждения слушателей широкое применение литературно-художественных приемов делало речь живой и образной, а потому понятной.

Уместное обращение к высокохудожественным образам способствовало привлечению внимания судебной аудитории к главной, особо ценной мысли, подчеркивало ее важность, усиливало впечатление.

Следовало бы задуматься об использовании в настоящее время указанных средств выразительности и убедительности в речи прокурора с учетом опыта современных пользующихся авторитетом лиц.

В советское время образным языковым средствам и эмоциональному воздействию уделялось меньше внимания. Особое значение приобретает качественный анализ доказательств, приведение их в систему, последовательность аргументации, т. е. логичность речи. Это позволяло лучше воспринимать речь, делало ее стройной, внутренне непротиворечивой, завершенной, что также, безусловно, оказывало существенное влияние на судебную аудиторию.

Полагаем, что гармоничное сочетание в речи как эмоционально-экспрессивных, так и строго логичных средств, способно образовать ясную, живую, последовательную и оказывающую необходимое воздействие речь.

Исследователи судебных речей выдающихся судебных ораторов XIX века отмечают, «что все в них построено на существенных "мелочах" (деталях), на их интерпретации с позиции обвинения либо защиты, особенно при исследовании вопросов о виновности в нестандартных нравственно-конфликтных ситуациях»6. Обобщая опыт своего участия в судебных процессах того времени, П. С. Пороховщиков писал: «Обстоятельства дела сами собой рисуют каждого из участников судебной драмы, этот образ слагается из его поступков, речей, писаний и отзывов о нем других людей. Надо только помнить, что ме-

5 Там же.

6 Сергеич П. Искусство речи на суде. М., 2008. С. 103. (Антология юридической мысли).

лочи часто бывают характернее, чем крупные черты»1.

Особая внимательность к деталям, наблюдательность необходимы для психологического разбора и анализа свойств характера и душевных побуждений человека, приведших его на скамью подсудимых2. Исходя из этого, объяснение факта совершенного деяния согласно личным свойствам и душевным побуждениям преступника было сформировано и прочно укоренилось в практике как высокий стандарт речи представителя стороны обвинения.

Основой для объяснения психологии преступления была обстоятельная, развернутая характеристика личности представшего перед судом. Она включала в себя данные об образе жизни подсудимого, его предпочтениях, увлечениях, дружеских связях и взаимоотношениях с близкими, данные о поведении на работе, в быту, состоянии его здоровья, личных качествах, чертах характера, душевных характеристиках. Выявлению подлежали наиболее яркие, главенствующие, направляющие черты личности.

Определяя основные правила судебного красноречия, О. В. Петров верно отмечает, что характеристика, передающая особенности каждого из действующих лиц в статике, это важная часть, но она лишь половина дела. Оратор не может на этом остановиться. Он должен показать, что будет, когда эти столь разные люди, действуя под влиянием присущих каждому из них особенностей, создадут ситуацию, которая закончится преступлением. Это вторая и очень значительная часть психологического портрета3.

В любой характеристике находит свое отражение вопрос, было ли преступление естественным выражением характера и других личных свойств подсудимого или оно вообще противоречит его природе4.

Подлинные черты и проявления характера преступника, его истинные намерения должны сами «родиться» из данных, исследованных в период как предварительного, так и судебного следствия. В слу-

1 Там же.

2 Царев В. Структура и стиль судебной речи прокурора // Социалистическая законность. 1983. № 40. С. 30—32.

3 Петров О. В. Основы судебного красноречия : учеб. пособие. М., 2006. С. 128.

4 Там же. С. 125.

чаях бесспорного установления данных намерений, прямо рождающихся из исследованных материалов, «слушателям начинает казаться, что они слышат самого подсудимого, и мысль о том, что преступление совершено именно им, становится не абстрактным предположением, а наглядным, чувственно воспринимаемым фактом»5.

Подобный анализ способен усилить влияние, оказывая дополнительное «убеждающее» воздействие, способствует большей уверенности при формировании твердого убеждения о виновности конкретного лица.

Отметим, что национальный язык, его своеобразие формируют и особое мировоззрение его носителей. В нем отражаются те ценностные приоритеты, которые составляют основу жизненного уклада, традиций. Первостепенное значение в отечественной культуре придается духовной жизни человека. Поэтому анализ и оценка нравственной природы содеянного до настоящего времени не утратили своей актуальности и нацелены на выполнение социально-воспитательной функции государства, реализуемой, в том числе, посредством такого института, как государственное обвинение.

Прокурору в отечественном уголовном судопроизводстве традиционно отводилась роль защитника общественной морали и проводника нравственности.

Выступая с обвинительной речью, свою позицию он формировал на основе тех ценностей, которые в тот или иной момент времени поддерживались, разделялись обществом. Это позволяло ему солидаризироваться с нравственно здоровым большинством, тем самым создавая вокруг содеянного атмосферу осуждения и нетерпимости, заявлять об аморальности содеянного6. Данная традиция прочно вошла в практику, следование ей является почетной обязанностью, служебным долгом, способствует поднятию в обществе авторитета органов прокуратуры.

5 Там же. С. 130.

6 По утверждениям психологов, наличие сходных ценностей личностной ориентации способствует сближению людей, более того, люди тяготеют к тому, кто рассматривает их как личность, наделенную определенными положительными качествами. См.: Васильев В. Л., Горьковая И. А. Психология ораторского мастерства государственного обвинителя : учеб. пособие. СПб., 1996. С. 23.

Подчеркивая важность знаний о человеке и его нравах для красноречия, М. В. Ломоносов обращал внимание на то, что оратору необходимо «чрез рачительное наблюдение и философское остроумие высмотреть, от каких представлений и идей каждая страсть возбуждается, и изведать чрез нравоучение всю глубину сердец человеческих»1.

Внимание к внутреннему миру подсудимого, надежда на его исправление, заинтересованность в его дальнейшей судьбе соответствуют нашему общекультурному взгляду на заботу о другом. Поэтому прокурор традиционно приглашался сказать слово для того, чтобы что-то изменить в человеке, о чем-то предложить ему задуматься, помочь осознать совершенную ошибку.

Как верно подмечает Л. Г. Рябова, речь государственного обвинителя призвана решить задачу и сверхзадачу. Задача непроста: убедить суд в виновности подсудимого.

Сверхзадача, или миссия, намного сложнее, быть может, далеко не всегда выполнима. Но не ставить ее для себя нельзя. Прежде всего подсудимому надо показать картину происшедшего в его судьбе так, таким образом, чтобы глубоко проникнуть в его сознание и, подтолкнув к самоанализу, заставить (научить) произвести переоценку его жизни, проступка и подвести к раскаянию. Не ставя сверхзадачи, можно ошибиться и с решением задачи2.

Возьмем на себя смелость утверждать, что эффективность деятельности государственного обвинителя, как теперь принято говорить — «ее успешность», напрямую связана с успехом в плане изменения жизни подсудимого, его нравственного роста. Для отечественной культурной традиции нехарактерно опираться только на свой собственный успех в отрыве от общественной пользы и всеобщего блага. Таким образом, если этой сверхзадаче, миссии, не придавать должного значения, то это приведет к ее упрощению, ослаблению результативности государственной деятельности в данной сфере, нравственным и репута-ционным потерям.

1 Цит. по: Лебедев Е. Н. Ломоносов. М., 1990. С. 19. (Жизнь замечательных людей).

2 Рябова Л. Г. Указ. соч. С. 24.

Так, А. Ф. Кони утверждал, что обвинитель — прокурор, «исполняя свой служебный долг, служит обществу. Но служение это только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интересы общества и человеческое достоинство будут ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием»3.

В советское время Н. В. Крыленко отмечал, что наказание не должно иметь ничего общего с задачами мести, возмездия, с причинением страданий или унижением человеческого достоинства, наказание должно преследовать цели перевоспитания преступника и превращения его в сознательного гражданина4.

Интерес к человеку и неравнодушие к его будущему обусловили характер отношений, складывающихся между государственным обвинителем и подсудимым. Национально-культурное своеобразие выразилось в том, что подсудимый не воспринимался как неисправимый враг, скорее, как оступившийся, совершивший ошибку. Личность подсудимого не превращалась в обычный объект для исследования, всячески охранялось его человеческое достоинство. Взаимоотношения носили характер так называемых субъект-субъектных отношений, более походивших на сотрудничество.

Национальные особенности отразились не только на содержании речи, но и на ее внешней составляющей, т. е. как прокурору с этой речью выступать, что тоже является значимым средством воздействия. Для отечественной культуры уголовного судопроизводства характерен высокий уровень официальных отношений. Стандарты профессиональной деятельности прокурора, его поведение и слова должны соответствовать его статусу как должностного лица, действующего от имени государства.

Выступление прокурора в суде в форменном обмундировании является сложившейся традицией. На подсознательном уровне такой внешний вид вызывает у судебной аудитории уважение к оратору и доверие к его словам, что также усиливает влияние.

3 Кони А. Ф. Заключительные прения сторон в уголовном процессе // Собр. соч. М., 1967. Т. 4. С. 359.

4 Крыленко Н. В. Судебные речи : Избранное. М., 1964. С. 20.

В отечественной практике произнесения обвинительной речи были неуместны пафос, фальшь, чрезмерная эмоциональность, гнев, грубость, неестественность. Классическим эталоном, девизом, как выступать прокурору, является формула Бте1гае1$1и6ю, которая переводится как «без гнева и пристрастия», или как «без ненависти и усердия».

Высоко ценилось, если речь прокурора не носила оттенок морализаторской, менторской, назидательной. убеждать — совсем не означало навязывать свое мнение аудитории, принуждать принять его.

Обвиняя подсудимого в преступлении, — писал А. Ф. Кони, — прокурор должен выступать со спокойным достоинством исполняемого грустного долга, его речь должна быть проникнута печалью трезвой мысли зрелой1.

Исследователи признают, что пристрастие к жестикуляции имеет не только индивидуальный, но и национальный характер, отмечают «характерную для русской национальной речевой культуры скупую жестикуляцию (почти полное отсутствие ее у англичан и японцев и избыток таковой у итальянцев)2. Полное отсутствие жестов, движений, так называемая каменная неподвижность, не нашли одобрения и не были восприняты нашей культурой. Образцовым является стремление к тому, «чтобы жест был скупым, но выразительным, оживляющим речь судебного оратора, усиливающим сказанное»3.

И сегодня актуальны слова А. Ф. Кони: «Основными чертами русского типа государственного обвинителя были спокойствие, отсутствие личной озлобленности против подсудимого, опрятность приемов обвинения, чуждая к возбуждению страстей и искажению данных дела, и наконец, что весьма важно, полное отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в свободе держать себя на суде»4.

Безусловно, исследование национально-культурных особенностей, характерных, типичных для отечественной практики судебного ораторского искусства, заслужи-

1 Кони А. Ф. Приемы и задачи прокуратуры // Собр. соч. М., 1967. Т. 4. С. 124.

2 Гаврилов В. В. Указ. соч. С. 186.

3 Там же. С. 187.

4 Кони А. Ф. Приемы и задачи прокуратуры. С. 124.

вает более глубокого и тщательного подхода, однако даже беглый анализ позволяет констатировать, что накоплен уникальный и самобытный опыт в этой сфере.

Полагаем, что наиболее ценные, положительно зарекомендовавшие себя на практике средства воздействия необходимо закрепить в уголовно-процессуальном законе. Тем самым будет заложена добротная основа для их дальнейшего развития, поиска новых средств и приемов эффективного воздействия, сохранения национально-культурной идентичности.

Библиографический список

1. Васильев В. Л. Психология ораторского мастерства государственного обвинителя : учеб. пособие / В. Л. Васильев, И. А. Горьковая.

— Санкт-Петербург : С.-Петерб. юрид. ин-т Генеральной прокуратуры Рос. Федерации, 1996. — 44 с.

2. Гаврилов В. В. Слово — государственному обвинителю : Поддержание государственного обвинения в уголовном суде / В. В. Гаврилов. — Саратов : Слово, 1998. — 255 с.

3. Иванкина Н. Н. Основы судебного красноречия : (Риторика для юристов) : учеб. пособие / Н. Н. Иванкина. — 3-е изд., пересмотр. — Москва : НОРМА, 2003. — 592 с.

4. Кони А. Ф. Собрание сочинений / А. Ф. Кони. — Москва : Юрид. лит., 1967. — Т. 4.

— 528 с.

5. Крыленко Н. В. Судебные речи : Избранное / Н. В. Крыленко. — Москва : Политиздат, 1964. — 328 с.

6. Лебедев Е. Н. Ломоносов / Е. Н. Лебедев.

— Москва : Молодая гвардия, 1990. — С. 19. — (Жизнь замечательных людей).

7. Николаева В. В. Эстетика языка и речи. — Ленинград : Знание, 1979. — 40 с.

8. Петров О. В. Основы судебного красноречия : учеб. пособие / О. В. Петров. — Москва : Проспект, 2006. — 208 с.

9. Рябова Л. Г. Публичная речь государственного обвинителя в суде / Л. Г. Рябова. — Иркутск : Иркут. юрид. ин-т (фил.) Акад. Генеральной прокуратуры Рос. Федерации, 2013. — 131 с.

10. Сергеич П. Искусство речи на суде / П. Сергеич. — Москва : Юрайт, 2008. — 395 с. — (Антология юридической мысли).

11. Царев В. Структура и стиль судебной речи прокурора / В. Царев // Социалистическая законность. — 1983. — № 40. — С. 30—32.