CC BY
5
Вестник Томского государственного университета. 2023. № 496. С. 89-96 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 496. рр. 89-96
ФИЛОСОФИЯ
Научная статья УДК 165
doi: 10.17223/15617793/496/10
Гуманитаризация экономической теории
Надежда Дмитриевна Асташова1
1 Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия,
nadya.astashova@mail.ru
Аннотация. Рассматривается проблема использования гуманитарного подхода в экономических исследованиях. Ставится задача систематического анализа актуальных тенденций экономических исследований. Рассматриваются концепции «индустрии сознания», поведенческой, моральной, феминной экономики, «экономики счастья». Делаются выводы о том, что современную философию экономики во многом определяют попытки уйти от понимания человека как набора функций и опций.
Ключевые слова: экономическая модель, поведенческая экономика, экономика счастья, теоретический кризис
Для цитирования: Асташова Н.Д. Гуманитаризация экономической теории // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 496. С. 89-96. аог 10.17223/15617793/496/10
Original article
doi: 10.17223/15617793/496/10
Humanitarization of economic theory
Nadezhda D. Astashova1 1 Lobachevsky University, Nizhny Novgorod, Russian Federation, nadya.astashova@mail.ru
Abstract. The article examines the problem of using the humanitarian approach in economic research. The aim of a systematic analysis of current trends in economic research is set. The method of critical analysis is used for rethinking the stable ideas that have developed in economics about the appropriateness of using the normative theory of rationality and mathematical algorithms in the analysis of economic reality. The concepts of "consciousness industry", behavioral, moral, feminine economy, and "happiness economy" are considered. Conclusions are drawn that the use of a mathematical approach in economics leads to an excessive abstraction of economic theories and distorts the idea of human qualities underlying social processes. Thus, the modern philosophy of economics is largely determined by attempts to get away from understanding a person as a set of functions and options. In this regard, humanitarization as a scientific approach consists in the idea of economic research as a sum of methods aimed at revealing human activity in all its diversity and completeness. The analysis of economic processes by methods of philosophy, psychology and literature reveals the symbolic, irrational essence of a person. The modern humanitarization of the economy has several important trends. The first trend is related to the phenomenon of information production as an important component of the modern economy; the second is due to the increasing popularity of psychologism in the economy and demonstrates the gap between real human behavior and the theory of rationality of economic interactions; the third trend is caused by the need for an ethical assessment of economic action. With the development of humanitarian approaches to economic research, there is a turn of economic knowledge towards "femininity", which is expressed in the formation of an environment more responsive to human needs as a way of countering the imperatives of a technogenic society. Within this perspective, it is proposed to abandon the traditional monetary equivalents of economic success, such as income, assets, utility, and introduce qualitative indicators of health, physical and intellectual activity, lifestyle. Thus, it becomes obvious that the humanitarization of economic research demonstrates a purposeful movement towards rethinking economic processes. If changes in social reality are not yet noticeable, at the level of economic theory we observe readiness to move to a different, more human-oriented economic system.
Keywords: economic model, behavioral economics, happiness economics, theoretical crisis
For citation: Astashova, N.D. (2023) Humanitarization of economic theory. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 496. рр. 89-96. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/496/10
Развитие современного общества, которое характе- лено кризисным состоянием мировой экономики. Та-ризует противоречие между научно-техническим и со- кая ситуация говорит о несовершенстве наших знаний циально-культурным развитием, во многом обуслов- об экономической системе и наводит на мысли о необ-
© Асташова Н.Д., 2023
ходимости трансформации теории экономики. Анализируя экономические теории, не сложно обнаружить, что основная методологическая проблема - это упрощение, абстракция и идеализация экономических процессов как следствие использования математического подхода в качестве эталона познания. Классическая теоретическая экономика базируется на идее рационального выбора, объясняющего и прогнозирующего результаты математическими методами. Книги и статьи по экономике полны теорем и аксиом, утверждающих нормативную теорию рациональности. Господствующие экономические выводы основываются на том, что каждый человек рационален, обладает всей полнотой информации, необходимой для наиболее оптимального решения, что совсем не соотносится с реальным поведением человека. Несмотря на очевидную целесообразность использования причинно-следственного в экономике, подобного рода аргументация вызывает у исследователей подозрения и недоверие из-за расхождений с математическими моделями и сравнительной статистикой. Например, закон спроса формулируется не в терминах причинно-следственных отношений, а ограничивается математическими выкладками, основанными на количестве товара и цене. Как следствие, казуальным концепциям не уделяется необходимого внимания, хотя мы можем найти на них ссылки в работах Д. Хаусмана [1], Д. Хелма [2], Дж. Рунде [3].
Нерелевантность математического подхода в экономике подчеркивают в своих работах австрийские исследователи (П. Беттке, С. Койн [4], Е. Деккер [5], А. Линсбихлер [6], Х. Хагедорн [7], С. Хорвиц [8], Дж. Нелл [9]). Обращая внимание на неопределенность экономических процессов, они выражают скепсис в отношении использования математических методов. Если экономику понимать как «науку, которая изучает человеческое поведение во взаимосвязи целей с ограниченными средствами» [10. Р. 15], то можно утверждать, что математический подход не просто не эффективен, но и усиливает пропасть между реальной производственной деятельностью и абстрактными расчетами. Существующий теоретический аппарат экономики обладает способностью создавать логически возможные модели, но они вступают в противоречие с экономической действительностью. Как следствие, экономическая теория превращается «в фактическое углубление и усложнение математического аппарата, прилагаемого к данной научной области», при этом формальное содержание теоретических конструкций полностью или частично не соотносится с предыдущим теоретическим материалом, что ставит вопрос о том, «что изучает данная наука, каким образом существует объект, который она исследует?» [11. С. 157].
Д.У. Хэндс в работе «Размышление без правил» [12] утверждает, что «универсальная» методология и ее постулаты малопригодны для жизни, а излишняя абстрактность экономических теорий искажает представление о человеческих качествах, лежащих в основе социальных процессов, к которым относится и экономика, поэтому математический метод может и должен
оставаться «в скобках» как исключительно вспомогательное средство. С одной стороны, с этим сложно не согласиться, поскольку задача научных теорий заключается в понимании окружающего мира через обращение к неизвестному, а не решении прикладных задач. А поскольку они не претендуют на то, чтобы предъявить достоверный образ действительности, то теоретические построения могут быть исключительно вероятностными [13. С. 23]. Как отмечает С.В. Наумов, экономическая жизнь «неисчерпаема в своих проявлениях», поэтому не могут быть сформулированы теории, полностью отвечающие запросу реальности [14. С. 29]. С другой стороны, любая свободно сформулированная теория представляет из себя репрезентацию объекта исследований, поэтому возникает необходимость доказательства ее значимости. Принцип объективности экономических построений требует от них соответствия реальной ситуации в экономике, при котором экономическая теория должна отражать наиболее значимые и характерные свойства социально-экономической среды, выявлять движущие силы трансформаций в обществе.
Таким образом, критика в отношении экономических теорий показывает, что, все более углубляясь в детали различных частных аспектов экономической жизни, теории начинают противоречить самим себе. Например, в эссе «Парадокс объяснения» Дж. Рейсс [15] обращает внимание на несовместимость положений, высказываемых в отношении теоретических построений. Действительно, в популярных экономических теориях1 мы не сможем обнаружить целостного видения экономического процесса. Создается впечатление «бегства... от осмысления существующих условий, своего положения "здесь" и "сейчас", забыв о рефлексии, об остановках для раздумья, исследователь уверенно и всеми силами стремится к реализации "прогрессивных" целей» [18. С. 242] в полном отрыве от реальной жизни. Мы сталкиваемся с ситуацией, когда «поставленные задачи не могут быть решены существующими методами», что является свидетельством кризисного состоянии экономической теории [14. С. 26].
Анализируя проблемы современной экономической науки, В.А. Колпаков приходит к выводам о несоответствии научной теории фактам и опыту как следствие слабого теоретического интереса к реальной экономической жизни; кризисе, связанном с непониманием того, что есть экономический субъект и экономическая деятельность; обособлении от глубоких мировоззренческих проблем, что становится условием разрыва экономической теории с повседневной жизнью людей и обществом в целом [19]. Подобного рода размышления наталкивают на мысль о том, что адекватный вариант экономической теории должен отражать связь экономических механизмов с человеческой природой. Сопоставление поведения человека с математическими алгоритмами никак не поможет раскрыть сущность экономического взаимодействия.
Хотя начало гуманитаризации экономических исследований положено еще в прошлом веке, М. Бьёрн-
хольт и А. Маккей [20] уверены, что наиболее ярко интеллектуальный кризис экономической теории проявился в период финансового кризиса 2008 г., который привел к пересмотру представлений о системе экономики и работе экономиста. М.Г. Сметанина также отмечает, что методологические изменения в экономических исследованиях продиктованы новыми обстоятельствами [21]. По мнению В.В. Радаева, «вызовы экономической теории... связаны с текучим состоянием современного мира. Текучим не в смысле обычных явлений, происходящих всегда в процессе эволюции, но в смысле грядущего "перетекания"» [22. С. 118] в другую фазу развития. Таким образом, мы вполне подошли к осознанию того, что «в условиях кризиса требуется альтернативная установка мышления и деятельности, возвращающая человеческое измерение в инновационные стратегии» [18. С. 251]. Экономика нуждается в расширении понимания того, что она из себя представляет. Несомненно, она представлена процессами производства, потребления и обмена услуг и товаров, но также является сферой взаимодействий, раскрывающей сущность человека. В этой связи современную экономику также можно определить, как социально обусловленную интеллектуальную и практическую деятельность, ведущую к созданию новых ценностей в обществе.
Гуманитаризация экономики
Современную философию экономики во многом определяют попытки уйти от понимания человека как набора функций и опций, укрепившегося в научном сознании со времен Декарта. Назрела необходимость иного определения роли человека в экономике через рассмотрение его сквозь призму как межчеловеческих связей, так и диалога с бытием. В этой связи происходит гуманитаризация экономических исследований, в результате которой складываются из представления о сумме методов, направленных на раскрытие деятельности человека во всем ее многообразии и полноте. Анализ экономических процессов с использованием философских, психологических и литературоведческих подходов раскрывает символическую, иррациональную сущность человека.
Современная гуманитаризация экономики обусловлена несколькими важными тенденциями.
Первая тенденция связана феноменом информационного производства как значимой составляющей современной экономики. В течение последних ста лет развитие системы технических устройств, способствующих быстрой, почти мгновенной передачи информации, является условием получения новых значимых идей. Значение интеллектуальной деятельности становится гораздо более весомым для социальной жизни, чем товарное производство. Хотя формат экономических взаимодействий не изменился, но «продукт» производства меняется радикально, он становится информационным. Этот процесс приобрел столь глобальные масштабы и настолько многообразные формы, что его существование трудно поддается осмыслению в рам-
ках какого-то одного подхода. Г.М. Энценсбергер отмечает, что популярный ранее термин «индустрия культуры», получивший обоснование в работах Т. Адорно и М. Хоркхаймера [23], не может отражать сути описываемого явления, поэтому более оправданным выглядит использование понятия «индустрия сознания» [24], в том смысле, что «сознание с самого начала есть обобществленный продукт и остается им, пока вообще существуют люди» (К. Маркс) [25. С. 30]. «Индустрия сознания» перенимает у «культурной индустрии», подчинившей законам капитализма искусство, знаковую многозначность. Однако некалькули-руемость интеллектуального продукта требует специфического подхода при исследовании экономических процессов, связанных с ним. Интеграция не поддающегося исчислению интеллектуального продукта в экономику требует специфического подхода. Обращение к гуманитарному знанию оказывается более эффективным при анализе, а потому значение гуманитарных методов в построении экономических теорий растет.
Вторая тенденция связана с нарастающей популярностью психологизма в экономике. В целом, можно отметить, что теоретическая конфронтация с поведенческими экономистами, которую можно увидеть в рассуждениях Ф. Гуля и В. Песандорфера [26], сходит на нет. Отрицание реализма «допущений» в экономике, а также утверждения этих авторов о том, что выводы поведенческой экономики не имеют отношения к самой экономике, так как не рассматривают рыночный обмен и его последствия, теряют свою пафосность на фоне достаточно ясной картины понимания того, что методологическая база экономической науки гораздо сложнее и более специфична, чем правила, озвученные классической теорией.
Можно констатировать, что современная экономика значительную часть своих экспериментальных разработок выстраивает на основе поведенческой экономики, которую начали разрабатывать в конце прошлого века А. Тверски и Д. Канеман [27], А. Бен-Нер и Л. Путтер-ман [28]. Используя бихевиористический подход, экономисты изучают структуру и детерминанты индивидуального выбора (Р. Талер [29], С. Камерер [30], Дж. Левенштейн [31], С. Санштейн [32], Дж. Сен-Пол [33], А. Оливер [34]). Поведенческие экономисты гордятся тем, что их выводы основаны на эмпирических данных, объясняющих влияние психологии человека на принятие решения, в отличие от математических моделей, неспособных учесть иррациональность реакций человека в некоторых ситуациях. Например, с позиций «эффекта эндаумента» (неприятие потерь) [35] индивид с большей долей вероятности постарается сохранить принадлежащий ему объект и откажется обменивать его на новый, потенциально более лучший. Тем самым обнаруживается асимметрия обмена, противоречащая идее максимизации полезности и рациональности выбора, принятого классической экономикой. «Проблема с самоконтролем» (Р. Талер [29]), демонстрирует разрыв реального поведения человека с теорией рациональности экономических взаимодействий.
В такой ситуации возникает вопрос: какие же теории наиболее ясно могут пояснить природу человеческой мотивации в экономике? Конкуренцию психологам составляют социоэкономисты. Трудности, с которыми столкнулась экономическая методология, представив поведение экономического агента как исключительно рациональное, привели к социологической рефлексии в экономических исследованиях, объединившей экономику с социологией Р. Сведберг [36]. По мнению таких историков и методологов экономики, как Д. Ваде Хэндс [37], Ф. Мировски [38], А. Этзионе [39], эти изменения позволяют отразить в экономической аналитике широкий спектр нерациональных факторов - политические обязательства, личностные интересы, конкуренцию, символичность и метафоричность социальной жизни, оказывающих непосредственное влияние на экономические решения.
Третья тенденция вызвана необходимостью этической оценки экономического действия. Наука экономика, как и любая человеческая деятельность регламентируется культурными, социальными ценностями, и это не обязательно те же ценности, что и ценности, регулирующие экономическую политику. Аксиологическое, моральное измерение экономики издавна волновало философов и экономистов, однако стремительное развитие технологий усиливает внимание к «этически ориентированной» традиции (А. Сен [40], Ф. Мировски [41]), и в XXI в. мы уже говорим об «экономике как моральной науке» (А.Б. Аткинсон [42], Б. Ходсон [43]). Р. Талер отмечает, что участники рынка «интуитивно учитывают этические нормы в принятии решений и, по меньшей мере, пытаются не допустить ситуаций, позволяющих трактовать их действия как несправедливые» [29. С. 144]. При этом важно отметить, что для большинства экономистов экономика -это набор опций, направленных на решение проблемы благосостояния, так как имеет место убеждение, что именно вопрос благосостояния является ключом для решения нравственных противоречий в обществе. В экономике тема благосостояния занимает приоритетное положение по отношению к другим этическим вопросам, таким как социальная справедливость, индивидуальная свобода, равенство прав и т.п. Таким образом, главным вопросом «моральной экономики» является этическая оценка распределения доходов и благ (А.Б. Аткинсон, Т. Пикетти, И. Саез [44]) и только после него - социальное обеспечение, интересы малообеспеченных групп, социальная ответственность (М. Флербей, Ф. Манике [45], Х. Гривз [46], Д. Маккарти [47]). Кроме того, представителями данного направления с целью использования в экономическом анализе разрабатываются характеристики рыночной и финансовой свободы (А. Сен [48], И. Картер [49], Р. Сагден [50]), а также границы и параметры экономической эксплуатации (Дж. Ремер [51]).
«Феминный» взгляд на экономику
С развитием гуманитарных подходов к экономическим исследованиям происходит поворот экономиче-
ского знания в сторону «феминности». Если классическую экономическую теорию, основанную на рациональности и жесткой математической логике, можно охарактеризовать с позиций «маскулинности», то психологизм современных экономических концепций -это в большей мере «феминное» знание. В данном случае, под «маскулинностью» науки мы понимаем редуцирование к объективности истины, которая доказывается при помощи внешних фактов и точности конкретных методов. Однако, «маскулинное» знание, как воплощение рациональности, не в состоянии объяснить явления иррационального характера. В этой связи обращение к «феминному» подходу, который характеризуется созерцательностью, нелинейностью логики, открывает путь к иному мировоззренческому измерению интеллектуальной и социальной деятельности, который может стать адекватным ответом науки на деструктивные явления современности. Важно отметить, что «фе-минный» подход, к которому можно отнести работы авторов разных течений и школ, не тождествен феминизму в науке, выражающему идеи социально-политического движения за права женщин, а есть особый мировоззренческий посыл, нашедший отражение в том числе в экономических исследованиях. Цель применения «феминного» подхода в экономике состоит в формировании среды, более отвечающей запросам и потребностям человека, как способа противостояния императивам техногенного общества. М. Шелер в своей работе «Природа симпатии» [52] отмечает, что обращение к эссенциальному измерению жизни должно произойти через женский взгляд на реальность и будет актуализировано резким скачком в развитии технологий. По мнению автора, именно женщины и дети страдают от капиталистической системы, и именно через женщин, владеющих эмоциональной властью, произойдет поворот к иному типу мышления, которое с современных позиций мы можем охарактеризовать как «экологическое»: защита природных ресурсов, гуманное отношение к животным, развитие сфер деятельности, раскрывающих таланты людей и т.п. - в целом, это подход, направленный на преодоление зацикленности общества на приумножении материальных благ.
Справедливости ради, надо отметить, что современные женщины-ученые добились значимых результатов по пересмотру методологических, исследовательских подходов в экономике. В частности, они ставят под сомнение объективность построений традиционной экономики, так как она представляет односторонний взгляд, в котором выделяется автономия агентов, абстрактность построений и логика, но от внимания исследователей ускользает эмоциональное поле взаимодействий и образующиеся под его влиянием связи. Например, женщины-исследователи поднимают вопрос о социальной справедливости, подчеркивая значимость нерыночной деятельности для экономического развития (защита окружающей среды, воспитание детей, забота о стариках и т.п.). Эта позиция вступает в конфронтацию с неоклассическими подходами, где подобного рода активность считается нерыночной, и поэтому не рассматривается вообще.
Дж. Дрезе и А. Сен [53] доказали, что экономический рост не зависит от политических стратегий, т.е. то, как распределяется национальных доход, как поддерживаются государством системы образования и здравоохранения, не влияет на экономические показатели. Так они опровергли доминирующее десятилетиями предубеждение о том, что именно размер ВВП является показателем развития страны и качества жизни населения.
После доклада экономиста М. Хака «О человеческом развитии» [54] в ООН международным сообществом был принят так называемый «Индекс человеческого развития» как один из главных параметров прогресса. С. Фукуда-Парр [55] считает, что «индекс человеческого развития» как альтернатива «валового внутреннего продукта» позволяет сделать экономические модели более «человечными», отвечающими естественным желаниям и потребностям. Таким образом, важным экономическим показателем становится культурная и социальная динамика благополучия населения.
М. Уоринг [56] предлагает альтернативные способы измерения производительности труда на основе таких понятий, как «социальный» и «индивидуальный капитал», доказывая необходимость пересмотра методов финансового учета. А. Сен и М. Нуссбаум [57] считают, что необходимо использовать в качестве оценки экономической эффективности умение людей определять свой образ жизни на основе способностей. Здесь по аналогии с К. Марксом они рассматривают производство как социальный проект, однако предлагают отказаться от традиционных денежных эквивалентов экономической успешности, таких как доход, активы, полезность, и ввести качественные показатели здоровья, физической и интеллектуальной активности, образа жизни и т.п.
«Экономика счастья», возникшая на стыке психологии, социологии и экономики (Р. Истерлин [58]), исследует связь феномена «удовлетворенности жизнью» как результат индивидуального дохода, рецессии или роста ВВП, социального обеспечения, макроэкономической политики в определенный момент времени. Такие исследователи как И. Кубишевски, Р. Костанца,
К. Франко, Дж. Талбет [59], М. Флербей [60], Дж. Стиглиц [61], Р. Истерлин [62] уверены, что «субъективное благополучие» (счастье) служит наилучшим обобщающим показателем состояния общества и ориентиром для государственной политики. Р. Истерлин и К. О'Коннор [63] пришли к выводам о том, что экономический рост сам по себе не делает людей счастливыми, но экономическая политика может этого достичь, поэтому при экономическом планировании следует сосредоточится на системе социальной защиты и занятости населения.
Выводы
На современном этапе мы можем говорить о гуманитарном ракурсе рассмотрения экономических процессов. Вступая в симбиоз с такими науками, как философия, психология, литература, исследующими духовную жизнь человека, экономика, будучи частью культуры, приближается к пониманию глубинных потребностей человека. В этом ключе она может быть рассмотрена как созидательная деятельность, направленная на гармонизацию и упорядочивание отношений в обществе.
Однако, несмотря на то, что мы совершенно четко можем выделить тенденцию к гуманитаризации современных экономических исследований, важно понимать, что «гуманитаризация» не означает «гуманизацию» экономики. Главные претензии к капиталистической экономике, заключающиеся в том, что она создает общество «одномерных людей» [64], бездумного потребления благ [65], «машин желания» [66], пока не могут быть сняты. Но также очевидно, что гуманитаризация экономических исследований демонстрирует целенаправленное движение к переосмыслению экономических процессов. И если изменения социальной реальности пока малозаметны, то на уровне научной мысли мы очевидно наблюдаем готовность к переходу в иную, более человекоориентированную экономическую систему, возможным результатом которой станет пересмотр всей парадигмы экономического развития общества.
Примечание
1 Для классической экономики характерно использование таких терминов, как «теория», «принцип», «закон». Хотя эти обозначения не исчезли окончательно и мы можем услышать о «законе спроса» или «теории игр», в современной западной экономике наиболее востребованным интеллектуальным инструментом является «модель». Исследователям сподручнее обращаться к структурам, описывающим модель экономического явления, чем его теорию. Многие сторонники использования «моделей» в экономике рассматривают их как «вымышленные миры», облегчающие понимание реальности [16]. Для отечественных экономических исследований характерно четкое разграничение в употреблении терминов «теория» и «модель». Теория - абстрактная концептуальная структура, применяемая к классу объектов. Теория рассматривается как ответ на научную проблему. Модель подразумевает набор представлений, описывающих конкретный объект. Модель поясняет и объясняет научную теорию [17].
Список источников
1. Hausman D. Supply and Demand Explanations and their Ceteris Paribus, Clauses // Review of Political Economy. 1990. Vol. 2. P. 168-86.
2. Helm D. Predictions and Causes: A Comparison of Friedman and Hicks on Method // Oxford Economic Papers. 1984. Vol. 36. P. 118-34.
3. Runde J. Assessing Causal Economic Explanations // Oxford Economic Papers. 1998. Vol. 50. P. 151-72.
4. The Oxford Handbook of Austrian Economics / ed. by P. Boettke, C. Coyn. N.Y. : Oxford University Press, 2015. 832 p.
5. Dekker E. The Viennese Students of Civilization: The Meaning and Context of Austrian Economics Reconsidered. N.Y. : Cambridge University
Press, 2016. 232 p.
6. Linsbichler A. Was Ludwig von Mises a Conventionalist? A New Analysis of the Epistemology of the Austrian School of Economics. N.Y. : Springer,
2017. 222 p.
7. Hagedorn H. A Model of Austrian Economics. Wiesbaden : Springer Gable, 2014. 104 p.
8. Horwitz S. Hayek's Modern Family: Classical Liberalism and the Evolution of Social Institutions. N.Y. : St. Martin's Press, 2015. 326 p.
9. Nell G. Liberty. The Driving Force of the Collective: Post-Austrian Theory in Response to Israel Kirzner. N.Y. : Palgrave Macmillan, 2016. 294 p.
10. Robbins L. An Essay on the Nature and Significance of Economic Science. London : Macmillan; New York : St. Martin's Press, 1962. 160 p.
11. Кошовец О.Б., Фролов И.Э., Чусов А.В. Онтологический анализ теории и реальности // Философия и общество. 2015. № 1. С. 156-176.
12. Hands D.W. Reflection Without Rules: Economic Methodology and Contemporary Science Theory. Cambridge : Cambridge University Press, 2001. 408 p.
13. Летунова О.В. Экономическое мышление и стандарты научности (философско-методологический анализ) : дис. ... д-ра филос. наук. Красноярск, 2012. 330 с.
14. Наумов С.В. Основы теоретического исследования экономического пространства. М. : Весь мир, 2019. 192 с.
15. Reiss J. The Explanation Paradox // Journal of Economic Methodology. 2012. Vol. 19. P. 43-62.
16. Frigg R. Fiction and Scientific Representation // Beyond Mimesis and Convention. Boston Studies in the Philosophy of Science. Vol. 262. N.Y. : Springer Science+Business Media B.V., 2010. Р. 97-138.
17. Нуреев Р.М. Развитие метода экономической теории // Мир новой экономики. 2014. N° 3. С. 95-106.
18. Дыдров А.А. Человек будущего в контексте инновационных стратегий : дис. ... д-ра филос. наук. Челябинск, 2021. 354 c.
19. Колпаков В.А. Социально-эпистемологические проблемы современного экономического знания. Экономическая наука эпохи перемен. М. : Канон+; Реабилитация, 2008. 208 с.
20. Bj0rnholt M., McKay A. Advances in Feminist Economics in Times of Economic Crisis // Counting on Marilyn Waring: New Advances in Feminist Economics / ed. by M. Bj0rnholt. M., A.McKay. Bradford ; Ontario : Demeter Press, 2014. P. 7-20.
21. Сметанина М.Г. Современный глобальный экономический кризис как повод для переосмысления экономической теории // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2013. № 3. С. 104-107.
22. Радаев В.В. О парадигме экономической теории // Экономическая теория в XXI веке / под ред. Ю.М. Осипова [и др.]. М. : Экономистъ, 2004. С. 117-122.
23. Адорно Т., Хоркхаймер М. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. М. ; СПб. : Медиум; Ювента, 1997. 312 с.
24. Энценсбергер Г. Индустрия сознания. Элементы теории медиа. М. : Ад Маргинем Пресс, 2016. 94 с.
25. Маркс К. Немецкая идеология // Сочинения : в 30 т. 2-е изд. Т. 3: 1845-1847. М. : Госполитиздат, 1955. 630 с.
26. Gul F., Pesandorfer W. The Case for Mindless Economics // The Foundations of Positive and Normative Economics: A Hand Book / ed. by A. Cap-lin, A. Schotter. Oxford University Press, 2008. P. 2-40.
27. Tversky A., Kahneman D. Advances in Prospect Theory: Cumulative Representation of Uncertainty // Journal of Risk and Uncertainty. 1992. Vol. 5, № 4. P. 297-323.
28. Economics, Values and Organization / ed. by A. Ben-Ner, L. Putterman. N.Y. : Cambridge University Press, 1998. 556 p.
29. Талер Р. Новая поведенческая экономика: почему люди нарушают правила традиционной экономики и как на этом заработать / пер. с. англ. А. Прохоровой. М.: Эксмо, 2017. 368 с.
30. Camerer C. Behavioral Game Theory: Experiments in Strategic Interaction. Princeton : Princeton University Press, 2003. 550 p.
31. Advances in Behavioral Economics / ed. by C.F. Camerer, G. Loewenstein, M. Rabin. Princeton : Princeton University Press, 2013. 740 p.
32. Thaler R., Sunstein C. Nudge: Improving Decisions about Health, Wealth, and Happiness. London : Yale University Press ; New Haven, 2008. 293 p.
33. Saint-Paul G. The Tyranny of Utility: Behavioral Social Science and the Rise of Paternalism. Princeton : Princeton University Press, 2011. 176 p.
34. Behavioural Public Policy / ed. by A. Oliver. London School of Economics and Political Science Cambridge : Cambridge University Press, 2013. 249 p.
35. Plott Ch., R. Kathryn Z. The Willingness to Pay-Willingness to Accept Gap, the «Endowment Effect,» Subject Misconceptions, and Experimental Procedures for Eliciting Valuations // American Economic Review. 2005. Vol. 95 (3). P. 530-545.
36. Swedberg R. Principles of Economic Sociology. Princeton ; Oxford : Princeton University Press, 2003. 366 p.
37. Wade Hands D. Reflection Without Rules: Economic Methodology and Contemporary Science Theory. Cambridge : Cambridge University Press, 2001. 480 p.
38. Mirowski Ph. Never Let a Serious Crisis Go to Waste: How Neoliberalism Survived the Financial Meltdown. London : Verso, 2014. 496 p.
39. Etzioni A. Happiness is the Wrong Metric: A Liberal Communitarian Response to Populism. N.Y. : Springer, 2018. 304 p.
40. Сен А. Об этике и экономике / пер. с англ. А.В. Малишевского. М. : Наука, 1996. 159 c.
41. Mirowski Ph. Machine Dreams: Economics Becomes a Cyborg Science. Cambridge ; New York : Cambridge University Press, 2002. 655 p.
42. Atkinson A.B. Economics as a Moral Science // Economica. 2009. Vol. 76. P. 791-804.
43. Hodgson B. Economics as Moral Science. Berlin ; New York : Springer, 2001. 380 p.
44. Atkinson A.B., Piketty T., Saez E. Top Incomes in the Long Run of History // Journal of Economic Literature. 2011. Vol. 49, № 1. P. 3-71.
45. Fleurbaey M., Maniquet F. A Theory of Fairness and Social Welfare. Cambridge : Cambridge University Press, 2011. 316 p.
46. Greaves H. Antiprioritarianism // Utilitas. 2015. Vol. 27. P. 1-42.
47. McCarthy D. The Priority View // Economics and Philosophy. 2017. Vol. 33. P. 215-257.
48. Sen A. Welfare, Preference, and Freedom // Journal of Econometrics. 1991. Vol. 50. P. 15-29.
49. Carter I. A Measure of Freedom. Oxford : Oxford University Press, 1999. 324 p.
50. Sugden R. The Community of Advantage: A Behavioural Economist's Defence of the Market. Oxford : Oxford University Press, 2018. 320 p.
51. Roemer J. A General Theory of Exploitation and Class. Cambridge, MA : Harvard University Press, 1982. 298 p.
52. Scheler M. The nature of sympathy. Hamden, Conn. : Archon Books, 1970. 274 p.
53. Dreze J., Sen A. India: Development and Participation. New York ; Oxford : Oxford University Press, 2002. 512 p.
54. Haq M. Reflections on Human Development. Oxford University Press, 1995. 288 p.
55. Fukuda-Parr S. The human development paradigm: operationalizing Sen's ideas on capabilities // Feminist Economics. 2003. Vol. 9 (2-3). P. 301317.
56. Waring M. If women counted : a new feminist economics. San Francisco : Harper & Row, 1988. 386 p
57. The Quality of Life / ed. by M. Nussbaum, A. Sen. N.Y. : Oxford University Press, 1993. 452 p.
58. Easterlin R.A. Does Economic Growth Improve the Human Lot? Some Empirical Evidence // Nations and Households in Economic Growth. 1974. Vol. 89. P. 89-125.
59. Kubiszewski I., Costanza R., Franco C., Lawn Ph., Talberth J., Jackson T., Aylmer C. Beyond GDP: Measuring and Achieving Global Genuine Progress // Ecological Economics. 2013. Vol. 93. P. 57-68.
60. Fleurbaey M. Beyond GDP: The Quest for a Measure of Social Welfare // Journal of Economic Literature. 2009. Vol. 47 (4). P. 1029-1075.
61. Stiglitz J., Sen A., Fitoussi J.-P. Report by the Commission of the Measurement of Economic Performance and Social Progress. 2009. URL: http://www.stiglitz-sen-fitoussi.fr (дата обращения: 03.05.2023).
62. Easterlin R.A. Foreword: Happiness or GDP? // The Economics of Happiness: How the Easterlin Paradox Transformed Our Understanding of Well-Being and Progress / ed. by M. Rojas. V-VIII. Switzerland : Springer Nature. 2019.
63. Easterlin R.A., O'Connor K.J. The Easterlin Paradox. IZA Discussion Papers 13923, Institute of Labor Economics (IZA). December 2020. URL: http://www.iza.org (дата обращения: 03.05.2023).
64. Маркузе Г. Одномерный человек / пер. с англ. А.А. Юдина. М. : АСТ; Ермак, 2003. 331 с.
65. Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М. : Культурная революция, Республика, 2006. 269 с.
66. Делёз Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. Екатеринбург : У-Фактория, 2007. 672 с.
References
1. Hausman, D. (1990) Supply and Demand Explanations and their Ceteris Paribus, Clauses. Review of Political Economy. 2. pp. 168-186.
2. Helm, D. (1984) Predictions and Causes: A Comparison of Friedman and Hicks on Method. Oxford Economic Papers. 36. pp. 118-34.
3. Runde, J. (1998) Assessing Causal Economic Explanations. Oxford Economic Papers. 50. pp. 151-72.
4. Boettke, P. & Coyn, C. (eds) (2015) The Oxford Handbook of Austrian Economics. New York: Oxford University Press.
5. Dekker, E. (2016) The Viennese Students of Civilization: The Meaning and Context of Austrian Economics Reconsidered. New York: Cambridge
University Press.
6. Linsbichler, A. (2017) Was Ludwig von Mises a Conventionalist? A New Analysis of the Epistemology of the Austrian School of Economics. New
York: Springer.
7. Hagedorn, H. (2014) A Model of Austrian Economics. Wiesbaden: Springer Gable.
8. Horwitz, S. (2015) Hayek's Modern Family: Classical Liberalism and the Evolution of Social Institutions. New York: St. Martin's Press.
9. Nell, G. (2016) Liberty. The Driving Force of the Collective: Post-Austrian Theory in Response to Israel Kirzner. New York: Palgrave Macmillan.
10. Robbins, L. (1962) An Essay on the Nature and Significance of Economic Science. London: Macmillan; New York: St. Martin's Press.
11. Koshovets, O.B., Frolov, I.E. & Chusov, A.V. (2015) Ontologicheskiy analiz teorii i real'nosti [Ontological analysis of theory and reality]. Filosofiya
i obshchestvo. 1. pp. 156-176.
12. Hands, D.W. (2001) Reflection Without Rules: Economic Methodology and Contemporary Science Theory. Cambridge: Cambridge University Press.
13. Letunova, O.V. (2012) Ekonomicheskoe myshlenie i standarty nauchnosti (filosofsko-metodologicheskiy analiz) [Economic thinking and scientific standards (philosophical and methodological analysis)]. Philosophy Dr. Diss. Krasnoyarsk.
14. Naumov, S.V. (2019) Osnovy teoreticheskogo issledovaniya ekonomicheskogo prostranstva [Fundamentals of Theoretical Research of Economic Space]. Moscow: Ves' mir.
15. Reiss, J. (2012) The Explanation Paradox. Journal of Economic Methodology. 19. pp. 43-62.
16. Frigg, R. (2010) Fiction and Scientific Representation. In: Frigg, R. & Hunter, M. (eds) Beyond Mimesis and Convention. Boston Studies in the Philosophy of Science. Vol. 262. New York: Springer Science+Business Media B.V. pp. 97-138.
17. Nureev, R.M. (2014) Razvitie metoda ekonomicheskoy teorii. Mir novoy ekonomiki. 3. pp. 95-106.
18. Dydrov, A.A. (2021) Chelovek budushchego v kontekste innovatsionnykh strategiy [Man of the future in the context of innovative strategies]. Philosophy Dr. Diss. Chelyabinsk.
19. Kolpakov, V.A. (2008) Sotsial'no-epistemologicheskie problemy sovremennogo ekonomicheskogo znaniya. Ekonomicheskaya nauka epokhi peremen [Social and Epistemological Problems of Modern Economic Knowledge. Economic science in the era of change]. Moscow: Kanon+; Reabilitatsiya.
20. Bj0rnholt, M. & McKay, A. (2014) Advances in Feminist Economics in Times of Economic Crisis. In: Bj0rnholt, M. & McKay, A. (eds) Counting on Marilyn Waring: New Advances in Feminist Economics. Bradford; Ontario: Demeter Press. pp. 7-20.
21. Smetanina, M.G. (2013) Sovremennyy global'nyy ekonomicheskiy krizis kak povod dlya pereosmysleniya ekonomicheskoy teorii [The modern global economic crisis as a reason for rethinking economic theory]. Vestnik Severnogo (Arkticheskogo) federal'nogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye i sotsial'nye nauki. 3. pp. 104-107.
22. Radaev, V.V. (2004) O paradigme ekonomicheskoy teorii [On the paradigm of economic theory]. In: Osipov, Yu.M. et al. (eds) Ekonomicheskaya teoriya vXXI veke [Economic Theory in the 21st Century]. Moscow: Ekonomist". pp. 117-122.
23. Adorno, T. & Horkheimer, M. (1997) DialektikaProsveshcheniya. Filosofskiefragmenty [Dialectics of Enlightenment. Philosophical fragments]. Translated from German. Moscow; Saint Petersburg: Medium; Yuventa.
24. Enzensberger, H.M. (2016) Industriya soznaniya. Elementy teorii media [Industry of Consciousness. Elements of media theory]. Translated from German. Moscow: Ad Marginem Press.
25. Marx, K. (1955) Sochineniya [Works]. Translated from German. 2nd ed. Vol. 3. Moscow: Gospolitizdat.
26. Gul, F. & Pesandorfer, W. (2008) The Case for Mindless Economics. In: Caplin, A. & Schotter, A. (eds) The Foundations of Positive and Normative Economics: A Hand Book. Oxford University Press. pp. 2-40.
27. Tversky, A. & Kahneman, D. (1992) Advances in Prospect Theory: Cumulative Representation of Uncertainty. Journal of Risk and Uncertainty. 4 (5). pp. 297-323.
28. Ben-Ner, A. & Putterman, L. (eds) (1998) Economics, Values and Organization. New York: Cambridge University Press.
29. Taler, R. (2017) Novayapovedencheskaya ekonomika: pochemu lyudi narushayut pravila traditsionnoy ekonomiki i kak na etom zarabotat' [New Behavioral Economics: Why people break the rules of traditional economics and how to make money from it]. Translated from English by A. Prokhorova. Moscow: Eksmo.
30. Camerer, C. (2003) Behavioral Game Theory: Experiments in Strategic Interaction. Princeton: Princeton University Press.
31. Camerer, C.F., Loewenstein, G. & Rabin, M. (eds) (2013) Advances in Behavioral Economics. Princeton: Princeton University Press.
32. Thaler, R. & Sunstein, C. (2008) Nudge: Improving Decisions about Health, Wealth, and Happiness. London: Yale University Press; New Haven.
33. Saint-Paul, G. (2011) The Tyranny of Utility: Behavioral Social Science and the Rise of Paternalism. Princeton: Princeton University Press.
34. Oliver, A. (ed.) (2013) Behavioural Public Policy. Cambridge: Cambridge University Press.
35. Plott, C., & Zeiler, K. (2005) The Willingness to Pay-Willingness to Accept Gap, the "Endowment Effect," Subject Misconceptions, and Experimental Procedures for Eliciting Valuations. American Economic Review. 95 (3). pp. 530-545.
36. Swedberg, R. (2003) Principles of Economic Sociology. Princeton; Oxford: Princeton University Press.
37. Hands, D.W. (2001) Reflection Without Rules: Economic Methodology and Contemporary Science Theory. Cambridge: Cambridge University Press.
38. Mirowski, Ph. (2014) Never Let a Serious Crisis Go to Waste: How Neoliberalism Survived the Financial Meltdown. London: Verso.
39. Etzioni, A. (2018) Happiness is the Wrong Metric: A Liberal Communitarian Response to Populism. New York: Springer.
40. Sen, A. (1996) Ob etike i ekonomike [On Ethics and Economics]. Translated from English by A.V. Malishevskiy. Moscow: Nauka.
41. Mirowski, Ph. (2002) Machine Dreams: Economics Becomes a Cyborg Science. Cambridge; New York: Cambridge University Press.
42. Atkinson, A.B. (2009) Economics as a Moral Science. Economica. 76. pp. 791-804.
43. Hodgson, B. (2001) Economics as Moral Science. Berlin; New York: Springer.
44. Atkinson, A.B., Piketty, T. & Saez, E. (2011) Top Incomes in the Long Run of History. Journal of Economic Literature. 1 (49). pp. 3-71.
45. Fleurbaey, M. & Maniquet, F. (2011) A Theory of Fairness and Social Welfare. Cambridge: Cambridge University Press.
46. Greaves, H. (2015) Antiprioritarianism. Utilitas. 27. pp. 1-42.
47. McCarthy, D. (2017) The Priority View. Economics and Philosophy. 33. pp. 215-257.
48. Sen, A. (1991) Welfare, Preference, and Freedom. Journal of Econometrics. 50. pp. 15-29.
49. Carter, I. (1999) A Measure of Freedom. Oxford: Oxford University Press.
50. Sugden, R. (2018) The Community of Advantage: A Behavioural Economist's Defence of the Market. Oxford: Oxford University Press.
51. Roemer, J. (1982) A General Theory of Exploitation and Class. Cambridge, MA: Harvard University Press.
52. Scheler, M. (1970) The Nature of Sympathy. Hamden, Conn.: Archon Books.
53. Dreze, J. & Sen, A. (2002) India: Development and Participation. New York; Oxford: Oxford University Press.
54. Haq, M. (1995) Reflections on Human Development. Oxford University Press.
55. Fukuda-Parr, S. (2003) The human development paradigm: operationalizing Sen's ideas on capabilities. Feminist Economics. 9 (2-3). pp. 301-317.
56. Waring, M. (1988) If Women Counted: A new feminist economics. San Francisco: Harper & Row.
57. Nussbaum, M. & Sen, A. (eds) (1993) The Quality of Life. New York: Oxford University Press.
58. Easterlin, R.A. (1974) Does Economic Growth Improve the Human Lot? Some Empirical Evidence. Nations and Households in Economic Growth. 89. pp. 89-125.
59. Kubiszewski, I. et al. (2013) Beyond GDP: Measuring and Achieving Global Genuine Progress. Ecological Economics. 93. pp. 57-68.
60. Fleurbaey, M. (2009) Beyond GDP: The Quest for a Measure of Social Welfare. Journal of Economic Literature. 47 (4). pp. 1029-1075.
61. Stiglitz, J., Sen, A. & Fitoussi, J.-P. (2009) Report by the Commission of the Measurement of Economic Performance and Social Progress. [Online] Available from: http://www.stiglitz-sen-fitoussi.fr. (Accessed: 03.05.2023).
62. Easterlin, R.A. (2019) Foreword: Happiness or GDP? In: Rojas, M. (ed.) The Economics of Happiness: How the Easterlin Paradox Transformed Our Understanding of Well-Being and Progress. V-VIII. Switzerland: Springer Nature.
63. Easterlin, R.A. & O'Connor, K.J. (2020) The Easterlin Paradox. IZA Discussion Papers 13923, Institute of Labor Economics (IZA). December 2020.
[Online] Available from: http://www.iza.org. (Accessed: 03.05.2023).
64. Marcuse, H. (2003) Odnomernyy chelovek [One-Dimensional Man]. Translated from English by A.A. Yudin. Moscow: AST; Ermak.
65. Baudrillard, J. (2006) Obshchestvo potrebleniya. Ego mify i struktury [The Consumer Society: Myths and Structures]. Translated from French. Moscow: Kul'turnaya revolyutsiya, Respublika.
66. Deleuze, G. & Guattari, F. (2007) Anti-Edip: Kapitalizm i shizofreniya [Anti-Oedipus: Capitalism and Schizophrenia]. Translated from French. Yekaterinburg: U-Faktoriya.
Информация об авторе:
Асташова Н.Д. - канд. филос. наук, доцент кафедры философии Национального исследовательского Нижегородского государственного университет им. Н.И. Лобачевского (Нижний Новгород, Россия). E-mail: nadya.astashova@mail.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
N.D. Astashova, Cand. Sci. (Philosophy), associate professor, Lobachevsky University (Nizhny Novgorod, Russian Federation). Email: nadya.astashova@mail.ru
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 14.05.2023; одобрена после рецензирования 03.11.2023; принята к публикации 30.11.2023.
The article was submitted 14.05.2023; approved after reviewing 03.11.2023; accepted for publication 30.11.2023.
