CC BY
63
ОБЩЕСТВО
ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ РОССИИ И ЕВРОПЫ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВВ. Алексеева Е.В.
Проблема инокультурных компонентов в отечественной истории, механизмов их привнесения и адаптации, роли государства в этом процессе существенна для понимания исторического прошлого, настоящего и перспектив нашего Отечества. Автор подчеркивает большую определяющую и регулирующую роль государства в генезисе и эволюции взаимодействия России с Европой. Репрезентирующая государство правящая элита устанавливала стратегические ориентиры национального политико-экономического и социокультурного развития, регламентировала интенсивность, направления, масштаб контактов, формировала эмиграционную и иммиграционную политику. В статье на основе анализа стержневых законодательных актов выделяются ее этапы, дифференцируются их характерные черты.
Исследование выполнено в рамках междисциплинарной программы УрО РАН «Историческая динамика России: факторы, модели, прогнозы».
STATE REGULATION OF INTERRELATION BETWEEN RUSSIA AND EUROPE IN THE SECOND HALF OF THE17TH—THE FIRST HALF OF THE 18th CENTURIES E.V. Alexeeva
The problem of foreign culture components in the home history, their attachment and adaptation in the national history mechanism, the role of the state in this process are essential for understanding of the historical past, present and future and the perspectives of our Fatherland. The author emphasizes the great determining and regulating part of the state in the genesis and evolution of interrelation between Russia and Europe. The ruling elite representing Russia set strategical marks for the national political, economic and socio-cultural progress, regulated the intensity, directions, scope of the contacts, formed the emigration and immigration politics. Based on the core legislative act analyses their characteristic features are differentiated, the stages are singled out in the article. This research was carried out within the scope of the interdisciplinary programme of the UrD of the RAS ‘The historical dynamics of Russia: factors, models, forecasts’.
Обращаясь к европейской теме в истории России нового времени, необходимо акцентировать внимание на ее органической связи с большой и многоплановой проблемой межкультурного взаимодействия как фактора развития российской цивилизации. Дифференцируя Россию среди других мировых
цивилизаций, большинство исследователей обычно относят к ее сущностным социальным чертам православие, этатизм, коллективизм, межэтническую и межконфесси-ональную толерантность. Парадоксальным образом все названные признаки свидетельствуют об огромном значении для Рос-
Алексеева Е.В.
сии инокультурного влияния, более того, все они некогда были переняты у других цивилизаций. Действительно, «главный столп» российской цивилизации - православие - заимствовано из Византии; этатизм формировался под воздействием Византийской империи, Орды, Османской империи, позднее - в подражание просвещенным монархиям Европы; ярчайший пример коллективизма - крестьянская круговая порука - привнесена на Русь монголами (в свою очередь заимствовавших ее у китайцев), у которых она была одним из основных элементов легистской системы управления [9, с. 97]. Что касается межэтнической и межконфессиональной толерантности, то она обеспечивала возможность проникновения в российскую культуру новых черт и их адаптацию в ней.
Осмысливающие цивилизационную специфику России, как правило, указывают на сочетание и взаимное переплетение в ней западных и восточных элементов. Для огромного географического пространства, на протяжении столетий приобретавшего очертания российской государственности, нахождение на перекрестке разных миров, постоянное восприятие иноземной материальности и духовности имело огромное значение. Из множества повседневных контактов, как мирных, так и воинственных, складывались цивилизационные координаты и целые эпохи отечественной истории, характеризуемые историками как норманнская, византийская, тюркская, европейская. В условиях современного глобального мира Россия по-прежнему следует в фарватере западной цивилизации. Пятивековое отклонение мирового цивилизационного маятника в сторону Запада, возможно, в не столь отдаленной исторической перспективе вновь сменится его обратным ходом «на Восток». Поэтому особого исследования заслуживают причины, механизмы и результаты подобных межкультурных движений для российской государственности, общества и культуры. Поскольку в России толчок маят-
нику дает государство, актуально исследование ключевых этапов государственной политики в отношении связей с Европой (в статье не рассматривается внешнеполитический аспект) на этапе их активного формирования и развития.
К этой проблеме в разных контекстах обращались многие авторы [4, 5, 10, 22, 23 и др.]. Тем не менее, до сих пор остается дискуссионным вопрос целесообразности ориентации России на Запад, противоречивым оценкам подвергаются формы и средства внедрения в русскую культурную почву идеалов, норм и ценностей европейской культуры. Очевидно, что за всеми этими аспектами стоит власть, реализуемая ею государственная политика. Поэтому проблема инокультурных компонентов в отечественной истории, механизмов их привнесения и адаптации, по большому счету, степени ориентации России на Запад, роли государства в этом процессе имеет большое значение для понимания исторического прошлого, реального настоящего и перспектив нашего Отечества.
Рассматриваемая политика на первом этапе - с середины до конца XVII в. - носит отчетливо лимитирующий характер. Суть ее заключается в строгой регламентации контактов подданных Русского государства и европейских стран. Целью правительства Алексея Михайловича было оградить русских жителей от связей с европейцами, которые расценивались как нежелательные, тлетворные для православного христианина и в целом опасные для государства. Государственная политика в отношении контактов русских и иностранцев оставалась преимущественно ограничительной вплоть до Великого посольства 1697-1698 гг.
Контакты России и стран Европы в XVII
в. свидетельствуют о взаимном интересе народов, но в то же время очерчивают его преимущественно торговой и военной областями и ограниченным количеством людей, участвовавших во взаимном общении. Царь и общество еще преимущественно ори-
ентированы на византийскую, греческую традицию. «Уложение государя царя и великого князя Алексея Михайловича» составляется под ее эгидой: «...Алексей Михайлович говорил со своими государевыми боярами, и с окольничими, и с думными людьми: которые статьи написаны в правилах святых апостолов и святых отцов, и в градских законах греческих царей, а пристойны те статьи к государственным и земским делам, и те бы статьи выписать.» [11, Ул. Гл.Ц. В духе этих законов любое противоправное дело, свершенное иноверцами или «из иных государств зарубежных людей» каралось суровым наказанием или даже смертью. Пересечение границы дозволялось только при наличии проезжей грамоты. Под страхом опалы государя русским людям запрещалась продажа иностранцам дворов и дворовых мест в Москве «в Китае, в Белом и Земляном городе и в загородных слободах». Немецкие кирхи предписывалось ломать, а впредь строить «за городом за Земляным, от церквей Божиих в дальних местах» [11, Ул. Гл. XIX. 40]. Русским людям запрещалось работать у иностранцев, что мотивировалось осквернением православных христиан, невозможностью соблюдать ими обряды и традиции [11, Ул. Гл. XX. 70.]. Повторяя суровость указа Михаила Романова, Алексей Михайлович повелевает под угрозой пыток, беспощадного наказания и смертной казни, «чтобы нигде русские люди и иноземцы всякие табаку у себя не держали» [11, Ул.]. Иноземцев, находящихся в Московском государстве, предписывалось судить по тем же законам, что и своих жителей, единственное преимущество иностранцы получали при оплате долга: «долговые деньги наперед правити чужеземцу» [11, Ул. Гл. XI. 260]. Торговля с иноземными гостями ограничивалась, условия ее ужесточались при возникновении соответствующих поводов, как, например, в 1649 г. в отношении англичан, которые «государя своего Карлуса короля убили до смерти» [11, №9]. Однако путь английским то-
варам и эмигрантам не был закрыт вовсе. Английские и шотландские купцы и офицеры были отнюдь не исключением среди пестрого состава иностранцев в Московском государстве. Все же надо признать, что они уступали по численности голландцам: к концу века из 1000 иностранцев, составлявших торговую колонию в Москве, 300 купцов было голландцами [10, с.119].
Таким образом, царская власть, осененная византийской традицией, обеспокоенная любыми посягательствами на нее, памятуя о драматических событиях начала
XVII века, о польско-шведской интервенции, локализует присутствие европейцев в Московском государстве, ограничивает контакты русских жителей с ними, стремится блокировать распространение чуждых духовных и повседневных традиций. С этой целью четко очерчиваются границы поселения иноземцев в Москве. Согласно указу от 4 октября 1652 об отводе земли под строение в Немецкой слободе, «Афанасий Иванов сын Нестеров, да дьяки Федор Иванов, да Богдан Арефьев строили новую иноземскую слободу за покровскими воротами, за Земляным городом, подле Яузы - реки, где были наперед сего немецкие дворы при прежних великих государях до московского разорения» [11, №85.]. Распределение участков в слободе, их размер является своего рода «номиналом» значимости для московской власти разного рода специалистов, свидетельствует о приоритете служилых немцев и докторов. Далее в «рейтинге» ценимых кадров шли аптекари, алмазного, золотого, серебряного, канительного и кружевного дела немцы, за ними следовали торговцы и мелкие служилые чины.
После смерти Алексея Михайловича начинаются послабления по отношению к некоторым категориям иноземцев. По ходатайству чрезвычайного прусского посла Чаплича великие государи Иоанн и Петр Алексеевичи дозволяют приезжать в Россию и селиться французским эмигрантам евангелической веры: «которые выгнанцы
Алексеева Е.В.
евангельской веры пожелают быть в подданстве у нас. в нашу .службу приняты и пожалованы они будут. милостивым призрением по оказуемой их службе и по породе и по чести и по сану их» [12, №1331]. Прусским купцам разрешается свободный приезд и торговля в Смоленске и во Пскове с платежом пошлин [12, №1332]. В Москве проживало большое количество протестантов и католиков. Однако московские правители по-прежнему не приемлют попрание православных канонов. За «распространение соблазнительных и вредных толкований, противных учению Восточной церкви», из Москвы беспрекословно изгоняются иезуиты: «а сроку им, езуитам, для продажи двора, убирания в дорогу, дано от того числа впредь на два дни» [12, №1351]. В Москве сжигают еретика иноземца Квири-на Кульмана и найденные у него «развратные книги и письма», а новгородскому воеводе боярину князю Петру Прозоровскому строго предписывается «наблюдение впредь более осторожности при расспросах приезжающих в Россию иностранцев» и «непро-пуск никого из них в Москву без царского на то указа» [12, №1358].
Итак, вплоть до конца XVII в. государственная политика в отношении контактов русских и иностранцев принципиально не меняется, оставаясь преимущественно ограничительной. Царская власть апеллирует к византийской традиции, во избежание распространения иностранной опасности локализует присутствие европейцев в Московском государстве, ограничивает контакты русских жителей с ними, стремится блокировать широкое распространение чуждых духовных и повседневных традиций. В этот период зарождается правовое регулирование вопросов пребывания иностранцев в России, отраженное в ключевом документе - Уложении 1649 г. Однако распространение информации о западноевропейских странах, европеизированная часть окружения царя (А.С. Матвеев, В.В. Голицын), потребности государственного развития и,
конечно, реально происходившее проникновение европейцев в русскую экономическую и культурную среду подготавливают следующий принципиально новый этап государственной политики по отношению к Европе.
Второй этап рассматриваемой политики объемлет конец XVII в. -1762 г. В ней происходит качественный прорыв, суть которого заключается в том, что власть нацеливается на активное вхождение России в круг передовых европейских государств, открывается для взаимных контактов, ориентируется на широкое внедрение европейских образцов в самые разные области отечественной социальной практики.
На качественно новую ступень связи России и Европы были подняты Петром I, который «.неоднократно облетая наподобие орла быстропарящего европейские государства, отчасти повелением, отчасти важным своим примером побудил великое множество своих подданных оставить на время отечество и искусством увериться, коль великая происходит польза человеку и целому государству от любопытного путешествия по чужим краям. Тогда отворились широкие врата великие России, тогда через границы и пристани, наподобие прилива и отлива, в пространном Океане бывающего, то выезжающие для приобретения знаний в разных науках и художествах сыны российские, то приходящие с разными искусствами, с книгами, с инструментами иностранные беспрестанным текли движением» [7, с.139].
К концу 1690-х гг. Новая иноземная слобода как отдельная колония перестает существовать, иностранцам разрешается селиться «без всякого задержания», начинается активный въезд иностранцев в Россию. В ходе Великого посольства 1697-1698 гг. в Европе было нанято около 900 человек всевозможных мастеров, «от вице-адмирала до корабельного повара» [6, с. 238, 26; 3, с.155]. Больше всего было набрано шведов (164 чел.), затем датчан (157), голландцев (112),
славян, греков, итальянцев (83), подданных различных немецких государств (76) [3, с.157]. Голландцы целиком составляли высший командный состав, 60% штаб-офицерского (капитаны и командоры) и 49% обер-офицерского (поручики, штурманы и подштурманы). Большинство низшего служивого состава были шведами. Вслед за Петром в 1698 г. в Россию «наехала пестрая толпа всевозможных художников, мастеров и ремесленников, которых Петр пригласил на свою службу» [6, с.110]. Из Англии он также вывез около шестидесяти опытных инженеров и техников (впрочем, приводимые разными авторами цифры варьируют от нескольких десятков до почти пятисот). Виднейшие из них - Ван дер Штем, капитан Д. Перри, инженер-гидравлик, назначенный позднее руководить строительством первого канала между Волгой и Доном, ученый А. Фаркерсон - ставший во главе Навигацкой школы, открытой в Москве [1, с. 63].
В начале XVIII века приглашение зарубежных граждан в Россию обрело правовую основу. В апреле 1702 г. вышел «Манифест о вызове иностранцев в Россию». В Манифесте резюмировалась цель и актуальные задачи государственной власти. В целях обеспечения благосостояния государства признавалось необходимым поддерживать внутреннее спокойствие, обеспечивать защиту от внешнего нападения и всеми мерами развивать экономику (словами того времени - «улучшать и распространять торговлю»). Правительственные усилия сосредоточивались на торговле и укреплении армии, считавшихся на тот момент главными направлениями модернизации - в терминах источника они расценивались как «нужные и к благу земли нашей служащие перемены, дабы наши подданные могли тем более и удобнее научиться поныне им неизвестным познаниям». Основная часть Манифеста была посвящена конкретным мерам по выполнению провозглашенной политики. Все они тесно увязывались с га-
рантиям иностранцам: свободный въезд в Россию (включая безденежное снабжение подводами), свобода вероисповедания в рамках христианских конфессий, суд по европейским законам и нормам римского права (специальной Тайной военного совета коллегией, состоящей из иностранцев), возможность выхода в отставку по правилам, принятым в других европейских странах [13, №1910]. В Манифесте ясно подчеркивалось отличие старой иммиграционной политики от новой: «мы давно уже в царствование наше отменили и уничтожили древний обычай, посредством коего совершенно воспрещался иноземцам свободный въезд в Россию. подтверждаем и распространяем, чтобы всяк и каждый, имеющий намерение сюда ехать для поступления на службу в наше войско. равным образом купцы и художники, намеревающиеся въехать в Россию, имеют быть приняты со всякой милостию» [13, №1910. П.1].
Первый поток иностранцев был относительно небольшим, но представлял собой заметное явление, поскольку допускались в Россию главным образом военные специалисты, состоятельные предприниматели, ученые. Большая волна принесла иностранных специалистов в Россию в первое десятилетие Северной войны. Приглашение иностранных специалистов в то время было достаточно распространенным явлением в Европе. Отличием России стали масштабы иммиграции и охват специалистов - требовались профессионалы не в какой-то определенной области, а по всем направлениям преобразований. Одной из главных обязанностей русских резидентов при иностранных дворах также был набор иноземных мастеров на русскую службу. Вывоз иностранных специалистов на первых порах был абсолютно необходим, но имел много очевидных недостатков: ненадежность и неравномерность потока, противодействие государств - «доноров» и т.д. Перед государством со всей очевидностью возникла необходимость создания корпуса
Алексеева Е.В.
отечественных специалистов по широкому спектру вопросов. Эта задача корреспондировалась с радикальными переменами в общественных ценностях и созданием национальной образовательной системы. Итак, массовые приемы на службу на льготных условиях пришлись на конец 1690-х -начало 1700-х гг.
Существенным стимулом для привлечения иностранных специалистов в Россию стало жалованье, которое определялось им выше, чем русским. То есть государственная политика в отношении зарубежных специалистов изначально формировалась как приоритетная. Например, согласно Штатам кавалерийских и пехотных полков (1711 г.) генерал-аудитору из иностранцев полагалось жалованье в 816 руб. в год, а русскому генерал-аудитору - 200 руб., генерал-квартирмейстеру из иноземцев - 600 руб., русскому - 300 руб., прапорщику-иноземцу -84 руб., русскому - 50 руб. [13, №2319].
С начала 1710-х гг. политика широко распахнутых дверей для военных сворачивается. После неудачного Прутского похода 1711 г. «за негодность и изменнические действия» иноземцев из армии были отставлены 14 генералов, 14 полковников, 22 подполковника, 156 капитанов. При этом норма офицеров-иностранцев в полках была сокращена с 2/3 до 1/3. Их места стали занимать отечественные офицерские кадры. В 1720-1721 гг. последовали указы о полном запрещении приема в русскую армию тех, кто временно пребывал в России [2, с.10].
Тенденция к сокращению иноземцев-военных не распространялась на гражданских специалистов. Активное привлечение иностранных специалистов на службу России продолжалось и во втором десятилетии
XVIII в. В 1715 г. в Россию для отправления в коллегиях дел были вызваны «ученые и искусные в правоведении иностранцы» [14, №2928]. Более того, удовлетворялись требования, заявлявшиеся А. Вейде: жалованье по 500 рублей, обеспечение жильем,
переводчиком, асессорский чин. Петр I привозил мастеров из своей поездки в Германию, Данию, Голландию и Францию в 1716-1717 гг. Постоянно рекрутировались за границей медицинские кадры. Если в 1697 г. из Амстердама в Россию было выписано 50 врачей (14 немцев, 14 французов, 12 голландцев и др.), то всего в царствование Петра I в Россию было приглашено около 150 врачей, в том числе более 40 докторов медицины [8, с.140].
Знаковым событием в рассматриваемом контексте стала женитьба царевича Алексея на Шарлотте-Христине, принцессе Браун-швейг-Люнебургской, в 1711 г. Причем принцессе позволялось остаться в своей вере [13, №2354].
Увеличение количества иностранцев, находившихся на территории Российского государства, потребовало их более тщательного учета. В соответствии с именным указом, объявленным 31 августа 1719 г. из Сената, иностранцы, въезжающие в Россию, должны были иметь соответствующие паспорта при пересечении границы и являться для записи в канцелярию полицмейстерских дел в Санкт-Петербурге. По указу 16 августа 1721 г. отъезжающие за рубеж иностранцы должны были публиковать о своем намерении «объявление в полиции» с тем, чтобы кредиторы могли взыскать свои долги. 8 ноября 1723 г. иностранцам разрешалось уезжать за рубеж без особого объявления, но предоставив поручительство по долгам.
Долгая Северная война в числе прочих вопросов поставила и проблему иностранных пленных на территории России. В апреле 1721 г. Петр I разрешил пленным шведам и другим иностранцам, присягнув на верность Российскому государству, поселяться в городах и деревнях, жениться (в том числе на русских), распоряжаться собственностью (в том числе деревнями, заводами и т.п.).
Дальнейшей регламентации подвергаются пребывание и деятельность иностранцев
в России. Согласно «Правилам о принятии на службу и увольнении от оной иностранцев», их дела отсылались в соответствующие коллегии: моряков - в Адмиралтейств коллегию, военных - в Военную коллегию, купцов - в Коммерц-коллегию. Оттуда все пересылалось в Иностранную коллегию, а после окончания службы абшиды (увольнения) выдавала профильная коллегия, отправляя их в Иностранную коллегию запечатанными государственной печатью [14, №3420]. В 1722 г. в Морском регламенте содержались «Правила выдачи и явки паспортов для выезда за границу» [15, №3937], предписывавшие при отпуске со службы, удостоверившись, что у отъезжающего нет долгов, выдавать от Иностранной коллегии паспорт в течение трех дней. Заботясь о своих с трудом взращенных кадрах, государство не было заинтересовано в их эмиграции. В 1723 г. приезжающим в Россию иностранцам запрещалось заниматься вербовкой на службу своих государств [16, №4247].
На протяжении первой четверти XVIII в. права иностранцев в России беспрецедентно расширились. В этой связи показателен Манифест 30 июля 1720 г., допускавший «всех чужестранных охотников, какого бы народа ни были, к рудокопным делам», позволявший строить «рудокопные заводы», основывать новые компании и приобретать уже действующие [15, №3621]. Эта идея базировалась на успешном опыте участия иностранных финансистов и специалистов в разработке рудных месторождений Швеции (Луи де Геер, Гуверт Силентц и др.).
Встречный выездной процесс россиян в Европу также берет истоки в Великом посольстве в страны Западной Европы 1697-1698 гг. и подготовки к нему. В ноябре 1696 г. был оглашен указ царя о посылке на учебу в Европу (в порядке принудительной мобилизации) нескольких десятков отпрысков знатнейших семейств. 39 стольников отправлялись в Италию, 22 - в Голландию и Англию. За единственным исключением все они были представителями виднейших
русских семейств (почти 40% из них носили княжеские титулы). Всего в рамках подготовки Великого посольства предполагалось отправить на учение не менее 128 человек [3, с. 35]. По подсчетам И и Д. Гузе-вичей, общее число русских подданных и иностранцев на русской службе, принимавших участие в «большой акции Великого посольства» за пределами России, приближалось к 400 человекам. С учетом временного служебного персонала это число возрастает до 1,5 тысяч [3, с. 40].
Члены посольства в течение полутора лет знакомились с техническими, промышленными, военными, архитектурными объектами, административными, благотворительными, культурными и религиозными учреждениями Европы. В результате их пребывания за рубежом участниками посольства был осмыслен опыт сооружения фортификационных комплексов, арсеналов, цейхгаузов, верфей, адмиралтейств, монетного двора, промышленных предприятий (литейных дворов, оружейных и железоделательных заводов, лесопильных мельниц, часовых и компасных мастерских, табачных мельниц, полотняных фабрик, соляных копей). Россияне осматривали также музеи, где знакомились с самыми разнообразными коллекциями (только в Амстердаме ко времени Великого посольства было более 40 кунсткамер), ботанические сады, библиотеки, учебные заведения, научные организации. Они посещали различные представления - театральные, музыкальные, цирковые. Любовались архитектурой, художественными произведениями и образцами садовопаркового искусства. Были они в богадельне, доме для умалишенных, воспитательном доме для сирот и незаконнорожденных, госпитале для инвалидов [3, с.101-133].
Участники Великого посольства в большинстве своем сделали достаточно успешную карьеру и имели возможность влиять на развитие различных отраслей государственной жизни, используя опыт своего пребывания в Европе. В. Корчмин и Г.
Алексеева Е.В.
Скорняков-Писарев достигли генерал-май-орских чинов и вошли в число первых русских инженеров. И. Головин стал обер-сар-ваером (высший чин в судостроении); Ф. Скляев и Г. Меншиков - крупными судостроителями; переводчик П. Шафиров -вице-канцлером государства; А. Имеретинский и Я. Брюс - генерал-фельдцейхмей-стерами; С. Нарышкин - генерал-аншефом и дипломатом; Н. Синявин - контр-адмиралом; Б. Шереметев - генерал-фельдмаршалом; С. Колычев - президентом Юстиц-коллегии и герольдмейстером [3, с. 227]. Среди обучавшихся в Италии и Голландии стольников, отправленных туда Петром в рамках Великого посольства, были Д. и Ф. Голицыны, А. Репнин, Ю. Хилков, И. Гагин, Б. Куракин. Последний стал позднее действительным статским советником, одним из виднейших дипломатов эпохи и активным «западником» [3, с. 218]. Всего обучение, т.е. процесс «сознательной и форсированной передачи информации с помощью организации стажировок и привлечения профессионалов - мастеров и учителей», прошли около 60 человек, т.е. 30% состава посольства [3, с. 84].
Великое посольство было акцией по своему масштабу, конечно, исключительной. Подсчитывая бюджет Великого посольства, исследователи приходят к выводу, что он составлял почти 236 тыс. рублей, что было эквивалентно 10-20% годового бюджета страны [3, с. 195]. После его завершения за границу россияне отправлялись в несравненно меньшем количестве. Тем не менее, в царствование Петра I едва ли можно было найти сколько-нибудь выдающуюся фамилию, из которой кто-либо не побывал за рубежами России в качестве студента, гардемарина, посланного обучаться плаванию и кораблестроению, офицера в заграничном походе, мастера или посла. Десятки русских учеников (дворян, приказных людей) посылались за рубеж для обучения военному и морскому делу, иностранным языкам, медицине, юриспруденции, «всевозможным искусствам и
мастерствам» [6, с. 111]. Регламентация выезда за рубеж связана также с необходимостью приобретения специальных знаний. Потребности в обучении собственных специалистов морского дела в числе прочих мер решались посылкой дворянских детей за границу - во Францию, в Венецию. Предполагалось, что русские дворяне выучат иностранные языки, освоят практику навигации на разных судах, поднимутся по службе, начав с нижних чинов [14, №3058, 3067].
В послепетровский период контакты России с Европой получают дальнейшее развитие, на которое, впрочем, ограниченное влияние оказывает как традиционалистская реакция, так и политическая ситуация. Так, в 1733 г. было запрещено принимать в службу иностранцев обер-офицерскими чинами [17, №6404]. Однако вскоре прием на службу иностранных офицеров, ставший уже обычным делом, в случае взаимного согласия сторон предписывалось вести без проволочек, быстро [18, № 7255]. В 1739 г. не-натурализованным иностранцам запрещалось покупать в Малороссии деревни и земли [18, №7909]. Постоянное присутствие иностранцев на территории России требует своего учета, и в 1740-е гг. при проведении второй ревизии были учтены иноземцы, находившиеся на российской территории [18, №8836. П.18,19].
От политики привлечения широкого спектра иноземцев-специалистов в Россию правительство переходит к практике их натурализации, ассимиляции, селективной дифференциации. За принятие православного исповедания иностранцам, состоящим в военной службе, определялось вознаграждение - присвоение более высокого чина (указы 1745-46 гг.) [19, № 9305]. Иностранцы, желавшие вступить в вечное подданство России, должны были принести соответствующую присягу [19, № 9434]. Иноземцам, присягнувшим России на вечное подданство, дозволялось покупать деревни (подтверждалось право, объявленное в 1721 г. Петром I) [19, № 9406].
С 1757 г. иностранцы, желавшие быть учителями в частных домах и содержать школы, под страхом высылки из страны должны были подтвердить свои познания в Академии наук и в Московском университете [20, № 10724].
Что касается выезда за рубеж, то отъезжающие за границу, если они имели при себе не более «ста червонных и золотые и серебряные вещи для своего собственного употребления и в одном числе», пропускались через границу свободно. Этот указ 1744
г. был направлен против вывоза драгоценных металлов, но не чинил препятствий для свободного выезда [19, № 9063]. Правила выезда за границу для русских дворян ужесточаются к концу 1750-х гг. Им дозволялось отъезжать за границу с обязательством «явиться в отечество, когда нужда востребует и учинено о том будет надлежащее обнародование». В случае невыполнения этого требования дворянам грозил секвестр имущества [21, № 11444. П.4.].
Итак, второй этап рассматриваемой государственной политики, начавшийся петровским правлением, характеризуется беспрецедентным открытием для взаимодействия с Европой. Царь собственноручно отворяет каналы коммуникации с ев-
ропейскими государствами, поощряет рецепцию знаний, технологий, вещей. Манифест 1702 г. создает благоприятную правовую основу для въезда и пребывания европейцев на территории России. Династический брак царского сына символически роднит Россию и Европу. Берг-привилегия, распространяющаяся на иностранцев, открывает кладези для предприимчивых иноземцев. Государство поощряет интеграцию иностранцев в российское общество. Русская элита активно приобщается к европейскому образу жизни как в России, так и за границей, путешествуя и обучаясь в Европе.
Анализируя исторический опыт взаимодействия России с Европой, следует подчеркнуть большую определяющую и регулирующую роль государства в его генезисе и эволюции. Репрезентирующая государство правящая элита устанавливала стратегические ориентиры национального политико-экономического и социокультурного развития, регламентировала интенсивность, направления, масштаб контактов, формировала эмиграционную и иммиграционную политику. Указанные тенденции получают развитие на новом этапе, начавшемся с воцарением Екатерины II в 1762 г.
ЛИТЕРАТУРА
1. Rey M.-P. Le dilemme Russe. La Russie et l’Europe occidentale d’lvan le Terrible a Boris Eltsine. Paris, 2002. 354 p.
2. Агеева О.Г. ГОгр I: у истоков российского имперства // Отечественная история. 2005. №4. С. 5-12.
3. Гузевич Д.Ю., Гузевич И.Д. Великое посольство. СПб., 2003. 312 с.
4. Захаров В.Н. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М., 1996. 346 с.
5. Каменский А.Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII в. Опыт целостного анализа. М., 1999. 328 с.
6. Ключевский В.О. Сочинения в восьми томах. Т. 4. М., 1958. 421 с.
7. Ломоносов М.В. Слово похвальное блаженныя памяти Государю императору Петру Великому, говоренное апреля 26 дня 1755 года // Птр I в русской литературе XVIII века. (Тексты и комментарии). СПб., 2006. 450 с.
8. Мирский М.Б. Медицина России X-XX веков: Очерки истории. М., 2005. 632 с.
9. Нефедов С.А. История России. Факторный анализ. Т. 1. С древнейших времен до Великой Смуты. Екатеринбург, 2009. 247 с.
Алексеева Е.В.
10. Платонов С.Ф. Москва и Запад в XVI - XVII веках. Борис Годунов. М., 1999. 245с.
11. ПСЗ.1. Т. 1.
12. ПСЗ 1. Т. 3.
13. ПСЗ 1. Т. 4.
14. ПСЗ 1. Т. 5.
15. ПСЗ 1. Т. 6.
16. ПСЗ 1. Т. 7.
17. ПСЗ 1. Т. 9.
18. ПСЗ 1. Т. 10.
19. ПСЗ 1. Т. 12.
20. ПСЗ 1. Т. 14.
21. ПСЗ 1. Т. 15.
22. Тесленко А.М. Правовой статус иностранцев в России (Вторая половина XVII -начало XX вв.): Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01: Екатеринбург, 2000. 226 с.
23. Эмиграция и репатриация в России. М., 2001. 490 с.
