CC BY
22
ботавший в них золотоносную (в плане продаж) жилу хайдеггеров-ского «антисемитизма», имеет веские основания быть благодарным философу из Шварцвальда.
С.В. Погорельская
2020.01.032. СВ. ПОГОРЕЛЬСКАЯ. «ГОЛОС РАЗУМА» И УТОПИЯ. (Обзор).
Аннотация. К 90-му юбилею Юргена Хабермаса.
Пик популярности Юргена Хабермаса пришелся на период «разрядки напряженности» и «мирного сосуществования» двух общественно-политических систем. Разумные концепции философа восхищали умы, но оказались несбыточны. Мир перешагнул в иную эпоху. Однако мыслитель не сдается - он переместил свои надежды на Евросоюз, в котором он видит потенциал разумного будущего. Реалисту оно покажется утопичным.
Ключевые слова: философия ФРГ; «франкфуртская школа»; «критическая теория»; Юрген Хабермас; Евросоюз.
«Голос критического Разума, услышанный не только в Германии, но и далеко за ее пределами», - так, устами федерального президента Вальтера Штайнмайера, называет сегодня правительство Германии былого франкфуртского бунтаря1 Юргена Хабермаса, отпраздновавшего в июне 2019 г. свой 90-летний юбилей [1]. Мыслитель, «измеривший все пропасти модерна, не утеряв при этом стремления эмансипировать человечество» [1], в этих своих эмансипационных попытках давно уже не кажется опасным для существующих порядков. Социализм как теория и практика, в сегодняшней перспективе, видится навсегда побежденным и ушедшим в прошлое, любые эмансипационные стремления, идущие вразрез с
1 «Франкфуртская школа» - термин, используемый для обозначения сформировавшегося вокруг Института социальных исследований в Университете Франкфурта-на-Майне и окончательно оформившегося в послевоенные десятилетия ХХ в. направления левой философской мысли, с большей или меньшей степенью радикальности ревизующей марксизм применительно к социальным условиям западноевропейских капиталистических государств периода конфронтации блоков, подчеркивая ведущую роль интеллектуалов в революционных преобразованиях.
глобальной капиталистической системой, кажутся обреченными на неудачу.
В таких условиях не только философский мир, но и официальные политики в июне 2019 г. с удовольствием хвалили патриарха давно уже переставшей провоцировать умы франкфуртской школы.
Для леволиберального берлинского «Тагесшпигель» Хабер-мас принадлежит к «влиятельнейшим мыслителям нашего времени» [7], для консервативного «Вельт» он - «знаменитейший из живущих ныне немецких интеллектуалов» [11], «Зюддойче цайтунг» считает его «философом общественности» [12], «Дойче радио» присвоило ему почетную характеристику «старшего по общественному дискурсу» и «своего рода интеллектуальной марки Германии» [8], а «Рейнская почта» назвала его «просветителем» и «всемирной философской силой» [13]. «Ди Цайт», газета немецких левобуржуазных интеллектуалов (той самой «критической общественности», которая, по Хабермасу, и несет ответственность за функционирование демократии в современном обществе), разместила к юбилею философа масштабную ностальгическую подборку. Пятнадцать его маститых современников из различных стран, преимущественно успешных университетских профессоров, вспомнили о своих личных встречах с философом и размышляли об актуальности его трудов в наше непростое время, в «эру Трампа» [9].
Ностальгические воспоминания ровесников, поклоны от современного академического мира, поздравления от государственных чинов - свидетельство примирения революционера с порядком. В этом он - представитель всего поколения критических интеллектуалов, так называемого поколения 1968-х. Не изменившись по своей сути, его мышление потеряло практическую актуальность, не несет более в себе революционного, преобразовательного заряда, ушло с улиц вместе с тем поколением, которое когда-то, в молодости подхватило и присвоило его, - на университетские кафедры, в академическую политологическую схоластику, в теоретические диспуты о будущем Европейского союза. Оставаясь обоснованным и разумным, оно лишилось своих носителей, а с ними -и потенции реализуемости.
«Что-то в Германии стало слабым, стало старым. Это сама Федеративная республика, общественность Федеративной респуб-
лики...», - писал вуппертальский философ, профессор Петер Трав-ни в своем недавнем эссе об исчезающем наследии Адорно [14, с. 9], тут же поясняя, что подразумевает под этим «специфически сложившуюся общественность». Ближе к концу 60-х годов в Западной Германии сформировался необычайно мощный и, в силу характера своей занятости, в определяющей мере причастный к формированию и развитию общественного мнения социальный слой мелкобуржуазных «левых интеллектуалов», вдохновленный так называемой «критической теорией», развиваемой мыслителями франкфуртской школы. Университетские преподаватели и студенческая молодежь, гимназические учителя, деятели науки и культуры, творческие работники, публицисты и издатели, объединенные единой позицией и считавшие себя не просто носителями прогресса, но и олицетворением совести общества, отягченного «исторической виной» за прошлое, называли себя «критической общественностью».
Специфичность ее заключалась в том, что как моральная инстанция внутри- и внешнеполитического процесса она могла сформироваться лишь в таком государстве, как Западная Германия, причем именно в период ее самоидентификации. Для ее возникновения был необходим набор политических, социальных и духовных предпосылок, которыми другие государства Европы, к счастью для них, не располагали. Ни одно европейское государство не имело оснований к покаянию за свою вину перед человечеством, а если бы и имело, то не было бы вынуждаемо к нему так, как были вынуждаемы побежденные немцы - по ходу процессов денацификации и мероприятий политического образования в западной оккупационной зоне.
Неприятие «немецкости» было в порядке вещей, более того, считалось прогрессивным. По мнению Адорно, после Аушвитца немецкая идентичность так и так перестала существовать, она стала «не-идентичностью». Не только национализм, но и обычный немецкий патриотизм считался морально неприемлемым. Создавались немецкие версии «конституционного патриотизма» (консервативная версия Дольфа Штернбергера и революционная - Хабермаса), означавшего верность не национальному государству и не национальной идее, а демократической конституции страны. Этот период
удачно совпал с экономическим чудом и становлением социального государства.
Критическая общественность определяла интеллектуальную жизнь гражданского общества ФРГ, направление и остроту общественно-политического дискурса, своим «моральным авторитетом» давила на государственную политику, а в студенческом своем сегменте была склонна и к уличным протестам. По мере институцио-нализирования партии «зеленых», она обрела в них свое политическое лобби. К середине 70-х годов она стала серьезной силой внутриполитического процесса, в том что касается формирования политико-нравственной идентичности общества.
Этот слой был носителем «критической теории», он принял ее как руководство к общественно-политическому действию и верил, как и молодой Хабермас, что разумная общность возможна и что общества как таковые (имея предпосылкой всемирную демократию) вполне в состоянии развить разумную идентичность поверх государственных границ. Первым практическим политическим результатом этого убеждения могла бы быть, например, Европа «общественности», Европа, объединяющаяся «снизу» поверх границ, так, что политикам осталось бы не определять, а разве лишь институционно оформлять идущий помимо них общественный процесс.
Экономическая успешность и социальное благополучие Западной Германии, ее внешнеполитическая несамостоятельность, освобождавшая от ответственности принятия решений в мировом политическом процессе, облегчали постнациональное мышление, начавшее постепенно приобретать некое мессианство. Ограниченный суверенитет страны, ее раздел на два государства воспринимались уже не как препятствие для развития, которое следует преодолеть, но как преимущество, позволяющее западным немцам первыми перешагнуть в «постнациональность», в «конституционный патриотизм» и увлечь своим примером других европейцев.
Хабермасу, например, даже Германия Адорно казалась «слишком немецкой», он предпочел бы растворение Германии в Европе, разумеется, вместе с остальными государствами - членами ЕС. Пойди история иначе, не случись воссоединения двух германских государств, идеи Хабермаса вполне могли быть вплетены в западногерманскую концепцию активной (чтобы не сказать агрес-
сивной) европейской интеграции. Они отвечали интересам реальной политики этой страны в ЕС, ее желанию преодолеть существовавшие по отношению к ней ограничения, став частью единого федеративного государства Европы. Именно благодаря своей активной проевропейской общественности западные немцы были намного более открыты интеграционному проекту «союзного государства Европы», нежели их европейские соседи, не готовые идти далее «союза государств Европы».
Этой проевропейской общественности, отворачивающейся от «немецкости» как от стыдного пережитка прошлого, становится всё меньше. Потому что государства, которое ее породило, больше нет. Германское воссоединение в 1990 г. положило отсчет новому времени. Немцы с восторгом, иначе не скажешь, ринулись из своей «прогрессивной постнациональности» назад, в национальную идентичность, в новую национальную самоидентификацию. С высоких политических трибун зазвучали речи о «возвращении к нормальности», подразумевавшие, пусть и не прямым текстом, что тот, изображавшийся добровольно избранным (в силу его разумности) путь, которым шли немцы до воссоединения, был ненормальным. Однако именно он, последовательно развиваемый, и был тем путем, на котором единственно и была возможна реализация идей «разумной общности» Хабермаса!
Хабермас осознает это и старается перехватить философскую инициативу - в первые же месяцы после воссоединения. Философ его ума и масштаба вовсе не мог, как утверждают критики, «проглядеть конец одной и начало другой, новой, национальной эпохи мышления» [14, с. 78]. Он мог лишь, видя происходящее и предвидя будущее, попытаться своей силой и своим авторитетом, опираясь на мощь тогда еще живой «критической общественности», подвигнуть политику к последовательному продолжению взятого Западной Германией постнационального, проевропейского курса, а общество - к осознанию прогрессивности подобного пути. В 1990 г., сразу же за падением Берлинской стены, Хабермас публикует масштабное эссе «Государственное гражданство и национальная идентичность», в 1991-м вышедшее отдельным изданием [2], в котором он уже с учетом новых реалий вновь вводит в оборот понятие «конституционного патриотизма», рефлектируя о «государственном гражданстве, освобожденном от национальной идентичности».
Однако в новых политических условиях старый, продиктованный статусом побежденной страны, политический курс уже не нужен, каким бы правильным и прогрессивным он ни был. «Новое» не всегда значит «лучшее». Теории, разумные и, казалось, реализуемые, перестают быть релевантными. Они не определяют уже общественное мышление страны, ринувшейся в запрещенные ей ранее сферы - в национальные. В то время как западный демократический мир переживает эйфорию «конца истории», а на окраинах Европы вспыхивают немыслимые в эпоху конфронтации блоков межнациональные конфликты, Германия, на словах последовательно продолжая свой курс «гражданской державы», на деле всё больше и больше упивается своей новой политической силой, подкрепить которую она может всей своей наработанной за годы внешнеполитического воздержания экономической мощью. «Критическую общественность» ощутимо слышно еще в начале 90-х годов, в политических дебатах, по ходу обсуждения депутатами бундестага вопросов о том, имеют ли немцы моральное право посылать своих солдат для миссии ООН в воюющую Югославию.
Однако уже к концу 90-х общественное мнение готово даже и без согласия ООН бомбить тех, с кем воевали во Второй мировой. Именно поэтому Петер Слоттердайк в 1999 г. приходит к выводу об «увядании франкфуртской традиции» и о «смерти критической теории». Вместе с ней умерла и «критическая общественность» как деятельный субъект общественного процесса. Ее остатки, уйдя из живой политики в академическую (виртуальную, с точки зрения реализуемости) реальность, продолжают изыскивать моральные и разумные пути, которыми могла бы двигаться политика и на которых общественность могла бы объединяться поверх границ... если бы захотела.
Работы последних лет о Европе [3; 4; 5], будь то его эссе «О конституции Европы», где он мыслит новую европейскую общность («sui generis»), не являющуюся ни Федеративным государством Европы, ни Федерацией европейских государств, но имеющую конституцию, или же его последние статьи о неизбежной европейской всемирности, воспринимаются как благостные утопии.
На первый взгляд, Европа в чем-то идет по предложенному Хабермасом пути. Европейские государства, обжегшись в 2004 г.
на собственном проекте «Конституции для Европы»1, тем не менее маленькими шагами движутся к провозглашенному Лиссабонским договором «всё теснее сплачивающемуся Союзу». Повышается роль Европейского парламента в законотворческом процессе ЕС, предполагается, что на следующих выборах (последние были в мае 2019 г.) в порядке эксперимента первый раз будут сформированы транснациональные списки кандидатов в депутаты. Однако не похоже, чтобы Совет, как антагонист Парламента, собирался сдавать позиции. На сегодняшний день Европарламент лишь пытается укрепить свою роль по отношению к Совету. Не стоит забывать и о мощных антиевропейских движениях внутри самих государств. Хабермас же уже видит будущий Европарламент - он видит его мощной, напрямую избираемой гражданами Европы структурой, формирующей единую Европу, ее идентичность, ее граждан и ее общественность.
Создание подобной Европы, по Хабермасу - лишь первый шаг на пути задуманного им глобального примирения демократии с капитализмом. В его цивилизационном проекте мир будет подобен преображенному ЕС: в нем есть государства, но есть и «мировой парламент», заботящийся о сохранении мира и прав человека [3, с. 26-39]. Этот проект так же разумен и так же неосуществим, как и положения знаменитого кантовского трактата «О вечном мире» или же построения «теории развитого социализма». Разумность не гарант реализуемости. Смерть социализма не продлила жизнь демократии. Мир переходит в новую фазу, прогрессивность которой по сравнению с эпохой соревнования двух систем под большим вопросом.
Актуальность построений Хабермаса, о которой говорили в дни его юбилея, это актуальность не практическая, а нормативная. Это актуальность ума, морали и аргументированного обсуждения
1 «Договор о Конституции для Европы», именуемый также «Конституцией» Европейского союза, был принят 18 июня 2004 г. руководителями 25 государств - членов ЕС и должен был вступить в силу в 2007 г., в 50-летний юбилей Римских договоров, запустивших в свое время процессы европейской интеграции. Однако договор не прошел ратификации в парламентах двух стран - основательниц ЕС: Франции и Нидерландов. В сильно переработанном и урезанном виде он позже был принят как «Лиссабонский договор», уже без каких-либо претензий на конституирование нового политического субъекта.
проблем в мировом политическом процессе. Они действительно актуальны всегда, но почти никогда не реализуются, уступая место политике интересов.
«Я стал убежденным сторонником Хабермаса во время иракской войны, - признается профессор Хармут Роза из Йены, - когда я понял, как важна дискурсивная проверка истинности, правильности и правдивости перед каждым актом насилия. Действительно ли Ирак производил ОМП, дает ли это нам право вводить в него войска, и идет ли речь действительно об ОМП и правах человека, а не о геостратегических интересах? Эти, такие очевидные, вопросы могли бы создать ориентиры для общественного дискурса, определявшегося в то время пропагандой, идеологией и, во многом, демагогией» [10].
Хабермас - мыслитель и певец несбывшегося будущего. Разумного будущего. Именно поэтому он продолжает оставаться интересным. Кто-то должен показывать обществу, каких высот оно могло бы достичь, если бы (как характеризует «Дойче радио» философию Хабермаса [8]) оно следовало путями «бескомпромиссного применения разума».
Между тем философ творит дальше, не поступаясь своими принципами. Его последняя книга «Тоже история философии» [6] называется так, поскольку в ней, наряду с размышлениями о задачах философии, ориентированной на рациональную свободу коммуникативно социализированных субъектов, есть еще и история философии. Задачей же философии в современном мире философ считает «освещение того, какое значение для нас - для людей, современников, индивидуумов - имеет наше растущее научное знание» [6, с. 12].
Список литературы
1. Bundespräsident gratuliert Jürgen Habermas. - Mode of access: http://www.bundes praesident.de/SharedDocs/Pressemitteilungen/DE/2019/06/190617-Glueckwunsch-Ju ergen-Habermas.html (last download: 04.10.2019).
2. Habermas J. Staatsbürgerschaft und nationale Identität. Überlegungen zur europäischen Zukunft. - St. Gallen: Erker Taschenbuch, 1991. - 36 с.
3. Habermas J. Die Krise der Europäischen Union im Lichte einer Konstitutiona-lisierung des Völkerrechts - Ein Essay zur Verfassung Europas. - Mode of access: http://www.zaoerv.de/72_2012/72_2012_1_a_1_44.pdf (last download: 04.10.2019).
4. Habermas J. Was das uns Deutsche wieder kostet. Essay // Der Spiegel. - 2017. -26.10. - Mode of access: http://www.spiegel.de/spiegel/juergen-habermas-ueber-seinen-hoffnungstraeger-emmanuel-macron-a-1174052.html (last download: 04.10.2019).
5. Habermas J. Sind wir noch gute Europäer? - Mode of access: https://www.zeit.de/ 2018/28/protektionismus-europa-grenzen-rueckzug-herausforderungen (last download: 04.10.2019).
6. Habermas J. Auch eine Geschichte der Philosophie. - Berlin: Suhrkamp, 2019. -Bd. 1/2. - 1752 S.
7. Kreide R. Die unbezähmbare Kraft der Öffentlichkeit. - Mode of access: https://www.tagesspiegel.de/kultur/juergen-habermas-wird-90-die-unbezaehmbare-kraft-von-oeffentlichkeit/24465292.html (last download: 04.10.2019).
8. Orzessek A. Zum 90. Geburtstag von Jürgen Habermas - Der Oberaufseher des öffentlichen Diskurses. - Mode of access: https://www.deutschlandfunkkultur.de/ zum-90-geburtstag-von-juergen-habermas-der-oberaufseher-des.1013.de.html?dram: article_id=451608 (last download: 04.10.2019).
9. Richard J. Bernstein, Eva Illouz, Manfred Frank, Armin von Bogdandy, Rahel Jaeggi, Hartmut Rosa, Kenichi Mishima, Helga Nowotny, Claus Offe, Rainer Forst, Axel Honneth, Andrea Sangiovanni, Rajeev Bhargava, Zhang Shuangli. Stimmen zum Geburtstag: «Denken ist eine irreduzibel freie Tätigkeit». - Mode of access: https://www.zeit.de/2019/25/juergen-habermas-philosophie-soziologe-poststruktura lismus-geburtstag (last download: 04.10.2019).
10. Rosa H. Der Irak-Krieg machte mich zum Habermasianer // Die Zeit. - Hamburg, 2019. - Mode of access: https://www.zeit.de/2019/25/juergen-habermas-philoso phie-soziologe-poststrukturalismus-geburtstag (last download: 04.10.2019).
11. Rosenfelder A. Jürgen Habermas, der Influencer. - Mode of access: https://www. welt.de/kultur/article195443789/Juergen-Habermas-wird-90-Der-Influencer.html (last download: 04.10.2019).
12. Schloemann J. Der Philosoph der Öffentlichkeit. - Mode of access: https://www. sueddeutsche.de/kultur/habermas-90-geburtstag-philosoph-1.4489257?reduced=true (last download: 04.10.2019).
13. Schröder L. Der Aufklärer. - Mode of access: https://rp-online.de/kultur/der-aufklaerer-aus-deutschland-juergen-habermas-wird-90_aid-39463667 (last download: 04.10.2019).
14. Trawny P. Was ist Deutsch? Adornos verratenes Vermächtnis. - Berlin: Mathes & Seitz, 2016. - 112 S.
2020.01.033. РАПИЧ С. «ВРЕМЯ - ЧИСТАЯ (ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО) КОНЦЕПЦИЯ»: ГЕГЕЛИАНСКАЯ ТЕОРИЯ ВРЕМЕНИ И ФЕНОМЕНОЛОГИЯ.
RAPIC S. «Il tempo é il concetto puro»: La teoria heheliana del tempo e
la fenomenología // Rivista di filosofía neo-scolastica. - Milano, 2018. -An. 60, N 3. - P. 477-489.
