CC BY
35
1 кя»***
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ (12.00.00)
НРАВСТВЕННО-ЭТИЧЕСКИЕ, МОРАЛЬНЫЕ И СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ПРАВА
НРАВСТВЕННО-ЭТИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА: УНИВЕРСАЛЬНЫЙ И ПОЛИКУЛЬТУРНЫЙ ПРАВОВЫЕ ДИСКУРСЫ
DOI: http://dx.doi.org/10.14420/ru.2016.1.1
Фоминская Марина Дмитриевна, кандидат юридических наук, доцент, заместитель директора Ставропольского института кооперации (филиала) Белгородского университета кооперации, экономики и права, e-mail: fominskaya@inbox.ru.
Аннотация. В статье рассматривается процесс развития демократии (как формы)
и концепции прав человека (как содержание) как уникальной куль-тур-цивилизационной модели. В этом аспекте обосновывается, что права человека имеют конкретно-историческую и логическую основу и не могут толковаться в качестве универсальных нравственно-этических основ правовой организации и юридической практики. В содержании работы обосновывается, что XXI век должен стать эпохой адаптации демократических форм и абстрактных аксиом прав человека к социокультурным, этнонациональных и духовно-нравственным основам, которые обеспечивают на протяжении многих столетий устойчивость и целостность развития конкретных общественных систем.
Ключевые слова: духовно-нравственные стандарты, права человека, правовая культура, правосознание, религия, юридическое мировоззрение.
Постановка проблемы. Начиная с первых буржуазных революций в XVI — XVII в. в западноевропейском правовом дискурсе формируется устойчивая тенденция к дифференциации социального и индивидуализации общественных связей. «Религиозно-мировоззренческий нейтралитет» оттеснил духовно-нравственные скрепы общественной целостности и выдвинул на первый план свободу личности, основанную на всеобщей концепции прав человека и демократии как процедурно-формалистической правовой организации атомизированных индивидов. Первая по замыслу отражало содержание (права и свободы индивидуума), а вторая — форму свободной организации индивидов (формально-правовые процедуры их реализации и защиты). Это модель социально-правовой организации, благодаря известным конкретно-историческим событиям, стала универсальной цивилизационной моделью, образцом для модернизационного (современного) развития большинства государственно-правовых пространств.
Суть нашей гипотезы заключаемся в том, что концепция прав человека, как впрочем и любой правовой феномен, имеет конкретно-историческое и логическое содержание и деструктивна вне нравственно-этических основ конкретного общества. Тем не менее, современный дискурс прав человека полностью игнорирует конкретно-историческое и культур-цивилиза-ционное содержание функционирования общественных систем. Напротив, в юридическом мышлении «прививается» установка на внеисторический и универсальный характер прав человека. Это обстоятельство, с нашей точки зрения, свидетельствует о том, что концепция прав человека в современном мироустройстве используется в качестве идеологического инструмента, деформирующего духовно-нравственные основы национального правосознания и социокультурной целостности.
Прав в этом плане Раймундо Паниккар, утверждая, что концепция прав человека оказывается сегодня «троянским конем, тайно занесённым в сердце других цивилизаций, дабы заставить их принять способы существования, мышления и чувствования, любые конфликты которых решаются лишь одним средством — правами человека»1.
В связи с такой постановкой проблемы возникают ряд принципиальных вопросов: есть ли основания говорить о том, что концепция прав человека может выступить универсальным основанием правового развития различных сообществ; может ли последняя формировать позитивную программу развития принципиально разных этнокультурных сообществ, гармонично сочетаться с духовно-нравственными основами, обеспечивающих социальную ценность и правовую безопасность конкретного общества?
Права человека vs духовно-нравственные основы: от конкретно-исторической к универсальной модели организации. Развитие капиталистических отношений акцентировали внимание на физиологические процессы, обеспечили преобладание материалистической ценностно-нор-
1 Ален де Бенуа. По ту сторону прав человека. В защиту свобод. М., 2015. С. 74.
мативной системы в социальном взаимодействии, сформировали примат естественно-научной модели познания и методологии (позитивизм, эмпиризм, социологизм и проч.) в гуманитарной сфере. При этом принципиальными в новой системе отношений, мировоззрении и познании становятся не вопросы существа тех или иных социальных феноменов, а проблемы эффективности и производительности.
Научная мысль и социальная практика за последние столетия устойчиво «абстрагируется от человека как духовного существа, сводя духовное начало к психике и ее объективациям»1. Дефрагментация общих духовно-нравственных основ привела к тотальности социальных институтов, организующих, координирующих и управляющих разделенными индивидуальными субъектами. Начиная с XVIII века формируется целая область «политической экономии тела» и система формально-юридического кодирования разрозненных событий, процессов, взаимодействий, имеющих место в сложном и не сводимом к единству обществе.
Поэтому сам принудительный труд, «политическая экономия тела», тюремное заключение, исправительные дома и иные дисциплинарные и контролирующие «предприятия возникают вместе с рыночной экономикой», а индивидуализированный субъект становится центральным в области юридического и политического2. Последовательное развитие капиталистических отношений и «духовно-нравственного нейтралитета» в индивидуальном взаимодействии радикализировало любые формы социокультурной целостности и локальные нравственно-этические стандарты.
Концепция прав человека и либерально-демократические принципы организации предложили миру формалистический подход к свободе, акцентируя внимание на внешней стороне свободы, утверждая материалистическую и утилитаристскую ценностно-нормативную систему. При этом «утверждение юридического принципа свободы совести свидетельствует об утрате обществом религиозных целей и ценностей» и нравственно-этических начал в публично-властном и частноправовом взаимодействии3.
В эпоху, когда «человеческое и культурное разнообразие является последним, что может волновать господствующую на планете рыночную идеологию, идеология прав человека коварно воссоединяется со старыми дискурсами господства и аккультурации. Сопровождая глобальное расширение рынка, она одевает его в благопристойные «гуманитарные» одежды. Запад считает себя в праве решать, какие культурные и социальные практики должны существовать в мире, но обосновывает он уже не «истинной верой»..., а моралью, воплощенной в праве»4.
1 Гэнон Р. Кризис современного мира. М., 2008. С.7.
2 Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М., 2015. С. 34.
3 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Режим доступа: http://www.pa-triarchia.ru/db/text/141422.
4 Алэн дэ Бэнуа. По ту сторону прав человека. В защиту свобод. М., 2015. С. 85.
Современная доктрина демократии и концепция прав человека отправили в хранилище истории и традиционные формы толерантности и культурного плюрализма. Так, толерантность и этнокультурные различия в правовом развитии стали не только невостребованными в глобальном демократическом дискурсе, но и в целом замещаются «институциональной нетерпимостью» (к иным, недемократическим — традиционным формам социально-правовой организации)1. Принцип плюрализма культурных форм и идентичностей, а также процессы «национализации» публично-правовых институтов очевиднейшим образом противоречат современным основополагающим признакам демократии (равенства прав, приоритета суверенности личности, свободы и т.п.), поскольку национальное, этническое, локальное и групповое становятся приоритетней по отношению к индивиду, блокируют формирование схожих индивидуальностей, препятствуют формированию глобального гражданского общества2.
В тоже время, справедливо отмечает Шанталь Муфф, что «либерально-демократические принципы не могут считаться единственными и окончательным установленным ответом на вопрос о том, что такое «хороший режим», представляют собой лишь один из вариантов 2языковых игр»», одной из форм «сведения множества к общественной целостности»3. В этом плане в ряде исследований доказывается, что универсалистские ценности, сформированные в эпоху Просвещения, являются единственным способом обеспечения устойчивого развития общества и цивилизации. При этом само собой разумеющимся и не подлежащим критике считается, что понимание сущности, содержания и социального значения этих ценностей имеет одинаковое прочтение во всех юридико-политических континуумах. На этих «исследовательских фикциях» обосновывается, что только данные ценности способны обеспечить единство общественного развития, стабильность международного порядка, заместив конфликтогенные и, по своей сути, иррациональные общественные нормативно-ценностные скрепы, такие как традиции, обычаи, религия, этнос, нация и т.п., которые в современном мире не обеспечивают сплоченность и социальное доверие.
Например, в коммуникативной концепции Ю. Хабермаса нравственно-этическая проблематика прав человека также является основополагающей в обосновании последних. Однако, нравственно-этические основы он трактует в рационально-диалогическом аспекте, утверждая, что права человека являются преимущественно «моральными правами не из-за своего содержания..., а благодаря ощущению их значимости, которая выходит за пределы юридического порядка национальны госу-
1 Мамычев А. Ю. Что такое демократия: постановка вопроса // Философия права. 2010. № 2.
2 Овчинников А.И, Мамычев А. Ю., Кравченко А. Г. Основы национальной безопасности. М., 2015.
3 Муфф Ш. Витгенштейн, политическая теория и демократия // Логос. 2003. № 4-5 (39). С. 153.
дарств»1. Однако, мы полностью согласны с позицией Алена де Бенуа, который обосновывает, что рационально-логическое обоснование прав человека «попросту невозможно, а кроме того и бесполезно. права человека, не образуют какого-то четкого и согласованного ансамбля, на протяжении истории имели разное содержание. некоторые из этих прав могут противоречить друг другу и теория прав человека наталкивается на все апории обоснования убеждений теми или иными незыблемыми мнениями или данными, поскольку невозможно достичь кого-либо консенсуса по поводу исходных постулатов»2.
«Возвращение» нравственно-этической проблематики в концепцию прав человека. Сегодня как в западноевропейском, так и евразийском пространствах происходит возвращение нравственно-этической проблематики в правовую регламентацию общественных отношений. Так, например, А. Дж.М. Милн объявляет, что сама концепция прав человека по своей сути и социальному назначению является «минимальным нравственным стандартом», который определяет моральные требования, характерные любой общественной организации3.
Многие аналитические и социологические данные фиксируют восстановление «традиционного вектора» в российском правосознании как на уровне правовой психологии, так и в рамках правовой идеологии, связанного с духовно-нравственной ответственностью публично-властных институтов и нравственно-этической оценкой результатов юридической деятельности последних4. Так, например, О. И. Цыбулевская отмечает, что в современном российском обществе идёт устойчивый «процесс углубления нравственно-этических начал отечественного права, сближение права и морали, преодоление возникающих между ними противоречий»5. В свою очередь игнорирование религиозных, духовно-нравственных и этических основ юридической деятельности (правотворческой, правореализационной, правосудии) приводит к деформация профессионального и обеденного правосознания6, к утрате ценностно-нормативных оснований развития правопорядка, к неэффективности функционирования и взаимодействия всех элементов правовой системы общества7.
1 Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. М., 2001.
2 Ален де Бенуа. По ту сторону прав человека. В защиту свобод. М., 2015. С. 62.
3 Milne A. J.M. Human Rights and Human Diversity. An Essay in the Philosophy of Human Rights. Macmillan. London, 1986.
4 Овчинников А. И., Мамычев А. Ю., Мамычева Д. И. Социокультурные основы кодирования государственно-правового развития // Социально-экономические и гуманитарно-философские проблемы современной науки. М.; Уфа; Ростов н/Д, 2015.
5 Цыбулевская О.И. Нравственные основания современного российского права. Диссерт... докт. юр. наук. Саратов, 2004. С. 3.
6 Баранов П. П. Профессиональное правосознание работников ОВД. Теоретические проблемы. М., 1991.
7 Цыбулевская О. И. Профессиональные этические стандарты в правовом поле России // Право
и современное государство. 2013. № 3.
На уровне правовой психологии в российском политическом и правовом пространстве «действуют закономерности, парадоксальным образом приводящие к становлению демократических ценностей и институтов через традиционные психологические механизмы»1. В том числе и концепция прав человека в национальной системе правовых чувств, эмоций, когнитивных готовностей и т.п., воспринимаются подавляющем массой населения не столько юридическом, сколько в духовно-нравственном измерении, поскольку «нравственная составляющая, представляет собой фундамент, основу прав человека, одухотворяет их, намечая стремление к идеалу»2.
При этом, справедливо констатируется, что «экзистенциальный вакуум, ощущения бессмысленности существования начали набирать силу в России только после перестройки. Обессмысленность жизни привела к росту тех же проблем, что и на Западе. Запад так же вымирает, как и мы. Но мы можем рискнуть — вернуться к нашим великим православным истокам и попробовать выжить»3.
Как справедливо далее отмечает Л. А. Боброва, в русской традиции такие метаюридические категории как добро, справедливость, порядок, любовь, надежда и другие выступают: не только в качестве аксиологических оснований правосознания с помощью которых осуществляется экспликация назначения права в обществе, его соотнесение с конкретными инстанциями вынесения высших и последних оценок4; но и онтологическими, составляю основу национального мировоззрения и идентичности русского человека5.
Современные социологические исследования фиксируют и стремление к духовно-нравственному обоснованию публично-властного взаимодействия в системе личность-общество-государство. Так, в современном российском обществе доминирует тревожность граждан, прежде всего духовно-нравственным климатом в стране. Эти тревоги «связаны не столько с экономическими проблемами, хотя те и лежат на поверхности, сколько с ощущением отчужденности власти от общества, ее несправедливостью и своекорыстием, отсутствием моральных опор. Это «гуманитарное измерение», связанное с ценностями, настроениями и моральным климатом, очень слабо проработано у модернизаторов». Эти основания системы государственной власти слабо проработаны и у современных консерваторов, о чем будет сказано ниже, поскольку и действующая консервативная идей-
1 Гозман Л.Я, Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов н/Д, 1996. С. 62.
2 Цыбулевская О. И. Нравственные основания современного российского права. Диссерт... докт. юр. наук. Саратов, 2004. С. 11.
3 Боброва Л. А. Диалог религии с наукой и философией // Знание и вера в философском дискурсе: Традиции и современность. Сб. Научных трудов / РАН. ИНИОН. М., 2010. С. 17.
4 Честное И. Л. Ценность права в постклассическом измерении // Российский журнал правовых исследований. 2015 № 3.
5 Овчинников А.И, Мамычев А. Ю., Кравченко А. Г. Основы национальной безопасности. М., 2015.
но-концептуальная платформа «не придает этим ценностям большого значения»1.
В целом мы исходим из того положения, что универсальные ценностно-нормативные регуляторы получают конкретно-историческую и нравственно-этическое содержание/прочтение внутри каждой отдельно взятой цивилизации. В этом аспекте и с учетом проанализированного выше можно сформулировать следующие выводы.
Во-первых, любая ценность, понятие или правовой феномен имеет как конкретно-историческое, так и логическое содержание. В силу их функционирования в определенной социокультурной среде каждое абстрактное понятие или универсальное правовое положение имеет специфическое прочтение и адаптируется под цели и задачи этой среды. Поэтому права человека не могут быть сами по себе, всеобщими и универсальными, а всегда имеют нравственно-этическое приложение с точки зрения социально-правовой безопасности общества и национально-культурной целостности. Справедливо в этом плане отмечает Раймундо Паниккар, что всякое понятие или правовое положение стремятся к однозначности. В свою очередь «предполагать возможность всеобщих понятий — значит разделять строго строго рационалистическую трактовку истины. Но даже если бы эта позиция соответствовала теоретической истине, из нее бы еще не следовало наличие всеобщих понятий, что определяется многообразием дискурсивных универсумов, фактически представленных человеческим родом»2.
Во-вторых, многие проблематики и вопросы, на решение которых направленна современная концепция прав человека «не восприимчивы» другими социально-правовыми пространствами. Социальные конфликты, связанные с правами сексуальных меньшинств, проблематика однополых браков и соматических права (например, право на управление своим полом, телесностью и проч.), биоэтические вопросы и прочее тематизируются и актуализируются в других культурах только за счет жестко давления западноевропейского социально-правового логоса.
В-третьих, мы полагаем совершенно справедливой позицию, изложенную в социальной концепции русской православной церкви, согласно которой права человека следует итерпретировать в качестве метаюридиче-ских нравственно-этических начал развития «правильного правосознания» (И. А. Ильин) и действующего законодательства. «Идея таких прав,— отмечается в Концепции,— основана на библейском учении о человеке как образе и подобии Божием, как онтологически свободном существе»3. Право-
1 Шестопал Е. Б. Политическая повестка дня российской власти и ее восприятие гражданами // Политические исследования. 2011. № 2. С.22-23.
2 Ален де Бенуа. По ту сторону прав человека. В защиту свобод. М., 2015. С. 81.
3 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Режим доступа: http://www.pa-triarchia.ru/db/text/141422
славная ценностно-нормативная основа прав человека исходит не только из свободы каждого человеческого существа, но и его достоинстве, как основополагающем понятии гармонично сочетающем разные ипостаси развития: индивидуального и социального; духовного, душевного и телесного. В свою очередь, «соматическая» (телесная и психическая) тенденция прочтения прав человека ведет к заметной инфляции этих прав: «Права, сведенные к простому каталогу желаний, вписанных в качестве множества потребностей, постоянно размножаются, и больше уже никто не ставит вопрос об их истинном основании»1.
В-четвертых, нравственно-этическое прочтение концепции прав человека способствуют совершенствованию правой организации общества и гармоничному развитию правосознания. В этом контексте согласимся с О. И. Цыбулевской, что к базовым (основополагающим) морально-правовым ценностям «следует отнести и права человека, имеющие не только юридическую, но и нравственную природу». Кроме того, концепция прав человека в отечественном правосознании, как фиксируют многие социологические исследования, интерпретируется через воспроизводящиеся в российском социуме, архетипические предправовые (или метаправовые) мировоззренческие установки и устойчивые образы социально-нормативной организации2. Суть этой устойчивой отечественной «правокультурной матрицы» в гармоничном сочетании индивидуалистических и коммунитари-ских стратегий развития правового сознания. Это сочетание индивидуалистической свободы, обязанностей перед сообществом и «общей любви к одним и тем вечным ценностям»3.
И, наконец, в-пятых, считаем, что XXI век должен стать эпохой адаптации демократических форм и абстрактных аксиом прав человека к социокультурным, этнонациональных и духовно-нравственным основам, которые обеспечивают на протяжении многих столетий устойчивость и целостность развития конкретных общественных систем. В противном случае третье тысячелетние может стать эпохой тотальной рискогенности и нестабильности.
Сегодня необходимо развитие политических и юридических институтов, как на уровне конкретных государственно-правовых пространств, так и на уровне международного правового порядка, которые бы унизывали и гармонизировали многообразие социально-культурных форм развития и «множественность направлений развития демократических правил
1 Ален де Бенуа. По ту сторону прав человека. В защиту свобод. М., 2015. 2008. С. 96.
2 Овчинников А. И., Мамычев А. Ю., Мамычева Д. И. Социокультурные основы кодирования государственно-правового развития // Социально-экономические и гуманитарно-философские проблемы современной науки. М.; Уфа; Ростов н/Д, 2015.
3 Наука и культура России: Материалы II Междунар. науч.— практ. конф., посвящ. Дню слав. Письменности и культуры памяти св. равноапостольных Кирилла и Мефодия, 24-25 мая. Самара, 2005. С. 56.
и практик воплощения прав человека» (Ш. Муфф)1. Международное согласие должно основывать на базовых институтах и демократических правилах, однако, последние должны учитывать и гармонизировать разногласия по поводу их национально-культурного и духовно-нравственного «прочтения».
Библиографический список
1. Ален де Бенуа. По ту сторону прав человека. В защиту свобод. М., 2015.
2. Генон Р. Кризис современного мира. М., 2008.
3. Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М., 2015.
4. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Режим доступа: http://www.patriarchia.ru/db/text/141422
5. Мамычев А. Ю. Что такое демократия: постановка вопроса // Философия права. 2010. № 2.
6. Овчинников А.И, Мамычев А. Ю., Кравченко А. Г. Основы национальной безопасности. М., 2015.
7. Муфф Ш. Витгенштейн, политическая теория и демократия // Логос. 2003. № 4-5 (39) .
8. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. М., 2001.
9. Milne A. J.M. Human Rights and Human Diversity. An Essay in the Philosophy of Human Rights. Macmillan. London, 1986.
10. Овчинников А. И., Мамычев А. Ю., Мамычева Д. И. Социокультурные основы кодирования государственно-правового развития // Социально-экономические и гуманитарно-философские проблемы современной науки. М.; Уфа; Ростов н/Д, 2015.
11. Цыбулевская О. И. Нравственные основания современного российского права. Диссерт... докт. юр. наук. Саратов, 2004.
12. Баранов П. П. Профессиональное правосознание работников ОВД. Теоретические проблемы. М., 1991.
13. Цыбулевская О. И. Профессиональные этические стандарты в правовом поле России // Право и современное государство. 2013. № 3.
14. Гозман Л.Я, Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов н/Д, 1996.
15. Боброва Л. А. Диалог религии с наукой и философией // Знание и вера в философском дискурсе: Традиции и современность. Сб. Научных трудов / РАН. ИНИОН. М., 2010.
1 В этом плане, мы полностью разделяем позицию Шанталь Муфф, которая обосновывает, что необходимо срочно отбросить «иллюзорную надежду на политическое объединение и должны выступать за учреждение многополярного мира», где институционально-правовые формы учитывают и согласовывают разнообразие социально-культурных и нравственно-этических контекстов, и «организовывается вокруг нескольких больших территориальных единиц с различными культурами и ценностями». См.: Муфф Ш. Демократия в многополярном мире. Прогнозис. М.: Территория будущего, 2009. № 2 (18). С. 63.
16. Честнов И. Л. Ценность права в постклассическом измерении // Российский журнал правовых исследований. 2015. № 3.
17. Шестопал Е. Б. Политическая повестка дня российской власти и ее восприятие гражданами // Политические исследования. 2011. № 2.
18. Наука и культура России: Материалы II Междунар. науч.— практ. конф., посвящ. Дню слав. Письменности и культуры памяти св. равноапостольных Кирилла и Мефодия, 24-25 мая. Самара, 2005.
19. Муфф Ш. Демократия в многополярном мире. Прогнозис. М.: Территория будущего, 2009. № 2 (18) .
