CC BY
17
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2021. Т. 8, № 4 (32). С. 67-75. УДК 940.2
Б01 10.24147/2312-1300.2021.8(4).67-75
Д. И. Попов
ГОСУДАРСТВЕННАЯ РЕГЛАМЕНТАЦИЯ НАРОДНЫХ ЧТЕНИЙ В РОССИИ
В 1860-1880-е гг.
Показана эволюция правового регулирования организации народных чтений в России в 18601880-е гг. Установлено, что государственная регламентация чтений как направление внутренней политики государства решала две задачи. С одной стороны, законодатель, легализовав эту форму внешкольного образования, способствовал её сравнительно широкому распространению как в столичных городах, так и в провинции. Одновременно, эволюция государственной регламентации народных чтений в России определялась охранительными задачами. Устанавливался сложный порядок разрешения чтений, ограничивалась тематика, а также круг допущенной к публичному прочтению литературы. Жёсткие требования предъявлялись к политической благонадёжности организаторов этих мероприятий.
Ключевые слова: Россия; общественно-педагогическое движение; государственная власть; народные чтения; законодательство.
Успех капиталистической модернизации, развернувшейся в России во второй половине XIX в., непосредственно зависел от глубины и качества институциональных изменений в социокультурной сфере общества. В условиях господства архаичной культуры и безграмотности основной массы населения о долгосрочном общественном прогрессе не могло идти речи. Потребность в грамотности и знаниях требовала реализации через доступные и дешёвые каналы, формирование которых стало предметом социально значимой активности отечественной интеллигенции, в первую очередь врачей, чиновников, офицеров, преподавателей гимназий, народных учителей.
Отмена крепостного права, ставшая прологом Великих реформ, вызвала небывалый общественный подъём. На его волне отечественная интеллигенция, выступив с широкой программой просветительной работы, приступила к её практическому воплощению. По всей территории России учреждались негосударственные общественные организации просветительской направленности, открывались бесплатные воскресные школы, организовывались общедоступные научно-популярные лекции и чтения худо-
жественной литературы. Российский педагог Я. Абрамов, раскрывая общественное значение этих инициатив, подчёркивал, «что только просвещённый народ в состоянии будет воспользоваться в должной мере плодами предстоящих реформ, что только при условии просвещения народной массы эти реформы окажутся действительными, ибо только просвещённый народ в состоянии понять и оценить значение реформ и воспользоваться предоставляемыми ему правами»1.
Правительство Александра II одобрительно отнеслось к просветительским инициативам интеллигенции, рассматривая их в качестве продолжения и поддержки собственных реформаторских усилий. Тем более, что основные ресурсы государства были направлены на модернизацию таких его институтов, как управленческий аппарат, правоохранительная система, армия. Преобразования же в социокультурной сфере правительство не считало приоритетными, поэтому оно выразило готовность оказать содействие (правовое, финансовое, организационное) общественной просветительской инициативе. Усилия властей в деле «распространения правильных понятий о воспитании юношества... будут недостаточны без содействия ча-
стных лиц», - заявил министр народного просвещения А. В. Головин2. Благодаря реформаторскому крылу политической элиты, в 1860-е гг. был упрощён порядок открытия (утверждения уставов) общественных организаций с «благотворительной или общеполезной целью», санкционированы новые формы просветительной работы интеллигенции. Среди них особое место занимали народные чтения.
Организация бесплатных народных библиотек-читален, начальных и воскресных школ, профессиональных классов, выставок и музеев, а также музыкально-драматических представлений для народа требовала от устроителей немалых усилий, в том числе привлечения лиц со специальными знаниями, существенных финансовых расходов. В свою очередь, народные чтения, одновременно решавшие и просветительские задачи, и задачи устройства народного досуга, отличались простотой организации, отсутствием специальных профессиональных требований к чтецам, а также ориентацией практически на любую аудиторию слушателей. Отечественные педагоги рассматривали народные чтения одновременно как вполне самостоятельное просветительное мероприятия, а также как средство подготовки неграмотных к получению начального образования, а для грамотных лиц - в качестве стимула обратиться за книгами в библиотеки-читальни3. Огромный интерес простого народа вызывало как само чтение литературных и научно-популярных произведений, так и сопровождавшая его демонстрация наглядных пособий, опытов, световых картин «волшебного фонаря».
До 1860-х гг. публичные чтения литературных произведений оставались сравнительно редким явлением общественной жизни России. Поэтому какая-либо нормативно-правовая база, регламентировавшая эту форму социальной активности, сложиться не успела. Устроители литературных чтений должны были руководствоваться положениями принятого в 1832 г. Устава о предупреждении и пресечении преступлений, запрещавшего «без дозволения полиции чинить в городе или вне его общенародные игры или забавы и театральные преставле-
4
ния» .
По мере того, как в пореформенной России 1860-х гг. народные чтения становились одной из ведущих форм просветительной работы в России, возрастала потребность в регламентирующим их организацию специальном правовом акте. В июне 1863 г. министр народного просвещения А. В. Головин обратился к императору с докладом, в котором аргументировал необходимость нового порядка согласования властями прошений устроителей народных чтений и публичных лекций. Право утверждать эти прошения, по мнению А. В. Головина, должен получить попечитель учебного округа, действующий совместно с губернатором как главой местной полицейской власти. Таким образом, цензура содержательной части выступлений закреплялась за учебным ведомством, а проверка благонадёжности лекторов и чтецов -за полицейским. Александр II с мнением министра согласился и 25 июня 1863 г. был подписан соответствующий указ5.
С одной стороны, этот правовой акт узаконивал народные чтения и публичные лекции в качестве формы общественной самодеятельности. До появления указа представители центральной власти на местах затруднялись в определении того, насколько законными являются подобные выступления перед массовой аудиторией. Открытым оставался вопрос об ответственном за выдачу соответствующих разрешений ведомстве. С другой стороны, первый опыт массовой работы интеллигенции на ниве народного просвещения поставил перед властями вопрос об опасности распространения в народной среде «вредных учений, возмутительных идей и превратных понятий». Императорский указ, требуя цензуры текстов выступлений и проверки благонадёжности организаторов чтений, создавал для них рамки дозволенного, призванные «охранять русский народ от тех зародышей вредных лжеучений, которые со временем могли бы поколебать общественное благоустройство». Именно этого в специальном рескрипте Александр II потребовал от Комитета министров [1, с. 31-32].
Возбуждение в 1862 г. против учителей столичных воскресных школ целого ряда уголовных дел привело к повсеместному закрытию этих образовательных учреждений. Выдвинутые властями обвинения были более чем серьёзные - «потрясение религиозных
верований», распространение «социальных понятий о праве собственности и возмущения против государства». Охранительное крыло российской политической элиты, воспользовавшись ростом оппозиционного общественного движения в стране (крестьянские и солдатские выступления, восстание в Польше, деятельность революционных кружков интеллигенции, антиправительственная пропаганда), настояло на ужесточении правоприменительной практики в отношении просветительных инициатив интеллигенции. Народные чтения и публичные лекции во второй половине 1860-х гг. стали достаточно редким явлением, их организаторы, как правило, получали отказы в удовлетворении своих ходатайств. Лежащие в основе регламентации народных чтений принципы отразили разногласия между реформаторским и охранительным крыльями отечественной политической элиты. Одновременно они стали следствием глубоких противоречий между потребностями российского общества в широком распространении грамотности и знаний, просвещении социальных низов, с одной стороны, и стремлением властной элиты сохранить «устоявшиеся основы и сложившийся порядок», с другой.
В 1860 г. в циркуляре попечителям учебных округов министр народного просвещения Е. П. Ковалевский, отмечая полезность воскресных школ в деле образования простого народа и поддерживая их широкое распространение, призвал своих подчинённых следить за тем, чтобы указанные учреждения «не выступали из границ определённого им круга действия», а учителями и распорядителями «были люди вполне благонадёжные» . Именно поиск «людей благонадёжных» определил содержание политики государства в отношении просветительного движения в России. В многочисленных докладах, составленных чиновниками Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, указывалось, что «средний слой общества. стал произвольно во главе сего важного дела», поэтому правительству «необходимо принять безотложные и деятельные меры, чтобы стать во главе сего движения и предупредить всякую возможность уклонения к вредным началам». «Правительство, - говорилось в одном из таких
докладов, - не может допустить, чтобы половина народонаселения была обязана своим образованием не государству, а себе или частной благотворительности какого-либо отдельного сословия»7. Именно поэтому в начале 70-х гг. XIX в. инициатива в деле организации народных чтений оказалась в руках столичных чиновников.
В 1871 г. обер-полицмейстер Санкт-Петербурга генерал-адъютант Ф. Ф. Трепов в докладе императору указал на желательность устройства «занимательных народных чтений» в целях поднятия нравственности и образования рабочего населения столицы, а также уменьшения пьянства и смягчения грубых нравов8. В качестве положительного опыта Ф. Ф. Трепов указал на народные чтения для нижних чинов Преображенского полка, проводившиеся с 1869 г. Главным управлением военно-учебных заведений9. Доклад столичного обер-полицмейстера лёг в основу Высочайшего повеления, учреждавшего специальную комиссию, призванную сформулировать условия для «допущения доступных для народа бесед и чтений», и требований к их организаторам. Объединившая министров внутренних дел и народного просвещения, военного министра, главу Третьего отделения императорской канцелярии, а также столичного обер-полицмейстера межведомственная комиссия предложила провести эксперимент, результаты которого должны были решить дальнейшую судьбу народных чтений в России.
Экспериментальные чтения состоялись в начале 1872 г. в аудитории музея Главного управления военно-учебных заведений в Соляном городке. Их организаторами выступили сотрудники учебного ведомства, которые разработали принципы устройства чтений, их программу и подготовили материал для выступлений. Последний отличался доступностью для понимания даже необразованными слушателями, чтение художественных и научно-популярных текстов сопровождалось демонстрацией произведений живописи, наглядных пособий и опытов. Несмотря на платный вход в 5 копеек, продолжавшиеся три месяца чтения привлекли массу слушателей. Всего их посетили 17 тыс. чел.
Эксперимент был признан успешным, поэтому межведомственное совещание ре-
шило сделать практику народных чтений сравнительно широкой. 6 апреля 1872 г. императорским повелением была создана постоянная Комиссия по устройству народных чтений в Санкт-Петербурге и его окрестностях, ответственная за проведение просветительных мероприятий в столичном регионе. На комиссию также возлагалась обязанность по разработке «общих правил относительно порядка устройства чтений для народа»11. В том же году комиссией были сформулированы основополагающие принципы проведения народных чтений, которыми в будущем должны руководствоваться их организаторы. Члены комиссии - представители заинтересованных ведомств сошлись во мнении о необходимости предварительной цензуры читаемых произведений. В ходе самих чтений выступающему запрещалось отклоняться от утверждённого текста, который должен «читаться, но не произноситься». Также рекомендовалось как можно шире использовать наглядные пособия. Осуществляя методические функции, сотрудники комиссии разрабатывали программы народных чтений и составляли тексты для них.
К концу 1872 г. народные чтения проводились уже в четырёх столичных аудиториях. Что касается остальной России, то ещё накануне эксперимента в Соляном городке частным лицам и общественным организациям повсеместно в империи было запрещено организовывать народные чтения впредь до издания специальных регламентирующих правил. Исключение сделано только для второй столицы - Москвы. Здесь в 1874 г. Общество распространения полезных книг учредило комиссию народных чтений, в особом порядке получившую возможность проводить эти просветительные мероприятия12.
Только в 1876 г. сформулированные четырьмя годами ранее основополагающие принципы проведения народных чтений после долгих межведомственных согласований были оформлены в специальный правовой акт. 24 декабря Александр II утвердил Правила для устройства народных чтений в губернских городах. Согласно этому документу организаторами народных чтений могли быть как частные лица, так и общественные организации. Они обязывались получить специальное разрешение попечителя учебно-
го округа, в «полном распоряжении» которого оказалась эта форма внешкольного образования. Попечитель, в свою очередь, с помощью местного губернатора должен был удостовериться в благонадёжности организаторов мероприятия и самих чтецов. Выбор читаемой литературы ограничивался специально утверждённым списком произведений, допускаемых Учёным комитетом Министерства народного просвещения для чтения перед народом. Разрешалось также чтение литературы духовного содержания, получившей одобрение Священного Синода13.
Правила 1876 г. действовали более двадцати лет, став важным фактором развития общественно-педагогического движения отечественной интеллигенции. Почти каждое губернское просветительное общество начинало свою деятельность с организации народных чтений. В конце 1870-х - 1880-х гг. они проводились в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Нижнем Новгороде, Саратове, Киеве, Астрахани, Харькове, Воронеже, Курске и других административных центрах империи. К началу 1890-х гг. народные чтения по правилам 1876 г. были организованы в 42 губернских городах .
Губернские власти, как правило, оказывали поддержку организаторам народных чтений, рассматривая эти просветительные мероприятия в качестве средства отвлечения простого народа от разгула и пьянства. Вместе с тем за народными чтениями признавалось и образовательно-воспитательное значение. Отечественный педагог, просветитель, деятель внешкольного образования В. П. Вахтеров отмечал, что «огромное большинство правительственных лиц и учреждений относятся к делу народных чтений с полным сочувствием»15. Анализ правоприменительной практики показывает, что действовавший на основании правил 1876 г. механизм разрешения народных чтений и контроля над ними достаточно эффективно отсекал от организации просветительных мероприятий «неблагонадёжных лиц» и не допускал в народную среду нежелательную литературу. Согласно правилам 1876 г. допущенные к публичному чтению сочинения должны были только читаться по тексту «без всяких изменений и дополнений». В целях контроля на каждом таком мероприятии на-
ходилось лицо, уполномоченное попечителем учебного округа или директором народных училищ.
Действие правил 1876 г. распространялось исключительно на губернские центры. Здесь проживало достаточное количество «благонадёжной» интеллигенции, а также можно было установить должный надзор за проведением публичных мероприятий. В уездных городах, а тем более в сельской местности организация чтений для народа неизбежно попадала в руки разночинной интеллигенции, оппозиционные настроения которой были хорошо известны властям. В 1880-е гг. в Министерство народного просвещения стали поступать многочисленные ходатайства о разрешении в порядке исключения проводить народные чтения в том или ином уездном городе. В большинстве своём из министерства поступали отказы, однако в некоторых случаях разрешения всё же давались. Положительные решения принимались на самом высоком уровне, и каждый раз оформлялись Высочайшим повелением. Так, в 1886 г. Александр III разрешил провести народные чтения в г. Николаеве Херсонской губернии, в 1887 г. - в г. Севастополе, в 1889 г. - в городах и станицах Харьковского учебного округа. Всего к началу 1890-х гг. народные чтения были организованы в 19 уездных городах16.
Содержательную сторону народных чтений в значительной степени определяли члены специальной комиссии Учёного комитета Министерства народного просвещения. С 1876 до 1896 г. комиссией было одобрено всего 250 изданий, предназначенных для проведения народных чтений . Общественные деятели, организаторы внешкольного образования в России отмечали тематическую и содержательную ограниченность материалов, допускаемых властями к чтению перед простым народом. К недозволенной для публичных чтений литературе относились не только книги и брошюры, критиковавшие сложившийся в России общественный порядок с материалистических и политико-оппозиционных позиций, но и «малополезные» для необразованного народа произведения. Последняя категория включала большинство издававшихся в империи научно-популярных книг и произведений худо-
жественной литературы. В российской публицистике такие запреты объяснялись «твёрдым убеждением правительства, что социальные и политические науки служат прямыми источниками современных антигосударственных течений» . Свою роль в определении тематического содержания народных чтений играли учебные власти на местах, требовавшие от организаторов чтений отдавать предпочтения литературе духовно-нравственного содержания.
Отечественный педагог, просветитель Е. Н. Медынский в своей книге, обобщившей опыт организации внешкольного образования в России, привёл пример реализации масштабной программы народных чтений в Александрийском уезде Херсонской губернии. В их организации приняли участие частные лица, просветительные общества, а также местное земство. В течение шести лет, начиная с 1888 г., было проведено 854 чтения, которые посетили в общей сложности 163 777 слушателей. Губернская общественность на страницах местной прессы, как и херсонская земская управа в специальном докладе, признали эти просветительные мероприятия успешными, прошедшими «как нельзя лучше». Если с организационной стороны эти чтения действительно можно считать образцовыми, то с содержательной стороны они стали примером «бессистемности», «скудного выбора книг» и «отсутствия образовательного значения». Вся программа народных чтений включала только пятнадцать тем выступлений, из которых десять имели религиозно-нравственное содержание, а остальные пять - естественнонаучное (например, «Отчего происходит снег и дождь») . «В примитивной своей форме народные чтения могут удовлетворять, конечно, лишь людей, стоящих на низшем уровне развития. Тощие брошюрки, разрешённые для народных чтений, не удовлетворяют умственных запросов слушателей», - отмечал по этому поводу Н. В. Тулупов, редактор отдела детской литературы «Товарищества И. Д. Сытина», являвшегося одним из крупнейших в России книгоиздательств20.
Охранительная политика 1880-х гг., вызванная деятельностью революционного народничества и распространением марксистских идей в России, не могла не отразиться на
общественно-педагогическом движении. Несмотря на в целом благожелательное отношение местных властей к народным чтениям, их организаторы стали встречать всё больше затруднений при подаче соответствующих ходатайств. Как правило, губернаторы, желая убедиться в благонадёжности инициаторов чтений и самих чтецов, рассылали многочисленные запросы в другие губернии, а также центральные правительственные учреждения. Межведомственная переписка могла занимать не один год, заметно усложняя механизм открытия народных чтений21. Политику центральной власти в отношении просветительных инициатив интеллигенции стали определять уже не столько интересы распространения в среде простого народа грамотности и знаний, сколько охранительные задачи. Так, в 1883 г. Высочайшим повелением в Санкт-Петербурге вводились новые правила надзора за народными чтениями, организаторами которых выступали частные лица и общественные формирования. Исключительные полномочия по разрешению чтений были переданы от попечителя столичного учебного округа градоначальнику. Это решение объяснялось тем, что попечителю, обременённому своими прямыми обязанностями, «требования полицейского свойства данного времени не могут быть вполне известны». В императорском указе отмечалось, что «некоторые из устраиваемых в Петербурге литературных чтений, имея предметом произведения печати, направленные к колебанию должного уважения к настоящему порядку вещей, оказывают вредное влияние на настроение тех классов общества, охранение коих от легкомысленных увлечений духом порицания существующих основ государственного и общественного строя составляет ныне преимущественную заботу вла-сти»22. Таким образом, важная форма внешкольной работы столичной общественности оказалась под полным контролем полицейского ведомства, решавшего не образовательные, а сугубо охранительные задачи.
В отношении уездных городов и сельской местности этот охранительный механизм не мог быть в полной мере эффективен. Во-первых, местные полицейские власти не обладали достаточной компетентностью для того, чтобы единолично контролировать местные общественные просветительские ини-
циативы. Во-вторых, на уездном уровне отсутствовал необходимый штат благонадёжных чиновников учебного ведомства, призванных выявлять «противное видам правительства» содержание народных чтений и пресекать такие мероприятия на корню. В-третьих, провинциальная разночинная интеллигенция не могла стать сколько-нибудь надёжным союзником властей в деле образования и воспитания простого народа. Поэтому в населённых пунктах уездного уровня дело организации народных чтений, призванных решать преимущественно воспитательные задачи, было решено поручить епархиальным властям.
28 мая 1888 г. Александр III утвердил Правила об уездных отделениях Епархиальных училищных советов - административных учреждений, руководивших деятельностью местных церковно-приходских школ. В числе их полномочий называлось «содействие устройству... чтений для народа под руководством приходских священников в школьных помещениях» . Лица (физические или юридические), желающие организовать в уездных населённых пунктах народные чтения, должны были заручиться поддержкой местного священника и от своего имени обратиться в уездное отделение Епархиального училищного совета с ходатайством. В этом документе указывалось, что чтения будут проходить «под непосредственным руководством и наблюдением священника», а читаться будут «книги и брошюры, одобренные для этой цели Министерством народного просвещения и Святейшим Синодом»24. Оценивая масштабы просветительной работы в России конца XIX в., один из организаторов внешкольного образования, Е. Н. Медынский отметил, что правила 28 мая 1888 г. способствовали сравнительно широкому распространению народных чтений в уездных городах и сельской местности. В то же время особенности разрешительного механизма непосредственно отразились на содержании чтений, которые «часто приходилось ограничивать духовно-нравственными беседами, житиями святых и Троицкими листками», так как выступления на исторические и естественнонаучные темы «разрешались далеко не все-
25
гда» .
Таким образом, государственная регламентация народных чтений в России, став направлением внутренней политики государства, в 1860-1880-х гг. одновременно решала две задачи. С одной стороны, законодатель, легализовав эту форму внешкольного образования, способствовал её сравнительно широкому распространению как в столичных городах, так и в провинции. Понимая важность приобщения социальных низов империи к грамотности и знаниям, правительства Александра II и Александра III наделили правом организовывать народные чтения широкий круг лиц - физических и юридических (в лице разнообразных общественных формирований). С другой стороны, эволюция государственной регламентации народных чтений в России определялась охранительными задачами. К их решению были привлечены сразу несколько министерств, центральные и местные подразделения которых определяли и контролировали организационную и содержательную стороны народных чтений. Устанавливался сложный порядок их разрешения, ограничивалась тематика, а также круг допущенной к публичному прочтению литературы. Весьма жёсткие требования предъявлялись к политической благонадёжности организаторов этих мероприятий и самих чтецов. Всё это затрудняло развитие народных чтений как средства просвещения народа и побуждало общественность требовать смягчения дискриминационно-охранительного законодательства. Ослабление охранительных начал стало содержанием государственной регламентации народных чтений уже на новом этапе подъёма общественного движения в России в 1890-х гг.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Абрамов Я. Первые воскресные школы в России // Русская школа. - 1898. - № 9. - С. 26.
2 Цит. по: Зикеев Н. К истории возникновения Петербургского педагогического общества // Советская педагогика. - 1938. - № 11. - С. 93.
3 Медынский Е. Н. Методы внешкольной просветительной работы. - Пг. : Типолитография К. Л. Пентковского, 1915. - С. 20-21.
4 Свод уставов о предупреждении и пресечении преступлений // Свод законов Российской Империи, повелением государя императора Николая Перваго составленный. - Т. XIV. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1857. - С. 37.
5 О порядке разрешения чтения публичных лекций и литературных чтений : именной, объявленный Сенату Управляющим министерством юстиции, 1863, 25 июня // Полное собрание законов Российской империи : собр. 2-е. -Т. XXXVIII : 1863. - Отд-ние 1. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1866. -С. 676. - [Док.] 39787.
6 Каптерев П. Ф. Новые движения в области народного образования и средней школы // Современные педагогические течения / сост. П. Ф. Каптерев, А. Ф. Музыченко. - М. : Тип. П. П. Рябушинского, 1913. - С. 14-15.
7 Там же. С. 15.
8 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. Общие вопросы внешкольного образования. Народные чтения. Библиотеки. Школы для взрослых. Музеи. Экскурсии. Народные дома. Книжные склады. - 2-е изд. - СПб. : Наука, 1916. - С. 215.
9 Назарьевский И. Народные чтения // Журнал Министерства народного просвещения. -1904. - Сент. - С. 24.
10 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 216; Назарьевский И. Указ. соч. С. 24-26.
11 Назарьевский И. Указ. соч. С. 26-27.
12 Вахтеров В. Народные чтения. - СПб. : Тип. И. Н. Скороходова, 1897. - С. 46.
13 Высочайшее утверждённые Правила для устройства народных чтений в губернских городах : Положение Комитета Министров, Высочайшее утверждённое 24 декабря 1876 г. // Полное собрание законов Российской империи : собр. 2-е. - Т. Ы : 1876. - Отд-ние II. - СПб. : Тип. II Отд-ния Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1878. - С. 556-557. - [Док.] 56762.
14 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 218; Вахтеров В. Указ. соч. С. 48-50.
15 Вахтеров В. Указ. соч. С. 26.
16 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 218; Назарьевский И. Указ. соч. С. 28; Тулупов Н. В. Народные чтения в городах и сёлах. Начало // Русская мысль. - 1902. - Кн. III. - С. 156.
17 Акимов В. Книга в деревне. В связи с вопросом о внешкольном образовании и народных библиотеках // Известия по народному образованию. - 1906. - № 9. - С. 252.
18 Внутреннее обозрение // Вестник Европы. -1884. - Т. 109. - С. 377-378.
19 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 221-222.
20 Тулупов Н. В. Народные чтения в городах и сёлах. Продолжение // Русская мысль. - 1902. -Кн. IV. - С. 15.
21 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника. С. 221. См. также: [2, с. 112].
22 Цит по: [3, с. 37-38].
23 Высочайшее утверждённые Правила об уездных отделениях Епархиальных училищных советов 28 мая 1888 г. : Высочайшее повеление, сообщённое Сенату // Полное собрание законов Российской империи : собр. 3-е. - Т. VIII : 1888. -СПб., 1890. - С. 278-279. - [Док.] 5261.
24 Пругавин А. С. Законы и справочные сведения по начальному народному образованию. -СПб. : Тип. И. Н. Скороходова, 1898. - С. 661.
25 Медынский Е. Н. Внешкольное образование, его значение, организация и техника... С. 226.
ЛИТЕРАТУРА
1. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР. Вторая половина XIX в. / отв. ред. А. И. Пискунов. - М. : Педагогика, 1976. - 599 с.
2. Оглезнева Г. В. Научные и культурно-просветительные общества дореволюционного Иркутска: опыт сравнительной характеристики // Известия Иркутского государственного университета. Серия «История». - 2016. - Т. 16. - С. 110-118.
3. Биюшкина Н. И. Дискриминационно-охранительные отношения в Российском государстве в период правления Александра III (с марта 1881 г. по 1894 г.). - М. : Nota Bene, 2011. - 303 с.
Сведения об авторе
Попов Дмитрий Иванович - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры истории и теории международных отношений Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а E-mail: 55popov@mail.ru РИНЦ AuthorlD: 192070 ОкСЮ: 0000-0003-3091-3524
Информация о статье
Дата поступления 26 сентября 2021 г.
Дата принятия в печать 27 октября 2021 г.
Для цитирования
Попов Д. И. Государственная регламентация народных чтений в России в 1860-1880-е гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2021. Т. 8, № 4 (32). С. 67-75. й01: 10.24147/2312-1300.2021.8(4). 67-75.
D.I. Popov
STATE REGULATION OF PUBLIC READINGS IN RUSSIA IN THE 1860s-1880s
The article shows the evolution of the legal regulation of the organization of public readings in Russia in the 1860-1880s. It was found that the regulation of readings as a direction of the state's internal policy is solved two problems. On the one hand, the legislator, having legalized this form of out-of-school education, contributed to its widespread distribution both in the capital cities and in the provinces. At the same time, the evolution of state regulation of public readings in Russia was determined by protective tasks. A complex procedure for authorizing readings was established; the topics were limited, as well as the range of literature admitted to public reading. Strict requirements were imposed on the political reliability of the organizers of these events.
The article shows the formation and development of Russian legislation, which regulated the procedure for conducting public readings by private individuals and public organizations in the 1860s and 1880s. It is revealed that before the era of the Great Reforms, public readings of literary works remained a relatively rare phenomenon of public life in Russia, so there was no normative framework regulating this form of social activity of the intelligentsia. During the years of social upsurge associated with the bourgeois reforms of the 1860s, public readings and public lectures were legalized as a form of public amateur activity, becoming one of the leading instruments of enlightenment in Russia. The author of the article reveals that the state authorities have formulated the fundamental principles of conducting public readings, which should guide their organizers. Among them are the permissive procedure for conducting each popular reading, a thorough check of the political reliability of readers, the admission of a limited range of popular scientific and artistic works for popular readings, the prohibition of the speaker to retell them, but only to read them verbatim from the printed text. The article shows the thematic and content limitations of the materials allowed by the authorities to be read before the ordinary people.
The article concludes that the basis of the national legislation was the desire of the authorities to prevent the politicization of popular readings and their transformation into a hotbed of antigovernmental propaganda. The protective principles formed the basis of a special legal act - the "Rules for organizing public readings in provincial cities" approved in 1876 by Emperor Alexander II. The effect of this legal act extended exclusively to the administrative centers of the provinces, in county towns and in rural areas, people's readings could be held in exceptional cases, only with the personal permission of the emperor. The article shows that the mechanism for issuing appropriate permits was extremely complex and included numerous interdepartmental correspondence, which could take several years.
On the basis of a wide range of sources, the evolution of domestic legislation regulating the conduct of public readings is revealed. In the 1880s, under public pressure, a number of legal acts were issued aimed at simplifying the procedure for issuing permits to organizers of public readings. They were allowed to be held in county towns and rural areas, but the consent of the parish priest, who also exercised control powers, was required.
The article infers that the basis of law enforcement practice was the suspicion and distrust of the central and local authorities to the educational initiatives of the intelligentsia. They resulted in numerous refusals to satisfy requests for holding public readings. The spread of education and knowledge among the common people, their moral and civic education was strictly controlled simultaneously by officials of the educational, spiritual and police departments. The article shows the differences between the reformist and protective wings of the national political elite. These disagreements were the result of deep contradictions between the needs of Russian society in the wide dissemination of literacy and knowledge, education of the social grassroots, on the one hand, and the desire of the ruling elite to preserve the socio-political order, on the other.
Keywords: Russia; social and pedagogical movement; state power; public readings; legislation.
REFERENCES
1. Piskunov A.I. (ed.). Ocherki istorii shkoly i pedagogicheskoi mysli narodov SSSR. Vtoraya polovina XIX v., Moscow, Pedagogika Publ., 1976, 599 p. (in Russian).
2. Oglezneva G.V. Nauchnye i kul'turno-prosvetitel'nye obshchestva dorevolyutsionnogo Irkutska: opyt sravnitel'noi kharakteristiki. Izvestiya Irkutskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya "Istoriya", 2016, vol. 16, pp. 110-118. (in Russian).
3. Biyushkina N.I. Diskriminatsionno-okhranitel'nye otnosheniya v Rossiiskom gosudarstve v period pravleniya Aleksandra III (s marta 1881 g. po 1894 g.), Moscow, Nota Bene Publ., 2011, 303 p. (in Russian).
About the author
Dmitry I. Popov - Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, Professor of the Department of History and Theory of International Relations of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: 55popov@mail.ru RSCI AuthorlD: 192070 ОRCID: 0000-0003-3091-3524
Article info
Received
September 26, 2021
Accepted October 27, 2021
For citations
Popov D.I. State Regulation of Public Readings in Russia in the 1860s-1880s. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2021, vol. 8, no. 4 (32), pp. 67-75. DOI: 10.24147/ 2312-1300.2021.8(4).67-75 (in Russian).
