CC BY
177
Чубарова Т.В., Шарова М.А.
Государственная политика как фактор, влияющий на развитие пандемии COVID-19: выводы для России
Чубарова Татьяна Владимировна — доктор экономических наук, PhD (Social Policy,
LSE), руководитель Центра экономической теории социального сектора Института
экономики РАН, Москва, РФ.
E-mail: t [email protected]
SPIN-код РИНЦ: 3367-5073
ORCID ID: 0000-0002-3985-0198
Шарова Мария Александровна — младший научный сотрудник Центра экономической теории социального сектора Института экономики РАН, Москва, РФ. E-mail: m. sharova@mail. ru SPIN-код РИНЦ: 7938-0498
Аннотация
В статье рассмотрены факторы, которые оказывают влияние на масштабы и скорость распространения пандемии и ее результаты. На основе анализа литературы предложена их классификация, которая включает как социально-экономические факторы, обусловленные общей объективной ситуацией в стране, так и государственную политику, которая рассматривается авторами как один из важнейших факторов, определяющих параметры развития пандемии. В работе выделяются и анализируются три группы мер, принятых государством в ходе борьбы с пандемией, а именно эпидемиологические-ограничительные, административные барьеры, устанавливаемые правительствами на пути распространения инфекции; здравоохранительные, направленные на повышение готовности системы здравоохранения к резкому увеличению численности заболевших, нуждающихся в медицинской помощи; социально-экономические с целью сохранить доходы населения и занятость, предотвратить рост бедности и поддержать экономику. В работе акцент сделан на российских реалиях: дается общая оценка эпидемиологической ситуации в стране на фоне мировой обстановки, систематизированы меры государственной поддержки граждан, предложенные российским правительством, прежде всего семей с детьми и потерявших работу. Сделаны предварительные выводы о том, какие проблемы, исходя из существующей на данный момент мировой и российской практики, в том числе взаимодействия с обществом, необходимо учитывать при разработке государственной политики, направленной на сдерживание пандемии. В условиях продолжающихся в обществе дискуссий об адекватности предпринятых мер с учетом их социально-экономических последствий и отношения населения особую важность приобретает качество разработки и реализации политических и управленческих решений для обеспечения баланса между ограничительными мерами и поддержанием экономического развития и жизненного уровня населения.
Ключевые слова
Пандемия COVID-19, государственная политика, государственное управление, классификация факторов, государственные меры борьбы с пандемией.
DOI: 10.24411/2070-1381-2020-10110 Введение
Современная пандемия неизбежно стала объектом активных научных исследований. Безусловно, ведущую роль играют эпидемиологические и медицинские вопросы, однако важное значение отводится попыткам понять, как пандемия скажется на социальной и экономической составляющих жизни современного общества, какое воздействие окажет на его дальнейшее развитие. Например, исследователи анализируют
меры по преодолению коронавируса и смягчению его экономических последствий, выделяют общие и специфические вызовы для отдельных стран с точки зрения антикризисного подхода [Бобылева и др. 2020], оценивают влияние кризиса на государственные финансы, в том числе выпадающие доходы бюджета [Гришин и др. 2020]. При этом эксперты задаются вопросом о том, какие факторы и каким образом повлияли на распространение пандемии и ее результаты. В частности, в контексте общей теории пространственной диффузии рассматривается влияние характеристик российских регионов, таких как уровень заболеваемости и плотность населения, на распространение пандемии [Земцов, Бабурин 2020].
Еще в начале ухудшения эпидемиологической ситуации в мире Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в качестве приоритета успешной борьбы с эпидемией выделила обеспечение взаимодействия и комплексного подхода, в том числе укрепления механизмов координации с участием всего общества, для поддержки готовности и реагирования, включая такие области, как здравоохранение, транспорт, туризм, торговля, финансы и др.; привлечение внимания общественности к важности активной позиции в борьбе с пандемией; обеспечение взаимодействия ключевых партнеров для разработки планов готовности на всех уровнях и т.д.1
Таким образом, важная роль в борьбе с распространением вируса отводится государству, хотя предпринимаемые меры и ставят вопрос о соотношении личного и общественного в современном обществе, патернализме государства и возможности ограничения личной свободы в общественных интересах [Григорьева 2001].
Цель данной статьи состоит в том, чтобы рассмотреть государственную политику как фактор, который оказал влияние на ход и результаты современной пандемии.
Государственная политика в данной статье понимается как форма «комплексной совместной деятельности органов власти и управления по выдвижению и реализации долговременных целей как в обществе в целом, так и в его отдельных сферах в направлении оптимизации отношений государства и социума поддержания социальной стабильности и наиболее полной реализации общеколлективных интересов» [Политология: Лексикон 2007, 70]. Таким образом, в статье государственная политика рассматривается в широком плане и включает комплекс мер, разрабатываемых и реализуемых для решения общественно значимых проблем.
1 Responding to community spread of COVID-19. Interim guidance // WHO [Электронный ресурс]. URL: https://www.who.int/pubHcations/i/item/responding-to-community-spread-of-covid-19 (дата обращения: 30.08.2020).
В работе анализируются общие вопросы, связанные с выделением в исследованиях различных факторов, оказавших влияние на развитие пандемии коронавирусной инфекции COVID-19, предлагается их классификация, которая позволяет позиционировать государственную политику в пандемии и ее роль; дается общий анализ эпидемиологической ситуации в России на фоне мировой ситуации, рассматриваются меры, предпринятые в стране, и предлагаются выводы об общем и особенном в развитии пандемии в России, что определяет формирование соответствующей государственной политики.
Факторы распространения COVID-19: к вопросу о роли государственной политики
Анализ статистических данных и результатов исследований показывает, что на масштаб, скорость распространения и результаты эпидемии в различных странах влияет ряд факторов. Они могут быть сгруппированы по двум принципиальным направлениям:
1) социально-экономические, в том числе демографические, которые связаны с общей ситуацией в стране до наступления пандемии, особенностями ее социально-экономического и культурного развития;
2) политические, определяемые как целенаправленные действия государства по борьбе с пандемией и реакция общества на эти меры.
Анализ литературы показал, что в первую группу исследователи включают следующие факторы:
- численность и плотность населения, уровень урбанизации. В небольших странах эпидемия распространяется довольно быстро, в то время как в государствах с большой численностью населения, проживающим на большой территории, для распространения инфекции нужно более длительное время; причем если в одних районах может наблюдаться высокий уровень заболеваемости, то в других заболевших может не быть вообще. Крупные финансовые и промышленные центры могут стать очагами быстрого распространения инфекции среди значительного числа жителей. В России, например, таким центром стала Москва, которая на первоначальном этапе распространения пандемии занимала лидирующие позиции по числу заболевавших и умерших;
- уровень мобильности населения, развития внутренней миграции и международного туризма. Основными очагами стали крупные города и транспортные узлы, центры туристических достопримечательностей, привлекательные для значительного числа приезжающих из разных стран. Последующие волны распространения внутри стран дает внутренняя миграция2. Опыт предыдущих эпидемий показал важность в распространении вируса поездок в отпуск и встреч в общественных местах [Sun et al. 2020];
- степень географической удаленности от центров заражения. Пандемия распространялась не одновременно во всех странах. Поскольку она первоначально была выявлена в Китае, то первые заболевшие стали появляться в соседних с ним государствах, например в первой половине января 2020 г. в Таиланде и Японии (в Европе и в Северной Америке первые заболевшие появились во второй половине января). В Испании и Франции пик заболеваемости пришелся на конец апреля - начало мая, после чего страны вышли на плато. В России первые заболевшие выявлены в конце января 2020 г., а пик числа активных больных пришелся на май. В то же время в Бразилии пандемия началась на месяц позже — в конце февраля 2020 г.; существенный рост числа заразившихся коронавирусной инфекцией отмечен в мае 2020 г. и продолжается по настоящее время, так же как в Индии и Мексике;
- уровень развития системы здравоохранения. Поскольку в условиях пандемии возрастает роль охраны здоровья и оказания медицинской помощи, эксперты рассматривают наличие соответствующей инфраструктуры как важный фактор влияния. Так, исследование по 60 странам показало, что увеличение количества больничных коек оказывает значительное и довольно существенное влияние на уровень смертности. Таким образом, ресурсы здравоохранения, возможности медицинских учреждений имеют важное значение для снижения смертности инфицированных людей. Это ставит вопрос о необходимости быстрого наращивания медицинской инфраструктуры [Sussman 2020];
2 Migration and Development Brief 32: COVID-19 Crisis Through a Migration Lens. April 2020 // World Bank. [Электронный ресурс]. URL: https://www.worldbank.org/en/topic/socialprotection/publication/covid-19-crisis-through-a-migration-lens (дата обращения: 30.08.2020).
- образ жизни населения, в том числе его эмоционально-психологическая составляющая. В странах с исторически сложившимся укладом, основанным на постоянном общении людей между собой, заболевание распространяется быстрее. В странах с укладом, ориентированным на социальное дистанцирование, индивидуализм и индивидуальное проживание, это становится естественным ограничителем для распространения заболевания. Сюда же можно отнести и дисциплинированность. Так, рассматривая опыт стран Восточной Азии (Китай, Япония и Южная Корея), исследователи подчеркивают важность высокого уровня общественной солидарности и соответствующего поведения [Shawa et al. 2020].
С точки зрения распространения пандемии и по возможности благоприятного исхода для населения важно наличие времени на подготовку к пандемии. Страны, в которых число заболевших начало расти позже, чем в других, имели время для трансформации системы здравоохранения, строительства и дооборудования необходимого числа коек. Однако оперативность реализации мер по мобилизации ресурсов здравоохранения во время пандемии во многом оказалась зависима от политической воли руководства страны, общественного восприятия сложившейся ситуации, административно-правового строя и возможностей национального законодательства. Если в России власти воспользовались режимом самоизоляции с апреля 2020 г. для строительства новых медицинских учреждений, то в других странах, например Бразилии, руководство страны на первых этапах отрицало серьезность угрозы и дополнительные действия не предпринимало.
При этом исследователи отмечают, что в целом национальные системы здравоохранения оказались плохо готовы к пандемии [Bouckaert et al. 2020]. Об этом, в частности, свидетельствует Глобальный индекс безопасности здравоохранения (2019 Global Health Security Index — GHS Index), который был разработан Центром безопасности здравоохранения имени Джона Хопкинса, Инициативой по ядерной угрозе и аналитической группой журнала Economist для оценки готовности систем здравоохранения в 195 странах к глобальным угрозам. Средняя оценка составила
40,2 балла из 100 возможных, причем даже в развитых странах она достигла только 51,9 балла. Россия набрала 44,3 балла, заняв, таким образом, 63 место3.
Необходимо также отметить важность наличия или отсутствия в стране опыта борьбы с подобными эпидемиями. В частности, Китай, первым столкнувшийся с данным видом заболевания, имея за плечами опыт борьбы с эпидемиями, ввел наиболее жесткий вариант в виде закрытия провинции Ухань и введения карантина для жителей [Yu Liu, Saltman 2020]. Аналогичная ситуация складывалась, например, на Тайване [Huang 2020] и в Австралии [Moloney, Moloney 2020]. Тем не менее национальная государственная политика борьбы с пандемией может опираться не только на собственный опыт, но и на практику других стран, поэтому жесткие меры могут применять государства, сталкивающиеся с широкомасштабной эпидемией впервые. Таким образом, объективные факторы при решении сложных государственных задач борьбы с пандемией переплетаются с субъективными (политическими).
На распространенность вируса могли повлиять и другие специфические факторы. В частности, появились исследования о том, что в странах, проводивших плановую всеобщую вакцинацию населения БЦЖ, заболеваемость и смертность от SARS-CoV-2 ниже, чем в тех странах, где такая вакцинация не проводилась или от нее отказались. Этим, например, можно объяснить то, что в странах Восточной Европы смертность от вируса ниже, чем в странах Западной Европы, причем различия наблюдаются даже в рамках одной страны (пример Западной и Восточной Германия) [Miller et al. 2020].
Однако такие утверждения не подтверждены ВОЗ. Основная критика связана с неочевидностью прямой связи между данной вакцинацией и выработкой иммунитета к SARS-CoV-2. Возможно, что, помимо вакцинации, в рассмотренных странах могли быть еще другие особенности, приведшие к такому результату, которые не были учтены в исследовании.
Вторая группа факторов — политических — связана с действиями государства при разработке и реализации планов борьбы с пандемией. В странах были предприняты беспрецедентные меры, которые охватили все стороны жизнедеятельности общества, но в конечном итоге их можно сгруппировать исходя из мирового опыта следующим образом:
3 2019 Global Health Security Index // GHS Index [Электронный ресурс]. URL: www.ghsindex.org (дата обращения 30.08.2020).
- эпидемиологические и ограничительные меры, включая административные барьеры, устанавливаемые правительствами на пути распространения инфекции в виде запрета въезда на территорию, изолирования граждан на карантинном режиме, отмены массовых мероприятий, дополнительных противовирусных требований к помещениям, осуществлению работ и оказанию услуг;
- здравоохранительные, направленные на повышение готовности системы здравоохранения к резкому увеличению численности граждан, нуждающихся в медицинской помощи. При этом довольно часто необходимость сдерживать потоки заболевших выдвигалась как одно из обоснований введения ограничительных мер. К данным мерам можно отнести разработку вакцин и лекарственных препаратов;
- социально-экономические, прежде всего поддержка населения и предпринимательства с тем, чтобы сохранить доходы населения и занятость, предотвратить рост бедности и ликвидацию бизнеса, особенно мелкого и среднего.
При этом по времени действия предпринятые меры можно разделить на неотложные и перспективные. Так, в докладе Мирового банка выделили три сферы неотложных антипандемических мер в области занятости:
- вмешательства на уровне предприятий и организаций, чтобы помочь им выжить и сохранить рабочие места и тем самым сохранить человеческий капитал и обеспечить быстрое восстановление;
- защита дохода тех, кто потерял работу/средства к существованию, ослабление воздействия шока на работников и домохозяйства, включая занятых в неформальном секторе, обычно не охваченных системами страхования по безработице;
- обеспечение альтернативной работой или поддержка в трудоустройстве безработных, что может быть более эффективным, чем просто финансовая поддержка работников. При этом могут как приниматься новые меры в области занятости, так и более активно развиваться уже действующие программы на рынке труда [Carranza et al. 2020].
Можно отметить, что страны довольно оперативно реагируют в условиях пандемии. По данным Мирового Банка, уже к концу апреля 2020 года в 151 стране правительствами были уже приняты или запланированы 684 меры в области социальной защиты и занятости населения4. Так, в США закон The Coronavirus Aid, Relief, and Economic Security Act (CARES Act), который направлен на обеспечение поддержки граждан и бизнеса, был одобрен 27 марта 2020 г.
Ограничительные меры в настоящее время стали одной из наиболее исследуемых областей. Эти меры обсуждаются под общим термином «социальное дистанцирование», хотя эксперты уже отмечают, что речь все-таки идет о физическом дистанцировании. В связи с этим рассматриваются два основных вопроса: как предпринимаемые меры влияют на ситуацию с распространением пандемии и насколько они реально выполнялись населением.
Так, исследователи анализируют сроки и выполнение как факторы, определяющие ситуацию с пандемией [Peixoto et al. 2020]. Отмечается важность быстроты внедрения ограничительных мер, что оказывает позитивное влияние на борьбу с распространением вируса [Yu Liu, Saltman 2020; Djalante et al. 2020].
Вместе с тем наибольшую сложность для анализа представляет оценка того, насколько население соблюдает ограничительные меры, так как это довольно сложно измерить в рамках формального анализа. Для этого используют экспертные оценки, опросы населения, а также косвенные статистические данные (изменения объемов онлайн-продаж товаров, трафика интернет-провайдеров, транспортной ситуации5).
В этом контексте возникает вопрос о стиле принятия государством решений по введению ограничительных мер. Международная организация труда (МОТ), например, настаивает на укреплении социального диалога, ведении коллективных переговоров, а также изменении процессов, регулирующих трудовые отношения6.
4 Social Protection and Jobs Responses to COVID-19: A Real-Time Review of Country Measures // World Bank [Электронный ресурс]. URL: https://openknowledge.worldbank.org/handle/10986/33635 (дата обращения: 10.08.2020).
5 Например, показатели активности при пандемии по городам мира, которые формируются по данным сервисов Яндекса, и статистики автомобильного трафика компаний Apple и Otonomo: Активность на улицах мегаполисов разных стран // Яндекс [Электронный ресурс]. URL: https://yandex.ru/company/researches/2020/cities-activity (дата обращения: 08.08.2020).
6 ILO Monitor: COVID-19 and the world of work. Third edition. Updated estimates and analysis. 29 April 2020 // ILO [Электронный ресурс]. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/—dgreports/— dcomm/documents/briefingnote/wcms 743146.pdf (дата обращения: 10.08.2020).
Ряд экспертов утверждают, что решающее значение имеет сотрудничество, вовлечение и участие всех заинтересованных сторон и поэтому необходимы совместные действия государства и общества [СЬп81еп8еп, Ьж§ге1ё 2020]. Однако в некоторых исследованиях, наоборот, утверждается, что централизованный подход сверху вниз, ограничивший определенные демократические права граждан, стал ключевым фактором успеха в странах Азии [Amat et я1. 2020; Ang 2020].
Следует также иметь в виду, что национальное законодательство может быть построено таким образом, что жесткие административные правительственные решения могут быть введены только через режим чрезвычайной ситуации, что служит ограничительным барьером для национального правительства в ходе принятия необходимых антикризисных противопандемических мер.
Первые эпидемиологические итоги пандемии в России на фоне мировой ситуации
В среднем в мире на 31 августа 2020 г. приходилось 3,3 заболевших и 0,11 умерших от коронавирусной инфекции на тысячу населения; по итогам первой декады октября — 4,8 заболевших и 0,14 умерших7.
Как видно из Рисунка 1, в России число заболевших на конец августа 2020 г. составило 995 тыс. чел., на 10 октября — 1285 тыс. чел. Всего на такие крупные страны, как США, Индия, Бразилия и Россия, приходится более половины случаев заболевания (57,8% из 25,6 млн заболевших по всему миру по состоянию на 31.08.2020, 57,04% из 37,5 млн по состоянию на 10.10.2020).
7 COVID-19 Coronavirus Pandemic // Worldmeter [Электронный ресурс].
URL: https://www.worldometers.info/coronavirus/ (дата обращения: 31.08.2020).
■ ■ L L L А .11 ullL
cVVV# ^ //./// «/ s у s у УУ у у
^ ** ^'¿>
у у (f
' всего случаев заболевания СОУШ-19 на 100 тыс. населения страны ' всего случаев смерти от СОУГО-19 на 100 тыс. населения страны
Рисунок 1. Показатели заболеваемости и смертности от СОУГО-19 в топ-20 стран по числу случаев заболевших на конец августа 20208
Россия как по состоянию на конец августа, так и на протяжении осени занимает четвертую строчку списка по числу заболевших. Однако если брать показатели в перерасчете на население страны, то зафиксированное в России число случаев заболевания в 27,5 раз ниже, чем в США или Бразилии, или в 6-7 раз ниже, чем в Великобритании, Италии, Франции, но в 2 раза выше, чем в Германии9. В России также довольно низкие показатели летальности, которые в 20 раз превышают показатели Китая, в 12 раз превышают показатели Японии, но в 5 раз ниже, чем, например, в Испании, Великобритании или США; численно сопоставимыми с российскими являются показатели Дании и Израиля (Рисунок 2).
8 Составлено авторами по: Covid-19 Coronavirus Pandemic // Worldmeter [Электронный ресурс]. URL: https://www.worldometers.info/coronavirus/ (даты обращения: 31.08.2020).
9 Рассчитано авторами по: Covid-19 Coronavirus Pandemic // Worldmeter [Электронный ресурс]. URL: https://www.worldometers.info/coronavirus/ (даты обращения: 31.08.2020).
90 80 70 60
Ч всего случаев смерти от СОУШ-19 на 100 тыс. населения страны
на 31.08.2020 ■ текущая летальность от СОVIО-19 на 31.08.2020
^ доля случаев СОУЮ-19 в общей смертности от всех причин в предыдущие годы
Рисунок 2. Смертность от СОУГО-19 на конец августа 2020 и от всех причин по
странам мира в 2015-2018 гг.10
На конец августа текущая летальность в России составила 1,73%, на конец первой декады октября 2020 г. увеличилась до 1,75%, что значительно ниже, чем в США и европейских государствах. При этом в странах-членах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) на конец августа 2020 г. наиболее высокая летальность наблюдалась в Великобритании (12,36%), Италии и Бельгии, а наибольшее число смертей в пересчете на душу населения — в Бельгии, Испании и Великобритании.
На Рисунке 3 отражены топ-20 регионов РФ, ранжированные по числу выявленных заболевших СОУГО-19 в абсолютном значении, но отраженные в виде показателей заболеваемости и смертности от коронавирусной инфекции на 10 тыс. населения региона.
10 Составлено авторами по: Covid-19 Coronavirus Pandemic // Worldmeter [Электронный ресурс]. URL: https://www.worldometers.info/coronavirus/ (даты обращения: 31.08.2020); Health Status // OECD Health Statistics [Электронный ресурс]. URL: https ://stats. oecd. org/Index. aspx?ThemeTreeId=9 (дата обращения: 04.09.2020).
Рисунок 3. Показатели заболеваемости и смертности от СОУГО-19 в топ-20 регионов РФ по числу случаев заболевших на середину сентября 202011
С самого начала регионами-лидерами распространения инфекции были три субъекта: г. Москва, г. Санкт-Петербург и Московская область. Это связано с высокой концентрацией как населения в данных субъектах, так и транспортных центров и развитого туризма, что способствует более быстрому распространению инфекции по сравнению с географически удаленными регионами. При этом, например, в Ямало-Ненецком округе в пересчете на душу населения показатели заболеваемости на середину сентября 2020 г. были выше, чем в Москве. Наиболее высокая текущая летальность, выраженная в отношении умерших от инфекции СОУГО-19 к числу выявленных больных, на середину сентября наблюдалась в г. Санкт-Петербурге (6,74%), наиболее низкая — в Брянской и Тюменской областях (0,4%), а также в Сахалинской области и Ненецком автономном округе, где случаев смертей непосредственно от СОУГО-19 пока выявлено не было.
11 Составлено авторами по данным статистической информации о распространении коронавирусной инфекции в РФ (1и^://стопкоронавирус.р(|)/). о заболеваемости на 13.09.2020 г. в пересчете на численность постоянного населения по регионам России на 01.01.2020 по данным Росстата: Численность постоянного населения в среднем за год // Росстат [Электронный ресурс]. URL: https://showdata.gks.ru/report/278930/ (дата обращения 15.08.2020).
Сравнительные исследования показали, что влияние на результирующие данные оказывает и методология подсчета. Так, статистика может относить к умершим от коронавируса только тех, кто умер непосредственно от пневмонии, развившейся в результате поражения инфекцией, или умерших от других причин при наличии положительного теста на COVID-19.
Проблема с данными по смертности, подозрения в ее занижении вышла на страницы СМИ в виде журналистских расследований о недостоверности официальных статистических данных. В частности, по отношению к России данный вопрос был поднят газетой Financial Times, эксперты которой провели подсчет смертности за апрель 2020 г. по данным ЗАГСов Москвы и Санкт-Петербурга и сравнили полученные данные с эпидемиологическими данными и статистикой прошлых лет12.
Кроме того, в статистике могут учитываться только умершие в стационарах и не учитываться умершие дома или в других учреждениях. В экономически слаборазвитых странах среди беднейшего населения может не вестись статистика смертности по видам заболевания. Общую статистику смертности увеличивает переключение системы здравоохранения на экстремальный режим работы, что может привести к снижению качества оказания помощи по другим заболеваниям в связи с занятостью персонала и перепрофилированием помещений больниц для коронавирусных больных.
На выявляемость коронавирусной инфекции оказывает влияние количество проведенных тестов, которое, в свою очередь, зависит от национальных государственных и негосударственных программ проведения тестирования, наличия необходимого количества доступных для населения тестов как в физических объемах, так и по финансовым параметрам. Так, в России по состоянию на 31 августа 2020 г. было проведено 251,4 тестов на тысячу населения, на 10 октября 2020 г. — 344,7 тестов, что количественно сопоставимо с числом протестированных на душу населения в США, Великобритании и Израиле, но в 1,5-2 раза превышает объемы тестирования на душу населения во Франции и Италии, в 4-5 раз — в Бразилии и Индии.
12 Russia's Covid death toll could be 70 per cent higher than official figure // Financial Times [Электронный ресурс]. URL: https://www.ft.com/content/77cd2cba-b0e2-4022-a265-e0a9a7930bda (дата обращения: 15.08.2020).
Противокоронавирусные государственные мероприятия в России: основные направления
Основные меры в связи с угрозой распространения коронавирусной инфекции были приняты в России в несколько этапов13. Начало было положено в конце января 2020 г., когда был создан специальный штаб под руководством вице-премьера Т. Голиковой, а в начале февраля премьер-министр России подписал национальный план по борьбе с распространением нового коронавируса.
Эпидемиологические и ограничительные меры в России включили практически весь известный арсенал административных мероприятий.
Первые случаи COVID-19 были официально зарегистрированы в России 31 января 2020 г. Поскольку информация о вирусе пришла из Китая, первые меры были локализованы вокруг китайских границ, включая запрет туристических групп, прекращение выдачи электронных виз, ограничение чартерных рейсов и железнодорожного сообщения. Россияне, которые решили вернуться из провинции Ухань, были помещены на государственный карантин (обсервацию). Были продлены каникулы для китайских студентов, обучающихся в России, чтобы отложить их возвращение в российские вузы. 2 февраля 2020 г. был объявлен режим чрезвычайной ситуации в некоторых российских населенных пунктах на границе с Китаем, которые были окончательно закрыты 20 февраля 2020 г.
Но, когда заболевшие COVID-19 стали поступать из европейских стран, в первую очередь из Италии, реакция государства потребовала времени. Государственные антипандемические меры принимались постепенно, возможно, из-за недооценки угрозы и необходимости более глобального реагирования. Сначала был ужесточен пограничный контроль, введен 14-дневный карантин для приехавших из-за границы (список стран в дальнейшем расширялся), затем последовало закрытие школ и университетов, отмена театральных и концертных представлений, спортивных и других массовых мероприятий. Все это завершилось введением режима самоизоляции с 30 марта 2020 г. для всех граждан. Опыт Москвы был оценен положительно, и другие регионы постепенно следовали за столицей. Первоначальной идеей было введение самоизоляции только для людей старше 65 лет, затем режим самоизоляции по решению глав регионов мог быть распространен на всех жителей. Выходить из дома разрешалось в следующих случаях: обращение за экстренной медицинской помощью и при иной прямой угрозе жизни и
13 Меры Правительства РФ. Социальные меры // Стопкоронавирус.рф [Электронный ресурс]. URL: https://xn-80aesfpebagmfblc0a.xn-piai/what-is-done/social-measures/ (дата обращения: 01.09.2020).
здоровью; поездки на работу при необходимости; покупки в ближайшем работающем магазине или аптеке; выгул домашних животных на расстоянии не более 100 метров от места проживания; вынос мусора.
План снятия ограничений, введенных из-за коронавируса, был опубликован Роспотребнадзором 9 мая 2020 г. и носил рекомендательный характер. Решения о переходе от одного этапа к другому были возложены на глав регионов. Для перехода к более смягченному режиму в регионе предлагалось оценить ситуацию по трем критериям: количество свободных коек, показатель тестирования на 100 тыс. человек и коэффициент распространения инфекции — среднее количество людей, которых заражает один больной до изоляции.
На первом этапе жителям разрешались прогулки и занятия спортом на улице (не более двух человек вместе при условии социального дистанцирования), была возобновлена работа магазинов и компаний сферы услуг с помещениями до 400 кв. м, где контактирует небольшое количество людей (один человек на 4 кв. м). На втором этапе предусматривалось открытие магазинов до 800 кв. м с уличным входом и ряда образовательных организаций. На третьем этапе запускается без ограничений работа всех образовательных учреждений, гостиниц, магазинов и компании сферы услуг. Предусматриваются меры дистанцирования для ресторанов и кафе, они могут быть открыты при условии, что столы расставят на расстоянии от 1,5 до 2 м друг от друга или устроены перегородки. На третьем этапе снятия ограничений жители могут гулять в парках, скверах и находиться в других местах отдыха при условии социального дистанцирования.
На всех этапах люди из группы риска обязательно должны соблюдать самоизоляцию, прежде всего граждане старше 65 лет, с хроническими заболеваниями и симптомами ОРВИ. Всем жителям необходимо соблюдать дистанцию в 1,5 м, использовать маски при выходе на улицу и во время работы и дезинфицировать помещения.
В результате меры по ослаблению режима повышенной готовности против распространения COVID-19 различаются по регионам как по самим мерам, так и по срокам их введения и снятия, но среди общих следует выделить социальное дистанцирование и масочный режим.
Следует отметить, что первые меры по снятию ограничительных мер начались в Москве 9 июня 2020 г., примерно после двух месяцев самоизоляции, когда эпидемиологические показатели были еще достаточно высокими.
В связи с распространением пандемии в России широко обсуждались три мероприятия, которые могли нарушить социальное дистанцирование, а именно: голосование за поправки в Конституцию, военный парад Победы, обычно проводимый 9 мая, и государственные экзамены для выпускников школ. Они хотя и были отложены, но все же были проведены в условиях, когда показатели заболеваемости оставались довольно значительными. В результате парад Победы прошел 24 июня только в некоторых регионах, в том числе в г. Москве. Голосование по поправкам к Конституции проходило в течение недели (во избежание контактов) и завершилось 1 июля, государственные экзамены начались 3 июля. Данных, подтверждающих, что эти события повлияли на эпидемиологическую ситуацию, не обнаружено.
В области здравоохранения в стране началось разворачивание коек в соответствии с планом правительства, для чего были выделены дополнительные средства из Резервного фонда, также была профинансирована разработка вакцин и средств диагностики, закупка дополнительных автомобилей скорой помощи, создание общественного движения «Волонтеры-медики».
Был принят пакет мер по поддержке медиков, работающих с коронавирусными больными: в частности, были повышены страховые гарантии для врачей, медсестер и водителей скорой помощи. Если заболевание, вызванное новой коронавирусной инфекцией, приводит к временной нетрудоспособности медицинского работника, ему начисляется единовременная страховая выплата в размере 68811 рублей при подтверждении наличия вируса лабораторными исследованиями. При стойкой утрате трудоспособности выплачиваются 688113 руб., 1376226 руб. или 2064339 руб. в зависимости от степени инвалидности. С апреля 2020 г. были установлены дополнительные выплаты от 25 тыс. до 80 тыс. руб. в месяц медицинскому персоналу, работающему в контакте с больными коронавирусом. Начала развиваться также система психологической помощи медикам.
Правительство РФ в ходе пандемии предприняло ряд мер, направленных на поддержку населения, которые можно сгруппировать по двум направлениям: помощь семьям с детьми и гражданам, потерявшим работу.
Семьи, среднедушевой доход которых не превышает величину регионального прожиточного минимума на душу населения, получают выплаты на детей в возрасте от 3 до 7 лет включительно с июня 2020 года, а не с июля, как планировалось ранее. Размер пособия на одного ребенка составляет 50% от регионального прожиточного минимума. В среднем по стране это порядка 5500 рублей.
С 1 июня 2020 г. на каждого ребенка в возрасте от 3 до 16 лет выплачивается единовременное пособие в размере 10 тыс. рублей. Предусмотрена также ежемесячная выплата в размере 5 тыс. рублей на каждого ребенка для всех семей, воспитывающих детей в возрасте до 3 лет. Она выплачивается за период апрель - июнь 2020 года и не зависит от доходов семьи, наличия работы и получения заработной платы, а также получения каких-либо пенсий, пособий, социальных выплат и иных мер социальной поддержки.
С 1 апреля по 1 октября 2020 г. гражданам не нужно подавать заявления и документы для продления ежемесячных выплат в связи с рождением (усыновлением) первого или второго ребенка. При достижении ребенком возраста 1 года или 2 лет данные выплаты продлеваются автоматически. Они предоставляются, если размер среднедушевого дохода семьи не превышает 2-кратную величину прожиточного минимума трудоспособного населения, установленную в регионе.
Минимальный размер пособия по уходу за ребенком в возрасте до 1,5 лет увеличен вдвое — до 6752 рублей. С 1 июня 2020 года такие пособия выплачиваются неработающим родителям, в том числе студентам.
Существенный пакет предусмотрен для граждан, потерявших работу. Гражданам, уволенным после 1 марта 2020 года, а также индивидуальным предпринимателям, прекратившим свою деятельность в установленном законодательством РФ порядке, назначается пособие по безработице вне зависимости от стажа и уровня заработка на прошлом месте работы на апрель - июнь в максимальном размере — 12130 рублей. При наличии несовершеннолетних детей до 18 лет пособие по безработице увеличивается на 3 тыс. рублей на каждого ребенка. Если официально зарегистрированы в качестве безработных оба родителя, то доплата на детей назначается одному из них. Минимальное пособие по безработице увеличено с 1500 до 4500 рублей с 1 мая по 1 августа 2020.
Гражданам, у которых после 1 марта закончился период выплаты пособия по безработице, возможность получать его продлевается еще на 3 месяца, но не позднее 1 октября 2020 года.
Установлен особый порядок исчисления больничных, размер которых не может быть ниже минимального размера оплаты труда в расчете за полный календарный месяц, исходя из минимального размера в 12130 рублей в месяц, если при обычном расчете его размер меньше МРОТ. Такая мера действует с 1 апреля по 31 декабря 2020 года.
На указанные выплаты государством были выделены значительные средства. Как заявила 13 июля 2020 г. в ходе заседания Совета по стратегическому развитию и национальным проектам вице-премьер России Татьяна Голикова, выплатами по разным основаниям были охвачены 26,5 млн российских детей на сумму 617 млрд рублей14.
Первые уроки пандемии и государственная политика
В ситуации неопределенности эксперты не спешат выносить оценочные суждения о том, насколько успешной оказалась государственная политика в борьбе с пандемией. Когда эта статья уже была готова, в России и ряде других стран началась вторая волна коронавируса. Можно ли это считать свидетельством неудачи государственных мер, принятых ранее, или в их отсутствие ситуация была бы еще хуже? Или может быть слишком рано отменили введенные ограничительные меры? В обществе продолжаются жаркие дискуссии об адекватности предпринятых мер с учетом их социально-экономических последствий и отношения населения. Вместе с тем целесообразно подвести первые уроки пандемии, и здесь есть место как особенному, так и общему.
Распространение пандемии в России имеет определенную специфику.
Во-первых, из-за размеров страны она охватила 85 регионов постепенно, как волна, и поэтому ситуация и предпринимаемые меры различаются географически довольно значительно. Москва вначале была одной из первых и наиболее пострадавших, но потом ситуация в столице улучшилась, и гораздо больший «вклад» в заболеваемость стали вносить регионы.
Во-вторых, наличие границ с Китаем, где началась эпидемия, вынудило правительство реагировать быстро на первые предупреждения, поступившие с китайского направления, в то время как опасность «европейского потока» пандемии, вероятно, не была оценена сразу.
В-третьих, следует отметить определенную стабилизацию ситуации, когда распространение инфекции проходило, в отличие от других стран мира, не в прогрессии, а стабильными темпами. Так, в августе - сентябре 2020 г. выявлялось около 5 тыс. новых случаев заболевших в день по стране.
14 За время пандемии россияне получили выплаты на более 26 млн детей // Известия [Электронный ресурс]. URL: https://iz.ru/1034734/2020-07-13/za-vremia-pandemii-rossiiane-poluchili-vYplaty-na-bolee-26-mln-detei (дата обращения: 15.08.2020).
Вместе с тем Россия столкнулась с теми же проблемами, что и другие страны, и в итоге применила тот же набор мер. Поэтому представляется возможным на основе и российского, и мирового опыта предложить несколько общих выводов, которые будут актуальны для многих стран.
Пандемия показала важность качества разработки и реализации политических и управленческих решений. При ускоренных темпах развивавшейся пандемии руководство стран вынуждено было быстро принимать решения в оперативном режиме исходя из текущей ситуации, с учетом поступающей информации об увеличении количества заболевших [Forman et al. 2020]. В этих условиях многие страны, особенно которые не были первыми, столкнувшимися с новыми угрозами, пошли по имитационному пути, то есть применили стандартный набор мер по аналогии, как в других государствах. При этом эффективность подобных мер в долгосрочной перспективе не подтверждена, но это те меры, которые может реализовать правительство, показывая, что оно не бездействует и заботится об общественном интересе. Необходимо отметить, что важны не только скорость их введения и контроль за соблюдением, но и понимание того, как долго они должны действовать, и алгоритм отмены. Похоже, что два месяца — это максимальное время, в течение которого и экономика, и общество готовы терпеть (по сути, выполнять) ограничительные меры.
В этих условиях остро встала проблема экспертного мнения и его учета при формировании политических и управленческих решений. Как сделать выбор, когда мнения экспертов расходятся, к какому мнению прислушаться? При этом качество эмпирических данных для формирования компетентного мнения тоже оставляет желать лучшего, о чем пишут многие исследователи.
Пандемия показала важность планирования, готовности к неординарным ситуациям. Стало очевидно, что оптимизация социальных систем по технико-экономическим параметрам затрудняет их адекватную реакцию на необходимость быстрой мобилизации. В условиях пандемии это особенно хорошо видно на системах здравоохранения.
В обществе развернулась дискуссия об антипандемических мерах: насколько они отрицательно влияют на экономическую и социальную ситуацию. Появились такие термины, как умная, или ограниченная, или точечная изоляция. В России это позволяет федеральное устройство государства. Однако такие географически избирательные меры могут приводить к разобщенности, попыткам стран или отдельных территорий закрыться от других, нарушая уставившиеся экономические, социальные и гуманитарные связи.
Поэтому задача государственной политики — обеспечить баланс между ограничительными мерами и поддержанием жизненного уровня граждан. В результате роста бедности увеличивается потребность населения в социальной защите, которая поддерживает социально слабые группы населения: пожилых, инвалидов, больных, семьи с большим числом иждивенцев, прежде всего с детьми. Именно последние сейчас стали наиболее актуальным объектом государственной помощи.
Вместе с тем очевидно, что пандемия окажет влияние на дальнейшую судьбу систем социальной защиты. Стало понятно, что фрагментарные системы социальной защиты не могут справляться с такими масштабными событиями, как пандемия. Это, в свою очередь, определяет необходимость создания более универсальных систем, основанных на общем налогообложении, а не страховании, охватывающем только формальную занятость. Не случайно, что в настоящее время активизировалась дискуссии по поводу введения безусловного базового дохода.
Список литературы:
Бобылева А.З., Аньшин В.М., Птицын А.В. Новые вызовы: сравнительный анализ международных реактивных антикризисных мер в связи с пандемией COVID-19 // Государственное управление. Электронный вестник. 2020. № 81. С. 24-48. DOI: 10.24411/2070-1381-2019-10077.
Григорьева Н. С. Гражданин и общество в контексте реформ здравоохранения // Управление здравоохранением. 2001. № 3(4). С. 81-91.
Гришин В.И., Гришина О.А., Чалова А.Ю., Воронкова Е.К., ДолговаМ.В., Колмаков В.В. Вирус не обойдет федеральный бюджет: потери доходов неизбежны // Вестник института экономики РАН. 2020. № 3. С. 40-59. DOI: 10.24411/2073-6487-2020-10028. Земцов С.П., Бабурин В.Л. COVID-19: пространственная динамика и факторы распространения по регионам России // Известия РАН. Серия Географическая. 2020. Т. 84. № 4. С. 485-505. DOI: 10.31857/S2587556620040159.
Политология: Лексикон / под ред. А.И. Соловьева. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007.
Amat F., Arenas A., Falco-Gimeno A., Munoz J. Pandemics Meet Democracy: Experimental Evidence from the COVID-19 Crisis in Spain // SocArXiv Papers. 2020. DOI: 10.31235/osf.io/dkusw.
Ang Y. Y. When COVID-19 Meets Centralized, Personalized Power // Nature Human Behavior. 2020. Is. 4. P. 445-447. DOI: https://doi.org/10.1038/s41562-020-0872-3.
Bouckaert G., Galli D., Kuhlmann S., Reiter R., Van Hecke S. European Coronationalism? A Hot Spot Governing a Pandemic Crisis // Public Administration Review. 2020. Vol. 80. Is. 5. DOI: https://doi.org/10.1111/puar.13242.
Carranza E., Farole T., Gentilini U., Morgandi M., Packard T., Santos I., Weber M. Managing the Employment Impacts of the COVID-19 Crisis: Policy Optionsfor Relief and Restructuring // Jobs Working Paper. 2020. No. 49.
URL: https://openknowledge.worldbank.org/bitstream/handle/10986/34263/Managing-the-Employment-Impacts-of-the-COVID-19-Crisis-Policy-Options-for-Relief-and-Restructuring.pdf?sequence=4&isAllowed=y (дата обращения: 30.08.2020). Djalante R., Lassa J., Setiamarga D., Sudjatma A., Indrawan M., Haryanto B., Mahfud C., Sinapoy M.S., Djalante S., Raflian I., Gunawan L.A., Surtiari G.A.K., Warsilah H. Review and Analysis of Current Responses to COVID-19 in Indonesia: Period of January to March 2020 // Progress in Disaster Science. 2020. Vol. 6. DOI: https://doi.org/10.1016/j.pdisas.2020.100091. Forman R., Atun R., McKee M., Mossialos E. 12 Lessons Learned from the Management of the Coronavirus Pandemic // Health Policy. 2020. Vol. 124. Is. 6. P. 577-580. DOI: https://doi.org/10.1016/j.healthpol.2020.05.008.
Gostin L.O., Wiley L.F. Governmental Public Health Powers During the COVID-19 Pandemic: Stay-at-home Orders, Business Closures, And Travel Restrictions // JAMA. 2020. Vol. 323. Is. 21. P. 2137-2138. DOI: 10.1001/jama.2020.5460.
Huang I.Y.F. Fighting Against COVID-19 through Government Initiatives and Collaborative Governance: Taiwan Experience // Public Administration Review. 2020. Vol. 80. Is. 4. P. 665670. DOI: https://doi.org/10.1111/puar.13239.
Miller A., Reandelar M.J., Fasciglione K, Roumenova V., Li Y., Gonzalo H., Otazu G.H. Correlation Between Universal BCG Vaccination Policy and Reduced Morbidity and Mortality for COVID-19: An Epidemiological Study // medRxiv. 2020. Preprint. DOI: https://doi.org/10.1101/2020.03.24.20042937.
Moloney K., Moloney S. Australian Quarantine Policy: From Centralization to Coordination with mid-Pandemic COVID-19 Shifts // Public Administration Review. 2020. Vol. 80. Is. 4. P. 671-682. DOI: https://doi.org/10.1111/puar.13224.
Peixoto V.R., V., Nunes C., Abrantes A. Epidemic Surveillance of Covid-19: Considering Uncertainty and Under-Ascertainment // Portuguese Journal of Public Health. 2020. Vol. 38. No. 1. P. 23-28. DOI: https://doi.org/10.1159/000507587.
Shawa R., Kimb Y.-K., Huaa J. Governance, Technology and Citizen Behavior in Pandemic: Lessons from COVID-19 in East Asia // Progress in Disaster Science. 2020. Vol. 6. DOI: https://doi.org/10.1016/j.pdisas.2020.100090.
Sun Z., Thilakavathy K., Kumar S.S., He G., Liu S.V. Potential Factors Influencing Repeated SARS Outbreaks in China // International Journal of Environmental Research and Public Health. 2020. Vol. 17. Is. 5. DOI: https://doi.org/10.3390/ijerph17051633. Sussman N. Time for Bed(s) Hospital Capacity and Mortality from COVID-19 // COVIDEconomics. 2020. Is. 11. P. 116-129.
Yu Liu, Saltman R.B. Policy Lessons from Early Reactions to the COVID-19 Virus in China // American Journal of Public Health. 2020. Vol. 110. No. 8. P. 1145-1148. DOI: https://doi.org/10.2105/AJPH.2020.305732.
Дата поступления: 10.09.2020
Chubarova T. V., Sharova M.A.
Public Policy as a Factor Influencing Spread of COVID-19 Pandemic:
Lessons for Russia
Tatiana V. Chubarova — DSc (Economics), PhD (LSE, Social Policy), Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation. E-mail: t chubarova@ mail.ru ORCID ID: 0000-0002-3985-0198
Maria A. Sharova — junior research fellow, Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation. E-mail: m. sharova@mail. ru
Abstract
The article examines factors that influence the scale and speed of spread of the pandemic and its results. Based on the analysis of the literature available, their classification is proposed, that includes both objective factors connected to the general socio-economic situation in a country, and public policy, that is considered by the authors as one of the most important factors determining the parameters of the pandemic spread. The authors identify and analyze three groups of measures undertaken by the state in the course of the pandemic, namely epidemiological-restrictive and administrative, set by governments on the ways of spreading of infection; health care, aimed at improving the health sector performance to cope with sharp increase in the number of people in need of medical care; social and economic in order to maintain incomes and employment, to prevent the growth of poverty and support the economy. In the paper the emphasis is on the Russian realities. The general assessment of the epidemiological situation in the country against the global background is given, and the measures of state support for citizens proposed by the Russian government, especially for families with children and those who have lost their jobs, are systematized. Preliminary conclusions are made about the problems that should be taken into account in the development of state policy aimed at containing the pandemic based on the current international and Russian practice, including interaction with society. Under the conditions of continuing public discussions on the adequacy of the measures taken with regard to their social and economic impact as well as different public attitudes the quality of development and implementation of political and management decisions is of a special importance to ensure balance between restrictive measures and supporting living standards and economy.
Keywords
Public policy, governance, classification of factors, COVID-19 pandemic, state measure to combat pandemic.
DOI: 10.24411/2070-1381-2020-10110
References:
Amat F., Arenas A., Falco-Gimeno A., Munoz J. (2020) Pandemics Meet Democracy: Experimental Evidence from the COVID-19 Crisis in Spain. SocArXiv Papers. DOI: 10.31235/osf.io/dkusw.
Ang Y.Y. (2020) When COVID-19 Meets Centralized, Personalized Power. Nature Human Behavior. Is. 4. P. 445-447. DOI: https://doi.org/10.1038/s41562-020-0872-3. Bobyleva A.Z., Anshin V.M., Ptitsyn A.V. (2020) New Challenges: Comparative Analysis of International Reactive Anti-Crisis Measures in Response to COVID-19. Gosudarstvennoye upravleniye. Elektronnyy vestnik. 2020. No. 81. P. 24-48. DOI: 10.24411/2070-1381-201910077.
Bouckaert G., Gall D., Kuhlmann S., Reiter R., Van Hecke S. (2020) European Coronationalism? A Hot Spot Governing a Pandemic Crisis. Public Administration Review. Vol. 80. Is. 5. DOI: https://doi.org/10.1111/puar. 13242.
Carranza E., Farole T., Gentilini U., Morgandi M., Packard T., Santos I., Weber M. (2020) Managing the Employment Impacts of COVID-19. Jobs Working Paper. No. 49. Available: https://openknowledge.worldbank.org/bitstream/handle/10986/34263/Managing-the-Employment-Impacts-of-the-COVID-19-Crisis-Policy-Options-for-Relief-and-Restructuring.pdf?sequence=4&isAllowed=y (accessed: 30.08. 2020).
Djalante R., Lassa J., Setiamarga D., Sudjatma A., Indrawan M., Haryanto B., Mahfud C., Sinapoy M.S., Djalante S., Raflian I., Gunawan L.A., Surtiari G.A.K., Warsilah H. (2020) Review and Analysis of Current Responses to COVID-19 in Indonesia: Period of January to March 2020. Progress in Disaster Science. Vol. 6.
DOI: https://doi.org/10.1016/_j.pdisas.2020.100091.
Forman R., Atun R., McKee M., Mossialos E. (2020) 12 Lessons Learned from the Management of the Coronavirus Pandemic. Health Policy. Vol. 124. Is. 6. P. 577-580. DOI: 10.1016/j.healthpol.2020.05.008.
Gostin L.O., Wiley L.F. (2020) Governmental Public Health Powers During the COVID-19 Pandemic: Stay-at-home Orders, Business Closures, And Travel Restrictions. JAMA. Vol. 323. Is. 21. P. 2137-2138. DOI: 10.1001/jama.2020.5460.
Grigorieva N.S. (2001) Grazhdanin i obshchestvo v kontekste reform zdravookhraneniya [Citizen and society in the context of health care reforms]. Upravleniye zdravookhraneniyem. No. 3(4). P. 81-91.
Grishin VI., Grishina O.A., Chalova A.YU., Voronkova Ye.K., Dolgova M.V., Kolmakov V.V. (2020). The Virus Will Not Bypass the Federal Budget: Losses of Revenues Are Inevitable. Vestnik instituta ekonomiki RAN. No. 3. P. 40-59 DOI: 10.24411/2073-64872020-10028.
Huang I.Y.F. (2020) Fighting Against COVID-19 through Government Initiatives and Collaborative Governance: Taiwan Experience. Public Administration Review. Vol. 80. Is. 4. P. 665-670. DOI: https://doi.org/10.1111/puar.13239.
Miller A., Reandelar M.J., Fasciglione K., Roumenova V., Li Y., Gonzalo H., Otazu G.H. (2020) Correlation Between Universal BCG Vaccination Policy and Reduced Morbidity and Mortality for COVID-19: An Epidemiological Study. medRxiv. Preprint. DOI: https://doi.org/10.1101/2020.03.24.20042937.
Moloney K., Moloney S. (2020) Australian Quarantine Policy: From Centralization to Coordination with mid-Pandemic COVID-19 Shifts. Public Administration Review. Vol. 80. Is. 4. P. 671-682. DOI: https://doi.org/10.1111/puar.13224.
Peixoto V.R., Nunes C., Abrantes A. (2020) Epidemic Surveillance of Covid-19: Considering Uncertainty and Under-Ascertainment. Portuguese Journal of Public Health. Vol. 38. No. 1. P. 23-28. DOI: https://doi.org/10.1159/000507587.
Shawa R., Kimb Y.-K., Huaa J. (2020) Governance, Technology and Citizen Behavior in Pandemic: Lessons from COVID-19 in East Asia. Progress in Disaster Science. Vol. 6. DOI: https://doi.org/10.1016/j.pdisas.2020.100090.
Solov'yev A.I. (ed.) (2007) Politologiya: Leksikon [Politology: Lexicon]. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEN).
Sun Z., Thilakavathy K., Kumar S.S., He G., Liu S.V. (2020) Potential Factors Influencing Repeated SARS Outbreaks in China. International Journal of Environmental Research and Public Health. Vol. 17. Is. 5. DOI: https://doi.org/10.3390/ijerph17051633 Sussman N. (2020) Tine for Bed(s) Hospital Capacity and Mortality from COVID-19. COVIDEconomics. Is. 11. P. 116-129.
Yu Liu, Saltman R.B. (2020) Policy Lessons from Early Reactions to the COVID-19 Virus in China. American Journal of Public Health. Vol. 110. No. 8. P. 1145-1148. DOI: https://doi.org/10.2105/AJPH.2020.305732.
Zemtsov S.P., Baburin V.L. (2020). COVID-19: Spatial Dynamics and Diffusion Factors Across Russian Regions. Izvestiya RAN. Seriya Geograficheskaya. Vol. 84. No. 4. P. 485-505. DOI: 10.31857/S2587556620040159.
Received: 10.09.2020
