CC BY
140
М. К. Яворская (Варшава)
«Государев двор» королевича Владислава Вазы в 1617-1618 гг.
На основе польских и русских источников автор статьи анализирует состав, политическую деятельность и значение «государева двора» королевича Владислава во время его похода на Москву в 1617-1618 гг.
Ключевые слова: Владислав Ваза, Сигизмунд III, государев двор, боярская дума, Деулинское перемирие, Смутное время.
В 1616 г. сейм Речи Посполитой принял решение организовать военную экспедицию на Москву, официальная цель которой состояла в утверждении польского королевича Владислава Вазы на русском престоле1. Его права на царский трон с точки зрения польской стороны гарантировались договорами, заключенными между Речью Посполитой и Россией в феврале и августе 1610 г. Предполагалось, что претензии Владислава послужат важным аргументом на планируемых мирных переговорах с Москвой, в том числе и как средство принуждения противника прекратить военные действия, сохранив за польско-литовской стороной завоеванные в 1609-1611 гг. территории Смоленщины и Северщины. На одном из заседаний сейма собравшимся было объявлено, что в Московском государстве до сих пор существует сильная пропольская партия, ожидающая «царя и великого князя Владислава Жигимонтовича». Эти сторонники могли бы помочь королевичу достигнуть своей цели - утвердиться на царском престоле2.
В то же время наиболее преданные и активные русские приверженцы короля Сигизмунда III, которые в 1610-1612 гг. от имени царя Владислава практически руководили государством, а после капитуляции польско-литовского гарнизона в 1612 г. решили связать свою судьбу с родом Ваза, находились в Речи Посполитой. Они приняли участие в походе на Москву, входя в течение 1617-1618 гг. в «государев двор» Владислава Вазы.
Государев двор объединял российскую политическую элиту XVI-XVII вв. - представителей боярства и дворянства. Принадлежность к двору гарантировала получение денежных и земельных окладов, а также доступ к высшим государственным должностям.
Члены государева двора занимали ведущее положение в политической жизни Московского царства, контролируя ее ключевые сферы. Двор, таким образом, не только охватывал привилегированную группу служилых людей, но и представлял особой особый политический институт, обеспечивая реализацию прерогатив царской власти, а следовательно и управление огромной территорией страны. При этом он обладал и социальной функцией, определяя иерархическую структуру верхушки дворянского слоя3.
Свои притязания на царский престол королевич Владислав подкреплял широкой идеологической программой, в основе которой лежало убеждение, что он является законным обладателем «шапки Мономаха». Чтобы сделать свои претензии на московский трон более легитимными в глазах русского общества, заложить предпосылки для создания нового правительства, Владислав создал вокруг себя некое подобие административного аппарата. Реконструкция состава «государева двора» королевича и анализ его деятельности во время похода 1617-1618 гг. является предметом рассмотрения в данной статье. Эти проблемы, важные для истории русско-польских отношений времен завершения Смуты, ранее специально не рассматривались в литературе.
В декабре 1616 г., готовя почву для экспедиции, Владислав отправил в русские города окружную грамоту, в которой напоминал о присяге, которую русский народ дал ему в 1610 г. Королевич сообщал подданным о готовящемся походе для восстановления своих прав на престол. Стоит отметить, что в указанной грамоте использовался официальный царский титул: «От царя и великого князя Владислава Жигимонтовича всеа Русии, в Московское государство бояром нашим...». Завершая свое обращение, королевич упомянул людей, которые будут его сопровождать, - «а с нами будут Игнатей патреарх да архиепискуп Смоленский Сергей, да бояре князь Юрьи Никитич Трубецкой с товарыщи, да гетман Желковской, воевода киевской»4. Гетман Станислав Жолкевский в итоге не принял участия в походе, а на основании дневника экспедиции, написанного одним из ее польских участников, Якубом Собеским, мы можем расширить круг московских сторонников Владислава Вазы5. Кроме уже упомянутых князя Ю. Н. Трубецкого, смоленского архиепископа Сергия и патриарха Игнатия, в походе участвовали боярин Иван Никитич Салтыков, дьяк Евдоким Яковлевич Витовтов и дьяк Василий Осипович Янов. Хотя князь Иван Иванович Шуйский и бывший смоленский воевода, боярин Михаил Борисович Шеин, в 1610-1611 гг. не под-
держали кандидатуру Владислава Вазы как будущего московского царя и не принадлежали к сторонникам короля Сигизмунда III, тем не менее, оказавшись после 1612 г. в плену в Речи Посполитой и, возможно, изменив там свою позицию, в 1617 г. они также отправились в поход на Москву.
Члены «государева двора» королевича Владислава принимали активное участие в московской экспедиции, о чем сообщается в дневнике Собеского. 4 мая 1617 г., через месяц после отъезда из Варшавы, королевич остановился во Владимире-Волынском, где посетил богослужение в униатской церкви, что, несомненно, должно было продемонстрировать православным, в том числе и Московского государства, его терпимое отношение к греческому обряду и отсутствие замыслов уничтожить православие и насадить «латинскую веру». Разумеется, это не означало, что в Москве поступок королевича восприняли именно таким образом. Тем не менее, заверения Владислава, что он не имеет враждебных намерений в отношении русской церкви, содержались и в грамоте, высланной им в русскую столицу в августе 1618 г.6 Тогда же была освящена и «московская хоругвь», которую на церемонии держал Е. Я. Витовтов (Я. Собеский назвал его боярином)7. Подобный шаг символизировал законность власти королевича над православными подданными. В многовековой традиции Речи Посполитой государственная хоругвь была неотъемлемым атрибутом монаршей власти над определенной территорией, демонстрируя не только сам факт ее присутствия, но и легальность происхождения. В связи с этим данный атрибут неизменно присутствовал в церемониале вступления на трон нового государя, который носил также и религиозный характер, что подчеркивало благословение хоругви представителями духовенства. Таким образом, освящение «московской хоругви» и ее торжественное вручение Владиславу символизировало получение им власти над территорией Московского государства8.
2 августа в Ковеле королевич принял М. Б. Шеина и И. И. Шуйского в число своих думных бояр, а дьяк Василий Янов получил чин «канцлера»9. 9 сентября Владислав остановился в Могилеве, куда приехало много русских людей, в том числе князь Трубецкой и Сал-тыков10. В начале октября князь И. И. Шуйский и М. Б. Шеин были отправлены королевичем на переговоры с дорогобужским воеводой, Иваном Адодуровым, который сдал город Владиславу и присоединился к его двору11. Стоит также отметить, что в Дорогобуже (а позже и Вязьме) королевича встретили так, как обычно жители встречали
царя, — из города вышла процессия во главе с воеводами, боярами и священниками с крестами и иконами, которые били челом Владиславу и поприветствовали его хлебом и солью12.
19 октября в лагерь королевича пришло известие о капитуляции Вязьмы. Владислав послал туда Шеина, Витовтова и вяземского воеводу, князя Никиту Гагарина, для принятия присяги горожан и замещения соответствующими людьми военно-административных должностей13. Члены двора отвечали также за контакты со столицей и боярской думой. Составлением грамот, высылаемых в Москву от имени Владислава и его бояр, занимались дьяк Василий Янов и архиепископ Сергий14.
Учитывая рассмотренные выше примеры, можно сделать вывод, что роль «государева двора» не была исключительно репрезентативной, он выступал и в качестве политического органа. Члены двора принимали активное участие в контактах с московской стороной -не только с боярами в столице, но и с населением городов, которые располагались на пути войска Владислава, в том числе с воеводами, несшими там службу стрельцами и казаками, а также с городскими дворянскими корпорациями. Скорее всего, этим их деятельность не ограничивалась, поскольку как члены «государева двора» они должны были взять в свои руки управление территориями, подчиненными войском королевича.
Как уже отмечалось, в своем манифесте в декабре 1616 г. Владислав упомянул патриарха Игнатия и архиепископа Сергия, которые составляли при нем своего рода ядро «освященного собора», то есть представителей высшей иерархии православной церкви. Стоит отметить, что Игнатий во время похода королевича на Москву еще не считался «лжепатриархом», тем более что в указанное время патриарший престол в столице был вакантным. К архиепископу Сергию в лагере Владислава относились уважительно, в том числе и из-за его храброго поведения во время осады Смоленска.
Следует учесть, что в свое время официально самым серьезным препятствием на пути Владислава к царскому престолу стал запрет Сигизмунда III на смену сыном вероисповедания. По этой причине патриарх Гермоген не поддержал его кандидатуры. Поэтому теперь, в 1617 г., присутствие московского патриарха и архиепископа смоленского при дворе королевича Владислава должно было, с одной стороны, легитимизировать права Владислава на царский венец в глазах православных подданных, а с другой - ослабить влияние московской пропаганды, представлявшей поход Владислава как «латинское» вторжение.
Важным также является вопрос и о составе боярской думы при Владиславе. Ее членами были, несомненно, князь Ю. Н. Трубецкой, князь И. И. Шуйский и М. Б. Шеин. «Государев двор» королевича Владислава состоял, таким образом, из представителей тех боярских группировок, которые и до Смутного времени играли ведущую роль среди элиты Московского государства. Наличие в окружении королевича таких фигур, как князь Трубецкой, чья семья происходила из княжеского рода Гедиминовичей, а также князь Шуйский, чей род принадлежал к старшей линии Рюриковичей, уже само по себе служило идеологической поддержкой претензий Владислава. Ведь бабушкой королевича была Екатерина Ягеллонка, а сам родоначальник династии, Владислав Ягайло, принадлежал по женской линии к династии Рюриковичей - его матерью была княгиня Иулиания Тверская. Таким образом, Владислав считал, что является законным наследником московского престола, не только потому, что он был избран сословиями в 1610 г., но также и в силу династических прав. И. И. Шуйский и Ю. Н. Трубецкой, происходившие из родов, представители которых или правили (как Василий Иванович Шуйский), или считались серьезными кандидатами на престол (как Дмитрий Тимофеевич Трубецкой в 1613 г.), формировали вокруг Владислава пусть и скромный, но высший аристократический круг. Свою поддержку во время экспедиции, пусть и нехотя, оказал королевичу и М. Б. Шеин, герой осады Смоленска. Как Шеин, так и И. Н. Салтыков при дворе Владислава представляли старомосковское боярство. Они должны были уговаривать провинциальных воевод и городских жителей перейти на сторону королевича.
«Государев двор» Владислава также не мог обойтись без выполнявших административные функции дьяков - В. Янова и Е. Витов-това, принадлежавших к числу видных деятелей приказной бюрократии. Думный дьяк Янов занял высокую должность «канцлера» при королевиче, занимался составлением грамот, отправленных в столицу во время похода15. Как уже отмечалось, к экспедиции Владислава присоединились также пограничные воеводы, в том числе князь Н. Гагарин и И. Адодуров, которые, вместе с М. Б. Шеиным, должны были, по всей видимости, возглавить руководство военными делами.
Таким образом, королевич, как и ранее Лжедмитрий II в Тушине, создал альтернативный государственный аппарат, дублировавший функции центральных учреждений Московского государства.
Владислав Ваза использовал и такой символ царской власти, как государственная печать с его именем; была организована чеканка копеек с именем Владислава Жигимонтовича16. В грамоте, отправленной в столицу от имени архиепископа Сергия, были перечислены все чины, которые собрались вокруг королевича, - «Божею милостью великого господаря царя и великого князя Владислава Жигимонтовича всея Руси богомолец Сергий, архиепископ смоленский и брянский, и его царского величества бояре и думные люди, дворяне и дети боярские, стрельцы и казаки, которые, памятуя крестное целование при нем...»17. Подобная формулировка, включавшая перечень основных социальных групп русского общества начиная с царя, духовенства и служилых людей, традиционно использовалась в грамотах земского собора, символизируя собой всё государство. Таким образом, послания в столицу отправлялись не только от имени Владислава как царя18, бояр и дьяков - как представителей думы, но и от лица символического земского собора.
Готовясь к походу на Москву и борьбе за царский престол, Владислав Ваза сформировал вокруг себя соответствующие административные и политические институты. Государев двор, как и в Москве, обладал и социальной функцией, объединяя правящую элиту. Его члены были обязаны нести определенную службу (как придворного, так и военно-административного характера), а взамен получали вознаграждение в виде земельных пожалований или денежных окладов. «Государев двор» обеспечивал доступ к источнику власти и достоинства, которым являлся государь, а на практике выполнял функции государственного аппарата.
Судьбы сторонников Владислава обсуждались в ходе мирных переговоров в Деулине; они дважды упоминаются и в самом тексте договора. Согласно ему И. И. Шуйский и Ю. Н. Трубецкой с семьями, так же как и другие бояре, при желании могли вернуться в Москву. В другом месте говорится о пленных, которые должны были возвратиться из Речи Посполитой уже в феврале 1619 г. В их числе были отец царя Михаила Федоровича митрополит Филарет, князь Василий Васильевич Голицын, Михаил Борисович Шеин со своим сыном и женой, а также архиепископ Смоленский19. При этом если, например, Шеин несомненно фигурировал как пленник, которого следовало однозначно освободить, то архиепископ Сергий, И. И. Шуйский и Ю. Н. Трубецкой имели возможность выбора: выехать на родину или остаться в Речи Посполитой. Это свидетельствует о том, что их отношения с королевичем содержа-
ли в себе элемент лояльности подданного по отношению к своему правителю.
О том, что поход королевича Владислава представлял серьезную угрозу для царя Михаила Федоровича, свидетельствует его реакция на известие о приближении к столице польских отрядов. Царь созвал Земский собор для получения официальной поддержки сословий в ходе ожидаемой осады. Это было важное испытание для нового правительства и власти молодого Романова. В сентябре 1618 г. собор высказался в поддержку государя, обещав защищать его, столицу и православную веру от армии Владислава20. Вскоре после ухода польских войск из-под Москвы царь Михаил Федорович пожаловал земельными и денежными наградами всех защит-21
ников столицы21.
После заключения Деулинского перемирия почти все служилые и приказные люди «государева двора» вернулись с Владиславом в Речь Посполитую, где большинство получило щедрые земельные пожалования. Эти имения располагались в основном в областях, присоединенных к Речи Посполитой по итогам Смуты. Король Сигизмунд III назначил в 1619 г. комиссаров с целью проверки владельческих прав служилых людей, многие из которых представляли грамоты на землю, выданные еще в Москве от имени Владис-лава22. В основе этой политики лежало стремление польских властей сформировать в недавно присоединенных уездах влиятельную группу дворянства, которая была бы целиком и полностью обязана своими имениями новой власти, а следовательно, служила бы ее прочной опорой23. В числе этих людей были и верные сторонники королевича, формировавшие в 1617-1618 гг. его «государев двор» и потому получившие богатые земельные пожалования за службу24.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 О подготовке экспедиции, ее ходе и мирных переговорах в Деулине см.: Majewski A. A. Moskwa 1617-1618. Warszawa, 2011; Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн. V. Т. 9-10. М., 1961. С. 100-122.
2 Maciszewski J. Polska a Moskwa 1603-1613: opinie i stanowiska szlachty polskiej. Warszawa, 1968. S. 241 i nast.
3 Crummey R. O. Aristocrats and servitors: the boyar elite in Russia 1613-1689. Princeton, 1983. P. 8-33; Keep J. L. H. The Muscovite Elite
and the Approach to Pluralism // Slavonic and East European Review. 1970. Vol. 48. P. 216; Bogatyrev S. The Sovereign and His Counsellors: Ritualised Consultations in Muscovite Political Culture, 1350s-1570s. Helsinki, 2000. P. 16-17; Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба при Борисе Годунове (1584-1605 гг.). СПб., 1992. С. 4; Он же. Государев двор и формирование русской правящей элиты во второй половине XVI века // Modernizacja struktur wladzy w warunkach opoznienia. Europa Srodkowa i Wschodnia na przelomie sredniowiecza i czasow nowozytnych / Red. M. Dygo, S. Gawlas, H. Grala. Warszawa, 1999. С. 93-107; Станиславский А. Л. Труды по истории государева двора в России XVI-XVII веков. М., 2004. С. 27, 31.
4 Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб., 1841. Т. 3: 1613-1645. С. 66-68.
5 Sobieski J. Diariusz ekspedycyjej moskiewskiej dwuletniej krolewi-cza Wladyslawa 1617-1618 / Oprac. J. Bylinski, W. Kaczorowski. Opole, 2010.
6 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. М., 1822. Ч. 3 (СГГиД). С. 167-169. См. также: Соловьев С. М. История... Кн. V. C. 107; Majew-ski A. A. Moskwa 1617-1618. С. 140.
7 «We Wlodzimierzu (byl to dzien Bozego Wst^pienia naszego) slu-chal mszy ruski in unione w cerkwi wlodzimierskiej, ktorç ociec Dwora-kowski, wladyka, odprawowal tam more solenni przez wrota carskie; wla-dyka benedykj mu dawal, chorçgiew moskiewsk^ swiçcil, ktorç Eudakin (Е. Я. Витовтов. - М. Я), moskiewski bojarzyn, trzymal z wielkim Rusi ukontentowaniem» (Sobieski J. Diariusz... S. 13).
8 Ptak J. Chorçgiew w komunikacji spolecznej w Polsce piastowskiej i jagiellonskiej. Lublin, 2002. S. 225-240, 250-253.
9 Sobieski J. Diariusz... S. 20.
10 Ibid. S. 21.
11 Ibid. S. 24; Соловьев С. М. История... Кн. V. C. 103.
12 « ...u bramy zaszli mu wojewodowie i strzelcy kozaccy, i bojarowie, czolem bili, chorçgwie pod nogi podali, o milosierdzie prosili. Popi wyszli z krzyzami, z obrazami i posadcy ludzie, to jest pospolstwo, z chlebem i sol^» (Sobieski J. Diariusz... S. 25, 28).
13 Ibid. S. 28.
14 2 января 1618 г. Собеский отметил, что «im naszy odpisali przez archiepiscopa smolenskiego barzo grozn^ hramotç» (Ibid. S. 39). В тексте одной из грамот указано, что ее автором был В. Янов: «Takowa gramota poslana k Moskwie, sientiabra 19. dnia. Bozeiu milostiu Wielikoho Hospodara Cara y Wielikoho Kniazia Wladyslawa Zygimontowicza wsieia Rusi, Jeho
Carskoho Wieliczestwo Dumnoy Diak Wasiley Janow w Moskowskoie Hospodarstwo Dumnym ludiem» (Hirschberg A. Polska a Moskwa w pierwszej polowie wieku XVII: zbiór materyalów do historyi stosunków polsko-rossyjskich za Zygmunta III. Lwów, 1901. S. 377).
15 Hirschberg A. Polska a Moskwa... S. 377-379.
16 Ibid. S. 369; СГГиД. С. 168; Мельникова А. С. Русские монеты от Ивана Грозного до Петра Первого. М., 1989. С. 115-119. Таб. 4.
17 Hirschberg A. Polska a Moskwa... S. 372.
18 СГГиД. С. 167-169.
19 Sobieski J. Diariusz... S. 92-94, 145, 162.
20 СГГиД. С. 169-177. В соборной грамоте указан список защитников Москвы и постов, занимаемых ими в ходе осады города.
21 Осадный список 1618 г. / Сост. Ю. В. Анхимюк, А. П. Павлов. М., 2009.
22 Смутное время Московского государства. 1604-1613 гг. Вып. 8: Земельные пожалования в Московском государстве при царе Владиславе 1610-1611 гг. / Ред. Л. М. Сухотин. М., 1912; Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб., 1863. Т. 4: 1657-1659. С. 320-427.
23 Думин С. В. К истории развития ленного землевладения в Речи Посполитой в XVII веке (Смоленское воеводство в земельной политике династии Ваза) // Советское славяноведение. 1986. № 2. С. 45-57; Фло-ря Б. Н. Сведения о землевладениях русских дворян конца XVI - начала XVII века в материалах Литовской Метрики // Русский дипломатарий. М., 2001. Вып. 7. С. 403-414.
24 Grala H. «Ex Moscovia ortum habend». Uwagi o sfragistyce i he-raldyce uchodzców moskiewskich w panstwie polsko-litewskim w XVI-XVII w. // Rocznik Heraldyczny. 1999. № 4. S. 101-130; Флоря Б. Н. О родовом землевладении князей Трубецких во второй половине XVI - начале XVII века // Архив русской истории. М., 2002. Вып. 7. С. 102-106; Polak W. Emigranci moskiewscy w Polsce i na Litwie od polowy XV do po-cz^tków XVIII wieku // Emigracja rosyjska: losy i idee / Red. R. Backer, Z. Karpus. Lódz, 2002. S. 181-194.
M. K. Jaworska
«Muscovite court» of Prince Wladyslaw Vasa in the years 1617-1618
On the basis of Polish and Russian primary sources the author of the article analyzes the social composition, political activity and importance of the «Muscovite court» of Prince Wladyslaw Vasa during his campaign to Moscow during 1617-1618.
Keywords: Wladyslaw Vasa, Sigismund III, the Court of Tsar/Muscovite court, the Boyar Duma, dyak, Deulino, Trubetskoy, Saltykov, Time of Troubles.
