CC BY
51Глаголы совершенного и несовершенного времени: лингвистический и семантический анализ
Усенко Наталия Михайловна,
кандидат искусствоведения, доцент кафедры русского языка и культуры речи Ростовский государственный экономический университет (РИНХ) E-mail: nusenko5@gmail.com
Статья посвящена лингвистическому и семантическому анализу глаголов совершенной и несовершенной формы в контексте эволюции теоретических подходов в формировании категории времени. Подчеркивается актуальность проблемы, обусловленная неоднозначным функционированием определенной и неопределенной семантики в глагольном отображении действия.
Целью статьи является рассмотрение способов глагольного действия и их взаимосвязь с категориями предельности и непредельности, а также с категориями совершенного и несовершенного вида глаголов. Автор систематизирует концепции видовременных форм глаголов, предложенных Дж. Харрисом, Г. Хербигом, В. Шмидтом и Г. Курциусом. Подробно рассматриваются лингвистические и семантические подходы к анализу категориальных значений темпоральности, совершенной и несовершенной деятельности среди приверженцев различных теоретических взглядов на проблематику. Автор отмечает, что попытки разграничения глаголов на действия и состояния является несовершенной, поскольку основной характеристикой глагола является его способность выражать действие, протекающее во времени.
Автор приходит к выводу, что способы глагольного действия в разных языках связаны либо с категорией предельности/ непредельности, либо со способом глагольного действия, которые опираются на противопоставление совершенного вида и несовершенного вида.
Ключевые слова: совершенная и несовершенная форма глаголов, категория времени, темпоральность, компоненты тепо-ральности, логико-семантическая характеристика глагольных форм, разновременность, одновременность, классификация глаголов.
о с
CJ
Во многих современных глагольных системах европейских и славянских языков достаточно сложно определить совершенность или несовершенность той или иной формы глагола. Это обусловлено неоднозначным функционированием определенной и неопределенной семантики в глагольном отображении действия.
Отметим, что функции, выполняемые латинской формой Perfectum, можно сопоставить с функциями не только древнегреческого перфекта, но и древнегреческого аориста [16, с. 86]. Кроме этого, синтаксические функции, выполняемые древнегреческим аористом, эквивалентны функциями новонемецкой формы Imperfekt в немецком языке. Как отмечает Г. Пауль, новонемецкая форма Imperfekt является равнозначной по выполняемым функциям по отношению к древнегреческим формам аориста и имперфекта [цит. по 14, с. 154]. В соответствии с этим, можем отметить особенности русских форм прошедшего времени совершенного вида, которые по выполняемым функциям соответствуют древнегреческим формам аориста и перфекта [7, с. 535].
Действие как длящийся протяженный процесс всегда можно отнести к настоящему. В то же время деятельность, доведенную до завершения, но выраженную глаголом несовершенного времени, гораздо сложнее отнести к настоящему («В молодости я любил ночные прогулки»). С аналогичным затруднением в семантическом определении продолжительности сталкиваются сочетания незавершенных действий с завершенными («Она долго сидела на скамейке, пока между деревьями не увидела его фигуру»).
Клише на категориальных значениях темпо-ральности совершенной и несовершенной деятельности как у древних, так и у современных лингвистов ставится посредством логического обоснования для отнесения соответствующих действий к перфектным формам глаголов [2, с. 57]. Учение о глагольных временах оказалось в противоречивом положении при семантическом и логическом смешении исходных грамматических понятий, которые вырабатывались лингвистами на протяжении нескольких научных эпох. Все это привело многих грамматистов к полному отказу от этих исходных понятий и поиску выхода из теоретического «тупика» в сфере инновационных представлений о темпоральности.
Попытки ученых установить нормы, которые могли бы быть заложены в систему значений глагольных времен в качестве теоретической основы, предпринимались неоднократно в различных
языковых системах, уже начиная с рубежа XVIII-XIX столетий, при этом часто в диаметрально противоположных направлениях.
Многие лингвисты, следуя традициям древних, предпочитали использовать в качестве основы глагольные формы, связанные логическими отношениями между понятиями. Вследствие этого одна и та же форма глагола могла интерпретироваться по-разному в зависимости от времени как грамматической категории глагола и контекста описываемого события. Другие, наоборот, приписывали одной и той же форме глагола противоречивые грамматические значения в соответствии со временем говорения и временем повествования (план коммуникации и план информации) [15, с. 18].
В качестве примера первой точки зрения необходимо привести концепцию глагольных времен исследователя Дж. Харриса. В монографии «Гермес или философское исследование по универсальной грамматике» ученый при формировании терминов определенности и неопределенности форм глаголов использует представление о темпоральных фазах.
Трактуя действия, выражаемые глаголами с позиций осознаваемости и неосознаваемости моментов их протекания (начало, середина и конец), он делает попытку построить универсальную схему времен глагольных форм, которая могла бы найти применение в лингвистике древних и новых языков [4, с. 87].
В соответствии с концепцией Дж. Харриса временные (темпоральные) формы глаголов могут обозначать действие, которое происходит в настоящем, прошедшем или будущем времени и при этом выражать определенное или неопределенное значение в зависимости от времени начала, середины и конца действия. Эти признаки легли в основу различения времени определенного и времени неопределенного, предложенные Дж. Харрисом.
В схеме Дж. Харисса три категории временных глаголов неопределенной формы: неопределенное настоящее («Я читаю»), неопределенное прошедшее («Я читал»), неопределенное будущее («Я буду читать»). Также ученый насчитывает 9 форм определенных глаголов: начинательное настоящее («Я собираюсь сейчас читать»), длительное настоящее («Я пишу в данный момент»), завершенное настоящее («Я уже прочитал к настоящему моменту»), начинательное прошедшее («Я начинал читать год назад»), длительное прошедшее («Я читал»), завершенное прошедшее («Я прочитал к прошлой среде»), начинательное будущее («Я буду начинать читать»), длительное будущее («Я буду читать в течение месяца»), завершенное будущее («Я закончу читать к следующим выходным»).
Очевидно, что в своей классификации Дж. Хар-рис отразил способность грамматической категории времени обозначать не только действие, происходящее в зависимости от реального времени по отношению к моменту событий, описываемых
говорящим субъектом, но и выражать действие в его продолжительности по времени. В соответствии с этим число грамматических форм темпоральных глаголов в классификации ученого преобладало над числом реальных времен. Ученый Дж. Харрис разделяет на три фазы не только реальное время, но и само происходящее во времени действие.
Сторонником противоположного направления является немецкий лингвист Г. Хербиг, который отмечал, что «универсальная схема» Дж. Харри-са основана на прекрасной схематизации, но при этом не является результатом лингвистических наблюдений.
Тем не менее, Дж. Харрис усовершенствовал теорию стоиков, в которой понятие определенности глагольного действия было представлено в фазовости, которая распадается на периоды начала, середины и конца действия. Получается, что термины начальной, средней и конечной фазы действия были введены Дж. Харрисом для обозначения совершенного и несовершенного вида глагола. Стоики обозначали эти термины понятием определенности и неопределенности.
Исследователь наделяет среднюю фазу глагольного действия значением неопределенности и неделимости на отдельные части. В соответствии с этим термин определенности глагольного действия получает важную составляющую об указании начала и завершения действия.
Если стоики определяли совершенность форм глагола, как действие перфекта, то Дж. Харрис обозначал это указанием завершения действия. Английский ученый приравнивает значения несовершенности действия и неопределенности, тем самым иллюстрируя определенность, которая у стоиков обозначает несовершенные действия, которые целесообразно определять к начальной фазе протекания событий.
Получается, что начало действия соответствует представлению о настоящем времени, даже в условиях передвижения границ между прошлым и будущим моментом его протекания. Но Дж. Хар-рис не ответил на вопрос о том, как логически соединять представления о настоящем и о конце действия - вопрос, который больше всего волновал грамматистов.
Хочется отметить, что у стоиков отсутствует формально-логическое представление о законченности и длительности форм глагола, поэтому трактовать понятия совершенности и несовершенности форм глагола не представляется возможным [9, с. 12].
Иной точки зрения придерживался немецкий лингвист В. Шмидт, который сумел разграничить представления о «действии» и «состоянии». При рассмотрении глагольных форм новогреческого языка «Е^а1 каЛа» (он здравствует) и древнегреческого языка «аитод хаТре» (он здоров) ученый предположил, что в первой форме выражено движение или действие, а во второй, напротив, стабилизация или состояние.
сз о со "О
1=1 А
—I
о
сз т; о т О от
З
и о со
Согласно исследованию В. Шмидта, действие имеет значение подвижности, а представление выражает состояние «тяжести» и постоянства глагольного признака. Таким образом, понятия о «действии» и «состоянии» в понимании В. Шмидта не соответствуют традиционным представлениям, представленным в современных лингвистических теориях, в которых действие глагола не соотносится с обозначением состояния.
Термин «действие» в грамматике обозначает глагол, в котором выражается процессуальное движение объекта или предмета речи в пространстве [1, с. 35]. Хочется отметить, что есть примеры, в которых значение глагола, воспринимаемое органами чувств, не отражает значение перемещения в пространстве («Он очарован»). Как правило, это глаголы чувств, обозначающие психическое или физическое состояние. Значение действия в этом случае соответствует глаголу как лексеме.
Традиционно в лингвистике разделяют глагольные формы со значением «действия» и «состояния» [3, с. 78]. При этом главным показателем разделения является возможность зафиксировать действие органами чувств: если такая возможность есть - действие («Я бегу, слушаю, смотрю, ощущаю»), если нет - состояние («Я сплю, живу, радуюсь»). Однако не все глаголы можно последовательно распределить на две группы, поскольку есть лексемы, которые сложно отнести к одной из категорий («Он болеет, состоялся, растет, мыслит»). Провести четкую границу между действием и состоянием даже в их стандартном понимании невозможно по причине ее логического отсутствия.
Попытки разграничения глагольных форм на действия и состояния приводят к сомнению целесообразности концепции данного разделения [6]. Данная классификация не отражает ни структурных, ни семантических свойств глаголов. В грамматике основной характеристикой глагола является его способность выражать действие, протекающее во времени.
В XIX веке немецкий филолог Г. Курциус определяет временную фазу глагола в зависимости от позиции во времени, которую занимает субъект речи по отношению к происходящему действию. Существует три вида глагольных форм: настоящее, прошедшее и будущее. В соответствии с этим вид обозначает то, что лежит в пределах выполняемого действия. То есть понятия «аспект» (как фаза) и «вид» обозначают не деление глагольных форм как таковых, а разделение указанных лексемами действий [16, с. 24].
Термин «аспектуальность» в русской лингвистике традиционно разделена на представление о грамматической категории вида и разграничения способов глагольного действия. Грамматиче-5 ская категория вида необходима в аспекте своего о выражения в языке, так как она является основой ^ правил русской письменной и устной речи. Вид еЗ как категория понятий содержит в себе выраже-Ц ние разных способов глагольного действия и гене-
рирует определенную семантическую расшифровку [11, с. 88].
Согласно семантическим закономерностям темпоральности, любое действие может находиться в процессе начинания, длительности или завершения [5, с. 61]. Значения указанных процессов, бесспорно, отражают значение времени, поскольку могут обозначать начало, длительность или завершение любого процесса во времени, без которого они не могут существовать. Однако данные значения необходимо отличать от термина «временные фазы».
Отметим, что оппозиция двух видовременных категорий глагола (презента и аориста) началась с грамматических форм праиндоевропейского языка и продолжается в многочисленных трудах исследователей [6; 8; 10; 13, 17].
В качестве примера можно привести корреляцию значений длительности действия в настоящем времени (презент) и недлительности/завершенности в прошедшем времени (аорист) в пра-индоевропейских глаголах. Категория длительности и недлительности глагольных лексем находила отражение в основах личных форм глаголов, инфинитивов и причастий, в то время как противопоставление времен выражалось с помощью окончаний [17, с. 259].
Категории презента и аориста являются ви-довременными категориями, противостоящими перфекту, не имеющего ни видового, ни временного значения.
Таким образом, мы рассмотрели различные способы глагольного действия по отношению к категории предельности/непредельности, совершенного и несовершенного вида. Взаимосвязь способов глагольного действия с категорией предельности и непредельности не объясняет системный характер средств «действования», однако в некоторых контекстах можно обнаружить оттенки противопоставления совершенности и несовершенности действия [18, с. 24]. В русском языке способы глагольного действия проявляются в лексических оттенках глаголов, которые не требуют фазовых различий.
Все это способствует актуальности и незавершенности исследовательского процесса установления концептуальных норм, которые могли бы быть заложены в систему значений глагольных времен в качестве теоретической основы.
Литература
1. Агрова О.В. Грамматическая категория времени: субстанциональные характеристики и лексико-семантические интерпретации: Монография. - Краснодар, 2004.
2. Агрова О.В. Координативно-временная система как основа характеристики темпораль-ности // Изв. высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион: Общественные науки. Приложение. - Ростов н/Д, 2005. - № 1.
3. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М.: Советская энциклопедия, 1966.
4. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. - М., 2001.
5. Бенвенист Э. Общая лингвистика. - М., 2002.
6. Болдачев А. Темпоральность. Доклад // Российский междисциплинарный семинар по тем-порологии. - МГУ., 20.10.2009 http://www. philosophystorm.org/boldachev/1343
7. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове: Учеб. пособие для вузов. - М., 1986.
8. Гильмутдинова А. Р., Самаркина Н.О. Время. Лингвистический аспект // Филологические науки. Вопросы теории и практики (входит в перечень ВАК). - Тамбов: Грамота, 2014. - № 7. Ч. 2. - С. 58-60. ISSN1997-2911.
9. Грекова О.К. Глагольный шов текста // Текст: проблемы и перспективы. - М, 2004.
10. Золотова Г.А. Категории времени и вида с точки зрения текста // Вопросы языкознания. -2002. - № 3.
11. Карпухин С. А. К проблеме семантического инварианта глагольного вида в русском языке // Русский язык в школе. - 2002. - № 1.
12. Манаенко Г.Н. Предикация, предикативность и пропозиция в аспекте «информационного» осложнения предложения // Филологические науки. - 2004. - № 2.
13. Михеева Л.Н. Измерение времени в русском языке // Филологические науки. - 2004. - № 2.
14. Пономаренко Е. В. О развитии системного подхода в лингвистике // Филологические науки. -2004. - № 5.
15. Поспелов Н. С. О двух рядах грамматических значений глагольных форм в современном русском языке // Вопросы языкознания. - 1966. -№ 2.
16. Рахманкулова И. С. К вопросу о теории аспек-туальности // Вопросы языкознания. - 2004. -№ 1.
17. Савченко А.Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. - М, 2003.
18. Соболевский С.И. Грамматика латинского языка. - СПб., 1998.
PERFECT AND IMPERFECT VERBS: LINGUISTIC AND SEMANTIC ANALYSIS
Usenko N.M.
Rostov State University of Economics (RINH)
The article is devoted to the linguistic and semantic analysis of perfect and imperfect verbs in the context of the evolution of theoretical approaches to the formation of the category of time. The urgency of the problem is emphasized, due to the ambiguous functioning of certain and indefinite semantics in the verbal representation of an action.
The purpose of the article is to consider the ways of verbal action and their relationship with the categories of limit and non-limit, as well as with the categories of perfect and imperfect verbs. The author systematizes the concepts of modern forms of verbs proposed by J. Harris, G. Herbig, W. Schmidt and G. Curtius. Linguistic and semantic approaches to the analysis of categorical values of temporality, perfect and imperfect activity among adherents of various theoretical views on the problem are considered in detail. The author notes that attempts to differentiate verbs into actions and States are imperfect, since the main characteristic of a verb is its ability to express an action that occurs in time.
The author comes to the conclusion that the ways of verbal action in different languages are associated either with the category of limit / non-limit, or with the method of verbal action, which are based on the opposition of the perfect form and the imperfect form.
Keywords: perfect and imperfect form of verbs, category of tense, temporality, components of teporality, logical-semantic characteristics of verb forms, time diversity, simultaneity, classification of verbs.
References
1. Agrova O.V. The grammatical category of time: substantial characteristics and lexico-semantic interpretations: Monograph. - Krasnodar, 2004.
2. Agrova O.V. Coordinate-temporal system as the basis of the characteristics of temporality // Notices of higher educational institutions. North Caucasus region: Social sciences. Application. - Rostov on Don, 2005. - № . 1.
3. Akhmanova O.S. Dictionary of linguistic terms. - M.: Soviet encyclopedia, 1966.
4. Bally S. General linguistics and questions of the French language. - M., 2001.
5. Benveniste E. General linguistics. - Moscow, 2002.
6. Boldachev A. Temporality. Report // Russian interdisciplinary seminar on temporology. - MSU., 20.10.2009. - URL: http:// www.philosophystorm.org/boldachev/1343
7. Vinogradov V.V. Russian language: Grammatical teaching about the word: Tutorial for universities. - Moscow, 1986.
8. Gilmutdinova A. R., Samarkina N.O. Time. Linguistic aspect // Philological sciences. Questions of theory and practice (included in the list of the Higher Attestation Commission). - Tambov: Diploma, 2014. - № 7. Part 2. - P. 58-60. ISSN1997-2911.
9. Grekova O.K. The verbal seam of the text // Text: problems and perspectives. - Moscow, 2004.
10. Zolotova G.A. Categories of time and species from the point of view of the text // Questions of linguistics. - 2002. - № 3.
11. Karpukhin S.A. On the problem of the semantic invariant of the verb form in the Russian language // Russian language at school. - 2002. - № 1.
12. Manaenko G.N. Predication, predicativity and proposition in the aspect of «informational» complication of the sentence // Philological sciences. - 2004. - № 2.
13. Mikheeva L.N. Measurement of time in the Russian language // Philological sciences. - 2004. - № 2.
14. Ponomarenko E.V. On the development of a systematic approach in linguistics // Philological sciences. - 2004. - № 5.
15. Pospelov N.S. About two series of grammatical meanings of verb forms in modern Russian // Questions of linguistics. -1966. - № 2.
16. Rakhmankulova I.S. To the question of the theory of aspectual-ity // Questions of language knowledge. - 2004. - № 1.
17. Savchenko A.N. Comparative grammar of Indo-European languages. - Moscow, 2003.
18. Sobolevsky S.I. Grammar of the Latin language. - St. Petersburg, 1998.
C3
о
CO "O
1=1 А
—I
о
C3 t; о m О от
З
ы о со
