CC BY
67
УДК 821.161.1.09"20" ; 655
Прополянис Галина Эдуардовна
кандидат филологических наук Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, г. Москва
Propolyanis@yandex.ru
ГОРЬКИЙ В 1917 ГОДУ
Статья посвящена одному году из жизни А.М. Горького. Сфера деятельности писателя включала в себя огромную работу по созданию комиссариата по делам искусств, главной задачей которого было сохранение памятников старины и музеев; созданию и активной пропаганде «Свободной ассоциации для развития и распространения положительных наук». Все это Горький совмещал с напряженным литературным и издательским трудом: чтением и редактированием рукописей в журнале «Летопись» и издательстве «Парус», не говоря уже о большой работе в газете «Новая жизнь». Не меньше времени уделял он самой разной помощи людям. 1917 год оказался напряженным и в личной жизни писателя. Его тревожили заботы о сыне - Максиме Алексеевиче Пешкове, который, став членом партии большевиков, естественно, не мог не принимать участия в происходящих революционных событиях, чего очень боялся Горький. Таким образом, в статье впервые сделана попытка в хронологическом порядке выстроить работу писателя в области культуры, литературной и общественной деятельности, а также показать, что волновало его в личной жизни.
Ключевые слова: А.М. Горький, редакционная и издательская деятельность, журнал «Летопись», издательство «Парус», революция, М.А. Пешков.
«И я уверен на обязанности моей лежит - более, чем когда-либо - необходимость служения обществу ...», - писал Горький Е.П. Пешковой 25 июля 1917 года [5, с. 161]. Эти слова писателя можно отнести ко всей его жизни. 1917 г. стал одним из самых деятельных и напряженных для Горького. Много написано и сказано о его откликах в газете «Новая жизнь» на революционные события, происходящие в стране в течение этого года. Но хотелось бы остановиться подробнее на других «направлениях» горьковского «служения обществу» и его домашних заботах.
«Тяжелое время. Я ожидал всего плохого - но не думал, что до такой степени плохо будет. И как мало даровитых людей, как ничтожно количество разумных работников. Ужас!», - отмечал Горький в письме к Е.П. Пешковой, а в другом писал: «... не вижу иного исхода, кроме культурной работы» [5, с. 161, 151]. И этой работе Горький уделял огромное внимание на протяжении всего года.
Первые месяцы посвящены им попыткам организовать издание газеты «Луч». Он пишет Бунину, Брюсову, Короленко, Тимирязеву, Треневу, призывая к участию во вновь создающейся газете. И от многих получает согласие. Но уже в конце февраля становится ясно, что газета не выйдет.
Февральская революция и последующая реакция естественно наложили свой отпечаток на жизнь и деятельность Горького. Уже 4 марта на квартире у писателя состоялось совещание искусствоведов, художников и деятелей искусства. Присутствовали А.Н. Бенуа, Ф.И. Шаляпин, И.Я. Билибин, С. Маковский, К.С. Петров-Водкин, Е.Е. Лансере и др. Горький выдвинул предложение о создании Комиссариата по делам искусств. На следующий день был составлен черновой проект организации «специальной комиссии для охраны, сохранения и упорядочения оставшихся без надзора после упразднения Министерства двора художественных хранилищ и сокровищ». Вместе с А.Н. Бенуа,
Н.Н. Рерихом и М. Добужинским подписывает заявление с Совет рабочих и солдатских депутатов, а также обращение к Временному правительству, в которых говорится об образовании комиссии по делам искусств, ближайшими задачами которой станет «охрана памятников старины, разработка проектов памятников борцам за свободу, устройство народных празднеств и разработка вопросов, связанных как с текущим моментом, так равно и с жизнью и развитием русского искусства».
А 20 марта писатель выступил на митинге работников искусств в Михайловском театре, где рассказал об основной задаче, стоящей перед возглавляемой им комиссией по делам искусств по охране памятников.
Но деятельность комиссии продлилась недолго. Боязнь ограничения свободы художественных течений в искусстве заставила различных представителей «Союза деятелей искусств», «Союза деятелей пластических искусств» и ряда других образовать Временный комитет уполномоченных «Союза деятелей искусств». 10 апреля 1917 г. Временный комитет уполномоченных обратился с заявлением к Ф.А. Головину (с 8 марта - комиссару всех учреждений бывшего Министерства императорского двора, в ведении которого были бюджет семьи бывшего царя, императорские театры, музеи и другие учреждения культуры), в котором было выдвинуто требование, чтобы все мероприятия по делам искусств проходили обсуждение в «Союзе деятелей искусств». Головин передал это требование Горькому, который предложил создать объединительную совещательную комиссию, включающую в себя различные художественные организации. Но «Союз деятелей искусств» претендовал на главенствующую роль и не захотел принимать в ней участие. После различных согласований Ф.А. Головин предложил Горькому возглавить Объединительную комиссию. Но писатель отказался от обязанностей председателя Особого совещания по делам искусств [5, с. 445].
38
Вестник КГУ ^ № 1. 2018
© Прополянис Г.Э., 2018
Уже в конце марта Горький принял активное участие в создании «Свободной ассоциации для развития и распространения положительных наук» и был избран в организационный комитет. Об этом сообщил в письмах к К.А. Тимирязеву и В. Короленко, приглашая приехать и выступить с речью на открытии ассоциации.
Первое заседание Свободной ассоциации состоялось 9 апреля в Михайловском театре. Горький выступил с докладом «Наука и демократия», в котором говорилось о необходимости «насытить точными знаниями русскую демократию», организовать ассоциацию ученых, которая «стремилась бы к созданию единого планетарного вместилища разума, явилась бы мозгом и нервной системой нашей планеты» [5, с. 440].
Принимая близко к сердцу это начинание, Горький написал эмоциональное «Воззвание» к гражданам России, в котором говорил о необходимости создания Научного института, Института биологии, Института прикладной механики, Института химии и целях работы этих институтов. «Глубоко веря в разум русского народа, в искренность его стремления ко благу культуры, я обращаюсь к рабочим, крестьянам, промышленникам, интеллигенции - ко всем русским людям, предлагая им помочь великому делу организации народного творчества.
Для того чтобы это важное всенародное дело увенчалось успехом, потребны огромные средства, и они будут, их легко создать, если все люди, способные усвоить величие цели, которую ставит пред собой Свободная Ассоциация ученых, все грамотные люди дадут на это дело хотя бы по рублю», -писал Горький [5, с. 442].
Это «Воззвание» Алексей Максимович отсылал многим своим корреспондентам с просьбой о его распространении. М.Ф. Андреевой он писал: «Если ты захочешь - ты можешь собрать немалые деньги. Могу посоветовать тебе, как лучше сделать это.
Например, во время спектакля, после какой-нибудь слезной и глупой сцены, ты подходишь к рампе и говоришь:
- Граждане! Надеюсь, вы видите, что пьеса скучна, актеры - плохи и что, вообще, вся наша страна скоро сойдет с ума. Давайте, бросим засниматься пустяками и начнем делать серьезное дело!
Сказав что-нибудь в этом роде, прочти воззвание, и публика, несомненно, раскошелится.... Действуй энергично» [5, с. 147, 148].
А 1 июня 1917 г. изобретателю А.М. Игнатьеву: «Очень прошу Вас помочь мне сбором денег на организацию "Научного Института"».
Если хотите - пришлю Вам воззваний штук 100-500, - сколько угодно!
Работайте, прошу Вас! Дело - огромного значения, и очень важно привлечь демократию к строительству его» [5, с. 147, 148].
Параллельно с подобными крупными проектами Горький постоянно принимал участие в различных благотворительных мероприятиях. Таких, как похороны революционеров на Марсовом поле. Он являлся членом временного совета «Общества Дома-музея памяти борцов за свободу», собирая средства и документы по истории революционного движения в России. 18 марта присутствовал на собрании общества памяти декабристов, будучи в его организационной группе. Среди учредителей были также В.Н. Фигнер, В.И. Засулич, И.Е. Репин. Общество занималось организацией всенародной подписки на памятник декабристам, изучением идей и движения декабристов, устройством музея их имени, поиском и сохранением их могил и т. п. В начале апреля Горький участвовал также в чествовании финских художников при открытии выставки финского искусства в салоне Добычиной на Марсовом поле.
8 июня Горький, как член комитета «Лиги социального воспитания», созданной для охраны здоровья детей, провожал на отдых 1100 детей. Их родители, рабочие табачных фабрик Петрограда, пришли на Николаевскую улицу с лозунгами «Солнца и воздуха детям», «Детям принадлежит будущее». Произнося речь, Горький назвал это событие «прекрасным началом, кладущим основу дальнейшему развитию социального воспитания детей» [5, с. 481]. А 7 августа он навестил этих детей на отдыхе, о чем писал Екатерине Павловне Пешковой: «Сейчас возвратился со станции Си-верской - что за Гатчиной, - раньше там бомбы делали, а теперь жительствуют 1000 детей Союза работников табачных фабрик. 1000! Это - ужасно. Ты не знаешь, что такое дети петроградских рабочих, дети, которые убеждены, что корова, баран -игрушки и только, и что высшее счастье для человека - «найти хорошую работу».
Эти господа в 9 лет - премудрые старички. Девчоночка сердитая и кривоногая - рахит - спрашивает меня:
- Ты сколько зарабатываешь? А зачем у тебя часов нету? Женатый, али с любовницей живешь?
Спросил я ее: почему она не пошла в лес, гулять? «Это деревенским по лесу шляться, там и дорог нету, все кочки».
Мудрый народ!
Очень устал я с ними» [5, с. 165].
Как показала история в дальнейшем, это был первый опыт будущих пионерских лагерей отдыха.
При такой постоянной занятости Горький успевал уделять внимание изданию журнала «Летопись» и издательству «Парус». Он проводил много времени в этих издательствах, руководя их работой и привлекая новых авторов. Уже в мае вышла первая после Февральской революции книга журнала «Летопись», объединившая три номера (со второго по четвертый, за февраль-май). В начале
июня издательство «Парус» выпустило «Сборник латышской литературы» под редакцией В. Брюсова и Горького, а в октябре под их же редакцией «Сборник финляндской литературы». В июле под редакцией Горького, А. Чапыгина и А. Тихонова увидел свет второй «Сборник пролетарских писателей».
Октябрьские революционные события приостановили выпуск журнала и работу издательства «Парус». Однако последняя книжка ежемесячного, научного и политического журнала «Летопись» все же вышла в конце года (№№ 9-12).
Особое место в деятельности Горького занимала тогда помощь разного рода разным людям от великих князей до крестьян. Особенно ярко это иллюстрируют воспоминания писателя Вячеслава Яковлевича Шишкова: «Однажды, в конце 1917 года, я пришел к Горькому днем. Алексей Максимович, по обыкновению, разговаривал со мною в кабинете. Звонок. Прислуга докладывает: какая-то женщина желает его видеть.
- Как она одета? - сердито спросил прислугу Горький.
- Так что по бедному.
- Сейчас, - кратко сказал Алексей Максимович, но я заметил, как он, наморщив лоб, вздохнул.
Я ждал его минут десять.
- Сегодня девятнадцатый проситель. А всего еще два часа, - сказал он, быстро входя и жадно хватаясь за папиросу. - Просят, просят, просят. А что я могу сделать? За участь иных хлопочешь с удовольствием, считаешь это своим долгом. Теперь время особенно страшное, кругом неразбериха. Ошибок, конечно, много. Я не думаю, чтоб эти ошибки были злостными. А бывают и такие просители, которым так бы в шею и надавал. Недавно пришла какая-то мясистая с грязными ногтями, вся расфуфыренная фефёла. У нее, видите ли, муж крупный спекулянт попался в каких-то мерзких делах. И она, видите ли, просит, даже требует, чтоб я мчался ходатайствовать за него: - «Вы все можете!» - «Во-первых, это сущее недоразумение, мадам, что я все могу. А, во-вторых, вы не туда попали.». Ах, с каким удовольствием я спустил бы ее с лестницы. - Алексей Максимович шумно задышал и нервным шагом стал ходить по кабинету. Руки его, когда он хватался за третью папиросу, тряслись. И весь он казался измученным, издерганным, больным.
- Вот так каждый день, каждый день. Вчера, например, больше тридцати просителей было. Я стал реестр вести.» [3, лл. 18-19].
Отметим, что одной из наиболее важных проблем, волновавших Горького в течение всего года, было окончание Максимом Алексеевичем Пешковым училища и поступление в институт. Кроме того, из-за военного положения ему угрожала мобилизация. По этому поводу Горький писал Максиму в конце января: «Неужто тебя все-таки заставят
таскать пушку? Узнай подробно, когда нужно подать заявление о поступлении во едино из училищ или как вообще надо держаться?» [5, с. 106].
Максим закончил реальное училище Н.Г. Баженова, экзамены в котором были заменены занятием военным строем, в конце апреля. В июне он поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета и уехал отдыхать в Евпаторию. Во время июльского политического кризиса Горький писал Е.П. Пешковой: «Хорошо, что сын вдали от этих событий, и они не отравят души ему» [5, с. 157].
Относительно спокойным периодом в жизни писателя стала вторая половина августа и начало сентября, когда ему удалось отдохнуть в Крыму, где он, вероятно, встречался с сыном. В письме к своему близкому другу К. С. Блеклову М.А. Пешков сообщал: «. вчера мы видели Муравьева (вероятно, М.А. Муравьев в то время начальник охраны Временного правительства - Г.П.), который, со слов Верховского (Верховский А. И. в то время военный министр Временного правительства -Г.П.), сказал: «В Вр. прав. вопрос о призыве студентов решен в положительном смысле. Будет он от 5-го до 15-го окт. Призовут только 20-летних
I и II курсов» [5, с. 483]. Таким образом, Максима это касалось непосредственно, так как 27 июля ему исполнилось 20 лет. В сентябре и октябре вопрос о мобилизации постоянно поднимался в семейной переписке. Лишь 7 октября было опубликовано сообщение правительства об освобождении от воинской службы лиц призыва 1897-1898 гг. и упразднении школ прапорщиков.
Не меньшие переживания за судьбу сына вызывали у писателя и революционные события сначала Февральской, а потом Октябрьской революций. После февральских событий Горький писал Максиму: «Милый мой друг, сынишко, имей в виду, что революция только что началась, она будет продолжаться годы, возможна контрреволюция, неизбежно возникновение реакционных идей и настроений. И, если хочешь быть полезен своей стране, если хочешь работать для ее возрождения -не очень увлекайся происходящим. Мы победили не потому, что мы - сила, а потому, что власть была слаба.» [5, с. 121].
Жизнь распорядилась таким образом, что в дни Октябрьской революции Горький оказался в Москве (с 21 по 29 октября по ст. стилю или с 3 по
II ноября по-новому). И помимо пережитого потрясения, связанного с революционными событиями, ему пришлось переживать и из-за сына.
М.А. Пешков вступил в партию большевиков 4 апреля 1917 г. 25 октября (7 ноября), находясь в редакции газеты «Деревенская правда», он услышал резолюцию II Съезда Советов о переходе всей власти в руки Советов. А 26 октября он уже находился в Кремле, занятом большевиками и дежурил
у телефона, когда была передана телефонограмма коменданту Кремля Я. А. Берзину о том, что переговоры с окружившими Кремль юнкерами прерваны. Вот как об этом, а, главное, о реакции Горького на эти события вспоминает друг семьи Д.Б. Гессен: «В двадцатых числах октября мне позвонила Екатерина Павловна и пригласила прийти в театр Зимина, как уже сказано было выше, ныне театр оперетты на Пушкинской улице, в директорскую ложу. Я пошел. Давали оперу Глинки «жизнь за царя» (теперь «Иван Сусанин»). В ложе я застал только Екатерину Павловну и Алексея Максимовича.
- А где же Максим? - спросил я.
- Максима нет, он ушел в Кремль, который занят солдатами 56-го полка, и якобы там назначен помощником коменданта Кремля. Алексей Максимович очень беспокоится, - тихо, на ухо добавила Екатерина Павловна.
Алексей Максимович был в своем неизменном длинном сюртуке, сидел в глубине ложи, был сумрачен, явно расстроен. Он действительно очень беспокоился за Максима, возмущался его поступком, хорошо понимая, что Петроградские события скоро развернутся и в Москве. Он часто подымался со своего места, уединялся в задней части ложи и нервно шагал.
В первом же антракте он попросил меня соединить его с Павлом Петровичем Малиновским, старым большевиком (с 1904 года), тогда игравшим видную роль в московских организациях; он назвал мне его номер телефона. В разговоре с Малиновским Горький настоятельно просил выдворить Максима из Кремля.
- Нечего ему там делать, - говорил он, как бы забывая, что Максим в апреле 1917 года вступил в партию большевиков.
Получив обещание Малиновского, Алексей Максимович несколько успокоился, но все еще заметно нервничал.
Во втором антракте Горький снова попросил меня соединить его с П.П. Малиновским. Тут уж разговор был в более резком тоне, хотя Малиновский подтвердил, что офицеры и юнкера окружили Кремль, поэтому выпустить Максима из Кремля можно только через потайной ход. Но - добавил Малиновский, - дело то еще в том, что сам Максим не хочет уходить из Кремля.
- Любым способом, но выкиньте этого мальчишку из Кремля, - уже не просил, а требовал Горький.
Вскоре Алексей Максимович предложил: давайте поедем домой, там все узнаем, а может быть и Максим придет.
Мы поднялись и уехали до конца спектакля.
На следующий день я зашел к Екатерине Павловне узнать о Максиме. Но Максима не было, вестей от него тоже не поступало. Телефоны перестали работать. Началось московское вооружен-
ное восстание за установление в Москве советской власти.
<.> Несколько раз я справлялся о Максиме, но от него все еще не было никаких известий. <.>
Через несколько дней появился Максим. Его не было дома шесть дней. Екатерина Павловна извелась. Оказалось, что после того, как Максима выпустили из Кремля, он был в Александровском саду арестован юнкерами и отведен в их штаб на Арбатской площади. Там его случайно увидел и узнал знакомый Пешковых летчик, штабс-капитан В. Г. Соколов (отчим Ольги Николаевны Михайловской, дочери писателя Н.Г. Гарина-Михайловского), который взял Максима на поруки. Соколовы жили тогда на Масловке, но мне помнится, что Максим рассказывал, что после своего освобождения он попал к своим знакомым на Перчистенку и провел у них все это время, не имея возможности ни дать знать о себе, ни пробраться домой.» [2, лл. 16-19].
Позднее, уже в декабре, Горький, напоминая сыну об этих событиях, писал ему: «Дорогой мой! Уезжая в Петроград, я очень прошу тебя отнестись более серьезно к событиям и к себе самому. Действительность уже дала тебе достаточно суровый урок - запомни его!
Тебе еще много предстоит перенести, много нужно и думать, и учиться, и работать. Не спеши с выводами. Помни, что наша страна нуждается, прежде всего, в честных и стойких людях. Будь здоров. Крепко обнимаю тебя, милый мой. Береги мать, она совсем растрепалась, и твоя история дорого обошлась ей. Целую» [5, с. 174].
В сентябре 1917 г. исполнилось 25 лет с начала литературной деятельности Горького. В связи с этим он получил много поздравительных телеграмм. Первыми поздравили писателя рабочие Путиловского завода; были получены приветствия также и от Центрального Комитета Всероссийского военного флота, от культурно-просветительной комиссии при фабрике Берга в Твери, от коллектива сотрудников газеты «Новая жизнь».
В течение года Горьким были написаны и увидели свет: «Из дневника», «Страсти-мордасти», «О детях», «Миша», «Случай», «Письма к читателю. IV», «О русском крестьянстве», «Легкий человек». И это, не считая большого количества статей в газете «Новая жизнь».
Такая активная деятельность привела к ухудшению здоровья писателя: «Не то, чтобы я был болен, однако же немножко нездоров. Чуть-чуть непорядок в легких - это чепуха. А вот - нервы очень расшатаны. Очень. Не сплю, и такое настроение тяжелое, что просто беда!» - сообщал он Е.П. Пешковой [5, с. 173].
Но Горький не терял желания работать. Об этом говорят и воспоминания В.Я. Шишкова, которые ярко характеризуют состояние писателя на тот момент: «Я сказал:
- При таких условиях вам, видимо, нет никакой возможности работать.
- Какая, к черту, работа.
- А, наверное, тянет?
- Нет, устал. Да и ни к чему. Двадцать пять лет писал. Будет. Пускай молодежь пишет. Впрочем. - глаза его вдруг загорелись, он сел и поднял плечи. - Еще одну вещь хочется написать, последнюю. Но так написать, чтоб. - он чмокнул концы сложенных щепоткой пальцев и, вскинув руку, сделал над головой спиральный жест. - И назову: «Его родня». Тема у меня такая есть, полубиблейская, про родственников Христа.
- Апокриф?
- Да, апокриф. Но необычайно интересный. В социально-историческом аспекте можно взять. Любопытно. Страсть - любопытно. Но только надо все выточить, все отчеканить, придать вещи стройную архитектонику, чтоб вещь была классической, бессмертной. Напишу, тогда и умирать можно. А пока не напишу, не умру. - Глаза его стали мечтательными, он как-то по-особому улыбался» [3, лл. 19-20].
Таким образом, мы попытались в хронологическом порядке выстроить работу писателя в области культуры, литературной и общественной деятельности в пределах 1917 года, а также показать, что волновало его в это время в личной жизни.
Библиографический список
1. Архив А.М. Горького: в XVI т. - Т. XIII: М. Горький и сын. Письма. Воспоминания. - М.: Наука, 1971. - 320 с.
2. Архив А.М. Горького при Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН. -МОГ. 13-47-1.
3. Архив А.М. Горького при Институте мировой литературы им. А.М. Горького РАН. -МОГ. 13-51-1.
4. Барахов В.С. Драма Максима Горького. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 382 с.
5. Горький М. Полное собрание сочинений. Письма: в 24 т. - М.: Наука, 1997-2016. - Т. 12. - 725 с.
6. Летопись жизни и творчества А.М. Горького. Вып. 3: 1917-1929. - М.: Изд-во АН СССР, 1959. - 764 с.
7. Спиридонова Л.А. М. Горький: новый взгляд. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. - 264 с.
References
1. Arhiv A.M. Gor'kogo: v XVI t. - T. XIII: M. Gor'kij i syn. Pis'ma. Vospominaniya. - M.: Nauka, 1971. - 320 s.
2. Arhiv A.M. Gor'kogo pri Institute mirovoj literatury im. A.M. Gor'kogo RAN. - MOG. 13-47-1.
3. Arhiv A.M. Gor'kogo pri Institute mirovoj literatury im. A.M. Gor'kogo RAN. - MOG. 13-51-1.
4. Barahov VS. Drama Maksima Gor'kogo. - M.: IMLI RAN, 2004. - 382 s.
5. Gor'kij M. Polnoe sobranie sochinenij. Pis'ma: v 24 t. - M.: Nauka, 1997-2016. - T. 12. - 725 s.
6. Letopis' zhizni i tvorchestva A.M. Gor'kogo. Vyp. 3: 1917-1929. - M.: Izd-vo AN SSSR, 1959. -764 s.
7. Spiridonova L.A. M. Gor'kij: novyj vzglyad. -M.: IMLI RAN, 2004. - 264 s.
Анненков Ю.П. М. Горький. Рисунок. 1919-1921 гг.
