CC BY
64
Кубякин Евгений Олегович
доктор социологических наук,
начальник кафедры философии и социологии
Краснодарского университета МВД России
(е-таИ: [email protected])_
Глобализация как фактор изменения государственной молодежной политики, направленной на профилактику экстремизма
В статье представлены различные подходы к пониманию молодежной политики, а также возможные варианты изменения направления молодежной политики под влиянием современных факторов и дифференциация мер по профилактике молодежного экстремизма.
Ключевые слова: глобализация, молодежная политика, молодежь, профилактика, молодежный экстремизм.
E.O. Kubyakin, Doctor of Sociology, Head of a Chair of Philosophy and Sociology of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected] Globalization as a factor of a change of the state youth policy directed on prevention of extremism
In the article various approaches for understanding of youth policy, and also possible options of change of the direction of youth policy under the influence of modern factors and differentiation of measures for prevention of youth extremism are presented.
Key words: globalization, youth policy, youth, prevention, youth extremism.
Новые социокоммуникативные и социокультурные условия общественной жизни диктуют необходимость изменений в государственной молодежной политике.
Стоит отметить, что молодежная политика -это деятельность государственных структур различного уровня, ориентированных на создание условий, поддержку социальных институтов и поиск ресурсов, обеспечивающих решение молодежных проблем [1, с. 4-6].
Формирование жизнеспособного подрастающего молодого поколения становится одной из главных стратегических задач развития страны. В этом смысле молодежь - объект национально-государственных интересов, один из главных факторов обеспечения развития нашего государства и общества.
Согласно принятому в законодательстве Российской Федерации определению государственная молодежная политика является деятельностью государства, направленной на создание правовых, экономических и организационных условий и гарантий для самореализации личности молодого человека и развития молодежных объединений, движений и инициатив [2]. Основным средством развития потенциала молодежи является ее вовлечение в социально-экономическую, общественно-политическую и социокультурную жизнь российского общества.
Государственная молодежная политика выражает в отношении к молодому поколению стратегическую линию государства на обеспечение социально-экономического, политиче-
ского и культурного развития России, на формирование у молодых граждан патриотизма и уважения к истории и культуре Отечества, к другим народам, на соблюдение прав человека [2].
Повышение эффективности молодежной политики рассматривается как ключ к предупреждению социальных и политических рисков, переходу к этапу устойчивого социального развития. Молодежная политика относится к сфере социального управления, а взаимосогласованность, координация целей молодежной политики с другими уровнями и формами социального управления является условием социальной стабильности. Однако из российского контекста молодежной политики «выпадает» молодежь как самостоятельный субъект и партнер в осуществлении политических целей и приоритетов. Превалирование государственного компонента приводит к «ведомственной разобщенности» и увлечению правовыми и административными методами политики. В результате сформировалась «двухкомпо-нентная» конструкция, в которой присутствует как федеральный уровень с акцентом на принятие и совершенствование политико-правовой базы, так и региональный, основанный на «реактивности» и локализации молодежных проблем. Молодежь остается частично «отстраненным» участником молодежной политики, и не потому ли решение молодежных проблем оставляет желать лучшего, поскольку под последним понимаются «образы» молодежи, вторичные от деятельности СМИ и лоб-
254
бизма различных политических группировок. В молодежной политике не преодолена практика «пролонгированного» инфантилизма, а в социологическом анализе - традиционного юве-нологического подхода [1, с. 4-6].
По мнению В.В. Касьянова, глубокий смысл государственной политики состоит в том, чтобы любой нормальный молодой человек вступал в самостоятельную жизнь с чувством собственного достоинства и самоуважения, а не с чувством тревоги и неуверенности. Молодежная политика призвана поддержать молодежь в начале жизненного пути, обеспечить ей определенные стартовые условия.
Мудро осуществляемая политика государства по отношению к молодежи неизбежно приведет к тому, что существенно возрастет количество молодых людей, с доверием относящихся к государственным институтам, ясно осознающих, что при наличии способностей и деловой квалификации они займут достойное место в обществе [3, с. 92-94].
Молодежная политика должна совпадать с социализационными траекториями молодежи, быть резонансной к тенденциям социального самоопределения и одновременно с этим способствовать трансформации молодежи в нормативную социальную группу. Социальная депривация молодежи связана не только с ее пониженным социальным статусом, но и с фрустрационным социальным самочувствием. Региональная молодежная политика закрепляет переход к «восходящей» модели, координации усилий федерального центра и регионов по решению молодежных проблем. На региональном уровне актуализируется социокультурный контекст, который успешно срабатывает там, где «рыночные» ценности не действуют (прежде всего, в сфере межгенерационного диалога).
Эффективность молодежной политики возрастает, если молодежь на условиях социального партнерства принимает участие в разработке и реализации управленческих мер. Молодежная политика связана с реформированием социальных отношений и изменением приоритетов социального управления, что требует актуализации социального капитала российского общества (в первую очередь, корпоративизма) с привлечением молодежных структур в качестве экспертов и соучастников молодежной политики [1, с. 6].
Анализ, проведенный В.В. Касьяновым, убеждает, что наиболее полно и последовательно молодежная политика проводится в России на региональном уровне, в республиках, краях и областях Российской Федерации. Субъекты Федерации в составе своих администраций создали органы управления, которые и проводят молодежную политику на региональном уровне. Они различаются по задачам,
компетенции, функциям. В одних случаях входят в состав органов по материнству, детству и демографической политике. В других - это государственные органы даже с правом ведения самостоятельной предпринимательской деятельности, дающие возможность зарабатывать дополнительные средства на решение соответствующих задач.
Изучение практики реализации молодежных проблем местными государственными органами показывает, что многое здесь зависит от дальновидности депутатского корпуса, мудрости первых руководителей, деловой инициативы молодежных организаций. Один из факторов их успешной деятельности заключается не только в инициативности, но и в налаженности делового взаимодействия с местными органами власти и управления [3, с. 92-94].
Благодаря такому взаимодействию во многих регионах Российской Федерации приняты специальные (как правило, ежегодные) программы «Молодежь». Практика их реализации показывает, что при заинтересованном подходе местных органов власти эти программы становятся эффективным инструментом управления молодежной политикой в регионе.
Подобную программу администрации рассматривают как долгосрочную практику развития региона и вкладывают в ее осуществление немалые материальные и финансовые средства. Однако далеко не на всей территории России проявляют заинтересованное отношение к молодежной политике. Руководители многих регионов не поддержали предложения комитетов по делам молодежи местных молодежных организаций о выделении необходимых средств на проведение первоочередных мер по решению молодежных проблем. Несмотря на сложнейшие кризисные явления, местные органы власти, предприятия, новые хозяйственные структуры неосмотрительно, недальновидно экономят на молодежи. И долги растут. А ведь обществу за это все равно придется когда-то расплачиваться [3].
Как представляется, индикаторами эффективности проводимой молодежной политики могут стать, с одной стороны, достижение молодежью показателей, свидетельствующих об успешной социализации и социальном развитии (получение образования, стабильная работа, заключение брака, рождение детей, активная социальная позиция и т.д.), с другой - низкие показатели девиантности, в том числе отказ от участия в экстремистских движениях и группах.
Однако в настоящее время указанные индикаторы не свидетельствуют однозначно об эффективности молодежной политики. Речь идет и о сбоях в процессе социализации и социального развития, и о достаточно высокой
255
численности членов экстремистских движений и групп (особенно сочувствующих, потенциально готовых стать на путь экстремизма).
Государственная молодежная политика рассматривается нами как один из «игроков» на коммуникативном поле. В эпоху глобализации это поле, где различные конкурирующие коммуникативные потоки воздействуют на сознание молодежи, играет важную роль в социуме. К сожалению, приходится признать, что конкурентов на данном поле у институтов государственной молодежной политики достаточно много, в частности речь идет о СМК и массовой культуре.
Стоит признать тот факт, что массовая потребительская культура оказывает мощное воздействие на систему ценностей современного молодого человека, что СМК и особенно Интернет существенным образом видоизменяют процессы социализации и социального развития молодежи. При этом сама молодежь, находясь под влиянием ряда субъективных и объективных факторов, фактически продуцирует социальный риск, который способствует социальной дезорганизации и воплощается в отклоняющемся поведении молодежи. Одной из разновидностей отклоняющегося поведения молодежи выступает молодежный экстремизм. Для того чтобы успешно ему противостоять, необходимо так скорректировать государственную молодежную политику, чтобы исключить действие факторов генезиса и развития молодежного экстремизма (или свести их к минимуму).
Однако достижение эффективности в реализации молодежной политики в России сопряжено с рядом трудностей. Часть из них выглядят достаточно инерционными и вполне могут рассматриваться в качестве системных социальных проблем, не находящих решения в течение многих лет. Так, В.В. Касьянов указывает на тот факт, что понимание молодежи в качестве субъекта молодежной политики в 1990-е гг. зачастую ассоциировалось с соответствующими организациями, их центрами и административными органами. При этом фактически молодежи отводилась либо пассивная роль ожидания благ от общества, государства, либо формальное в своей основе предоставление ей прав субъекта политики, что еще более способствовало маргинализации молодежных групп, уходу молодых людей «в себя», апатии, дискредитации в глазах молодежи правительственных мер.
Подобный подход к определению молодежной политики, ее роли в политической социализации был характерен и для многих политических партий и движений, блоков и коалиций как общероссийского, так и регионального уровней [3].
В настоящее время молодежная политика не преодолевает дуализм общества и государства, общества и молодежи: дифференциация социальных интересов является основой для «разумной всеобщности», в которой молодежь ориентирована на демократический процесс согласования мнений и учета интересов других слоев общества. Чем быстрее мы распрощаемся с иллюзиями «твердой руки» и «социальной самопомощи», тем быстрее в социальной жизни будут править нормы «социальной ком-мунитарности», практика взаимных социальных обязательств и уважения интересов всех социальных групп общества [1, с. 232].
И.П. Савченко справедливо отмечает, что признание молодежи на деле, а не на словах субъектом социальной политики означает и ее реальное соучастие в разработке и реализации молодежной политики. При ином подходе мы имеем дело с авторитарной моделью управления, для которой молодежь объектна и не способна к социально конструктивной деятельности. Главная цель молодежной политики -интеграция молодых людей в общество посредством упорядочивания отношений между молодежью и нормативными стандартами.
Молодежная политика не сводится только к правовой сфере, поскольку она богаче по содержанию и направлена на оптимизацию экономического, политического и социокультурного контекстов деятельности молодежи. Правовые нормы, взаимодействуя с социетальными санкциями поощрения и наказания, создают благоприятный или неблагоприятный уровень социальной лояльности, реализации творческого потенциала молодежи или устремления ее от активной социальной жизни. Если охарактеризовать критерии интеграции российской молодежи, то можно сказать, что молодежная политика не институциализирована. Ей в большей степени присуща ведомственная, региональная раздробленность в условиях, когда необходима единая социокультурная и информативная матрица молодежной политики. В реализации целей превалирует «адаптивность», стремление «приглушить» или приспособить молодежные проблемы к факторам экономического и социального принуждения [1, с. 3-4].
На взгляд автора, к отмеченным ранее проблемам российской молодежной политики 1990-2000-х гг., а также неэффективности медиаинститутов государственной молодежной политики на коммуникационном поле общества (по сравнению, например, с Интернетом, массовой культурой) стоит добавить отсутствие должного социологического, научного обеспечения. Причем вина за отсутствие такого эффективного сотрудничества между социологами и государственными управленческими структурами во многом лежит на последних.
256
Проблема инерционности мышления государственных чиновников оказывает негативное влияние на процесс внедрения научных инноваций, различных разработок в повседневную деятельность государственных управленческих структур в молодежной сфере. Именно сбои и недочеты в организации государственной молодежной политики приводят к росту активности экстремистских движений и групп, к росту социального влияния молодежного экстремизма в нашей стране.
Нельзя недооценивать роль Интернета как в оказании информационно-пропагандистского воздействия на молодежное сознание, так и в организационно-технической работе по реализации экстремистских установок. В этой связи необходимо как детальное научное изучение глобальной компьютерной сети, ее социальных функций в обществе, так и подробный и оперативный анализ интернет-ресурсов, оказывающих воздействие на молодежь. Особенно важен анализ интернет-ресурсов экстремистской направленности, т.к. имеется прямая зависимость между интернет-воздействием экстремист-кой направленности и ростом численности членов экстремистских молодежных движений и групп.
Автор убежден, что в основу государственной молодежной политики, направленной на противодействие молодежному экстремизму, должна быть положена система как научного социологического мониторинга молодежной среды, так и аппаратного мониторинга интернет-пространства посредством поисковых компьютерных программ. Необходимость такого шага объясняется условиями глобального информационного общества, в котором количество информации и скорость протекания социальных процессов чрезвычайно высоки. Если данная система не будет внедрена, в будущем постоянно будут возникать сбои в деятельности управленческих структур, обусловленные технологическим отставанием от экстремистских движений и групп. В случае успешного внедрения данная система будет оперативно обеспечивать управленческие структуры необходимой информацией, позволяющей корректировать и оптимизировать государственную молодежную политику.
Важны также и законодательные изменения в части осознания и придания важности «альтернативному» коммуникативному воздействию, оказываемому на российскую молодежь посредством глобальной компьютерной сети и других инновационных СМК. К сожалению, пока в нашей стране не наступило осознание того, что система государственного коммуникативно-управленческого воздействия на молодежь не выдерживает конкуренции со стороны глобальных мировых информационно-коммуникационных структур. В результате деидеологизации моло-
дежной среды на фоне экспансии низменных стандартов и установок западной массовой потребительской культуры действия институтов реализации государственной молодежной политики пока не соответствуют реалиям времени.
Необходимо понимать, что рыночная экономика и погоня за извлечением прибыли, так характерная для российского медиарынка последних лет, - явления сиюминутные. В то же время забота о будущем российской молодежи, ее духовной культуре, морально-нравственном облике - вклад в будущее Российского государства. Нельзя забывать, что ошибки, сбои, несогласованность в реализации государственной молодежной политики приводят к росту молодежного экстремизма.
Таким образом, по мнению автора, следует дифференцировать меры по профилактике молодежного экстремизма следующим образом:
1) социально-институциональные преобразования (проведение социально ориентированной государственной политики, создание возможностей для вертикальной мобильности молодежи);
2) политическое реформирование (формирование институтов гражданского общества, правого государства);
3) усиление мер, направленных на соблюдение законности и правопорядка (в том числе законности в деятельности правоохранительных органов);
4) формирование социальных институтов молодежной политики по реализации творческого, досугового потенциала молодежи (создание молодежных организаций, фондов, позволяющих направлять энергию молодежи в социально полезном направлении);
5) оптимизация деятельности системы СМК и контроль интернет-пространства (не только расширение госзаказа в СМИ и СМК по агитационному, рекламному, пропагандистскому воздействию на молодежь, но и принятие мер по контролю за распространением информации экстремистского характера, особенно в Интернете).
В завершение можно сделать вывод о том, что в настоящее время государственная молодежная политика нуждается в системе научного социологического мониторинга молодежной среды и аппаратного мониторинга интернет-пространства посредством поисковых компьютерных программ. Необходимость такого шага объясняется условиями глобального информационного общества, в котором количество информации и скорость протекания социальных процессов чрезвычайно высоки. Если данная система не будет внедрена, то в будущем постоянно будут возникать сбои в деятельности управленческих структур, обусловленные технологическим отставанием от экстремистских движений и групп. В случае успешного
257
внедрения данная система будет оперативно обеспечивать управленческие структуры необходимой информацией, позволяющей корректировать и оптимизировать государственную молодежную политику.
Государственная молодежная политика в настоящее время нуждается в социально-инженерных исследованиях, направленных не только на сбор эмпирической информации по проблеме молодежного экстремизма, но и на внедрение социальных инноваций, а также создание социальных технологий, противодей-
1. Савченко И. П. Молодежная политика как социальное управление. Ростов н/Д, 2002.
2. Утопия: открытая библиотека научных сборников. URL: http://ms-soltions.ru / index.php? option=com_content&view=article&catid=107:&id= 2332:2011-08-02-14-08-24&Itemid=206
3. Касьянов В. В. Проблемы государственной молодежной политики в программах политических партий и общественных движений в России в 90-х гг. XX века // Эмпирические социологические исследования как инструмент анализа молодежных проблем и оптимизации государственной молодежной политики: материалы III Межрегион. науч.-практ. конф. Краснодар, 2011.
ствующих экстремизму. Получение и анализ социологической информации не должны становиться заключительным этапом, поскольку необходимо осуществлять внедрение разработанной исследователем инновационной системы (социальной технологии). Только так можно ликвидировать отставание научной и управленческой мысли от развития ситуации с молодежным экстремизмом, которое существует в настоящее время в России.
1. Savchenko I.P. Youth policy as social management. Rostov on/D, 2002.
2. Utopia: open library of scientific collections. URL: http: // ms-soltions.ru/index.php? op-tion=com_content&view=article&catid=107:-xxi-&id= 2332:2011-08-02-14-08-24&Itemid=206.
3. Kasyanov V.V. Problems of the state youth policy in programs of political parties and social movements in Russia in the 90th of the XX century // Empirical sociological researches as the tool of the analysis of youth problems and optimization of the state youth policy: proc. of III of Interregional sci. and pract. conf. Krasnodar, 2011.
258
