CC BY
30
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2017. № 2
М.Н. Архипова
(специалист по учебно-методической работе кафедры этнологии МГУ имени
М.В. Ломоносова)*
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ФАКТОР В ОРГАНИЗАЦИИ
КОЛЛЕКТИВНЫХ РАБОТ У СЕЛЬСКОГО НАСЕЛЕНИЯ
РУССКОГО СЕВЕРА**
Статья посвящена динамике форм трудовых коллективов в деревнях Русского Севера и степени вмешательства государства в их формирование с конца XIX в. вплоть до современности. Объектами исследования стали общественные работы и общедеревенские «помочи» (формы взаимопомощи между сельскими жителями). Особое внимание было уделено взаимоотношениям внутри трудовых коллективов с точки зрения социальных норм поведения в сельском обществе. Автор оспаривает общепринятое в отечественной историографии представления об «автономности» сельской общины и ее полной самодостаточности с точки зрения экономики.
Ключевые слова: Русский Север, русское крестьянство, сельская община, соционорматика, общественные работы, государственный фактор, самоорганизация.
The article analyzes the dynamics of the forms of labor collectives in the villages of the North of Russia and the degree of state intervention in their formation from the late 19th century up to the present day. The objects of the study were public works and community-wide "pomochi" (form of mutual assistance between rural residents). Particular attention was paid to the relationships within labor collectives from the point of view of social norms of behavior in rural society. The author disputes the idea generally accepted in the domestic historiography of the "autonomy" of the rural community and its economical self-sufficiency.
Key words: the North of European Russia, Russian peasantry, rural community, social norms of behavior, public works, state factor, self-organization.
* * *
Трудовой коллектив является важной составляющей экономической, культурной и социальной жизни сельского населения России. Он играет большую роль в формировании связей с соседями и родственниками и является своеобразной уменьшенной моделью социума в целом. Особенно это касается населения Русского Севера — историко-культурного региона, где, как считается, сохранились многие традиционные особенности русского крестьян-
* Архипова Марьяна Николаевна, тел. 8-925-170-79-13; e-mail: [email protected]
** Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 16-31-01063 «Разное «советское»: советское наследие в культуре деревни, ПГТ и областного центра Русского Севера».
ства. Не случайно обширной теме традиционности крестьянского общества на Русском Севере были посвящены уже многие исторические и этнологические работы1.
Среди исследователей в последнее время особый интерес вызывает изучение советского наследия в странах — бывших республиках СССР. Внимание в частности уделяется изучению проблемы организации колхозной и совхозной жизни в социалистические времена и особенностям перехода общества в новую капиталистическую модель, в том числе социальных отношений внутри социума, готовности или, напротив, неспособности пост-социалистического общества к большей экономической самостоятельности2.
В центре внимания данного исследования — динамика изменений форм трудового коллектива северорусских крестьян на протяжении XX в., которые происходили в частности под влиянием государства, будь то уездное и волостное начальство рубежа Х1Х—ХХ вв., колхозная система или государственный фактор в наши дни. В статье представлены две модели трудовых коллективов: модель «помочей» — традиционная, «каноническая» для этнографии форма, которая была наиболее широко распространена в северорусской деревне и, следовательно, чаще упоминалась в работах исследователей, а также современные модели трудовых коллективов в сельской местности. Особое внимание уделяется взаимоотношениям внутри трудовых коллективов с точки зрения соционорматики, т.е. модели поведения, признанной в обществе в качестве правильной.
Как пример трудовой организации крестьянского социума были выбраны общественные р аботы и феномен взаимопомощи в деревне рубежа Х1Х—ХХ вв. В это время ведет свою активную работу «Этнографическое бюро» князя В.Н. Тенишева, довольно подробные отчеты которого стали прекрасным источником для изучения русского крестьянства. С конца позапрошлого века взаимопомощь не только играла важную роль в организации труда с точки
1 Арендт Х. Скрытая традиция: Эссе. М., 2008; Арендт Х. Традиции и современная эпоха // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1992. № 1. С. 80—95; Лурье С.В. Историческая этнология. М., 2004; Маркарян Э.С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Советская этнография. 1981. № 2. С. 78—96; Типология основных элементов традиционной культуры: Сб. / Отв. ред. М.В. Крюков, А.И. Кузнецов. М., 1984; Функ Д.А. Очерк современного состояния эпической традиции у шорцев (частные материалы и общетеоретические проблемы) // Этнографическое обозрение. 2013. № 2. С. 91—108.
2 Exploring the Edge of Empire. Soviet Era Anthropology in the Caucasus and Central Asia. Soviet Era Anthropology in the Caucasus and Central Asia / Ed. by F. Muhlfried, S. Sokolovskiy. Berlin, 2011; Buyandelgeriyn M. Post-Post-Transition Theories: Walking on Multiple Paths // Annual Review of Anthropology. Vol. 37. 2008. P. 235-250; Хамфри К. Изменение значения удаленности в современной России // Этнографическое обозрение. № 3. 2014. С. 8-23.
зрения экономической целесообразности, но и исполняла важные социальные, психологические и ценностно-моделирующие функции. В настоящее время, в начале XXI в., помочи остаются важным видом трудовой коллективной деятельности в деревне, однако их социальные и экономические функции претерпели кардинальное изменение. Сравнение материалов рубежа Х1Х—ХХ и ХХ—ХХ1 вв. составляют основную задачу данной работы. В качестве малоизученного аспекта, позволяющего с иного ракурса взглянуть на феномен взаимопомощи, выбран «внешний фактор», то есть силы, влияющие на коллективные работы и находящиеся за пределами деревенского трудового коллектива (в первую очередь — государство).
Источниками по данной проблеме выступают исследования этнологов конца Х1Х — начала ХХ в., уже упоминавшиеся материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева3 и современные полевые материалы, собранные за последние семь лет в ходе экспедиций кафедры этнологии МГУ, в которых автор принимала непосредственное участие.
Традиционный взгляд на коллективные работы в деревне
В этнографических работах второй половины Х1Х — начала ХХ в. коллективные работы, которые часто фигурировали под названиями «помочи» или «толока» (кроме того, встречаются многочисленные частные варианты: «супрядки», «вздымки», «навозница», «печебитье», «почещина», «каша», «саломат» и др.), представлялись как форма самоорганизации крестьянского общества. То есть они выступали в роли своеобразного института, позволявшего крестьянскому обществу или общине решать задачи независимо от государства, обходиться без новых технологий. Причем под технологиями можно понимать как более совершенные орудия труда, например, металлические плуги, конные молотилки и т.п., так и более современные формы организации труда, в первую очередь капиталистические или рыночные: вольный наем работников, регулировка интенсивности работы посредством изменения заработной платы или минимизация издержек.
Очевидно, что тенденция подчеркнуть независимость общины от государства, обратить внимание читателей на то, что «новые» для России второй половины Х1Х в. капиталистические отношения не проникают в деревню, поскольку там существуют альтернативные, способные составить конкуренцию рыночным, формы организации трудовой деятельности, является формой народнического видения русской деревни. Представление деревни замкну-
3 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 1—4. СПб., 2007—2008.
тым коллективом, ведущим свою хозяйственную деятельность независимо от внешнего мира, было призвано доказать значимость русской общины и ее негосударственного происхождения. О дискуссии между сторонниками «государственного» и «автохтонного» происхождения русской поземельной общины было немало написано как в советские времена4, так и в наши дни5. Доводя эту мысль до логического завершения, можно сказать, что во многих работах община оказывалась в своеобразном культурном, политическом и экономическом вакууме, абсолютно независимой от внешних влияний.
Такая точка зрения нашла свою нишу и в послереволюционной советской этнографии. В статье 1934 г. ленинградской исследовательницы Н.Н. Тихоницкой о толоке в Вятском крае коллективные работы рассматриваются как форма взаимопомощи. Причем высшей формой взаимопомощи является так называемая «общедеревенская взаимопомощь»6. Если перевести это словосочетание с языка советской этнографии 1930-х гг. на этнографический язык конца XIX в., то вновь мы увидим общинную форму взаимопомощи. Хотя община не названа здесь своим именем, но намек более чем прозрачен. Такое, «общинное», «автономистское» понимание коллективных работ позволяло делать важные выводы «политического характера». Во-первых, природный коллективизм крестьян мог стать основой коллективизации сельского хозяйства в масштабах всей страны. Во-вторых, ограниченность взаимопомощи рамками деревенского коллектива являлась естественным пределом развития крестьянской экономики. Внедрение в крестьянское хозяйство новых технологий (машинно-тракторных станций, дизельных механизированных молотилок и веялок и т.п.) могло стать принципиально новым шагом в развитии деревни, переводящим деревенскую экономическую жизнь на качественно новый уровень.
Такой подход к пониманию коллективных работ «по умолчанию» сохранился и в послевоенные годы. В дискуссии о коллективных формах работы, которая развернулась на страницах журнала «Советская этнография» в начале 1980-х гг.7, «общинно-автономистское» понимание коллективных работ сохранилось.
4 См.: АлександровВ.А. Сельская община в России (XVII — начало XIX в.). М., 1976.
5 Туторский А.В. Об общинности русских крестьян // Этнокультурные процессы в прошлом и настоящем. К юбилею доктора исторических наук, профессора К.И. Козловой. Сб. науч. ст. / Отв. ред. А.А. Никишенков. М., 2012 (Труды Исторического факультета МГУ. Вып. 57. Сер. 2. Исторические исследования. № 22). С. 270-279.
6 Тихоницкая Н.Н. Сельскохозяйственная толока у русских // Советская этнография. 1934. № 4. С. 76.
7 См.: Громыко М.М. Обычай помочей у русских крестьян в XIX веке (К проблеме комплексного исследования трудовых традиций) // Советская этнография. 1981.
Примечательно высказывание одного из участников этой дискуссии, известного теоретика экономических отношений в первобытных и крестьянских обществах Ю.И. Семенова о том, почему коллективные работы существовали в определенные периоды: «...требовалось больше рабочих рук, чем он [двор] располагал. Единственным выходом из положения было обращение к другим дворам»8. Почему этот выход определялся автором как единственный, можно понять только приняв народническую парадигму описания крестьянства. Не случайно С.Б. Рождественская, еще одна участница дискуссии на страницах журнала, отдельно подчеркивала роль коллективных работ у крестьян, скрепленных «традициями коллективизма в сфере сельскохозяйственного производства. единством в противостоянии государству при постоянном и непосредственном общении в труде и быту»9.
Сама община, таким образом, воспринималась участниками дискуссии как «этносоциальная микрогруппа, обладающая свойством самодостаточного развития»10, внутри которой коллективный труд был чуть ли не единственной формой социальной коммуникации, и каждый общинник «осознавал свою обязанность принимать без дополнительных принудительных мер участие в жизни коллектива»11. Что касается роли государства в жизни крестьянской общины, то, подытоживая основные мысли участников дискуссии, М.М. Громыко отмечала, что, «несмотря на наступление государства, развитие и укрепление его бюрократического аппарата и аппарата насилия», крестьянская община «сохраняла свой традиционный уклад жизни»12.
Итак, по мнению многих исследователей, как дореволюционных, так и советских, коллективные работы в деревнях были самым
№ 4. С. 26—38; № 5. С. 32—46; Громыко М.М. Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиций // Советская этнография. 1984. № 5. С. 70—80; Обсуждение статьи М.М. Громыко «Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиций» // Советская этнография. 1984. № 6. С. 51—64; Обсуждение статьи М.М. Громыко «Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиций» // Советская этнография. 1985. № 1. С. 70— 79; Обсуждение статьи М.М. Громыко «Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиций» // Советская этнография. 1985. № 2. С. 64—71.
8 Власть земли. Традиционная экономика крестьянства России Х1Х — начала ХХ в. Т. 1 / Сост. Ю.И. Семенов. М., 2002. С. 119.
9 Обсуждение статьи М.М. Громыко ... // Советская этнография. 1984. № 6. С. 59.
10 Там же. С. 53.
11 Обсуждение статьи М.М. Громыко. // Советская этнография. 1985. № 2. С. 70.
12 Громыко М.М. Историзм как принцип изучения воспроизводства традиций в малых социальных группах // Советская этнография. 1985. № 2. С. 78.
ярким проявлением традиционной общинности. Крестьяне самоорганизовывались для выполнения разовых трудовых мероприятий, и внешние факторы, будь то политические или экономические, либо не могли никак повлиять на ход событий, либо имели настолько незначительное влияние, что ими можно было пренебречь. Неслучайно в сборнике «Власть земли», вышедшем под редакцией Ю.И. Семенова, отмечалось, что «крестьянско-общинный способ производства», и прежде всего практика взаимопомощи, занимает уникальное положение и «не принадлежит... к числу основных, формационных способов производства»13. Иными словами, коллективные работы в сельской местности существовали вне эпохи и независимо от внешних факторов.
В связи с тем, что тенденция не замечать окружающую реальность вне деревни (общины) сохранилась и среди современных исследователей, в данной статье внимание будет сконцентрировано как раз на «внешнем факторе» в организации деревенских коллективных работ.
Следует отметить, что в настоящее время некоторые ученые, занимающиеся как современной русской деревней, так и историей российского крестьянства, указывают на серьезное влияние государства на хозяйственную жизнь общины. В частности, Л.В. Милов указывал, что крепостное право включало в себя форму субсидирования помещиком крестьянского хозяйства, а коллективные работы зачастую были формой внедрения нововведений в экономику деревни14. Петербургский исследователь И.И. Верняев пишет в работе о промысловом селе Павлово, что оно фактически представляло собой сельский город, в котором денежно-рыночные отношения пронизывали все сферы экономической жизни. Экономические связи села Павлово и его промышленной округи охватывали не только отдаленные города, но и близлежащие сельские поселения15.
Не стоит также говорить о сельской общине как о едином и неделимом социальном организме — таковой она были исключительно юридически. В сельской местности на Русском Севере существует много уровней социальной организации: соседи, околки, деревня, несколько деревень16. И эта многоуровневая система про-
13 Власть земли. С. 94.
14 См.: Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С. 8.
15 Верняев И.И. Реформа 1861 г. в торгово-промысловом селе Павлово Нижегородской губернии. Ч. 1 // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 3. С. 37.
16 См.: Архипова М.Н., Туторский А.В. Общинные традиции в хозяйстве (как пример бытования традиций в малой группе) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. История. 2013. Вып. 3. С. 106.
является наиболее очевидно именно в различных формах организации трудовых коллективов. В течение своей жизни или даже на протяжении нескольких поколений внутри деревни могут складываться довольно стабильные социально-экономические связи между отдельными жителями или дворохозяйствами, которые как раз и участвуют в помочах, названных Н.Н. Тихоницкой помочами-кот-работками».
Неколлективистские и неавтономистские тенденции в организации коллективных работ в русской деревне подчеркивает и американский историк и антрополог Д. Роджерс, изучавший старообрядческую деревню в Пермском крае в начале 2000-х гг. Он описывает коллективную работу по уборке картофеля под Сепы-чем. Автор выделяет более состоятельного крестьянина по имени Денис, который владеет мотоблоком. Участие людей в коллективной уборке урожая на поле Дениса, по мнению Роджерса, сводится к возможности взамен получить право использования мотоблока для сбора картофеля на своем участке. Коллективизм общины здесь отрицается полностью, а взаимопомощь представляется как социально одобряемая форма получения прав на пользование «элитной» вещью17.
Полевые материалы о коллективных работах
в современной деревне Русского Севера
Полевые исследования, которые проводились автором статьи на Русском Севере в Архангельской и Вологодской областях в течение последних нескольких лет (на основании материалов Северорусской этнографической экспедиции кафедры этнологии МГУ был опубликован ряд работ18), рисуют несколько иную картину организации совместных работ и бытования помочей в сельской среде.
Что касается «классических» для отечественной историографии моделей помочей («благотворительная», «за угощение» и помочь-«отработка»19), которые как раз и были главной для многих исследователей иллюстрацией общинного духа крестьян, то в современной северорусской деревне они также присутствуют, однако в гораздо
17 Rogers D. Moonshine, Money, and the Politics of Liquidity in Rural Russia // American Ethnologist. 2005. Vol. 32. № 1. P. 69.
18 Кочерженко (Архипова) М.Н., Туторский А.В. Бытование календарных и метеорологических примет // Живая старина. 2011. № 1. С. 44—47; Никишенков А.А., Перстнева И.П., Туторский А.В. Проблемы этнографического изучения русского крестьянства (соционормативная культура): Учебно-методическое пособие. М., 2010; ПетровД.Д. Обетные кресты Лешуконья // Вестник антропологии. М., 2015. № 1 (29). С. 50-68.
19 Тихоницкая Н.Н. Указ. соч. С. 76.
меньших масштабах. Один из наших собеседников — староста и активный участник общественной жизни своей деревни в Вологодской области — рассказал:
Этнограф (далее — Э): А коллективно какие-нибудь работы делаете? Вместе зарод поставить или что?
Собеседник 1 (далее — С1): .зароды ставить, дак тоже приглашают.
Э: Но Вы не как староста ходите, а как сосед.
С1: Да, как помочник. Зачем как староста, не, как помогать. Сей год женщина тут, ее проманули два [человека], значить. Ну, крепко пришлось поработать.
В дальнейшем разговоре выяснилось, что и женщина, которой помогал наш собеседник, оказывает их семье ответную помощь:
С1: Вот мы приехали, только второй год как корову не держим.
С2: 17 августа будет год.
С1: Она [жена] сдала. Силёнки нет.
С2: Нам все говорят, приходи, если надо. Молока-то дадим. Так что мы не страдаем.
С1: Этой стог да две копны наметал. Говорит: «Весь год ходи по молоко». А у нее корова доит больше ведра. Тогда принес, ведро надоила, потом еще пошла.
Таким образом, перед нами классическая модель соседской помочи-отработки: за оказанную услугу следует ответный жест, хотя и сами помочане на него вначале не рассчитывают, а помогают просто по доброй воле.
Справедливости ради стоит отметить, что этот собеседник является не только старостой, но и неформальным лидером деревни, который часто организует соседей для коллективной работы. Разговор зашел о правилах чистки колодца на улице:
Э: А бывает, что колодец общий деревенский чистите, или это не ваша обязанность?
С1: Если колодец, дак я сам. Свой колодец. К нам соседи ходят все пользуются. С этими всегда и собираемся, кто ходят, тех и пригласишь — никто не откажется. Пожалуйста, пригласишь — почистим, все сделаем.
Э: А Вы просто их обходите, говорите: «Давайте колодец почистим?»
С1: Да. Скажешь: «Так и так. Ребята, надо почистить колодец». Никто не отказывается, всегда — пожалуйста.
То есть важную социальную функцию при организации трудовых коллективов в современной деревне играют деятельные и авторитетные среди своих односельчан люди, которые в отдельных ситуациях становятся неформальными лидерами. Очень часто именно они берут на себя функции организации коллективных работ.
Как бы ни было заманчиво найти многочисленные подтверждения широкого распространения соседских помочей (что отмечалось почти в каждом сообщении корреспондентов легендарного Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева), но среди наших собеседников все в основном вспоминали о взаимопомощи во времена колхозов и совхозов. Про сегодняшние дни многие отвечали в таком ключе:
Э: А помогают вообще друг другу?
С: А никто никому не помогает. Ну, бывало там, не знаю.
Э: А вы друг другу чем-то помогаете, взаимопомощь есть с теми, кто из вашей деревни?
С: Так с родственниками, ну, как там, мы с родственниками, идем на помощь. Ну вот мы с сестрами, живем-то как вот, и мне помогут, и я им помогу.
Как видно из данного примера, «традиционные» помочи не носят повсеместный и всеохватывающий характер в современной деревне. Несомненно, многие обращаются за помощью к односельчанам, но в качестве помочан выбираются, как правило, одни и те же люди — активные, работящие, отзывчивые, или же родственники. Между такими помочанами также формируется особая производственная единица, которой авторы сборника «Власть земли. Традиционная экономика крестьянства России Х1Х — начала ХХ в.» очень удачно дали наименование «парное обменное партнер-ство»20. Однако это происходит не в столь крупных масштабах, как указано в работах сторонников общинного коллективизма.
Совместными усилиями жители деревень собирают своеобразные «помочи» для выполнения работ по благоустройству округи. Так, в деревне Кеба Архангельской области женщины — члены совета деревни — рассказали нам в августе 2010 г. об интересной системе организации таких общественных работ:
С1: Мост вот тоже строили, там вот тоже Солин и Разин. Как заместитель по хозяйственной части он был-то? Вот он тут организовал: безработных привлекает через центр занятости.
Э: А как выбирали того, кто будет строить мост? Из центра занятости приехали и назначили?
С1: Нет, мы собирали мужиков, решали, кто пойдет на мост. И вот безработица (центр занятости. — М.А.) тоже вовлекала, потому что там шла отработка как, и они потом вставали, мужики эти, на безработицу, безработные которые вот. Это все через организации... Они отработали тут, им — запись в трудовую, и они могли встать уже на безработицу на полгода.
20 Власть земли. С. 120.
Э: То есть их специально выбирали, чтобы потом помочь?
С1: Да, да, вот тому, кому надо встать на безработицу. Также вот колодцы ремонтировали: тоже выбирали таких, у кого заканчивается, или кто не стоит. И они потом опять на безработицу вставали.
То есть с одной стороны, перед нами — вариант проведения общественных работ в деревне. Совет деревни — орган местного самоуправления — руководит процессом работ: выбирают объект постройки или ремонта, а также лиц, которые будут эти работы выполнять. Несомненно, эти работники должны разбираться в том деле, которое им поручено, например, при строительстве моста. Однако, с другой стороны, эти общественные работы одновременно выступают в качестве помочи, но уже для самих участников-помочан. Среди потенциальных работников, по словам наших собеседниц, прежде всего выбирались те, которые «стоят на учете в центре занятости», получают пособие по безработице.
По закону «О занятости населения в Российской Федерации», «каждый период выплаты пособия по безработице не может превышать 12 месяцев в суммарном исчислении в течение 26 календарных месяцев, за исключением случаев, предусмотренных законодательством»21. Срок пребывания в качестве безработного с выплатой пособия ограничен тремя месяцами, чтобы возобновить его, необходимо отработать хотя бы на временной работе и после этого вновь встать на учет в центре занятости. В данном случае местное отделение центра занятости специально подбирало людей, у которых недавно кончился или должен был кончиться этот трехмесячный период. После участия в работе по строительству моста они вновь в течение трех месяцев могли получать пособие.
А в некоторых деревнях той же Архангельской области «помочане» и вовсе официально оформляются и получают денежное вознаграждение от государства:
Э: А кого привлекают на ремонт колодца?
С: Безработных <...> как шабашка.
Э: Им деньги за это платят?
С: Да.
При расспросе о том, будут ли в первую очередь привлекать к таким общественным работам того, кто официально является безработным, но владеет техникой, например, трактором, хорошо ведет свое хозяйство, т.е. активного, деятельного человека, способного себя прокормить, члены совета деревни ответили: «Старают-то вообще тех, у кого неоткуда взять. Но с другой стороны, вот если
21 Закон Российской Федерации «О занятости населения в Российской Федерации». М., 2014. С. 30.
у этого человека трактор, значит, будут привлекать и того человека, раз техника есть. А без техники куда?» Происходит своеобразная трансформация помочи: в роли реципиентов помощи в общественных работах выступают те, кому самим нужна помощь (но уже материальная).
В современной северорусской деревне произошла трансформация традиционных моделей помочей. Между соседями по-прежнему иногда формируются своеобразные хозяйственные единицы, участники которых по очереди помогают друг другу, хотя если сравнивать их с соседскими помочами начала XX в., то масштаб их будет гораздо меньше.
Коллективные общественные работы, организуемые органами деревенской власти, гораздо более важны экономически, но по причинам их несовместимости с традиционной этнографической оптикой они остаются либо вне поля зрения исследователей, либо без печатного осмысления этих материалов. В таких коллективных работах смешиваются роли тех, кто помогает, и тех, кому фактически помогают. Официальные органы деревни документально оформляют ту или иную форму хозяйственной деятельности, получая денежные дотации от государства, которые идут в том числе и на оплату труда помочан. Также чрезвычайно важным аспектом такой формы помочей является запись этих работ в трудовой стаж, что в дальнейшем позволяет получить определенные выгоды при оформлении пенсии.
Хотя «общинно-автономистский» характер коллективных работ de jure не нарушается (вся инициатива, организация и выполнение работ полностью осуществляются силами одной деревни), но добавляется важный фактор — государственные субсидии и документальное оформление работ. Выплаты помогают многим жителям деревень держаться на плаву в сложной экономической ситуации. Документальное оформление дает надежду на своевременный выход на пенсию в будущем. Для многих деревень на Русском Севере подобные коллективные работы являются практически единственной возможностью получить государственное финансирование.
«Внешний фактор» в коллективных работах начала XX в.
Мы пришли к выводу, что «автономистское», не связанное с другими экономическими институтами изображение деревни в настоящее время абсолютно неактуально. Перед нами встает следующий вопрос: является ли эта неавтономность начала XXI в. новшеством, связанным с детрадиционализацией крестьянской культуры и особой формой трансформации обычая помочи, или «внешний фак-
тор» присутствовал в коллективных деревенских работах и на рубеже XIX—XX вв., но многие этнографы «через народнические очки» не видели его и не описывали? Нам кажется, что вторая точка зрения более правильна.
Изначально в дореволюционный период сама структура крестьянского хозяйства в большинстве случаев была построена по принципу коллективного труда. Помимо соседской помочи, крестьяне выполняли и другие общественные работы, которые схожи с тем, что мы видим в современной деревне: починка дороги, моста и тому подобное. Здесь, однако, есть существенное отличие: в дореволюционной (как, впрочем, и в колхозной) деревне организатором общественных коллективных работ было государство, вернее, починка дорог была государственной повинностью. Представители официальной власти следили за ее соблюдением. «Починка дорог сельским обществом, — отмечает корреспондент Этнографического бюро А.Н. Голубцов из Вологодской губернии, — производится не добровольно, сообразуясь с потребностями, а только разве по приказанию начальства., что бывает в очень исключительных случаях, когда, например, ожидается приезд архиерея, губернатора»22.
Сами крестьяне относились к подобным работам как к пустой трате времени, которое можно было бы использовать в собственном хозяйстве («Маленькая выбоина, проехал кто-нибудь, заметил и велел собрать деревню»23). Практиковалась «продажа» своего участка-отработки («.готовы отдать по 15 копеек с души человека, лишь бы не поправлять дорог»24). Некоторые корреспонденты отмечали, что иные крестьяне и вовсе, увидев, что дорога не требует серьезной починки, уходили с работ25.
Как видно из примера с починкой дорог, далеко не все работы ограничивались сугубо внутриобщинными делами: к организации коллективных работ активно подключалось государство через официальных представителей на местах, и сами крестьяне к таким общественным работам относились как мешающим их основной трудовой деятельности — выращиванию хлеба и уходу за скотом. Также приведенные примеры показывают, что коллективные работы не всегда воспринимались как выражение «коллективистского», «общинного» начала. Возможна была и продажа своей
22 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В.Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 2. Грязовецкий и Кадников-ский уезды. СПб., 2007. С. 27.
23 Там же. Ч. 3. Никольский и Сольвычегодский уезды. СПб., 2007. С. 157.
24 Там же. Вологодская губерния. Ч. 2. Грязовецкий и Кадниковский уезды. С. 13.
25 Там же. Вологодская губерния. Ч. 3. Никольский и Сольвычегодский уезды. С. 157.
доли работы, и простое игнорирование общественных работ. Это различное, а не единое «общинно-этическое» отношение к работам на рубеже Х1Х—ХХ вв. хорошо согласуется с приведенными выше материалами начала ХХ1 в.
От государственного фактора в начале XX в. к общинности XXI в.
Итак, подводя итоги исследования форм организации коллективных работ сельского населения на Русском Севере, можно констатировать, что наши выводы во многом противоречат уже имеющимся исследованиям русского крестьянства.
При этом очевидно, что коллективный труд всегда играл важную роль в экономической и социальной жизни русского крестьянства. Обычаи взаимопомощи пусть и в несколько видоизмененной форме сохраняются в деревнях и сегодня. Отдельно стоит остановиться на «внешнем (в частности — государственном) факторе», который влиял и продолжает влиять на структуру и способы самоорганизации в северорусских деревнях.
Как уже отмечалось, в советской историографии было принято подчеркивать «врожденный» коллективизм и самодостаточность русской деревни: согласно исследованиям, государство хоть и пыталось вмешиваться в дела общины, все же не играло существенной роли в организации трудовой деятельности. В нашем исследовании, на основании как современных материалов, так и источников начала ХХ в., мы показали, что община фактически самоорганизовывалась лишь для выполнения совместных помочей, при этом их участниками зачастую были и члены соседних общин. Общественные же работы и вовсе организовывались представителями официальной власти, и крестьяне, несмотря на отрицательное отношение к этим повинностям и попытки их избежать, были вынуждены выполнять работы по ремонту дорог, мостов и облагораживанию общественной территории. То есть государственный фактор и в начале ХХ в. играл очень важную роль.
В современной деревне мы видим обратную тенденцию: сами жители деревень организуют общественные работы. При этом об-щинность при выполнении коллективных работ также приобрела новую — патерналистскую — этическую окраску. Основными реципиентами помощи выступают сами участники коллективных работ. На такие общественные работы совет деревни приглашает не только и не столько активных, работящих односельчан, а тех, кто сам нуждается в помощи (как правило, безработных). Эту заботу лидеров деревень о своих рядовых односельчанах можно рассматривать как своеобразную этику сохранения деревенской общности —
форму поддержания жизни в подопечной им деревне, заботу о ней, и как форму ответственности перед односельчанами.
Что касается государства, то оно в данном случае выступает в роли материального или юридического (в случае оформления записи в трудовой книжке) донатора, а не собственно организатора и руководителя трудового процесса. Организация подобных коллективных работ по благоустройству местной территории становится для совета деревни одним из немногих, а подчас и вовсе единственным способом получить материальную помощь от государства.
Итак, в эволюции организации коллективных работ сельского северорусского населения с начала ХХ в. до современности произошел переход от государственного влияния к той самой общинно-сти и самоорганизации, о которых писали советские этнографы, имея в виду, однако, деревню как раз рубежа XIX—XX вв. О самодостаточности и изолированности современной деревни от внешних факторов при этом говорить не приходится. Собственных каналов финансирования у деревни по-прежнему нет, государство в данном случае выполняет очень важную роль, обеспечивая участников общественных работ финансированием, но лидеры деревень взяли на себя часть государственных функций по трудоустройству односельчан и организации их, пусть и временно, в трудовые коллективы.
Таким образом, в противовес устоявшемуся в этнологической науке «общинно-автономистскому» пониманию традиционной северорусской деревни, частичную независимость от регулярных внешних вмешательств со стороны государства она приобрела только в последние несколько десятилетий. Эта «автономность» не рассматривается как достижение, напротив, в деревне говорят о «заброшенности», «забытости» сельских поселений. При ослаблении государственного вмешательства в жизнь деревни значимую роль стали играть традиционные формы организации коллективного труда, которые приобрели совершенно новые функции. От «инстру-менталистского» содержания в начале XX в. (раскладка повинностей, жребиев, определение очередности и времени работ) они трансформировались в направлении «этического» смысла. Коллективные работы — форма привлечения государственных денег в деревню и распределение их между теми категориями людей, которые при иных условиях этих денег не получили бы.
Список литературы
1. Александров В.А. Сельская община в России (XVII — начало XIX в.). М., 1976. 324 с.
2. Арендт Х. Традиции и современная эпоха // Вестник Моск. ун-та. Сер. 7. Философия. 1992. № 1.
3. Архипова М.Н., Туторский А.В. Общинные традиции в хозяйстве (как пример бытования традиций в малой группе) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. История. 2013. Вып. 3.
4. Верняев И.И. Реформа 1861 г. в торгово-промысловом селе Павлово Нижегородской губернии. Ч. 1 // Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2012. Вып. 3.
5. Власть земли традиционная экономика крестьянства России XIX в. — начала XX в. Т. 1 / Сост., авт. теорет. введ. и ред. Ю.И. Семенов. М., 2002.
6. Громыко М.М. Историзм как принцип изучения воспроизводства традиций в малых социальных группах // Советская этнография. 1985. № 2.
7. Громыко М.М. Место сельской (территориальной, соседской) общины в социальном механизме формирования, хранения и изменения традиций // Советская этнография. 1984. № 5.
8. Громыко М.М. Обычай помочей у русских крестьян в XIX в. (К проблеме комплексного исследования трудовых традиций) // Советская этнография. 1981. № 4, 5.
9. Кочерженко (Архипова) М.Н., Туторский А.В. Бытование календарных и метеорологических примет // Живая старина. 2011. № 1.
10. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. 572 с., 16 ил.
11. Никишенков А.А., Перстнева И.П., Туторский А.В. Проблемы этнографического изучения русского крестьянства (соционормативная культура): Учебно-методическое пособие. М., 2010. 161 с.
12. Петров Д.Д. Обетные кресты Лешуконья // Вестник антропологии. 2015. № 1 (29).
13. Тихоницкая Н.Н. Сельскохозяйственная толока у русских // Советская этнография. 1934. № 4.
14. Туторский А.В. Об общинности русских крестьян // Этнокультурные процессы в прошлом и настоящем. К юбилею доктора исторических наук, профессора Клавдии Ивановны Козловой. Сб. науч. ст. / Отв. ред. А.А. Никишенков. М., 2012 (Труды Исторического факультета МГУ. Вып. 57. Сер. 2. Исторические исследования. № 22).
15. Функ Д.А. Очерк современного состояния эпической традиции у шорцев (частные материалы и общетеоретические проблемы) // Этнографическое обозрение. 2013. № 2.
16. Rogers D. Moonshine, Money, and the Politics of Liquidity in Rural Russia // American Ethnologist. 2005. Vol. 32. № 1.
Поступила в редакцию 19 октября 2016 г.
