CC BY
111
В.А. Поляков, 2005
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ
ГОЛОДНЫЙ 1921 ГОД В ПОВОЛЖЬЕ И ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕХОДА ОТ ПРОДРАЗВЕРСТКИ К ПРОДНАЛОГУ
В.А. Поляков
Аграрная политика большевиков, осуществлявшаяся через продразверстку и продовольственный налог, нашла отражение в достаточно многочисленной историографии, характерной чертой которой стал показ этих форм изъятия продуктов у крестьянства как явлений диаметрально противоположных по своей сути. А вот признаки общей типологии разверстки и налога нуждаются в научной разработке. Это делает актуальным рассмотрение особенностей перехода от одного вида взаимоотношений государства с производителями сельскохозяйственной продукции к другому через выявление характерных элементов, которые позволяют рассматривать их как явления по своей сути одинаковые. При этом выбор объекта исследования по территориальногеографическому признаку (на материалах Поволжья) обусловлен тем, что голод, охвативший этот обширный регион в первой половине 1920-х гг., стал следствием разверстки, а в ужасах многомиллионных человеческих жертв он проявился при сборе продовольственного налога.
Весна 1921 г. для крестьянства РСФСР стала временем нараставших трудностей и еще более тревожных ожиданий. В деревне страх вызывали затянувшийся весенний сев и оставшиеся пустыми поля, что было связано с отсутствием семян, неизвестность с обещанным переходом на продовольственный налог и продолжавшееся изъятие недоимок по продразверстке. В Поволжье эта ситуация усугублялась всполохами Граждан-© ской войны, основной причиной чего была
продовольственная политика советского правительства.
Предложения отказаться от продовольственной разверстки появились в 1919 году. В лагере противников большевиков неприязненное отношение к ней прозвучало одновременно с ее провозглашением. Затем такого же характера высказывания стали доноситься из лагеря временных большевистских попутчиков. На втором году применения продразверстки голоса с предложениями по изменению практики взаимоотношений с крестьянством раздались и в ЦК РКП(б). Но В.И. Ульянов-Ленин, «твердо усвоивший ложный постулат Маркса о бестоварном социализме, — как ныне признают даже те из историков, кто придерыжи-вается марксистско-ленинской методологии, — и в 1919 и в 1920 г. яростно отбивался от предложений перейти от продразверстки к продналогу»1. Инициировалось это представителями разных партий. Так, в 1919 г. такие предложения отразились в меньшевистском документе «Что делать?», в декабре
1920 г. они прозвучали в речи меньшевика Ф.И. Гурвича-Дана и в выступлении представителя партии меньшинства социалистов-революционеров В.К. Вольского на VIII съезде Советов2. На них как исходящие от не-большевиков в Кремле даже не обратили внимание. Не отнеслись там серьезно в январе 1920 г. и к проекту А.М. Лурье-Ларина 3, а равно и к инициативе Л.Д. Бронштейна-Троцкого, прозвучавшей в ЦК РКП(б) месяцем позже 4. Курс сохранился прежний, как и сложная обстановка, вы-
зывавшая новые предложения. Они сходились на большевистском вожде, слово которого оставалось непререкаемым при принятии наиболее важных решений.
В январе 1921 г. В.И. Ульянов-Ленин познакомился с рукописью статьи некого М.С. Рудоминера «В поисках верного экономического пути» и тезисами к этой статье s. Затем за месяц до принятия окончательного решения по этому вопросу, то есть с 8 февраля по 8 марта, «Биографическая хроника» зафиксировала 24 факта его обращения к проблеме замены разверстки налогом. Это были встречи с ходоками и представителями местных партийно-советских органов, письма крестьян, обсуждение на пленумах ЦК партии, задания для ведомств и т. д., в том числе встреча с замнаркомом внешней торговли А.М. Лежавой и трижды — с замнаркомом земледелия В. В. Оболенским-Осинс-ким6. Но решающими стали события в тамбовской деревне и Кронштадте. Именно в дни самого опасного антибольшевистского восстания вначале политбюро ЦК РКП(б), а затем X съезд партии приняли решение о замене продразверстки налогом.
В резолюции, предложенной председателем СНК, отмечалось: «Съезд, одобряя в основном внесенные ЦК положения о замене разверстки натуральным налогом, поручает ЦК партии в скорейшем порядке согласовать эти положения, детально разработать формы проведения налога в жизнь и провести соответствующий закон через ВЦИК и Совет Народных Комиссаров»7. Предваряя резолюцию, он предупредил, что «порядок был намечен такой: если вы этот проект примите сегодня, то это будет постановлено в первой же сессии ВЦИК, которая тоже издаст не закон, а только видоизмененное положение, затем Совнарком и Совет Труда и Обороны превратят его в закон, а что еще более важно, дадут практические инструкции»8.
В тот же день Президиум ВЦИК, безоговорочно следуя указаниям высших структур РКП(б), принял свое постановление, где для исполнителей была важная оговорка: «В то же время предлагается губпродко-мам и губпродсовещаниям впредь до издания правил, устанавливающих натуральный налог, проводить в жизнь ранее изданные законоположения и распоряжения о продовольствии...»9 Одновременно специальной комиссии было дано поручение разработать основные положения закона для утвержде-
ния его на сессии ВЦИК. 16 марта пленум ЦК РКП(б), одобрив состав комиссии при Президиуме ВЦИК для выработки проекта закона о замене хлебной разверстки натуральным налогом, поручил представить проект в политбюро. 18 марта в ходе обсуждения в-,ПБ ЦК РКП(б) проекта постановления в нембьш проведен ряд изменений, что и позволило рекомендовать его внесение от имени Президиума ВЦИК. После чего он и был принят на третьем заседании II сессии ВЦИК 20 марта и передан.для окончательного редактирования в Президиум ВЦИК.
Так появилось еще одно постановление по поводу продналога, из одиннадцати статей которого особый интерес представляют те, где декларировались благоприятные для крестьянства изменения относительно прежней разверстки. В сжатом виде они заключались в том, что «налог должен быть меньше налагавшегося до сих пор путем разверстки обложения», «закон о налоге должен быть составлен таким образом и опубликован в такой срок, чтобы земледельцы еще до начала весенних полевых работ были возможно более точно осведомлены о размерах падающих на них обязательств» и обещалась отмена «круговой ответственности». Из содержания следовало, что и это постановление не является законом прямого действия, в нем опять были благие обещания без конкретных сроков и объемов изымаемыхлродуктов. Последняя статья гласила: «В развитие настоящего закона Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет предлагает Совету Народных Комиссаров не позднее месячного срока издать соответствующее подробное положение»10. То есть вновь получалось так, что «блага» последуют только в отдаленной перспективе и опять из рук ленинского правительства. ~
Издержки серьезные, однако они не помешали пленуму ЦК РКП(б) еще до принятия данного постановления, то есть
16 марта, дать поручение о «составлении проекта манифеста к крестьянам от имени ВЦИК о замене хлебной разверстки налогом». 19 марта политбюро ЦК РКП(б) одобрило проект манифеста, который одновременно с постановлением и был принят на третьем заседании второй сессии ВЦИК 20 марта 1921 года. В первой части воззвания в соответствии с пропагандистским жанром ответственность за «все тяжести разверстки для крестьян, неравномерность ее расклада и все неудобства ее для развития крестьян -
ского хозяйства» перекладывалась на «трехлетнюю тяжелую и разорительную войну, которую вела советская власть с царскими генералами, помещиками, с русскими и иностранными капиталистами». После чего, как контраст хорошего с плохим, следовал текст с буквальным повторением пунктов из рассмотренного выше постановления 11.
Получалось так, что воззвание становилось своеобразным дубликатом постановления, которое и само было такой же декларацией пока лишь обещаемых правительственных намерений. Это был пропагандистский проект для развертывания в печати кампании по внушению крестьянству преимуществ налога относительно разверстки. При этом те, кому такая информация адресовалась. не могли знать откровенных высказываний наркома продовольствия А.Д. Цюрупы перед делегатами X партсъезда. А он, будучи 15 марта содокладчиком по вопросу «О замене разверстки натуральным налогом», в частности, заявил: «Товарищи, не думайте, что сейчас мы совершаем некоторый полет, который приведет в царство полного благополучия, этого благополучия в смысле продовольственном не будет, положение тягостное будет и впредь». И далее сделал пояснение: «Когда мы будем определять налог, размеры его, мы должны будем иметь в виду, что мы не можем исчислять точка в точку... Поэтому, когда мы будем исчислять необходимый минимум, мы должны будем сделать некоторую накидку на недочеты работы наших аппаратов в смысле поступления хлеба, передвижения и распределения»12.
Это была правда о продналоге. Правда, заключавшаяся в том, что все издержки в работе советского продовольственного аппарата опять ложились на крестьян в виде новых изъятий продуктов, ничуть не меньших размеров, чем это было и при продразверстке. А вот главу правительства продал-парат не смущал. Наоборот, он в тот же день поставил продовольственников в пример и заявил, что «аппарат, как подсобное средство, чем тверже, тем он лучше и пригоднее для маневров»13.
Эти «маневры» начались сразу, а на малой родине главы советского правительства даже предвосхитили намерения своего земляка. Там уже 9 марта 1921 г. в адрес уездных комитетов партии под грифом «Циркуляр-но, секретно» было направлено обращение за подписью исполняющего обязанности секретаря Симбирского губкома РКП(б) Бе-
ляева, где вместе с высокой оценкой проделанного продкадрами перед ними поставили новые задачи:
Дорогие товарищи продовольственники!
Вам пришлось выполнить чрезвычайно тяжелую и ответственную работу — собирать хлеб и другие продовольственные продукты у крестьян, уставших от тяжелых повинностей...
Одним из тяжелых моментов вашей работы являлось то обстоятельство, что вам приходилось собирать продукты не в крепкой и благоустроенной деревне, а в деревне, разоренной долгим владычеством помещиков и царских чиновников... Вы часто вынуждены были брать продукты не только у сытых для голодных, но и у полуголодных и полураздетых...
Теперь на вас лежит обязанность приложить все усилия к тому, чтобы помочь деревне залечить ее раны. Прежде всего, вы должны решительными мерами провести борьбу против вопиющих злоупотреблений, которые допускались, и, может быть, допускаются еще отдельными продовольственными работниками при сборе продуктов ".
Из данного отрывка видно многое: это и признание тяжести повинностей, и оправдание продработников со странной логикой перекладывания ответственности на «помещиков и царских чиновников», и нереальная надежда на то, что те, кто разорял русскую деревню, теперь помогут «залечить ее раны». Но главное — это сочувственно-одобрительная тональность. Она, вместе с симпатией к продработникам, красной нитью проходила и через цитированный выше содоклад наркома продовольствия, который попросил делегатов X партсъезда «проникнуться мыслью бережного отношения к аппарату... в целях жизненных интересов Республики, которые требуют сохранения этого аппарата»15.
Одновременно с этими призывами, отдачу от которых можно было ожидать лишь в отдаленной перспективе, 15 марта сотрудник наркомпрода А.И. Свидерский обратился к председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому с просьбой срочно направить шифрованную телеграмму всем губчека о принятии дополнительных мер по охране продуктов, изъятых у населения. Тот дал поручение своему секретарю, и 17 марта с грифом «Циркулярно, шифром» на места последовало:
ВСЕМ ГУБЧЕКА.
Принятое партсъездом постановление о замене продовольственной разверстки натуральным налогом может быть неправильно истолковано сельским населением в том смысле, что сданные продовольственным органам продукты подлежат возвращению. Ввиду этого предписывается принять энергичные меры к охране продуктов от расхищения. Кроме того, предлагается принять к неуклонному руководству, что все ранее изданные законы и распоряжения о продовольствии продолжают иметь силу и подлежат выполнению впредь до издания ВЦИК и Совнаркомом правил о налоге |6.
В такой опоре на кадры ВЧК нашли продолжение указанные «маневры» с продналогом. На местах копии с этого послания под грифом «Совершенно секретно» сразу препровождались для сведения в партийные органы |7. Этим подтверждалось сохранение в деревне прежнего положения. 21 марта получили дополнительное финансирование продовольственные органы |8, а вслед за ними и чекисты 19.
Неделей позже перестановок в продовольственных структурах последовал второй этап все тех же «маневров». Его началом стало ленинское письмо в Наркомат продовольствия от 27 марта 1921 г.:
т. Цюрупа!
Политически необходимо перетасовать личный состав Компрода перед началом новой кампании.
Чтобы крестьяне видели других людей.
Не старые чиновники Компрода. ненавистные крестьянству, а другие должны проводить новую политику.
Это необходимо.
Обдумайте, как это сделать (перетасовать из губернии в другую) и черкните мне быстро20.
Цюрупа в тот же день оперативно ответил, что «вслед за тем, как было принято решение о введении продналога, коллегия постановила сделать передвижку продработ-ников. Об этом я сообщал Вам... Перетасовка будет произведена основательная»21.
28 марта от имени ВЦИК и наркомп-рода последовало предписание, однотипное с чекистской телеграммой. Из текста следовало, что «некоторые губпродкомы, не ожидая директив из центра, приступают к частичному введению натурального налога и реорганизации аппарата по своему усмотре-
нию». Эти шаги были следствием того, что представители местной власти приняли за чистую монету сообщения газет, то есть то, что пропагандой предназначалось для массового сознания. Поэтому для «поправления» неискушенных политиков низшего звена вначале предупредили: «Газетные сообщения о ходе работ разных комиссий по выработке декретов, связанных с введением натурального налога, принимаются часто на местах за официальные директивы центральной власти. Точно так же местными продовольственными органами и губисполкома-ми истолковываются попадающие в печать постановления коллегии Компрода...» А в заключение напомнили: «Настоящим предписывается губпродкомам выполнять только те постановления, которые сообщаются за подписями соответствующих должностных лиц. Виновные в нарушении этого правила и в принятии мер на основании информационных сообщений печати или Роста будут подвергаться строжайшей ответственности как дезорганизаторы»22.
Большей части тех, кто был причастен к продовольственной работе, этого предупреждения было достаточно. А кто-то и без предписания не откланялся от партийного курса. Например, 8 июня 1921 г. ответственный секретарь Саратовского губкома РКП (б) Мартынов перед делегатами губернской партконференции признался: «Оказалось, что на местах курс новой экономической политики применялся в разных видах, одни понимали, что это шутка, что так крестьян пока ловят на удочку и что весной опять будет разверстка, когда крестьяне успокоятся»23.
С подвохом было и правительственное постановление от 28 марта. Этот документ условно можно разделить на две части. В первых строчках опять шло напоминание о крестьянских трудностях и благих перспективах будущего «свободного распоряжения плодами своих трудов», а далее — существо решения: «Вместо 423 млн пудов зерновых продуктов, которые должны были быть собраны в 1920—21 годы с территории Республики, не считая Украины и Туркестана, путем государственной разверстки, установить во исполнение постановления... о замене разверстки налогом размер продовольственного натурального налога на 1921—22 годы в сумме не свыше 240 млн пудов зерновых продуктов при среднем урожае».
Заключительный абзац, в котором говорилось, что СНК «постановляет в ближай-
ший же срок опубликовать во всеобщее сведение точные ставки налога, применительно к урожайности по отдельным губерниям, а равным образом порядок, сроки и способы взимания этого налога»24, был, как и начало документа, по своей сути пропагандистским атрибутом. Вместе с тем постановление имело и отличие от двух предыдущих, а равно от резолюции X партсьезда и воззвания. Заключалось оно в том, что вместо абстрактного обещания, что «налог будет меньше разверстки», теперь декларировалась и его цифра в 240 млн пудов хлеба, предполагаемого к изъятию у крестьян. Но такая конкретизация вновь была фиктивным обещанием. Она всего лишь маскировала «наживку на крючке» с той «удочки», о которой говорил и секретарь саратовского губкома партии. Эта «удочка» многие годы была в руках историков, повторявших тезис о малых размерах налога25, и только в начале 1990-х годов зазвучали правдивые оценки. Они касались увеличения видов натурального обложения и общей суммы сельскохозяйственного налога. Было признано, что продналог мало чем отличался от разверстки 26. Действительно, большевистское правительство, собрав к 1 марта 1921 г. по стране 258 707 тыс. пулов хлебофуража, из коего в производящих губерниях, включая Поволжье, 131069 тыс. пудов27, уменьшенную цифру стало отсчитывать от некого плана в 423 млн пудов.
4 апреля 1921 г. поступило новое «Предписание СНК и Народного комиссариата продовольствия всем губернским продовольственным комитетам и совещаниям выполнить установленную продразверстку на мясо, масло и яйца». В нем строго указывалось: «Некоторые губпродкомы, ссылаясь на ожидающуюся замену разверстки натурналогом масло, яйца, отмечают слабость поступления этих продуктов. Избежание недоразумений... разъясняется: впредь объявления натурнало-гов отдельные продукты сохраняют силу установленные разверстки, работа выполнению их должна производиться прежним порядком, аппаратом»28.
Такая же логика сохранялась и в трех декретах СНК РСФСР от 21 апреля, которые, кроме ленинской подписи, заканчивались еще и пунктами с дословно идентичным предупреждением: «Граждане, не выполнившие налога, несут личную и имущественную ответственность в порядке административном и судебном»29. В полной мере это относилось к «Декрету СНК о на-
туральном налоге на шерсть» и «Декрету СНК о натуральном налоге на сено», которые последовали 11 и 17 мая 30, чем еще раз подтверждалось отсутствие какой-либо разницы между новой формой налога и прежней разверсткой.
Напряженность в стране, что вполне естественно, продолжала нарастать в прямой зависимости с ухудшением продовольственного положения крестьянства и его сопротивлением государственному нажиму по изъятию продовольственных ресурсов. 25 мая СНК РСФСР принял короткое, всего в один пункт, но важное по своим последствиям постановление. В нем говорилось:
В целях обеспечения исправного поступления продовольственных и сырьевых налогов устанавливаются следующие меры:
1) предоставить право губпродкомис-сарам подвергать аресту отдельных неисправных плательщиков на срок не свыше двух недель, а упродкомисса-рам — на срок не свыше одной недели, а также право наложения налоговой пени.
И хотя далее шло «Примечание: Одновременное наложение на неисправного плательщика ареста и пени не допускается»31, логика правительственного постановления возвращала исполнителей к прежней практике периода действия разверстки, поэтому продработники это примечание не будут видеть. Постановление, преднамеренно или нет, становилось дополнением к законодательноправовому основанию под прежней продовольственной политикой. Существенным было и то, что появилось оно накануне открывавшейся в Москве X конференции РКП(б). В первой своей речи 26 мая Ульянов-Ленин, подчеркнув, что «главным пунктом порядка дня, главным вопросом, который заставил созвать конференцию раньше предполагаемого нами срока, это вопрос об экономической политике — о продналоге»32, определил главную задачу момента.
Вслед за этим он в докладе раскрыл детали задуманного плана. «Задача, — обратил он внимание слушателей, — ставится перед местными работниками так: с одной стороны, полностью провести продовольственный налог, и с другой — в возможно кратчайший срок».
После чего, повторив упоминавшуюся ранее цифру изъятия у крестьян «минимального фонда в 240 млн пудов», вдруг странным
образом обозначил заботу о тех, у кого хлеб брали: «...всякая затяжка по взиманию налога — известное стеснение для крестьянина». Но такая оговорка была явной случайностью и следующая фраза все расставляла по своим местам: «Взимание налога добровольно не пройдет, без принуждения мы не обойдемся, взимание налога ставит ряд стеснений для крестьянского хозяйства, — с прежней откровенностью продолжил он, — если эту операцию взимания налога мы протянем дольше, чем следует, крестьянин будет недоволен и будет говорить, что свободы распоряжения излишками он не получает. Чтобы свобода была на практике похожа на свободу, надо, чтобы взимание налога произошло быстро, чтобы взыскатель налога недолго стоял над крестьянином, а сделать это можно сократив период от урожая до полного взыскания налога»33.
При этом стиль, отразившийся в словах «чтобы свобода была на практике похожа на свободу», искренность большевиков в отношениях с крестьянством не напоминал. И на следующий день, 27 мая, глава правительства в своем заключительном слове, признав: «...распространяются слухи, что идет политика в кавычках, т. е. политиканство», фактически подтвердил наличие иных взглядов на действия советского руководства. Всдед за чем, еще раз демонстрируя им самим упоминаемое «политиканство», назвал уже большие, чем говорилось в марте и апреле, объемы предполагаемых изъятий основного продукта у крестьян: «Нужно собрать 240 млн пудов хлеба налогом и 160 млн товарообменом», — и с назиданием уточнил: «т. е. всего 400 млн пудов так, чтобы крестьянство чувствовало экономическую устойчивость этой системы сбора»34.
Земледельцы эту новую систему сбора, конечно, почувствуют и испытают на себе в полной мере, потому что его проект по вопросам новой экономической политики 35 со словами «задача текущего года: собрать путем продналога и товарообмена не меньше 400 млн пудов хлебного фонда...»36 безоговорочно примет и партконференция.
Вслед за ней мероприятия такого же типа чередой пойдут в регионах. Так, 8 июня 1921 г. ответственный секретарь Саратовского губкома РКП(б) Мартынов в докладе «О Всероссийской партийной конференции и наша экономическая политика» на X губ-конференции, сославшись на московские «прения по докладу т. Ленина о продналоге», в ходе которых «выяснилось, что на
местах колоссальнейший разнобой», обозначил следующие позиции: «Нам нужно взять от крестьянства часть продукта путем налога. Крестьянин, конечно, будет вопить... Мы войдем в конфликт с крестьянством, но отказаться от продналога не можем. Мы не можем изменить социальной Революции. Мы принесем в жертву интересы крестьян на алтарь мировой революции. Тут коммунистическая партия должна найти метод подхода, она должна выработать тактику: в одном месте взять путем агитации, в другом — придется взять силой». И закончил губернский партсекретарь с ленинской прямотой, присущей большевику: «Продналог должен быть взят немедленно, он должен быть взят целиком, об этом нужно говорить крестьянству ясно и определенно. Крестьяне должны нести эту тяготу...» Эти тяготы оказались ни с чем не сравнимыми. «В большинстве наших уездов, — признался там же еще один саратовский руководитель, Нейбах, — сейчас голодовка и товарищи крестьяне в целом ряде наших уездов мрут, как, например, в Вольском, Кузнецком, Камышинском, не говоря уже о Дергачах. Имеется целый ряд голодных смертей...»37
Выходило так, что неизбежной для крестьян оставалась потеря продуктов, которые то ли через продовольственную разверстку, то ли методом продовольственного налога у них изымались. Вследствие этого голод, который при разверстке возник, с переходом на продналог даже усилился. Борьба с ним велась, но в ходе ее продовольствия не стало больше. После того как 12 июня 1921 г. на заседании Комиссии ВЦИК по оказанию помощи сельскому населению, пострадавшему от неурожая, под председательством М.И. Калинина при секретаре Б.Л. Филю-рине последний доложил о работе Царицынской губернской комиссии и было принято постановление: «Решительно просить выделить специальный денежный и товарный фонд для закупки хлеба с отпущением губ-комиссии еще 50 млн руб. к прежде выделенным»38, президиум Царицынского губкома РКП (б) 4 июля заслушал сообщение губпродкомиссара Селицкого «О проведении продналога». Он доложил, что в губернии, официально и давно признанной голодающей, «в данное время проводится налог на масло и яйца, и должен будет проводиться на сено, шерсть, мед, воск, мясо, птицу, семена, хлеб и картофель. ...Вся подготовительная работа по проведению натурналога
уже закончена...». Поэтому в принятом постановлении было записано: «Признать необходимым провести натурналог в губернии... Для усиления продорганов и продинспек-ции произвести мобилизацию членов профсоюзов, членов партии. Губпродкому представить соображения о размерах предполагаемого сбора натурналога в губернии»39.
Трагичным даже для Поволжья было положение Самарской губернии, ситуация в которой также обсуждалась на заседании комиссии ВЦИК 12 июня. Из материалов, представленных уполномоченным Самарского гу-бисполкома Вавилиным, следовало, что «ввиду неурожая 1920 года и взысканной непомерной разверстки в 10 млн пудов» самарские крестьяне стали голодать еще с января
1921 года. В середине февраля начались заболевания на почве голода и были зафиксированы первые случаи смерти. Основными продуктами питания стали «суррогаты: кожи, желуди, древесина и проч., а количество голодающих достигло уже 700—800 тысяч, причем голодают самые слабые крестьяне — вечные бедняки, и это создает ненормальные политические условия...». И тут же следовал главный вывод: «Все надежды на удовлетворение голодающих путем перераспределения срываются декретами о продналоге...*41’, из чего вытекало, что последовавшее решение о «признании Самарской губернии голодающей» ничего не сможет изменить, ведь все зависело от продн&юга.
Между тем дотошные советские чиновники к этому времени уже нашли «ошибки», и опять не в пользу крестьян, в целом ряде принятых декретов. 31 мая по представлению, внесенному заместителем наркома продовольствия Н.П. Брюхановым, были приняты сразу два постановления С-НК. Первым ввиду «пропущенной нормы приема в уплату налога масличных семян» вносилось исправление в декрет Совнаркома от 21 апреля следующего содержания: «В 4-м пункте... после слов: 60 фунтов кукурузы, добавить слова: полпуда масличных семян всех видов»41.
Вторым последовала поправка к декрету о налоге на сено, увеличившая норму изъятия сеяных трав с 5 до 25 фунтов 4-\ то есть в пять раз. В тот же день, 31 мая, за ленинской подписью вышел еще и «Декрет СНК о натуральном налоге на продукты огородничества и бахчеводства»43.
Само по себе принятие новых законодательных актов не было гарантией выпол-
нения плановых заданий, поэтому заботы высшего партийного руководства оставались прежними. 9 июля 1921 г. политбюро ЦК РКП(б), обсудив вопрос «Об усилении продовольственной работы», вынесло постановление: «Подтвердить Оргбюро необходимость снятия максимального количества коммунистов и, в виде исключения, других особенно ценных товарищей с их работы для перевода их на продовольственную работу, не останавливаясь перед закрытием на время, хотя бы на Ую, целого ряда отделов учреждений и даже целых, неабсолютно важных наркоматов»44.
После этого оргбюро ЦК РКП(б) в заседании от 18 июля заслушает в присутствии сотрудника наркомпрода А.И. Свидерского вопрос «О посылке уполномоченных ВЦИК для проведения кампании продналога» и утвердит отправку по регионам фамилии 24 человек, в частности, в Нижний Новгород — члена ВЦИК А.И. Микояна, в Пензу — Вей-цер45 и т. д.
19 июля в СНК РСФСР после обсуждения вопроса «О помощи губерниям, пострадавшим от неурожая» будет образована «комиссия в составе т.т. Теодоровича, Брюханова или (Фрумкина) и Попова» с поручением «в 48 часов выработать проект постановления», позволяющий решить три вопроса. Из них два вопроса опять предполагали новые изъятия продуктов у крестьянства через «максимальное ускорение сбора продналога» и «установление дополнительного сбора на обсеменение и продовольствие пострадавших от голода губерний, либо в форме попудного сбора со двора, либо в форме сбора фунта с пуда валового урожая, либо в другой какой-либо форме»4*'.
20 июля это правительственное постановление поступило к члену коллегии наркомата земледелия И.А. Теодоровичу и вместе с другими партийно-правительственными решениями обозначило поворот к форсированному сбору продовольственного налога. На местах это было воспринято безропотно. Кадры руководящего партийного звена к этому были готовы. Даже там, где среди голодавшего населения имели место случаи смерти, партийно-советские руководители, обращаясь за помощью, одновременно и четко выполняли указания по сбору налога. Примером такой исполнительности предстают саратовцы. Ответственный секретарь Мартынов, сразу отреагировав на указания из центра, в телеграмме уездным комитетам РКП(б) их зада-
чи разъяснил следующим образом: «Постановление ВЦИК о сложении продналога с Саргубернии подвергается сейчас всевозможным толкованиям включительно до совершенного освобождения от продналога посевщиков Саргубернии. Во избежание ошибок губ-ком указывает, что сложение налога следует понимать как освобождение губернии от нарядов центра. Отдельные уезды, волости, домохозяева от продналога не освобождаются и будут обложены налогом на внутршубернс-кие потребности»47.
Типичными в этом плане были и действия большевиков Царицына, заслушавших 22 июля на пленуме губкома РКП(б) информацию от имени секретариата и президиума. Кузьмин, представлявший эти структуры, отметил, что ими «очень много внимания уделялось продналогу. В силу неподготовленности соворганов и руководителей коммунистов приходилось их подталкивать, чтобы как можно скорее сдвинуть продналог с мертвой точки». Далее, посчитав за успех мобилизацию продинспекторов и продинструкторов в количестве 330 человек и 165 агитаторов, сделал вывод, что «принятые меры не изменили сколько-нибудь тяжелое продовольственное положение губернии».
Эти выводы нашли отражение и в докладе Погребецкого «О натурналоге». Посетовав, что «на местах сильно задерживают проведение натурналога, главная причина тому голод», он отрапортовал, что «раскладка на масло, яйца, мясо проведена». Затем, сообщив: «...а на хлеб еще нет, так как огромное большинство советских работников разбежалось», — завершил: «Натурналог на овощи из-за выпавших дождей должен пройти успешнее». После чего внес «предложение усилить аппарат новыми силами». В последовавшем постановлении пленум вынес решение: «Проведение натурналога по губернии считать необходимым. Взимание продналога на хлеб начать в начале августа»48.
После того как 11 августа 1921 г. «Всем Губкомам и Обкомам» последовала секретная телеграмма за подписью председателя СТО В.И. Ульянова-Ленина и секретаря ЦК РКП(б) В.М. Скрябина-Молотова, кампания по сбору продналога повсеместно получила новый толчок. Несмотря на то, что «продовольственное положение Республики крайне тяжелое», было дано указание не «преувеличивать значения товарообмена, отводя налогу второстепенное место, что являлось бы преступной близорукостью».
А далее, после утверждения, что «главным условием разрешения продовольственного кризиса является успешное взимание натур-налогов», предписывалось «принять срочные меры восстановлению и укреплению про-даппарата; подкрепить продаппарат дополнительными мобилизациями партийных и профессиональных сил; привлечь сельские комячейки для содействия сельсоветам проведении налогов; принять меры к возвращению на продработу товарищей, вина коих не доказана; не упускать из вида, что успешное проведение налогов, являющихся повинностью, обеспечивается предоставлением законом упродкомиссарам и губпрод-комиссарам права судебных и административных взысканий к непоправимым плательщикам; выдвинуть на должности председателей продовольственных сессий ревтрибуналов стойких товарищей, имевших прошлом связь продработой»49.
На местах за это дело взялись сразу. К примеру, в упоминавшейся Царицынской губернии вопрос «О выездных сессиях Ревтрибунала по реализации продналога» уже 29 августа был поставлен на заседании бюро фракции РКП (б) губисполкома. Будучи по своим полномочиям инстанцией промежуточной, этот орган констатировал: «Принимая во внимание неурожайность Царицынской губернии, с одной стороны, и с другой — свирепствующий бандитизм, и в особенности в тех районах, в коих является необходимость собрать продналог, — признать выездные налоговые сессии необходимыми и представленный протокол совместного обсуждения Ревтрибунала и губп-родкома о создании двух налоговых сессий утвердить со следующим распределением: одной сессии обслуживать Хоперский, Второй Донской и Усть-Медведицкий округа, второй — Царицынский, Николаевский, Ленинский и Красноармейский уезды». В заключительной части было указано: «Настоящее постановление внести на обсуждение губкома и с утверждением просить о назначении председателей налоговых сессий»50, чем вновь подчеркивалась главенствующая роль партийных структур.
Губком РКП(б) эти решения утвердит сразу, но даже таких серьезных мер для сбора продналога окажется недостаточно. 5 сентября в бюро фракции РКП(б) губисполкома будет поставлен вопрос «О пересмотре намеченного ранее плана по проведению продналога в сторону применимости его к условиям работы на местах». За длинной формулировкой последовало лаконичное поста-
новление: «Для проведения в жизнь утвержденного плана предложить комбригу все отряды, предназначенные к посевной кампании, приурочить к продработе... Милиции совместно с комбригом и губпродкомом соблюсти, но возможности, благополучный исход реализации продналога»51.
Такие решения о привлечении воинских формирований РККА для понуждения крестьян сдавать продовольственный налог были явлением общероссийским и схожим с прежней продразверсткой. Подобный подход, как действенный метод, сразу стали использовать и посланцы Кремля. Вот телеграмма под грифом «Секретно» из Нижнего Новгорода за подписями уполномоченного ВЦИК А.И. Микояна и губпродкомиссара Ковалева. В ней за припиской «Зашифровать шифром», сделанной от руки, следовало:
Москва.
Наркомпрод для передачи Президиуму ВЦИК.
Копия РВСР.
Уездах Нижегородской губернии по изъятию продналога работают 500 красноармейцев 47|-й] бригады. Последним распоряжением Округа бригада перебрасывается [в] другой город и требует снятия [с] продрабо-ты своих красноармейцев. Их снятие приведет [к] срыву продналога... В распоряжении Губпродсовешания не имеется другой вооруженной силы. Прошу' немедленно распорядиться оставить полк 47|-й| бригады, занятой продналогом, до прибытия замены или разрешите использовать курсантов командных курсов.
Просьба была удовлетворена. 3 октября заведующий налогово-инспекторским подотделом Свешников доложил нижегородскому губпродкомиссару, что «на работе по сбору продналога в губернии разбросаны: от 47-й бригады — 610 чел[овек] с 2 пулеметами; от 22-го батальона ВЧК — 100 чел[овек], а всего по губернии — 710 чел[овек]», и передал просьбу от их представителей «выяснить, откуда должны получать красноармейцы предметы второй необходимости, как-то: сахар, табак, спички, — так как находясь на месте работы по выкачке (выделено мной. — В. П.) хлеба и довольствуясь за счет крестьян, плохо сдающих продналог, перечисленные предметы второй необходимости не получают^51.
Кроме данных о численности армейских и чекистских формирований, документ
дает информацию и о такой продолжающейся из эпохи продразверстки традиции, официально не предусматривавшейся формы наказания неплательщиков налога, как изъятие у них красноармейцами продуктов. Доходило до того, докладывал, к примеру, председатель Саратовской губернской ЧК в губком РКП(б), что «красноармейцы производили у населения кражи, вплоть до лошадей. Без предупреждения исполкомов и даже без ведома своего начальства производили замену лошадей. Были случаи вывода красноармейцами лошадей на базар. Такие безобразия со стороны наших частей, безусловно, влияют на настроение, были случаи, когда задавали вопрос: “Какая же разница между красными и бандитами?”»53.
По этой же причине возникает и вопрос исследовательского характера: а какова разница между новым налогом и прежней разверсткой? На что скажем, что в каких-то деталях эта разница, несомненно, была, потому что положение крестьянства, по крайней мере, в Поволжье, в худшую сторону изменилось. Последовавший голод и высокая смертность это подтверждают.
Об этом свидетельствуют и судебные решения, как по отдельным неплательщикам, так и целым группам крестьян. Вот фрагмент одного из приговоров Нижегородского губернского революционного трибунала от 22 сентября 1921 г.:
Рассмотрев дело о гражданах... обвиняемых в неплатеже продналога... ПРИГОВОРИЛ — граждан с. Пахотного Усада Почмнковского уезда, беспартийных Семена Ивановича Бур-денкова 39-ти лет, Василия Ивановича Цибина 39-ти лет и Степана Ивановича Егунова 35-ти лет подвергнуть лишению свободы сроком на 5 лет каждого.
Неделей позже таким же порядком решилась судьба по случаю одиночной неуплаты, что было сделано 29 сентября через «РЕЗОЛЮЦИЮ Особой сессии народного суда Нижегородского судебного округа при Починковском убюсте... рассмотревшей дело по обвинению... в злостной неуплате продналога... ОПРЕДЕЛИЛА — гражданина с. Кочкарей Лобасковской волости Починковско-го уезда Андриана Ивановича Лысова 49-ти лет, беспартийного, земледельца признать виновным в злостной неуплате продналога ржи и картофеля, за что и подвергнуть его, помимо безотлагательного взима-
' I
ния причитающегося с подсудимого продналога, принудительным общественным работам без лишения свободы сроком натри года с лишением подсудимого земельного надела, причитающегося на его лично долю на тот же срок. Впредь же до вступления сего приговора в законную силу и в обеспечение исправного безнедоимочного поступления продналога на все имущество осужденного наложить арест и самого осужденного препроводить через раймилицию в отдел труда для отбывания наказания»5*.
Так появился в многочисленных советских рядах еще один «батрак», принужденный к труду без всякой оплаты. Всего же за первую продналоговую кампанию, а она продолжалась до апреля 1922 г., по Нижегородской губернии суду ревтрибунала было предано 1 832 человека и в особые сессии нарсуда передали 8 762 дела. Кроме того, 5 537 человек подверглись аресту в административном порядке55.
Административный арест как репрессивная форма наказания одних и запугивания других использовалась чаще других видов принуждения. К примеру, в Пензенской губернии за время продовольственной кампании он был применен к 4 762 гражданам; кроме того, и ревтрибуналы осудили 299 человек. (Но даже такое количество репрессированных не остановило того автора, у которого были взяты названные цифры, от неуместной реплики: «В ходе проднало-говой кампании применялись и меры принуждения, отличавшиеся, однако, от периода продразверстки»56.) По Астраханской губернии только в одноименном уезде в деле уездного продовольственного комитета под названием «Списки арестованных за неуплату налога» насчитывается 156 листов выписок из решений об арестах, проводившихся в сентябре — октябре 1921 года. Через такую «процедуру» проходили как семьями, так и целыми селениями. Фактом подобного характера массовости предстает список на 28 человек из поселка Булдая, а вот о краткосрочном заключении под стражу всех родственников можно узнать из § 2 приказа Астраханского уездного продкомиссара Ми-рошникова от 26 сентября: «Семейный коллектив А. Иванова из села Трех-Протоков Зацаревской волости за невыполнение фруктово-овощного налога арестовывается на
7 суток». При этом продработники не останавливались и перед арестом женщин, о чем свидетельствует приказ от 3 октября, где в
§ 3 списка из шести граждан села Комаров-ки Чаганской волости под номером первым «за отказ от уплаты масляно-яичного натур-налога» попала Никитина Ирина 57.
«Помимо перечисленных мер, — говорилось в отчете отдела заготовок Нижегородского губернского продкомитета за период с 1 октября 1921 и по 1 апреля
1922 г., — в районах, где замечались попытки к уклонению от платежа налога, применялись также демонстрации вооруженной силы, военные постои, а также закрытие рынков». То есть набор стандартный, как и вывод относительно влияния продналога на подъем сельского хозяйства типичный: «...заметных симптомов улучшения или подъема сельского хозяйства в связи с заменой разверстки продналогом пока нет»58.
В такой же ситуации 23 ноября 1921 г. пленум Симбирского губкома РКП(б), заслушав доклад губпродкомиссара Вахатова «О мерах, которые необходимо принять для усиления сбора продналога в губернии», признал «постановку продработы неудовлетворительной». А далее, обратив «внимание уко-мов, что существует среди продработников недостаточно ясное понимание разницы между разверсткой и налогом», принял постановление: «...требовать от укомов всяческого содействия продорганам и твердого внедрения в сознание членов организации всей важности собрать весь назначенный налог». Постановка достаточно жесткая, но при этом нельзя не отметить, что на тот момент по губернии только голодающих детей насчитывалось 150 тыс. человек59.
Эти факты, а равно критическое положение в других губерниях и автономиях Поволжья, говорили об одном: голод есть следствие продовольственной политики, которая с весны 1921 г. реализовывалась через налог. От него не освобождались даже те губернии, республики и области, которые официально признавались голодающими. К примеру, 23 июня Президиум ВЦИК принял постановление о снабжении продовольствием голодающих Саратовской губернии60, а затем с нее же «постановлением ВЦИК были сняты все государственные налоги», но, тем не менее, «нормы обложения почти по всем налогам были сохранены в размере, установленном Совнаркомом». И противоречия в этом на местах не видели. Саратовский губпродком в отчете от
24 ноября 1921 г., объясняя ситуацию «необходимостью кормить состоящие на госу-
дарственном иждивении группы потребителей» при «крайне незначительной продовольственной помощи центра», в свой актив отнес объявленные в августе «налоги на хлеб, картофель, мясо, волокно, овощи, сено и мед. Позднее на птицу и пушнину». Кроме того, подтвердив «ранее введенные налоги на масло, яйца и шерсть», авторы заявили: «...тем не менее ввиду все увеличивающегося голода было сделано все возможное, чтобы облегчить крестьянство и не дать ему погибнуть под двойным прессом налога и голода (выделено мной. — В. П.)».
Фраза о «двойном прессе налога и голода» правомочна и передает содержание продовольственной политики точно, чего не скажешь о декларативных заявлениях пролра-ботников относительно их помощи, якобы несущей «облегчение крестьянству, пораженному неурожаем». В этот ряд фиктивных заслуг они относили то, что «сессии Ревтрибуналов елико возможно смягчали выносимые ими по продовольственным делам приговоры», «весьма ограниченно применялись меры административного взыскания», «облегчались установленные Наркомпродом кондиции продуктов» и крестьянам «разрешалось заменять редкие продукты другими, более обычными». Но при этом из таблицы 1, взятой из того же отчета, видно, что «налоговый пресс» не уступал продразверстке.
вольственной политики на сельскохозяйственное производство губернии, в настоящее время совершенно невозможно»61. Здесь можно согласиться с тем, что реальных перемен в продовольственной политике, по сути, и не было. Как брали с мужика, так и продолжили далее это делать. Представленные более высокие, чем были при разверстке, процентные показатели по налогу на хлебофураж, картофель и крупный скот, достигнутые в голодающей губернии, подтверждают главное: партийно-советские руководители губернии были согласны с решениями, принимавшимися в центре, и усердно выполняли указания вышестоящих структур власти. Их основная задача еще 30 июня 1921 г. была ясно сформулирована с ленинским участием в «Наказе СНК и СТО местным советским учреждениям» в словах: «Надо собрать 100 % продовольственного налога...»62
Достижением такого показателя, несмотря на недостаток продуктов, было озабочено руководство и других губерний, республик и областей Поволжья. 11 — 14 ноября
1921 г. пленум Нижегородского губкома РКП(б), проходивший совместно с представителями уездных и районных партийных организаций, рассмотрев работу губернского комитета партии после XII губпартконферен-ции, отрапортован, что «несмотря на засуху, продналог был собран на 75 % к плану»63.
Таблица 1
Результаты Саратовской губернии по сбору продразверстки и налога
Виды продуктов Выполнение разверстки с 1/УШ но 1/Х1-1920 г. Выполнение налога с 1/У11 по 1/ХІ-І921 г.
количество % от задания количество % от задания
Хлебофураж 3 032 902 пуд[а] 23 862 640 пуд[ов] 86
Картофель 570 872 пуд[а] 16 437 408 пуд[ов] 47
Круп[ный] скот 19 134 гол[овы] 32 6 419 гол[ов] 52
Овцы 115 516 гол[ов] 28 13 769 гол[ов] 16
Мед 1 148 пуд[ов] 44 196 пуд[ов] 13
Яйца 3 431 045 шт. 17 1 531 171 шт. 12
«Из сравнения этих столбцов, — отмечали губпродкомовские составители таблицы, — сразу бросается в глаза оскудение сельскохозяйственного производства Саратовской губернии». И это действительно так, в связи с чем нелогичным предстает окончание: «Сколько-нибудь полно учесть в цифрах то влияние, которое оказала перемена продо-
14 декабря ответственный секретарь Саратовского губкома РКП(б), выступая на XI губпартконференции с докладом «О работе губернского комитета партии», сообщил: «Мы добились того, что с Саратовской губернии было снято взимание продналога для центра. Это была одна из важнейших задач, но губком пошел датьше... и продна-
г
~-------------------'
лог был превращен в местный налог, т. е. он должен был собираться только для внутри-губернских нужд. И мы не только получили продналог в количестве 500 тыс. пудов, как полагали, но получили вдвое больше, мы сумели взять около миллиона пудов»64.
Но «почивание на лаврах» нижегородских и саратовских партийцев, как и иных, будет не очень долгим. 23 декабря, выступая на IX съезде советов, Ульянов-Ленин призвал «напрячь все наши усилия» для сбора «не меньше чем 230 млн пудов» продналога. Адалее, пояснив: «Мы в течение долгого времени все усилия употребляли в центральных советских учреждениях, чтобы продовольственный план разверстан был максимально», сделал «отсюда вывод только один: продовольственный налог должен быть собран в размере 100 %, т. е. полностью, во что бы то ни стало». Затем, подтвердив свою осведомленность: «Мы нисколько не забываем, что это составляет для крестьянства, пострадавшего так много, огромную тяжесть», завершил: «Но я должен от имени правительства, как итог отчета наших работ за 1921 г., сказать вам: эту задачу, товарищи, выполнить надо, на эту трудность пойти надо...»65
И на это, несмотря на «огромную тяжесть для крестьянства», но, внемля ленинским указаниям, пошли. Завершенная в марте 1922 г. первая продналоговая кампания дала почти 233 млн пудов хлебофуража, что, но мнению коллектива авторов академического издания советской эпохи, «явилось выдающимся достижением»66. Один из классиков западной советологии, английский историк Эдвард Карр, не раскрывая методик подсчета, определял собранный продналог в 150 млн пудов67. Но внимательный подход к ранее публиковавшимся статистическим дан-
ным, предпринятый в конце 1980-х годов Ю.П. Бокаревым, дал ему основание усомниться не только в 150, но и в 233 млн пудов. Из показателей, сгруппированных в таблице 2, это хорошо видно68.
Эти данные даже только по шести видам натурального налога действительно подтверждают реально высокие достижения продовольственных работников в деле выполнения партийно-государственных решений по изъятию продуктов у крестьянства. Стоящий на первом месте показатель изъятия хлеба, то есть основного продукта, поражает как общим итогом в 251,8 млн пудов, так и его основной составляющей частью — 186,2 млн пудов государственного натурального налога. При этом налоги местные, которые брались и в голодающих регионах, делают одновременно удивление ужасом. Столь же броской для оценки ситуации в деревне предстает и графа «Возврат семенной ссуды». Она обращает на себя внимание тем, что советское государство, «под метелку» выгребавшее зерно у землепашцев, затем возвращение ни с чем оставшимся людям ими же выращенных семян будет именовать «широкой помощью крестьянству». И предоставляться она опять же будет не безвозмездно, а с новым возвратом, в том числе и с территорий остро голодающих, составив в год перехода на продналог 13,5 млн пудов.
Во всех перечисленных выше общих сборах с крестьянства был вклад и Поволжского региона, который тоже дал налоговый прирост за зимние месяцы. 19 марта
1922 г., выступая с «Отчетом о деятельности губкома» перед делегатами XIII Нижегородской губконференции, ответственный секретарь губкома РКП(б) А.И. Микоян, вначале отметив, что «при сборе продна-
Таблица 2
Итоги продовольственной кампании 1921/22 г. (млн пудов)
Виды продуктов Натуральный налог Промы- словый сбор Возврат семенной ссуды Товаро- обмен Прочие поступле- ния Итого
государст- венный местный
Хлебофураж 186,2 1,1 10,6 13,5 36,8 3,6 251,8
Масличные семена 13,7 0,4 0,3 0,6 1,1 0,4 16,5
Картофель 50,3 0,9 - 2,3 0,9 0,7 55,1
Мясо 6,8 — — - 3,4 - 10,2
Масло 0,7 — - - 0,5 - 1,2
Сено 59,3 - - - 1,9 - 61,2
лога немного ухудшилось настроение голодающих уездов», объяснил: «Трудности были особенно большие, потому что у нас, во-первых, выявился недород озимых и гибель яровых, и к осени появились признаки голода, который причинил много забот...» После чего с удовлетворением отрапортовал, что «продналога собрано 93 %». Кроме этого, отчет заместителя заведующего отделом заготовок губпродкома, хотя и сопровождался сетованиями «на бескормицу в деревне», принес новые доказательства успешного сбора продналога по маслу (46,60 % от задания), яйцам (68,04 %), птице (63,33 %), мясу (84,12 %), меду (73,48 %), на шерсть (91,53 %)69.
Цифры впечатляющие, как и общий вклад голодающих губерний, составивший 11,3 % от уровня, взятого в 1920 году. При этом на этих голодающих территориях заготовки проводили и местные кооперативные органы. За счет средств, собранных у крестьян, Самарский губсоюз заготовил 477,8 тыс. пудов хлеба, 176 тыс. пудов рыбы; Симбирская губерния — 476 тыс. пудов хлеба и картофеля 70; и т. д. Для страны все собранное таким методом решающую роль не сыграет, а вот для Поволжья это обернется значимыми потерями.
Голод, охвативший до 35 губерний с населением почти в 90 млн человек, на себе испытают, по разным данным, от 22,6 млн человек, названных председателем ВЦИК М.И. Калининым 7|, до 30—40 млн человек, определяемых научными расчетами 72. Их страдания имели прямую связь с продовольственной политикой партии большевиков, что зримо проявилось в мероприятиях, которые были проведены весной и летом 1921 года. Они дают основание констатировать следующие особенности перехода от продразверстки к продналогу.
Во-первых, сам Ульянов-Ленин продразверстку и налог объединял той преемственностью, какая вытекала из постановки вопроса о налоге в законодательном порядке еще в 1918 году. С того времени у него брала начало и так называемая новая экономическая политика, в связи с чем, не считая возможным обойтись без принуждения при изъятии продналога, он предвидел продолжение войны с крестьянством. Эти взгляды вождя находили продолжение во всех законодательных актах высших государственных органов, с его участием разрабатывавшихся и реализовывавшихся однопартийца-
ми-единомышенниками. В итоге продовольственная политика Советского государства и с переходом на продналог сохранила свою прежнюю сущность, что в Поволжье проявилось в следующих главных чертах:
1) декларируя меньшие размеры продналога относительно разверстки, за точку отсчета брали не объемы изъятого в предыдущий год, а планы последующего; при этом фактически намеревались собрать в больших размерах;
2) увеличилось количество видов сырья и продуктов натурального обложения;
3) не выполнялись объявлявшиеся обязательства о заблаговременном обнародовании точных ставок налога, что было и при разверстке;
4) сохранялся прежний продовольственный аппарат и практика использования уполномоченных из центра, военно-чекистских и милицейских формирований при сборе продналога;
5) непоколеблемым оставался принцип принуждения, реализуемый через систему наказания — от многосуточного пребывания под административным арестом до многолетних заключений в тюрьмы с конфискацией имущества;
6) сохранялось широкое использование и таких форм принуждения, как демонстрация военной силы, довольствие красноармейцев за счет крестьян, не внесших или плохо сдающих налог, военные постои, взятие заложников, закрытие рынков и др.;
7) продналог проводился и в районах, объявляемых пострадавшими от голода, путем преобразования его в местный налог.
ПРИМЕЧАНИЯ
' Плимак Е.Г. Политика переходной эпохи. Опыт Ленина. М., 2004. С. 232.
2 См.: Там же.
3 27 мая 1921 г. на X конференции РКП(б) Ульянов-Ленин напомнил, что «еще в январе
1920 года он [Лурье-Ларин] выдвигал хороший проект» (см.: Ленин В.И. Заключительное слово по докладу о продовольственном налоге 27 мая // Поли. собр. соч. 5-е изд. Т. 43 С. 323).
4 См.: Пантин И., Плимак Е. Времена обновления и фантомы прошлого // Огонек. 1989. №45. С. 11.
5 См.: Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. 1870—1924. Т. 9. Июнь 1920 — январь 1921. М., 1978. С. 674.
6 См.: Там же. Т. 10. Январь — июль 1921. М., 1979. С. 87-195.
7 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898—1986). Изд. 9-е, доп. ииспр. М., 1983. Т. 2: 1917—1922. С. 371.
8 Ленин В. И. Доклад о замене разверстки натуральным налогом 15 марта // Поли. собр. соч. Т. 43. С. 70.
9 Постановление Президиума ВЦИК о замене разверстки натуральным налогом. 15 марта //Декреты Советской власти. Т. 13. 1 февраля —
31 марта 1921 г. М., 1989. С. 204.
10 Постановление ВЦИК о замене продовольственной и сырьевой разверстки натуральным налогом. 21 марта//Там же. С. 245—247.
11 См.: Воззвание ВЦИК и СНК к крестьянству Российской Социалистической Федеративной Советской Республики. 21 марта // Там же. С. 250-251.
12 Цюрупа А.Д. Содоклад о замене разверстки натуральным налогом 15 марта//Десятый съезд РКП(б). Март 1921 года: Стенографический отчет. М., 1963. С. 416, 418.
13 Ленин В.И. Доклад о замене разверстки натуральным налогом 15 марта. С. 72—73.
14 Центр документации новейшей истории Ульяновской области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 285. Л. 12. (Далее: ЦЦНИУО).
15 Цюрупа А.Д. Указ. соч. С. 422.
16 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 76. Оп. 3. Д. 176. Л. 1-2. (Далее: РГАСПИ).
17 См.: Центр документации новейшей истории Саратовской области. Ф. 27. Оп. 2. Д. 313. Л. 16— 16 об. (Далее: ЦДНИСО).
18 См.: Постановление СНК об отпуске 464 млн 630 тыс. руб. Народному комиссариату продовольствия в счет сметы на январь — июнь 1921 г. на передвижение работников и отрядов Военно-продовольственного бюро при ВЦСПС. 4 марта // Декреты Советской власти. Т. 13. С. 525.
19 См.: Постановление СНК об отпуске 1 млрд руб. Народному комиссариату внутренних дел сверхсметным кредитом в счет сметы на 1921 г. на содержание войск Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности в феврале — июне 1921 г. и о разрешении Нарком-внуделу перечислить 15 млн руб. из отпускаемого кредита на содержание Штаба войск ВЧК. 21 марта//Там же. С. 526.
20 Ленин В.И. Письмо А.Д. Цюрупе. 27 марта
1921 г. // В.И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922 гг. М., 2000. С. 425.
Там же.
22 Предписание ВЦИК и Народного комиссариата продовольствия всем губернским продовольственным комиссарам и исполнительным комитетам выполнять только те постановления связанные с введением натурального налога, которые сообщаются за подписями соответству-
ющих должностных лиц. 28 марта // Декреты Советской власти. Т. 13. С. 282—283.
23 ЦДНИСО. Ф. 27. Оп. 2. Д. 5. Л. 31.
24 Постановление СНК об установлении продовольственного натурального налога на 1921 —
1922 гг. для зерновых продуктов в размере не свыше 240 миллионов пудов. 28 марта // Декреты Советской власти. Т. 13. С. 285.
25 См.: История Коммунистической партии Советского Союза. В 6 т. Т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР, 1921-1937 гг. Кн. 1 (1921-1929 гг.). М., 1970. С. 57; Трапезников С.П. На крутых поворотах истории: (Из уроков борьбы за научный социализм, против ревизионистских течений). Изд. 2-е, доп. М., 1972. С. 202; и др.
26 См.: Есиков С.А. Переход от разверстки к налогу // Россия нэповская: политика, экономика, культура. Новосибирск, 1991. С. 113; Кабанов В. В. Благоденствие страны Нарземии // Родина. 1992. № 4. С. 66; Ибрагимова Д.Х. НЭП и перестройка Массовое сознание сельского населения в условиях перехода к рынку. М., 1997. С. 21.
27 См.: История советского крестьянства. В 5 т. Т. 1. Крестьянство в первое десятилетие Советской власти, 1917-1927. М., 1986. С. 123.
“ Декреты Советской власти. Т. 14. Апрель 1921 г. М., 1997. С. 190.
29 См/. Декрет СНК о натуральном налоге на хлеб, картофель и масличные семена. 21 апреля //Декреты Советской власти. Т. 14. С. 113—116; Декрет СНК о натуральном налоге на молочные продукты. 21 апреля // Там же. С. 116—120; Декрет СНК о натуральном налоге на яйца. 21 апреля //Там же. С. 120—122.
30 См.: Декреты Советской власти. Т. 15. М., 1999. С. 38-41,95-98.
31 Постановление СНК о порядке применения административных взысканий в целях исправного поступления продовольственных и сырьевых налогов. 25 мая // Декреты Советской власти. Т. 15. С. 173.
32 Ленин В.И. Речь при открытии конференции 26 мая // Полн. собр. соч. Т. 43. С. 297.
33 Ленин В.И. Доклад о продовольственном налоге 26 мая // Полн. собр. соч. Т. 43. С. 313.
м Ленин В.И. Заключительное слово по докладу о продовольственном налоге 27 мая // Полн. собр. соч. Т. 43. С. 331.
35 См.: Ленин В.И. Проект резолюции по вопросам новой экономической политики. 27—28 мая
1921 г. // Полн. собр. соч. Т. 43. С. 335.
36 КПСС в резолюциях... Т. 2. С. 421.
37 ЦДНИСО. Ф. 27. Оп. 2. Д. 5. Л. 26, 31, 38-39.
38 Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 1. Л. 33. (Далее: ГА РФ).
39 Центр документации новейшей истории Волгоградской области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 187. Л. 11 об. (Далее: ЦП,НИВО).
40 ГАРФ. Ф. Р-1064. Оп. 1.Д. 1.Л. 33 об.
41 Постановление СНК об исправлениях в пунктах 3 и 4 Декрета СНК от 21 апреля 1921 г. о на-
турналоге на хлеб, картофель и масличные семена. 31 мая //Декреты Советской власти. Т. 15. С. 232.
42 Постановление СНК об исправлении ошибки в пункте 4 Декрета СНК от 17 мая 1921 г. о натуральном налоге на сено. 31 мая // Там же. С. 233-234.
43 См.: Декреты Советской власти. Т. 15. С. 223—227.
44 РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 11. Д.90.Л. 2.
45 См.: Там же. Л. 3.
46 Российский государственный архив экономики. Ф. 478. Оп. 1. Д. 2099. Л. 3.
47 ДДНИСО. Ф. 27. Оп. 2. Д. 41. Л. 147.
48 ЦДНИВО.Ф. 1. Оп. 1. Д. 42. Л. 19-20.
49 ЦДНИСО. Ф. 27. Оп. 2. Д. 39. Л. 37.
50 ЦЦНИВО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 184. Л. 23.
31 Там же. Л. 28 об.
и Государственный архив Нижегородской области. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2133. Л. 31,39—39 об. (Далее: ГАНО).
53 ЦДНИСО. Ф. 27. Оп. 2. Д. 307. Л. 56-56 об.
34 ГАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2134. Л. 5—6, а также см. Л. 1—4 и др.
53 См.: Там же. Д. 1612. Л. 2 об.
36 См.: Хенкин Е.М. Очерки истории борьбы Советского государства с голодом (1921—1922). Красноярск, 1988. С. 45, 46.
57 См.: Государственный архив Астраханской облает Ф. 42. Оп. 1. Д. 198. Л. 21-21 об., 33-33 об., 42-42 об.
38 ГАНО. Ф. 3. Он. 1.Д. 1612. Л. 2 об.
39 См.: ЦДНИУО. Ф. 1. Оп. 1.Д. 281. Л. 4 об.; Д. 282. Л. 22.
60 См.: Декреты Советской власти. Т. 16. М., 2004. С. 455-456.
61 См.: ЦДНИСО. Ф. 27. Он. 2. Д. 304. Л. 32-35.
62 Декреты Советской власти. Т. 16. С. 221, 247.
63 Горьковская областная организация КПСС: Хроника. Кн. I. 1883 — май 1941 г. Горький, 1989. С. 221-222.
64 ЦДНИСО. Ф. 27. Оп. 2. Д. 8. Л. 9 об.
63 Ленин В.И. О внутренней и внешней политике республики: Отчет ВЦИК и СНК 23 декабря // Полн. собр. соч. Т. 44. С. 314—315.
66 См.: История советского крестьянства. Т. 1. С. 229.
67 См.. Карр Э. История Советской России: Пер. с англ. Кн.1: Том 1 и 2. Большевистская революция. 1917-1923. М., 1990. С. 623.
68 Бокарев Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е годы: источники, методы исследования, этапы взаимоотношений. М., 1989. С. 170.
69 См.: Государственный общественно-политический архив Нижегородской области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2316. Л. 48; ГАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1612. Л. 3—3 об.
п См.: Хенкин Е.М. Указ. соч. С. 46—47.
71 При этом и численность населения в голодающих районах он назвал 31 922 тыс. человек (см.: Калинин М. Итоги голодной кампании// Итоги последгол |с 15/Х-1922 г. по 1/УШ-
1923 г.] / Изд. Ликвидкома ЦКПГ ВЦИК. Москва: Кремль, 1923. С. 15), хотя в сентябре 1922 г. подписался под цифрой 37 621 200 человек (см.: Обращение от Всероссийского Центрального исполнительного Комитета. ГАРФ. Ф. Р-1064. Оп. 1.Д.З.Л. 104).
72 См.: Мстиславский С. Голод // Большая советская энциклопедия. Т. 17. М., 1930. С. 463; Дробижев В. 3. У истоков советской демографии. М., 1987. С. 88.
