CC BY
543
УДК 94(47) + 008 ББК 63.3(2) + 71
А.С. Макашова
государственные праздники в истории культуры россии и концепция «изобретения традиции» э. хобсбаума
Государственный праздник представляет собой особый феномен конституирования гражданской общности. Рассматривая его как одну из форм «изобретенных традиций» в статье выделены отличительные черты государственных торжеств. Календарь государственных праздников рассматривается как механизм создания «воображаемого сообщества». В исследовании анализирована история государственных праздников в России как один из способов легитимизации власти. Выделены отличительные черты протого-сударственных праздников XVIII века, государственно-династических праздников XVIII-XIX веков, праздников Советского времени и праздников Российской Федерации.
Ключевые слова:
воображаемое сообщество, государственный праздник, «изобретенная традиция», праздничная культура России, праздничный календарь.
Государственный праздник, разделяя многие общие функции праздника, представляет собой особый феномен конституирования гражданской общности, легитимирования нации как источника власти, и в этом плане требует специфического подхода. Представляется, что наиболее релевантной для рассмотрения государственных праздников Нового и Новейшего времени выступает концепция нации как «воображаемого сообщества» и идея «изобретения традиции» как новых механизмов создания ритуально-обрядовых культурных форм в эпоху национальных государств.
Представитель конструктивистской концепции нации Б. Андерсон утверждал, что «национальность (курсив автора), - а вместе с ней и национализм, являются особого рода культурными артефактами» [1, с.29]. Исследователь подчеркивает, что нации возникли в Новое время, в связи с изменениями трех комплексов представлений: о том, что особый письменный язык дает возможность постижения онтологической истины, уверенности в том, что «общество естественным образом организуется вокруг центров (монархов)» [1, с. 58], представлений о времени (соотношения космического и исторического времен). Возникновение нации, таким образом, стало результатом «поиска, так сказать, нового способа, с помощью которого можно было бы осмысленно связать воедино братство, власть и время» [1, с. 57].
Андерсон называет нацию «воображаемым сообществом» поясняя, что «оно воображенное, поскольку члены даже самой маленькой нации никогда не будут знать большинства своих собратьев-по-нации, встречаться с ними или даже слышать о
них, в то время как в умах каждого из них живет образ их общности» [1, с.31]. Б. Андерсон в своих исследованиях показывает мощную трансформацию идентичности с ее итоговым воплощением в идентичность национальную. В свою очередь «базис различных видов и форм идентичности -менталитет, как нечто фундаментально общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, глубинный источник мышления, идеологии, веры, чувств и эмоций, являясь некой предрасположенностью, внутренней готовностью человека действовать определенным образом» [3, с.194]. Создание нации как новой общности связано с возникновением комплекса новых традиций.
Идея «изобретения традиции» была предложена Э. Хобсбаумом и связана с развернувшимся в 1980-90- е гг. критическим анализом феномена национального. Под «изобретенной традицией» Хобсба-ум понимал «совокупность общественных практик ритуального или символического характера, обычно регулируемых с помощью явно или неявно признаваемых правил; целью ее является внедрение определенных ценностей и норм поведения, а средством достижения цели - повторение» [11, с. 48].
Можно выделить ряд особенностей «изобретенных традиций». Во-первых, «изобретенная традиция» - всегда новое явление, появившееся в обозримое время, но целый ряд практик утверждает его якобы длительное существование. Как пишет Хобсбаум, ее связь с прошлым оказывается фиктивной, но постоянство отсылок к прошлому демонстрирует потребность современных быстро меняющихся обществ
структурировать часть реальности как исторически неизменную. Во-вторых, в отличие от живых традиций, дробно специализированных и обязательных к исполнению практик, «изобретенные традиции» не конкретизируют провозглашаемые идеи, ценности, стоящие за ними четко не определены, да и само исполнение их - не более, чем игра. В отличие от разного рода инструкций и предписаний (от технологий), «изобретенные традиции» - чисто символические акты и ритуалы. Еще одной особенностью «изобретенной традиции» является соединение в ритуально-символическом комплексе старых и новых форм - «религиозных, квазирелигиозных и патриотических».
Традиции во множестве создаются в ситуации резких социально-политических изменений, когда необходимо легитимировать новые режимы власти, обосновать существование новых идей в качестве давно существовавших, а ритуальность или праздничность нужны тем сильнее «в обществах, в которых прошлое в возрастающей степени становилось все менее подходящим образцом для многих форм человеческого поведения» [11, с. 58].
Государственные праздники - это «изобретенная традиция». Современные государственные праздники имеет четкую дату своего установления, часто даже можно обозначить личность, по чьей инициативе был учрежден праздник - он родился в обозримое время в конкретных обстоятельствах. Рассматривая календари государственных праздников разных стран, кажется, что можно четко определить то, чему посвящен каждый праздник в отдельности, однако, если глубже вникнуть в содержание, то становится ясным, что за любым современным праздником стоят абстрактные идеи - те, что соответствуют главной ценности государства Нового времени - «быть нацией» [1, с. 27]. Существование любой воображаемой общности может быть легитимно только, если она имеет свою долгую историю. «Став "народом", граждане страны превращались в своего рода общность (хотя и воображаемую), а значит, членам этой новой общности приходилось искать - а следовательно, и находить - нечто их объединявшее: обычаи, выдающиеся личности, воспоминания, места, знаки и образы. Соответственно, историческое наследие отдельных частей, регионов и провинций того, что теперь стало «нацией», можно было сплавить в единую общенациональную традицию - и настолько прочно, что даже прежние их конфликты превращались в символ при-
мирения, достигнутого на более высоком и всеохватывающем уровне» [12, с. 145]. Прошлое нации создается усилиями историков, публицистов, собирателей фольклора, а затем транслируется посредством системы образования и государственных ритуалов и торжеств.
Можно говорить о существовании про-тогосударственных праздников в России на материале культуры XVII века, когда «оформляется календарь государственных праздников, развертываются процессы европеизации городской среды. Государственный статус приобретают некоторые «Двунадесятые праздники» русской православной церкви (Крещение Господне, Вербное Воскресенье), церковно-гражданские церемонии (праздник Новолетия)» [6, с. 117]. И.Е. Забелин называет государственными ряд церковных праздников XVII века, в которых царь принимал особое участие в ритуале праздника. Такие праздники не являлись формами демонстрации некой идеологии, но ритуалами сохранения и поддержания «космического» порядка, в которых царю отводилась главная или особенно важная роль. Основные праздники XVII века не связаны с событиями актуальной истории, как шествие на осляти или Новолетие. Несмотря на то, что Новолетие не воспроизводит события актуальной истории, оно уже не воспроизводит и первособытие священной истории, в отличие от всех других праздников этой эпохи. Актуальные же события становились празднованием и почитанием святых и святынь. Главным содержанием такого праздника в культурной памяти становилось не само событие, а то, что оно свидетельствовало чудо, сотворенное святыней.
В допетровскую эпоху праздников, посвященных актуальным событиям очень немного, кроме того, они вписаны в религиозный календарь и являются формой благодарения господа, почитания святых и святынь, воспоминания о чуде. Это чудо адресовано всем, в этом и заключается всеобщность, государственность праздника. Основной формой такого праздника был крестный ход, в котором участвовали все - от царя и патриарха до крестьян и бедняков. Если говорить о праздниках, политический компонент которых был наиболее значительным, то это тезоименитство и венчание на царство. «Так, церемонии венчания на царство проходили в XVII веке практически без изменений, согласно строго разработанному сценарию более раннего происхождения - "древнему царскому чину"« [6, с. 140].
«Культурные реформы» или «семиотические реформы» (термины В.М. Живова [5]) Петра I включали в себя введение новых государственных праздников и изменение ритуала празднований. Петр был первым правителем, который лично вносил изменения в календарь. Активность монарха XVIII в. (не только Петра) на праздничном поприще объясняется не только масштабом его власти, но и сакральностью фигуры, сана, которая дает право на вторжение в календарь.
Среди важнейших праздничных новшеств - введение григорианского календаря и новый ритуал празднования (т.е. новое содержание праздника). Вместо Новолетия XVII века, которое было пожеланием здравствования царю от всего народа, Новый год стал празднованием военных побед, подведением итога военных кампаний прошедшего года и выстраивался в сценарии триумфа. Среди других нововведений - празднование викториальных дней, праздники кавалеров орденов российских, ежегодное празднование дней восшествия на престол. Кардинально был изменен и ритуал празднования, после обязательной религиозной части следовала не менее обязательная светская (гражданская), которая включала в себя пиры, застолья, приемы, фейерверки.
В принципе, можно говорить, что Петром была практически создана система государственных праздников - в календаре на 1725 год был впервые опубликован официально принятый список гражданских празднеств. В праздничном календаре становится все больше дат, основанных на актуальном событии, которые существуют в тесной «связке» с религиозным праздником (Полтавская битва - день Св. Сампсония, Гангутская битва - день Св. Пантелеймона и т.д.), именно эта связь и обеспечивает им сакральный статус. Этот праздничный календарь соотносился с религиозным; можно утверждать, что они дополняли друг друга. Так, например, празднование Ништадского мира проходило трижды в год - первый этап с 10 сентября (получение известия о мире), второй этап с 22 октября (День Казанской Божией матери - заступнице русского народа перед иноземным врагом), третий этап проходил с первого дня Масленицы. Заключение Ништадского мира станет одним из главных государственных праздников, так называемым «русским воскресеньем».
Кроме установления гражданских торжеств, Петром был регламентирован процесс подготовки к празднику и его прове-
дение, введены табельные (выходные) дни, создавались ритуалы праздника (парады, фейерверки, торжественные въезды). Все нововведения Петра, в том числе касающиеся праздничного календаря, вписываются в его индивидуальный сценарий власти и не лишено магического компонента. «Это была практика власти - не демонстрация заранее определенных идей с заранее определенной целью, а практика их угадывания, прозрения, призыв к покровительству свыше - своего рода диалог с Провидением, возможный благодаря сакральному статусу монарха и ведущийся лично им» [7].
Имперский календарь не был установлен раз и навсегда, он изменялся практически каждый год. С восшествием на престол нового правителя изменялись, соответственно, даты празднования дней рождения и тезоименитств государя и государыни, других членов семьи, из системы праздников исключались одни «викто-риальные дни» и вводились другие.
В XIX веке появляется и постепенно становится политически значимым понятие нации. В России этот процесс проходил особенным образом: «заметной парадоксальностью отличается ситуация, когда национальная идеология укрепляла монархию - институт власти, который как раз и должен разрушаться под давлением идеи нации» [7]. В конце XIX века риторика власти оформлялась в национальном дискурсе, обращение к народу, к истории нации стало частью политики властителей XIX века: «развернувшиеся в XIX веке споры о народности, об особенностях национальных историй, различные версии национальных художественных стилей и поиски "коренных" особенностей национального характеров, не только отражали, но конституировали идею нации» [7]. В свою очередь, политические идеи и взгляды общественности отражались и в праздничных церемониях.
Уже с XVIII века важным сюжетом государственно-династического праздника становится демонстрация подданства. Е.А. Блохина, исследуя праздники открытия наместничеств подчеркивает, что несмотря на то, что «особый регламент открытия наместничеств являлся образцом для торжественных церемоний проходивши по всей России <...> каждое наместничество в организации праздника все же стремилось показать свое особое расположение к императрице. Примером тому служат хвалебные оды, кантаты, стихи, речи, которые сопровождали торжественные
церемонии» [4, с. 266]. Такие праздники транслировали столичные формы ритуалов в провинцию.
Можно сказать, что XVПI-XIX века - время формирования государственно-династических праздников, в которых большое значение отведено персонификации монарха, частью ритуально-символического комплекса праздника становится демонстрация верного служения монарху, а, следовательно, государству, тем не менее, национальная окраска торжеств на протяжении XIX века становится все более важной.
Кардинально имперский праздничный календарь был изменен в 20-е годы XX века Советским правительством. Праздники советского времени уже можно с уверенностью отнести к «изобретенным традициям». Они провозглашали абстрактные государственные идеи - такие, как равенство, справедливость, равное распределение благ и др.; вмещали в себя самые разные ритуалы и церемонии, создавали миф о том, что вся русская история - предыстория создания нового Советского государства, существование которого будет долгим и счастливым.
31 января 1918 года был принят Григорианский календарь, а так как «праздники закреплены во времени, любое их смещение приведет к «осквернению времен» [8, с. 10], то отмена Юлианского календаря подразумевала под собой отмену и имперского календаря, и православного.
Многие механизмы, использованные Петром, были использованы в начале XX века: это изменение счета времени, введение совершенно новых праздников, четкий регламент проведения торжеств, принудительность участия, объявление основных праздников нерабочими днями. Однако, в отличие от имперского календаря, в советском практически нет личных праздников. Творцом новой системы праздников выступает теперь не одна личность (монарх), а «государство», теперь отмена или введение новых праздников не является прерогативой какого-либо лица, стоящего у власти. Система праздников мыслится универсальной.
Советский праздничный календарь полностью отменяет религиозный, однако, некоторые праздники накладывались на религиозные, постепенно вытесняя их, большевики, во многом, пользовались приемами, взятыми у православной церкви, чаще всего они относятся к символической сфере [9]. В советском празднике не было зрителей, все празднующие участвовали в торжествах.
Особую роль в «продвижении», в укоренении в установлении новой системы государственных праздников СССР обусловлена новым ритуалом празднования -всеобщей демонстрацией, в которую включались и другие праздничные элементы (игровые, зрелищные, художественное оформление и тд). Благодаря этой форме достигалась основная функция праздника - единение празднующих и идентификация индивида с группой. Демонстрация, как и любая большая процессия, проходящая мимо своих вождей, с помощью этого ритуала «официально признает значимость тех знаков, которые сама сконструировала и теперь публично преподносит своим церемониальным вождям: создатель знаков принимает свои собственные знаки в самопричащении» [10]. Тем не менее, нельзя не учитывать хотя бы внешнее сходство демонстрации с крестным ходом.
Как и раньше, праздник был четко регламентирован, включал в себя большую работу по подготовке к нему, законодательно утверждалась обязательность участия в торжествах. Мальте Рольф, один из исследователей праздников советской эпохи, утверждает, что «в празднике отражались социальные, этнические и пространственные иерархии, призванные идеальным образом структурировать социальный корпус советского общества. Но он не только отражал их; вынося на всеобщее обозрение, он делал их предметом коллективного восприятия» [9]. В результате большой работы, уже к 40-м годам сложилась четкая система государственных праздников, их смысловое содержание, порядок проведения, примерно за 20 лет существования нового государства его праздники стали неотъемлемой частью жизни каждого гражданина.
Следующий кардинальный сдвиг в календаре государственных праздников произошел в связи с исчезновением Советского Союза и провозглашением Российской Федерации в 1991 году. Система государственных праздников России - своеобразная попытка совмещения и православного, и советского, и нового праздничного календарей. В данный исторический момент совершается процесс внедрения новой системы праздников.
Произошло назначение нового исторического события на роль «прецедентного» - 4 ноября при сохранении привычного праздничного сезона - советского и досоветского. Причем странность назначенного события позволяет считать, что
сохранение праздничного сезона, важнее обоснованности события.
была
3
ю О
Сохранен ряд праздников советской эпохи (1 мая, 23 февраля, 8 марта, 1 января) при активном «переписывании» их советского идеологического содержания. При этом выдвижение 9 мая на роль важнейшего общенародного праздника свойственно именно сегодняшнему дню, постсоветскому времени. Российские граждане спустя 65 лет воспринимают именно это историческое событие как прецедентное.
Происходит огосударствление религиозных праздников - мы можем наблюдать участие первых лиц государства в праздновании крупнейших православных праздников - Пасхи, Рождества. И введение «большого» выходного сезона на религиозный праздник - рождественские каникулы, хотя официально они так и не называются. Сделана попытка введения нового общенародного праздника, взятого из религиозного календаря - 8 июля, День Петра и Февронии.
Таким образом, призывая к абстрактным идеалам - единству, толерантности, гражданственности, патриотизму, власть стремится создать новую «воображаемою общность» людей - граждан Российской Федерации, при этом акцентируется внимание, что именно РФ является преемником героической истории как Российской империи, так и СССР, а «именно такая «общность воспоминаний» составляет самый решающий элемент национального самосознания» (Вебер М., цит. по [2, с. 277]).
«Изобретенная традиция» - это не оценка, а характеристика механизма возникновения традиций в посттрадиционную эпоху. Жизненность таких традиций может быть достаточно сильной, она зависит не только от усилий власти, но и от готовности общества принять эти традиции и их смысл. Надо понимать, что современная праздничная культура невозможна без «изобретенных традиций», они обеспечивают легитимность власти и сплачивают общности.
Список литературы:
[1]
Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. - М.: Канон-Пресс-Ц: Кучково Поле, 2001. - 286 с.
Балакришнан Г. Национальное воображение // Нации и национализм. - М.: Практис, 2002. - С. 264283.
Барсукова Е.Н., Романенко И.Б. Социокультурная идентичности и национальный менталитет: ур-бантропологический подход // Общества. Среда. Развитие. - 2012, № 4. - С. 193-196. Блохина Е.А. Праздники открытия наместничеств и «сценарии власти» Екатерины II // Исторический город: традиции и креативность. Коллективная монография / Отв. редакторы М.Б. Пиотровский, А.А. Никонова, Л.В. Никифорова. - СПб: Эйдос, 2012. - С. 261-268.
Живов В.М., Успенский Б.А. Царь и Бог: Семиотические аспекты сакрализации монарха в России // Успенскиай Б.А. Избранные труды. Т. I. Семиотика истории. Семиотика культуры. - М., 1994. -С. 110-218.
Котлярчук А.С. Праздничная культура в городах России и Белоруссии XVII века: официальные церемонии и крестьянская обрядность. - СПБ.: Петербургское Востоковедение, 2001. - 238 с. Никифорова Л.В. Чертоги власти. Дворец в пространстве культуры. - СПб.: Искусство-СПб., 2011. -702 с.
Погосян Е. Петр I - архитектор российской истории. - СПб.: Искусство-СПБ, 2001. - 423 с. Рольф М. Советские массовые праздники. - М.: Российская политическая энциклопедия, Фонд первого президента России Б.Н. Ельцина, 2009. - 438 с.
[10] Уорнер У. Л. Живые и мертвые. - М.; СПб.: Унив. кн., 2000. - 671 с.
[11] Хобсбаум Э. Изобретение традиций // Вестник Евразии. - 2000. №1(8). - С. 47-62.
[12] Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. - СПб.: Алетейя, 1998. - 307 с.
[2]
[3]
[4]
[5]
[6]
[7]
[8] [9]
