CC BY
252
20. Ducrot, O. La pragmatique et l’étude sémantique de la langue [Text] / O. Ducrot // Une école pour les sciences socials : De la Vl-e section à l’EHESS. - Paris : Ed. du Cerf-Ed. de l’EHESS, 1996. - P. 339-351.
21. Ducrot, O. Dictionnaire encyclopédique des sciences du langage [Text] / O. Ducrot, T. Todorov. - Paris : Seuil, 1972. - 470 p.
22. Hagège, Cl . L’homme de paroles : Contribution linguistique aux sciences humaines [Text] / Cl. Hagège.
- Paris : Fayard, 1985. - 412 p.
23. Kerbrat-Orecchioni, C. L’Enonciation : De la subjectivité dans la langue [Text] / C. Kerbrat-Orecchioni. -Paris : Armand Colin, 1999. - 267 p.
24. Kleiber, G. Anaphore - deixis; où en sommes-nous? [Text] / G. Kleiber // Texte présenté au Colloque La
Deixis. L’Information Grammaticale, 51, 1990. -P. 3-18.
25. Milner, J.-C. Ordre et raisons de langue [Text] / J.-C. Milner. - Paris : Seuil, 1982. - 375 p.
26. Reboul, A. Deixis et anaphore [Text] / A. Reboul, J. Moeschler // Dictionnaire encyclopédique de pragmatique. - Paris : Seuil, 1994. - P. 349-372.
27. Ricoeur, P. La Métaphore vive [Text] / P. Ricoeur. -Paris : Seuil, 1975. - 411 p.
28. Tesnière, L. Elément de syntaxe structurale [Text] / L. Tesnière. - Paris : Klincksieck, 1959. - 672 p.
29. Zemmour, D. Initatioin à la linguistique [Text] / D. Zemmour. - Paris : Ellipses Edition Marketing
S.A., 2008. - 214 p.
УДК 81. 00 Д18 ББК Ш 141. 01. 2973
Д.А. Самарин
грамматические концепции в. матезиуса и л.в. щербы
(сравнительный аспект)
В статье проводится сравнение грамматических концепций В. Матезиуса и Л.В. Щербы. Функциональная грамматика В. Матезиуса и активная грамматика Л.В. Щербы представляют собой оригинальные теории, относящиеся к ономасиологическому направлению в грамматике.
Ключевые слова: В. Матезиус; Л.В. Щерба; семасиологическая ономасиологическая грамматики; синхронический диахронический методы; Пражский лингвистический кружок; системность
D.A. Samarin
grammatical conceptions of v. mathesius and L.v. scherba compared
A comparison between grammatical conceptions of V Mathesius and L.V. Scherba is made. I argue that the functional grammar of V. Mathesius and the active grammar of L.V. Scherba represent original theories that have been developed within the onomasiological approach to grammar.
Key words: V. Mathesius; L.V. Scherba; Semasiological grammar; Onomasiological grammar; Synchronic method; Diachronic method; Prague linguistic circle; System
Методологические установки чешского лингвиста В. Матезиуса (1882-1945) и русского языковеда Л.В. Щербы (1880-1944) имеют много схожих черт. Оба ученых, научная деятельность которых разворачивалась в первой половине XX в., внесли существенный вклад в разработку проблем общего языкознания, в особенности в сфере фонологии, синтаксиса и методики преподавания языков.
В. Матезиус и Л.В. Щерба в исследовании языковых явлений исходили из рассмотрения языка как сложной знаковой системы.
Системный характер языка подчеркивался структуралистской лингвистикой. Данное направление возникло благодаря теориям швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра, рассматривавшего язык как структуру. Вследствие недооценки, которую Ф. де Соссюр высказал в адрес диахронической лингвистики, структурализм исследовал язык только в синхро-
ническом аспекте, без учета его диахронической, исторической стороны. Тем не менее, структурализм принципиально не отвергает исторического исследования языка.
Ф. де Соссюр утверждал: «Противопоставление двух точек зрения - синхронической и диахронической - совершенно абсолютно и не терпит компромисса» [Соссюр, 2004, с. 90]. По мнению швейцарского лингвиста, изучение замкнутой в себе системы языка, являющееся центральной задачей лингвистики, возможно лишь в синхроническом плане, а диахронический взгляд на язык разрушает систему.
Синхронии Ф. де Соссюр отводил лишь одну перспективу: перспективу говорящих субъектов, в связи с чем лингвист оказывается перед лицом языкового состояния. И.А.Бодуэн де Куртенэ, например, считал, что современное состояние языка не является однородным, поскольку в нем есть и промежуточные формы, унаследованные от прошлого, и явления, предвещающие будущее состояние языка.
В работе «Funkcní linguistika» В. Матези-ус сделал обобщение современных ему тенденций в языкознании: «Нынешняя лингвистика пришла к мысли, что наряду с историческим развитием, или же диахроническим, она включает в себя в целом такое же научное обоснование и неисторическое, синхроническое развитие, наблюдающееся в данном языке в определенный период без скидки на предыдущую стадию» [Mathesius, 1929. S. 118].
При этом В. Матезиус напоминал о том, что только в языке содержится абсолютный, ничем искусственно не упрощенный образ языковой системы. Именно причинный характер системных отношений в языке представляет собой основу для относительно быстрой перестройки системы самого языка. В. Матезиус высказался соответственно в книге «Obsahovy rozbor soucasne anglictiny na zaklade obecne lingvistickem»: «Языком мы может пользоваться только потому, что он является системой знаков, которые находятся в определенных отношениях друг с другом и в определенном равновесии. Если эта система разрушается, то сам язык опять создает равновесие» [Mathesius, 1961. S. 9].
Значение синхронической лингвистики для диахронической В. Матезиус расценивал
как стимулирующее. Он пояснял, что в современном английском языке представлена тенденция выражения основы высказывания (темы) посредством подлежащего. В.П. Дани-ленко указывал: «Обнаружение этой тенденции приводит исследователя к вопросу о причинах ее развития в английском языке. Но на этом не кончается значение синхронического исследования для развития диахронического исследования. Выявление исторических корней той или иной тенденции, действующей в современном языке, приводит исследователя к обнаружению и уяснению новых фактов в истории языка» [Даниленко, 2010, с. 19].
По методологии Л.В. Щербы, разграничение диахронической и синхронической лингвистики было необходимым в целях точной периодической классификации. Ученый считал вопрос о соотношении исторической и описательной грамматики (по Ф. де Соссю-ру, диахронической и синхронической лингвистики) совершенно ясным, в связи с чем отмечал в статье «Очередные проблемы языковедения»: «Еще задолго до Соссюра Бодуэн учил не смешивать различные хронологические стадии в описании языка и не приписывать явлений более ранних стадий позднейшим, где эти явления или вовсе отсутствуют, или существуют в виде пережитков» [Щерба, 2004, с. 49].
Семасиологический подход к изучению языка предполагает, что исследователь при описании языковых явлений становится в позицию слушающего (получателя речи). Формула семасиологического подхода может быть представлена в виде последовательности: речь - языковая система / языковая форма - внеязыковое содержание.
Ономасиологический подход, напротив, предполагает, что исследователь языка принимает позицию говорящего (отправителя речи). Формула ономасиологического подхода, соответственно, изображается обратной последовательностью: внеязыковое содержание
- языковая форма / языковая система - речь.
В связи с легкостью переходов от речи к языковой системе и от языковой формы к вне-языковому содержанию в практике конкретного лингвистического исследования разграничение семасиологических и ономасиологических грамматик может представляться методологически незначительным. Но многие
видные лингвисты XX столетия - Ш. Бал-ли, Ф. Брюно, О. Есперсен, В. Матезиус, Л.В. Щерба, а позднее - М. Докулил, В. Шмидт, В.Г. Гак и А.В. Бондарко - выступали в поддержку строгого разграничения семасиологического и ономасиологического подходов.
В отличие от Ф.де Соссюра, В. Матезиус не стремился к обособлению языка от вне-языковой действительности, а строил свою лингвистическую модель на основе изучения перехода внеязыкового содержания в языковую форму. Для всей научной работы В. Ма-тезиуса характерна идея связи языка с действительностью. В отличие от Г. Шухардта, В. Матезиус учитывал опосредованный характер связи между языком и действительностью: связь между ними опосредуется речевой деятельностью говорящего или слушающего. Это понимание помогало В. Матезиу-су видеть целый комплекс языковых изменений, связанных с особенностями описываемой действительности, индивидуальным характером психической и физиологической деятельности говорящих и слушающих, их социокультурными особенностями.
Практические результаты применения характерологического метода к изучению современного английского языка В. Матезиус представил в книге «Nebojte se anglictiny!». Основной отличительной чертой лингводидактической интерпретации характерологии В. Матезиуса является ее направленность на развитие лингвистического мышления у детей, изучающих иностранный язык. В. Матезиус призывал к осознанному овладению иностранным языком. В книге «Nebojte se anglictiny!» чешский лингвист обращал внимание на изучение характерных черт чужого языка. «Кто хочет сократить изучение иностранного языка и в особенности, кто хочет глубоко вникнуть в его характер, не должен успокаиваться только на механическом выполнении уроков, но должен задумываться над его особенностями. Это не всегда легко, но если первые трудности с английским у вас уже позади, то вы можете отважиться и на такой труд» [Mathesius, 1936. S. 25].
В. Матезиус называл семасиологическую грамматику «формальной», а ономасиологическую грамматику - «функциональной». Грамматику первого типа он оценивал как «традиционную» и «официальную», связывая
ее развитие в лингвистике с именем Ф. Боп-па. «Формальная» грамматика достигла своего расцвета в младограмматической теории. Ономасиологическая грамматика оценивалась В. Матезиусом как «современная», и ее развитие связывалось с деятельностью гум-больдтианцев, с ономасиологической концепцией Г. Шухардта, стилистикой К. Фосслера и Ш. Балли, «функциональными» грамматиками Ф. Брюно и О. Есперсена.
Антитезу семасиологического и ономасиологического подходов В. Матезиус отразил в статье «Nove proudy a smery v jazykovedném badani». Традиционный метод лингвистического исследования он называл формальным, поскольку форма, как вещь известная, постоянно бралась за отправной пункт исследования, а значение, или функция, формы рассматривалось как искомое. По его мнению, это было следствием того факта, что филология ранее основывалась на интерпретации старых текстов, принимая позицию читающего. Соответственно, формальный метод совпал с методом слушающего, который должен обнаруживать значение слышимых слов и предложений. Ономасиологический подход ученый характеризовал так: «В противоположность традиционной интерпретации форм, современная лингвистика все более и более принимает значение, или функцию, за свой отправной пункт и пытается обнаружить, какими средствами оно выражено. Это и есть точка зрения говорящего или пишущего, который должен находить языковые формы для того, что он хочет выразить» [Mathesius, 1972. S. 12].
В статье «K praktickému vyuzití teorie funkcní gramatiky» А. Бранднер писал, что идея о необходимости наряду с описательной грамматикой языка, дающей анализ классифицируемых системных средств языка, т. е. объяснение, идущее в направлении от формы к значению, практически ориентированной грамматики, исходящей из коммуникативных потребностей пользователей языка, относительно не нова в лингвистике и линг-водидактике (с 1920-1930 гг. XX в.). Он отмечал: «Функциональный подход к истолкованию грамматических явлений мы находим в тезисах Пражского лингвистического кружка, в основном в идеях его основателя, преподавателя английского языка и литерату-
ры В. Матезиуса, который помнил практические коммуникативные потребности чешского студента, изучающего английский язык. Это лишь в дальнейшем применялось к паре „родной язык - иностранный язык“» [Brand-пег, 2007. S. 30]. Представителями Пражской школы отстаивались два важных принципа: 1) изучение лингвистом функционирования языковых средств, а не их формы, 2) приоритет коммуникативной функции языка.
Л.В. Щерба назвал семасиологическую грамматику пассивной, а ономасиологическую - активной. При разработке своей теории ономасиологической грамматики Л.В. Щерба исходил из целостного представления о речевой деятельности говорящего.
С учетом позиции И.И. Мещанинова Л.В. Щерба в статье «Новая грамматика» критически рассматривал особенности ономасиологической грамматики Ф. Брюно: «Ведущим началом для активного усвоения языка должен быть смысл. Однако попытка, сделанная, например, Брюно, идти исключительно от смысла к форме даже в родном языке не дала вполне удовлетворительных и четких результатов. Может быть, изложение грамматики от смысла к форме и нельзя провести до конца» [Щерба, 2004, с. 77].
К разграничению семасиологической и ономасиологической грамматик Л.В. Щерба, как и В. Матезиус, подходил с лингводидактической стороны, считая такое разграничение очень значимым в практике преподавания иностранных языков. Свою позицию русский ученый выразил в статье «О частях речи в русском языке»: «Проповедуя необходимость реформы старой школьной грамматики, я всегда отдавал себе ясный отчет в том, что реформа не поведет к облегчению. Идеалом была для меня всегда замена схоластики, механического разбора - живой мыслью, наблюдением над живыми фактами языка, думаньем над ними. Я знаю, что думать трудно, тем не менее, думать надо и надо, и надо бояться схоластики, шаблона, которые подстерегают нас на каждом шагу, всякий раз, как мысль наша слабеет» [Щерба, 2004, с. 99].
А. Бранднер называл Л.В. Щербу пионером практической, функциональной грамматики в русской лингвистике, предложившим оптимальные методы обучения русских французскому языку, проведя, таким образом
параллель между русским ученым и В. Мате-зиусом. Но идеи Л.В. Щербы в последующие десятилетия недостаточно использовались в преподавании русского языка как иностранного. А. Бранднер отмечал: «Лишь возможно в начале 1970-х гг. снова упоминается щер-бовская идея активной грамматики во взаимосвязи с появлением и развитием так называемого функционально-коммуникативного подхода к изучению иностранных языков и к описанию родного языка. Главной причиной было, прежде всего, то, что коммуникативный подход, который в 1960-х и 1970-х гг. XX в. акцентировался в методике преподавания иностранных языков, сильно редуцировал грамматику» [Brandner, 2007. S. 30-31]. Коммуникативной направленностью образования был обусловлен поиск новой практически направленной грамматики, способной объяснить функционирование языковых единиц в речи. Функциональная направленность усилилась и в самой лингвистике.
Благодаря И.А. Бодуэну де Куртенэ и Л.В. Щербе в России с начала XX в. существовала непрерывная фонологическая традиция, ставшая одним из условий развития пражской структурной лингвистической школы. В Праге национальная чешская традиция (Т.Г. Масарик, В. Матезиус) была дополнена влиянием с востока (И.А. Бодуэн де Куртенэ и Л.В. Щерба; фортунатовская школа) и запада (И.А. Бодуэн де Куртенэ встречался с Ф. де Соссюром в Париже, примерно с 1900 г. состоял в переписке с Г. Суитом; Л.В. Щерба учился у П. Пасси в Париже в 1908-1909 гг. и т. д.). Чешская традиция была усилена влиянием троих молодых российских лингвистов
- Р. Якобсона [1896-1982], который приехал в Чехословакию в 1920 г., Н. Трубецкого [18901938], который, покинув Россию, был назначен профессором в Вене в 1922 г., и С. Кар-цевского [1887-1955] он учился в Женеве, жил в Праге в середине 1920-х гг. и вернулся в Женеву в 1928 г. в качестве преподавателя университета).
В 1926 г. был основан Пражский лингвистический кружок и быстро начал завоевывать влияние по всей Европе. В октябре 1927 г. Р Якобсон сформулировал ряд тезисов, представленных на Первом международном конгрессе лингвистов в Гааге в апреле 1928 г. Э. Фишер-Йоргенсен отмечала, что
целью фонологической теории было установление фонологических систем, объяснение характерных различий между акустикомоторными образами, нахождение корреляций (например, контрастов p / b, t / d, k / g), формулировка общих законов, относящиеся к структуре фонологических систем, и объяснение исторических изменений условий целенаправленного развития системы. Тезисы были скреплены подписью С. Карцевско-го и Н.С. Трубецкого и стали первым определенным заявлением о целях Пражской школы. Они также содержали первое определение термина «фонологическая корреляция» в условиях равномерной двусторонней оппозиции (фонологическая корреляция состоит из серии бинарных оппозиций, определяемых общим принципом, считаемым независимым от любой пары противоположных условий).
Теории Пражского лингвистического кружка были представлены в Travaux du Cercle linguistique de Prague (1929-1938 гг.). В работе «El lenguaje, ese desconocido» Ю. Кристе-ва так охарактеризовала основные идеи деятелей ПЛК: «Вдохновленный принципами де Соссюра, Кружок намерен исследовать язык как „функциональную систему”, не принимая во внимание, поэтому конкретные лингвистические факты, ни сравнительные методы исследования эволюции языка: синхронический анализ языка не устраняет интереса к истории» [Kristeva, 1988, p. 204].
Пражский лингвистический кружок занимался изучением систематизации не в теоретических рамках, а в конкретном языке, рассматриваемом посредством его конкретных проявлений в общении. Из этого факта происходил интерес ПЛК к литературному языку, искусству и культуре в целом.
Ученые Пражского лингвистического кружка (Ф. Данеш, В. Матезиус, Б. Трнка, В. Скаличка, Р Якобсон и др.) определяли язык как функциональную систему, иначе, систему средств выражения, служащую определенной цели. В статье Е.В. Пономаренко «Системный подход как методологическая основа изучения речевой деятельности» отмечено: «С этих позиций и трактовка элемента-знака развивается несколько иначе, поскольку в учении о языке - функциональной системе фактически решается проблема речевой системы, а в речи не слово, а высказывание
признается полноценным лингвистическим знаком, а слово становится частью этого знака (или же само высказывание может структурно состоять из одного слова)» [Пономаренко, 2006, с. 137].
Среди разнообразных исследований ПЛК привилегированное место принадлежит фонологическим теориям, которые обязаны своим возникновением в основном трудам Н.С. Трубецкого и Р Якобсона.
Различие позиций деятелей ПЛК и Л.В. Щербы в сфере фонетики состояло в разном понимании ими назначения фонетики и фонологии. Н.С. Трубецкой настаивал на разграничении данных наук, отчетливо высказав свою позицию в работе «Grundzüge der Phonologie» («Основы фонологии»). Л.В. Щер-ба, напротив, считал невозможным отрыв фонологии от фонетики, что и отразил в статье «Очередные проблемы языковедения».
Л.В. Щерба в 1937 г. считал фонему диалектическим единством общего и частного. В связи с этим Ф.М. Березин указывал в книге «История русского языкознания»: «В этот период он понимал фонему как звуковой тип, способный дифференцировать слова и их формы, а оттенок фонемы - как реально произносимые различные звуки, являющиеся тем частным, в котором реализуется фонема» [Березин, 1979, с. 213].
Позиции западных ученых в отношении личности первооткрывателя фонологической концепции рознились. Например, К. Бю-лер открыто признавал Н.С. Трубецкого автором фонологической теории. А Э. Фишер-Йоргенсен считала, что наиболее разработанная теория фонемы была создана именно Л.В. Щербой в России и что он оказал влияние на Пражскую школу. В. Матезиус отмечал значение работ И.А. Бодуэна де Куртенэ и Л.В. Щербы и был убежден, что «пражская» фонология своим появлением и развитием обязана в основном ученикам И.А. Бодуэна де Куртенэ - Н. Трубецкому и Р Якобсону.
В статье, посвященной И.А. Бодуэну де Куртенэ, Л.В. Щерба пишет о несущественном характере психологической формулировки понятия фонемы для всей теории психофонетической теории. Так, в «Некоторых общих замечаниях» И.А. Бодуэн де Куртенэ говорил о звуках с «морфологической, слово-
образовательной» стороны в отличие от физиологической, а в 1910 г. он называл психофонетику «этимологической фонетикой». Л.В. Щерба указывал: «Литература новейшего времени избавляет меня от необходимости говорить подробнее обо всем этом - сошлюсь на последнее, что мне известно здесь: Vilem Маthеsius. Ziele und Aufgaben der vergleichenden Phonologie - в «Xenia Pragensia», 1929» [Щерба, 2004, с. 387]. Приведенная ссылка показывает, что Л.В. Щерба высоко ценил вклад В. Матезиуса и других деятелей ПЛК в фонетические исследования.
Теория функциональной перспективы предложения была разработана чешским лингвистом В. Матезиусом в начале 1907 г. Он исследовал и объяснил принципы данного явления в своей работе, посвященной порядку слов в чешском языке в сравнении с английским. Непосредственным вдохновителем исследований в сфере актуального членения предложения считается А. Вейль, французский исследователь классических языков, который в 1844 г. опубликовал работу «О порядке слов в древних языках в сравнении с современными языками». В ней он пробовал провести различие между развитием мышления и развитием синтаксической структуры. Французский лингвист обратил внимание на важность актуального членения предложения для решения проблемы порядка слов; эта тема разрабатывалась лингвистами, группировавшимися вокруг журнала «Zeitschrift für Völkerpsychologie». В. Матезиус развил его идею в теории, названной актуальным членением предложения. Эта идея проскальзывала в многочисленных работах по языку, изданных в XIX в. немецкими исследователями Г. фон дер Габеленцем, Г. Паулем и Ф. Вегенером, которые, однако, объясняли эту теорию как феномен психологической природы. И только в 1920-1930 гг. XX в. В. Матезиус доказал лингвистическую природу этого феномена.
В соответствии с теорией актуального членения предложения В. Матезиуса в пределах каждой фразы очерчивается основа (тема) и ядро высказывания, содержащее новую информацию, которую говорящий сообщает своему собеседнику (рема). Как показал В. Матезиус, естественное развитие фразы производится от темы к реме, тема обычно
располагается в начале фразы. В своих работах ученый пытался установить степень воздействия актуального членения на линеарную организацию фразы и порядок слов.
Актуальное членение предложения В. Ма-тезиус противопоставлял его формальному членению. В статье «О так называемом актуальном членении предложения» чешский ученый писал: «Если формальное членение разлагает состав предложения на его грамматические элементы, то актуальное членение выясняет способ включения предложения в предметный контекст, на базе которого оно возникает. Основными элементами формального членения предложения являются грамматический субъект и грамматический предикат. Основные элементы актуального членения предложения - это исходная точка [или основа] высказывания, т. е. то, что является в данной ситуации известным или, по крайней мере, может быть легко понято и из чего исходит говорящий, и ядро высказывания, т. е. то, что говорящий сообщает об исходной точке высказывания» [Матезиус, 1967, с. 239].
Если темой высказывания является говорящий или собеседник, то они, разумеется, обозначаются в предложении личными глагольными формами, а именно: глаголами первого и второго лица. Тема может быть выражена и формой третьего лица, если речь идет о недавно названном в контексте лице или предмете. Это явление обычно в языках, где в повествовательном предложении при личной форме глагола всегда ставится самостоятельно выраженное подлежащее. В других языках глагол в личной форме в повествовательном предложении требует специально выраженного подлежащего лишь в особых случаях. В подобных языках, например, в чешском, тема высказывания, обычно передаваемая личной формой глагола, может быть специально не выражена, а отражена лишь в морфологическом аспекте слова, относящемся к ядру высказывания (в виде его собственного центра, или в виде сопутствующего выражения).
В. Матезиус подчеркивал, что при обычном порядке за исходный пункт принимается начальная часть предложения, а за ядро высказывания - его конец. Эту последовательность он назвал объективным порядком, так как при нем происходит движение от известного к неизвестному, что облегчает слушате-
лю понимание произносимого. При обратном порядке, напротив, сначала стоит ядро высказывания, за которым следует исходный пункт. Этот порядок ученый называл субъективным
- при нем говорящий не обращает внимания на естественный переход от известного к неизвестному, поскольку он так увлечен ядром высказывания, что именно его ставит на первое место. И именно такая последовательность придает ядру высказывания особую значимость. Наглядная иллюстрация этого -сравнение двух предложений с объективным и субъективным порядком, например: «Люди этим здорово полакомятся» и «Здорово этим люди полакомятся»; «Пришли только сейчас газеты» и «Сейчас только газеты пришли».
Л.В. Щерба в этом отношении предлагал рассматривать способы выражений утвердительного и отрицательного характера высказываний и способы выражения их одночлен-ности и двучленности. В работе «Преподавание иностранных языков в средней школе» ученый отмечал: «При этом по-немецки од-ночленность выражается особым оборотом с грамматическим es (es ist ein Knabe gekommen, противополагается ein Knabe ist gekommen); по-французски оба типа различаются делимостью и специфической интонацией двучленности (un garqon est venu противополагается ип garqon - est venu); то же и по-русски, где, впрочем, может играть роль и порядок слов (пришел мальчик без логического ударения на последнем слове вовсе не значит, что пришел мальчик, а не девочка, а является просто одночленом)» [Щерба, 2004, с. 336337].
В отличие от Л.В. Щербы, В. Матезиус не признавал «одночленных» предложений, он различал актуально расчлененные и актуально нерасчлененные предложения. При этом актуально нерасчлененные предложения делились чешским лингвистом на моноремати-ческие и монотематические.
При сравнении выделяемых обоими учеными типов предложений становится очевидным, что расхождения между В. Матезиусом и Л.В. Щербой в данном случае не столь значительны.
По разным теориям в синтаксисе должны изучаться, с одной стороны, фраза как интонационно-семантическая категория и, с другой стороны, предложение как формально-
грамматическое единство, как «предикативная синтагма» («предикативное словосочетание»). В России эта позиция вполне своеобразно была представлена в синтаксических работах не только Л.В. Щербы, но и А.М. Пешковского, а в дальнейшем развивалась в учебных пособиях Л.А. Булаховского.
В. Матезиус в работе «О так называемом актуальном членении предложения» предлагал различать общее формально-грамматическое, структурное членение предложения и его «актуальное членение», выражающее непосредственный смысл предложения в соответствующей речевой ситуации. Если основными элементами формального членения являются подлежащее и сказуемое (грамматический субъект и грамматический предикат, иногда, как у А.А. Шахматова, «группа подлежащего» и «группа сказуемого»), то при актуальном членении должны выделяться «исходный пункт» (vychodiste vëty) или «основа» ^ак^) высказывания, т. е. то, что в данной ситуации, в данных условиях общения, речи известно или, по крайней мере, очевидно, из чего говорящий исходит, и «ядро высказывания», т. е. то, что говорящий высказывает в связи с «исходным пунктом» или по отношению к нему.
Действительно, связи одного и того же по своему формальному строению предложения с конкретной ситуацией могут быть очень различными. Соответственно, и актуальное членение предложения может быть весьма различным. Очень часто эти различия в понимании одного предложения проявляются в изменениях порядка слов, значит, и порядка расположения основы и ядра высказывания. В повествовательном предложении обычен порядок слов, начинающийся с изложения известной информации и направляющийся к ядру высказывания (объективный порядок). Но при необходимости, вследствие какой-либо эмоциональной мотивировки, грамматически выразить отношение говорящего к предмету сообщения образуется субъективный порядок слов. В этом случае говорящий начинает с ядра высказывания, а затем добавляет его основу, раскрывая связь с ситуацией или контекстом в самом конце речи. Такой субъективный порядок словораспо-ложения, размещения ядра высказывания и его основы характерен для вопросительных,
побудительных и восклицательных предложений. Актуальное членение представляет собой основной фактор, определяющий порядок слов в предложении и его деление на интонационно-смысловые группы.
При активном аспекте синтаксиса, по мнению Л.В. Щербы, необходимо рассматривать вопросы о способах выражения мыслей. Русский ученый задавался вопросом, какими языковыми средствами выражается предикативность в предложении и описание разных объектов действительности. Например, в статье «Очередные проблемы языковедения» он писал о выражении предикативных качественных определений предметов (в русском языке причастными оборотами и оборотами с который) и выражении количества вещества: «По-русски и по-французски разными количественными словами с род. пад. вещества, а по-немецки - количественными словами и с названием вещества в неизменной форме: с куском мяса, avec un morceau de viande, mit einem Stuck Fleisch; стакан пива, un verve de biere, ein Glas Bier, десять стаканов пива, dix verres de biere, zehn Glas Bier и т. д.?» [Щерба, 2004, с. 56]. На основании подобных примеров Л.В. Щерба и считал активный аспект синтаксиса наименее разработанным в грамматике любых языков.
Несомненно, что с активным аспектом синтаксиса Л.В. Щербы коррелирует теория актуального членения предложения, разработанная в трудах В. Матезиуса и других представителей Пражского лингвистического кружка. Тем не менее, не вызывает сомнения тот факт, что Л.В. Щерба пошел дальше в плане функционального разделения предложения и акцентного выделения. Грамматические суждения Л.В. Щербы нашли применение в лингвистике текста и синтаксической семантике. В связи с этим актуальное членение предложения представляется вторичным по отношению к щербовской синтагматической теории.
Библиографический список:
1. Березин, Ф.МИстория русского языкознания [Текст] / Ф.М. Березин. - М. : Высш. шк., 1979. -224 с.
2. Даниленко, В.П. Функционапльная грамматика Вилема Матезиуса : Методологические особенности концепции [Текст] / В.П. Даниленко. - М. : ЛИ-БРОКОМ, 2010. - 208 с.
S. Матезиус, В. О так называемом актуальном членении предложения [Текст] I В. Матезиус // Пражский лингвистический кружок : сб. статей. - М. : Прогресс, 1967. - C. 239-245.
4. Пономаренко, Е.В. ^стем^ій подход как методологическая основа изучения речевой деятельности [Текст] I Е.В. Пономаренко II Вестник CамГУ
- 2006. - №1. (41) - C. 134-138.
5. Щерба, Л.В. И.А. Бодуэн де Куртенэ (Некролог) [Текст] I Л.В. Щерба II Языковая система и речевая деятельность. - 2-е изд., стер. - М. : Едиториал WCC, 2004. - C. 381-394.
6. Щерба, Л.В. Новая грамматика [Текст] I Л.В. Щерба II Языковая система и речевая деятельность.
- 2-е изд., стер. - М. : Едиториал YFCC, 2004. -C. 74-77.
7. Щерба, Л.В. О частях речи в русском языке [Текст]
I Л.В. Щерба II Языковая система и речевая деятельность. - 2-е изд., стер. - М. : Едиториал YFCC. 2004. - C. 77-100.
8. Щерба, Л.В. Очередные проблемы языковедения [Текст] I Л.В. Щерба II Языковая система и речевая деятельность. - 2-е изд., стер. - М. : Едиториал WCC, 2004. - C. 39-59.
9. Щерба, Л.В. Преподавание иностранных языков в средней школе [Текст] I Л.В. Щерба II Языковая система и речевая деятельность. - 2-е изд., стер. -М. : Едиториал WCC, 2004. - C. 319-338.
10. Brandner, A. K praktickému vyuzití teorie funkcní gramatiky [Text] I E. Vyslouzilova II Rossica Olomucensia, XLV, Olomouc, 2007. - S. 29-34.
11. Kristeva, J. El lenguaje, ese desconocido Introducción a la lingüística [Electronic resourse] I J. Kristeva II Editorial Fundamentos. - 1988. - URL : http:IIrom-phil.narod.ruIbooks IKrist01.pdf (дата обращения : 25.02.2012).
12. Mathesius, V. Funkcní linguistika [Text] I V Mathesius
II Sborrnk prednásek pronesenÿch na Prvém sjezdu ceskoslovenskÿch profesora filozofie, filologie a historie v Praze 3-7 dubna 1929. - Praha : Stály prípravny vÿbor sjezdovÿ, 1929. - S. 118-130.
1S. Mathesius, V. Nebojte se anglictiny! [Text] I V. Mathesius. - Praha, 1936. Statni pedogogicke nakladatelstvi, 1965. - 60 S.
14. Mathesius, V. Nove proudy a smery v jazykovedném badani [Text] I V. Mathesius II New Currents and Tendencies in Linguistic Research I (1925). Z klasicke-ho období Prazske skoly 1925-1945. Cesk. akad. ved. Prameny ceske a slovenske lingvistiky. - Praha : Rada ceska - svazek 2. - 1972. - S. 5-17.
15. Mathesius, V. Obsahovy rozbor soucasne anglictiny na zaklade obecne lingvistickem [Text] I V. Mathesius. -Praha : Academia, 1961. - 280 S.
