CC BY
79
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 12 (150). История. Вып. 31. С. 69-78.
ДРАМЫ СОВЕТСКОЙ истории
В. А. Поляков
РОССИЙСКАЯ ДЕРЕВНЯ В 1922 ГОДУ: АПОГЕЙ ГОЛОДА - ПЕРВЫЙ ИТОГ ПРОДНАЛОГА
В статье рассматриваются трагические события в истории российской деревни, понёсшей в 1922 г. самые большие потери от голода. Его причина заключалась в политике советского руководства, принявшего два ключевых решения в деле изъятия у крестьян сырья и продуктов питания вначале через продовольственную развёрстку, а затем продовольственный налог. Ровно через год после перехода на него голод и достиг своего апогея.
Ключевые слова: деревня, крестьяне, продовольственная развёрстка, продовольственный налог, голод.
На фоне дискуссии о голоде начала 1930-х гг.1, инициированной руководством Украины, уместным стало напоминание А. И. Солженицына о том, что «ещё с 1917 года нам, советским жителям, какие только бесстыдные, хоть и бессмысленные, лжи не досталось услышать и покорно проглотить». Среди них был и «Великий Голод 1921 года, от Урала, через Волгу и в глубь Европейской России, потрясший тогда нашу страну! Он скосил миллионы людей...»2. Своего апогея он достиг к началу лета 1922 г., то есть ровно через год после замены продовольственной развёрстки на продовольственный налог. Рассмотрение такой обусловленности голода продналогом является целью данной статьи.
Сразу надо отметить, что те изменения экономического характера, до сего времени воспринимаемые как кардинальные под термином «новой экономической политики», на самом деле реально менялись не в сторону уменьшения объёмов изъятий продуктов у крестьян, а наоборот, сопровождались увеличением доли взятого. 8 марта 1921 г., выступая на Х съезде РКП(б), В. И. Ленин отметил, что «.вопрос о налоге и развёрстке в законодательстве у нас поставлен давно, ещё с конца 1918 года <...> Он был принят
- этот закон, вводящий натуральный налог с земледельцев, - но в жизнь он не вошёл». И далее, находя причины в прежних «условиях военного времени», предложил: «...перевести развёрстку на налог». Но тут же, сделав оговорку: «Разумеется, мы знаем, что в обстановке, которая окружает нас, - это вещь очень трудно осуществимая. Площадь посева, урожайность, средства производства, всё это со-
кратилось,- выдал парадоксальную идею,
- крестьянин должен несколько поголодать, чтобы тем самым избавить от полного голода фабрики и города». Такое ленинское заявление и его контекст очень важны как в принципе, так и для рассмотрения проблемы голода. Налицо было то, что крестьяне приносилось в жертву ради пролетариев города.
Неделей позже, выступая 15 марта с докладом «О замене развёрстки натуральным налогом», он, вновь связывая налог с голодом, заявил: «Если будет неурожай, брать излишки нельзя, потому что излишков не будет. Их пришлось бы взять изо рта крестьян. Если будет урожай, тогда все поголодают немножко, и государство будет спасено.»3 Из такой логики следовало, что не в случае недорода, а именно при урожае народ будет голодать. Причина столь чудовищного сценария заключалась в том, что при достатке хлеба крестьяне легко обманутся и не смогут одновременным возмущением среагировать на его изъятие.
Тогда же, 15 марта, Президиум ВЦИК, следуя указаниям высших структур РКП(б). принял постановление, где для исполнителей была важная оговорка: «В то же время предлагается губпродкомам и губпродсовещаниям впредь до издания правил, устанавливающих натуральный налог, проводить в жизнь ранее изданные законоположения и распоряжения о продовольствии.»4 Одновременно специальной комиссии было поручено разработать основные положения закона для утверждения на сессии ВЦИК. 18 марта высшая партийная инстанция обсудила документ и позволила рекомендовать его. Днём позже он был принят на II сессии ВЦИК.
Так появилось ещё одно постановление по поводу продналога, где декларировались благоприятные для крестьян изменения относительно прежней развёрстки. В сжатом виде они заключались в том, что «налог должен быть меньше налагавшегося до сих пор путём развёрстки обложения», «закон о налоге должен быть составлен таким образом и опубликован в такой срок, чтобы земледельцы ещё до начала весенних полевых работ были возможно более точно осведомлены о размерах» и обещалась отмена «круговой ответственности».
При этом те, кому такая информация адресовалась, не могли знать откровенных высказываний наркома продовольствия А. Д. Цюрупы перед делегатами Х партсъезда. А он, будучи 15 марта содокладчиком по вопросу «О замене развёрстки натуральным налогом», заявил: «Товарищи, не думайте, что сейчас мы совершаем некоторый полёт, который приведёт в царство полного благополучия, этого благополучия в смысле продовольственном не будет, положение тягостное будет и впредь». И далее пояснил: «Когда мы будем определять налог, размеры его <.> мы должны будем сделать некоторую накидку на недочёты работы наших аппаратов <.> Ясно, что это - всё же очень тяжёлый налог»5.
Это была правда о продналоге. Одновременно с этим 15 марта сотрудник наркомпрода А. И. Свидерский обратился к председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому с просьбой направить телеграмму всем губчека о принятии дополнительных мер по охране продуктов, изъятых у населения. 17 марта с грифом «Циркулярно, шифром» на места последовало:
«ВСЕМ ГУБЧЕКА. Принятое партсъездом постановление о замене продовольственной развёрстки натуральным налогом может быть неправильно истолковано сельским населением в том смысле, что сданные продукты подлежат возвращению. И ввиду этого предписывается принять энергичные меры к охране продуктов от возможного расхищения. Кроме того, предлагается принять к неуклонному руководству, что все ранее изданные законы и распоряжения о продовольствии продолжают иметь силу и подлежат выполнению впредь.»6.
На местах копии с этого послания под грифом «Совершенно секретно» сразу препровождались для сведения в партийные органы.
Этим подтверждалось сохранение в деревне прежнего положения.
Неделей позже с перестановок в продовольственных структурах последовала вторая волна «новаций». Началом стало ленинское письмо в Наркомат продовольствия от 27 марта 1921 г.: «т. Цюрупа!
Политически необходимо перетасовать личный состав Компрода перед началом новой кампании.
Чтобы крестьяне видели других людей.
Не старые чиновники Компрода, ненавистные крестьянству, а другие должны проводить новую политику. Это необходимо.
Обдумайте, как это сделать (перетасовать из губернии в другую) и черкните мне быстро».
Цюрупа в тот же день ответил, что «. вслед за тем, как было принято решение о введении продналога, коллегия постановила сделать передвижку продработников. Об этом я сообщал Вам накануне Вашего свидания с крестьянами-уфимцами. Перетасовка будет произведена основательная»7.
Во время упоминаемой встречи, состоявшейся 19 марта 1921 г., председатель СНК для себя выделил следующие моменты: «отрядов боятся неслыхано, обыски неслыханные. Всё рострясут <...> мыло забрали (которое у девочки) <...> мясную развёрстку выполнил, -а ещё взяли 1 корову + 4 овец.»8 и т. д.
Крестьяне, с ужасом ему говорившие об этом, по наивной доверчивости и не предполагали, что он о подобном наслышан. Новые сообщения всего лишь подталкивали власть на принятие административных указаний, а это положение крестьян не меняло. 28 марта на места ушло предписание ВЦИК и Наркомпрода, которое было однотипно с чекистской телеграммой. Из текста следовало, что «некоторые губпродкомы, не ожидая директив из центра, приступают к частичному введению натурального налога и реорганизации аппарата по своему усмотрению». Эти шаги, разрушавшие замыслы кремлёвского руководства, были следствием того, что представители местной власти приняли за «чистую монету» сообщения из газет, то есть то, что пропагандой предназначалось для массового сознания. Поэтому для «поправления» неискушённых политиков, их предупредили: «Газетные сообщения о ходе работ разных комиссий по выработке декретов, связанных с введением натурального налога, принима-
ются часто на местах за официальные директивы центральной власти. Точно так же местными продовольственными органами и губи-сполкомами истолковываются попадающие в печать постановления коллегии Компрода.» А в заключительной части подчеркнули: «Настоящим предписывается губпродкомам выполнять только те постановления, которые сообщаются за подписями соответствующих должностных лиц. Виновные в нарушении этого правила и в принятии мер на основании информационных сообщений печати или Роста будут подвергаться строжайшей ответственности, как дезорганизаторы»9.
Большей части тех, кто был причастен к продовольственной работе, этого предупреждения было достаточно. А кто-то и без предписания не отклонялся от партийного курса. Например, 8 июня 1921 г. секретарь Саратовского губкома РКП(б) Мартынов перед делегатами губернской партконференции признался: «Оказалось, что на местах курс новой экономической политики применялся в разных видах, одни понимали, что это шутка, что так крестьян пока ловят на удочку и что весной опять будет развёрстка, когда крестьяне успокоятся»10.
С подвохом было и правительственное постановление от 28 марта. Этот документ условно можно разделить на две части. В первых строчках напоминалось о крестьянских трудностях и благих перспективах «свободного распоряжения плодами своих трудов», а далее - существо решения: «Вместо 423 миллионов пудов зерновых продуктов, которые должны были быть собраны в 1920-21 годы с территории Республики, не считая Украины и Туркестана, путём государственной развёрстки, установить <...> размер продовольственного натурального налога на 1921-22 годы в сумме не свыше 240 миллионов пудов зерновых продуктов.»
Заключительный абзац, гласивший, что СНК «постановляет в ближайший же срок опубликовать во всеобщее сведение точные ставки налога, применительно к урожайности по отдельным губерниям, а равным образом порядок, сроки и способы взимания этого налога»11, был, как и начало документа, по своей сути пропагандистским атрибутом. Вместе с тем постановление имело и отличие от предыдущих, а равно от резолюции Х партсъезда. Заключалось оно в том, что вместо абстрактного обещания, что «налог будет
меньше развёрстки», теперь декларировалась и его цифра в 240 млн. пудов хлеба, предполагаемого к изъятию у крестьян. Но такая конкретизация вновь была фиктивным обещанием. Она всего лишь маскировала «наживку на крючке» с той «удочки», о которой говорил и секретарь саратовского губкома партии. Эта «удочка» многие годы была в руках историков, повторявших тезис о малых размерах налога12, и только в начале 1990-х гг. зазвучали правдивые оценки. Они касались увеличения, как видов натурального обложения, так и общей суммы сельскохозяйственного налога с одновременным признанием, что и сам продналог мало чем отличался от развёрстки13. Действительно, большевистское правительство, собрав к 1 марта 1921 г. по стране 258707 тыс. пудов хлебофуража, из коего в производящих губерниях вместе с Поволжьем 131069 тыс. пудов14, уменьшённую цифру стало отсчитывать от некого плана в 423 млн. пудов.
4 апреля 1921 г. поступило новое «Предписание СНК и Народного комиссариата продовольствия всем губернским продовольственным комитетам и совещаниям выполнить установленную продразвёрстку на мясо, масло и яйца». В нём указывалось: «Некоторые губпродкомы, ссылаясь на ожидающуюся замену развёрстки натурналогом масло, яйца, отмечают слабость поступления этих продуктов. Избежание недоразумений <...> разъясняется: впредь объявления натурналогов отдельные продукты сохраняют силу установленные развёрстки, работа выполнению их должна производиться прежним порядком»15.
Эти же принципы сохранялись и в трёх декретах СНК «О натуральном налоге на хлеб, картофель и масличные семена», «О натуральном налоге на молочные продукты» и «О натуральном налоге на яйца» от 21 апреля 1921 г. Кроме того, и заканчивались они пунктами с дословно идентичным предупреждением: «Граждане, не выполнившие налога, несут личную и имущественную ответственность в порядке административном и судебном»16.
В полной мере это относилось к «Декрету СНК о натуральном налоге на шерсть» и «Декрету СНК о натуральном налоге на сено», что последовали 11 и 17 мая17, чем ещё раз подтверждалось отсутствие какой-либо разницы между новой формой налога и прежней развёрсткой. Напор на крестьян со стороны властных органов не только сохранился, но и усилился. Из многих мест, вклю-
чая Симбирскую губернию, пошли однотипного характера сообщения: «Коммунисты в деревне производят обыски похожие на 1918 год»18.
Острота ситуации, что естественно, сохранилась. Тогда Ленин предпринял новый ход: 21 апреля 1921 г. он закончил брошюру «О продовольственном налоге». В ней прежняя политика большевиков в отношении крестьян, начиная с октября 1917 г., получила объяснение как «вынужденная крайней нуждой», то есть некими объективными причинами, а не самих большевиков действиями. При этом всему сделанному в России, по своему характеру относимому к коммунистическим мероприятиям, теперь путём добавления к слову «коммунизм» прилагательного «военный» и взятия этого сочетания «военный коммунизм» в кавычки придавался уже иной смысл. Смысл тактической неудачи, за которой должна последовать победа коммунизма уже настоящего. «Своеобразный “военный коммунизм” состоял в том, - писал он, - что мы фактически брали от крестьян все излишки и даже иногда не излишки, а часть необходимого для крестьянина продовольствия.»
И далее, повторив, что «“военный коммунизм” был вынужден войной и разорением», признался: «Он не был и не мог быть отвечающей хозяйственным задачам пролетариата политикой». После чего выдал за благо новый курс. «Правильной политикой пролетариата, осуществляющего свою диктатуру в мелкокрестьянской стране, является обмен хлеба на продукты промышленности, необходимые крестьянину, - напишет он, и добавит - продналог есть переход к ней»19.
Так продовольственный налог оказался неотъемлемой частью некой «новой экономической политики», только на тяжёлой обстановке весны 1921 г. это не отразилось. Напряжённость в стране продолжала нарастать в прямой зависимости с ухудшением продовольственного положения крестьян и их сопротивлением государственному нажиму по изъятию фуражно-продовольственных ресурсов. 25 мая СНК принял важное по своим последствиям постановление. В нём говорилось: «В целях обеспечения исправного поступления продовольственных и сырьевых налогов устанавливаются следующие меры:
1) Предоставить право губпродкомиссарам подвергать аресту отдельных неисправных плательщиков на срок не свыше двух недель,
а упродкомиссарам - на срок не свыше одной недели, а также право наложения налоговой
пени»20.
Постановление становилось дополнением к законодательно-правовому основанию под прежней продовольственной политикой. Существенным было и то, что появилось оно накануне открывавшейся Х конференции РКП(б). В своей речи 26 мая Ленин, подчеркнув, что «главным пунктом порядка дня, главным вопросом, который заставил созвать конференцию раньше предполагаемого нами срока, это вопрос об экономической политике
- о продналоге», определил главную задачу момента.
Вслед за этим докладчик раскрыл детали задуманного плана: «Задача ставится перед местными работниками так: с одной стороны, полностью провести продовольственный налог и, с другой, в возможно кратчайший срок».
После чего, вновь повторив цифру изъятия у крестьян «минимального фонда в 240 миллионов пудов», вдруг обозначил странную заботливость о тех, у кого хлеб брали: «Всякая затяжка по взиманию налога - известное стеснение для крестьянина». Но следующая фраза всё расставляла по своим местам. «Взимание налога добровольно не пройдёт, без принуждения мы не обойдёмся, взимание налога ставит ряд стеснений для крестьянского хозяйства, - с прежней откровенностью продолжил он, - если эту операцию взимания налога мы протянем дольше, чем следует, крестьянин будет недоволен и будет говорить, что свободы распоряжения излишками он не получает. Чтобы свобода была на практике похожа на свободу, надо, чтобы взимание налога произошло быстро, чтобы взыскатель налога недолго стоял над крестьянином, а сделать это можно сократив период от урожая до полного взыскания налога».
При этом стиль, отразившийся в словах «операция взимания налога» или «чтобы свобода была на практике похожа на свободу», искренность большевиков не напоминала. На следующий день, 27 мая, глава правительства в заключительном слове, признав: «. распространяются слухи, что идёт политика в кавычках, т. е. политиканство», фактически подтвердил наличие иных взглядов на действия советского руководства. Вслед за чем, ещё раз демонстрируя им самим упоминаемое «политиканство», назвал уже большие, чем говорилось в марте и апреле, объёмы
предполагаемых изъятий основного продукта у крестьян: «Нужно собрать 240 миллионов пудов хлеба налогом и 160 миллионов товарообменом», - и с назиданием уточнил: «т. е. всего 400 миллионов пудов так, чтобы крестьянство чувствовало экономическую устойчивость этой системы сбора»21.
Земледельцы эту новую систему, конечно, почувствуют и испытают на себе в полной мере. Полгода спустя эта политика получит точное отражение в резолюции XI конференции РКП(б), последний пункт которой гласил: «Так называемая “новая экономическая политика”, основные начала которой были точно определены ещё <...> весной 1918 г., основывается на строгом учёте экономических сил Советской России»22. Из чего ясна преемственность, которая сводила на нет новизну, и понятен характер того учёта, при котором крестьянство столкнулось с непосильным налогообложением, как и прежде с разорительной развёрсткой.
Возвращаясь к Х партийной конференции, отметим, что присутствовавшие на ней, приняв ленинские предложения, о деталях реализации продналога были проинформированы представителями комиссий, которые законы и инструкции разрабатывали. Существенными стали два доклада. В том, что сделал председатель правления Центросоюза Л. М. Хинчук, важна нацеленность «во что бы то ни стало выкачивать от населения тем или другим способом необходимое нам продовольствие и сырьё.»
При этом надо заметить, что слова эти, адресованные делегатам, в стране не могли услышать, как и доклад сотрудника нарком-прода А. И. Свидерского. Представляя ведомство, которое реализовывало продразвёрстку, а теперь переориентировалось на продналог, он дал подробные разъяснения по тем изменениям, какие происходили в отношениях советского государства с налогоплательщиками, то есть с крестьянами. Из них наиболее существенными были новации в определении урожайности: «Степень урожая <...> будет устанавливаться не на местах, не волисполкомами, не сельсоветами, она будет устанавливаться для уездов Советом народных комиссаров. Таким образом, действия Совнаркома предрешают действия губисполкома, а действия Совнаркома и губисполкома предрешают действия плательщика. Здесь плательщик связан. Он имеет готовые цифры. В твоей волости
урожай такого-то разряда, а по такому-то разряду полагается платить тебе столько-то».
Но особо докладчик выделил сохранение из «старой практики принципа принуждения. Поскольку налог является повинностью, которую плательщик должен нести, применение налога без государственного принуждения, конечно, не может иметь места».
Вслед за чем раскрыл внутреннюю логику действий представителей власти: «Мы мыслим, что население будет всячески уклоняться от платежа налога, будет скрывать данные о состоянии своего хозяйства, будет стремиться уклониться от платежа налога <...> Попечение о том, чтобы плательщик вносил налог, мы возлагаем на сельсоветы и волисполком. После наступления срока платежа налога <...> те плательщики, которые не выполнили налога, попадают в разряд неисправных плательщиков, и по отношению к ним губпродкомиссар и упродкомиссар вправе применять административные и судебные меры взыскания.»
Перечислив их, докладчик подчеркнул, что «после двукратного наложения административного взыскания данный неплательщик объявляется злостным, и его проступок подлежит рассмотрению ревтрибуналом. Для рассмотрения этих дел устанавливаются особые выездные налоговые сессии ревтрибунала, которые будут выезжать по первому требованию продовольственных органов в те местности, где имеется наибольшее количество неисправных плательщиков. Эти сессии будут обязаны в кратчайшие сроки тут же, на месте, разбирать дела, выносить приговоры и проводить их в исполнение.
Этим выездным сессиям ревтрибунала придаётся характер военный; таким образом, мы достигаем возможности воздействия на массу населения, мы достигаем тех результатов, каких мы добивались, когда опирались на круговую поруку, когда мы привлекали к ответственности целые сёла. Теперь на коллектив возлагать репрессии мы не можем. Но путём правильного применения судебных мер мы можем создать такую обстановку, при которой будет достигаться массовое воздействие»23.
В итоге, как видно из этих пояснений, система сбора продналога получалась не менее жёсткая, чем была при развёрстке. Она отражала то положение крестьян, какое возникало вследствие изменений в советском за-
конодательстве. Три законодательных акта от
19 мая, из которых содержание «Положения СНК о представителях отдельных групп плательщиков налога на зерновые хлеба, картофель и масляничные семена» и «Инструкции СНК губернским продовольственным комитетам по проведению натуральных налогов»24 Свидерский раскрыл партийцам на Х конференции РКП(б), уже вступили в действие. К осени того же года вполне зримыми стали и последствия. Так, уже 23 ноября пленум Симбирского губкома РКП(б), заслушав доклад губпродкомиссара Вахатова, признал «постановку продработы неудовлетворитель-
ленном Совнаркомом». И противоречия в этом на местах не видели. Саратовский губ-продком в отчёте от 24 ноября 1921 г., объясняя ситуацию «.необходимостью кормить состоящие на государственном иждивении потребителей» при «крайне незначительной продовольственной помощи центра», в свой актив отнёс объявленные в августе «налоги на хлеб, картофель, мясо, волокно, овощи, сено и мёд. Позднее на птицу и пушнину». Кроме этого, подтвердив «ранее введённые налоги на масло, яйца и шерсть, - авторы заявили,
- тем не менее, ввиду всё увеличивающегося голода было сделано всё возможное, чтобы
Таблица 1
Результаты Саратовской губернии по сбору продразверстки и налога в 1920 и 1921 гг.
Виды продуктов Выполнение разверстки с 1/УПІ по 1/ ХІ-1920 г. Выполнение налога с 1/УІІ по 1/ХІ-1921 г.
Количество % от задания Количество % от задания
Хлебофураж 3032902 пуд. 23 862640 пуд. 86
Картофель 570872 пуд. 16 437408 пуд. 47
Крупный скот 19 134 гол. 32 6 419 гол. 52
Овцы 115 516 гол. 28 13 769 гол. 16
Мед 1 148 пуд. 44 196 пуд. 13
Яйца 3 431 045 шт. 17 1 531 171 шт. 12
ной». А далее, обратив «внимание Укомов, что существует среди продработников недостаточно ясное понимание разницы между развёрсткой и налогом», принял постановление: «.требовать от Укомов всяческого содействия продорганам и твёрдого внедрения в сознание членов организации всей важности собрать весь назначенный налог». Причём нельзя не отметить того, что в это время по губернии только голодающих детей насчитывалось 150 тысяч человек25.
Эти факты, а равно критическое положение в других регионах Поволжья, говорили
об одном: голод есть следствие продовольственной политики, реализуемой с весны
1921 г. через налог. От него не освобождались и те регионы, которые официально признавались голодающими. К примеру, 23 июня Президиум ВЦИК принял постановление о снабжении продовольствием голодающих Саратовской губернии26, затем с неё же «были сняты все государственные налоги», но, тем не менее, «нормы обложения почти по всем налогам были сохранены в размере, установ-
облегчить крестьянство и не дать ему погибнуть под двойным прессом налога и голода».
Далее, приравнивая эти декларативные заявления к помощи реальной, продовольственные работники в свой актив, якобы несущий «облегчение крестьянству, поражённому неурожаем», отнесли то, что «сессии Ревтрибуналов елико возможно смягчали выносимые по продовольственным делам приговоры», «весьма ограниченно применялись меры административного взыскания», «облегчались установленные Наркомпродом кондиции продуктов» и крестьянам «разрешалось заменять редкие продукты другими, более обычными». Но при этом из табл. 1 того же отчёта видно, что «налоговый пресс» не уступал продразвёрстке.
«Из сравнения этих столбцов, - отмечали составители таблицы, - сразу бросается в глаза оскудение сельскохозяйственного производства Саратовской губернии»27. И это действительно так. Реальных перемен в продовольственной политике не было. Как брали с мужика до этого, так и продолжили далее
это делать. Приводимые более высокие, чем это были при развёрстке, процентные показатели по налогу на хлебофураж, картофель и крупный скот, достигнутые в голодающей губернии, подтверждают главное - партийносоветские руководители губернии находились в гармонии с такими же кадрами из центра. Их основная задача ещё 30 июня 1921 г. была с ленинским участием ясно сформулирована в «Наказе СНК и СТО местным советским учреждениям» в словах: «Надо собрать 100 % продовольственного налога.»28
Достижением такого показателя, несмотря на недостаток продуктов, было озабочено руководство и других губерний, республик и областей Поволжья. 11-14 ноября 1921 г. пленум Нижегородского губкома РКП(б), рассмотрев свою работу после XII губпартконференции, отрапортовал, что «несмотря на засуху, продналог был собран на 75 % к плану»29.
«напрячь все наши усилия» на сбор «не меньше, чем 230 млн. пудов» продналога. А далее, пояснив: «Мы в течение долгого времени все усилия употребляли в центральных советских учреждениях, чтобы продовольственный план развёрстан был максимально», сделал «отсюда вывод только один: продовольственный налог должен быть собран в размере 100 %, т. е. полностью, во что бы то ни стало». Затем, подтвердив свою осведомлённость: «Мы нисколько не забываем, что это составляет для крестьянства, пострадавшего так много, огромную тяжесть», завершил: «Но я должен от имени правительства, как итог отчёта наших работ за 1921 г., сказать вам: эту задачу, товарищи выполнить надо, на эту трудность
^ 31
пойти надо.»31
И на это пошли. Завершённая в марте 1922 г. первая продналоговая кампания дала почти 233 млн. пудов хлебофуража, что, по
Таблица 2
Итоги продовольственной кампании 1921/22 г. (в млн. пудов)
Виды Натуральный налог Промыс- Возврат Това- Прочие Итого
продуктов государст- венный местный ловый сбор семенной ссуды рообмен поступле- ния
Хлебофураж 186,2 1,1 10,6 13,5 36,8 3,6 251,8
Масличные семена 13,7 0,4 0,3 0,6 1,1 0,4 16,5
Картофель 50,3 0,9 - 2,3 0,9 0,7 55,1
Мясо 6,8 - - - 3,4 - 10,2
Масло 0,7 - - - 0,5 - 1,2
Сено 59,3 - - - 1,9 - 61,2
Источник: Бокарев Ю. П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е годы: источники, методы исследования, этапы взаимоотношений. М., 1989. С. 170.
14 декабря секретарь Саратовского губкома РКП(б), выступая на XI губернской партконференции, сообщил: «Мы добились того, что с Саратовской губернии было снято взимание продналога для центра. Это была одна из важнейших задач, но Губком пошёл дальше <.> и продналог был превращён в местный налог, т. е. он должен был собираться только для внутри губернских нужд. И мы не только получили продналог в количестве 500 тыс. пудов, как полагали, но получили вдвое больше, мы сумели взять около миллиона пудов»30.
Но удовлетворяться достигнутым, «несмотря на засуху», нижегородским и саратовским партийцам удастся не долго. 23 декабря, выступая на IX съезде советов, Ленин призвал
мнению авторов академического издания советской эпохи, «явилось выдающимся достижением»32. Один из классиков западной советологии английский историк Э. Карр, не раскрывая методик подсчёта, определял собранный продналог в 150 млн. пудов33. Но внимательный подход к ранее публиковавшимся статистическим данным, предпринятый Ю. П. Бокаревым, даёт основание усомниться не только во второй из приведённых цифр, но и в первой. Из табл. 2 это хорошо видно.
Эти данные подтверждают высокие достижения продовольственных работников в деле выполнения партийно-государственных решений по изъятию продуктов у крестьян.
Из строки первой, отражающей сборы хлеба, виден и общий итог в 251,8 млн. пудов и его основная часть - 186,2 млн. пудов государственного натурального налога. Кроме того, предстают налоги местные, которые брались и в голодающих регионах. Обращает на себя внимание графа «Возврата семенной ссуды», потому что советское государство, «под метёлку» выгребавшее зерно у землепашцев, затем свой возврат людям ими же выращенные семена будет именовать «широкой помощью крестьянству». И предоставляться она будет не безвозмездно, в том числе и с территорий остро голодающих, составив в год перехода на продналог 13,5 млн. пудов.
Во всех изъятых продуктах была значительная доля из поволжского региона, который за зимние месяцы тоже дал налоговый прирост. 19 марта 1922 г., выступая перед делегатами XIII Нижегородской губконферен-ции, секретарь губкома РКП(б) А. И. Микоян, отметив, что «при сборе продналога ухудшилось настроение голодающих уездов», объяснил: «Трудности были особенно большие, потому что у нас, во-первых, выявился недород озимых и гибель яровых, и к осени появились признаки голода, который причинил много забот.» После чего отрапортовал, что «продналога собрано 93 %». Кроме этого, отчёт заместителя заведующего отделом заготовок губпродкома, хотя и сопровождался сетованиями «на бескормицу в деревне», внёс новые доказательства успешного сбора продналога по маслу - 46,60 %, яйцу - 68,04 %, птице - 63,33 %, мясу - 84,12 %, мёду - 73,48 %, на шерсть - 91,53 % от задания34.
Цифры впечатляющие, как и общий вклад голодающих губерний, составивший 11,3 % от уровня взятого в 1920 г. При этом здесь широко использовались ещё и заготовки местных кооперативных органов за счёт средств, собранных у крестьян: Самарский губсоюз заготовил таким методом 477,8 тыс. пудов хлеба, 176 тыс. пудов рыбы; Симбирская губерния - 476 тыс. пудов хлеба и картофеля35 и т. д. Но для страны собранного окажется недостаточно, а вот для Поволжья это обернётся потерями многого.
О динамике нарастания числа голодавших и смертности можно судить, к примеру, даже по «благополучной» Лопуховской волости Еланского уезда Саратовской губернии. Здесь с начала 1922 г. число голодающих менялось следующим образом: в январе - 35 %, февра-
ле - 45 %, в марте - 50 %, а к началу июня уже 90 % из 14 975 жителей. При этом известия об умерших приходили в следующей последовательности: 20 февраля - 21 чел., 1 июня - 2 чел., 5 июня - 4 чел., 6 июня - 4 чел., 9 июня - 3 чел., 14 июня - 5 человек. В целом по Еланскому уезду при общей численности 272085 жителей только в январе умерло 375 человек36. Общие потери от голода всей Саратовской губернии по данным на октябрь 1922 г. составили 191465 человек или около
8 % всего населения, а по некоторым уездам смертность достигла 20 %37.
Взаимная обусловленность голода с заболеваниями и смертностью наглядно предстаёт в отчёте Краснококшайского кантона Марийской автономной области, где на 1 февраля
1922 г. из 117385 голодавших заболело 4527 и умерли 671 человек. А вот в целом по области, что следует из «Обзора, составленного на основании сельскохозяйственных отчётов автономных Республик и Областей за 1922 г.», федерального комитета по земельным делам наркомата национальностей «в восточных волостях Марийской области в 1922 г. в день умирало 50-60 человек. Голод к 1 августа 1922 г. вырвал 2,4 % населения».
В соседней Чувашской автономной области на 1 января 1922 г. было зарегистрировано 35 тыс. голодных смертей. По сведениям за 7 марта число голодающих достигло 800 тыс. человек, а помощь удовлетворяла только около 10 % нуждавшихся в ней. Суррогатами питалось свыше 90 % населения и смертность превысила рождаемость на 35 %.
В Татарской АССР по сведениям за 11 января 1922 г. голодающих насчитывалось 1929556 человек, при этом в пяти кантонах из 34405 заболевших за неделю умерло 6535 человек. По данным ЦК помгола при Татарском ЦИК только с 15 февраля по 1 марта 1922 г. в республике умерло от голода 20221 и от тифа 1234 человека, а «часть населения под давлением голода разбежалась по разным губерниям».
В Башкирской республике доля голодающих по данным за 21 января приблизилась к
30 %. По сведениям Башкирской комиссии помощи голодающим «в Табынском кантоне число смертных случаев достигло 4 тыс. человек. В Кипчак-Джетимировском кантоне голодающих 70 тыс. человек, случаев голодной смерти - 3122 человека, заболевших от недоедания - 5017 человек»38.
Особенно значительной была смертность населения в Области немцев Поволжья, где общее количество умерших от голода собственно на территории автономной области и умерших за её пределами к маю 1922 г. достигло 107,5 тыс. человек39, что составило 23,7 % от 454368 человек, проживавших там на 28 августа 1920 г.40
Наибольшего размаха трагические события достигли в Самарской губернии. С особой тревогой 7 февраля на заседании губернской комиссии помгола был воспринят доклад Бугурусланской уездной комиссии со сведениями о гибели 16962 человек. Именно тогда об этом решили дать информацию в Москву. На Х Самарской губернской конференции РКП(б), проходившей 1-2 июля 1922 г., секретарь губкома партии И. Т. Морозов заявил, что «голодает до 95 % всего населения, трупоедство даже не регистрируется, настолько оно стало обычным явлением, люди дошли до людоедства»41. К тому времени от голода умерло 337,1 тыс. человек или 14,2 % всего населения губернии42. В конце года, уже на Х губернском съезде советов председатель губернской комиссии по ликвидации последствий голода Карклин 11 декабря сделал уточнение: «Если по всему Поволжью голодало 80 % населения, то в Самарской губернии голодало 93 % или до 2430000 человек. Следовательно, центром голодных переживаний стала Самарская губерния»43.
Голод, охвативший до 35 губерний с населением почти в 90 млн., испытают по разным данным от 22,6 млн., названных председателем ВЦИК М. И. Калининым44, до 30-40 млн. человек, определяемых научными расчёта-ми45. Из них к весне 1922 г. по официальным данным погибло 5,2 млн. человек46. Их страдания имели прямую связь с продовольственной политикой партии большевиков, что зримо проявилось в мероприятиях, которые проводились ими в 1921-1922 гг.
Примечания
1 См.: Данилов, В. П., Зеленин И. Е. Организованный голод. К 70-летию общекрестьянской трагедии / В. П. Данилов, И. Е. Зеленин // Отечеств. история. 2004. № 5. С. 97-111; Марчуков, А. Операция «Голодомор» // Родина. 2007. № 1. С. 60-67; Тишков, В. Демографические «голодоморы» // Родина. 2007. № 7. С. 84-89; Голод по-большевистски : организа-
торы и вдохновители // Родина. 2007. № 8. С. 82-89; № 9. С. 80-86.
2 Солженицын, А. Поссорить родные народы? // Известия. 2008. 2 апр. С. 1.
3 Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5-е. Т. 43. С. 28-29, 71.
4 Декреты Советской власти. Т. 13. М., 1989. С. 204.
5 Десятый съезд РКП(б). Март 1921 года : сте-ногр. отчёт. М., 1963. С. 416, 418.
6 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 76. Оп. 3. Д. 176. Л. 1-2.
7 Ленин, В. И. Письмо А. Д. Цюрупе. 27 марта 1921 г. // Ленин, В. И. Неизвестные документы. 1891-1922 гг. М., 2000. С. 425.
8 Ленин, В. И. Записи во время приёма крестьян деревни Бекетово Булгаковской волости Уфимской губернии. 19 марта 1921 г. // Там же. С. 422.
9 Декреты Советской власти. Т. 13. С. 282283.
10 Центр документации новейшей истории Саратовской области. Ф. 27. Оп. 2. Д. 5. Л. 31.
11 Декреты Советской власти. Т. 13. С. 285.
12 См.: История Коммунистической партии Советского Союза : в 6 т. Т. 4, кн. 1. М., 1970. С. 57; Трапезников, С. П. На крутых поворотах истории : (Из уроков борьбы за научный социализм, против ревизионистских течений). Изд. 2-е, доп. М., 1972. С. 202 и др.
13 См.: Есиков, С. А. Переход от развёрстки к налогу // Россия нэповская : политика, экономика, культура : тез. Всесоюз. науч. конф. (25-27 июня 1991 г.). Новосибирск, 1991. С. 113; Кабанов, В. В. Благоденствие страны Нарземии // Родина. 1992. № 4. С. 66 и др.
14 См.: История советского крестьянства : в 5 т. Т. 1. М., 1986. С. 123.
15 Декреты Советской власти. Т. 14. М., 1997.
С. 190.
16 Там же. С. 113, 116-122.
17 См.: Декреты Советской власти. Т. 15. М., 1999. С. 38-41, 95-98.
18 Центр документации новейшей истории Ульяновской области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 283. Л. 46 об.
19 Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 219, 220.
20 Декреты Советской власти. Т. 15. С. 173.
21 Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Т. 43. С. 297, 313, 331.
22 КПСС в резолюциях. Изд. 9-е, доп. и испр. Т. 2. М., 1983. С. 472.
23 См.: Протоколы Десятой Всероссийской конференции РКП(большевиков). Май 1921 г. М., 1933. С. 30-31, 38-39, 43-47.
24 См.: Декреты Советской власти. Т. 15. С. 126-132.
25 См.: ЦДНИУО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 281. Л. 4 об.; Д. 282. Л. 22.
26 См.: Декреты Советской власти. Т. 16. М., 2004. С. 455-456.
27 См.: ЦДНИСО Ф. 27. Оп. 2. Д. 304. Л. 3235.
28 Декреты Советской власти. Т. 16. С. 221, 247.
29 Горьковская областная организация КПСС : хроника. Кн. 1. Горький, 1989. С. 221-222.
30 ЦДНИСО. Ф. 27. Оп. 2. Д. 8. Л. 9 об.
31 Ленин, В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 314315.
32 См.: История советского крестьянства : в 5 т. Т. 1. С. 229.
33 См.: Карр, Э. История Советской России. Кн. 1, т. 1, 2. Большевистская революция. 1917-1923 : пер. с англ. М., 1990. С. 623.
34 См.: Государственный общественно-
политический архив Нижегородской области. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2316. Л. 48;. Государственный архив Нижегородской области. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1612. Л. 3-3 об.
35 См.: Хенкин, Е. М. Очерки истории борьбы советского государства с голодом (19211922). Красноярск, 1988. С. 46-47.
36 См.: Государственный архив Волгоградской области. Ф. Р-6607. Оп. 1. Д. 5. Л. 2, 3, 5 об.
37 См.: Поляков, В. А. Советская власть и Русская Православная Церковь // Мир Православия : сб. науч. ст. Волгоград, 1997. С. 83; Государственный архив Саратовской области. Ф. Р-453. Оп. 1. Д. 17. Л. 1.
38 См.: Советская деревня глазами ВЧК - ОГУ
- НКВД. 1918-1939 : док. и материалы : в 4 т.
Т. 1. М., 1998. С. 556, 563, 581; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 11. Д. 259. Л. 54-55; Оп. 14. Д. 432. Л. 20; Д. 782. Л. 11.
39 См.: Винс, О. В. Смертность населения АОНП от голода в 1921-1922 гг. // Культура русских и немцев в Поволжском регионе. Вып. 1. Саратов, 1993. С. 66.
40 Подсчитано автором с использованием данных (см.: Наличие населения по губерниям и уездам по полу, с выделением городского и сельского // Тр. Центр. стат. упр. Т. 1, вып. 1. Предварительные итоги переписи населения
28 августа 1920 г. Население 25 губерний Европейской России. М., 1920. С. 11-12).
41 См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 14. Д. 540. Л. 4848 об.; Д. 635. Л. 2 об.-3.
42 См.: Места после голода (Самарская губерния) // После голода. 1922. Дек. № 1. С. 71.
43 Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-1235. Оп. 101. Д. 233. Л. 8 об.-9.
44 При этом и численность населения в голодающих районах он назвал 31922 тыс. человек (см.: Калинин, М. Итоги голодной кампании // Итоги последствий голода [с 15/Х-1922 г. - 1/УШ-1923 г.]. М., 1923 г. С. 15), хотя в сентябре 1922 года подписался под цифрой 37621 200 человек (см.: Обращение от Всероссийского Центрального исполнительного Комитета // ГАРФ. Ф. Р-1064. Оп. 1. Д. 3. Л. 104).
45 См.: Мстиславский, С. Голод // Большая сов. энцикл. Т. 17. М., 1930. С. 463; Дробижев, В. З. У истоков советской демографии. М., 1987. С. 88.
46 См.: Данилов, В. П. Динамика населения СССР за 1917-1929 гг. : опыт археографического и источниковедческого отбора данных для реконструкции демографического процесса) // Археогр. ежегодник за 1968 год. М., 1970. С. 246.
