Научная статья на тему '«Гроза двенадцатого года»: о ресурсах и конструировании прошлого и будущего'

«Гроза двенадцатого года»: о ресурсах и конструировании прошлого и будущего Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
88
34
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ГЕОПОЛИТИКА / ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС / ФЕНОМЕН / НОУМЕН / РЕСУРСЫ / КОНСТРУИРОВАНИЕ ПРОШЛОГО / КОНСТРУИРОВАНИЕ БУДУЩЕГО / GEOPOLITICS / HISTORICAL PROCESS / PHENOMENON / NOUMENON / RESOURCES / CONSTRUCTION OF THE PAST / CONSTRUCTING OF THE FUTURE

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Тынянова Ольга Николаевна

Юбилей Отечественных войн 1612 и 1812 гг. является для автора поводом для осмысления геополитической реальности и исторического процесса как ноумена и в этом качестве как важнейшего ресурса геополитических центров силы.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

«Storm of the Twelfth Year»: on Resources, and the Construction of the Past and Future

All beings (any process, things and events in its objective manifestations as a phenomenon) are cognized as object of thought (noumenon). From this perspective, the evolution of the material world is its acquisition of more and more new meanings. Anniversary of Patriotic Wars 1612 and 1812 was the reason for the author to reflect on the turning points in world and national history. The author considers those turning points from the point of view of noumenal nature of the historical, political and geopolitical processes. Political history and geopolitics, according to the author, is the set of varieties of interactions of political centers, which power depends on the resources (territorial, demographic, minerals, administrative and so on), and aims to receive (the conquest) of these resources. Important geopolitical resources are the territory as a noumenon, the knowledge of natural resources and processes, an understanding of the national history, as well as education, which allow to construct not only the future but also the past and thereby to change the geopolitical reality. Keyw

Текст научной работы на тему ««Гроза двенадцатого года»: о ресурсах и конструировании прошлого и будущего»

ОТ РЕДАКТОРА

«ГРОЗА ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА»:

О РЕСУРСАХ И КОНСТРУИРОВАНИИ ПРОШЛОГО И БУДУЩЕГО

^ год объявлен Годом российской истории - и вот уже в сети

1111 У Интернет появились публикации, авторы которых в очередной

И раз (но, возможно, в первый раз для самих себя) открывают

«мистику цифр» в циклах отечественной истории.

Но, полагаю, дело не только (а порой и не столько) в как таковом обнаружении знаковых политических (экономических, культурных и т.д.) событий примерно равного масштаба с «шагом» в 100 лет (в этой связи следует заметить, что суперпозиция - наложение и взаимное усиление или ослабление множественных факторов - физических, экономических, политических культурных и проч. процессов1 - неизбежно должна приводить - и приводит - к «размыванию» примитивной математической последовательности, и в нашем случае корректнее было бы выделять события, приходящиеся на десятые годы каждого столетия, - хотя с этой точки зрения можно говорить и о 40-х, и

о 60-х, и о 80-х годах в российской истории). Дело - даже если ограничиться именно и только сферой социального (и рамками эпистемы Нового времени) - заключается в том, что явления и процессы, знаменующие собой поворотные вехи политической истории - и отдельного государства, и мирового сообщества, - равно как и любые феномены (любая природная и социальная реальность), опосредуются сознанием в качестве объекта мысли (ноумена), «При таком понимании эволюция... материи есть не что иное, как приобретение ею все новых и новых смыслов...»2 и пониманий, множественность которых обусловливает (как это было показано еще Лейбницем) множественность онтологий мира, в нашем случае - мира политического.

Политическая история в этом смысле разворачивается перед нами во всем многообразии взаимодействий политических центров, сила которых определялась и определяется наличием ресурсов (осознаваемых в качестве таковых территориальных, демографических, ископаемых, административных и проч. условий и факторов обеспечения субъектности данных центров как акторов мировой истории) и направлена на их - ресурсов - получение (завоевание). Первым и важнейшим таким ресурсом, несомненно, является собственно территория - не случайно и сегодня главнейшей целью экстерриториальных субъектов геополитики является установление контроля над территорией (что, по сути, мало чем отличается от оформления территориальной власти, например, в ХШ-Х1У вв.), а акторов вне суверенитета - обретение такового в максимально широко очерченных территориальных границах.

Весьма существенным геополитическим ресурсом - и движущей силой геополитических проектов - здесь оказывается территория как ноумен, будь то «мифы о пространстве» или то, что Дж. Эгнью называл «пространственным контекстом» , понимая под таковым «эффект места», являющийся отражением исторических, экономических и иных особенностей места и его взаимосвязей с миром и обусловливающий «пространственное распределение политических процессов». Конструирование исторического (и геополитического) будущего, таким образом, оказывается одновременно и проектом перераспределения ресурсов, и изменением пространственного контекста.

Несомненно, именно особый «пространственный контекст» России как минимум раз в столетие оказывался вожделенной целью и камнем преткновения европейских держав - так же, как для самой России таким камнем преткновения оказывался «пространственный контекст» ее границ с такими своими соседями, как Польша и Турция, а с рубежа Х1Х-ХХ вв. - и государства Дальнего Востока.

На страницах нового номера журнала различные аспекты российско-франко-польско-турецкого (а также российско-японского и российско-германского) «пространственного контекста» поднимаются в статьях А.В. Рачин-ского («Александр I и Наполеон в первой глобальной войне»), А. Давтян-Иоакимиди («Иоаннис Каподистрия и греческий фактор в наполеоновских войнах»), В.П. Зимонина («Интриги кануна Второй мировой: японский и польский факторы советско-германских отношений»), а также в комментарии О.Н. Тыняновой и И.А. Калашникова к текстам русско-прусской и русско-австрийской Петербургских конвенций 1772 г. («Первый раздел Польши в фокусе геополитического анализа»). С не меньшей очевидностью вырисовывается аналогичный пространственный

- и цивилизационный - контекст и в статье С.Г. Г еворкяна («Древняя Армения и эллинистический мир»).

И здесь возникает небезынтересный и весьма острый вопрос - вопрос о том, что, помимо, разумеется, земли как территории и Земли как планеты (и, соответственно, полезных ископаемых ее недр) является ресурсом и для цивилизации в собственном смысле слова - как локального (локализованного во времени и пространстве) общества, в широком смысле - как человеческой цивилизации на Земле.

Несомненно, техногенная цивилизация будет нуждаться во все новых и новых возобновляемых и невозобновляемых природных ресурсах (прежде всего энергетических и способных обеспечить жизнеспособность национальных экономик в случае крушения Бреттон-Вудской системы, а также связанных с престижным потреблением), что делает и знание об их природе столь же значимым ресурсом («Природные соляно-нафтидные узлы - глобальные центры надежд и угроз (на примере бассейна Мексиканского залива)» Г.А. Беленицкой и «Происхождение алмаза и его ги-

1 См., напр.: Атлас временных вариаций природных, антропогенных и социальных процессов. Т. 2: Циклическая динамика в природе и обществе. М.: Науч. Мир, 1998; Т. 3: Природные и социальные сферы как части окружающей среды и как объекты воздействий. М.: Янус-К, 2002; Т. 4: Человек и три окружающие его среды. М.: Светоч Плюс, 2009.

Atlas vremennykh variatsii prirodnykh, antropogennykh i sotsial'nykh protsessov. T. 2: Tsiklicheskaya dinamika v prirode i obshchestve. Nauch. Mir, Moskva, 1998; T. 3: Prirodnye i sotsial'nye sfery kak chasti okruzhayushchei sredy i kak ob"ekty vozdeistvii. Yanus-K, Moskva, 2002; T. 4: Chelovek i tri okruzhayushchie ego sredy. Svetoch Plyus, Moskva, 2009.

2 Косарев А.Ф. Философия мифа: мифология и ее эвристическая значимость. М.:ПЕР СЭ, 2000. С. 212.

Kosarev A.F. (2000). Filosofiya mifa: mifologiya i ee evristicheskaya znachimost'. PER SE, Moskva. P. 212.

3 Agnew J. Place and Politics: The Geographical Mediation of State and Society. L., 1987.

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ 3(9)/2012

гантских кристаллов» академика РАН А.А. Маракушева). Именно эти ресурсы и контроль над ними традиционно являлись и остаются основой силы государств и цивилизаций - в той мере, в какой способны обеспечивать возможности их экономических и финансовых систем и, что немаловажно, в какой мере управление данными системами способно распоряжаться соответствующими ресурсами («Военное хозяйство Русской армии в Отечественной войне 1812 года» П.И. Вещикова и «О применении конструкции «жадной суммы» к теориям денег и оптимального управления. Часть 1. Проблематика конструктивного определения денег» Е.В. Мелокумова).

Так, в связи с темой эффективного управления возникает и проблема безопасности как значимого ресурса цивилизации - и, соответственно, адекватного знания о потенциальных и реальных природных, техногенных и социальных угрозах безопасности, т.е., по сути, о природе соответствующих процессов («Системные свойства геологической среды. Структура временных потоков и критические рубежи в эволюции геосистем» Ю.Г. Кутинова и З.Б. Чистовой, «Пространственная дифференциация геологической среды - основа единой системы экзогенных геологических процессов» В.Л. Познанина, «Июльские наводнения. Озоновый слой и погодные аномалии первой половины лета 2012 г.» В.Л. Сывороткина), а также о возможностях и пределах их регулирования («Модели противодействия терроризму: обзор» В.В. Шумова, «Действие чрезвычайного режима как время ограничения прав человека на определенной территории» А.Н. Померляна, «Несколько уроков из истории развития французского республиканизма» П.С. Каневского). В конце XVIII в. стремительное изменение европейского «пространственного контекста» под действием революционного (Великой французской революции) и консервативного (разделов Польши) прагматизма, вызвало к жизни трактат «К вечному миру» И. Канта. В начале XXI в. столь же стремительное изменение «пространственного контекста» глобализующегося мира потребовало переосмысления как основных идей этой оказавшейся остро современной кантовской работы («Иммануил Кант и современные проблемы международных отношений» В.И. Дашичева и «Дилемма Канта - его “мировое государство”. Как можно представить себе сегодня мировое сообщество?» профессора берлинского Свободного университета Г. Вагнера), так и всей системы представлений об окружающем мире («Становление глобального мышления: пространственно-временной ракурс» академика АН Молдовы А.Д. Урсула и «Философия науки: имеющаяся и необходимая. Часть 1. Философия науки без... философии» В.К. Батурина).

И здесь оказалось, что весьма значимым ресурсом является и сама по себе ноуменальная сторона исторического процесса: сегодня для всех его участников очевидно, что в XXI в. конструирование будущего (в т.ч. и будущего «пространственного контекста») осуществляется путем «конструирования прошлого», его идей и смыслов («Смутная война двенадцатого года: истоки и перспективы» Е.А. Ходаковского). Оказалось, что в истории (и в геополитике) невозможно, как о том мечтал Ф. Бродель1, в полной мере уйти нарратива (повествования), заменив его «проблемой». «Демистификация» исторического факта усилиями «творческой активности историка» породила новые мифы, точнее, новые редакции старых мифов, быстро взятых «на вооружение» геополитиками-практиками, - при этом одновременно выяснилось, что «пространственный контекст» есть одновременно и «пространственный текст», который может быть переписан. Вспомним в этой связи замечание В.Л. Цымбурского о том, что создать новый, работающий в истории геополитический образ - все равно, что создать пословицу, которая «воссоздавала бы некий ход развития обстоятельств и предлагала для них свою рекомендацию»2. Вспомним и тезис известного итальянского слависта В. Страды: Россия есть текст, непрерывно строящийся внутри меняющегося контекста и во взаимодействии с ним3, - свидетельством чему, в частности, является гимн как форма выражения национальной идеи («Г осу-дарственный гимн как феномен государственной символики: к вопросу о русской национальной идее» академика РАН Е.П. Челышева). Попытки «переписать» Россию «как текст» начинаются с ее истории и заканчиваются геополитическим кодом (упомянутая статья Е.А. Ходаковского) - и вот уже Москва - не «Третий Рим» (которому, даже сожженному вражеским войском, как это было и в 1612, и в 1812 гг., не приходит - не может прийти - на смену «четвертый»), а «Град в странствии», - но не в царство Божие, а на пути в «новую Европу»... История, писал немецкий беллетрист З. Графф, это политика, которую уже нельзя исправить; политика - это история, которую еще можно исправить. Геополитика современных центров силы - это «конструирование желаемого прошлого», оправдание собственных ошибок и дезавуирование чужих успехов в формировании «пространственного контекста».

«Внутри меняющегося контекста и во взаимодействии с ним» оказываются и базовые, с точки зрения управления национальной безопасностью, понятия («Диалектика двойных стандартов и международный терроризм как инструмент обеспечения “жизненно важных интересов” государств» В.И. Боярского и «Партизанская война и терроризм: к прояснению сущности понятий» В.В. Кафтана) - и, конечно же, образование, этот важнейший геостратегический ресурс цивилизации («Тезисы о состоянии военного профессионального образования в России и основных подходах к его строительству» А.И. Владимирова, «Управление образованием: особенности принятия решений в системе конкурсного отбора» Г.В. Сориной, «Образовательные выставки как инструмент инклюзивного образования» И.В. Ануфриевой, А.Ю. Сгибовой, А.В. Макаровой).

Согласимся с А.С. Панариным: «Грядущее будущее не нейтрально, а входит в сферу культурно-смысловых значений, в основе которых лежит мотивация ответа»4. Сегодня от состояния такого универсального ресурса, как культурно-смысловые значения и гуманитарного, и естественнонаучного знания, равно конструирующих прошлое и будущее, зависит не только мотивация ответа, но и будущий «пространственный контекст», а с ним

- и будущее цивилизации.

О.Н. Тынянова, главный редактор

1 См., напр.: Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.: Прогресс, 1986.

Brodel' F. (1986). Struktury povsednevnosti: vozmozhnoe i nevozmozhnoe. Progress, Moskva.

2 Цымбурский В.Л. Хэлфорд Макиндер: трилогия хартленда и призвание геополитика // Космополис. 2002. № 2(16). С. 26-55.

Tsymburskii V.L. (2002). Khelford Makinder: trilogiya khartlenda i prizvanie geopolitika. Kosmopolis. N 2(16). Pp. 26-55.

3 Страда В. Пространство, время, ментальность // Академические тетради. 1995. № 1. С. 64.

Strada V. (1995). Prostranstvo, vremya, mental'nost'. Akademicheskie tetradi. N 1. P. 64.

4 Панарин А.С. Глобальное прогнозирование в условиях стратегической нестабильности. М.: УРСС, 1999. С. 32. (Курсив автора).

Panarin A.S. (1999). Global'noe prognozirovanie v usloviyakh strategicheskoi nestabil'nosti. URSS, Moskva. S. 32.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.