ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ В КОНСТИТУЦИЯХ РЕСПУБЛИК В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: СТАТУСНО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ СОПРЯЖЕНИЯ Текст научной статьи по специальности «Право»

DOI 10.47643/1815-1337_2023_5_210 УДК 342.41

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ В КОНСТИТУЦИЯХ РЕСПУБЛИК В СОСТАВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: СТАТУСНО-АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ СОПРЯЖЕНИЯ STATE LANGUAGES IN THE CONSTITUTIONS OF REPUBLICS WITHIN THE RUSSIAN FEDERATION: STATUS-AXIOLOGICAL CONJUGATIONS

МАРХГЕЙМ Марина Васильевна,

профессор, доктор юридических наук, заведующий кафедрой конституционного и международного права, юридический институт, Белгородский государственный национальный исследовательский университет. 308015, Россия, Белгородская обл., г. Белгород, ул. Победы, 85. E-mail: markheim@bsu.edu.ru;

НОВИКОВА Алевтина Евгеньевна,

доцент, доктор юридических наук, профессор кафедры конституционного и международного права, юридический институт, Белгородский государственный национальный исследовательский университет. 308015, Россия, Белгородская обл., г. Белгород, ул. Победы, 85. E-mail: novikova_a@bsu.edu.ru;

MARKHGEIM Marina Vasilyevna,

Professor, Doctor of Law, Head of the Department of Constitutional and International Law, Law Institute,

Belgorod State National Research University.

85 Pobedy Str., Belgorod, Belgorod Region, 308015, Russia.

E-mail: markheim@bsu.edu.ru;

NOVIKOVA Alevtina Evgenievna,

Associate Professor, Doctor of Law, Professor of the Department of Constitutional and International Law, Law Institute, Belgorod State National Research University. 85 Pobedy str., Belgorod, Belgorod region, 308015, Russia. E-mail: novikova_a@bsu.edu.ru

Краткая аннотация. В рамках данной работы представлены итоги анализа конституций республик в составе Российской Федерации на предмет выявления в их статусно-аксиологических структурных единицах норм о государственных языках. Авторами в этой связи выявлены следующие легализованные сопряжения: государственные языки, как неотъемлемые атрибуты основ конституционного строя республики; равноправие государственных языков или их упоминание; уровни законодательного определения статуса государственных языков выражены в нормах, указывающих федеральный и субъектовый сегменты; язык как критерий недопустимости дискриминации, усиленный государственным гарантированием данного принципа; субъективное право каждого на пользование родным языком; запрет пропаганды языкового превосходства. В заключении сформулированы предложения по унифицирующему совершенствованию республиканских конституционных норм, формализующих государственные языки.

Abstract. Within the framework of this work, the results of the analysis of the constitutions of the republics within the Russian Federation are presented in order to identify the norms on state languages in their status-axiological structural units. In this regard, the authors have identified the following legalized conjugations: state languages as integral attributes of the foundations of the constitutional system of the republic; equality of state languages or their mention; levels of legislative determination of the status of state languages are expressed in norms indicating federal and subject segments; language as a criterion of inadmissibility of discrimination, reinforced by state guarantees of this principle; the subjective right of everyone to use native language; prohibition of propaganda of linguistic superiority. In conclusion, proposals are formulated for the unifying improvement of the republican constitutional norms formalizing the state languages.

Ключевые слова: государственные языки, республика, конституция, основы конституционного строя, права и свободы человека и гражданина, народы, правовой принцип.

Keywords: state languages, republic, constitution, foundations of the constitutional system, human and civil rights and freedoms, peoples, legal principle.

Для цитирования: Мархгейм М.В., Новикова А.Е. Государственные языки в конституциях республик в составе Российской Федерации: статусно-аксиологические сопряжения //Право и государство: теория и практика. 2023. № 5(221). С. 210-212. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_5_210.

For citation: Markhgeim M.V., Novikova A.E. State languages in the constitutions of the republics within the Russian Federation: status-axiological conjugations // Law and state: theory and practice. 2023. No. 5(221). pp. 210-212. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_5_210.

Статья поступила в редакцию: 24.04.2023

Язык выступает одним из «инструментов осуществления государственной национальной политики, создания единого коммуникативного информационного пространства» [2, с. 100-112]; «важнейшим средством самоидентификации народа, особой формой воплощения национального самосознания. Совокупно приведенные и иные характеристики опосредуют важность языковой политики в многонациональном государстве, которым является Российская Федерация» [4, с. 70-73]. В свою очередь, «конституционно-правовая формализация государственного языка является центральным и наиболее значимым элементом правового режима языков, затрагивая вопросы использования национальных языков в законодательно очерченных сферах отношений в пределах государственной территории, а также права их носителей» [3, с. 8-20].

Представляется, одновременно целесообразно и сложно легализовать «статус государственного языка в многонациональном государстве, когда его субъектам адресовано право устанавливать государственные языки на своей территории». В России согласно конституционной ч. 2 ст. 68 таким правом наделены республики [1].

На наш взгляд, «уточнение правил использования государственного языка России» и государственных языков республик в ее составе «обоснованно расширяет в условиях современных вызовов и угроз систему мер, направленных на обеспечение государственного суверенитета, поскольку без преувеличения можно утверждать, что государственный язык принадлежит к разряду символов государства» [5, с. 73-80].

С учетом перечисленных аргументов в рамках данной статьи авторское внимание уделено анализу текстов конституций республик в составе Российской Федерации на предмет легализации в них положений о государственных языках. В статье использованы тексты конституций республик в составе Российской Федерации, размещенные в ресурсе «Электронный фонд правовых и нормативно-технических документов» (https://docs.cntd.ru/).

Осуществленный анализ показал на различное количество упоминаний языка в заявленных конституциях: Калмыкия (3), Карелия, Удмуртия (7), Мордовия, Саха (8), Адыгея, Дагестан, Кабардино-Балкария, Марий Эл (10), Ингушетия, Коми, Крым, Тыва, Чувашия (11), Карачаево-Черкессия (12), Бурятия, Донецкая Народная Республика, Луганская Народная Республика, Северная Осетия-Алания (13), Алтай, Татарстан, Хакасия (14), Башкортостан (16), Чечня (17).

Структурно типичными конституционными разделами / главами, формализующими государственный язык, установлены:

Основы конституционного строя (Адыгея, Алтай, Башкортостан, Бурятия, Дагестан, Донецкая Народная Республика, Ингушетия, Карачаево-Черкессия, Коми, Крым, Луганская Народная Республика, Марий Эл, Мордовия, Саха, Северная Осетия-Алания, Татарстан, Тыва, Удмуртия, Хакасия, Чечня, Чувашия);

Права и свободы человека и гражданина / Правовой статус человека и гражданина / Права, свободы и обязанности человека и гражданина / Защита прав и свобод человека и гражданина (Адыгея, Алтай, Башкортостан, Бурятия, Дагестан, Донецкая Народная Республика, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Карелия, Коми, Крым, Луганская Народная Республика, Марий Эл, Мордовия, Саха, Северная Осетия-Алания, Татарстан, Тыва, Хакасия, Чечня, Чувашия);

Глава Республики и исполнительная власть / Председатель Правительства / Правительство / Совет Министров / Президент (Адыгея, Алтай, Башкортостан,

Публично-правовые (государственно-правовые) науки

Бурятия, Дагестан, Донецкая Народная Республика, Ингушетия, Карелия, Крым, Луганская Народная Республика, Марий Эл, Мордовия, Саха, Северная Осетия-Алания, Татарстан, Удмуртия, Хакасия, Чечня, Чувашия);

Государственный Совет (Адыгея) / Народный Хурал (Бурятия) / Народное собрание (Ингушетия) / Государственный Совет (Татарстан); Государственный статус и административно-территориальное устройство (Коми, Хакасия);

Судебная власть / Судебная власть и прокуратура (Алтай, Карачаево-Черкессия, Хакасия, Чувашия) / Судебная власть, прокуратура, адвокатура и нотариат (Чечня). Единичны упоминания о языке в следующих структурных частях конституций республик, входящих в состав Российской Федерации: Основные положения (Карелия),

Гражданские и политические права и свободы гражданина и человека (Алтай), Государственное устройство (Кабардино-Балкария),

Национально-государственный статус, административно-территориальное устройство (Саха),

О Государстве (Адыгея),

Основы социальной политики (Тыва),

Гарантии эффективного функционирования публичной власти в Республике Башкортостан (Башкортостан).

Уточним, что текст Степного Уложения (Конституции) Республики Калмыкия не структурирован, поэтому упоминание в нем языка осуществлено без привязки

к тому или иному разделу / главе, что все-таки расценивается в качестве нетипичного варианта.

В целях упорядочения подхода к легализации республиками в составе России положений о государственных языках, в данной работе анализу подлежат только статусно-аксиологичские структурные единицы конституций, включая преамбулу.

Так, фиксация языка выявлена в преамбулах конституций Донецкой и Луганской Народной Республик, Крыма и Татарстана. Текстуально в преамбулах выражено «стремление защитить и гарантировать равные права и свободы человека независимо от расы, цвета кожи, пола, языка» [8].

Дальнейший анализ позволил нам установить легализованный ряд сопряжений государственных языков со статусно-аксиологическими структурными единицами заявленной группы конституций. Под статусно-аксиологическими структурными единицами понимаем части конституций, формализующие основы конституционного строя и правовой статус личности.

1. Государственные языки, как неотъемлемые атрибуты основ конституционного строя республики. Данное сопряжение, зафиксировано, например, в ст. 1 Конституции Республики Алтай: Республика «имеет свою Конституцию, законодательство, территорию, государственные языки, систему органов государственной власти и местного самоуправления, государственные символы» [6]. Содержательно аналогична ч. 2 ст. 1 Конституции Республики Бурятия.

С вариативными изменениями, но с упоминанием государственных языков изложена ст. 1 Конституции Республики Башкортостан и ч. 2 ст. 1 Конституции Республики Саха (Якутия).

2. Равноправие государственных языков в республиках: русского и адыгейского (ст. 5 Конституции Республики Адыгея); татарского и русского (ч. 1 ст. 8 Конституции Республики Татарстана).

В остальных конституциях упоминание государственных языков осуществлено с помощью лаконичной формулы «государственными языками Республики являются» башкирский и русский (ст. 1 Конституции Республики Башкортостан), бурятский и русский (ч. 1 ст. 67 Конституции Республики Бурятия), русский и народов Дагестана (ст. 11 Конституции Республики Дагестан), ингушский и русский (ст. 14 Конституции Республики Ингушетия), кабардинский, балкарский и русский (ч. 1 ст. 76 Конституции Кабардино-Балкарской Республики), калмыцкий и русский (ст. 17 Конституции Республики Калмыкия), абазинский, карачаевский, ногайский, русский и черкесский (ч. 1 ст. 11 Конституции Карачаево-Черкесской Республики), коми и русский (ст. 67 Конституции Республики Коми), русский, украинский и крымскотатарский (ч. 1 ст. 10 Конституции Республики Крым), марийский (горный, луговой) и русский (Конституции Республики Марий Эл), русский и мордовский (мокшанский, эрзянский) (ст. 12 Конституции Республики Мордовия), язык саха и русский (ст. 46 Конституции Республики Саха), осетинский и русский (ч. 1 ст. 15 Конституции Республики Северная Осетия-Алания), тувинский и русский (ч. 1 ст. 5 Конституции Республики Тыва), русский и удмуртский (ст. 8 Конституции Удмуртской Республики), русский и хакасский (ст. 69 Конституции Республики Хакасия), чеченский и русский (ч. 1 ст. 10 Конституции Чеченской Республики), чувашский и русский (ст. 8 Конституции Чувашской Республики).

Уточним, что в ч. 1 ст. 15 Конституции Республики Северная Осетия-Алания дана совпадающая с ч. 1 ст. 68 Конституции Российской Федерации характеристика русского языка как языка государствообразующего народа, входящего в многонациональный союз равноправных народов Российской Федерации.

В остальном, как видим, в приведенных нормах отсутствуют закономерности в последовательности перечисления государственных языков: где-то первым упомянут русский язык, где-то язык титульного народа республики.

Число государственных языков также разнится. Стандартным вариантом можно назвать формализацию двух языков. Однако, к примеру, в Конституции Карачаево-Черкесской Республики легализовано пять государственных языков.

Противоположен в сторону минимализма вариант статей 10 конституций Донецкой и Луганской Народных Республик. В норме в качестве государственного языка назван только один - русский.

Обратим внимание на нестандартную формулировку ч. 1 ст. 11 Конституции Республики Карелия, согласно которой «государственным языком в Республике Карелия является русский. Республика Карелия вправе устанавливать другие государственные языки на основании прямого волеизъявления населения Республики Карелия, выраженного путем референдума»[9]. Таким образом, конституционно «открыт» перечень государственных языков и предусмотрена народовластная процедура их установления.

3. Уровни законодательного определения статуса государственных языков выражены в нормах, указывающих федеральный и субъектовы й сегменты (ч. 2 ст. 10 конституций Донецкой и Луганской Народных Республик, ч. 3. ст. 11 Конституции Карачаево-Черкесской Республики, ч. 2 ст. 10 Конституции Республики Крым и ч. 2 ст. 10 Конституции Чеченской Республики).

4. Язык как критерий недопустимости дискриминации, усиленный государственным гарантированием данного принципа. Как правило, такой подход заключен в конституционную формулу «Государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от ... языка... Запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам языковой принадлежности» (ч. 2 ст. 20 Конституции Республики Адыгея, ч. 2 ст. 17 Конституции Республики Бурятия, ч. 2 ст. 13 Конституции Донецкой Народной Республики, ч. 2 ст. 18 Конституции Республики Ингушетия, ч. 2 ст. 22 Конституции Кабардино-Балкарской Республики, ч. 2 ст. 16 Конституции Карачаево-Черкесской Республики, ст. 17 Конституции Республики Коми, ч. 2 ст. 13 Конституции Республики Крым, ч. 2 ст. 13 Конституции Луганской Народной Республики, ч. 2 ст. 19 Конституции Республики Марий Эл, ч. 2 ст. 17 Конституции Республики Мордовия; ч. 2 ст. 20 Конституции Республики Северная Осетия-Алания, ч. 2 ст. 19 Конституции Республики Тыва, ст. 15 Конституции Республики Хакасии, ч. 2 ст. 16 Конституции Чеченской Республики и ч. 2 ст. 17 Конституции Чувашской Республики).

Первая часть формулировки принципа недискриминации легализована в ст. 22 Конституции Республики Алтай, ст. 19 Конституции Республики Башкортостан, ч. 2 ст. Конституции Республики Карелия, в ст. 15 Конституции Республики Саха и ч. 2 ст. 28 Конституции Республики Татарстан.

Сделаем акцент на том, что в ст. 20 Конституции Республики Дагестан заявленный принцип сформулирован через функцию государственной защиты, но не

гарантий. В качестве выявленной особенности отметим троекратную формализацию принципа недопустимости дискриминации по признаку языка, например, в Конституции Донецкой Народной Республики (преамбула, статусно-аксиологическая глава и глава об органах исполнительной власти).

5. Субъективное право каждого на пользование родным языком, свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества (ч. 2 ст. 24 Конституции Республики Адыгея, ст. 36 Конституции Республики Алтай, ст. 32 Конституции Республики Башкортостан, ч. 2 ст. 24 Конституции Бурятии, ст. 30 Конституции Республики Дагестан, ч. 2 ст. 25 Конституции Республики Ингушетия, ч. 2 ст. 30 Конституции Кабардино-Балкарской Республики, ч. 2 ст. 23 Конституции Карачаево-Черкесской Республики, ст. 27 Конституции Республики Коми, ч. 2 ст. 19 Конституции Республики Крым, ч. 2 ст. 15 Конституции Луганской Народной Республики, ч. 2 ст. 24 Конституции Республики Мордовия, ч. 2 ст. 26 Конституции Республики Северная Осетия-Алания, ч. 2 ст. 34 Конституции Республики Татарстан, ч. 2 ст. 24 Конституции Республики Тыва, ст. 22 Конституции Республики Хакасия, ч. 2 ст. 23 Конституции Чеченской Республики, ч. 2 ст. 23 Конституции Чувашской Республики.

В конституциях Донецкой Народной Республики (ч. 2 ст. 15) и Республики Марий Эл (ч. 2 ст. 26) заявленное субъективное право усилено нормой-гарантией со стороны республик. Оригинально дополнение данного субъективного права ст. 36 Конституции Республики Алтай в части запрета ограничения прав и свобод граждан по признаку невладения государственными языками.

6. Запрет пропаганды языкового превосходства отражен в ч. 3 ст. 27 Конституции Республики Адыгея, ст. 3 Конституции Республики Алтай, в ч. 2 ст. 27 Конституции Республики Бурятия, ст. 28 Конституции Республики Дагестан, ч. 2 ст. 18 Конституции Донецкой Народной Республики, ч. 2 ст. 28 Конституции Республики Ингушетия, ч. 2 ст. 33 Конституции Кабардино-Балкарской Республики, ч. 2 ст. 26 Конституции Карачаево-Черкесской Республики, ст. 30 Конституции Республики Коми, ч. 2 ст. 22 Конституции Республики Крым, ч. 2 ст. 18 Конституции Луганской Народной Республики, ч. 2 ст. 29 Конституции Республики Марий Эл, ч. 2 ст. 27 Конституции Республики Мордовия, ч. 2 ст. 29 Конституции Республики Северная Осетия-Алания, ч. 2 ст. 42 Конституции Республики Татарстан, ч. 2 ст. 26 Конституции Республики Тыва, ст. 25 Конституции Республики Хакасия, ч. 2 ст. 26 Конституции Чеченской Республики, ч. 2 ст. 26 Конституции Чувашской Республики.

В качестве целостного примера в части юридической технички отметим самостоятельную статью 13 Конституции Республики Алтай в Разделе I «Основы конституционного строя Республики Алтай». В одной норме легализованы ключевые статусные характеристики государственных языков: «государственными языками в Республике Алтай являются алтайский и русский языки» [7].

Далее в гарантирующем ключе отмечено: «Республика Алтай гарантирует всем ее народам право на сохранение родного языка, создание условий для его изучения и развития» [7].

В аналогичном гарантирующем ключе, но с акцентным вниманием конкретно к алтайскому языку в ст. 13 формализовано, что этот язык «является основой национального самосознания алтайского народа. Органы власти республики способствуют его возрождению, сохранению, развитию и расширению среды употребления» [7]. Единственная ст. 17 Конституции Республики Калмыкия также данное правило формализует.

В заключении проведенного исследования уточним, что нами были установлены следующие легализованные сопряжения государственных языков со статусно-аксиологическими структурными единицами конституций в составе Российской Федерации:

государственные языки, как неотъемлемые атрибуты основ конституционного строя республики (отражены в 4 (Алтай, Башкортостан, Бурятия, Саха) из 24 конституций);

равноправие государственных языков или их упоминание (отражено во всех 24 конституциях);

уровни законодательного определения статуса государственных языков выражены в нормах, указывающих федеральный и субъектовый сегменты (отражены в 3 (Донецкая и Луганская Народные Республики, Карачаево-Черкессия) из 24 конституций);

язык как критерий недопустимости дискриминации, усиленный государственным гарантированием данного принципа (отражен в 17 из 24 республик, не охвачены тексты конституций Алтая, Башкортостана, Калмыкии, Карелии, Саха, Татарстана и Удмуртии);

субъективное право каждого на пользование родным языком, свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества (отражено в 20 из 24 республик, не охвачены тексты конституций Калмыкии, Карелии, Саха и Удмуртии);

запрет пропаганды языкового превосходства (отражено в 19 из 24 республик, не охвачены тексты конституций Башкортостана, Калмыкии, Карелии, Саха и

Удмуртии).

На наш взгляд, несмотря на то, что республики в составе Российской Федерации имеют право устанавливать государственные языки на своей территории, их подходы в данном направлении нуждаются в унификации. Полагаем, оптимально, если минимально обозначенные нами регулятивные сопряжения будут отражены во всех конституциях. Представляется, такая унификация позволит укрепить не только статус русского языка, как государственного, но и государственных языков республик России. А, учитывая обозначенный нами вклад государственного языка в качестве символа государства и способа защиты суверенитета, значимость предложенной стандартизации юридической техники кратно увеличивается.

Б иблиография:

1. Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12.12.1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами Российской Федерации о поправках к Конституции Российской Федерации от 30.12.2008 г. № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 г. № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 г. № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 г. № 11-ФКЗ; с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020 г.) // Российская газета. 1993, 25 декабря; 2020, 4 июля.

2. Белов С.А., Кропачев Н.М. Что нужно, чтобы русский язык стал государственным? // Закон. 2016. № 10. С. 100-112.

3. Доровских Е.М. К вопросу о разграничении понятий «государственный язык» и «официальный язык» // Журнал российского права. 2007. № 12. С. 8-20.

4. Курбанова З.М. К вопросу об определении конституционно-правового статуса государственных языков республик (в контексте национально-языкового регулирования в Республике Дагестан) // Конституционное и муниципальное право. 2017. № 4. С. 70-73.

5. Мархгейм М.В. Государственный язык России: конституционно-правовые ракурсы и сопряжения // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2023. № 3 (154). C. 73-80.

6. https://docs.cntd.ru/document/304200009?ysclid=lgjc9y6epb402315975 (дата обращения 24.02.2023 г.).

7. https://docs.cntd.ru/document/304200009?ysclid=lgjgcu9nat833409587 (дата обращения 24.02.2023 г.).

8. https://docs.cntd.ru/document/413901001?ysclid=lgjoxrf7jd889379633 (дата обращения 24.02.2023 г.).

9. https://docs.cntd.ru/document/919001576?ysclid=lgj9go4df7298363976 (дата обращения 24.02.2023 г.).

References:

1. The Constitution of the Russian Federation: adopted by popular vote on 12.12.1993 (subject to amendments made by the Laws of the Russian Federation on Amendments to the Constitution of the Russian Federation dated 30.12.2008 No. 6-FKZ, dated 30.12.2008 No. 7-FKZ, dated 05.02.2014 No. 2-FKZ, dated 21.07.2014 No. 11-FKZ; with amendments approved during the all-Russian vote on 01.07.2020) // Rossiyskaya Gazeta. 1993, December 25; 2020, July 4.

2. Belov S.A., Kropachev N.M. What is needed to make Russian the state language? // Law. 2016. No. 10. pp. 100-112.

3. Dorovskikh E.M. On the question of the differentiation of the concepts of "state language" and "official language" // Journal of Russian Law. 2007. No. 12. pp. 8-20.

4. Kurbanova Z.M. On the question of determining the constitutional and legal status of the state languages of the Republics (in the context of national-linguistic regulation in the Republic of Dagestan) // Constitutional and Municipal law. 2017. No. 4. pp. 70-73.

5. Markheim M.V. The state language of Russia: constitutional and legal perspectives and connections // Science and education: economy and economics; entrepreneurship; law and management. 2023. № 3 (154). C. 73-80.

6. https://docs.cntd.ru/document/304200009?ysclid=lgjc9y6epb402315975 (accessed 02/24/2023).

7. https://docs.cntd.ru/document/304200009 ?ysclid=lgjgcu9nat833409587 (accessed 02/24/2023).

8. https://docs.cntd.ru/document/413901001 ?ysclid=lgjoxrf7jd889379633 (accessed 02/24/2023).

9. https://docs.cntd.ru/document/919001576?ysclid=lgj9go4df7298363976 (accessed 02/24/2023).