CC BY
102
Мария МАСЛОВА
ГУМАНИТАРНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ Б СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ: К ВОПРОСУ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЙ МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ
В статье автор анализирует основные методологические аспекты социально-философского анализа гуманитарной безопасности России в современных условиях. Показывается, что организация гуманитарной безопасности современной России может быть успешной, если будут учитываться цивилизационная, культурно-историческая, антропологическая парадигмы России и условия существования человека во всех сферах жизнедеятельности.
In the article the author analyses the main methodological aspects of the socio-philosophical analysis of humanitarian security of Russia in modern conditions. It is shown that organization of humanitarian security of modern Russia could be successful if civilizational, cultural and historical, anthropological paradigms and conditions of human existing in all spheres of vital activity would be taken into account.
Ключевые слова:
человек, гуманитарная безопасность, национальная безопасность, цивилизация, парадигма, антропологическая парадигма; a human, humanitarian security, national security, civilization, paradigm, anthropological paradigm.
Современный мир становится все более неустойчивым и нестабильным, и масштабы неустойчивости и нестабильности постепенно увеличиваются. В этих условиях вполне очевидной становится необходимость разработки и решения вопросов безопасности, среди которых важное место занимает проблематика гуманитарной безопасности, т.е. безопасности самого человека. Понятие «гуманитарная безопасность» в определенной степени является новым, несмотря на то что тема безопасности человека сопровождает человека на протяжении всего его существования. В рамках данной статьи предстоит уточнить сущность гуманитарной безопасности России в контексте современных условий и с позиций социально-философского анализа.
Методологической основой для решения проблем гуманитарной безопасности являются философские концепции о сути человека, его сущности. Для того чтобы решать проблему безопасности человека, нужно ответить на вопрос, что есть сам человек. Нельзя защищать то, чего не знаешь. И здесь исследователь проблем безопасности человека сталкивается с определенными трудностями: сущность человека и в наши дни не имеет однозначного определения. Но в то же время разработано множество конкретных концепций о сущности человека, его генезисе, структуре и организации. Человек предстает как сложная многоуровневая самоорганизующаяся система. Его формирует не только природа, но и культура.
Человек обладает не только физическим измерением, но и определенными ценностно-смысловыми структурами и способностью самостоятельно самоопределяться, формировать себя. В этой связи решение вопроса о гуманитарной безопасности человека в современной России должно затрагивать не только условия его существования как биологического существа, но и как существа, сформированного определенным типом культуры, цивилизации. В человеке открывается метафизическая глубина, о которой в свое время писал Ф.И. Тютчев: «О вещая душа моя, / О сердце, полное тревоги, —
МАСЛОВА
Мария
Валерьевна —
старший
преподаватель
кафедры
иностранных
языков Российской
открытой академии
транспорта
(МИИТ)
/ О, как ты бьешься на пороге / Как бы двойного бытия!.
1 Тютчев Ф.И. Стихотворения. — М. : Прогресс-Плеяда, 2004, с. 199.
Спустя десятилетия ему вторил Н. Заболоцкий, показывая, что человеку открыты не только метафизические глубины и физические просторы, но и дана способность творить свой собственный мир по своим ценностно-смысловым основаниям: «Два мира есть у человека: / Один, который он творил, / Другой, который мы от века / Творим по мере наших сил»1.
В этой связи вполне уместно говорить о метафизических угрозах для человека, об угрозах, которые блокируют человеку выход к онтологической вертикали, к тем глубинам мироздания, которые единят человека со всей вселенной и в глубине которой рождаются смыслы. Стоики их называли зиждительными логосами. Именно поэтому возможно многообразие миров человека, когда, например, каждый цивилизационный тип человека творит свой собственный мир. Поэтому можно говорить и о русском мире, о русском небе, о русском взгляде, о русском человеке.
Важным является анализ тех вызовов и угроз для российского человека, которые формируются в культурном пространстве. Характер этих угроз затрагивает механизмы культурного самоопределения личности и социальных групп современного российского общества, когнитивные способности и требует сохранения отечественной культуры как знаково-символической и смысловой среды формирования и развития российского человека. Но самым важным и актуальным здесь является защита самой антропологической парадигмы, характерной для отечественной истории, культуры и цивилизации, конкретных исторических форм ее воплощения. Однако на практике в решении гуманитарной проблематики, в т.ч. и по проблемам безопасности человека, постоянно приходится сталкиваться с определенным редукционизмом и моноцент-ристскими концепциями (европоцентризмом, америкоцентризмом и т.д.). Принцип редукционизма лаконично сформулировал Ф.М. Достоевский устами Дмитрия Карамазова: «Широк человек, слишком даже широк, я бы сузил»2. В рамках современного господствующего редукционизма
1 Заболоцкий Н. На закате // http://www.litera. т/$Их1уа/аиШоге/гаЬо1оскУ/к^(1а-12тискеппу.]'-rabotoj.html
2 Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Полное собрание сочинений в 30 т. — Л. : Наука, 1976, т. 14, с. 100.
экономические глобальные группы, особенно связанные с рыночным либеральным фундаментализмом, стремятся сузить широту человека до экономического формата, до элемента и фрагмента безличнос-тной, формализованной и становящейся все более автоматизированной и виртуальной финансовой системы. Человек сужается, уплощается современным постмодернизмом до ризомного образования, своеобразного «Ивана, не помнящего родства», не имеющего корней ни в мире, ни в истории собственного народа.
Моноцентризм же выступает методологическим средством навязывания миру универсального видения с точки зрения народа и социальных классов, стремящихся к доминированию. Наиболее очевидным здесь является стремление США навязать всему миру свои собственные идеалы и ценности. Американский моноцентризм как методология в политических практиках превращается в однополярную парадигму глобализации при тотальном доминировании США. И это они, не скрывая, заявляют в своих программных документах: «Великие битвы XX века между идеалами свободы и тоталитаризмом завершились решающей победой сил свободы и выживанием единственной жизнеспособной модели, позволяющей обеспечить процветание нации: свободы, демократии и свободного предпринимательства. В XXI веке лишь те страны, которые разделяют принципиальный подход в пользу защиты основных прав человека и гарантии политических и экономических свобод, смогут высвободить созидательную энергию своего народа и обеспечить его будущее процветание»3. В этом же духе, но десятилетием ранее заявил о конце истории Ф. Фукуяма, утверждая, что все альтернативные исторические модели развития человечества потерпели поражение и всему остальному человечеству остается лишь принять американское руководство и опеку4.
Вполне очевидно, что с данных методологических позиций ни реформы, ни модернизация в России ни к чему хорошему не приведут, а станут средством исторического уничтожения и российской
3 Стратегия национальной безопасности США. 2002 г. // http://mer1n.ndu.edu/whitepapers/USNSS-Russian.pdf
4 Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии, 1990, № 3, с. 134-147.
цивилизации, и характерного для нее антропологического типа.
Именно в сфере самоидентичности и культурно-исторической преемственности разворачивается самая острая борьба. Человек с пораженной способностью к самоидентичности утрачивает себя как личность и активного деятеля. Он становится средством в руках других, чаще всего чуждых по отношению в нему социальных сил. Э. Фромм в свое время писал, что без решения вопросов идентичности человек не может существовать, и показывал два предельных и взаимоисключающих вектора существования человека: «модус быть» и «модус иметь». Запад развивался в «модусе иметь», особенно последнее столетие. Россия стремилась сохранить и воплотить «модус быть»1.
«Модус быть», характерный для русской истории, подвергается тотальной дискредитации. Особенно достается «советскому человеку» как культурно-исторической форме антропологического типа российской цивилизации. Ярким примером является позиция оппонентов Л. Млечина в телевизионной передаче «Суд времени», посвященной феномену советского человека. Они самоотверженно утверждали, что «советский человек — это антропологическая катастрофа». В то же время идет и активная апология антропологического типа России. Этот аспект исследован С.Г. Кара-Мурзой в нескольких работах2. Борьба, связанная с оценкой сути советского человека, переносится на всю российскую историю. На наших глазах идет напряженная социальная борьба, доходящая до отрицания целых культурно-исторических форм антропологической парадигмы российской цивилизации. На этой волне негативной, деструктивной критики Россия в целом предстает как историческая и антропологическая болезнь, нуждающаяся в соответствующей геосанитарии3.
Вполне очевидно, что организаторы данной критики и позиции в качестве методологии используют различие, несходство.
1 Фромм Э. Иметь или быть. - М. : ACT; ACT МОСКВА, 2010.
2 См.: Кара-Мурза С.Г. Антисоветский проект.
— М. : Алгоритм, 2009; он же. Матрица «Россия».
— М. : Алгоритм, 2007; он же. Россия и Запад: Парадигмы цивилизаций. — М. : Академический Проект; Культура, 2011.
3 См.: Россия и «санитарный кордон» : сборник.
— М. : Европа, 2005, с. 3—4.
Это — своеобразная методологическая версия принципа «разделяй и властвуй». Опираясь на подобную методологию, мы в конечном итоге теряем единство исторического процесса в России и саму Россию в качестве исторического, культурного и цивилизационного субъекта. Мы не в состоянии сформировать целостный образ видения проблемы. В итоге конкретный российский человек оказывается выброшенным во «тьму кромешную», лишенным всякой смысловой опоры и целевых ориентиров своего бытия. Данная методология, возведенная в статус единственно верной, ни в коей мере не может решать не только вопросы гуманитарной безопасности, но безопасности современной России в целом.
В этой связи нам нужна не формальная система знаний об абстрактном человеке и его формальных правах. Нужна система конкретных знаний о российском обществе и его антропологическом типе. В конечном итоге речь должна вестись с позиций антропо-, социо-, геоценоза: человек, общество и природа. Они неразрывно взаимосвязаны между собой и образуют целостные органические системы. Разрушение одного из элементов приводит к разрушению всех остальных.
Авторская позиция заключается в том, чтобы выявлять наиболее общие черты в понимании и воплощении сущности человека в историческом процессе России с учетом особенностей каждой культурноисторической эпохи и формы, природноклиматических условий существования. Только в этом контексте мы сможем говорить о едином историческом, культурном и цивилизационном пространстве России и соответствующей антропологической парадигме, неразрывно связанной с цивилизационной сущностью России как исторического субъекта.
Апелляция к правам человека без учета цивилизационного и культурно-исторического содержания ведет к формализму в решении гуманитарной безопасности, а в ряде случаев, как это показывают события в Северной Африке, становится эффективным поводом и информационным прикрытием военной интервенции Запада и ТНК по отношению к суверенным государствам. При этом гибель реальных людей, в т.ч. женщин и детей, уже не принимается во внимание, а рассматривается как необходимые и оправданные
действия. При помощи абстрактных моделей человека и его прав идет уничтожение людей конкретных.
В данной плоскости гуманитарная безопасность России должна обеспечивать защиту антропологической матрицы России, символического пространства всей российской культуры и цивилизации. Осуществляться эта защита должна как в границах Российской Федерации, так и за ее пределами.
Система гуманитарной безопасности России в этом аспекте должна препятствовать дискредитации России в гуманитарной плоскости. Следует вести активную работу по противодействию дискредитации выдающихся исторических личностей России, ее святых и героев, ставших образцом подражания и антропологическим архетипом России.
Гуманитарная безопасность в этом аспекте будет органической составной частью национальной безопасности России. Это и предусматривается российским законодательством. Но в дополнение к нормам и принципам закона нужны конкретные политические решения и социальные технологии гуманитарной безопасности.
Здесь открывается еще один методологический аспект гуманитарной безопасности: необходимо четкое и ясное понимание того, что государство — это средство безопасности и личности, и общества. Разрушение государства — путь к гибели. Российское общество и каждый отдельный гражданин должны бороться за свое государство, не отдавать его в руки чуждых социальных сил. Только в этом случае есть основания для реализации целостной системы безопасности России, в т.ч. и в гуманитарной плоскости.
В решении гуманитарной безопасности необходимо учитывать характер структурной организации человека. В этом плане выделяется три основных уровня: тело (физический уровень), интеллект (ментальный уровень) и дух (духовный уровень).
На физическом уровне должна разрабатываться система защиты от угроз физическому изменению человека. Сюда относится защита физической среды существования человека в России (экологический аспект), защита народов России от поражающих факторов этнического, генетического оружия. Это и вопросы полноценного питания, медицинского
обслуживания, доступности жилья, возможности перемещения по стране.
Соответствующие меры должны осуществляться на ментальном и духовном уровнях. С учетом того, что все эти уровни взаимосвязаны между собой, их защита также должна носить комплексный, сбалансированный характер.
На основании вышеизложенного под гуманитарной безопасностью России следует понимать способность и активную деятельность российского государства, общества и личности по защите культурно-исторического и цивилизационного образа российского человека, исторических форм его воплощения, его символов, универсалий, духовно-нравственных ценностей и условий его существования и развития на всех уровнях организации личности и во всех сферах его жизнедеятельности как в Российской Федерации, так и за ее пределами.
Что касается угроз и вызовов гуманитарной безопасности России в современных условиях, то они многочисленны и могут быть квалифицированы по различным основаниям: 1) субъектам и источникам угроз; 2) средствам реализации; 3) поражаемым структурам российского человека (угрозы физическому, психологическому, интеллектуальному и духовному существованию российского человека); 4) уничтожаемым средам и условиям существования человека (экономические, политические, социальные, духовные угрозы).
И нужно отметить, что в динамике вызовов и угроз гуманитарной безопасности современной России выделяется тенденция перехода от отдельных вызовов и угроз, локализованных в пространстве и времени, к системным, научно организованным и непрерывно действующим в интересах глобальных субъектов.
В этих условиях основные меры по укреплению гуманитарной безопасности современной России определяются как социально-исторической и цивилизационной сущностью самой России, так и социальной сущностью, характером и масштабами вызовов и угроз в гуманитарной сфере России. Основополагающей мерой является создание и институционализация комплексной системы гуманитарной безопасности России, которая на данный момент отсутствует, имеются лишь ее отдельные сегменты. Детализация данного аспекта требует отдельной публикации.
