CC BY
258. Соколова И.В. Структура и функции социологии информатизации как новой специальной социологической TeopHH./http://www.iis.ru/ infosoc/emag/nsf/ВРЛ/.
9. Пигров К.С. Социальная философия, http: //www.uic.ssu.samara. ru/ -cclub/pigrovl .htm/.
10. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Серебренников Б. А., Телия В.Н., Уфимцева A.A. М.: Наука, 1988.
П.Шютц А. Формирование понятия и теории в общественных науках //Американская социологическая мысль. Тексты. М., 1994.
12. Мамардашвили М.К. Форма превращенная // Философская энциклопедия. Т. 5. М., 1971.
13. Павиленис Р.И. Проблема смысла (современный логико- философский анализ языка). М.: Мысль, 1983.
А.Г.Сонин*
Гетерогенные тексты как средство обучения и предмет изучения (о некоторых психологических проблемах содержания школьного образования)
Необходимость перманентного обновления содержания школьного образования в обосновании не нуждается. Школа, призванная заниматься подготовкой подрастающего поколения к жизни в обществе, не может работать продуктивно, не принимая в расчет изменений, которые в этом обществе происходят. Однако иногда, чутко реагируя на самые насущные проблемы, решаемые государством, школа на время выпускает из виду глобальные проблемы и тенденции мирового развития. Именно такая ситуация возникла, на мой взгляд, в российской школе вообще и в педагогической науке в частности. Вдохновленные идеями перестройки, педагоги приступили к осмыслению тех перемен в жизни нашей страны, которые были вызваны наметившейся сменой экономического уклада. Кардинальному пересмотру содержания учебно-воспитательной работы, проводимой педагогическими коллективами на всех уровнях: от начального звена до высшей школы, - были посвящены сотни объемных злободневных трудов и тысячи не менее злободневных статей, заложивших основу для реформирования российской школы. Основной задачей, решаемой их авторами, было создание новой школьной идеологии, кото-
Александр Геннадиевич Сонин - докторант отделения психологии университета г. Нант (Франция) и Алтайского государственного университета (Барнаул).
рая отвечала бы требованиям построения гражданского общества в России, обеспечивала бы воспитание нового ее гражданина. В соответствии с традиционным разделением учебного процесса на образовательную и воспитательную составляющие основное внимание было сосредоточено на воспитании.
Разумеется, работа отнюдь не велась односторонне. Процесс демократизации не замедлил сказаться и на содержании образования. Плюрализм взглядов вылился в создание различных «развивающих» программ, альтернативных традиционной, унаследованной от советской школы. При определенных достоинствах и недостатках этих программ (их обсуждение не входит в нашу задачу) содержательно все они ограничиваются лишь структурной перестройкой старого материала и изменением устоявшихся акцентов в зависимости от той психолого-педагогической концепции, на которую опираются их авторы (например, акцентуация эмоциональной стороны познавательной деятельности в программе В.Л. Занкова, особое внимание к развитию теоретического мышления в программе Д.Б. Эльконина — В.В. Давыдова - В.В. Репкина и так далее).
Вряд ли стоит упрекать создателей новых программ за такой «консерватизм». Радикальные перемены в жизни любого организма нередко чреваты самыми тяжелыми последствиями. Школа же — организм хрупкий и чувствительный. Однако необходимость перемен определяется сегодня закономерностями развития современной цивилизации. Речь идет о таком планетарного значения процессе, как становление постиндустриального общества, сопровождающееся возникновением нового исторического типа культуры - культуры информационной.
Для всестороннего анализа этого явления потребуется, по-видимому, не одно десятилетие, не один десяток диссертационных исследований и коллективных монографий, поэтому в рамках этой статьи остановлюсь лишь на одном аспекте щюблемы. Ни лингвистика, ни психология, ни педагогика не могут игнорировать тот факт, что беспрецедентное развитие новых средств массовой коммуникации постепенно приводит к снижению исключительной значимости печатного слова в создании, преумножении, хранении, поиске, обработке и распространении знаний. Благодаря изобретению новых материальных носителей происходит соединение словесного изображения с наглядным, картиночным. Распространение построенных на этом соединении текстов делает информационно-культурный фон - от ежедневных новостей до модных художественных форм - все более визуальным, зрелищным. При этом важным для исследователя моментом является единство смысловой структуры формально разнородных текстов, образующих
целостное произведение. Различные виды таких произведений (сначала комиксовые и кинематографические, затем телевизионные, а сегодня еще и компьютерные, распространяемые в глобальной информационной сети) демонстрируют высокую степень целенаправленности содержащейся в них информации. За счет все более жесткого навязывания реципиенту того или иного взгляда на предмет или явление разного рода гетерогенные произведения преодолевают возможные личностные интерпретации, а иногда и те, что являются традиционными для данной культуры. Тем самым создаются новые конвенциональные стереотипы, выходящие за рамки какой-то одной культуры и способствующие разрушению как индивидуального, так и национального в самосознании. По сути, семиотически неоднородные тексты, вторгаясь в нашу жизнь и наше сознание, выстраиваются во все более совершенный «виртуальный» мир, искусственную среду, которая становится таким же фактом психической реальности, как и воспринимаемый нами мир материальных объектов, что неизбежно приводит к изменению отношений «мир человека - мир природы». Еще находясь на стадии первичного оформления, новая технологическая среда уже оказывает мощнейшее воздействие на психику человека. Это воздействие обнаруживает себя, в частности, в результатах массовой телевизионной пропаганды (рекламы), а также в феномене хакеров и маньяков компьютерных игр, для которых виртуальная реальность стала главной реальностью их жизни. Перемены произошли за достаточно короткий промежуток времени, и эта быстротечность, а также непредсказуемость превращают их в первостепенно важный объект педагогической рефлексии.
Нельзя сказать, что отмеченная проблема никак не находит своего отражения в исследованиях последних лет. Многие ученые признают, что после (1) разделения социальных ролей и передачи обучения подрастающего поколения от родителей учителям и из дома в школу, после (2) возникновения письменности и изобретения книгопечатания, обусловившего широкую доступность книг, мощный компьютерно-информационный скачок является третьим по своей значимости событием в истории образования и может привести к очередной революции в этой области. Однако в этом случае ожидаемая «революция» связывается в первую очередь с использованием последних достижений электроники в учебном процессе для создания новых форм и методов обучения (дистанционных, программированных и т.п.). Такой подход к проблеме является безусловно важным, но отражает несколько иное ее видение, нежели то, что представлено в статье.
Более близким к нему направлением работы является создание и включение в школьную программу начального курса по информатике,
знакомящего учащихся с азами работы на компьютере. Но и в этом курсе не предусматривается психологическая экспликация процессов восприятия графического текста. По-видимому, в связи с многовековой историей использования изобразительных текстов в учебном процессе принципиальная новизна интерактивной графики многими педагогами просто не осознается. Начиная с Я.А. Коменского, целые поколения ученых и мыслителей теоретически обосновывали принцип наглядности и подробно раскрывали его суть. Достаточно сказать, что в нашей стране ею занимались такие блестящие представители педагогики и педагогической психологии, как К.Д. Ушинский, В.И. Водовозов, Л.И. Божо-вич, A.B. Запорожец и другие. В результате многолетней работы ими были выделены и описаны разнообразные функции, которые могут выполняться пиктографическим текстом в зависимости от специфических образовательных задач, но рисунок продолжал изучаться лишь с одной стороны - как разновидность наглядного материала. В качестве самостоятельного объекта школьного изучения он практически не рассматривался. А ведь именно эту задачу ставит перед нами бурное развитие электронных СМИ!
Возникает вопрос: почему при всей очевидности проблемы она так настойчиво игнорируется педагогами? Думаю, что ответ на него может лежать в истории изучения пиктографического текста. В разные времена внимание человека было приковано к различным сторонам рисунка. По-видимому, наиболее древний способ его анализа — семантический, рассматривающий отношение изображения и изображаемого. На том этапе развития изобразительных текстов, когда человек делал лишь первые шаги в освоении техники рисунка, пытаясь свернуть трехмерность воспринимаемого мира в двухмерное изображение, наиболее важной была сопоставимость (аналогическая или символическая) пиктографии с тем психическим образом, который должен был в ней материализоваться.
Значительно позже, когда были осознаны и проанализированы элементы рисунка (форма, цвет), а также значимость того способа, которым они в нем взаимодействуют (композиция, план, точка зрения), внимание специалистов стало обращаться главным образом на синтактику - отношение между этими знаками (кодами) в теле рисунка, рассматриваемого как замкнутая система, функционирующая в соответствии с заданным набором правил. Своего апогея такой подход к тексту достиг уже в XX в., когда структурализм проник и занял одну из привилегированных позиций практически во всех гуманитарных науках.
Обращение к прагматическому измерению текста вообше и рисуночного текста в частности ознаменовало 60-70 гг. столетия. В это время на первый план вышли сами процессы восприятия текста индивидом.
Способность вызывать различные интерпретации была признана за текстами самой разной природы, в связи с чем вновь встала проблема соотношения единой когнитивной базы человечества и личностного восприятия знака. Как следствие, в рамках когнитивной психологии было проведено большое количество экспериментов, направленных на изучение процессов восприятия рисунка, механизмов его узнавания, понимания, интерпретации. Особое внимание было уделено установлению роли языка в организации восприятия пиктографического текста.
Тогда же авторы семантических теорий и представители прагматически ориентированной лингвистики выделили в качестве одного из ключевых понятие речевой ситуации. Постепенно был признан тот факт, что установление референтных связей, восприятие внутренней структуры текста в определяющей степени обусловливается его функционированием в конкретной ситуации. Подход, при котором акцентируется взаимоотношение «субъект-знак» оказался очень плодотворным и позволил уточнить многие положения, сформулированные в рамках семантического и синтаксического анализа. Очевидно, его объяснительный ресурс еще далеко не исчерпан, но развитие и усовершенствование так называемой «виртуальной реальности» все настойчивей подталкивает исследователей вернуться к исходному анализу рисуночного текста в плоскости «знак-референт».
Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что при анализе виртуальных рисунков мы имеем дело с принципиально иной знаковостью, иным характером замещения. На смену двухмерному пиктографическому знаку первобытного художника, изображающего трехмерное пространство, приходит четырехмерная модель четырехмерной действительности, которая (модель) не может более рассматриваться исключительно с точки зрения ее информирующей функции, обусловленной аналогической формой представления действительности. За счет использования современных средств видеотехники (цвет, компьютерная графика, мультипликация, звук) виртуальная реальность все более точно воспроизводит реальность «объективную». Однако самым важным качеством создаваемой псевдосреды является ее интерактивность.
Как известно, восприятие человеком объектов окружающего мира обусловлено его деятельностью по их преобразованию. Эта преобразующая деятельность является основой развития всех психических функций человека, отличающих его от животного. Никакой объект не может стать частью предметного мира человека иначе как через его включение в эту деятельность, через его преобразование. До последнего времени рисунок активно использовался человеком как для собственной трансформации, так и для преобразования окружающего мира. Первые
наскальные рисунки воспринимаются сегодня как неоспоримое свидетельство коренных изменений, происходивших в ту эпоху в человеческом сознании, освобождавшемся благодаря пиктографическим знакам от сиюминутности психического образа. В дальнейшем усовершенствование системы пиктографических знаков привело к созданию карт и чертежей, послуживших важным орудием освоения мира, а также опредмечивания объектов, не существовавших в природе, зародившихся в глубинах человеческого сознания. Разумеется, выполнение рисунком этих двух важнейших функций не могло быть реализовано без изменения самого рисунка. Всякий раз, выступая в качестве опоры дня прогресса цивилизации и дальнейшего психического развития отдельного индивида, рисунок мысленно трансформировался им. Эта внутренняя трансформация неизменно выступала необходимым звеном в процессе трансформаций внешних, направленных на окружающий мир, а противопоставление внешней и внутренней деятельности определяло основное отличие пиктографического текста от того, что этот текст репрезентировал.
Однако, по меткому выражению французского исследователя С. Тисрона, если бы человек не мечтал войти в изображение, создавая свой первый рисунок, виртуальная реальность не была бы создана никогда. Во второй половине XX в., с появлением интерактивных телевизионных и компьютерных программ, ситуация изменяется коренным образом. Стирается важнейшая грань между объективной и виртуальной реальностями: человек получает возможность входить в изображение и совершать в нем желаемые преобразования в реальном времени, т.е. совершать по отношению к изображению уже не внутреннюю, а внешнюю деятельность. Это позволяет ему включать в картину мира элементы искусственно созданной среды по тем же механизмам и на тех же основаниях, что и объекты реальной действительности. Именно это фундаментальное изменение в отношении «человек -рисунок» зачастую не принимается во внимание современной педагогикой. Свое отражение в учебном процессе по-прежнему находят лишь те две функции рисуночного текста, которые требуют внутренней деятельности по его преобразованию.
Очевидно, что если раньше семантический анализ акцентировал преимущественно то, что отражает изобразительный текст, то сегодня в первую очередь необходимо выявлять то, как рисунок интерпретирует действительность, т.е. проводить анализ, сопоставимый с анализом художественного текста. Новый член информационного общества должен четко осознавать, что пиктографический текст имеет мало общего с экраном, на который проецируется действительность. Скорее, это - свое-
образный фильтр, которым пользуется создатель, выбирая элементы действительности и интерпретируя их при помощи своеобразного языка.
Необходимость последовательно добиваться осознания учащимся этих основополагающих законов построения любого произведения, не являвшаяся актуальной еще несколько десятилетий назад, с широким распространением телевидения и персональных компьютеров, видеокассет и видеоигр перешла в разряд самых насущных. Постепенная передача многих образовательных и воспитательных функций, воспринимавшихся до сих пор исключительно как прерогатива школы, средствам массовой коммуникации повлекла серьезные изменения не только в психологии восприятия экранных произведений, но и в отношении человека ко многим сторонам его взаимодействия с миром. В своих крайних индивидуальных проявлениях эти изменения стали затрагивать вопрос жизни и смерти. Ведь если в компьютерной игре ее участник изначально имеет 3 жизни, а на смену погибшему Тамагочи можно купить нового, то с самого детства у ребенка формируется неадекватное отношение к этим ключевым моментам человеческого существования. Стоит ли говорить, что рано или поздно жизнь сама внесет ясность в эти вопросы, но произойти это может в самой необратимой форме. Неспособность отличить виртуальное от действительного, создателя программы от самого Создателя уже привела к многочисленным трагедиям, а ведь эпоха информационной культуры еще только начинается.
Могут ли в создавшейся ситуации изобразительный и экранный текст рассматриваться исключительно как средство обучения? При всей значимости их использования для конкретизации (иллюстрации) слов учителя, для создания дополнительной мотивационной базы обучения, для развития речи школьника на основе вербализации их содержания и так далее, ограничиваться их использованием лишь в качестве вспомогательных средств не допустимо. Гетерогенные тексты должны превращаться в самостоятельный объект изучения на школьном уроке. Без формирования у человека умения самостоятельно анализировать сложные семиотически неоднородные произведения нет возможности выработать у них отстраненный, критический взгляд по отношению к указанным текстам.
На разных этапах учебного процесса в качестве объекта изучения могут выступать разные типы текстов. В начальном звене речь может идти об анализе рекламных клипов, в ходе которого школьники должны осознать, что содержащаяся в них информация не столько относится к рекламируемому продукту, сколько замыкается на саму себя, больше рассказывая о том, как она построена, чем о качествах рекламируемого товара. В старших классах могут анализироваться так называемые
РЯ'ные произведения. Задача учителя при таком анализе должна состоять в экспликации того, что речи партийных руководителей и депутатов в первую очередь рассказывают зрителю не о самих этих политиках или их платформах, а о том, какой имидж они желают себе создать. Особое место на уроке должны занять компьютерные игры, увлечение которыми оказывает серьезное воздействие на психику ребенка.
Разумеется, подробные методические рекомендации потребовали бы написания отдельной статьи (а в перспективе - методического пособия для работы по изучению гетерогенных текстов в школе), но уже сегодня можно сформулировать основные требования, которые предъявляет к школе формирование новой, информационной культуры.
Перечислю лишь некоторые из них:
1. Подготовка современного школьного учителя с необходимостью предполагает его ознакомление с психологическими механизмами речемыслительной деятельности, обусловливающими восприятие любого текста.
2. Изобразительный гетерогенный текст является, по-видимому, одним из кратчайших способов донести некое содержание до реципиента. Это делает его наиболее востребованной разновидностью текста в рамках формирующейся информационной культуры. В связи с этим особое внимание при подготовке учителя должно уделяться объяснению тех психологических моментов, которые определяют отличие в воздействии рисуночно-вербальных текстов на психику человека от воздействия обычных вербальных текстов (сложность иерархической структуры, высокая целенаправленность и так далее).
3. Необходимо создание специальных методик анализа экранных текстов, который обеспечивал бы формирование у школьников критической позиции по отношению к содержанию этих текстов. Для этого разрабатываемые модели анализа должны акцентировать не референтные связи изобразительного текста с изображаемым, а особенности интерпретации изображаемого за счет использования набора специфических кодов, реальное функционирование которых должно быть продемонстрировано учащемуся и прокомментировано.
4. В результате школьник должен научиться осознавать взаимодействие этих кодов в гетерогенном тексте, обнаруживать, как конструируется в них смысл, и определять на основе анализа смысловую доминанту текста, его назначение.
5. В задачу учителя должно также входить компетентное разъяснение того, как гетерогенный текст влияет на наше восприятие изображаемого, как предзадает и формирует наше представление о нем. Возможно, на фоне всеобшей озабоченности педагогов проблемами, кото-
рые испытывают учащиеся в освоении научно-популярных и художественных текстов, изложенные здесь мысли покажутся неактуальными и даже ведущими к углублению повсеместно констатируемого разрыва между мыслительными процессами и внешней речью школьников. Нельзя не согласиться с тем, что в последние десятилетия наметился определенный разрыв, но суть его, на мой взгляд, заключается в несоответствии той формы, в которой информация доходит до ученика, критериям оценки ее усвоения, выработанным, по сути, еще в восемнадцатом веке и не учитывающими последних изменений в жизни общества. По удачному сравнению, предложенному Г. Клейстом, мышление и речь -это два колеса, параллельно вращающихся на одной оси. На разных стадиях развития человека (как в фило-, так и в онтогенезе) эти колеса могут вращаться в разном ритме. На мой взгляд, в эпоху, когда значимость вербальных текстов снижается под воздействием получающих все большее распространение текстов экранных, использование части школьного времени для решения проблем, обозначенных в этой статье, могло бы способствовать оптимизации учебного процесса на всех этапах: от начального звена до высшей школы.
М.Г. Старолетов, Н.М. Старолетова* Грамотность как осознанный выбор индивида
Мы, преподаватели, учителя, часто любим делить учащихся на грамотных и неграмотных. И задания, выполненные ими, лако-нично характеризуем: грамотно - неграмотно. После выявления этой чёткой оппозиции многие из нас пытаются понять (некоторые уже и не пытаются), в чем заключается причина столь различной «интерпретации» учащимися правил языка. Возможно, причина как раз и состоит в этой надёжно утвердившейся оппозиции. Когда мы подходим к изучению определённого фрагмента действительности, вооружившись строгой системой противоположных понятий, то не упрощаем ли, не искажаем ли его?
Обратимся к проблеме стандартизации, упрощения в обучении орфографии и пунктуации. Определим цель: наметить способы решения данной проблемы.
* Михаил Геннадьевич Старолетов - кандидат филологических наук, доцент Алтайского государственного технического университета (Барнаул). Нина Михайловна Старолетова - учитель школы-лицея Алтайского государственного университета (Барнаул).
