CC BY
80
Чайко И.В.
УДК 304.5
ГЛОБАЛЬНЫЕ ТРЕНДЫ СОВРЕМЕННОГО СОЦИОКУЛЬТУРНОГО
РАЗВИТИЯ
В статье анализируются характер и направленность социальных трансформаций в эпоху постмодерна. Изучаются вопросы о взаимосвязи между экономическим развитием и состоянием ценностно-нормативной системы общества. Утверждаются представления о нелинейности и асинхронности процессов, происходящих в современном мире.
Ключевые слова: культура, трансформации, глобализация, система ценностей, альтернативы развития.
I.V. Chaiko
GLOBAL TRENDS OF MODERN SOCIAL AND CULTURAL DEVELOPMENT
The article analyzes the nature and direction of social transformations in the postmodern era. It also explores the relationship between economic development and the state of the normative system of the society. Besides, the author examines the views on nonlinearity and asynchronous processes in the modern world.
Key words: culture, transformation, globalization, values, alternatives.
П ромышленныи переворот эпохи модерна породил соответствующие формы научного мышления, в рамках которых общественныи прогресс рассматривается, как правило, с позиции экономического и научно-технического детерминизма (К. Маркс, У Растоу, Д. Белл, Э. Тоффлер и др.). При таком подходе мировое развитие принято трактовать как однонаправленныи ли-неиныи процесс, включающии ряд последовательных этапов, или стадий.
В то же время, наряду с социально-экономическими теориями, в общественных науках сформировалось другое направление - модернизационное (Э. Дюркгейм, М. Ве-бер, Ш. Эйзенштадт, Р. Арон и др.), акцентирующее внимание на социокультурных факторах прогресса. Одним из примеров такого рода стало учение Э.Дюркгейма о коллективном сознании, с трансформацией которого ученый связывал различные формы солидарности и переход от изначального, архаического состояния социума к современному [Дюркгейм 1991].
Другим примером может служить работа М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». В отличие от представителей классической политэкономии (А.Смит, К. Маркс и др.), возникновение капиталистической системы Вебер связывал не с развитием товарно-денежных отношений, а с культурным содержанием Реформации и появлением протестантских учений, религиозно-этический кодекс которых предполагал особое отношение к труду, сбережению, предпринимательству [Вебер 1990].
Выдающийся вклад в изучение социокультурных механизмов общественного развития внес Питирим Александрович Сорокин (1889-1968). Выдворенный из советской России в 1922 г. на знаменитом «философском» корабле, Сорокин вскоре обосновался в США, где была написана его знаменитая работа «Социальная и культурная динамика» (1937-1941 гг.).
Эволюцию общества, по мнению Сорокина, можно понять и описать только
сквозь призму определенных культурных качеств - т.е. систему ценностей, норм, значений, которые обнаруживаются во всех достижениях человеческой цивилизации. Изучение этих элементов культуры позволяет выявить длительные периоды истории, в течение которых проявляются относительно близкие культурные образцы. Соответственно, главный акцент при изучении процессов общественного развития, по мнению П. Сорокина, должен быть сделан на изучении этих образцов, анализ которых позволяет выяснить причины и механизмы социокультурных изменений.
Однако интегральная социология П.Сорокина, основанная на принципах солидарности и гармонизации общественных отношений, не имела шансов на официальное признание в условиях глобального противостояния двух мировых систем. В результате многое из теоретического наследия ученого было надолго забыто, в том числе и его учениками, которые, подобно Р.Мертону, предпочли исследования институциональных структур, гораздо более реальных, нежели описанные Сорокиным ментальные комплексы.
К изучению культурных факторов общественного развития американская наука обратилась вновь только в 80-ых гг. XX в. ввиду очевидных трудностей модернизации стран «третьего» мира, следовавших в фарватере политики США. Возрождению интереса к этим проблемам способствовала работа американского социолога Льюиса Харрисона «Отсталость как состояние ума: случай Латинской Америки» (1985), вызвавшая бурную дискуссию в научной среде. В конце 80-ых - начале 90-ых гг. свои работы, посвященные изучению культурных ценностей и установок, опубликовали Ф. Фукуяма, Р. Каплан, С. Липсет, Р.Патнэм, Т. Соуэлл, С. Хантингтон, Р. Инглхарт. В итоге, как заметил С.Хантингтон, «в научном мире развернулась баталия между теми, кто видел в культуре главный (хотя и не единственный) и часто препятствующий фактор социального, политического и экономического раз-
вития, и их противниками, отстаивающими традиционные трактовки: приверженцами приоритетной роли личной выгоды — среди экономистов, «рационального выбора» — среди политологов, неореализма — среди международников» [Хантингтон 2002].
Одним из важных результатов этой научной дискуссии стал масштабный исследовательский проект «Культурные ценности и прогресс человечества», инициатором которого выступила Гарвардская академия международных и региональных исследований. В рамках данного проекта в апреле 1999 г. был проведен научный симпозиум с аналогичным названием, участие в котором приняли крупные экономисты, политологи, социологи, представители других областей обществознания. В фокусе внимания участников находились, прежде всего, вопросы о взаимосвязи между «глобализацией» (объединением мировой экономики), «вестер-низацией» (принятием западных идеалов, норм, институтов) и экономическим ростом. При этом определились три основные позиции:
1. Универсализм (позиция Ф. Фукуя-мы) - утверждает причинную связь между глобализацией, вестернизацией и экономическим ростом, отводит Западу роль «локомотива» общественного прогресса.
2. Полицентризм (позиция С. Хантингтона); согласно этой точке зрения, Запад «уникален, но не универсален»; соответственно, глобализация и экономический рост возможны и без культурной агрессии со стороны Запада.
3. Плюрализм (позиция Р. Шведера): «согласно этому видению будущего, глобализация, вестернизация и экономический рост не повредят культурному многообразию», сохранение которого, в свою очередь, не должно стать препятствием для глобального синтеза различных ценностных систем.
Взгляды сторонников первого направления наиболее полно представил Л. Харрисон, согласно которому прогресс трактуется как универсальное явление, включающее «движение к экономическому
развитию и материальному благосостоянию, социально-экономическому равенству и политической демократии» и предполагает соответствующие изменения в культуре, связанные с утверждением характерной для Запада системы ценностей и установок. Прямым следствием такого подхода стали попытки создать некий «табель» культур и доказать, что существуют культуры отсталые («ущербные») и передовые («развитые»).
Эти установки сторонников теории культурного прогресса во многом определяют задачи современных кросс-культурных исследований, практическим результатом которых, по словам С. Харрисона, должно стать «преобразование традиционных ментальных моделей, препятствующих творчеству и эффективности, без которых конкуренция и экономический рост просто невозможны» [Харрисон 2002].
Однако результаты проводимых кросс-культурных исследований во многом опровергают подобные утверждения. В этой связи, особого внимания заслуживает организованный по инициативе Р.Инглхарта Всемирный опрос по изучению ценностей (WoridValшesSшrvey),«волны» которого охватили к настоящему времени более 200 стран мира.
Основные гипотезы, которые выдвигает Р. Инглхарт в своих работах, сводятся к двум противоположным тезисам:
1) экономическое развитие действительно влечет за собой формирование все более рациональных ценностных систем, связанных с ориентациями людей на достижение личного благополучия и процветания;
2) культурные различия при этом сохраняются, свидетельством чему может служить существование отдельных «культурных зон», включающих страны с разными религиозными традициями.
«Самобытность цивилизаций, прежде всего, обусловлена религиозными традициями, сохраняющими свою силу несмотря на модернизацию, - пишет Р. Инглхарт. - Западное христианство, православный мир,
исламский мир, конфуцианский, японский, индуистский, буддийский, африканский и латиноамериканский регионы представляют собой главные культурные зоны» [Инглхарт 2002].
Вместе с тем, сопоставление девяти цивилизаций по сотням критериев, внесенных в опросы WVS, представляет чрезвычайно сложную и трудоемкую задачу. Для ее решения был использован метод факторного анализа, применение которого позволило выявить наличие двух главных измерений, объясняющих большую часть межкультурной вариативности в мире. В качестве таких измерений выделяются оппозиции:
1) «традиционные - рационально-правовые» (секулярные) ценности;
2) ценности «выживания - самовыражения».
Возникновение этих ценностных оппозиций, по мнению Р. Инглхарта, отражает важные модернизационные сдвиги, происходящие в обществе на различных этапах его развития.
Первая оппозиция («традиционные - рациональные» ценности) выражает культурный сдвиг модерна, связанный с переходом от доиндустриальной стадии развития к индустриальной. Неотъемлемыми составляющими этого процесса являлись промышленный рост, урбанизация, секуляризация, бюрократизация, а также формирование рациональных поведенческих установок, основанных на достижительной мотивации.
Вторая ценностная оппозиция («выживание - самовыражение») связана с новым, постмодернизационным культурным сдвигом, главным содержанием которого является переход от материалистических ценностей индустриальной эпохи к ценностям «постматериальным», с акцентом на «субъективное благополучие, самовыражение и качество жизни» [Инглхарт1997].
Выделение двух главных измерений культурной вариативности позволило Р. Инглхарту определить относительное положение различных стран в этой двумерной системе координат. Результатом явилось
создание оригинальной «культурной карты мира», представленной в виде диаграммы, на горизонтальной оси которой расположена шкала «ценности выживания - самовыражения», а на вертикальной - шкала «ценности традиционные - рациональные» [WVS 2014].
Изучение этой карты полностью подтверждает гипотезы М. Вебера, С. Хантингтона и других ученых о том, что основным культурным фактором, оказывающим долгосрочное влияние на ценностные системы, является религия. Страны, относящиеся к одной религиозной традиции, на всех картах расположены компактно и характеризуются схожими показателями по обеим шкалам, что позволяет объединить их в составе соответствующих культурных зон (цивилизаций).
Однако не только религия определяет самобытность этих культурных зон. Сопоставление позиций государств в названной системе координат свидетельствует о значительном влиянии других факторов, таких как уровень экономического развития, структура экономики, качество жизни, состояние государственных институтов. Так, например, особенности развития посткоммунистических государств на «культурной карте» мира характеризуют:
1) низкие показатели по шкале «выживание - самовыражение»;
2) достаточно высокие показатели по шкале «традиционализм - рациональность (левый верхний квадрат карты).
Это объясняется тем, что государства данной группы в тоталитарный период осуществили программы модернизации, способствовавшие индустриализации их экономик, секуляризации культуры и рационализации органов управления. Вместе с тем, многие из этих государств испытывают сегодня значительные трудности в развитии, следствием чего является приоритет ценностей выживания.
В целом эти данные позволяют, казалось бы, говорить о прямой зависимости между уровнем экономического развития
обществ и степенью рациональности их ценностных систем. Страны на «культурной карте» мира словно «двигаются» по диагонали, в направлении от левого нижнего угла (бедные, отсталые) к верхнему правому (богатые, развитые).
Вместе с тем имеются важные исключения из этой линейной схемы, свидетельствующие о наличии в мире совершенно иных культурных трендов. Речь идет о государствах, расположенных в нижнем правом квадрате карты (США, Ирландия, большинство стран Латинской Америки). Анализ процессов, характерных для этих стран, свидетельствует, в частности, о наличии положительной корреляции между ценностями постмодерна и уровнем религиозности граждан. Причем реализуются эти духовные запросы, как правило, не в рамках традиционных религиозных институтов, а путем создания новых, нетрадиционных религиозных учений и сект, количество которых постоянно растет.
По мнению Р. Инглхарта, такие трансформации ценностных систем в современном мире носят вполне закономерный характер. Упадок религиозности в индустриальную эпоху был связан с развитием научно-технического знания и ростом промышленного производства. Однако в условиях постиндустриального общества ценностные приоритеты изменились. Главный вектор культурного развития в этих условиях связан с обеспечением свободы самовыражения, в том числе в сфере духовной, что способствует формированию более позитивного отношения к религии и повышению уровня религиозной вовлеченности граждан.
Вместе с тем Р. Инглхарт отмечает, что, в случае возникновения серьезных
социально-экономических трудностей, в таких странах может наблюдаться резкая инверсия доминирующих ценностных систем. В этих условиях на первый план вновь выдвигаются ценности выживания, что способствует усилению различных иерархических структур (государства, церкви, корпораций, криминальных сообществ), способных удовлетворить патерналистские запросы населения.
Все это говорит о том, что модернизация - не линейный процесс, и изменения, происходящих на различных его этапах, могут носить асинхронный, амбивалентный характер.
Эти неожиданные выводы стали основой для разработки Р. Инглхартом и К. Вельцелем новой, «пересмотренной» теории модернизации, содержание которой изложено ими в совместной работе «Модернизация, культурные изменения и демократия» [Inglehart,Welzel 2005]. Экономический рост, с этих позиций, по-прежнему рассматривается в качестве основного механизма общественных трансформаций, однако их содержание и направленность не являются заранее определенными и несут в себе множество альтернатив. Все это противоречит положениям либеральных теорий, основанных на принципах глобализма и культурного универсализма. Напротив, приведенные в книге данные свидетельствуют о том, что культурная гетерогенность в мире не только не исчезает, но даже усиливается. Соответственно, возникает вопрос об изменении господствующих в науке представлений о механизмах общественного прогресса и формировании новой научной парадигмы, способной отразить глобальные культурные сдвиги постмодерна.
Литература
Вебер, М. Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ.ред. и послесл. Ю. Н. Давыдова; Предисл. П. П. Гайденко. — М.: Прогресс, 1990.
Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда: Метод социологии. - М., 1991.
Инглхарт, Р. Культура и демократия // Культура имеет значение / под ред. Л. Харрис-сона, С. Хантингтона. - М.: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 107.
Инглхарт, Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющееся общество // Полис (Политические исследования). - 1997. - №4. - С. 6-32.
Хантингтон, С. Культуры - это серьезно // Культура имеет значение / под ред. Л.Харриссона, С. Хантингтона. - М.: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 10-11.
Харрисон, Л. Способствуя прогрессивным преобразованиям в культуре // Культура имеет значение / под ред. Л. Харриссона, С. Хантингтона. - М.: Московская школа политических исследований, 2002.- С. 302-303.
Шведер, Р. Моральные карты, уловки «первого мира» и новые евангелисты // Культура имеет значение / под ред. Л. Харрисона, С. Хантингтона. - М.: Московская школа политических исследований, 2002. - С. 186-205.
Huntington, S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order-New York: Simon & Schuster, 1996.
Harrison, L.The Pan-American Dream. - New York: Basic, 1997.
Inglehart, R.,Welzel C. Modernization, Cultural Change,and Democracy.- New York: Cambridge University Press, 2005.
The WVS Cultural Map of the World, 2014.Web:http://www.worldvaluessurvey.org/wvs/ articles/folder_published/article_base_110
