CC BY
54
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2014. № 1
А.Ю. Гашенко
ГЛОБАЛЬНОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН
В статье рассматриваются особенности использования концепции глобального гражданского общества в качестве элемента политического дискурса. На этом примере анализируются различия между нормативной политической теорией и идеологическим конструированием политической реальности. На основе анализа публикаций представителей идеологических течений левого антиглобализма и коммунитаризма делается вывод о том, что в разных идеологических дискурсах понятие глобального гражданского общества оценивается по-разному и имеет разное содержание. Исходя их этого проводится различие между нормативной политической теорией и идеологией. Нормативная политическая теория предлагает ценностно окрашенные интерпретации фактов, но не подгоняет факты под готовый ответ и опирается на разработки эмпирически ориентированной политической науки. В то же время идеология создает понятия и концепции, специально предназначенные для мобилизации сторонников в процессе политической борьбы, зачастую игнорируя факты, не укладывающиеся в прокрустово ложе идеологического мышления.
Ключевые слова: глобальное гражданское общество, идеология, политическая теория, антиглобализм, коммунитаризм.
За последние 20 лет концепция глобального гражданского общества приобрела немалую популярность в академическом сообществе, а также в дискурсе средств массовой информации и активистов социальных движений. Начиная с 2001 г. в Лондонской школе экономики выходят ежегодники под названием «Глобальное гражданское общество», что свидетельствует о переходе к фазе институционализации этой субдисциплины социального знания. Вместе с тем научный статус данной концепции пока не вполне ясен. Является ли она отражением определенного аспекта реальности, возникшего на фоне ускорения процессов глобализации, или речь идет о нормативной модели, отражающей представления о сфере должного? Можно ли описать глобальное гражданское общество как сферу деятельности негосударственных объединений во всем мире или нужно говорить только о транснациональных общественных движениях и неправительственных организациях? Или глобальное гражданское общество — это идеал, воплощающий представления о лучшем мире, созданном в результате успешно осуществленной
стратегии альтернативной глобализации (глобализации снизу в противовес «неолиберальной глобализации транснациональных корпораций»)? Очевидно, что на эти вопросы можно дать разные ответы в зависимости от политических и ценностных пристрастий исследователей, а также подкрепить каждый вариант ответа рациональной эмпирической аргументацией.
Между тем развитие концепции глобального гражданского общества предоставляет хорошую возможность понять и наглядно продемонстрировать, где проходят границы между эмпирической политической теорией, нормативной политической философией и идеологией. Эта проблема давно привлекает внимание специалистов в сфере политической философии, стремящихся разграничить либо, напротив, соединить ценностно-ориентированную политическую теорию и открытый идеологический дискурс1. Как утверждал Лео Штраус: «Политическая философия — это, с одной стороны, попытка выяснить истинную природу политических вещей, а с другой — узнать, что собой представляет правильный или хороший политический порядок»2. Эти две задачи не всегда легко сочетаются друг с другом. Первая из них объединяет политическую философию (нормативную политическую теорию) с эмпирической политической наукой, а вторая — с идеологией. Этим обусловлено промежуточное положение нормативной политической теории в политическом дискурсе и необходимость постоянно отстаивать свой предмет от покушений со стороны политической науки и злоупотреблений со стороны идеологии.
Очевидно, что все политические концепции могут быть интегрированы как в нормативные теории, так и в идеологические построения. Как отмечали Теренс Болл, Джеймс Фарр и Рассел Хансон, «изменение концепций, составляющих наш политический язык, означает ни больше ни меньше как изменение нашего мира»3. Идеологии, стремящиеся изменить мир, в первую очередь меняют язык, используемый для его описания. Под идеологией мы будем понимать систематическое обоснование определенного политического курса, в рамках которого ценности связаны с интересами социальных групп. Гражданское общество является примером нормативной политической концепции, которая довольно широко использовалась в идеологическом дискурсе различных политических сил во второй половине ХХ в., в частности диссидентских групп Восточной Европы
1 Алексеева Т.А. Современные политические теории. М., 2000. С. 12; Эшкрафт Р. Политическая теория и проблема идеологии // Политическая теория в ХХ веке: Сб. статей. М., 2008. С. 364-386
2 Штраус Л. Введение в политическую философию. М., 2000. С. 11.
3 Ball T., Farr J., Hanson R. Political Innovation and Conceptual Change. N.Y., 1989. P. IX.
и демократической оппозиции латиноамериканским авторитарным режимам4. В российском контексте посткоммунистической политики концепция гражданского общества вполне осознанно использовалась в качестве инструмента для обоснования ряда «антиэтатистских» мероприятий, что не отрицает ее аналитических возможностей для интерпретации российского политического процесса5. При этом не представляется возможным согласиться с позицией Хакана Сед-жкинельгина, трактующего гражданское общество, исключительно как метафору западного либерализма6. С нашей точки зрения, концепция гражданского общества может при определенных условиях органично встраиваться в идеологическую аргументацию консервативного, коммунитаристского и социалистического толка. Как отмечает Владимир Гуторов, идея гражданского общества может восприниматься «в трех основных смыслах: а) в качестве лозунга различных движений и партий; б) как аналитическая концепция для описания и интерпретации тех определенных форм социальной организации (на макро- и микроуровне), которые ассоциируются с идеями демократии и гражданства; в) в качестве философской нормативной концепции, этического идеала, представления о некоем идеальном общественном порядке»7. Во втором варианте концепция гражданского общества действительно содержит коннотации, отсылающие к идеям либеральной демократии. Но и в качестве лозунга, и в качестве нормативного идеала гражданское общество вполне совместимо с такими ценностями, как справедливость, сообщество, и апелляциями к национально-культурной специфике.
При переносе концепции гражданского общества на глобальный уровень описанные проблемы не утрачивают актуальности. Идеологический контекст востребованности данного термина был очевиден с самого начала. Основатель нормативной традиции анализа трансформации мировой политики, учитывающего процесс формирования глобального гражданского общества, Ронни Лип-шутц прямо ссылался на его популярность в демократизирующихся странах бывшего социалистического лагеря. «Наше нынешнее понимание гражданского общества, — писал он, — основывается на
4 Коэн Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. М.,
2003.
5 Максименко В. Идеологема civil society и гражданская культура // Pro et Contra. 1999. Т. 4. № 1. С. 113-128; Гончаров В.Э. Гражданское общество как идеологема // Гражданское общество: первые шаги. СПб., 1999. С. 39-43; Кирдина С.Г. Гражданское общество: уход от идеологемы // Социологические исследования. 2012. № 2. С. 63-73
6 Seckinelgin H. Civil Society as a Metaphor for Western Liberalism // Global Society. 2002. Vol. 16. N 4. P. 357-376.
7 Гуторов В.А. Современные концепции гражданского общества // Политика: наука, философия, образование. СПб., 2011. C. 395.
недавнем опыте Восточной Европы и бывшего Советского Союза, где данный термин применялся для описания тех аспектов социальной и культурной жизни общества, которые не были колонизированы тоталитарным государством»8.
Наряду с этим необходимо указать на два важных фактических обстоятельства, способствовавших популярности концепции. Во-первых, в 1970-1980-е гг. в мире начался бурный рост числа неприбыльных неправительственных организаций, названный Лестером Саламоном «революцией ассоциаций»9. Деятельность значительной части из них имела международный характер. С 1960 по 1997 г. число международных НПО выросло более чем в десять раз, приблизительно до 16 тысяч10. Эти организации естественно стремились оказывать влияние на принятие решений государственными органами власти и различными международными институтами. Во-вторых, крах коммунистической идеологии и ликвидация советского военно-политического блока в Восточной Европе кардинальным образом изменили глобальную повестку дня. Теперь мировые социальные проблемы уже не рассматривались в контексте противостояния сверхдержав. Старый фрейм восприятия исчез, а новый сразу же не возник. Вакуум концептуальных интерпретаций был отчасти заполнен стараниями транснациональных неправительственных организаций, многие из которых поддерживали идею международного сотрудничества на базе универсальных общечеловеческих ценностей.
Таким образом, в новой политической ситуации голос неправительственных организаций стал звучать громче, а возможности их влияния на принятие решений выросли. Для нового феномена мировой политики требовалось название, и термин «глобальное гражданское общество» быстро прижился.
Вместе с тем эта концепция содержала и очевидный нормативный элемент11. Луи Амур и Пол Лэнгли выделили 3 основных смысловых контекста, использования термина «глобальное гражданское общество»: 1) особое социальное пространство; 2) совокупность добровольных ассоциаций; 3) движущая сила социальных изменений12. Очевидно, что третье значение может трактоваться прямо противоположным образом в зависимости от политических предпочтений.
8 Lipschutz R. Reconstructing World Politics: The Emergence of Global Civil Society // Millennium: Journal of Intern. Studies. 1992. Vol. 21. N 3. P. 391-392.
9 Salamon L. The Rise of the Nonprofit Sector // Foreign Affairs. 1994. Vol. 73. N 4. P. 109-122.
10 БхагватиДж. В защиту глобализации. М., 2005. C. 358.
11 Colas A. Global Civil Society: Analytical Category or Normative Concept? // Global Civil Society: Contested Futures / Ed. G. Baker, D. Chandler. L., 2005. P. 17-33.
12 Amoore L., Langley P. Ambiguities of Global Civil Society // Review of Intern. Studies. 2004. Vol. 30. N 1. P. 90.
В последние годы приобрела популярность идея о том, что человечеству, осознавшему себя как единое целое, необходима общая система универсальных правовых норм и аппарат управления, способный внедрить эти нормы в жизнь, в некоторых случаях преодолевая сопротивление национальных государств. Ряд исследователей международной политики, в числе которых можно выделить Ронни Липшутца и Скотта Тёрнера, отстаивал позицию, о том, что формирование глобального гражданского общества означает начало перехода к новому поствестфальскому состоянию мировой политики, в которой суверенитет отдельных государств будет эффективно ограничен нормами международного права13. Именно эта позиция может рассматриваться как преобладающий в конце ХХ в. нормативный проект глобального гражданского общества. Так, с точки зрения авторов популярной постмарксистской концепции мировой политики Майкла Хардта и Антонио Негри, востребованность идеи глобального гражданского общества восходит к локковской традиции осмысления феномена власти в демократическом государстве, перенесенной на глобальный уровень. «Проект преодоления императивов государства — отмечают они, — требует создания глобального гражданского общества. Эти призывы имеют целью пробудить те ценности глобализма, которые дали бы начало новому международному порядку или новой, выходящей за национальные границы демократии»14. Но вопрос о том, какими будут эти ценности глобализма, в рамках академической концепции глобального гражданского общества решен быть не мог.
Мы рассмотрим два варианта ответа, предложенных соответственно лидерами антиглобалистского движения, и представителями коммунитаристского течения политической философии. Джеффри Эйрис выделил господствующий фрейм антиглобалистского движения, в рамках которого активисты гражданского общества противостоят транснациональным корпорациям, выступающим за неолиберальную глобализацию15. Иначе говоря, неолиберализму теперь противостоит не социализм в какой-то из своих версий, а глобальное гражданское общество, представленное активистами, организующими протестные акции.
Антиглобализм является преемником радикальных левых движений, которые после краха реального социализма, лишились
13 Lipschutz R. Op. cit.; Turner S. Global Civil Society, Anarchy and Governance: Assessing an Emerging Paradigm // Journal of Peace Research. 1998. Vol. 35. N 1. P. 25-42.
14 Хардт М, Негри A. Империя. М., 2004. С. 22-23.
15 Ayres J. Framing Collective Action against Neoliberalism: The Case of the «Fnti-globalization» Movement // Journal of World-Systems Research. 2004. Vol. 10. N 1. P. 24
общего позитивного идеала и зачастую утратили прямое институциональное политическое представительство в правительствах и парламентах. Однако радикальные левые сохранили устойчивые позиции в молодежной и академической среде развитых стран, что позволило им достаточно быстро найти новые формы политической деятельности и новую идейную платформу для объединения широкого круга активистов. По утверждению Дж. Александера, активисты, придерживающиеся леволиберальных взглядов (в американском политическом словаре это примерно соответствует европейским социал-демократическим позициям) и выступавшие в прежние времена против войны во Вьетнаме и за всеобщее ядерное разоружение, теперь взяли на вооружение идею глобального гражданского общества16.
Эффективной формой деятельности стали публичные протесты, приуроченные к официальным политическим мероприятиям (таким, как саммиты «Большой восьмерки», конференции Всемирной торговой организации (ВТО) и т.п.), а идейной платформой — критика «неолиберальной глобализации»17. Крупные политические партии редко включались в антиглобалистское движение. Единственным заметным исключением стала бразильская Партия трудящихся, благодаря поддержке которой в бразильском городе Порту-Алегри уже в начале нулевых годов прошла серия ежегодных Всемирных социальных форумов.
Тем не менее организационная форма для антиглобалистского или альтерглобалистского (понимаемого как предпочтение альтернативных вариантов глобализации в противовес ее неолиберальной версии) движения нашлась. Благодаря развитию интернет-коммуникации снизились организационные издержки на поддержание контактов между единомышленниками. Стала возможной успешная координация действий активистов без формирования официальных структур, выборов руководящих органов и принятия обязательных резолюций. На их место пришли разреженные сетевые сообщества без четкой формальной иерархии, но со своим активом, способным на быструю мобилизацию. В тех случаях, когда движению нужна была поддержка со стороны официальных структур, ее с готовностью оказывали международные и национальные не-
16 Alexander J. Global Civil Society // Theory, Culture & Society. 2006. Vol. 23. N 2-3. P. 522.
17 Gill S. Globalization, Market Civilization, and Disciplinary Neoliberalism // Globalization, Critical Concepts in Sociology: Globalization-Education and Management Agendas. 1995. Vol. 42. P. 256-281; CoxR. Civil Society at the Turn of the Millennium: Prospects for an Alternative World Order // Review of International Studies. 1999. Vol. 25. N 1. P. 3-28; Went R. Globalization: Neoliberal Challenge, Radical Responses. L., 2000.
правительственные организации левого толка, включая профсоюзы и экспертные центры. Так, в 1999 г. в Сиэтле во время проведения Генеральной ассамблеи ВТО состоялась крупнейшая ангиглоба-листская протестная акция 90-х гг. Основную роль в ее подготовке сыграла неформальная организация под названием «Сеть прямого действия» (Direct Action Network — DAN), но в числе организаторов выступило также крупнейшее профсоюзное объединение США Американская федерация труда — Конгресс производственных профсоюзов (АФТ — КПП)18.
Впрочем, важно отметить, что, несмотря на идейную преемственность англобалистского движения по отношению к левому социалистическому дискурсу, его собственный идейный облик базировался, скорее, на антиэлитарных идеях с упором на широкое демократическое участие. Эта концепция получила известность под названием «глобализация снизу»19. Кроме того, отказ от создания собственных партий и участия в выборах позволил антиглобалистам отмежеваться от политики, понимаемой как борьба за власть, и претендовать на выражение интересов гражданского общества.
Такое решение оказалось очень удачным. Как отмечал Мигу-эль де Оливейра: «Поскольку наша планета приобретает статус "глобальной деревни" лидеры общественного мнения в разных частях земного шара все чаще вдохновляются перспективой создания "глобального гражданского общества", понимаемого как гарантия свободы от угнетения, невежества и крайней нужды»20. Глобализация снизу, осуществляемая усилиями глобального гражданского общества, представляла собой более привлекательный и мобилизующий лозунг, чем защита протекционистских барьеров от зловредных неолибералов, выступающих в поддержку принципа свободной международной торговли.
Тем самым в контексте постсоциалистической идеологической традиции глобальное гражданское общество предстает в виде общественной силы, выступающей против неолиберальной глобализации. Естественно, что в этом контексте из гражданского общества исключаются все организации, так или иначе связанные с бизнесом. «Гражданское общество, — утверждает Мэри Калдор, — состоит из групп, личностей и институтов, которые независимы от государств
18 Агитон К. Альтернативный глобализм: новые мировые движения протеста. М., 2004. C. 8.
19 Falk R. Resisting «Globalisation-from-above» through «Globalisation-from-below» // New Political Economy. 1997. Vol. 2. N 1. P. 17-24; Kellner D. Globalisation from below? Toward a Radical Democratic Technopolitics // Angelaki: Journal of the Theoretical Humanities. 1999. Vol. 4. N 2. P. 101-113.
20 Oliveira M. The Case for Global Civil Society // National Civic Review. 1995. Vol. 84. N 2. P. 130.
и государственных границ, но сосредоточены на решении общественных проблем. Понимаемое в этом смысле гражданское общество не включает в себя все группы, или ассоциации, независимые от государства. Оно не включает в себя группы, защищающие насилие..., а также своекорыстные частные ассоциации преступников и капиталистов»21.
Отождествление капиталистов с преступниками очень характерно. Радикальные левые группы смогли использовать концепцию глобального гражданского общества не просто в качестве элемента обновленной идеологической доктрины, но по существу в качестве основы для самоидентификации.
Иначе видят ситуацию приверженцы коммунитаристских идей. Коммунитаризм как идейное течение представляет собой «школу мысли, главной идеей которой как раз является необходимость заботы о сообществе наравне (если не в первую очередь) со свободой и равенством»22. Приверженцы коммунитаризма продолжают гегельянскую традицию и полемизируют с либеральной политической теорией, акцентируя внимание не на индивиде, а на объединениях, построенных на общем ценностном фундаменте. «Представители коммунитаризма, — пишет один из классиков этого идейного направления Амитаи Этциони, — рассматривают личность в значительной степени как отражение нормативной культуры одного или нескольких комьюнити, частью которых она является»23. В соответствии с этим подходом Этциони рассматривает и концепцию глобального гражданского общества, в составе которого он выделяет транснациональные коммунитарные организации. В эту категорию он включает действующие на международном уровне группы, объединенные общими ценностями и не являющиеся группами интересов24. Такая трактовка гражданского общества радикально трансформирует классическую концепцию, в рамках которой гражданское общество представало как сфера свободной борьбы интересов и столкновения заинтересованных групп. В качестве примеров транснациональных коммунитарных организаций Этциони называет «Международную амнистию», общество «Друзья Земли», Гринпис и Международный комитет Красного креста25. По его мнению, на основе деятельности
21 Kaldor M. Transnational Civil Society // Human Rights in Global Politics. Cambridge, 1999. P. 210.
22 Кимлика У. Современная политическая философия: Введение. М., 2010. C. 270.
23 Этциони А. Коммунитаризм как ключ к мировой легитимности // Политическое управление: Научный информационно-образовательный электронный журн. 2012. № 2. С. 103.
24 Etzioni A. From Empire to Community: A New Approach to International Relations. N.Y., 2004. P. 154.
25 Ibid. P. 155.
подобного рода организаций должны сформироваться универсальные общечеловеческие моральные нормы, которые в свою очередь лягут в основу глобальной правовой системы.
Казалось бы, перед нами не более чем набор благих пожеланий, сформулированный в терминах, труднодоступных пониманию широкой общественности. В целом коммунитаризм при его очевидной популярности в академической среде едва ли может претендовать на роль полноценной идеологии, способной стать мобилизующей силой для успешных политических партий и социальных движений. Однако случаи слияния коммунитаристской политической теории с практикой заставляют иначе посмотреть на перспективы политической аргументации подобного рода.
В конце ХХ в. в Сингапуре правящая Партия народного действия сменила риторические акценты в пропаганде, оправдывая необходимость сохранения в стране авторитарного режима, не предполагающего сменяемость партий у власти при формальной электоральной конкуренции, уже не апелляциями к его экономической эффективности, а ссылками на особые азиатские ценности и коммунитаризм. В этом контексте коммунитаризм трактовался как идея превосходства ценностей сообщества над индивидуальными потребностями и предпочтениями. В 1991 г. сингапурский парламент принял декларацию общих ценностей, призывавшую «ставить общество выше себя, поддерживать семью, как основной элемент общества, решать основные вопросы на основании консенсуса, а не противоречий, укреплять расовую и религиозную терпимость и гармонию»26. Таким образом, на практике коммунитаризм, подавляя группы интересов, служит идеологическим фундаментом авторитарного режима. В условиях отсутствия реальной конкурентной демократии единственно осуществимая процедура формирования консенсуса в сообществе состоит в силовом подавлении групп интересов, отклоняющихся от утвержденного государством перечня общих ценностей. Конечно, вообразить глобальный авторитарный режим, базирующийся на коммунитаристской идеологии пока довольно сложно, но предлагаемая Этциони логика превращения глобального гражданского общества в сферу декларируемого альтруизма ведет скорее к такому варианту развития событий, чем к установлению всеобщей гармонии.
Для нас более важным является другой момент. Использование концепции глобального гражданского общества в качестве ключевого элемента идеологического дискурса (идеологемы) в обоих рассмотренных случаях ведет к пересмотру самой концепции и переопределению границ этого явления за счет исключения тех
26 ChuaB. Communitarian Ideology and Democracy in Singapore. L., 1995. P. 32.
аспектов реальности, которые не укладываются в прокрустово ложе идеологии. Радикальные левые исключают из глобального гражданского общества все организации, связанные с бизнесом, а коммуни-таристы — вообще все группы интересов. К примеру, профсоюзы, в том числе активно участвующие в антиглобалистском движении несомненно представляют собой группы интересов, выражающие потребности наемных работников. В коммунитаристском варианте глобального гражданского общества им также не находится места, как и бизнес-структурам в глобальном гражданском обществе по версии радикальных левых.
При этом мы не считаем возможным рассматривать гражданское общество в качестве самостоятельной идеологии. Так, в частности, Полина Ерофеева, акцентируя внимание на доминировании ценностей англоязычного мира в дискурсе глобального гражданского общества, утверждает, что «подача дискурсивных норм англоязычного сообщества как универсальных видится необходимой иллюзией, которая превращает идею глобального гражданского общества в идеологию. Становление идеологии глобального гражданского общества идет одновременно по нескольким сценариям: на роль "социально необходимой иллюзии" его спонсоры выдвигают идею "третьего сектора", его теоретики — коммуникативный принцип согласования глобальных норм»27. Представленный выше анализ, как мы полагаем, доказывает, что в различных идеологических системах концепция глобального гражданского общества не только выполняет различную роль, но и имеет разное содержание. Соответственно речь идет не о полноценной самостоятельной идеологии, пусть даже находящейся в стадии становления, а лишь об одном из ключевых элементов идеологического дискурса, то есть идеологеме.
Глобальное гражданское общество стало жертвой собственного чрезмерно позитивного имиджа, заработанного в эпоху борьбы за демократизацию с авторитарными режимами Восточной Европы и Латинской Америки. Конкурирующие политические идеологии предъявили свои претензии на этот феномен мировой политики, стремясь сформировать на его основе более привлекательный вариант идентичности для своих приверженцев. Идеологии прячутся в имиджевую оболочку гражданского общества, попутно вытесняя оттуда возможных конкурентов.
Здесь, с нашей точки зрения, как раз и проходит граница между нормативной политической теорией и идеологией. Нормативная политическая теория формирует образ правильного политического устройства, опираясь на концепции, сформированные эмпирической
27 Ерофеева П. Глобальное гражданское общество как реальность, нормативный конструкт и идеология // Власть. 2011. № 11. С. 129.
наукой. Политическая теория не избегает ценностных оценок, но не подгоняет реальность под готовый ответ. Идеология, напротив, выбирает только те аспекты реальности, которые согласуются с предлагаемой ею картиной мира, и игнорирует все, что в эту картину мира не вписывается.
Глобальное гражданское общество как эмпирический феномен отражает расширение деятельности негосударственных организаций на мировом уровне, возможности для которого созданы новой волной глобализации и коммуникационной революцией. Глобальное гражданское общество как элемент нормативной политической теории обозначает новый принцип мировой политики, предполагающий возможность урегулирования конфликтов на базе цивилизованной коммуникации групп интересов, а не на основе насилия в столкновениях государств. Наконец, в идеологических построениях глобальное гражданское общество предстает в виде инструмента формирования позитивной идентичности для политических активистов. На практике провести четкую грань между этими вариантами зачастую бывает не просто, поскольку элементы эмпирического анализа, нормативной теории и идеологического манифеста могут порой встречаться в рамках одного текста. Кроме того, некоторые направления нормативной политической теории могут мутировать, превращаясь в своеобразную версию идеологии для интеллектуалов, что и случилось, в частности, с коммунитаристами. Тем не менее различение между идеальными типами политического дискурса полезно, как в научных, так и в практических целях.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Агитон К. Альтернативный глобализм: новые мировые движения протеста. М., 2004. [Agiton K. Al'ternativnyy globalizm: Novye mirovye dvizheniya protesta. M., 2004.]
2. Алексеева Т.А. Современные политические теории. М., 2000. [Alekse-eva T.A. Sovremennye politicheskie teorii. M., 2000.]
3. Бхагвати Дж. В защиту глобализации. М., 2005. [Bkhagvati Dzh. V zashchitu globalizatsii. M., 2005.]
4. Гончаров В.Э. Гражданское общество как идеологема // Гражданское общество: первые шаги. СПб., 1999. С. 39-43. [Goncharov V.E. Grazhdanskoe obshchestvo kak ideologema // Grazhdanskoe obshchestvo: pervye shagi. SPb., 1999. S. 39-43.]
5. Гуторов В.А. Современные концепции гражданского общества // Политика: наука, философия, образование. СПб., 2011. С. 394-402. [Gutorov V.A. Sovremennye kontseptsii grazhdanskogo obshchestva // Politika: nauka, filosofiya, obrazovanie. SPb., 2011. S. 394-402.]
6. Ерофеева П. Глобальное гражданское общество как реальность, нормативный конструкт и идеология // Власть. 2011. № 11. С. 127-129. [Erofeeva P.
Global'noe grazhdanskoe obshchestvo kak real'nost', normativnyy konstrukt i ideologiya // Vlast'. 2011. N 11. S. 127-129.]
7. Кимлика У. Современная политическая философия: Введение. М., 2010. [Kimlika U. Sovremennaya politicheskaya filosofiya: Vvedenie. M., 2010.]
8. Кирдина С.Г. Гражданское общество: уход от идеологемы // Социологические исследования. 2012. №. 2. С. 63-73. [Kirdina S.G. Grazhdanskoe obshchestvo: ukhod ot ideologemy // Sotsiologicheskie issledovaniya. 2012. N. 2. S. 63-73.]
9. Коэн Дж., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. М., 2003. [Koen Dzh., Arato E. Grazhdanskoe obshchestvo i politicheskaya teoriya. M., 2003.]
10. Максименко В. Идеологема civil society и гражданская культура // Pro et Contra. 1999. Т. 4. № 1. С. 113-128. [Maksimenko V. Ideologema civil society i grazhdanskaya kul'tura // Pro et Contra. 1999. T. 4. N 1. S. 113-128.]
11. Хардт М., Негри A. Империя. М., 2004. [Khardt M., Negri A. Imperiya. M., 2004.]
12. Штраус Л. Введение в политическую философию. М., 2000. [Shtraus L. Vvedenie v politicheskuyu filosofiyu. M., 2000.]
13. Этциони А. Коммунитаризм как ключ к мировой легитимности // Политическое управление: Научный информационно-образовательный электронный журн. 2012. №. 2. [EttsioniA. Kommunitarizm kak klyuch k mirovoy legitimnosti // Politicheskoe upravlenie: Nauchnyy informatsionno-obrazovatel'nyy elektronnyy zhurn. 2012. N. 2.]
14. Эшкрафт Р. Политическая теория и проблема идеологии // Политическая теория в ХХ веке: Сборник статей. М., 2008. С. 364-386. [Eshkraft R. Politicheskaya teoriya i problema ideologii // Politicheskaya teoriya v XX veke: Sbornik statey. M., 2008. S. 364-386.]
15. Alexander J. Global Civil Society // Theory, Culture & Society. 2006. Vol. 23. N 2-3. P. 521-524.
16. Amoore L., Langley P. Ambiguities of Global Civil Society // Review of Intern. Studies. 2004. Vol. 30. N 1. P. 89-110.
17. Ayres J. Framing Collective Action against Neoliberalism: The Case of the «Anti-globalization» Movement. // Journal of World-systems Research. 2004. Vol. 10. N 1. P. 11-34.
18. Ball T., Farr J., Hanson R. Political Innovation and Conceptual Change. N.Y., 1989.
19. Chua B. Communitarian Ideology and Democracy in Singapore. L., 1995.
20. Colás A. Global Civil Society: Analytical Category or Normative Concept? // Global Civil Society: Contested Futures / Ed. G. Baker, D. Chandler. L., 2005. P. 17-33.
21. Cox R. Civil Society at the Turn of the Millennium: Prospects for an Alternative World Order // Review of International Studies. 1999. Vol. 25. N 1. P. 3-28.
22. Etzioni A. From Empire to Community: A New Approach to International Relations. N.Y., 2004.
23. FalkR. Resisting «Globalisation-from-above» through «Globalisation-from-below» // New Political Economy. 1997. Vol. 2. N 1. P. 17-24.
24. Gill S. Globalization, Market Civilization, and Disciplinary Neoliberal-ism // Globalization, Critical Concepts in Sociology: Globalization-Education and Management Agendas. 1995. Vol. 42. P. 256-281.
25. Kaldor M. Transnational Civil Society // Human Rights in Global Politics. Cambridge, 1999.
26. KellnerD. Globalisation from below? Toward a Radical Democratic Tech-nopolitics // Angelaki: Journal of the Theoretical Humanities. 1999. Vol. 4. N 2. P. 101-113.
27. Lipschutz R. Reconstructing World Politics: The Emergence of Global Civil Society // Millennium: Journal of International Studies. 1992. Vol. 21. N 3. P. 391-392.
28. Oliveira M. The Case for Global Civil Society // National Civic Review. 1995. Vol. 84. N 2. P. 130-132.
29. Salamon L. The Rise of the Nonprofit Sector // Foreign Affairs. 1994. Vol. 73. N 4. P. 109-122.
30. Seckinelgin H. Civil Society as a Metaphor for Western Liberalism // Global society. 2002. Vol. 16. N 4. P. 357-376.
31. Turner S. Global Civil Society, Anarchy and Governance: Assessing an Emerging Paradigm // Journal of Peace Research. 1998. Vol. 35. N 1. P. 25-42.
32. Went R. Globalization: Neoliberal Challenge, Radical Responses. L., 2000.
