CC BY
340
Консервативное мировоззрение, как справедливо отмечает известный историк права И.А. Исаев, исходит из того постулата, что правовая реальность «вся заполнена» устойчивыми ценностями и символами, «без которых она принципиально не может существовать... Единство, целостность, солидарность показались (в ходе эволюции общественной организации. - А.Ш.) спасительными формами существования, преодолевшими сопротивление укоренившегося эгоистического индивидуализма» [4, с. 4]. Поэтому консервативное правосознание, несмотря на различные теоретикометодологические повороты, сюжеты развития политико-правовой мысли, противоречивость программных положений, всегда отдавало приоритет сохранению порядка, «ценило» сложившиеся и устойчиво воспроизводящиеся ценности и символы, скрепляющие общество; разрабатывало политические программы и законодательные акты, направленные на обеспечение процесса гармоничного общественного движения, сочетающего традиции и инновации, сохранения в целом устойчивости и преемственности государственно-правовой эволюции. Общим правилом, лейтмотивом консервативно-правовых рассуждений является то, что «силам, разрывающим, растаскивающим, нивелирующим, силам деградации жизни должны быть противопоставлены прежде всего силы порядка, силы целого, жизненного единства, которые только и могут дать власти и закону какие-то новые перспективы и возможности» [4, с. 4].
С учетом вышеизложенного отметим известную теоретико-методологическую трудность в идентификации, типологизации и классификации консервативных политических и правовых учений. Как известно, нет общего критерия (общеразделяемого и научно обоснованного), посредством которого те или иные политико-правовые учения, политические программы, правовые доктрины и т.п. можно отнести к консервативным. Так, с точки зрения известного исследователя консерватизма Л. Ионина, это «крайне многозначное и запутанное понятие, что очень затрудняет его систематическое исследование». В отличие от различных, более или менее теоретико-конкретизированных и методологически определенных политических идеологий и правовых доктрин, таких как либерализм, социализм, анархизм, монархизм и т.п., «консерватизм не имеет основополагающих текстов, составляющих как бы проверочный оселок, к которому можно было бы подвести (свести) любой тезис, проверяя его на идеологическую подлинность». Во всех вышеуказанных политико-правовых учениях и доктринах сохраняется и воспроизводится на различных этапах развития человеческой мысли «некое твердое ядро, то есть они сохраняют самотождественность, тогда как консерватизм многолик и переменчив. Хотя и можно говорить о классиках консерватизма, причисляя к таковым, скажем, Э. Берка, Дж. Карадзо, И. Мюллера, К. Шмита и др., но, обращаясь к этим писателям, мы узнаем, каким может быть консерватизм, но не что такое консерватизм» [3, с. 3-4].
В том же контексте высказывается еще один исследователь феномена консерватизм Э.Ю. Абелинскас, отмечая, что концептуально-содержательная, терминологическая и риторическая путаница связана с отсутствием глубоких и фундаментальных исследовательских попыток, которые бы анализировали консерватизм в качестве «целостного социокультурного феномена, мировоззренческого стиля, реализующего себя не только в политике, но и в других сферах» [1, с. 6].
С этих позиций можно утверждать, что консервативное правосознание есть «форма форм мышления». Для юридического мировоззрения эта форма должна быть «вездесуща и необходима», или в порядке вещей для данного профессионального способа мыследеятельности. Не случайно в специальной литературе отмечается, что формы такого мышления различаются главным образом не содержанием (которое может варьироваться и трансформироваться в различных конкретноисторических условиях), а стилем (который является, бесспорно, феноменом, более устойчивым и уникальным). Думается, хотя и не бесспорно, что вообще юридическое мировоззрение по своей сути консервативно, поскольку оно ориентировано на охрану и воспроизводство позитивных (прошедших социальную апробацию и устоявшихся как положительные для развития общества и его единства форм отношений, социального взаимодействия) общественных отношений.
С одной стороны, нормативно-правовое регулирование изначально (по природе и социальному назначению ) направлено на стабилизацию и сохранение значимых и позитивных форм и моделей общественного взаимодействия. Причем «в результате акта регуляции состояние системы или объекта регулирования на определенное время фиксируется как нормальное, а всякие отклонения от него становятся нарушениями», при этом сфера нормативного регулирования «старается» максимально «продлить», сохранить, «законсервировать» данное «нормальное состояние» [5, с. 30].
С другой стороны, учитывая то, что нормативно-правовое регулирование никогда не бывает всего лишь инструментом, оно также несет некий «высший план», «метаюридическую идею» организации и развития общества; можно сказать, что право формирует консервативную нормативную стратегию сохранения общественного единства и целостности в будущем. В таком плане существует две основных стратегии нормативно-правового развития общественной системы: либо «радикальные изменения в самом курсе развития (революционные и реформаторские стратегии), либо, наоборот, удержание, сохранение этого курса в условиях социальной нестабильности и (консервативноохранительные стратегии)... В периоды размеренной, более или менее спокойной жизни общества. Когда поддерживается святость и непрерывность традиций, нужда в разработке нормативной стратегии, как правило, остро не ощущается. Здесь одна и та же консервативно-охранительная стратегия осуществляется веками, но в бурно развивающихся социальных системах... необходимость в указанных стратегиях неизменно возрастает, хотя это не всегда осознается людьми должным образом» [5, с. 751].
На более глубинном, архетипическом (правокультурном, ментальном) уровне нормативноправовое регулирование видится вообще одним из наиболее консервативно-охранительных феноменов социальной действительности. Так, совокупность правокультурных архетипов представляет собой «прообразы», мотивы, сюжеты, ритуалы, символы, формирующие базис всей правовой культуры нации [7]. Они органично включены в общий социально-нормативный континуум правокультурной среды общества, выступая «правокультурным резервуаром», интегрируя наиболее успешные, прошедшие апробацию в ходе правовой эволюции общественной системы формы, образцы и модели, которые с течением времени закрепляются в качестве неосознанного архетипического «кодекса» поведения, когнитивных установок познания и восприятия юридических явлений и процессов и т.д. [8].
Известный историк мысли К. Манхейм утверждал, что развитие политических, правовых и иных идей следует анализировать с точки зрения стилей мышления и культуры (в англосаксонской традиции, например, стиль мышления характеризуется в качестве устойчивых мыслительных навыков). При этом различные школы и течения следует, по мысли немецкого исследователя, различать именно по способам использования отдельных образцов и категорий мышления, навыкам выделения проблемных областей и их анализу, специфике восприятия реальности и пр. В этом отношении консервативно-правовой стиль подразумевает, что государство, право, власть должны
* Так, в общей теории государства и права аксиоматическим является положение о том, что право сохраняет и обеспечивает устойчивость общественных отношений, воспроизводство социально полезных форм взаимодействия в будущем; весьма «осторожно», консервативно реагирует на различные нормативные инновации, новые модели упорядочивания общественных отношений; гарантирует стабильность и устойчивость нормативной модели общественного порядка, прогнозируемости правил социального взаимодействия и т.д. (см. об этом более подробно: Любашиц
В.Я., Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю. Теория государства и права. 2-е изд. перераб. и доп. Ростов н/Д, 2010. С. 376-377).
«По сути дела, - отмечает К. Манхейм, - именно история искусств дает нам понятие, которое вполне отражает особенности истории мысли. В истории искусства концепция стиля всегда играла особую роль, позволяла классифицировать сходства и различия, встречающиеся в разных формах искусства... человеческая мысль также развивается “стилями”, и различные школы мышления можно различать благодаря различным способам использования отдельных образцов и категорий мышления» (Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994. С. 573).
соблюдать определенные, традиционные формы, а не наоборот, поскольку «стиль требует упорядоченности, т.е. порядка в иерархии и функционировании властных структур, нормативных систем и политических ценностей, в стиле выражена основная идея данной культуры» [4, с. 36].
Достаточно метко суть отношения русских консерваторов к прогрессу уловил русский публицист газеты «Россия» А.Н. Гурьев, отмечая в одной из своих публикаций в начале ХХ в. следующее: «Консерватизм не противен прогрессу - он требует лишь иного метода его осуществления» [9, с. 121]. В качестве лейтмотива рассуждений о прогрессе можно без сомнения привести цитату из книги М.О. Меньшикова, на которую неоднократно ссылались многие консервативные мыслители. С его точки зрения, государственно-правовой прогресс предполагает эволюционный путь развития, ему противостоит радикальный, революционный проект политико-правовой трансформации, поскольку «прогресс в благородном понимании этого слова есть здоровое развитие - стало быть, радикальная ломка государственного и бытового строя не есть прогресс. Все живое растет очень медленно. Никакие органы не создаются по команде преобразователей. Только то прогрессивно, что жизненно и что дает наибольшее количество блага. Эволюция в природе вообще идет стихийным, не катастрофическим путем: чрезвычайно осторожным нащупыванием условий и медленным их синтезом» [6].
Русские консерваторы подчеркивали прежде и подчеркивают сегодня, что существующая теория государственно-правового прогресса европоцентрична, она является, например, по выражению Н.Я. Данилевского, «ошибкой перспективы», а именно отождествлением исторической «судьбы Европы, или романо-германского племени, с судьбами всего человечества» [2, с. 68-69]. Этот догмат приводит к тому, что иные процессы государственно-правового развития, не вписывающиеся в данную европоцентричную модель, подвергаются «исторической анафеме»: «нет спасения вне прогрессивной, европейской, всечеловеческой цивилизации, что вне ее даже никакой цивилизации быть не может, потому что вне ее нет прогресса» [2, с. 59]. В реальности мир полицентричен, и нет единых стандартов и направлений государственно-правового развития.
В консервативно-правовом стиле мышления государственно-правовой прогресс связан именно с достижением высшей человеческой организации. Поэтому развитие формы государства рассматривалось многими русскими консерваторами в качестве завершающей стадии, этапа всеобъемлющего внутреннего и внешнего нравственного преображения жизнедеятельности как всего человечества, так и отдельной личности, в котором сходятся все совершенные устремления человеческой индивидуальности и коллективности.
Так, К.Н. Леонтьев считал, что главными субъектами государственно-правового развития являются самобытные культуры, они и формируют особый тип государства и права, реализующие имманентную этой культуре идею. Исследователь связывал любой процесс развития с постулатами функционирования организма (что в целом характерно для консервативно-правового стиля мышления). Отсюда, по его мнению, историческое развитие культур, культурных идей и верований, выражающих их форм государства и права можно объяснить по аналогии с процессами развития явлений органического мира. С этой, «органической», точки зрения государственно-правовой прогресс может мыслиться как постепенное восхождение от простейшего к сложнейшему, постепенная индивидуализация, в плане культурно-цивилизацинной уникальности обособление, с одной стороны, от окружающего мира, а с другой - от всех сходных и родственных явлений.
Таким образом, консерватизм как стиль правового сознания представляет собой специфические мыследеятельностные структуры, отражающие способ познания и оценки существующей политико-
* «Форма вообще, - отмечал К.Н. Леонтьев в своем самом известном произведении, - есть выражение идеи, заключенной в материи (содержании)... Форма есть деспотизм внутренней идеи, не дающий материи разбегаться». В свою очередь, развитие государства - это повиновение «некому таинственному, независящему от нас деспотическому повелению внутренней, вложенной в него идеи» (Леонтьев К.Н. Византизм и славянство // Византизм и славянство: Сборник статей. М., 2007.
С. 238, 241).
правовой действительности, а также публично-правовую практику, направленную на охранение традиционного государственно-правового опыта, рационализацию и репрезентацию устойчивых иррациональных (метаюридических, этнополитических, архетипических и т.п.) доминант национальной культуры, их охранения и воспроизводства. В меняющейся политико-правовой реальности консервативный стиль мыследеятельности (несмотря на различные его особенности, программные положения, идеологические предпочтения и пр.) ориентирован на устойчивость и преемственность, сохранение форм организаций, обеспечивающих единство и целостность, солидарность и справедливость. Причем последние выступают в качестве формирующих признаков консервативного типа мышления, характерных для различных консервативных учений, доктрин, идеологических платформ. В свою очередь, содержание консервативного правосознания может меняться в зависимости от конкретно-исторических условий, возникающих проблем и др.
Отношение консервативного стиля правового мышления к государственно-правовому прогрессу является неоднозначным, поскольку он стремится к целостному восприятию различных форм познания и оценки изменяющейся реальности. Суждения консерватизма об изменениях в современных социальных системах располагаются условно между регрессивной и прогрессивной формами мышления, поскольку данный стиль в своих интеллектуальных и политических проектах стремится интегрировать традиционные ценности, символы, верования и т.д. с неизбежными процессами эволюции государственно-правовой организации. В этом смысле некорректно отождествлять консерваторов в негативном отношении к социальным инновациям, проектам реформирования государственно-правовой организации, ко всему новому в целом. Консерватизм, как это в свое время обосновал Л.А. Тихомиров, нацелен не на застой, но на развитие человеческой организации (публично-правовой, духовно-нравственной, социально-экономической), которое не отрекается от прошлого, а, напротив, предполагает и опирается на традиционный культурноисторический опыт.
Литература
1. Абелинскас Э.Ю. Консерватизм как мировоззренческая и политическая идеология (Опыт обоснования). Екатеринбург, 1999.
2. Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1995.
3. Ионин Л. Консерватизм // Логос. 2005. № 3.
4. Исаев И.А. Идея порядка в консервативной ретроспективе. М., 2011.
5. Мальцев Г.В. Социальные основания права. М., 2007.
6. Меньшиков М.О. Критические очерки / http://www.modemlib.ru/books/
то_теп8Ыкоу/кгШсЬе8к!е_осЬегк1/
7. Мордовцев А.Ю., Попов В.В. Российский правовой менталитет. Ростов н/Д, 2007.
8. Овчинников А.И., Мамычев А.Ю. и др. Юридические архетипы в правовой политике России. Ростов н/Д, 2009.
9. Репников А.В. Консервативные концепции переустройства России. М., 2007.
