CC BY
849
УДК 13.15
О.П.Неретин
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ИНФОРМАТИЗАЦИЯ КАК ФАКТОРЫ СТАНОВЛЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА
В центре внимания автора статьи - процессы глобализации и информатизации, выступающие факторами формирования современного культурного пространства. Причем, основное направление государственной стратегии детерминируется не информационными технологиями, а факторами образования, культуры, науки.
Ключевые слова: культура, современное общество, культурное пространство, глобализация, информационные технологии.
O.P.Neretin Globalization and informati/ation are as factors in the formation of the modern cultural space
The author pays attention to the processes of globalization and the Information system, which is the factor of formation of the modern cultural space. Moreover, the main direction of the state strategy is not determined by information technology, but by the factors ofeducation, culture and science.
Keywords culture, modern society, cultural space, globalization, information technology.
Феномен глобализации, а также позитивных и негативных моментов, связанных с этим явлением, представляет собой, наверное, одно из самых популярных и дискуссионных направлений в современной гуманитарной научной мысли. По словам американского социолога Э.Гидденса, ни один человек, стремящий-ся понять, что ждет нас в будущем, не может игнорировать это понятие. Глобализации посвящено огромное количество публикаций, ее обсуждение стало предметом многих конференций и встреч. В 2000 г. доклад МВФ по итогам года уже в своем названии определил важность глобализационных процессов: «МВФ-2000: заставляя глобальную экономику работать для всех».
Современные теории культурного пространства лежат на пересечении концепций глобализации и информационного общества. Большинством политиков и экономистов информационное общество рассматривается как синоним постиндустриальному обществу - в соответствии с концепцией Д.Белла, которая во многом служит теоретической основой идеологии глобализма. В основе теории постиндустриализма находится представление об эволюционном и прогрессивном развитии обществ, каждое из которых должны последовательно пройти стадии аграрной, индустриальной и постиндустриальной цивилизации. Если доиндустриальное общество - это общество физического труда и аграрных экономических доминант, а индустриальное общество - это технократическое рациональное общество, то постиндустриализм характеризуется более высокими позитивными ценностями, более значительным удельным весом услуг, информатизации, свободного времени, экологизма. Как и коммунистический проект К.Маркса, этот социум ориентирован человекоцентрично.
Формирование современного культурно-информационного пространства, как важнейшего фактора всеобщей глобализации, и воздействие его на цивилизационное развитие человечества, привлекает внимание культурологов, философов, социологов, политологов и др. ученых. Считается, что информатизация социальной среды привела к возникновению современной формы глобализации, в том числе и т.н. «культурной глобализации». Глобальное культурное пространство стало результатом современного интеграционного процесса во взаимодействии культур и цивилизаций [1]. Это особая стадия развития человечества и общества, когда на основе экономических, торговых и политических связей с помощью ИКТ возникли семиотические коды и механизмы, интегрирующие человечество в глобальное целое. Это новое смысловое единство человечества возникло благодаря наличию универсалий культуры, которые нашли свое глобальное проявление благодаря современным техническим средствам. Сформировался новый пространственно-временной континуум человеческой культуры.
Этап обсуждения проблем глобализации, приведший к идее «культурной глобализации» начался в 1980-1990 гг. В число инициативных работ этого периода вошли труды А.Аппадураи «Разъединение и различие в глобальной культур-экономике» [2] и «Современность в полный рост: Культурные измерения глобализации» [3]. Так постепенно в концепциях глобализации стал доминировать культурологический дискурс. Сам А.Аппадураи рассматривает глобализацию как детерриториализацию, связанную с информатизацией и виртуализацией, и ведущую к потере привязки социальных и культурных процессов к физическому пространству [4]. Считается, что в процессе глобализации формируется «глобальный культурный поток», который распадается на пять культурно-символических потоков: этнопространство образуется потоком туристов, иммигрантов, беженцев, гастарбайтеров; технопространство - потоком технологий; финанспространство - потоком капиталов; медиапространство - потоком образов; идеопространство - потоком идеологем. Эти текучие, нестабильные пространства являются «строительными блоками» тех «воображаемых миров», в которых люди взаимодействуют, и
взаимодействие это носит характер символических обменов [5].
В концепции «воображаемых миров», создаваемых глобальными потоками, разделение на «локаль-ное» и «глобальное» осуществляется феноменологически. Это - два типа «структур чувствования, которые продуцируются определенными формами интенциональной деятельности и которые производят определенные материальные эффекты» [6]. Локальное (этно-культурная идентичность, религиозный фундаментализм, общинная солидарность) конструируется из тех же потоков образов, которые образуют глобальное. Современное локальное столь же детерриториализовано, как и глобальное.
Сходный способ рассуждения и конструирования модели глобализации встречаем в работе М. Уотерса «Глобализация» (1995), в которой глобализация трактуется как совокупность тенденций, ве-дущих к детерриториализации социального, обусловленной экспансией символических обменов. Дело представляется так, что экономические обмены имеют тенденцию к локализации социальных отношений, политические обмены имеют тенденцию к интернационализации, символические обмены име-ют тенденцию к освобождению социальных отношений от пространственной референции. Процесс трансляции интеллектуальных и эстетических символов может относительно легко перемещаться и осуществляться между территориально удаленными индивидами, поэтому глобализация общества - процесс, определяемый преобладанием культуры над экономикой и политикой. Уотерс считает, что в наибольшей степени подвержены глобализации те «измерения» экономики, в которых преобладает «символическое опосредствование» отношений - финансовый рынок и потребление, движимое принципами консьюмеризма. Гораздо менее глобализованы товарное производство и рынок труда. Политика также в большей мере глобализуется в тех ее «измерениях», где проблематизируются ценности, а не материальные интересы. Осознание в качестве глобальных проблем прав человека, экологии, сохранения мира, справедливого распределения мировых ресурсов привело к частичной делегитимации национального государства и росту числа международных организаций. Однако их влияние пока не достаточно для устранения национально-государственного суверенитета как организующего принципа политической сферы.
Анализ глобализации в сфере культуры Уотерс ведет, опираясь на концепцию Аппадураи, но несколько видоизменив классификацию пространств-потоков и сориентировав ее на концепцию симулякров Бодрийяра. «Измерениями» культуры в теории Уотерса являются: сакропространство, образуемое потоком симулякров религиозности; этнопространство, образуемое потоком симулякров этнической идентичности; эконопространство, образуемое потоком симулякров стоимости и капитала; медиапространство, образуемое потоком симулякров информации; досуг-пространство, образуемое потоком симулякров развлечений и впечатлений, например туристических.
Культурный глобализм можно рассматривать как проявление тенденций постмодернизма в социогуманитарном познании [7]. Постмодернизация социогуманитарного сознания привела к выводу, что доминантой глобализации является культура. Культура в этом случае предстает как наиболее глобализованная сфера, поскольку в ней социальные отношения максимально символизированы и, следовательно, могут осу-ществляться без привязки к конкретной территории. Помимо этого, глобализация культуры посредством потоков симулякров передается в сферы экономики и политики, вызывая там интенсификацию глобализации. По мере утраты пространственной референции социальных отношений открывается перспектива пост-глобализации, под которой Уотерс понимает освобождение социальных отношений от телесной референции, что возможно, например, в киберпространстве, то есть при коммуникации посредством компьютерных сетей. В моделях детерриториализации социального практически полностью утрачивается изначальная связь понятия глобализации с физическим пространсвом и подразумеваемым однородным целым. «Глобальное» у Аппадураи и Уотерса означает скорее нечто непространственное, нематериальное, воображаемое, символическое, гетерогенное, но всепроникающее.
Дискурс виртуализации можно также рассматривать как разновидность постмодернистского дискурса культурной глобализации. Термин «виртуальное пространство» использовал М.Уотерс, термин «вирту-альная экономика» - У.Бек [8]. Привычным же для исследователей глобализации стал термин «виртуализация экономической деятельности» [9]. Р.Робертсон [10] констатирует, что понятие «виртуальное» становится существенным элементом концептуального аппарата. Суть этого процесса выражается в следующем: первое, горизонтальное, характеризует пространственные изменения, проявляющееся в виде детерриторизации, второе, вертикальное, обеспечивает симуляционность процессов. Эти отношения существуют самостоятельно лишь в силу аналитического разделения, а фактически образуют целостность - виртуализацию, в которой могут быть представлены как сущность и
атрибут с постоянным перетеканием друг в друга и детерминацией друг друга. Виртуализация, существуя как базовое явление любых глобальных изменений, пронизывает всю сферу реальности, создавая новые, по сути, виртуальные явления и новую реальность за пределами территориальности. Виртуальность есть, по существу, семиотическое явление [11], так как это пространство порождается знаково-символическими средствами культуры.
Но виртуализация является результатом движения и по другой траектории - по пути информатизации. Первоначально проблема становления информационного общества на государственном уровне стала обсуждаться в США в конце 1960-х годов, после того как был выявлен значительный рост объемов инфор-мационных секторов в экономике. В 1990 гг. в США была разработана первая государственная концепция развития информационного общества.
После США за разработку этой стратегии активно включился Европейский Союз [12]. В 1994 г. был разработан план действий Европейского Союза на пути формирования информационного общества под названием «Европейский путь в информационное общество». Он предусматривал четыре направления:
- создание нормативно-правового пространства;
- развитие информационных сетей, классификация основных услуг, стандартизация оборудования;
- изучение социальных и культурных аспектов информационного общества;
- пропаганда концепции информационного общества среды населения с целью заручиться общественной поддержкой.
К середине 1990-х годов оформилась тенденция глобализации информационного пространства и определились основные лидеры этого процесса. В это время развитие телекоммуникационных технологий перестало рассматриваться политиками сугубо экономически. В документах конференции стран большой «се-мерки», проходившей в феврале 1995 г. в Брюсселе, уже было подчеркнуто, что формирующееся информационное общество - это качественные изменения в социальных взаимоотношениях и социальных структурах. Традиционные жесткие организационные структуры теряют свою актуальность и заменяются более гибкими децентрализованными моделями. Следовательно, стратегическое направление развития информационного общества - это создание адекватной социальной и социокультурной среды. Она должна характеризоваться более высоким уровнем социальной интеграции, восстановлением чувства сообщества, сохранением и распространением национальных культур, стимулированием и закреплением дальнейшего развития демократических ценностей.
Для формирования информационного общества как социума, качественно отличного от «традиционного» капитализма, имеет значение глобализация. Уэбстер пишет: «Этим термином обозначается не просто рост интернационализации, предполагающей возросшее взаимодействие суверенных национальных государств. Глобализация - это нечто значительно большее: она означает рост взаимозависимости и взаимопроникновения человеческих отношений, наряду с ростом интеграции социоэкономической жизни» [13].
Глобализация не может быть только экономическим фактором, это фактор культурной, социальной, духовной жизни, который значим сегодня для множества сообществ. Развитие транснациональных корпораций и глобализация рынков является сегодня уже общеизвестным фактом. Важным показателем, который затрагивает в большей степени социокультурную и духовную сферы, является глобализация коммуникаций, создание глобальной символической среды. Возникновение глобальных имиджей, брендов, играющих сегодня главную роль в маркетинге, с одной стороны, взаимосвязано с экономическими процессами, но, с другой стороны, является проявлением культуры, влияет на моральные и нравственные ценности.
Глобальные тенденции развития информационного общества предъявляют особые требования к политическим стратегиям самых разных стран. Бурное развитие ИКТ вызывает социальные тенденции к сетевому развитию, в гораздо меньшей степени поддающемуся контролю со стороны государства. С другой стороны, сетевые структуры как будто и не требуют государственного и политического участия. В обществе наблюдается «размывание» государственных институтов и их функций, возрастание процессов самоорганизации и саморегулирования.
Однако роль государства, во многом качественно изменяясь, по-прежнему остается актуальной. Новые задачи, требующие незамедлительного решения, связаны с преодолением цифрового неравенства и обеспечением национальной безопасности в новых, сложных условиях. Реальная возможность дальнейшего увеличения цифрового разрыва приводит к росту напряженности в международных отношениях, а, стало быть, глобальному росту рисков и угроз.
Обеспечение устойчивого социально-экономического развития страны требует перехода России к
информационному обществу. Глобальный характер этого процесса предопределяет неизбежность вхождения нашей страны в мировое информационное сообщество. Только использование материальных и духовных благ информационного общества может обеспечить населению России достойную жизнь, экономическое процветание и необходимые условия для свободного развития личности.
22 июля 2000 года странами «Большой восьмерки» была подписана Окинавская хартия глобального информационного общества [14]. В ней отмечается, что информационно-коммуникационные технологии се-годня стали одним из наиболее важных факторов, влияющих на формирование общества. Их революционное воздействие касается образа жизни людей, их образования и работы, а также взаимодействия правительства и гражданского общества. ИКТ становятся жизненно важным стимулом развития мировой экономики. Они дают возможность всем частным лицам, фирмам и сообществам, занимающимся предпринимательской деятельностью, более эффективно и творчески решать экономические и социальные проблемы. Сущность экономической и социальной трансформации, происходящей под воздействием ИКТ, заключается в ее способности содействовать людям и обществу в применении знаний и идей. Информационное общество позволяет людям шире использовать свой интеллектуальный потенциал и реализовывать свои устремления.
Окинавская хартия основную задачу государства видит не только в содействии скорейшему развитию и распространению ИКТ и переходу к информационному обществу, но также и в реализации его полных экономических, социальных и культурных преимуществ. Окинавская хартия провозглашает либеральную парадигму государственного управления развитием ИКТ и информационного общества. В ней подчеркива-ется важность частного сектора, свободной конкуренции, демократических процедур. Задача государства в данной концепции сводится к проблематике создания свободной, конкурентной среды, предсказуемой, транспарентной и недискриминационной политики и нормативной базы.
Важное значение в Окинавской хартии имеет преодоление цифрового неравенства. Развитие инфор-мационного общества невозможно без развития человеческих ресурсов, более полного использования интеллектуального резерва всех людей на планете.
Однако российский социум развивается крайне неравномерно в разных аспектах -экономическом, социальном, культурном. Информационное неравенство и информационная бедность являются важными препятствиями прогресса и, в частности, препятствиями на пути вхождения России в информационную цивилизацию.
Социальная жизнь имеет воспроизводственный характер, и эта истина является общезначимой с точки зрения многих социальных теорий. Согласно теории К. Маркса общественная жизнь движима способом про-изводства материальных благ. Материальное воспроизводство есть одновременно расширенное воспроизводство потребностей, общественных отношений, идей и пр.
Согласно культурно-историческим концепциям, основой воспроизводства общественной жизни является культура как социальная память, которая содержит в себе коды и матрицы социально-воспроизвод-ственных структур.
Согласно теории Э.Гидденса, социальное пространство институционально воспроизводимо и повторение определенных действий в определенных местах приводит к формированию «репродукционных кругов». Репродукционные круги представляют собой «динамичную цепь взаимосвязанных решений и действий, в которой ряд неумышленных последствий действий имеет такие обратные связи, что они снова и снова устанавливают исходную ситуацию. В результате данного процесса происходит структуризация пространственно-материальных сред» [15].
Бедность как проявление социального неравенства также находится в рамках репродукционного круга бедности. Она приводит к невозможности получения хорошего образования, результатом чего является низкая заработанная плата, в результате - дети так же не могут получить хорошего образования. Выйти из круга бедности становится невозможно. Самое важное звено в цепи бедности, замыкающее это явление в репродукционный круг, - это «информационная недостаточность», «информационная бедность» - плохое образование, отсутствие доступа к качественному медицинскому обслуживанию, рынку труда, низкие материально-духовные запросы, примитивно-утилитарная структура потребностей.
Бедность - это важнейший показатель неравномерности развития различных социумов, в эпоху гло-бализации проблема бедности стран «догоняющего развития» является актуальной не только для самих этих стран, но и для успешно развивающихся социумов.
Информационное неравенство - новый тип социального неравенства, и эта проблема сегодня очень актуальна в России, где охват телевизионным вещанием достигает 98-99%, в то время как возможности россиян в сфере использования Интернета и других цифровых систем гораздо скромнее. В целом необходимо отметить, что структура активности пользователей Интернета напрямую зависит от
уровня урбанизации. Прежде всего, увеличение числа пользователей охватывает большие города с численностью 1 млн. чел. и выше, то есть города, в которых наиболее развиты вообще все средства связи. Также активность пользования Интернетом зависит от уровня материального благосостояния граждан [16].
Процессы социальной стратификации населения, выделения массового слоя «новых бедных» не могло не отразиться на процессах становления новой культуры, связанной с производством и потреблением информации, информационной культуры. По степени вовлечения в культуру новых телекоммуникационных процессов современное российское общество можно разделить на две неравные части:
- на тех, кто активно овладевает или (уже овладел) всеми современными информационными технологиями, включая активное пользование Интернетом и цифровыми средствами связи; является активным потребителем не только товаров, но и всевозможных услуг (начиная от прачечной, такси и заканчивая туризмом, кредитами и банковскими пластиковыми карточками);
- тех, кто включен в процессы информатизации только посредством телевидения и других «традиционных» СМИ.
Актуализация проблем цифрового неравенства в России происходит также вследствие того, что в «незаполненную» цифровыми ИКТ нишу мгновенно проникает телевидение, формируя «телевизионную» модель информационной культуры. Неся в себе все основные элементы «сознания постмодерна», телевидение в то же время не содержит в себе технических (и социотехнических) основ противодействия централизации, внешнего давления, администрирования, закрытости.
К первой части социума (овладевшей информационными технологиями «в полном объеме»), можно отнести формирующийся так называемый «средний класс». В западных рыночных странах средний класс составляет 60-70% населения. Однако в России социальная обеспеченность и социальная структура пока далеки от потребностей информационного общества.
Так, согласно модели, используемой социологами ИС РАН [17], две первые нижние страты объединяют 21% россиян [18]. Они составляют ту долю населения, которая по своему реальному уровню жизни находится за чертой бедности и 2/3 из них крайне негативно оценивают удовлетворение базовых потребностей - питание, одежда, жилищные условия. Третья страта объединяет тех, кто находится на грани бедности и составляет 17% населения, которое еще не люмпенизировалось. Четвертая страта составляет 24% и является малообеспеченной. С точки зрения потребления именно «малообеспеченные» задают стандарт потребления в регионе и, по существу, составляют срединный класс в реальности. Хотя с точки зрения тенденций к будущему и с точки зрения здорового социума - это не средний слой, а бедный. Более того, часть этой страты имеет тенденцию сползания в бедняки. Страты с пятой по восьмую составляют 20-22% и являются российским средним классом. Критерии для его идентичности [19] носят достаточно комплексный характер: а) уровень образования не ниже среднего специального; б) душевой доход в семье не ниже медианного для данного региона; в) характер труда - не физический; г) самоидентификация со средними слоями общества.
Девятая и десятая страты составляют богатых россиян (5%) с душевым доходом в месяц 2000 у.е. По международным меркам - это тоже в основном средний класс в его высших слоях.
Получается в итоге, что свыше 60% граждан России живут по параметрам «ниже черты бедности», «на грани бедности» и в состоянии «малообеспеченности» [20]. При этом среди людей с высшим образованием и профессиональными качествами только треть имеет достаточные доходы и имущественные ресурсы. Среди семей с достатком, который можно было отнести к достатку среднего класса, только треть образованных и высококвалифицированных. Таким образом, можно сказать, что высшее образование и профессиональные качества не являются гарантией материального благополучия. Т.Малеева пишет: «Действительно, общество, где лишь треть образованных научилась зарабатывать и, наоборот, только треть умеющих зарабатывать достаточно образованны, далеко отстоит от идеалов стабильного и экономически эффективного социума».
Можно предположить, что именно те слои общества, которые обладают как минимум двумя из перечисленных критериев - высшим образованием и достаточными материальными ресурсами -являются потенциальными носителями новой культуры информационного общества в полном объеме. С этой точки зрения, положение России как актора информационной цивилизации достаточно неблагополучное. К сожалению, сегодня анализ социального состава бедных выявляет в нем значительную часть учителей, врачей, инженеров, работников науки, культуры и т.д. По данным Института социологии РАН, доля людей с высшим образованием в слое бедных составляет 59,3%. При этом, интеллигенция, у которой имеются квартиры, автомобили и другое дорогостоящее имущество, приобрела его, в основном до 1991 года, то есть еще при советской власти. В настоящее время
большинство не имеет необходимых ресурсов для удовлетворения основных духовных потребностей, качественного лечения и отдыха [21]. Это значительно снижает потенциал России для вхождения в информационное общество.
В условиях экономического кризиса ценность навыка владения информационно-коммуникационными технологиями резко возрастает. На рынке труда приоритет получают те, кто свободно пользуются Интер-нетом и владеют различными компьютерными программами. Ведь персональные компьютеры и Интернет сегодня во всем мире формируют новые модели экономического поведения не только в плане более удобного потребления с помощью интернет-магазинов и т.п., но и в плане получения денежных доходов. Так, по данным Wall Stmt Journal, сегодня более 5% американцев работают на дому, в США имеются сотни компаний, которые имеют в своем штате тысячи удаленных рабочих мест [22].
Рынок труда для фрилансеров [23] во всем мире позволяет людям формировать более гибкие модели трудового поведения: дает возможность дополнительного заработка, работы в компаниях, расположенных далеко от дома; удаленная работа из стен собственного дома позволяет гармонизировать семейные отно-шения, больше внимания уделять детям и имеет множество других плюсов. В российском обществе количество фрилансеров незначительно и пока мало перспективно. В то же время, на российском сайте Freelanсе. ru сегодня зарегистрировано более 240 тыс. пользователей. В условиях кризиса количество посещений данного ресурса резко выросло: люди с активной экономической позицией и активным финансовым поведением сегодня рассматривают все возможности увеличения потока доходов.
Следовательно, экономическая ситуация будет и далее подталкивать людей к пересмотру традици-онных моделей трудового поведения: успеха будут добиваться те, кто в условиях кризиса обладает различными формами информационной культуры - владеет персональным компьютером, умеет добывать нужную и достоверную информацию с помощью интернет, имеет возможность получить новое образование, в том числе дистанционно, может сменить профессию или даже место жительства. В целом, от человека требуется более рационально и утилитарно относиться к своим жизненным программам. Все большую актуальность приобретают навыки высокой адаптивности, основанной не на традиционных процессах архаизации социальных практик (возврату к натуральному хозяйству, снижение потребностей, ожидание помощи от государства и т.д.), а на открытости инновационным процессам, на способностях к быстрому переобучению, высокой географической мобильности, знании иностранных языков, умениях пользоваться современными ИКТ, креативности, высокой стрессоустойчивости, работоспособности.
Однако информационная бедность, тесно связанная с социальной бедностью, достаточно значительна. Малоимущие категории населения, сегодня теряют доступ даже к традиционным источникам информации: выходят из строя телевизоры, ломаются радиоприемники, нет денег на подписку газет. Огромное число жи-телей не имеет возможности пользоваться мобильной связью, которая у других уже превратилась в инструмент бизнеса. Несмотря на бурное развитие техники, немало людей отрезано от пользования компьютерами и Интернетом. У них нет возможности даже научиться использовать эти технологии и, таким образом, они лишены возможности пользоваться ими в немногочисленных, но все же существующих точках общественного доступа - вузах, библиотеках, школах.
По данным статистики, практически все новые информационно-коммуникационные технологии создаются в странах, в которых проживает не более 15% от населения всего мира. Эти инновации доходят не более чем до половины жителей земного шара. Остальная же половина (проживающая в основном в Азии и Африке) остается «за чертой». И именно это не позволяет многим государствам покончить с бедностью. Кстати, согласно теории радикального консерватизма, богатые нации будут со временем делаться еще богаче, а бедные - еще беднее. Сегодня доступ к Интернету имеют всего лишь несколько процентов от населения всего земного шара, а в электронной коммерции участвуют еще меньше [24].
Социокультурные факторы сегодня определяют многие параметры глобальных экономических взаимодействий. Так, например, известно, что американские фирмы предпочитают размещать производства на начальной стадии НИОКР (высококвалифицированный умственный труд и опытное производство) в США; второй стадии (производство элементов, требующих квалифицированного ручного труда) - в регионах, отличающихся высоким качеством технической культуры и долгой традицией квалифицированного индустриального труда (например, в Шотландии); а третьей стадии производственного цикла, требующего рутинной, трудоемкой, малоквалифицированной работы (сборка, изготовление элементов для электронных изделий и т.д.), в таких странах, как Гонконг, Филиппины,
Индонезия. Таким образом, именно культура труда и управления играет решающую роль во многих экономико-финансовых отношениях [25].
Именно национальная культура формирует устойчивые поведенческие стереотипы работника, что оказывает влияние на производственно-технологические процессы, качество и эффективность работ. Сейчас во всем мире распространены прикладные социолого-антропологические исследования этнических особенностей рабочей силы. Крупнейшие транснациональные корпорации при организации новых производственных предприятий обязательно привлекают данные об этнокультурных особенностях будущих работников. Из отдельных черточек и характеристик специалисты синтезируют обобщенные портреты «типичного работника»: японца, китайца, мусульманина и т.д. В соответствии с этими данными и планируется вывоз капитала, проектируется система трудовых стимулов, конструируется оптимальная траслевая структура.
Современные «высокие» технологии (к которым относят радиоэлектронику, программное обеспечение информационных технологий, оптико-волоконную связь, биотехнологии, генную инженерию, работы в аэрокосмической области и так далее) предъявляют особые требования к качеству трудовых ресурсов, к образованию, интеллекту и творческому, инновационному потенциалу работников. Наибольшую «ценность» для экономических отношений в сфере международного разделения труда сегодня имеют социумы, в которых есть недорогие и качественные трудовые ресурсы, обладающие значительным инновационным потенциалом, высокой трудовой и управленческой культурой. Вместе с тем, большое значение имеет стабильность общества, отсутствие существенных политических рисков, особенности национальной правовой системы, включая законодательные акты, регулирующие отношения на рынке труда, продолжительность рабочей недели и т. д., наличие и качество организации свободных экономических зон и так далее.
О.Шкаратан и В.Карачаровский выделяют следующие характеристики трудовой культуры, необходимой для работы в сфере информационных и других «высоких» технологий:
- готовность к постоянной инновационной деятельности;
- подготовленность к обработке и оценке информации как постоянной составляющей трудовой деятельности;
- умение действовать в экстремальных ситуациях, принимать нестандартные решения;
- анализировать возникающие проблемы;
- готовность и подготовленность к сочетанию личных и групповых интересов, установлению контакта внутри своей группы и с другими коллективами;
- инициативность, предприимчивость;
- включенность в систему непрерывного образования и повышения квалификации;
- сочетание технической и гуманитарной культуры;
- профессиональная, квалификационная, территориальная подвижность.
С другой стороны, государственное участие в становлении информационного общества не может ограничиваться поддержкой развития ИКТ и паттернов информационной культуры. Важнейшим аспектом является изменение принципов работы самих государственных органов на основе все большего использования ИКТ, что делает систему органов государственной власти более открытой, гибкой и эффективной. В настоящее время в Российской Федерации происходит массовое внедрение ИКТ в деятельность государственных и муниципальных органов власти. Однако зачастую информатизация носит технологический характер и не сопровождается оптимизацией административных процессов, которые позволили бы повысить прозрачность деятельности органов власти, снизить бремя государственного регулирования для граждан, а также сократить нагрузку на федеральный и региональные бюджеты. Одновременно, в рамках административной реформы ощущается недостаток информационных механизмов достижения поставленных ею задач. На данный момент опыт реализации ФЦП «Электронная Россия» позволяет перейти от стратегии исключительно технического оснащения органов государственной власти и муниципального управления к постановке и реализации задач применения информационных технологий для повышения качества государственного управления. Реализация программы информатизации должна предусматривать создание условий для вовлечения всех регионов в единое информационное пространство страны и построение основ «электронного правительства».
Однако образование и трудовая культура - это не одно и то же. Целенаправленно изменить трудовую и управленческую культуру общества - это задача, которая, конечно, связана с задачами повышения качества образовательного процесса, но не сводится к ним. Культурные паттерны зависят, в большей степени, от исторически сложившихся и принятых в обществе ценностей, социальных норм и правил поведения, традиций.
Проблема компьютеризации, использования ИКТ не является сугубо технократической или
сугубо экстенсивной. Эффект использования ИКТ не определяется сугубо количеством использования компьютеров [26]. Влияние на формирование новой трудовой культуры является государственной задачей, которая должна быть реализована в рамках содействия формированию информационного общества. ИКТ не только расширяют возможности человека в сфере социально-экономического развития, но и могут многократно «усиливать» его ошибки, просчеты, негативные факторы и проблемы. Таким образом, в основе информационной культуры общества должна лежать трудовая, экономико-хозяйственная культура человека, а также гуманистические ценности и идеалы.
Культура информационного общества в современных теориях характеризуется преимущественно в тех понятиях, которые применяются и при характеристике постмодерна. Ей приписываются такие качества как децентрализация, полистилистика, актуализация маргинальных культурных форм, многообразие векторов развития. Использование культурных форм постиндустриального и потсовременного общества для достижения каких-либо глобальных целей означает сегодня манипуляцию смыслами и нарушение нравственно-этических норм гуманизма. Концепция глобальной открытости, международной конкуренции и полного отсутствия протекционизма способствует, в конечном итоге, фиксации информационного неравенства и перерастания его в геополитическое, экономическое и духовное неравенство. Пессимистические прогнозы развития глобализации, сопровождающей информационное общество, могут иметь лишь характер неопределенного риска, но, тем не менее, последствия такого развития событий слишком существенны, чтобы оставлять их без внимания. Государственная политика национальной безопасности должна быть основана на пессимистическом варианте развития событий для того, чтобы иметь ресурсы для противостояния им. Проблемные точки [27] информатизации в России связаны с тем, что она имеет слишком мало таких ресурсов, а интенсивные темпы развития ИКТ в России не сопровождаются ростом либеральных идей, напротив, социум склоняется к авторитарным моделям управления и политической жизни. Все это приводит к росту противоречий в формировании информационного пространства и общества. С одной стороны, государство и общество не могут не признать стратегическую важность интеграции в мировое сообщество, в том числе, с помощью развития ИКТ. С другой стороны, такая интеграция неминуемо сопровождается ростом воздействия на общество либеральной идеологии, что в условиях социально-экономического кризиса и слабой государственной власти угрожает ростом аномии, дальнейшими явлениями деградации в экономической и духовной жизни.
При этом необходимо учитывать опасности для культуры и духовного развития, которые несет в себе само информационное общество [28]. Оно содержит в себе большое внутреннее противоречие, заключаю-щееся, с одной стороны, в возрастающей роли теоретического знания, в необходимости интенсивной и постоянной рефлексии общественной реальности, с другой стороны, - в девальвации смысла, превращении знаков в симулякры, в постмодернистском отрицании истины, знания, нравственности, науки и даже общества и самой реальности. Информационное общество - это, с одной стороны, общество знания, но, с другой стороны, его культура знаменует конец эпохи Просвещения; это, с одной стороны, максимальная рациональность и эффективность, но с другой - иррационализм, подчас переходящий в мистику.
Информационное общество, как это ни странно, девальвировало само понятие информации. Все боль-ше людей, в том числе ученых, относятся пессимистически к наступлению информационной эры, не доверяя ни СМИ, ни данным Интернета. Обилие информации делает практически невозможной какую-либо проверку данных, социум, как оказалось, не располагает надежными институтами, защищающими людей от дезинформации и манипуляции смыслами. Постмодернизм отвечает на это полным отказом от поисков аутентичности, отрицанием ценности истинности, демонстрацией невозможности полной и достоверной интерпретации любых текстов.
Развитие информационного общества и глобализация тесно связаны с новыми вспышками насилия, межнациональных и межконфессионных конфликтов. Проблемы войн, терроризма, насильственных методов политической борьбы не теряют своей актуальности. Сегодня интерес к социально- культурным и антропологическим источникам и последствиям насилия возрастает, но, по мнению В.Ярской, сегодня еще отсутствует фундаментальное исследование социальных дискриминаций, повседневного расизма, культурных факторов генезиса насилия, особенно экстремистской формы [29].
Терроризм, захват заложников, геноцид, апартеид, работорговля - это далеко не весь перечень дискриминационных практик и актов насилия. Сами властные структуры и военные органы, международные корпорации, медики, родители и педагоги нередко допускают незаконные действия в отношении бедных, женщин, детей, этнических, культурных и религиозных меньшинств, диссидентов и бездомных, безработных, стариков [30]. Как ученые, так и журналисты, общественные деятели и политики все чаще говорят о бездействии самого российского общества, которое слишком медленно идет по пути к статусу гражданского. Еще достаточно редко в обществе обсуждаются способствующие к воспроизводству насилия проблемы, коренящиеся в массовом сознании, стилях жизни, стереотипах
действия, захватывающих все сферы социума - от семьи до армии.
Выводы
Таким образом, внедрение современных информационных технологий само по себе не является гарантом эффективной социальной трансформации общества и уж тем более гарантом перехода от индустриально-иерархической системы к информационно-сетевой. Для национально-эффективного развития информационного общества необходимо конструктивное взаимодействие трех субъектов информационной трансформации - государства, бизнеса и общества. Очевидно, что основные опасности, угрожающие российскому обществу, заключаются как раз в движении по направлению к «узкой специализации» страны как производителя сырьевых ресурсов. Внедрение ИКТ как технико-экономический процесс не может способствовать изменению этой траектории. Компьютеры и другие средства связи только могут оптимизировать и ускорить эксплуатацию природных ресурсов.
Государственная стратегия должна заключаться в переходе страны на производство так называемой «высокой стоимости» - новых технологий, программного обеспечения, интеллектуального продукта. Информационные технологии в рамках такой стратегии играют, конечно, важную, но все-таки второстепенную роль. Основная задача находится в социально-культурном контексте, в сфере развития образования, науки и культуры. При этом имеется в виду не высокая культура, а массовая - культура труда, хозяйствования, экономических отношений и управления.
Литература и примечания
1. См.: Гончаров П.А. Глобальное культурное пространство: философский анализ. Автореферат канд. дисс. 09.00.13. Ставрополь, 2009.
2. Appadurai A. Disjuncture and Difference in the Global Cultural Economy // Global Culture. Ed. by M. Featherstone. - Bristol: Sage Publications Ltd. 1997. P. 195-310.
3. Appadurai, A. Modernity at Large: Cultural Dimensions of Globalization. Minnesota: University of Minnesota Press. 1996. 248 p.
4. Appadurai A. Disjuncture and Difference in the Global Cultural Economy ... P. 301.
5. Appadurai A. Там же. - P. 296.
6. Appadurai A. Modernity at Large ... - P. 182.
7. См.: Попов А.В. «Государство» и «власть» в дискурсах глобализации. Автореферат канд. дисс. 09.00.11. Краснодар, 2011.
8. Бек, У. Что такое глобализация? Ошибки глобализма - ответы на глобализацию / У. Бек - М.: Прогресс-Традиция, 2001. - 304 с.
9. Sassen S. Territory and Territoriality in the Global Economy // International Sociology. 2000. №2. P. 394-408; Arrighi G. Globalization and the Rise of East Asia: Lessons from the Past, Prospects for the Future // Ibid. 1998. №1. P. 59 -77.
10. Robertson R. Globalization Theory 2000+: Major Problematics // Handbook of Social Theory. Ed. by G. Ritzer and B. Smart. London, 2001. 466 p.
11. См.: Удовик А. Семиотика глобализации. М., К., Релф Бук, 2004; Схаляхо З.Ч. Особенности виртуализации экономической сферы современного общества. Автореферат канд. дисс. 09.00.11. Майкоп, 2008.
12. Чернов А.А. Становление глобального информационного общества. Проблемы и перспективы. М.,
2003.
13. Уэбстер Ф. Указ. соч. С. 93.
14. Электронный ресурс: http://www.ifap.ru/ofdocs/okinhar.htm
15. Линднер П. Репродукционные круги богатства и бедности в сельских сообществах России. // Социс. 2002. № 1. С. 53.
16. Линднер П. Репродукционные круги богатства и бедности в сельских сообществах России. // Социс. 2002. № 1. С. 53.
17. См.: Горшков М.К. член корреспондент РАН. Российское общество как новая социальная реальность. Вместо предисловия // Россия реформирующаяся. Ежегодник / Отв. ред. М.К. Горшков. - Вып.6. -М.: Институт социологии РАН, 2007. - 408 с. С. 3-11.
18. Весна 2006 г.
19. См.: Горшков М.К. член корреспондент РАН. Российское общество как новая социальная реальность. Вместо предисловия // Россия реформирующаяся. Ежегодник / Отв. ред. М.К. Горшков. — Вып.6. — М.: Институт социологии РАН, 2007. С. 5.
20. Социальные неравенства в социологическом измерении. М.: ИС РАН, 2006.
21. Социальное расслоение и социальная мобильность. // Под ред. З. Голенковой. М., 1999.
22. Финансы для фрилансера//Деньги. №1-2. 2009. С. 42- 44.
23. Лица, которые работают на дому.
24. См.: Электронный ресурс - http://www.hostinfo.ru/htmltree/ com mumcation/digital-divide
25. Шкаратан О.И., Карачаровский В.В. Русская трудовая и управленческая культура. Опыт исследования в контексте перспектив экономического развития. Интернет ресурс: http://www.hse.ru/journals/ wridross/vol02 1/ shkar_kar.pdf
26. Проблема информационного неравенства и пути ее решения: Материалы круглого стола. / Под ред. О.В. Вершинской. М., 2001; Вершинская О. Человек в электронном мире. М., 2006.
27. См.: Ратиев В.В. Институализация и особенности функционирования информационных процессов в российском обществе. Автореферат докт. дисс. 22.00.04. Краснодар, 2011.
28. См.: Ратиев В.В. Институализация и особенности функционирования информационных процессов в российском обществе. Автореферат докт. Дисс. 22.00.04. Краснодар, 2011.
29. Ярская В.Н. Нация vs насилие. // Стратегия развития России и стран Восточной Европы в условиях трансформации социально-экономических систем. Саратов: ГОУ ВПО ПАГС, 2004. С. 39-55
30. Туляков В.А. Жертвы злоупотребления властью и социального насилия: введение в проблему. // Электронный ресурс: http://kiev-security.org.ua/box/ 13/g. shtml
