CC BY
0ГОРОДСКОЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ - СЕЛЬСКИЙ ОБРАЗ МЫСЛИ: НЕПОЛНАЯ УРБАНИЗАЦИЯ И СТРАТЕГИИ ВЫЖИВАНИЯ В ТАНЗАНИЙСКОМ МЕГАПОЛИСЕ ДАР-ЭС-САЛАМЕ
© 2018 О.В. Иванченко, А.А. Банщикова
ИВАНЧЕНКО Оксана Васильевна, младший научный сотрудник Центра истории и культурной антропологии Института Африки РАН. Российская Федерация, 123001, Москва, Спиридоновка, 30/1; младший научный сотрудник Международного центра антропологии Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ), e-mail: ayleen@yandex.ru
БАНЩИКОВА Анастасия Алексеевна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра истории и культурной антропологии Института Африки РАН. Российская Федерация, 123001, Москва, Спиридоновка, 30/1; заместитель директора Международного центра антропологии НИУ ВШЭ, e-mail: senet_m_ta@mail.ru
Аннотация. В данной работе рассматриваются черты неполной урбанизации, которые можно проследить как в жизни недавно переехавших из родных деревень жителей танзанийского мегаполиса Дар-эс-Салама, так и для тех, кто живет в нем уже во втором-третьем поколении. В первой части статьи эти черты выявляются антропологическими и общеисторическими методами исследования; во второй - подробнее представлено отношение к переезду в город самих дарэссаламцев, отличия жизни в городе и деревне их глазами и с их точки зрения. Можно сделать вывод, что неполная урбанизация и связанные с ней практики являются не только следствием недостаточной государственной поддержки беднейших слоев населения, но в некотором смысле продолжением и даже развитием социальных отношений, существовавших в доколониальный период и затем актуализированных в процессе строительства уже независимой нации в концепции уджамаа Джулиуса Ньерере.
Ключевые слова: Танзания, Дар-эс-Салам, городские сообщества, группы взаимопомощи, неполная урбанизация, внутренняя миграция, усуахилини
DOI: 10.31132/2412-5717-2018-44-3-100-111
Дар-эс-Салам является одним из наиболее быстрорастущих мегаполисов Африки. Его население постоянно увеличивается в основном за счет миграции из регионов. Большинство городских жителей не имеют официальной работы, они заняты в неформальном секторе экономики: это мелкие торговцы, парикмахеры, ремесленники, грузчики, разнорабочие и так далее. При этом по некоторым данным около 70% населения живет в незаконных поселениях, характеризующихся беспорядочной застройкой и отсутствием базовой инфраструктуры. Для обозначения подобных районов существует специальное понятие «усуахилини», в буквальном переводе с суахили - «место людей суахили». Именно в такие районы переселяются ищущие новые возможности и решившие попытать счастья в большом городе танзанийцы из провинции [1, с. 207].
В конце сентября - начале октября 2015 г. один из авторов, О.В. Иванченко, проводила полевое исследование в двух районах усуахилини - Гонго-ла-Мбото и Мбагала. Было собрано более 30 формализованных и неформализованных интервью с их жителями, а также экспертные интервью с преподавателями Академии им. Мвалиму Ньерере.
Это полевое исследование было посвящено практикам и группам взаимопомощи, в которых оказываются задействованы как недавние приезжие, так и горожане во втором-третьем поколении. Были выявлены некоторые общие черты, характерные для неполной урбанизации, когда на реалии городской жизни переносятся ценности, манера поведения, механизмы принятия решений, привычки деревенской жизни; в итоге этот мировоззренческий комплекс частично трансформируется в условиях города, но частично остается неизменным.
Данную статью можно поделить на две части: в первой демонстрируются те черты неполной урбанизации, которые выявляются антропологическими и общеисторическими методами исследования; во второй - подробнее представлено отношение к переезду в город самих дарэссаламцев, отличия жизни в городе и деревне их глазами и с их точки зрения.
Неполная урбанизация: взгляд антропологов
Итак, можно выделить несколько черт, которые характерны для жизни горожан в усуахилини и которые восходят к деревенской жизни. Это самостоятельное заселение таких районов, формирование и поддержание жилого пространства своими силами подобно тому, как это происходит в деревнях; работа, не требующая образования, ориентированная на сферу мелких услуг и мелкой уличной торговли, а также мелкотоварное производство, как и в деревне (например, выращивание фруктов или птицы); создание групп взаимопомощи, основанных на доверии (взамен отсутствующей в городе поддержки родственников и общины); использование силы социальных обязательств, важность поддержания репутации семьи и собственной репутации (вместо силы легальных обязательств, к примеру, оформления официальных документов у юристов); использование морального авторитета лидеров групп взаимопомощи в случае конфликтов (вместо обращения в правоохранительные органы), а также использование сил народной милиции (улинзи ширикиши) для обеспечения безопасности районов посредством патрулирования (вместо государственной полиции, но по согласованию с ней). Остановимся на этих чертах подробнее.
Происхождение термина усуахилини связано с колониальным периодом в истории страны, когда город был разделен на три зоны: узунгуни («квартал для белых»), ухин-дини («индийский квартал») и усуахилини («квартал для африканцев»). Усуахилини традиционно располагались на территориях ниже уровня моря и были подвержены риску затопления. Считалось, что они малопригодны для жизни, поэтому здесь селились только бедняки. После обретения независимости разделение на кварталы было отменено, и усуахилини начали появляться не только на окраинах города, но и в бывших «белых» кварталах. Сегодня этот термин стал нарицательным для бедных кварталов с хаотичной планировкой пространства и отсутствием социальных служб. Там практически нет улиц в европейском понимании, номеров домов, уличного освещения и так далее.
Усуахилини неофициально делятся на кварталы, имеющие народные названия, но в целом эти районы не нанесены на карту. Чтобы такое неофициальное название закрепилось за районом или улицей, кто-нибудь просто вешает на дерево табличку с обозначением.
Сейчас усуахилини весьма разнородны по социальному составу жителей: рядом с жилищами, сделанными из подручных материалов, могут располагаться особняки, обнесенные колючей проволокой. Однако когда на какую-либо улицу переезжают более богатые жители, менее обеспеченные сами переселяются в другое место. Так происходит постепенное вытеснение беднейших кварталов на окраину.
Панорама района Магомени, являющегося усуахилини (фото О.В. Иванченко).
Женщина в жилой пристройке из металлических листов (фото О.В. Иванченко).
Если говорить об источниках дохода жителей усуахилини, то обычно это малый бизнес, под которым понимается, к примеру, выращивание на продажу фруктов и овощей, домашней птицы, приготовление еды и напитков, работа в сфере услуг (чаще всего в парикмахерских), торговля одеждой секонд-хенд. Такая работа не требует навыков, которые можно получить только в специализированных учебных заведениях. Обычно
подобным занятиям обучают в семьях, большинству из них - еще в детстве. Возможность подобного заработка в особенности важна для женщин: в Танзании традиционно женщины выполняли работы исключительно по дому, полностью отвечая за ведение домашнего хозяйства и воспитание детей [подробнее см. 2]. Большую часть времени они проводили дома. Женщины практически не были вовлечены в трудовые отношения: не имели возможности получать образование и зарабатывать деньги.
В 1970-е годы в стране появилось движение за права женщин: помимо доступа к образованию и работе, женщины хотели быть более самостоятельными, не зависеть от мужчин и иметь возможность повысить свой социальный статус не за счет замужества, а собственными усилиями, что в традиционной культуре не предполагалось. Хотя к настоящему времени ситуация с доступом женщин к образованию существенно изменилась, но многие семьи все еще придерживаются патриархальных установок, стараясь дать образование старшему сыну, а при наличии средств - сыновьям, исходя из того, что дочери должны выйти замуж и заниматься хозяйством. Именно поэтому основной возможностью получить работу, в особенности для замужних женщин с детьми, является начало собственного небольшого дела, приносящего доход. Ключевым моментом в становлении женских групп взаимопомощи стала смена образа жизни с деревенского на городской с сохранением семейных ценностей и культурных установок.
Следующая черта, характерная для людей, как недавно переселившихся в Дар-эс-Салам, так и для тех, кто живет там не в первом поколении - это создание групп взаимопомощи и участие в них. Такие группы - это непрофессиональные сообщества для решения определенных (обычно финансовых) проблем, объединения ресурсов для организации предпринимательской деятельности. В этих сообществах люди хорошо знают друг друга, оказывают и материальную, и моральную, и подчас физическую помощь в ситуации кризиса (наиболее часто это похороны). Феномен групп взаимопомощи широко распространен среди сообществ развивающихся стран, это форма самоорганизации людей на «низовом» уровне.
В усуахилини практики взаимопомощи особенно распространены ввиду отсутствия достаточной поддержки со стороны государства, сложных жизненных условий, отсутствия официальной работы и ввиду того, что переехавшие в город танзанийцы тяжело переживают отрыв от семьи и родной деревни, где они всегда могли рассчитывать на помощь многочисленных родственников. Помимо обеспечения экономической и финансовой поддержки, группы взаимопомощи выполняют функцию социального страхования, способствуя социализации и укреплению внутриобщественных связей. Их появление и в целом стремление к взаимопомощи обуславливается принципами общинно-сти, характерными для традиционных африканских сообществ [3].
Группы взаимопомощи различаются по функциям [4; 5; 6; 7]. В Гонго-ла-Мбото и Мбагале встречаются такие группы, как kufa na kuzikana (суах. «смерть и похороны»), mchezo (суах. «игра»), upatu (суах. «круг»), viсoba (суах. «карман»), а также землячества.
Название kufa na kuzikana респонденты обычно переводят как «если кто-то умрет». По сути это похоронные сообщества, их основной целью является сбор средств, необходимых для организации похорон кого-то из членов группы или их семей, за счет добровольных пожертвований участников [8; 9]. Дело в том, что в Танзании есть традиция, согласно которой человек должен быть похоронен у себя на родине в земле предков независимо от того, где он умер. Это означает огромные расходы на транспортировку тела, поэтому похоронные сообщества играют важную роль. Большинство сообществ kufa na kuzikana безвозмездно предоставляют средства своим членам не только в случае похорон, но также в случае свадьбы или болезни. Причем оказывается не только материальная помощь: например, члены сообщества помогают готовить угощение на свадьбу, убирают дом, приносят еду, оказывают моральную поддержку и так далее.
Mchezo (также распространено название upatu) представляет объединение людей, регулярно делающих взносы в общий фонд, из которого каждому из членов сообщества по очереди безвозмездно выдается собранная сумма на любые нужды [подробнее см. 7, с. 64; 12, с. 62]. По сути mchezo являются кассами взаимопомощи, которые организуются коллегами по работе, соседями и даже детьми в школе.
Еще один распространенный тип - \1соЪа. Слово является аббревиатурой от английского Village Community Bank, т.е. банк для сельских жителей. Vwoba предоставляет своим членам микрокредиты, а специально приглашенные консультанты практически бесплатно обучают тому, как можно начать собственный малый бизнес. Vwoba отличается от других групп взаимопомощи тем, что инициатива по ее созданию исходила от танзанийской правящей Революционной партии (суах. Chama cha Mapinduzi, CCM), заимствовавшей программу, разработанную М. Юнусом в Бангладеш с целью повышения благосостояния сельского населения [13]. Кроме того, у vimba есть единый центр и подразделения на уровне города, административного округа, района или улицы, в то время как другие сообщества являются самостоятельными. Интересно, что наряду с «официальной» vwoba существуют vwoba неофициальные, т.е. не имеющие регистрации и связей с другими объединениями и правящей партией.
В настоящее время в Дар-эс-Саламе и kufa na kuzikana, и mchezo, и upatu дают своим членам займы под небольшой процент из общей кассы, как это делается в сообществах vwoba. Более того, в любой из групп может существовать практика безвозмездной выдачи средств на похороны из общей кассы, т.е. по сути в данный момент практически все группы взаимопомощи выполняют сходные функции [14; 15].
Многие информанты выражали сомнение в необходимости взаимодействия с государством и его институтами (включая полицию), когда речь шла, к примеру, о государственной регистрации групп взаимопомощи, оформлении юридически значимых документов и разрешении конфликтных ситуаций.
Большинство респондентов объясняли, что регистрация их группе не нужна, так как она не приносит никакой выгоды (группа все равно строится на доверии), зато зарегистрированная группа вынуждена будет платить налоги, да еще и сам процесс регистрации непонятен, занимает много времени, осложняется многочисленными бюрократическими преградами и т.д. (см. перекликающееся с данной темой сравнение черт формальных и неформальных финансовых институтов в Танзании [16, с. 11]). «Мы уверены, что нам это не нужно. Мы хотим быть сами по себе», - рассказала женщина-преподаватель Академии им. Мвалиму Ньерере, которая является хранителем кассы своей группы взаимопомощи.
При вступлении в группу новые члены составляют список своего имущества в качестве залога на случай невозвращения ссуды (телевизор, холодильник, мебель и даже более мелкие вещи, к примеру, чайник). Когда члену группы выдается заем, он также подписывает об этом документ. Этот документ не имеет никакой легальной силы - но он важен именно для данной группы и внутри нее является действительным.
Из интервью с мужчиной-преподавателем Академии им. Мвалиму Ньерере:
- Но у вас же есть различные документы в группе?
- Да.
- Они имеют юридическую силу? Вы можете пойти с ними к адвокату или к местному правительству?
- Нет, нет. Наши документы никак не связаны с какой-либо властью. Это построено на социальном принятии и социальном авторитете (social acceptance and social authority) ... Они не имеют юридической силы, но имеют силу социальной ответственности (social responsibility power). Они также имеют моральную силу (moral power).
Респонденты отмечают, что регистрация группы бесполезна также для конфликтной ситуации, когда кто-то из членов группы взаимопомощи сбежал с общей кассой, не вернул заем, отказывается платить взносы. Респондент-мужчина, член ки/а па ктгкапа, рассказал: «Согласно нашей "конституции", нельзя обращаться в полицию из-за чего-либо, что в нашей книге (то есть что записано секретарем группы: кто сколько денег взял и прочее). Каждая проблема должна обсуждаться (членами группы). Десять человек (поручившиеся за члена группы, который не вернул ссуду) возместят потери группы, согласно "конституции"».
Респонденты говорят, что полиция коррумпирована и обращение к стражам порядка приведет к лишней трате денег, но не результату. «Они (недобросовестные члены группы) могут подкупить полицию, и она не придет. Полиция может не отнестись к делу серьезно из-за взятки. Даже факт регистрации группы не означает, что полицию нельзя будет подкупить», - рассказал преподаватель академии.
Таким образом, для большинства членов групп взаимопомощи обращение в полицию бессмысленно или даже прямо запрещено «конституцией». Альтернативой в конфликтной ситуации является обращение к лидеру группы, коллективное обсуждение ситуации и согласованные действия участников. «Полиция обычно - последняя опция, а на первом месте - то, как ты можешь использовать дипломатические и социальные средства, чтобы вернуть деньги», - считает мужчина-преподаватель.
Вот конкретный сценарий конфликтной ситуации, представленный в интервью женщины - хранительницы кассы группы взаимопомощи, преподавательницы Академии им. Мвалиму Ньерере (идентичный сценарий представлен в интервью девушки-бухгалтера в колледже):
- Если человек отказывается платить, члены группы могут прийти и забрать его телевизор.
- А если он откажется и закроет дверь?
- Да, это может случиться, потому что мы не можем пойти в полицию прямо.
- То есть полиция просто позволит членам группы забрать телевизор?
- Полиции в этот момент там не будет. Члены группы - сами по себе, они просто сообщат местным лидерам и заберут телевизор. А если ты внесешь нужную сумму долга, они его вернут.
Большинство респондентов упоминают лидеров групп как весьма уважаемую силу, на которую стоит полагаться в противовес институтам государства и полиции. «Это (система групп взаимопомощи) основывается на общественном авторитете, что позволяет нам самим выбирать лидеров, которые очень сильны. Глава одной \1соЪа - директор средней школы, глава другой - солдат. Видите, это люди, у которых есть определенный социальный статус, очень высокий социальный авторитет», - поделился преподаватель академии.
Следующая характерная черта жизни в усуахилини - это функционирование патрулей народной милиции улинзи ширикиши. Эти районы Дар-эс-Салама настолько хаотично заселены, что зачастую ориентироваться в них в состоянии только местные жители, особенно в темное время суток, учитывая отсутствие уличного освещения. Полиция нечасто оказывается в таких кварталах. Между тем с наступлением темноты в них становится довольно опасно: криминогенная обстановка в беднейших частях любого города всегда оставляет желать лучшего, тем более когда риск быть узнанным крайне невелик. Ввиду всего вышесказанного в усуахилини существует такая форма объединения соседей, как улинзи ширикиши: мужчины, живущие в одном квартале, собираются и по ночам выходят патрулировать улицы с целью поддержания порядка [15; 16, с. 80-81].
Неполная урбанизация: взгляд респондентов
Очевидно, что вышеописанные черты групп взаимопомощи, способность людей самоорганизовываться, доверять без легальных обязательств и улаживать конфликты без вмешательства полиции не появились из ниоткуда, тем более в городском пространстве, не располагающем к таким практикам. Респонденты прямо говорят, что они были привезены из родных деревень, где привычка полагаться на родственников и соседей, решать проблемы сообща как раз является естественной.
«В деревне все по-другому. В деревне люди помогают друг другу, потому что это их обязанность. Например, если человек умер, кто-то принесет дрова, другой - связку бананов, другие принесут молоко, а кто-то ничего не принесет, но предложит помощь -например, уборку. Это как обязанность. Но в городе никто не обязан помогать. Поэтому в городе, если люди хотят получить помощь, они должны объединяться в группы, потому что никто никому не обязан. В деревне ты живешь с родственниками. Дяди, тети, все, кто вокруг, - твои родственники, и они обязаны тебе помогать... Эта культура (взаимопомощи) происходит из деревень, потому что там все люди помогают друг другу. Когда люди приезжают в большие города, они пытаются воссоздать деревенскую культуру в городе», - рассказала женщина-преподаватель. «Группа - это люди из твоего района, потому что с социальной точки зрения, если у тебя проблема, соседи - это те, кто придут на помощь в первую очередь. Так что в первую очередь - группы, в которых состоят соседи, во вторую очередь - группы, состоящие из коллег, потому что коллеги знают тебя, знают твои способности; они с готовностью помогут, потому что знают тебя», - продолжила она. «Когда люди приезжают в город, они стараются жить, как в деревне», - считает житель Гонго-ла-Мбото.
При смене сельского образа жизни на городской члены группы заменяют родственников в плане помощи, но, что примечательно, когда такая замена уже состоялась -присутствие в группе настоящих родственников становится нежелательным и по возможности исключается: «Когда ты здесь (в городе), твои соседи, твои друзья, все, к кому ты можешь обратиться, - на самом деле и есть твои родственники. Но если ты собираешь группу с (настоящими) родственниками - очень велики шансы, что такая группа развалится. Кто-то может присвоить деньги только потому, что лидер группы - его родственник. Из-за ответственности друг перед другом, которая характерна для нашей культуры, - не очень хорошо быть в одной группе с родственниками, особенно когда замешаны деньги. Потому что кто-то может подумать, что я отвечаю за действия другого человека, поскольку я его родственник» (из интервью с женщиной-преподавателем Академии им. Мвалиму Ньерере).
Танзанийцы называют традиции совместной деятельности и открытость к этому чертой своего менталитета. Приведем два фрагмента, в которых они весьма интересно об этом рассказывают. Примечательно, что респонденты относятся к совершенно разным социальным слоям: первый фрагмент из речи преподавателя академии, второй -уличного торговца, но их мысли во многом сходятся.
Интервью с мужчиной-преподавателем: «Люди до сих пор думают, что они должны поддерживать некоторый общественный образ жизни (social lifestyle), они не хотят личного образа жизни (individual lifestyle). Мы все равно хотим жить совместно (communal lifestyle). В Африке мы все "спим под общим одеялом". Не получится говорить об "индивидуальном одеяле". Когда ты получаешь работу - это не твоя работа, а работа для всей семьи. Когда ты выходишь замуж - ты выходишь замуж не за мужа, а за всю семью. Каждый считает, что ты за него отвечаешь, раз ты теперь в браке с этой семьей. Это - общинный образ мышления (communal thinking). История (групп взаимопомощи) берет свое начало в африканской общественной жизни, в которой наши деды
знали, что все они нужны друг другу, что никто не самодостаточен настолько, чтобы гарантировать выживание».
Интервью с уличным торговцем: «Мы больше социальные люди, мы живем во взаимных социальных связях (socialization), мы в большой степени склонны всем делиться, вот почему так просто найти друга в Танзании! Не в Кении или где-то еще. Никто не считает это проблемой, ты можешь прийти в любой дом и попросить стакан воды - и без всякой необходимости в приглашениях ты его получишь. Ты можешь быть голоден, постучаться в дверь, люди посмотрят на тебя - и ты начнешь: "Я не ел два дня!" А они: "Мама, дай этому парню тарелку угали1 или чего-нибудь еще". Мы - такие!»
Очень многие отмечают, что группы создаются не только для финансовой поддержки, они исполняют важные социальные функции, имитируя жизнь деревенской общины и позволяя танзанийцам достичь комфортного уровня социализации даже в большом городе. «Нам нужно, чтобы люди приходили, встречались, плакали вместе, если это похороны; если это свадьба, мы будем петь вместе, танцевать вместе, так что это (участие в группе) не только финансовый вопрос», - рассказала женщина-преподаватель.
Однако традиции взаимопомощи, общежития, «коммунализма», по выражению одного из респондентов, имеют и отрицательные стороны. С одной стороны, такое отношение помогает людям достичь большего, достичь того, что в одиночку не удалось бы, дает гарантии выживания и человеческое общение. С другой - это некоторая форма круговой поруки и даже взаимного контроля, когда вся твоя жизнь проходит на виду у соседей и в большой степени зависит от их мнения. «Одно про танзанийцев точно можно сказать: они обожают сплетни и слухи и следить за жизнью друг друга», - отметил житель более богатого района Дар-эс-Салама, член mchezo. Такая же точка зрения есть и в других интервью. Вот как описывает ожидаемый интерес соседей к визиту антрополога О.В. Иванченко респондент- преподаватель академии:
- Вот видишь, - говорит он, обращаясь к Иванченко, - ты сегодня зашла ко мне; люди это увидели. «Сегодня к мистеру Джейсону пришла мзунгу ». Некоторых заинтересует, откуда она. Это общественная жизнь. Некоторым будет настолько интересно, что они постучатся ко мне и спросят: «Откуда она? Чем она занимается?» Это та жизнь, которую мы ведем, в некотором смысле обобществленная жизнь (communal lifestyle).
Во многих интервью респонденты отмечали, что члены группы знают, где ты живешь, «в какую дверь постучать», где ты работаешь, где учатся твои дети и так далее. Обратной стороной системы взаимоотношений, построенной не на юридических основаниях, а на доверии, является применение неюридических санкций в случае подрыва доверия и практики «семейных заложников».
Из интервью с членом mchezo: «В большинстве танзанийских семей - семье придется принять бремя позора за вину одного из членов, это нормально, я видел это много раз. Особенно матери, они первые несут эту ношу. Это связано с честью и бесчестьем семьи. Семья также может постараться не общаться с тобой больше, отделиться от тебя. Ты разрушил уважение к семье в глазах окружающих. Иногда семья берет вину на себя и платит за ошибки членов, чтобы сохранить хотя бы остатки уважения».
- А что, если вы узнаете, что человек солгал?
- Никакого официального наказания не будет, но люди будут против тебя, и они будут осуждать тебя за ложь» (из интервью с казначеем группы взаимопомощи).
«В некоторых случаях все члены семьи должны стать гарантами участия в группе одного человека» (из интервью с девушкой-членом двух групп взаимопомощи).
1 Национальное блюдо на основе кукурузной муки.
2 Слово для обозначения белых, иностранцев.
В экспертном интервью с преподавателем Академии им. Мвалиму Ньерере, ключевом в плане рефлексии переноса установок деревенской жизни на городскую, есть две очень важные цитаты. Приведем их полностью.
«Мы стараемся жить городской жизнью, но с деревенским мышлением. Мы воссоздаем здесь деревенские установки, потому что в деревнях у нас был такой характер связей. Поэтому, когда оказываемся в городе, мы живем городской жизнью с тем же деревенским социальным мышлением. Мы изменили только место жительства, но наш разум все равно сельский», - сказал респондент.
«Как это началось - жизнь в большой семье, в клане. Такая жизнь была традиционной в африканском контексте, жизнь сообществом (community life). И тут уместен вопрос управления. До того, как мы стали жить формальной политической жизнью, у нас были неформальные политические системы: кланы и племена, у нас были вожди, у нас были разные варианты местного управления. Социальная жизнь общества объединяла и мобилизовывала людей. Так это и работало - и продолжает работать сейчас, только в другом стиле», - продолжил он.
Таким образом можно резюмировать, что рассмотренные черты неполной урбанизации и практики групп взаимопомощи переносятся танзанийцами при переезде из сельских районов, «берутся с собой». В городе они видоизменяются, бюрократизируются и формализуются, так как теперь окружение не дается человеку с рождения, а формируется им самим: теперь это не родственники, а соседи, с которыми познакомился уже на месте, коллеги по работе, члены групп взаимопомощи. С одной стороны, это является следствием недостаточной государственной поддержки беднейших слоев населения: для лучшей жизни люди организуются сами, строят жилье из подручных материалов, сами охраняют кварталы, в которых живут, занимаются мелким бизнесом, (не платя налоги; часто у таких жителей нет даже удостоверения личности, не то что документов, которые обяжут и сделают возможным выплату налогов государству), деньги для открытия собственного дела получают в группах взаимопомощи (а не в банках, где проценты выше и требуется собственность для залога; плюс уже упомянутая проблема с документами). В городе эти люди получают больше возможностей для заработка (поэтому они в него и переезжают), но образ их жизни на новом месте мало чем отличается от прежнего, деревенского. Для государства многие из новоприбывших остаются «невидимками».
Однако с другой стороны, практики взаимопомощи, самоорганизации, жизни сообща, «коммунализм» - это в некотором смысле продолжение социальных отношений, существовавших в доколониальный период и затем актуализированных в процессе строительства уже независимой нации в концепции уджамаа Джулиуса Ньерере. Это естественное развитие традиций танзанийской догосударственной (и даже догород-ской) социальной жизни. Учитывая скорость урбанизации и характер общественных отношений в стране, было бы странно ожидать, что вышеприведенные черты куда-либо «испарятся» или исчезнут. В этом смысле урбанизация Дар-эс-Салама, если говорить об усуахилини, является неполной с точки зрения европейского города (или с точки зрения благоустроенных кварталов узунгуни), однако она является естественной, если учитывать «сельский образ мыслей» и стиль жизни, о котором говорят респонденты.
Источники
1. Moyer E.M. In the Shadow of the Sheraton: imagining localities in global spaces in Dar es Salaam, Tanzania. PhD thesis. Amsterdam Institute for Social Science Research (AISSR). 2003.
2. Иванченко О.В. Женские группы взаимопомощи в современных городских сообществах Дар-эс-Салама. Танзания. Женские организации в Африке как форма политического и
социокультурного самовыражения. Институт Африки РАН, М., 2017, с. 119-131. ISBN 978-591298-201-9.
3. Бондаренко Д.М. Общинность: первооснова историко-культурной и социально-политической традиции Субсахарской Африки. Восток (Oriens). 2014, № 2, с. 10-22.
4. Иванченко О.В., Зеленова Д.А., Попов П.А. Танзания. Взаимопомощь в городских сообществах (на примере Дар-эс-Салама). Азия и Африка сегодня. М., 2015, № 4, с. 35-40.
5. Иванченко О.В. Формальные и неформальные основы доверия в группах взаимопомощи жителей Дар-эс-Салама (Танзания). Восток (Oriens). 2017, № 1, с. 121-130.
6. Иванченко О.В., Банщикова А.А. Заменяя государство: альтернативные социальные практики в группах взаимопомощи в современном Дар-эс-Саламе. Конфликтология. Nota Bene. 2017, № 4, с. 47-55. DOI: 10.7256/2454-0617.2017.4.24637.
7. Zoetelief J. Microfinance from below: exploring rural livelihoods in Tanzania. Hotze L., Hospes O. (eds.) Livelihood and Microfinance. Anthropological and Sociological Perspectives on Savings and Debt. Delft. Eburon Academic Publishers. 2004, с. 57-65. ISBN 978-9059720169.
8. Dercon S., De Weerdt J., Bold T., Pankhurst A. Group-based funeral insurance in Ethiopia and Tanzania. World Development. 2006, vol. 34 (4), с. 685-703.
9. Thomson R.J., Posel D.B. The Management of Risk by Burial Societies in South Africa. South African Actuarial Journal. 2002, vol. 2, с. 83-128.
10. Nissanke M. Aryeetey E. Financial integration and development: liberalization and reform in sub-Saharan Africa. London and New York. Routledge. 2005, xiv. 330 с. ISBN 0203984196.
11. Юнус М., Жоли А. Создавая мир без бедности: Социальный бизнес и будущее капитализма. М., Альпина Паблишер. 2009. 307 с. ISBN 978-5-9614-1190-4.
12. Swantz M.L., Tripp A.M. What Went Right in Tanzania: People's Response to Directed Development. Dar es Salaam. Dar es Salaam University Press. 1996, 184 с. ISBN 9-9766-02-80-4.
13. Brennan J.R., Burton A., Lawi Y.Q. (eds.) Dar es Salaam: Histories from an Emerging African Metropolis. Nairobi. The British Institute in Eastern Africa. 2007, 279 с. ISBN 978-9-98744-970-5.
14. Hyuha M., Ndanshau M.O., Kipokola J.P. Scope, structure and policy implications of informal financial markets in Tanzania. AERC research paper 18. Nairobi. African Economic Research Consortium. 1993, 38 с. ISBN 1-897621-13-2.
15. Cross Ch. Ulinzi Shirikishi: Popular Experiences of Hybrid Security Governance in Tanzania. Development and Change. 2016, vol. 47(5), с. 1102-1124.
16. Cross Ch. Community Policing in Tanzania. Experiences and Understandings of Participation. Conteh Ch., Huque A.S. (eds.) Public Sector Reforms in Developing Countries: Paradoxes and Practices. New York. Routledge. 2014, с. 77-92. ISBN 978-0415858564.
URBAN LIFE, RURAL THINKING: INCOMPLETE URBANIZATION AND STRATEGY OF SURVIVAL (THE CASE OF DAR ES SALAM, TANZANIA)
© 2018 Oxana Ivanchenko, Anastasia Banshchikova
IVANCHENKO, Oxana V., Junior Research Fellow, Center of History and Cultural Anthropology, Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences. Russian Federation, 123001, Moscow, Spiridonovka, 30/1; Junior Research Fellow, International Center of Anthropology at the Faculty of History of the National Research University Higher School of Economics; e-mail: ayleen@yandex.ru
BANSHCHIKOVA, Anastasia A., PhD (History), Senior Research Fellow, Center of History and Cultural Anthropology, Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences. Russian Federation, 123001, Moscow, Spiridonovka, 30/1; Vice-Director, International Center of Anthropology at the Faculty of History of the National Research University Higher School of Economics; e-mail: senet_m_ta@mail.ru
Abstract. The paper explores particular features of incomplete urbanization in Dar es Salam, Tanzania. It studies the lives ofpeople, who have just moved into the big city, as well as the lives of the second or third-generation immigrants from countryside and rural districts. In the first part of the study these features are treated using the anthropological and historical methodology; in the second part attention is paid to respondents' perception of life in megapolis compared to those in native villages. Features of incomplete urbanization include: creation of informal settlements, formation of living community and city space by means of its inhabitants (just as in the villages); employment in the informal sectors of economy, small-scale commerce or small-scale services requiring no education or highly specialized skills (for example, growing and selling of fruits and vegetables, just as in the villages); establishment of mutual help groups (instead of relatives' and villagers' help, now absent); use of the social commitment power instead of legal power, importance of family and person's own reputation; appeal to moral authority of group leaders instead of calling the police in case of conflicts; patrolling and securing the territory of informal settlements by units of people's militia at night (in coordination with state police). It is clear that these practices have emerged in the big city hand in hand with migrants from rural regions. Incomplete urbanization and its trends can be treated as a result of insufficient state support of the poor, but-in some ways it continues and even develops social relations, which existed before colonization and then were additionally enhanced during the nation-building and implementation of Julius Nyerere 's "ujamaa" concept after Tanzania gained independence.
Keywords: Tanzania, Dar es-Salaam, urban communities, mutual help groups, incomplete urbanization, internal migration, uswahilini
DOI: 10.31132/2412-5717-2018-44-3-100-111
References
Bondarenko D.M. Obshchinnost': pervoosnova istoriko-kul'turnoi i sotsial'no-politicheskoi traditsii Subsakharskoi Afriki (Communality: A Foundation of Sub-Saharan African Historical, Cultural, and Socio-political Tradition). Vostok (Oriens). 2014, № 2, pp. 10-22.
Brennan J.R. Burton A. Lawi Y.Q. (eds.) Dar es Salaam: Histories from an Emerging African Metropolis. Nairobi. The British Institute in Eastern Africa, 2007, 279 p. ISBN 978-9-98744-970-5.
Dercon S., De Weerdt J., Bold T., Pankhurst A. Group-based funeral insurance in Ethiopia and Tanzania. World Development. 2006, vol. 34 (4), pp. 685-703.
Cross Ch. Community Policing in Tanzania. Experiences and Understandings of Participation. In: Conteh Ch., Huque A.S. (eds.) Public Sector Reforms in Developing Countries: Paradoxes and Practices. New York. Routledge. 2014, pp. 77-92. ISBN 978-0415858564.
Cross Ch. Ulinzi Shirikishi: Popular Experiences of Hybrid Security Governance in Tanzania. Development and Change. 2016, vol. 47(5), pp. 1102-1124.
Hyuha M., Ndanshau M.O., Kipokola J.P. Scope, structure and policy implications of informal financial markets in Tanzania. AERC research paper 18. Nairobi. African Economic Research Consortium. 1993, 38 p. ISBN 1-897621-13-2.
Ivanchenko O.V., Zelenova D.A., Popov P.A. Tanzaniya. Vzaimopomoshch' v gorodskikh soobshchestvakh (na primere Dar-es-Salama) (Tanzania. Mutual help in urban communities. Case of Dar es Salaam). Aziya i Afrika segodnya. 2015, № 4, pp. 35-40.
Ivanchenko O.V. Zhenskie gruppy vzaimopomoshchi v sovremennykh gorodskikh soobshchestvakh Dar-es-Salama, Tanzaniya (Women's Mutual Help Groups in Modern City Communities of Dar es Salaam, Tanzania). Zhenskie organizatsii v Afrike kak forma politicheskogo i sotsiokul'turnogo samovyrazheniya (Women's Organizations in Africa as a Form of Political and Socio-Cultural Self-Expression). Institut Afriki RAN. 2017, pp. 119-131. ISBN 978-5-91298-201-9.
Ivanchenko O.V. Formal'nye i neformal'nye osnovy doveriya v gruppakh vzaimopomoshchi zhitelei Dar-es-Salama (Tanzaniya) (Formal and informal foundations of trust in mutual help groups of Dar es Salaam (Tanzania) residents). Vostok (Oriens). 2017, № 1, pp. 121-130.
Ivanchenko O.V., Banshchikova A.A. Zamenyaya gosudarstvo: al'ternativnye sotsial'nye praktiki v gruppakh vzaimopomoshchi v sovremennom Dar-es-Salame (A Substitute for the Governement: Alternative Social Practices in Mutual Help Groups in Modern Dar es Salam). Conflict Studies. Nota Bene. 2017, № 4, pp. 47-55. DOI: 10.7256/2454-0617.2017.4.24637.
Moyer E.M. In the Shadow of the Sheraton: imagining localities in global spaces in Dar es Salaam, Tanzania. PhD thesis. Amsterdam Institute for Social Science Research (AISSR). 2003.
Nissanke M., Aryeetey E. Financial integration and development: liberalization and reform in sub-Saharan Africa. London and New York. Routledge. 2005. xiv+330 p. ISBN 0203984196.
Swantz M.L., Tripp A.M. What Went Right in Tanzania: People's Response to Directed Development. Dar es Salaam. Dar es Salaam University Press. 1996, 184 p. ISBN 9-9766-02-80-4.
Thomson R.J., Posel D.B. The Management of Risk by Burial Societies in South Africa. South African Actuarial Journal. 2002, vol. 2, pp. 83-128.
Yunus M., Zholi A. Sozdavaya mir bez bednosti: Sotsial'nyi biznes i budushchee kapitalizma (Creating Poverty-Free World: Social Business and the Future of Capitalism). Moscow. Al'pina Pablisher. 2009, 307 p. ISBN 978-5-9614-1190-4.
Zoetelief J. Microfinance from below: exploring rural livelihoods in Tanzania. Hotze L., Hospes O. (eds.) Livelihood and Microfinance. Anthropological and Sociological Perspectives on Savings and Debt. Delft. Eburon Academic Publishers. 2004, pp. 57-65. ISBN 978-9059720169.
