CC BY
109
Морозов Николай Александрович
кандидат юридических наук, доцент, докторант кафедры уголовного права Московского государственного университета (e-mail: [email protected])
Геронтологический аспект преступности в Японии
В статье рассматриваются криминологические проблемы преступности пожилых лиц, связанные с развитием демографических процессов; показаны особенности практики назначения и исполнения наказания в отношении данной категории правонарушителей.
Ключевые слова: геронтология, преступность, лица пожилого возраста, кража, присвоение чужого имущества, наказание.
N.A. Morozov, Master of Law, Assistant Professor, Doctoral Candidate of a Chair of Criminal Law of the Moscow State University; e-mail: [email protected]
Gerontological aspect of crime in Japan
The article considers the criminological problems of older persons crime associated with the development of demographic processes; the features of the practice of the appointment and the execution of punishment in respect of this category of offenders are shown.
Key words: gerontology, crime, elderly, theft, embezzlement of another's property, punishment.
В последние годы исследования различных последствий развития демографических процессов в разных странах, в том числе геронтологического аспекта преступности, привлекают пристальное внимание социологов, криминологов, психологов и специалистов других отраслей научного знания. Всплеск такого интереса связан с изменениями общей демографической ситуации в мире и ее влиянием на экономику, социальное и культурное развитие, тем более что большая часть последствий таких изменений формирует негативные и в перспективе еще более тревожные тенденции. Одна из них, как показывает анализ мировых демографических процессов, - общая тенденция к старению населения, причем эта тенденция с каждым годом усиливается. В результате, по прогнозам ООН, к 2050 г. общая численность пожилых людей превысит пятую часть мирового населения, а в наиболее развитых странах составит 33% населения. Вполне возможно, эти прогнозы сбудутся еще раньше, поскольку речь идет о категории лиц, растущей наиболее быстрыми темпами.
Для Японии - страны долгожителей - эти тенденции имеют особое значение, ибо, во-первых, доля людей пожилого возраста среди населения страны весьма значительна и, кроме того, она постоянно растет. За 1990-2011 гг. доля лиц в возрастной группе от 50 до 64 лет среди
населения выросла в 2 раза, а в группе от 65 лет и старше - почти в 4 раза.
Проблема старения населения оказывает весьма серьезное влияние на приоритеты социального, экономического и научно-технического развития любой страны. Японское общество, действительно, стареет очень быстро: в 1970 г. доля лиц в возрасте старше 65 лет превысила 7% населения; в 1990 г. - 12%; к 2010 г. она достигла 22,7%, а к 2015 г. составит более 30 млн человек, или четверть населения страны. Как отмечают аналитики Deutsche Bank, уже к 2020 г. 20% населения Японии составят престарелые, возраст которых будет выше 70 лет. По прогнозам японских ученых, к 2050 г. население страны сократится до 100 млн человек, а каждому третьему жителю будет больше 65 лет.
Эта категория населения испытывает наибольшие трудности адаптации к изменившимся социально-экономическим условиям; она особенно остро ощущает последствия охватившего страну финансового кризиса, катализирующего процесс дезинтеграции института семьи (особенно в сельской местности). В последние 20 лет традиционная для японского общества «трехпоколенная» структура семьи изменилась: молодежь уезжает искать работу в города, а старики остаются в изоляции, предоставленными сами себе. Оказавшись в социальной изоляции, без работы, без материальной и моральной поддержки близких, значительная часть этой
132
категории людей зачастую вынуждена решать проблемы своего выживания противоправным путем. В средствах массовой информации все чаще стали появляться сообщения о том, что часть одиноких престарелых людей специально совершает такие преступления, как кража вещей и продуктов из магазина, чтобы попасть в тюрьму, где им не надо будет заботиться о себе и где они будут обеспечены кровом и питанием.
Преступность как явление социальное напрямую зависит от изменения социальных условий жизни общества, в том числе от изменений демографической ситуации. Среди наиболее известных в мировой криминологии коррелятов преступности видный японский философ и культуролог Ф. Фукуяма особо выделяет демографические факторы. Изменение возрастной структуры населения в связи с ростом продолжительности жизни вполне может создать основу для роста социальных конфликтов, поскольку исчезает или сильно модифицируется ставшая привычной смена поколений [1, с. 96; 2]. Во-вторых, к числу таких факторов относятся модернизация общества и связанные с ней феномены урбанизации и увеличения плотности населения. В-третьих, обостряются проблемы социализации личности в условиях семьи. Это означает, что ухудшение условий семейной жизни в значительной степени ответственно за рост уровня преступности, что распад семьи часто оказывается промежуточным звеном между бедностью и преступностью.
В 1980 г. в общем числе лиц, совершивших преступления, доля возрастной группы старше 60 лет составляла в Японии всего 3,2%; в 2007 г. этот показатель вырос до 13%; число арестов пожилых людей, совершивших кражи из магазинов, за 1997-2007 гг. выросло в 4 раза. В последующие годы экономического кризиса эти показатели продолжили свой рост. В целом за последние 30 лет доля указанной возрастной группы выросла в 7 раз и сегодня составляет 22%; при этом наибольшая часть виновных в кражах (14,4%) приходится на долю тех, кому 65 лет и больше.
Здесь важно отметить два момента. Во-первых, в последние два десятилетия кражи товаров и продуктов из магазинов (shoplifting) вообще стали в Японии большой и самостоятельной проблемой, в которую привносят остроту две полярные социальные группы - одинокие престарелые люди и несовершеннолетние. К тому же владельцы магазинов всячески экономят на мерах безопасности и зачастую закладывают потенциальные убытки от краж в стоимость товаров. Второе обстоятельство связано с тем,
что рост числа людей пожилого возраста, совершивших кражи и другие подобные преступления, с каждым годом все больше превышает рост общей численности и доли этой возрастной группы среди населения.
В отличие от вялотекущей полемики в российской литературе, посвященной геронтоло-гическому аспекту преступности (где до сих пор нет единообразного понимания основных понятий и критериев для деления возрастных групп), в Японии в основу выделения преступности пожилых лиц как самостоятельной криминологической категории положены единые возрастные границы; речь идет о возрастной группе от 65 лет и старше без дифференциации этих лиц по полу. Именно эта возрастная группа в течение последних 25 лет выделяется и анализируется в уголовной статистике, именно ей все большее внимания уделяется в практике правоприменительных органов, и именно о ней и будет идти речь. Заметим, что здесь, как и в японских источниках, термины «пожилые лица» и «престарелые» приводятся как синонимы.
Отмеченный выше рост преступности среди престарелых лиц в этой стране идет особенно быстрыми темпами, когда дело касается виновных в совершении двух статистически наиболее значимых видов преступлений - краж вещей и продуктов из магазинов и присвоений утерянных вещей (embezzlement of lost property). Заметим, что в Японии, в отличие от других стран, присвоение утерянных вещей (имущества) является преступлением и преследуется уголовным законом; при этом оно влечет довольно серьезное наказание. Но дело не только и не столько в угрозе наказания, сколько в менталитете людей этой уникальной страны: не зря Японию называют «честным обществом». Ежедневно тысячи утерянных или забытых в метро и других общественных местах ноутбуков, сотовых телефонов, других вещей - от драгоценных украшений до зонтиков - нашедшие их люди доставляют в местные пункты находок. В Токио, например, в 2010 г. из 1,6 млн утерянных вещей 72% были возвращены их владельцам. В Японии действует специальный закон, согласно которому утерянные предметы могут стать собственностью того, кто сдал их в пункт находок, если потерявший их владелец не обратился в течение 6,5 месяцев; кроме того, нашедший утерянные ценности может претендовать на получение от 5 до 20% их стоимости, но даже в годы тяжелейшего экономического кризиса такого рода обращения за вознаграждением единичны.
133
Из общего числа пожилых людей, привлеченных к ответственности, виновные в краже в 2010 г., например, составили 65,5%, а виновные в присвоении утерянных вещей - 17,3%. Таким образом, только на эти два вида преступлений приходится 82,8% всех деяний, совершенных указанной категорией лиц.
Рост распространенности преступного поведения людей пожилого возраста касается различных преступлений и продолжается уже более 20 лет. За эти годы число пожилых людей, привлеченных к ответственности за кражи, выросло в 7 раз, а за присвоение утерянного имущества - почти в 12 раз. При этом речь не о кражах вообще, а о кражах, специфичных и наиболее распространенных именно среди пожилых японцев, - воровстве продуктов и вещей из магазинов. Виновные в таких деяниях составляют большую часть всех привлеченных к ответственности за кражи. По данным Национального агентства полиции, к началу 2010 г., например, за кражи из магазинов было арестовано свыше 27 тыс. пожилых людей, что составляет более 26% от общего числа лиц, совершивших такие преступления. Здесь надо отметить две параллельные тенденции - рост магазинных краж, совершенных пожилыми людьми, и старение виновных в таких деяниях. В 1986 г., когда полиция только начинала вести статистику преступности лиц пожилого возраста, за кражи из магазинов было арестовано 4918 таких лиц, т.е. в 5,5 раз меньше, чем сегодня. С тех пор число пожилых людей, совершающих кражи из магазинов, как отмечалось, растет. Отметка в 10 тыс. была преодолена в 1999 г., в 20 тыс. - в 2004 г. и свыше 27 тыс. - к 2010 г.
Среди престарелых мужчин за кражи в целом привлечено 54,1%; среди женщин - почти в два раза больше (89,6%). При этом среди мужчин доля привлеченных к ответственности за кражи из магазинов (44%) в два раза меньше, чем среди женщин (81,1%). Что же касается привлеченных к ответственности за присвоение утерянных вещей, то здесь картина кардинально меняется: доля пожилых мужчин (22,6%) почти в четыре раза выше, чем женщин (6%).
Из общего числа престарелых, привлеченных к ответственности (48 тыс.), лишь 2100 человек, или только 4,4%, были осуждены на наказание в виде лишения свободы и поступили в тюремные учреждения; остальным было назначено наказание в виде штрафа или предоставлена отсрочка исполнения приговора. Как видно,применение лишения свободы к таким лицам оказалось для суда исключительно редкой мерой наказания.
Кто же из привлеченных к уголовной ответственности и за какие именно преступления
оказался в местах лишения свободы? Как показывает анализ, 50,4% составили лица, совершившие кражи; 10,8% - виновные в мошенничестве; 7,5% - за сбыт наркотиков; 2,2% - за присвоение чужого (утерянного) имущества. При этом среди осужденных за кражи женщин оказалось в 1,6 раза больше, чем мужчин (что в целом соответствует их распределению среди всех привлеченных к уголовной ответственности). В России ситуация иная. Здесь на долю женщин пожилого возраста, отбывающих наказание за кражу, приходится 5,7%. В процентном отношении это почти в 10 раз меньше, чем в Японии, но в абсолютном выражении, наоборот, намного больше. Если же говорить о судебной практике в динамике, то нужно отметить, что в последние 20 лет применение лишения свободы к рассматриваемой категории лиц пожилого возраста последовательно нарастало и к 2010 г. общая численность таких лиц, прошедших через тюремные учреждения, составила более 28 тыс. человек; причем наиболее быстрыми темпами растет число ранее неоднократно судимых, особенно среди судимых шесть и более раз. Поэтому можно достаточно обоснованно предполагать, что и выбор меры наказания в виде лишения свободы для престарелых лиц, виновных в кражах, прежде всего, был связан именно с наличием предшествующих судимостей за такие же преступления.
Приведенные данные о распространенности преступности среди людей пожилого возраста и выявленные тенденции в практике привлечения их к ответственности и наказания свидетельствуют о последовательном ухудшении социально-экономического положения этих лиц. Не случайно осознание нарастающей критической ситуации в этой возрастной группе заставило Национальное агентство полиции выделить преступность этих лиц в самостоятельный раздел статистики и предмет анализа.
Остроту ситуации подтверждают и организационные проблемы исполнения наказания в пенитенциарных учреждениях, где отбывают наказание лица пожилого возраста, в том числе проблемы практики досрочного освобождения таких лиц, передачи досрочно освобожденных под надзор органов пробации и, конечно, сложности решения проблемы ресоциализации этой категории освобожденных.
Отметим, что в целом контингент японских тюрем стареет вместе с населением страны; таким образом, все более ощутимый процесс старения тюремного населения сам по себе становится самостоятельной и достаточно серьезной проблемой. ООН, другие международные учреждения, а также национальные и международные
134
правозащитные организации давно и весьма остро критикуют суровые условия отбывания наказания в пенитенциарных учреждениях Японии. Вынужденные считаться с такой критикой и изменившимися социальными условиями, в том числе с процессом быстрого старения населения тюрем, власти страны предприняли ряд мер по строительству новых тюрем, рассчитанных не только на приток осужденных, но и на создание более цивилизованных условий отбывания наказания и для тюремного контингента в целом, и для быстро растущего числа престарелых осужденных (меняются условия их размещения, для них оборудуются пандусы и поручни, повышается качество питания, принимаются, несмотря на экономический кризис, меры по улучшению медицинского обслуживания и т.д.). В некоторых тюрьмах Японии, например в ОпотюЫ, организуются специальные отделения для содержания пожилых осужденных; в них вводится заметное облегчение режимных требований, обеспечивается более низкое содержание натрия в продуктах питания, повышена норма риса, предусмотрены праздничные угощения, налаживается работа по оказанию медицинской помощи.
Медицинское обслуживание вообще является основной «головной болью» и наиболее тяжелым бременем для системы пенитенциарных учреждений. Тем не менее в некоторых тюрьмах (например в Хиросиме и Кобе) для поддержания физического состояния пожилых осужденных специально нанимают физиотерапевтов, а приглашенные терапевты занимаются с ними облегченной трудотерапией.
Тюремная статистика последнего десятилетия весьма красноречиво указывает на изменение возрастной структуры контингента, вызванное ранее невиданным ростом числа осужденных пожилого возраста. Так, только за первые пять лет нового века (с 2000 по 2006 гг.) число осужденных старше 60 лет выросло почти на 20% и в итоге в 2006 г. составило 59,3% общей численности. Как показывают исследования, проведенные в системе Министерства юстиции, большинство престарелых осужденных после освобождения очень быстро возвра-
1. Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции / пер. с яп. М., 2004.
2. Пудовочкин Ю.Е. Криминологические проблемы в современной социально-политической и философской литературе. М., 2011.
3. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию /пер. с яп. М., 2004.
щаются в тюрьму после совершения мелких краж, поскольку у них нет ни работы, ни жилья, ни родственников или гарантов-поручителей.
По данным Министерства юстиции, общая численность тюремного населения страны к началу 2012 г. составила свыше 61 осужденных и по сравнению с предшествующими годами заметно сократилась. Однако число престарелых осужденных, наоборот, продолжает расти. Так, число осужденных в возрастной группе старше 70 лет за период с 2001 по 2011 гг. выросло в 3 раза и к началу 2012 г. составило более 2500 человек. В тюрьмах в настоящее время содержится 765 тяжело больных осужденных, 37% из них - лица старше 65 лет, многие неоднократно судимы.
За последние 10 лет число престарелых лиц, освобожденных досрочно и переданных под надзор службы пробации, ежегодно растет, однако в целом масштабы этой практики (49-57%) значительно меньше, чем среди осужденных из всех других возрастных групп. Ибо большинству таких осужденных после освобождения из тюрьмы, как уже отмечалось, идти было практически некуда.
Крайне ограниченная практика применения строгих мер репрессии к правонарушителям пожилого возраста исходит не только из общих гуманистических установок уголовной политики и соображений милосердия при рассмотрении конкретных уголовных дел. Поэтому следует согласиться с Ф. Фукуямой в том, что для понимания всплеска преступности, скорее, имеет значение не уровень наказания, а изменения в таких общественных институтах, как семья, отношения с близкими и т.п.; суть этих изменений - в падении уровня общественного доверия, в растущей разобщенности и уменьшении способности людей к совместным действиям [3, с. 52-54].
Таким образом, сегодня Япония стоит перед серьезной социальной проблемой: как в условиях текущего экономического кризиса и быстрых темпов старения населения снизить уровень бедности и тем самым повысить качество жизни людей из самых старших возрастных групп, чаще всего отчужденных от семьи и общества и потому вынужденных искать источники существования противоправным путем.
1. Fukuyama F. Our Posthuman future. Consequences of the biotechnology revolution / transl. from Jap. M., 2004.
2. Pudovochkin Yu.E. Criminological problems in the contemporary socio-political and philosophical literature. M., 2011.
3. Fukuyama F. The trust. The social virtues and the path to prosperity / transl. from Jap. M., 2004.
135
