CC BY
109Раздел 1
ЮРИДИЧЕСКИЙ ЯЗЫК И ПРАВОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ
З.В. Баишева
КОРРЕКТНОСТЬ СУДЕБНОГО ОРАТОРА (на материале обвинительных речей А.Ф. Кони)
В условиях демократизации общества, возрождения суда присяжных исследование судебного ораторского мастерства известных русских юристов второй половины XIX в. представляет большую теоретическую и практическую значимость. Такая работа предполагает всесторонний лингвистический анализ судебных речей, выявление и описание их важнейших коммуникативных качеств, раскрытие индивидуальных особенностей судебных выступлений ораторов -юристов, нахождение особых приемов и средств, с помощью которых возможно не только достижение оптимального результата в судебной речи, но и выработка принципов эффективного речевого поведения в ситуации профессионального (юридического) общения.
В свете сказанного особое значение приобретает анализ судебного ораторского мастерства А.Ф. Кони - первоклассного оратора, непревзойденного художника слова, умелого аналитика, полемиста, психолога, знатока человеческих душ. Его выступления служат для судебных деятелей наших дней образцом эффективного речевого поведения и речевого произведения.
А.Ф. Кони справедливо считается основателем судебной этики. Взгляды его по этому вопросу изложены в статье «Нравственные начала в уголовном процессе (общие черты судебной этики)» [Кони, 2000, с. 78-107]. Знаменитый юрист подчеркивает тесную связь отправления прокурорских обязанностей с нравственными правилами отношения к человеку, характерными для русской культуры, для русского национального типа: «Забвение про живого человека, про брата во Христе, про товарища в общем мировом существовании, способного на чувство страдания, вменяет в ничто и ум, и талант судебного деятеля, и внешнюю, предполагаемую полезность его работы» [Кони, 2000, с. 92]. А.Ф. Кони призывает судебных деятелей не забывать, что объектом их действий является прежде всего человек, имеющий никем и ничем неотъемлемые права на уважение к своему человеческому достоинству; призывает относиться к преступнику (а значит, и к подсудимому) «с христианской любовью, с простотою и снисхождением и остерегаться всего, что унижает или оскорбляет: низко преступление, а человек достоин сожаления» (А.Ф. Кони приводит слова московского митрополита Филарета) [Кони, 2000, с. 111]; подчеркивает необходимость справедливого отношения к человеку, выражающегося в сознательном и беспристрастном поставлении себя на его место в каждом данном случае и в
воздержании от того, чтобы делать разумное существо не целью, а средством для достижения посторонних и своих личных целей [Кони, 2000, с. 111].
Тактичность, предельная осторожность и чувство меры как одно из важнейших нравственных требований, предъявляемых к русским судебным ораторам второй половины XIX в., наиболее последовательно реализуется в судебных выступлениях А.Ф. Кони.
Проявление корректности судебного оратора тесно связано с реализацией важного качества судебной речи - уместности. Уместность речи - это такой подбор, организация средств языка и речи, которые больше всего подходят для ситуации высказывания, отвечают задачам и целям общения, содействуют установлению и поддержанию психологического контакта между говорящим и слушающим [Васильева, 1990, с. 87]. Судебный оратор должен со вниманием относиться к используемым им в речи языковым средствам, отбирая наиболее уместные для данной обстановки общения. «Слово - одно из величайших орудий человека, - писал А.Ф. Кони. - Бессильное само по себе, оно становится могучим и неотразимым, сказанное умело, искренно и вовремя. Оно способно увлекать за собою самого говорящего и ослеплять его и окружающих своим блеском. Поэтому нравственный долг судебного оратора - обращаться осторожно и умеренно с этим оружием и делать свое слово лишь слугою глубокого убеждения, не поддаваясь соблазну красивой формы или видимой логичности своих построений и не заботясь о способах увлечь кого-либо своею речью» [Кони, 2000, с. 110].
Корректность оратора повышает убедительность судебной речи, поскольку усиливает доверие присяжных к выступающему, формирует у них представление о его нравственной добропорядочности, об опрятности, о гуманном, справедливом, объективном отношении к людям независимо от их положения. А это психологически предрасполагает присяжных внимательно прислушиваться к мнению оратора и доводам, на которых оно основано, или, иначе говоря, обеспечивает эффект внушающего убеждения, помогает склонять слушателей к своему мнению.
Уважительное отношение к подсудимому обусловлено также осознанием общественной значимости судебного процесса, пониманием его глубокого воспитательного воздействия. От того, насколько уважительно относится судебный оратор к присутствующим в зале судебного заседания, зависит в первую очередь уважение граждан к суду, усиление воспитательного воздействия судебных процессов: «Суд, в известном отношении, есть школа для народа, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству» [Кони, 2000, с. 83].
Оратор на протяжении всей судебной речи должен иметь в виду, что и как (в частности, в каком стиле) уместно говорить в каждой ее части с учетом существа дела, особенностей лиц, говорящих в суде и воспринимающих сказанное. Об этом писал Цицерон: «Не для всякого общественного
положения, не для всякой должности, не для всякого возраста, не для всякого места и момента и слушателя подходит один и тот же стиль, но в каждой части речи, так же как и в жизни, надо всегда иметь в виду, что уместно: это зависит и от существа дела, о котором говорится, и от лиц, и говорящих, и слушающих» (цит. по: [Античные теории..., 1936, с. 196]).
По мнению Квинтилиана, в судебной речи уместен стиль, соответствующий принципу золотой середины: «Пусть красноречие будет великолепно без излишеств, возвышенно без риска. богато без роскошества, мило без развязности, величаво без напыщенности: здесь, как во всем, вернейший путь - средний, а все крайности - ошибки» (цит. по: [Кузнецова, 1976, с. 184]). Эти слова перекликаются с тем, что говорил еще Аристотель об ораторской речи вообще: «Стиль не должен быть ни низменным, ни слишком возвышенным, но соответствующим предмету речи» [Аристотель, 2000, с. 115]. И далее: «Соответствующий стиль и самому делу придает убедительность» [Аристотель, 2000, с. 123].
Такой умеренный стиль для обвинительной речи оптимален, потому что он в наибольшей степени соответствует её предмету, особенно когда говорится о таких обстоятельствах, разукрашивать которые «цветами красноречия» не просто неуместно, а неестественно, кощунственно. «Можно ли щеголять изяществом слога, - писал П.С. Пороховщиков, - говоря о результатах медицинского исследования мертвого тела, или блистать красивыми выражениями, передавая содержание гражданской сделки?» [Сергеич, 2000, с. 19].
Для обвинительных речей А.Ф. Кони характерно умеренное и уместное использование «цветов красноречия». Средства выразительности используются оратором с определенной целью - сгустить эмоциональную патетику в нужном месте, то есть в соответствии с ситуацией общения и темой речи. Образные языковые средства служат средством усиления, подчеркивания основной мысли. Организованные под определенным углом зрения, в соответствии с целевой установкой оратора, они приобретают аргументативный характер.
Построение речи в соответствии с обсуждаемой темой (уместность теме) проявляется, в частности, в применении А.Ф. Кони иронии. По мнению его современника, известного юриста К.К. Арсеньева, «ирония составляет, вообще говоря, одно из любимых оружий А.Ф. Кони» [Арсеньев, 1888, с. 795]. В 16-ти речах знаменитого оратора нами отмечено 439 случаев употребления иронии. Например: «Но надо было сделать приданое. Ермолаева заняла для этого у Седкова 1 тыс. руб. Будущий зять, давая деньги, взял в обеспечение вексель Демидова в 5 тыс. руб. и попросил Ермолаеву «для верности» написать на нем свою фамилию. Когда приданое было получено в виде мебели, белья и платья, старушка принесла и занятую тысячу рублей. Но Седков поступил с нею великодушно. Он не взял денег. Он предпочел оставить у себя вексель в 5 тыс. руб., на котором, к удивлению Ермолаевой, оказалась ее бланковая подпись. Правда, это
стоило ему предложения господ офицеров Измайловского полка избавить их от его присутствия, но деньги по векселю он взыскал сполна и таким образом приобрел за женою 13 тыс. руб.» (из речи «По делу ... Седкова»).
О применении иронии в обвинительных речах А.Ф. Кони писал: «Там, где она имеет своим источником лживые объяснения подсудимого и свидетелей, направленные к тому, чтобы «втереть очки», ирония может служить хорошим средством для яркого и образного разоблачения обмана» [Кони, 2000, с. 112]. Например: «Иными свойствами обладает большинство свидетелей, подтверждающих оправдания Протопопова. Память или совершенно изменяет им на суде, так что они «ничего не помнят», или же, напротив, чрезвычайно просветляется, обратно пропорционально количеству времени, прошедшему от события и от следствия» (из речи «По делу ... Протопопова ...»).
Следует вместе с тем отметить, что А.Ф. Кони пользуется орудием иронии очень осторожно. Ирония практически не применяется там, где речь идет об убийстве, зато широко используется для изобличения обмана (лжесвидетельство, подлог, подделка акций и т.п.). Так, в речи «По делу об убийстве иеромонаха Иллариона» оратор прибегает к иронии лишь 1 раз, в речи «По делу об убийстве Филиппа Штрама» и «По делу об убийстве ... Чихачева» ирония употреблена оратором лишь по 3 раза, а в речи «По делу об акушере Колосове и дворянине Ярошевиче, обвиняемых в участии в подделке акций.» нами зафиксировано 55 случаев использования иронии.
Ирония в речах известного юриста обладает тем свойством, которое можно охарактеризовать словами А.Ф. Лосева, относящимися к иронии Сократа: она «всецело пронизана этикой и моралью», она «медленно, но верно перевоспитывала людей» [Лосев, 1969, с. 78]. Она позволяет обвинителю выразить свое отношение к данному явлению или лицу, оставаясь при этом очень тактичным. Тонкая, скрытая насмешка, выражаемая при помощи иронии, дает оратору возможность повлиять на мнение адресата, сохранив при этом видимость самостоятельности слушателей в оценке данного явления.
Следование принципу золотой середины проявляется в речах А.Ф. Кони и в том, что он всегда строил свою речь с учетом среднего уровня развития обыкновенного здравомыслящего присяжного заседателя (уместность лицу), что позволяло ему эффективно донести свою аргументацию до ума и сердца любого присяжного. Оратор говорит просто, используя выражения обыденной речи, в чем проявляется его уважительное отношение ко всем участникам судебного процесса.
Свойственным А.Ф. Кони чувством меры, умеренностью продиктована и его сдержанность в выборе слов и выражений, характеризующих подсудимого. Обвинитель не допускает в речи никакого выражения злобы, ожесточения. По этому поводу знаменитый юрист писал: «"Пройтись насчет подсудимого", без сомнения, иногда бывает соблазнительно.. Но этому соблазну не следует поддаваться. Исполняя свой тяжкий долг, он (то есть
прокурор - обвинитель) служит обществу. Но это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интерес общества и человеческое достоинство личности будет ограждаться с одинаковым чувством и усердием». В обвинительных речах А.Ф. Кони проявляется его умение осторожно и осмотрительно обращаться со словами, умение произнести в нужное время нужное слово, чтобы не навредить ходу судебного процесса.
В каждой обвинительной речи А.Ф. Кони создает беспристрастные, объективные характеристики личности подсудимых, независимо от того, какое преступление совершено - подделка акций, подлог или кровавое убийство. При этом каждый раз, там, где это возможно, оратор указывает смягчающие вину обстоятельства. Например, в речи «По делу об убийстве иеромонаха Иллариона» обвинитель доказывает, что подсудимый совершил убийство с умыслом, с обдуманным заранее намерением, создает в речи кровавую, но беспристрастную картину преступления, называет это преступление весьма тяжким. Вместе с тем находит необходимым обратить внимание присяжных заседателей на возраст преступника (ему 18 лет), считает это смягчающим вину обстоятельством, призывает присяжных заседателей учесть его при вынесении приговора.
В речи «По делу об убийстве Филиппа Штрама» А.Ф. Кони, квалифицируя преступление Александра Штрама, отмечает кровавый характер этого дела, подчеркивает отсутствие в совершенном деянии (убийство) смягчающих вину обстоятельств, вместе с тем создает беспристрастную картину совершения преступления, дает объективную характеристику личности подсудимого: называет то хорошее, что было в этом человеке, показывает, как постепенно, под влиянием окружающей среды заглушались в нем хорошие, честные привычки: «Мы видим его молодым юношей, находящимся в ученьи, добрым, отличным и способным работником, несколько робким, боящимся пройти мимо комнаты, где лежит покойница; он нежен и сострадателен, правдив и работящ. <... > В столкновении с <...> не особенно хорошей средой заглушаются, сглаживаются некоторые нравственные начала, некоторые хорошие, честные привычки...».
Оратор не допускает насмешки над подсудимым, всегда корректен в употреблении относительно подсудимого эпитетов. Например, в речи «По делу о Станиславе и Эмиле Янсенах...» А.Ф. Кони говорит об отношениях между Янсеном и Акар: «между Янсеном и Акар существовала большая дружба, старинная приязнь, переходящая почти в родственные отношения, которая допускает постоянное пребывание Янсена у Акар, допускает возможность обедать и завтракать у нее, заведовать ее кассою, вести расчеты, почти жить у нее...». Когда же защитник попытался назвать эти отношения интимными, со стороны А.Ф. Кони последовала суровая отповедь оппоненту: «Нам указывают на то, что интимных, как выразился господин защитник, отношений между
подсудимою и Станиславом Янсеном не существовало... На это я считаю нужным заметить, что обвинение... имеет право ожидать, чтобы к словам его относились со вниманием, вытекающим из уважения к взаимному труду, который должен иметь одну общую цель. Если так отнесется к обвинению защита, то она должна будет сознаться, что, кроме указаний на старинное знакомство и приязнь, никаких других заявлений обвинением делаемо не было <...> Делать из слова дружба произвольные выводы, конечно, можно, но едва ли защита госпожи Акар оказывает ей хорошую услугу подобными выводами...».
Об умеренности оратора свидетельствует также употребление им эвфемизмов, которые помогают обвинителю оставаться тактичным на протяжении всей речи, избегать этикетно нежелательных или слишком интимных выражений. Так, вместо «умер» А.Ф. Кони говорит «замолк навеки», вместо «умирает» - «скоро предстанет пред другого судию», вместо «покончить жизнь самоубийством» - «добровольно сойти с лица земли», «прервать связь с окружающим миром», вместо «голый» - «в наряде, более чем легком» и т.п. Таким образом он демонстрирует уважительное отношение и к адресату, и к подсудимому, потерпевшему, свидетелям по делу: «Те, которые хотят удовлетворить своему аппетиту, идут в общие комнаты. Но те, которые приходят с другой целью, переходят площадку, на которой встречаются с запертой дверью. Оно и понятно, что дверь заперта: нельзя, чтобы всякий ходил по коридору, в расположенных вдоль которого номерах люди ищут уединения» (из речи «По делу о лжеприсяге ...»).
А.Ф. Кони неукоснительно следует требованию соблюдать уважение к достоинству всех лиц, участвующих в процессе, - подсудимых, потерпевших, свидетелей и др. Отрицательные оценки обвинителя сдержанны и производятся преимущественно с использованием средств непрямого информирования - иронии, намека, умолчания.
Таким образом, в судебных выступлениях А.Ф. Кони выявляются важнейшие черты, характерные русскому типу обвинителя: высокая нравственность (тактичность, чувство меры); внимание и уважение к человеку; пристойность как широкое требование соблюдения чувства меры. Проявление этих качеств повышает убедительность обвинительной речи, так как усиливает доверие присяжных к оратору, убеждает слушателей в его нравственной порядочности, объективности, тем самым создает условия для принятия ораторской позиции. Зная, что речи А.Ф. Кони всегда были высоко эффективны и успешны, можно сделать вывод о возможной результативности подобного речевого поведения и для современных ораторов, произносящих судебные речи в русской аудитории.
Библиографический список
Античные теории языка и стиля. - М.-Л.: Наука, 1936.
Аристотель. Риторика. Поэтика / Аристотель. - М.: Лабиринт, 2000. Арсеньев К.К. Русское судебное красноречие/ К.К. Арсеньев // Вестник Европы. - 1888. - №4. - С. 768-811.
Васильева А.Н. Основы культуры речи / А.Н. Васильева. - М.: Русский язык, 1990.
Кони А.Ф. Избранные труды и речи / А.Ф. Кони. - Тула: Автограф,
2000.
Кузнецова Т.М. Ораторское искусство в Древнем Риме / Т.М. Кузнецова, И.П. Стрельникова. - М.: Наука, 1976.
Лосев А.Ф. История античной эстетики: Софисты. Сократ. Платон / А.Ф. Лосев. - М.: Искусство, 1969.
Сергеич П. (Пороховщиков П.С.) Искусство речи на суде / П. Сергеич.
- Тула: Автограф, 2000.
Источники исследования
Кони А.Ф. По делу о лжеприсяге в бракоразводном деле супругов З -ных [Текст] / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8 т. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 76-90.
Кони А.Ф. По делу о Станиславе и Эмиле Янсенах, обвиняемых во ввозе в Россию фальшивых кредитных билетов, и Герминии Акар, обвиняемой в выпуске в обращение таких билетов / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8 т. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967.
- Т. 3. - С. 91-117.
Кони А.Ф. По делу об убийстве Филиппа Штрама / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8 т. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 158-173.
Кони А.Ф. По делу об акушере Колосове и дворянине Ярошевиче, обвиняемых в участии в подделке акций Тамбовско-Козловской железной дороги, а последний, кроме того, в приготовлении к отравлению / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8-ми тт. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 232-268.
Кони А.Ф. По делу об убийстве иеромонаха Иллариона / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8 т. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 269-278.
Кони А.Ф. По делу об убийстве коллежского асессора Чихачева / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8 т. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 279-306.
Кони А.Ф. По делу о подлоге завещания капитана гвардии Седкова / А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8 т. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 307-334. Кони А.Ф. По делу земского начальника Харьковского уезда кандидата прав Василия Протопопова, обвиняемого в преступлениях по должности [Текст] /
А.Ф. Кони // Кони А.Ф. Собрание сочинений. - В 8 т. - М.: Изд-во «Юридическая литература», 1967. - Т. 3. - С. 377-394.
