CC BY
209
™ЭЕСТНИК руяак°ва В. Д. й
J )УНИВЕРСИТЕТА Гражданско-правовой статус государственных органов
L_J имени o.e. кутафина(мгюА) и органов государственной власти
гражданско-правовой статус Виктория
государственных органов ДМитРовА?
и органов государственной власти кандидат
" юридических наук,
преподаватель кафедры гражданского права
В статье проводится анализ норм пунктов 1 и 3 статьи 125 Гоаж- Университета имени
данского Кодекса РФ; ставится вопрос о различии государствен- О.Е. Кутафина (МГЮА)
ных органов и органов государственной власти, а также о причинах установления законодателем двух различных порядков участия данных органов в гражданских правоотношениях. Автор делает вывод о широком понимании российским законодателем термина «государственные органы», а также об отсутствии объективных оснований разграничения правосубъектности органов публичной власти и публично-правовых образований.
Ключевые слова: субъекты гражданского права, правосубъектность, государственные органы, публично-правовые образования.
Несмотря на то, что Гражданский кодекс признает Российскую Федерацию, субъекты Российской Федерации и муниципальные образования самостоятельными субъектами гражданского права, вступающими в гражданские правоотношения наряду с физическими и юридическими лицами, а их участию в гражданском обороте посвящена отдельная пятая глава ГК, с переводом российской экономики на рыночные принципы построения, интерес к публично-правовым образованиям как участникам гражданского оборота заметно снизился. Что было подтверждено и развернувшейся в нашей стране реформой гражданского законодательства, которая оставила в стороне вопросы участия публично-правовых образований в гражданских правоотношениях, ограничившись незначительными правками отдельных норм в рамках реформирования положений о юридических лицах.
Вместе с тем представляется, что участие в гражданском обороте публично-правовых образований и их исключительный публично-правовой статус, выражающий конституирующие признаки данных субъектов, ставят перед цивилистиче-ской наукой задачи определения пределов гражданской правосубъектности этих субъектов, институтов, посредством которых они вступают в гражданский оборот, а также обеспечения открытости участия публично-правовых образований в гражданском обороте и нивелирования возможности использования ими своих публично-властных полномочий. Обозначенные задачи могут быть решены только в условиях обеспечения полной ясности при ответе на вопрос, какие субъекты действуют в гражданском обороте от имени публично-правовых образований, а какие — от своего собственного имени.
Публично-правовые образования реализуют свою правосубъектность и вступают в отношения с другими субъектами гражданского права посредством своих органов. При этом гражданское законодательство устанавливает два режима участия органов публично-правовых образований в гражданском обороте. В соответ-
Ш
m □
"0
Т1 >
ш ш
и
5 "0
Й
X m
п
л □
Н>УКИ'
>
© В. Д. Рудакова, 2015
108 ВЕКТОР РАЗВИТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКИ /Т5Я
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина(МГЮА)
ствии с п. 1 ст. 125 ГК от имени Российской Федерации и субъектов Российской Федерации могут своими действиями приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права и обязанности, выступать в суде органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов. Для этого органам государственной власти не нужно специального поручения, они вступают в гражданский оборот от имени и в интересах публично-правовых образований в рамках своей компетенции, в силу прямого указания законодателя. Такой же порядок определяется ГК для органов местного самоуправления (п. 2 ст. 125 ГК). Однако уже в п. 3 той же статьи законодатель установил совсем иной порядок участия органов публичной власти в гражданском обороте. В пункте 3 статьи 125 ГК сказано, что в случаях и в порядке, предусмотренных федеральными законами, указами Президента РФ и постановлениями Правительства РФ, нормативными актами субъектов Российской Федерации и муниципальных образований по их специальному поручению от их имени могут выступать государственные органы, органы местного самоуправления, а также юридические лица и граждане. Таким образом, государственные органы могут представлять интересы публично-правовых образований в гражданском обороте только при наличии специального поручения, что предполагает существование отношений представительства, а, следовательно, и государственных органов как самостоятельных субъектов права. Таким образом, гражданское законодательство устанавливает два различных режима участия в гражданском обороте органов государственной власти (п. 1 ст. 125 ГК) и государственных органов (п. 3 ст. 125 ГК).
Представляется, что приведенные положения статьи 125 ГК должны поставить перед наукой гражданского права как минимум два вопроса: каково различие между органами государственной власти и государственными органами в гражданском обороте, а также, что обусловило установление двух принципиально различных порядков участия этих органов в гражданских правоотношениях.
В цивилистике отсутствуют разработанные понятия «государственный орган» и «орган государственной власти», что не позволяет провести между ними четкую демаркационную линию. Для этого, видимо, необходимо обратиться к исследованиям, проводимым в рамках юридических наук публично-правового цикла, для которых институты государственных органов и государственной власти являются традиционным объектом исследования. Однако анализ обозначенных трудов показывает, что зачастую учеными понятия государственного органа и органа государственной власти употребляются как синонимы, а проблема соотношения лишь обозначается, не находя своего полноценного разрешения1. Те же ученые, что проводят различие между государственными органами и органами государственной власти, указывают на наличие у последних специальных государственно-властных полномочий, не свойственных государственным органам. Так, например, О. Е. Кутафин, Е. И. Козлова отмечают, что государственные органы осуществляют, как правило, различные вспомогательные, совещательные
См., например: Попов Л. Л., Мигачев Ю. И., Тихомиров С. В. Административное право России ; Алехин А. П., Козлов Ю. М. Административное право Российской Федерации. Ч. I. Сущность и основные институты административного права : учебник. М., 1995 ; Словарь административного права / отв. ред. И. Л. Бачило [и др.]. М., 1999.
"Т^ЕСТНИК pyw™ R. й __
J )УНИВЕРСИТЕТА Гражданско-правовой статус государственных органов
L_J имени O.E. кутфина(мгюА) и органов государственной власти
и другие функции такого рода2. Аналогичной точки зрения придерживается и Е. А. Ромашко, указывая на то, что всякий орган государственной власти является государственным органом, но не всякий государственный орган обладает присущими органу государственной власти властными полномочиями, на основании чего и необходимо проводить различия между ними3.
Демаркация органов государственной власти и государственных органов на основе присущих им властных полномочий свойственна и науке гражданского права. Например, Ю. Н. Андреев, говоря о необходимости различия рассматриваемых нами понятий, отмечает, что оно должно проводиться на основании п. 1 ст. 11 Конституции РФ, в которой прямо перечислены органы, осуществляющие государственную власть, а, следовательно, только они и могут быть признаны органами государственной власти4. Однако судебная практика идет по другому пути, относя к органам государственной власти, помимо названных в Конституции — Президент РФ, Федеральное Собрание РФ, Правительство РФ и суды РФ — также и иные органы как федерального уровня, так и уровня субъектов Российской Федерации5. Кроме того, суды зачастую не проводят различия между порядками, закрепленными в п. 1 и п. 3 ст. 125 ГК. Не выясняя, вступает ли орган публично-правового образования в гражданский оборот в рамках своей компетенции или по специальному поручению в разовом порядке, суды в своих решениях, как правило, одновременно ссылаются на п. 1 и п. 3 ст. 125 ГК, расценивая их как равнозначные6. Таким образом, п. 3 ст. 125 ГК имеет самостоятельное употребление только в случае вступления в гражданский оборот от имени публично-правового образования граждан и юридических лиц.
Представляется необходимым согласиться с мнением ученых, которые не видят оснований для разграничения понятий «государственные органы» и «органы государственной власти», по крайней мере в рамках отношений, регулируемых гражданским законодательством7. Участниками гражданского оборота
3
4
См.: Кутафин О. Е., Козлова Е. И. Конституционное право : учебник. М., 2003. Аналогичной точки зрения придерживаются Смоленский М. Б., Мархгейм М. В., Тонков Е. Е. Конституционное право Российской Федерации. Ростов н/Д, 2009. С. 367.
Ромашко Е. А. Государственные органы со статусом юридического лица как субъекты кон- щ
ституционно-правовых отношений: дис. ... канд. юрид. наук. Архангельск, 2006. С. 30—33. п
Андреев Ю. Н. Участие государства в гражданско-правовых отношениях. СПб., 2005. р
С. 27—28. д
См., например: Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 30 нояб- ^
ря 2010 г. по делу № А70-2776/2010 // СПС «КонсультантПлюс» (ссылкой на п. 1 ст. 125 Ш
ГК к органам государственной власти отнесен Департамент имущественных отношений ^
Тюменской области) ; Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда н
от 4 октября 2010 г. № 15АП-9091/2010 // СПС «КонсультантПлюс» (к органам государ- ^
ственной власти отнесено Министерство чрезвычайных ситуаций РФ). ^
См., например: Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 18 Т1
марта 2008 г. по делу № А14-5381/2007/87/3 ; Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 13 января 2009 г. № Ф10-13/07/2 ; Постановление Девятнад- ^
цатого арбитражного апелляционного суда от 18 февраля 2009 г. по делу № А48-982/08-12(3) ; Постановление Федерального арбитражного суда Центрального округа от 7 мая 2009 г. № Ф10-1204/09.
Крылова Е. Б. Гражданская правосубъектность публично-правовых образований как субъектов гражданского права: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. С. 83.
П
* к Н к
НАУКИ Ъ
2
5
6
7
110 ВЕКТОР РАЗВИТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ НАУКИ /Т5Я
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина(МГЮА)
являются юридически равные субъекты, что предполагает отказ гражданского законодательства от категорий подобного рода. Представляется, что как только речь заходит о властных полномочиях того или иного субъекта, мы переходим из области частного права в сферу права публичного и, следовательно, ни о каком гражданском обороте, в подлинном смысле этого слова, речи идти не может.
Что же касается норм п. 3 ст. 125, то полагаем, что их применение действительно рассчитано на случаи участия в гражданском обороте граждан и юридических лиц как представителей публично-правовых образований. Включение же в этот пункт государственных органов следует признать случайным, что может быть объяснено использованием при разработке действующего Гражданского кодекса научных трудов и законодательства периода существования Союза ССР В науке советского права во всех случаях, когда речь шла об участии в гражданских правоотношениях государственных органов, под ними было принято понимать не только органы государственной власти и управления, но и различные государственные организации — государственные предприятия и учреждения, тресты, комбинаты и т.п.8 В качестве иллюстрации можно привести следующие высказывание С. Н. Братуся: «Советское государство — единственный субъект права социалистической собственности, а учреждения и предприятия суть лишь его органы, последние являются юридическими лицами»9. Аналогичное содержание понятия «государственный орган» находим и в трудах А. В. Венедикто-ва: «Для советского права проблема правовой природы социалистического госоргана... должна решаться с учетом не только административных госорганов, но и хозяйственных и социально-культурных госорганов.», «на которые возложено непосредственное оперативное управление предоставленными им государственными имуществами»10. Такое широкое понимание государственных органов в советской правовой науке объясняется прежде всего специфической ролью государства в системе хозяйствования, когда государство становится единственным собственником средств производства и основным участником хозяйственного оборота. В таких условиях, как верно замечает Д. В. Пятков, «статус юридического лица становился обязательным сущностным признаком многих государственных органов»11. Для управления государственным имуществом советским государством создаются юридические лица-несобственники, вступающие в гражданский оборот как его органы с целью проведения единой хозяйственной политики и осуществляющие свою деятельность на основе утвержденного плана.
В современном мире подобный подход к пониманию государственных органов характерен для законодательства ФРГ, где под государственным органом, в
См.: Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственностью. М. - Л., 1948. С. 597—598 ; Братусь С. Н. Юридические лица в советском праве. М., 1947. С. 110—112, 123, 137 и др. ; Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 171—183.
Братусь С. Н. Указ. соч. С. 111.
Венедиктов А. В. Указ. соч. С. 597.
Пятков Д. В. Участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации и муниципальных образований в гражданских правоотношениях. СПб., 2003. С. 46.
8
9
10
"Т^ЕСТНИК pyw™ R. й л л л
J ) УНИВЕРСИТЕТА Гражданско-правовой статус государственных органов III
L_J имени O.E. кутфина(мгюА) и органов государственной власти
широком смысле слова, понимается любая государственная или негосударственная организация, выполняющая публичные функции12. Вместе с тем проводится четкое различие в правовом статусе и порядке функционирования государственных органов в узком смысле слова, представляющих собой органы непосредственного государственного управления, и государственных органов в широком смысле слова.
Представляется, что именно широкий смысл вкладывался российским законодателем в употребляемый в п. 3 ст. 125 ГК термин «государственные органы», что объясняет необходимость специального поручения и отождествление статуса государственного органа со статусом юридического лица как самостоятельного субъекта права. Однако в современных экономических условиях, когда основой всей хозяйственной системы является преобладание частной формы собственности, а производство перестает быть предметом исключительного интереса государства как хозяйствующей единицы, для включения в понятие «государственные органы» юридических лиц, создаваемых государством, не остается оснований.
Следует признать, что государственные органы как элементы административно-политической системы государства вступают в гражданский оборот от имени и в интересах государства в рамках своих полномочий, для чего им не требуется специальных поручений и статуса самостоятельного субъекта права. Отказ от самостоятельной правосубъектности государственных органов, на наш взгляд, является единственным способом разрешить существующую сегодня в юридической науке и практике проблему разграничения участия в гражданском обороте государства и его органов как самостоятельных субъектов. Как верно замечал М. И. Брагинский, «... система как таковая не может выступать в гражданских правоотношениях наряду с ее отдельными звеньями», подобную ситуацию следует рассматривать «как нарушение "правил игры"», которые определяют режим выступления в гражданском обороте коллективных образований»13. Нарушение основополагающих принципов реализации правосубъектности коллективного образования не позволяет современной ци-вилистической науке выработать критерии разграничения случаев участия в гражданском обороте государственных органов от своего имени и от имени пуб- Ш
лично-правового образования. н
Наиболее часто для разграничения правосубъектности в юридической лите- р
ратуре используется анализ нужд (интересов), для удовлетворения которых госу- ^
дарственный орган вступает в гражданско-правовые отношения14. От собствен- >
ного имени государственные органы вступают в гражданский оборот только для щ
удовлетворения собственных интересов. Если же конечной целью отношений яв- Н
ляется удовлетворение государственных (муниципальных) нужд, то в этом случае государственные органы следует признать действующими от имени публич-
Брагинский М. И. Участие советского государства в гражданских правоотношениях. М., 1981. С. 28—29.
См.: Болдырев В. А. Конструкция юридического лица несобственника: опыт цивилистиче-ского исследования. М., 2012. С. 90—96.
И
5 "0
См.: Лауэ К. Немецкое законодательство о юридических лицах публичного права в области надзора за финансовым рынком // СПС «КонсультантПлюс».
£ m П
Л □
НАУКИ
10/2015
>
14
112 ВЕКТОР Р>ЗВИТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ Н>УКИ П3)\
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина(МГЮА)
но-правового образования. Такой подход обосновано критикуется в литературе, главным образом за его неоднозначный характер15.
В действующем законодательстве термин «государственные нужды» имеет достаточно широкое применение. Вместе с тем лишь в нескольких нормативных актах дается его определение. Так, например, в ст. 1 ФЗ от 13.12.1994 года № 60-ФЗ «О поставках продукции для федеральных государственных нужд»16 дается примерный перечень федеральных государственных нужд, среди которых названы:
— создание и поддержание государственных материальных резервов РФ;
— поддержание необходимого уровня обороноспособности и безопасности РФ;
— обеспечение экспортных поставок продукции для выполнения международных экономических, в том числе валютно-кредитных, обязательств РФ;
— реализация федеральных целевых программ.
Этот перечень не является исчерпывающим. В Законе указывается, что федеральные государственные нужды определяются в ФЗ о федеральном бюджете на планируемый период, которыми следует признать любые расходные обязательства федерального бюджета. Согласно приложению № 8 ФЗ от 01.12.2014 года № 384-ФЗ «О федеральном бюджете на 2015 год и на плановый период 2016 и 2017 годов»17 в федеральном бюджете заложены средства на содержание центрального аппарата и территориальных органов власти. Такое широкое понимание государственных нужд законодателем не дает оснований говорить о существовании каких-либо самостоятельных потребностей государственных органов, которые не представляли бы интереса для соответствующего публично-правового образования, что еще раз подтверждает недостаточность «критерия нужд» для разграничения правосубъектности публично-правового образования и его органов.
О. Е. Кутафин, критикуя названный подход к разделению случаев участия государственных органов в гражданском обороте от собственного имени и от имени государства, обосновано указывал на необходимость выработки объективного критерия такого разграничения18. Анализ современной юридической литературы и правоприменительной практики позволяет говорить по крайней мере о двух объективных критериях, которые предлагается использовать для разграничения правосубъектности публичного образования и его органов.
В основе первого из них лежит принадлежность имущества, являющегося объектом гражданских правоотношений. Так, А. Е. Ромашко предлагает признавать государственные органы самостоятельными участниками только тех отно-
См., например: Усков О. Ю. Самостоятельная правосубъектность государственных органов и ответственность государства по обязательствам из договора // Хозяйство и право. 2003. № 9. С 105—112 ; Кутафин О. Е. Субъекты конституционного права Российской Федерации как юридические и приравненные к ним лица. Избранные труды : в 7 т. Т. 6. М., 2011. С. 173—175.
О поставках продукции для федеральных государственных нужд: Федеральный закон Российской Федерации от 13.12.1994 года № 60-ФЗ // СЗ РФ. 1994. № 34. Ст. 3540.
О федеральном бюджете на 2015 год и на плановый период 2016 и 2017 годов: Федеральный закон Российской Федерации от 01.12.2012 года № 384-ФЗ // СЗ РФ. 2014. № 49 (часть I). Ст. 6893.
Кутафин О. Е. Указ. соч. С.175.
15
16
17
18
"Т^ЕСТНИК Руажко** R. л л о
J ) УНИВЕРСИТЕТА Гражданско-правовой статус государственных органов ||3
L_J имени O.E. кутфина(мгюА) и органов государственной власти
шении, в которых они используют закрепленное за ними на праве оперативного управления имущество. Если же объектом отношении выступает имущество, принадлежащее на праве собственности публично-правовому образованию, то участником этих правоотношении должно быть признано само публично-правовое образование, действующее посредством своих органов19. Опираясь на критерии принадлежности имущества, судебная практика определяет субъектный состав тех или иных правоотношений. Так, в постановлении от 30 ноября 2010 года № А70-2776/2010 Восьмой арбитражный апелляционный суд указал, что осуществляя содержание находящегося в государственной собственности Тюменской области имущества, Департамент имущественных отношений Тюменской области действует от имени и по поручению публично-правового образования. Поэтому должником по обязательствам, вытекающим из содержания такого имущества, является само публично-правовое образование, в данном случае — Тюменская область в лице уполномоченного органа20. Такого же критерия придерживаются суды при рассмотрении дел о взыскании НДС с продажи имущества, осуществленной государственными органами21. Практика отказа во взыскании налога с продажи государственного имущества и невозможность признания в данном случае государственного органа организацией-налогоплательщиком, как действующего от имени и в интересах публично-правового образования, поддержана Высшим арбитражным судом в Постановлении от 27 июня 2006 года № 14969/0522. По сути тем же критерием пользуются суды, указывая на публично-правовое образование как непосредственного участника обязательств, исполнение по которым осуществляется или поступает в счет имущества казны23. Однако если с публично-правовыми образованиями при данном критерии все представляется достаточно ясным, то вопрос о том, могут ли на основании этого критерия государственные (муниципальные) органы быть признаны самостоятельными участниками правоотношений, является, на наш взгляд, более сложным. В основе осуществления данными субъектами правомочий владения, пользования и распоряжения закрепленным за ними на праве оперативного управления имуществом лежит волевой акт публично-правового образования, которым им предоставляется указанное имущество. Реализация же правомочия распоряжения
Ш m
19 Ромашко Е. А. Указ. соч. С. 74—75.
Ч
20 См., например: Постановление Восьмого Арбитражного апелляционного суда от 30 ноября □ 2010 г. по делу № А70-2776/2010 // СПС « КонсультантПлюс» ; Постановление Восьмого Ар- □ битражного апелляционного суда от 29 сентября 2010 г. по делу № А70-2995/2010 // СПС А «КонсультантПлюс» ; Постановление Пятого Арбитражного апелляционного суда от 24 мая Ç 2012 г. № 05АП-3599/2012 // СПС «КонсультантПлюс». Ш
См., например: Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда от 17 И
ноября 2011 г. № 18АП-10896/2011 // СПС «КонсультантПлюс». ß
Постановление Высшего Арбитражного Суда от 27 июня 2006 года № 14969/05 // СПС « КонсультантПлюс». И
23 См., например: Постановление ФАС Поволжского округа от 26.07.2011 по делу
№ А55-27125/2010 // СПС «КонсультантПлюс» ; Постановление ФАС Поволжского 5
округа от 06.04.2011 по делу № А55-16223/2010 // СПС «КонсультантПлюс» ; Поста- m
новление Девятнадцатого Арбитражного апелляционного суда от 30 августа 2012 г. по делу № А64-1331/2012 // СПС « КонсультантПлюс» ; Постановление Федерального Арбитражного суда Центрального округа от 23 сентября 2010 г. по делу № А14-1342/2010/40/3 // СПС «КонсультантПлюс».
21
22
п
* к Н к
НАУКИ Ъ
114 ВЕКТОР РАЗВИТИЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ науки П3)\
ЕСТНИК
УНИВЕРСИТЕТА
имени О.Е. Кутафина(МГЮА)
имуществом и вовсе возможна только со специального согласия собственника. Представляется, что выражая это согласие, публично-правовое образование дает своему органу полномочие на реализацию имущества, а следовательно, в данных отношениях орган выражает волю собственника и его интересы, по сути, действует не от своего, а от его имени. Кроме того, вызывает сомнение и возможность признания за государственным органом наличия такого важного признака юридического лица, как имущественная обособленность. Наличие у органов публичной власти имущества не следует отождествлять с характерной для юридических лиц имущественной обособленностью, поскольку они не имеют источников дохода, отличных от средств, предоставляемых публичным образованием.
Другой критерий, который используется для разграничения правосубъектности публично-правового образования и его органов, основан на анализе полномочий, в целях реализации которых возникают правоотношения. Так, А. Головизин считает, что если орган государственной власти вступает в отношения с третьими лицами по реализации собственных полномочий, возложенных на него соответствующим актом, он выступает от своего имени. В случае же реализации полномочий (постоянных или разовых), которые могут осуществляться им исключительно от имени государства (государственного или муниципального образования), он выступает от имени соответствующего образования24. К сожалению, автор не указывает, какие это полномочия, даже в качестве примера. По ряду дел суды, определяя в качестве субъекта правоотношений публично-правовое образование, указывают на отнесение решения тех или иных вопросов непосредственно к полномочиям публично-правового образования25. Такой подход также далек от совершенства, поскольку публично-правовое образование все полномочия реализует через свои органы, а следовательно, не может быть полномочий публично-правового образования, не распределенных среди его органов, так же как не может быть полномочий органов, которые не являют собой определенную сферу ведения публично-правового образования.
Главной причиной односторонности рассматриваемых критериев, которые скорее позволяют выделить специфику публично-правовых образований как участников гражданских правоотношений, чем отделить их правосубъектность от правосубъектности, предоставленной их органам, на наш взгляд, является именно нарушение принципов выступления в гражданском обороте коллективных образований. Подобная ситуация будет иметь своим результатом недопустимую в юриспруденции подмену причины и следствия: когда не критерий будет определять правосубъектность, а правосубъектность — применяемый к ней критерий.
В литературе при утверждении необходимости признания за государственными органами статуса юридического лица встречаются попытки ухода от решения принципиальной при таком подходе проблемы разграничения правосубъектности «целого» и «части». При этом отмечается, что все участники правоотношений, в
24 Головизин А. Некоторые вопросы участия в гражданском обороте органов государственной власти (местного самоуправления) // Хозяйство и право. 1999. № 6. С. 66.
25 Решение арбитражного суда г. Москвы от 17 октября 2011 г. по делу № А40-114032/09-74-552 // СПС «КонсультантПлюс» ; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от
26 декабря 2011 г. № 09АП-32163/2011-ГК // СПС «КонсультантПлюс» ; Решение арбитражного суда г. Москвы от 21 июля 2010 г. по делу № А40-21454/10-55-176 // СПС «Консультант-Плюс».
™ОЕСТНИК руд*к°ва в. д. й л л к
J ) УНИВЕРСИТЕТА Гражданско-правовой статус государственных органов ||5
L_J имени O.E. кутфина(мгюА) и органов государственной власти
конечном счете, осознают, что публичные органы даже вступая в гражданский оборот от своего имени, участвуют в нем в интересах и, по существу, от имени публично-правового образования. Главное же значение при таком участии имеет не указание, от имени кого государственный орган участвует в правоотношениях, а способность нести ответственность в суде, отвечать по своим обязательствам, исполнять обязанности26. Представляется, однако, что именно решение вопроса от чьего имени тот или иной субъект вступает в гражданский оборот, позволяет определить лицо, ответственное за исполнение обязательств. Как следствие, невозможно определить специфику ответственности участника правоотношений, не зная, кто именно выступает в качестве такого участника, не выявив характер его правосубъектности.
Эта проблема может быть решена исключительно путем внесения изменений в законодательство и восстановления основного принципа участия коллективного образования в гражданском обороте, в соответствии с которым правосубъектность системы исключает правосубъектность ее элементов. Заметим, что в июне 2015 года27 законодатель подтвердил приверженность данному принципу применительно к участию в гражданском обороте юридических лиц, исключив из п. 1 статьи 53 ГК указание на то, что органы юридического лица действуют от его имени на основании ст. 182 ГК о представительстве. Тем самым законодатель отказал органам юридического лица в самостоятельной правосубъектности, которая была признана за ними изменениями, внесенными в ст. 53 ГК в мае 2014 года. Представляется, что следующим этапом должен стать отказ от самостоятельной правосубъектности органов публичной власти, как коллективных образований, не имеющих самостоятельных интересов и вступающих в гражданский оборот только с целью представления и защиты интересов публично-правового образования, от имени которого они действуют. Органы публичной власти должны стать правовой формой, посредством которой реализуется правосубъектность государства.
Законодательное разрешение проблемы соотношения правосубъектности публично-правовых образований и правосубъектности их органов, которая закреплена п. 3 ст. 125 ГК, должно стать отправной точкой дальнейшего реформирования законодательных положений, регулирующих участие публично-правовых образований в имущественном обороте. Преодоление же сложившегося отрицательного отношения к государству, наличие которого в гражданских правоотношениях зачастую расценивается как пережиток социалистической экономики, станет основой построения социальной рыночной экономики в нашей стране.
См.: Андреев Ю. Н. Указ. соч. С. 60.
См.: О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации: Федеральный закон Российской Федерации от 29.06.2015 года № 210-ФЗ // СЗ РФ. 2015. № 27. Ст. 4001.
26
27
