CC BY
3
DOI: 10.25693/SVGV.2023.45.4.014 УДК 398(=512.157)
Героический эпос и обрядовые формы якутского фольклора:
А
к соотношению жанровых картин мира
С.С. Макаров © [Х]
Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, г. Москва, Российская Федерация, others3@mail.ru
Аннотация. В работе на репрезентативной выборке фольклорных записей исследуется вопрос о соотношении жанровых картин мира якутского героического эпоса олонхо и обрядовых жанров якутского фольклора (благопожеланиях и молениях-алгысах, запевах кругового танца осуохай, словесном компоненте шаманских действ - «камланий»), путем сопоставительного текстологического анализа устанавливается круг общей для этих жанров формульной лексики. Цель работы - выявление на конкретном материале основных «точек соприкосновения» моделей мира двух самостоятельных, но взаимосоотнесенных жанровых сфер якутского фольклора. Соответственно, в работе решались такие задачи, как установление в корпусах обрядовых и повествовательных (эпических) текстов якутского фольклора совпадающих имен понятий, а также интерпретация результатов этой работы с учетом современных представлений о стадиальной типологии фольклора и специфике организации жанровых систем архаических традиций Сибири. Методы исследования носят комплексный характер: на разных этапах в работе реализованы принципы корпусного исследования представительных массивов текстовых данных, сравнительно-типологического, статистического анализа фольклорного материала. Установлен круг единой для обрядового и эпического фольклора якутов устойчивой лексики. Выяснено, что ее тематический спектр относится главным образом к базовым понятиям человека традиционного общества об окружающем мире (ландшафтные объекты, жилище, скот и иной животный мир, термины родства и др.). Специальные категории формируют имена и устойчивые определения мифологических персонажей (божеств и духов), ритуальных атрибутов и жертвенной еды; отдельные тематические группы слов связаны с обозначениями временных промежутков, некоторых абстрактных понятий и повторяющихся определений, не связанных с конкретными объектами. Исследование эмпирически подтверждает представление о связанности ритуального и эпического фольклора якутов единой матрицей космологических представлений, позволяет рассмотреть детали ее словесного воплощения.
Ключевые слова: обрядовый фольклор, героический эпос, мифологическая картина мира, шаманизм, камлание, якутский фольклор, олонхо, алгыс, формула
Для цитирования: Макаров С.С. Героический эпос и обрядовые формы якутского фольклора: к соотношению жанровых картин мира // Северо-Восточный гуманитарный вестник. 2023. №4(45). С. 163-172. DOI: 10.25693/SVGV.2023.45.4.014
Heroic Epic and Ritual Forms of Yakut Folklore: to the Worldviews Correlation
S.S. Makarov 0 [x]
A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation, others3@mail.ru
'Исследование выполнено в ИМЛИ РАН за счет гранта Российского научного фонда No 23-28-00655, https:// rscf.ru/project/23-28-00655/
© Макаров С.С., 2023
Abstract. In this paper, on a representative sample of folklore records, the question of the correlation of the genre worldview of the Yakut heroic epic Olonkho and the ritual genres of Yakut folklore (well-wishes and prayers - Algyses, the choruses of the circular dance Osuohai, the verbal component of shamanic mysteries) is investigated, a circle of formulaic vocabulary common to genre areas is established by comparative textual analysis. The aim of the work is to identify on a specific material the main "points of contact" of genre models of the world of two independent, but mutually related spheres of Yakut folklore. The research methods in accordance with the aim are complex in nature: at different stages in the work, the methods of corpus research of representative arrays of textual data, comparative typological, statistical analysis of folklore material are implemented. A circle of uniform stable vocabulary for the ritual and epic folklore of the Yakuts has been established. It was found out that its thematic spectrum refers mainly to the basic ideas of a person of a traditional society about the surrounding world: landscape objects, wildlife, housing, livestock, kinship terms and properties, etc. Special categories naturally form names and stable definitions of mythological characters (deities and spirits), ritual attributes and sacrificial food; separate thematic groups of words are associated with the designations of time intervals, some abstract concepts and repetitive definitions that are not related to specific objects. The study empirically confirms the idea of the connectedness of the ritual and epic folklore of the Yakuts with a single matrix of cosmological representations, allows us to consider the details of its verbal expression.
Keywords: ritual folklore, heroic epic, mythological worldview, shamanism, shamanistic ritual, Yakut folklore, Olonkho, Algys, formula
For citation: Makarov S.S. Heroic epic and ritual forms of Yakut folklore: to the worldviews correlation. In: NorthEastern Journal of Humanities. 2023. №4 (45). Pp. 163-172. DOI: 10.25693/SVGV.2023.45.4.014 (In Russian)
I. Введение. Якутский героический эпос (оолонхо) имел разноплановую связь с обрядовыми жанрами фольклора, существовавшими в традиции. Значительное место в эпических сюжетах отводится изображению различных ритуальных действий: испрошению души ребенка, родильным обрядам, воинской инициации, свадебному церемониалу и др. Неслучайно имеется точка зрения, согласно которой представления о рубежных этапах человеческой жизни в их отображении ритуалами (обрядами жизненного цикла) и являются своеобразной внетекстовой структурирующей основой сюжетов олонхо [Решетникова, 2005: 69].
В негласных правилах слушания якутского эпоса, пространственно-временной приуроченности этой практики, как замечают исследователи, также просматриваются признаки ритуа-лизации [Пухов 1951; Габышева, 2009: 15-25]. Наконец, известно, что социальные роли сказителя и магического специалиста в якутской традиции подчас пересекались, совмещались в одном лице (хотя подобное совпадение, судя по всему, не носило типического характера), на что впервые обратил внимание еще в 1930-е гг., как показали новейшие исследования, якутский этнограф А.А. Саввин [Покатилова, 2022: 110], описывались подобные примеры и несколько позднее [Илларионов, 2014: 82].
Неоднократно в литературе отмечался и другой аспект проблемы - близость олонхо ритуальным формам якутского фольклора на образно-понятийном уровне, выражающаяся в существовании некоторого числа общих для этих жанров формульных композитов [Эргис, 1947: 5-6; 1974: 203; Алексеев и др., 2003: 35-38].
Таким образом, устная традиция якутов иллюстрирует примечательный для устной архаики случай связанности повествовательного и обрядового фольклора единой матрицей пространственных представлений. До сих пор, впрочем, вопросы о числе и семантике совпадающих имен понятий в якутской обрядовой и эпической поэзии, степени близости и своеобразии пространственных моделей этих самостоятельных, но взаимосоотнесенных сфер якутского фольклора, не рассматривались предметно, что обосновывает актуальность и новизну исследования.
Цель настоящей статьи состоит в освещении на конкретном материале вопроса о круге единых для обрядового и эпического фольклора якутов номинаций предметов и понятий. Задачами исследования соответственно стали выявление совпадающих словесных композитов разных жанровых сфер посредством сопоставительного исследования корпусов фольклорных текстов и интерпретация результатов этой рабо-
ты с учетом представлений о стадиальной типологии фольклора и специфике организации его жанровых систем на разных этапах.
Теоретическая и практическая значимость. Работа конкретизирует существующее знание о близости пространственных представлений и формульного словаря названных сфер якутской фольклорной традиции. Проводимые наблюдения и некоторые методологические решения работы могут представлять интерес в дальнейшем исследовании жанровой системы, исторической поэтики якутского фольклора и фольклорных традиций других народов.
II. Материалы и методы. Одним из очевидных путей исследования концептуальных связей обрядового и эпического фольклора якутов является наблюдение за совпадениями на лексическом уровне. В ходе настоящей работы были задействованы корпусный и сравнительно-типологический методы анализа фольклорных текстов. В исследовании использован список выявленных ранее устойчивых номинативных выражений («атрибутивных формул») якутского героического эпоса, достоверно встречающихся в текстах разных сказителей и представляющих собой имена предметов и понятий, упоминаемых в сюжетах олонхо, а также ассоциированные с ними повторяющиеся определения [Макаров, 2019: 50-53]. Предполагается, что важным условием отбора этих выражений являлась их традиционность, т.е. засвидетельство-ванность в практике употребления за пределами частных идиом отдельных фольклорных исполнителей. В процессе исследования этот своеобразный словник был сопоставлен нами с обозначениями предметов, образов и понятий1, фигурирующих в записях якутского обрядового фольклора: благопожеланий и молитвенных обращений к мифологическим персонажам (алгы-сов), напевов кругового танца осуохай [ОПСЯ, 2003], а также в словесном компоненте шаманских действ (камланий) [Попов, 2008]. Вероятно, в этот ряд оказались включены жанровые образования, имеющие различную степень «ри-
туальности», выраженности в них магической функции (ср. шаманские камлания по поводу падежа скота или трудных родов и запевы хороводного танца). Принципиальным для нас являлось само наличие данного качества в текстах -направленности на укрепление или изменение состояния и положения дел для отдельного индивида или же некоторого коллектива.
Использование в фольклористике текстовых корпусов устных вариантов, ставшее доступным в последние годы, позволяет основывать проводимые наблюдения на реальных фактах фольклорного словоупотребления. Репрезентативность результатов и возникающие при этом объективные ограничения в основном определяются размерами доступных выборок и возможностями моделирования процессов и состояний устной традиции на основе имеющихся записей.
III. Результаты и обсуждение. В ходе исследования из 624 атрибутивных выражений героического эпоса для 177 единиц удалось выявить достоверные текстуальные соответствия в записях обрядовых текстов, в том числе для 147 номинативных комплексов, 27 связанных и 3 свободных определений. Рассмотрение материала выявляет 14 основных тематических рубрик и одну более частную общность, к которым может быть отнесено большинство «сквозных» для эпической и обрядовой поэзии якутов устойчивых именных выражений. Круг совпадающих словесных сочетаний был подразделен нами в каждой из рубрик на три условные группы: I - сочетания, демонстрирующие соответствия во всех жанровых областях (олонхо, алгы-сы, хороводные запевы, шаманские тексты), II - обнаруживающие соответствия в героическом эпосе, алгысах и осуохайе2, III - единые для эпоса и шаманских речений. В связи с ограниченностью формата статьи ниже приводим сокращенное извлечение из полученных сводных данных без ссылок на конкретные тексты3. Отметим при этом, что помимо изданий обрядовых текстов якутской традиции, приведенных в библиографии настоящей статьи, круг источни-
'В рамках настоящей работы учитывались совпадения на уровне словосочетаний. Фразовые и более крупные единства также могут быть рассмотрены в свете данной проблематики.
2Выражения, обнаруживающие параллели в сфере запевов кругового танца, отмечены знаком * для целей возможной более дробной межжанровой дифференциации.
3Порядок рубрик отчасти повторяет процесс введения соответствующих тем в текстах героического эпоса, однако в целом носит условный характер и может обсуждаться.
ков работы составили более пятидесяти опубликованных и еще не изданных записей олонхо, иллюстрирующих практически все его локальные традиции [Макаров, 2019: 360-363].
1. «Средний (земной) мир» (природные объекты): I группа: кыырай халлаан / 'далекое небо', ача ^ех от / 'зеленый пырей', хара тыа / 'черный лес', баай хара тыа / 'богатый черный лес', ойуулаах от (от-мас) / 'узорчатая растительность', II группа: аан дойду / 'изначальный мир', орто борок дойду / 'средний темно-серый мир', определения: YктYелээтэр е§YллYбэт, баттыалаатар маталдьыйбат / 'наступить -не прогибающаяся, надавить - не колышущаяся', къЛъша суох сандал сайын / 'не знающая зимы, с вечным летом', хара буор* / 'черная глина', киэк халлаан / 'широкое небо', Yс хаттыгастаах урдукмакан халлаан / 'обладающее тремя ярусами высокое белое небо', улуу дойду уор§ата / 'хребет великой земли', болуо таас / 'громадный камень', а§ыс ергестеех аламай кун / 'ласковое солнце с восемью лучами', кей салгын / 'плотный воздух', саар булгунньах / 'большой курган', хатытла^ас от / 'свилеватые травы', укэр куех от / 'зеленая осока', эргэнэ хара тыа / 'сбросивший иглы черный (лиственничный) лес', YYт ^ел / 'молочное озеро'. III группа: силбиктээх сир / 'сырая (влажная) земля', связанные определения уолар уулаах, охтор мастаах / 'с падающими деревьями, с мелеющими водоемами', тобура§ы тохтоппот / 'не покрывающийся пылью' (о земле), дьолуо / дьула§ай ма§ан халлаан / 'гладкое / совершенно белое небо', суорба хайа / 'отвесная скала', кетер кынаттаах / 'крылья для полета имеющие (т.е. птицы)', Араат (Ара-ап) бай§ал / Арат (Арап)-море.
2. «Жилище и подворье»: I группа: алаhа дьиэ / 'уютный дом', II группа: ток тусаhа / 'мерзлый двор', унаар туптэ / 'тягучий дымокур', кемYCуйа / 'серебряное гнездо' (о жилище), кей киин / 'богатый центр', иэримэ дьиэ / 'счастливый дом', туулээх дул§а / 'основной столб юрты', халык хал§ан / 'толстая дверь', ара§ас далбар / 'желтый стол', тойон сэргэ / 'главная коновязь', дьаардаах тиэргэн / 'подворье с резким запа-
хом', суостуганнаах суо хаан ohox / 'большой жаркий камин', а§ыс кырыылаах суостуганнаах суо хаан ohox / 'восьмигранный большой жаркий камин', III группа: дьип хаан дьиэ / 'аккуратно построенный большой дом', арака туос / 'слоистая береста' (кровля традиционного жилища).
3. «Скот»: I группа: ураа муостаах / 'длинные остроконечные рога имеющие (т.е. рогатый скот)', аллаах ат / 'ходкий конь', кытыылыыр сылгы / 'конский молодняк', II группа: сыспай сиэллээх / 'длинные гриву имеющие (т.е. лошадиный скот)', YргYYк сyYPYк/CYвhY/ 'пугливый бе-гунец / рогатый скот', нэлим квмYC / солко сиэл / 'мягко развевающаяся серебряная / шелковая грива', окочо кутурук / 'большой хвост (коня)' III группа: миинэр микэ / 'ездовое животное'.
4. «Пища»: I группа: арыылаах кымыс / 'кумыс с маслом', ара§ас арыы / 'желтое сливочное масло', II группа: амтаннаах ас / 'вкусная пища', саамал кымыс / 'созревший кумыс', KeüY кымыс / 'крепкий кумыс', кус сымыытын курдук ара^ас / YPYK илгэ / CYЛYйгэй* 'похожее на утиное яйцо желтое / белое илгэ / влага (мифическое яство, нектар)', ахтаах арыы / 'прогорклое масло', халык xаhа / 'широкий брюшной жир', синньигэс саал / 'тонкий жир в верхней части шеи лошади', III группа: чороонноох кымыс / 'кумыс в чороне (специальном деревянном кубке)'.
5. «Животный мир»: I группа: торшон бврв / 'голодный волк', сыр^ан эhэ / 'свирепый медведь'; II тип: харгыйар /хахсааттыыр хара суор / Суорун / 'голодающий / вещий черный ворон / Суорун1', хомпоруун хотой / 'горбоносый орел', киргиллээх киис / 'соболь с проседью', III группа: туус тумус / букв. 'соленый клюв (т.е. орел)'.
6. «Предметы ритуалов»: I группа: устойчивое определение тYвлбэ (квлYйэ) ^вл са§а* / 'размером с небольшое озеро' (о шаманском бубне, о площадке для праздника); II группа: ара^ас чэчир / 'желтый чэчир (ритуальное сооружение из срубленных и воткнутых в землю вкруг молодых берез, место проведения алгыса2 на празднестве ысыах; березовая ветка, украшающая кумысный кубок'), арыы хатык са§а ара^ас макан чэчир3 / 'светло-желтый чэчир
'Во втором случае имеется в виду Улуу Суорун, властитель абаасы Верхнего мира.
2Як. алгыс - ритуальное действие заклинания божеств и духов; также: благословение, моление; этимологически - имя действия от глаг. ал^аа - 'благословлять; восхвалять; молить'.
3Вариант: чачыр.
размером с березовый остров', симэхтээх сири uhum / 'украшенный сири-сосуд [из бычьей кожи]', то§ой сэлэ / 'извилистая волосяная веревка', то§устуу то^ойдоох то^ус (суол) сэлэ / 'девять (видов) волосяных веревок с девятью изгибами', унаар салама / 'длинная салама (ритуальный шнур, украшенный конским волосом, лоскутками ткани)', III группа: дYврбэ дукур / 'огромный бубен (букв. бубен-поляна)', устойчивое определение биэ (о§ус) холун курдук / 'похожая на переднюю ногу кобылы (быка)' (о шаманской колотушке).
7. «Человек»: I группа: айыы о§ото / 'дитя божеств' (о человеке), саха ураакхай / 'якут-урангхай1', борокураакхай / 'серый урангхай', связанное определение: ортотунан курдаммыт, уhугунан дугуммут /уhугунан уктэнэр / 'подпоясывающийся посередине (туловища), наступающий на носки (о человеке)', II группа: айыы аймака / 'род айыы' (т.е. людей), связанные определения: икки атахтаах / 'с двумя ногами', сиик туман тыыннаах / 'с влажным туманным дыханием', ар^а^ттан тэМиннээх / 'с поводьями за спиной', Yс хара кYЛYкmээх / 'с тремя черными тенями', босхо бастаах, бо§уйар CYhYвхmээх / 'со свободно вращающейся головой, со сгибающимися суставами', III группа: кун врквн улууhа / дьоно / 'улус / люди солнечных лучей'.
8. «Тело, телесные явления»: I группа: хара быар / 'черная печень', хара квлвhYн / 'черный пот', кыа хаан / 'обильно пролитая кровь', нврувннээх кв§ус / 'спина вместе с грудью', кил-биэннээх иэдэс (им*) / 'сияющие щеки', uhэгэйдээх ытыс (илии) / 'щедрые ладони (руки)'; II группа: иэдьэгэй эт / кут / 'белая букв. 'творожная' плоть / душа', моонньоох бас / 'голова с шеей', тунал§аннаах ньуур / 'сияющее лицо', уу харах / 'водяные глаза', айан та-лыы / 'ранние схватки', хараххарата / 'радужка глаз', доллугур кулгаах / 'оттопыренное ухо', таллан таас орой / 'большая каменная макушка', дор^оонноох сака / 'звучная речь'; III группа: куордаах эт / 'нечистая плоть', быстар тыын / 'способное оборваться дыхание', алтан
унуох / 'медные кости', квмус унуох / 'серебряные кости', саннын байаатыгар дылы туспут куударалаах кыЫт квмус ас (баттах) / 'ниспадающие до нижнего края лопатки кудрявые золотые волосы', харахтаах хаас / 'глаза и брови', уостаах тиис / 'губы и зубы', тиит / мас сото / 'лиственничная / деревянная голень', связанное определение: хатаа^ш чолбонун курдук кврбут / харахтаах / 'глядящий / обладающий глазами - как [звезда] Чолбон времени весенних заморозков'.
9. «Семья. Отношения родства и свойства»: I группа: алтан тувстээх далбарай / 'медногрудая пташка (о ребенке)', II группа: ай-мах билэ дьон / 'родные и близкие люди', киhи-сyвhy тврдв / 'источник людей и скота (о новобрачных)', аар тойон а§а / 'почтенный господин отец', туhааннаах (туhа§аннаах) тойон / кэргэн / 'предназначенный господин / супруг', уордаахуол о§о / 'яростный юноша / сын', иэри-мэ дьиэ иччитэ / 'хозяин (хозяйка) уютного дома', III группа: хотун ийэ / 'госпожа мать'.
10. «Божества и духи»: I группа: а§ыс айыы / 'восемь божеств-айыы', II группа: квмускэстээх кун улууhа / дьоно / 'милосердный солнечный улус2 / люди', связанные определения: уут кувл уктэллээх / ойбонноох / олохто-ох 'со ступенью / с прорубью / с местом для жилья из молочного озера', уут (т)аас бэйэлээх / 'бело-молочный собою' и укэр куйаас тыынна-ах / 'с нежным жарким дыханием' (все - о Юрюнг Аар Тойоне3), Курув Дьвhвгвй4 / '(Бог) Кюрюё Джёсёгёй', Баай Байанай / 'Богатый Ба-янай (дух леса)'; связанные определения: баттах саныйах / 'меховая доха' и байдам тутуу-лаах, барылы кэскиллээх / 'с щедрыми руками, с богатым предназначением' (о духе леса), кул тэлгэхтээх, квмвр сыттыктаах, кувкэнньик / кул курунньуга суор^аннаах / 'с подстилкой из древесной золы, с подушкой из остывших угольков, с одеялом из печной сажи / пепла' (о духе огня), эмньик тый быарын са^а ньыгыл хара эстэриик / 'размером с печень двухгодовалого нагульного жеребенка твердый темный кремень' (атрибут духа огня), хаар курдук
*Як. урангхай - самоназвание якутов в фольклорных текстах «высокого» регистра.
2Як. улус (улуус) - административно-территориальная единица в Якутии; здесь: 'род, племя'.
3Як. YрYH' Аар Тойон ('Величественный Белый Господин') - верховное божество якутской мифологии.
4Як. Джёсёгёй (Дьeheгeй) - бог податель и покровитель конного скота.
баттахтаах, хабыйахан курдук эттээх, халыйбыт xаhалааx / 'с волосами (белыми), как снег, с телом, как у куропатки, с оплывшим жиром на животе' (о пожилой женщине, в алгысах - о духе - хозяйке земли), болуо таас CYрэx / 'каменное сердце' (обычно - о духе места), III группа: Уордаах Дьвhвгвй / 'Яростный Джёсёгёй', Эдьэн Иэйэхсит / айыы / 'Высокочтимая Иэйэхсит1 / богиня'.
11. «Нижний (демонический) мир»: I группа: тYYHYктээx тYрмэ / 'тюрьма, покрытая плесенью', связанное определение: уолан киhи урусхаллаах, кыыс дьахтар кыдьымахтаах / 'с наносами из молодых юношей, с шугой из молодых девушек (о море Нижнего мира)', II группа: харака хаайыы / 'темная тюрьма', III группа: киирэр кирилиэс / 'лестница для спуска (в иной мир)', оо§ууй о§ус бадараанныыр вhYк ба-дараана / 'топкая грязь, в которой увязнет и паук', алталаах атыыр сылгы такалайын ту-руору туппут курдук таас тахсыы / 'каменный перевал с уступами, похожими на нёбо шестилетнего жеребца', связанное определение: кэл-тэгэй кYннээx, кэлтэгэй ыйдаах / 'с щербатым солнцем, с щербатой луной'.
12. «Демоны-абаасы»: I группа: квстYбэт кYтYрэ /улууhа / аймака / 'чудище / улус / род невидимых', алларааккы а§ыс биис ууhа / 'восемь племен обитающих внизу', связанное определение: то§ус / а§ыс уон кубул§аттаах / 'обладающие девяноста / восьмидесятью хитростями' (о демонах-абаасы); II группа: связанное определение: хатык тoho§o курдук атахтаах / 'с ногами, похожими на березовые колья' (о демоне-абаасы; об онгоне Болугурской шаманки); III группа: абаа^г атамаана / 'атаман абаасы', адьарай аймака / а§атын ууhа / 'отродье / отцовский род чудовищ'; связанные определения: уолугунан айахтаах / 'имеющий рот у гортани (о демонах; об измененном облике шамана - хищной рыбе)', анньыы тумус / 'клюв-пешня'.
13. «Абстрактные понятия»: I группа: кYннYк сир / 'расстояние дневного перехода', кэ-тит кэhии / 'обильный (букв. широкий) гости-
нец', этэр тыл / 'произносимое слово', окорбут ококуу / 'сотворенное творение'; II группа: эбир ъЛыах / 'пестрый ысыах (летний праздник)', тунах ыЛыах / 'молочный ысыах', албан аат / 'славное имя', YрдYк аат / 'высокое имя', YPYK соло / 'белый чин', YC бараа хара кYЛYк / 'три черные тени', уларыйбат уйгу / 'неизменное изобилие', биэс тарбах биэриитэ, уон тарбах уунуута / 'подарок пяти пальцев, дар десяти пальцев', ыйбыт ыйаах, окорбут окоруу / 'указанный указ, сотворенное творение', ура§ас то-стор YPYK / уhун Yрбэтэ, быа быстар кэтит сэтиитэ / 'гурты белого / многочисленного скота, что жердь может обломиться, широкое приданое, что веревка может оборваться', ура^ас тиибэт уйгу*, маккы / тэккэ тиийбэт кэтит кэЪии / дирик тYhYлгэ / 'богатое изобилие, до края которого не дотянуться жердью, широкий гостинец, до края которого не дотянуться рыболовным саком / стягом', ыар бэрик, уhун вкв / 'тяжкий подарок, долгая услуга'; III группа: хаба ортото / 'самая середина [чего-либо]', дьвгдьвйвр2 саал / 'возвышающийся шейный жир (т.е. самое высокое место чего-либо)', влвр влYY / 'гибельная смерть'.
14. «Обозначения времени»: I группа: бото болдьох / 'определенный срок', твгYPYк сыт / 'круглый год', то§ус /а§ыс / YC уйэ тухары / 'на протяжении девяти / восьми / трех веков'; II группа: YC саха Yвскээбитэ, тYврт саха тврввбYтэ / 'время возникновения трех якутов, время рождения четырех якутов (т.е. время возникновения человека)'; III группа: аттанар айыглгы / ас квтв^ллэр / квтвр кYн / квксуу / 'обычай / угощение отъезда, день / кёнгсю3 отъезда'.
Кроме того, выявляется круг повторяющихся свободных определений, общих для двух рассматриваемых сфер якутского фольклора. Они не закреплены за определенным предметом, используются в текстах «высокого» речевого регистра как вариативная замена однословных определений меры и величины («большой», «широкий» и т. д.): I группа: баай ыалураhатын тYгэx туокун курдук / 'похожий на берестяную кровлю задней стенки юрты богатой семьи',
'Як. Иэйэхсит - богиня чадородия.
2Вариант: чогдойор.
3Варианты: кентуу, квнсY0 - пир перед отъездом в дальний путь; по фольклорным данным: прощальная предсмертная трапеза.
баай ыал ойбонун курдук / 'похожий на прорубь богатой семьи', баай ыал та^гыр кв§уврун са§а / 'размером с упругие меха богатой семьи'.
Эпический и обрядовые жанры в якутском фольклоре сближают многие общие признаки, в том числе чисто внешние свойства, относящиеся к манере изложения текстов. Обе жанровые сферы устной традиции якутов в том или ином виде включали в себя пение и ритмизованную речь, имитацию чужих «голосов», что обусловлено определенными «небудничными» контекстами их исполнения, пониманием фольклорных текстов этого типа как сообщений, доступных в том числе восприятию мифологических акторов - разнообразных духов и божеств, окружающих человека и способных реагировать на его действия [Новик, 2004: 294-302]. Полученный список общих для эпоса и обрядовых жанров традиции выражений также косвенно отражает эту интеракционистскую, диалогическую ментальную структуру, лежащую в основе текстов архаического фольклора. Значительная его часть может быть отнесена к одной из двух крупных концептуальных сфер: «мир человека» или «мир иного» (демонического/божественного начала). Если в обрядовых текстах эта двухчастность выражена непосредственно в адресации, то в героическом эпосе во многом те же пространственные отношения, очевидно, актуализируются объективно, в повествовательной модальности от третьего лица, в контрастном соположении, столкновении «своего» и «иномирного».
Как можно заметить, параллельно описывавшихся таким образом частных концептов существовало в традиции довольно много. Они охватывали базовые понятийные категории жизни традиционного общества: с одной стороны, природный ландшафт, животный мир, жилище, отношения родства и свойства, телесную и ментальную организацию человека; своеобразной объединяющей сферой миров выступает еда (угощение), как правило, праздничная, особо статусная, а также названия предметов и сооружений для проведения обрядов. Созвучно тому, многие абстрактные понятия, пронизывающие две жанровые сферы, обозначают те ли иные временные промежутки (сроки), а также являются образными обозначениями некоторого дара или услуги. С другой стороны, совпадения обнаруживаются на уровне различных агентов
демонического мира, их наименований и атрибутов. Таким образом, на данном материале, как кажется, подтверждается представление о том, что образ мира в якутском повествовательном фольклоре, в частности в сюжетах героического эпоса, в значительной степени совпадает с актуализируемым при отправлении ритуальных действий. Возможно, в этой близости жанровых моделей мира, следует видеть еще одну типологическую черту «архаических» фольклорных традиций [Мелетинский и др., 1994: 83; Неклюдов] (ср. картины мира текстов «классического» фольклора, пространственные образы которых, как правило, жанрово специфичны и слабо проецируются друг на друга).
В распределении образов героической эпики по прототипическим жанровым категориям обрядового фольклора обращает на себя внимание та особенность, что имена объектов Среднего и Верхнего миров находят соответствия преимущественно в алгысах, в то время как описания элементов Нижнего мира - в текстах шаманских камланий. Этот примечательный, на первый взгляд, факт, впрочем, вполне объясним из этнографических данных: моления и благопожелания в якутской традиции адресовались божествам, духам, а также соплеменникам, их мог исполнять как специальный благопожелатель-алгысчыт, так в целом и любой носитель традиции; коммуникация с акторами демонической сферы - «хозяевами» болезней, эпизоотий и других бедствий, которые в большей степени локализовались в нижнем ярусе вселенной, была бы для них опасной, она фактически являлась прерогативой шаманов как магических специалистов. Данная особенность, скорее, указывает на то, что эпическая картина мира была одинаково проницаема для представлений этих религиозно-магических сфер, которые объективировали в целом непротиворечивые модели универсума.
Рассматриваемая проблема имеет диахронический (историко-поэтический) аспект, затрагивающий становление жанровых систем и поэтических средств фольклора. Нет сомнений в том, что обрядовый фольклор как более утилитарная часть культуры появляется раньше таких сложных повествовательных форм, как героический эпос. С высокой долей вероятности можно также утверждать, что основной круг формульных
номинаций, обозначающих выявленные понятия, складывался изначально в рамках обрядового дискурса, что их семантика имеет мифологическую мотивацию. Вместе с тем в рассматриваемой ситуации не вполне верной кажется логическая установка, предписывающая с определенностью указывать, какая сфера являлась источником представлений и связанных с ними словесных обозначений, а какая - их реципиентом. Можно предположить, что обе они опирались на единые представления «шаманской» космологии, время от времени актуализировавшиеся в традиции и в ритуальных действиях, и в повествованиях.
IV. Заключение. Предпринятое исследование подтверждает на конкретных примерах представление о значительной близости пространственных образов, объективируемых в героическом эпосе и обрядовом фольклоре якутов и позволяет эксплицировать спектр некоторых общих для этих сфер понятий и категорий.
Полученный список имен и определений фольклорных образов, вероятно, следует рассматривать как неполный перечень «точек соприкосновения» двух самостоятельных, но близких в определенном аспекте сфер фольклорной традиции - повествовательной и обрядовой. Показательными в данном случае, на наш взгляд, могут выступать не столько конкретные совпадающие словесные композиты, сколько данные более высокого порядка - выявляемые тематические группы общей для эпоса и обрядовых жанров лексики. Есть основания полагать, что расширение круга анализируемых текстов, возможное в будущем, не изменит существенно этот набор концептуальных единств.
Языковые (стилистические) средства, обслуживающие две рассмотренные жанровые сферы, вероятно, до некоторой степени имели синхронное развитие: несмотря на то, что дескриптивные средства устной традиции достигают наибольшей развернутости в эпическом жанре, и в обрядовых обращениях подчас отмечается впечатляющая сложность организации словесных оборотов. Следует указать на то, что обе области тяготели к единым образцам структурированной речи высокого регистра, очевидно, имевшей магическое значение и получавшей в традиции образные описания в виде упорядо-
ченной цепи однородных объектов, чаще - белых лошадей или клочковатых облаков [Макаров, 2017: 36-37].
Сказанное не отменяет того возможного обстоятельства, что неординарное внимание к ритуальным практикам, к моделированию в сюжете разнообразных обрядовых ситуаций и текстов, обнаруживаемое якутским эпосом, может быть результатом вполне осознанной (вторичной) архаизации, когда в рамках фольклорной традиции начинает конструироваться идеализируемый образ прошлого, одним из существенных элементов которого мыслится богатая ритуальная жизнь. Эта проблема может составить задачу отдельного исследования.
Дополнительные источники:
ОПСЯ - Обрядовая поэзия саха (якутов) [Сост. и подг. текстов Н.А. Алексеев, П.Е. Ефремов, В.В. Илларионов]. Новосибирск: Наука, 2003. 505 с.
Список литературы:
Алексеев Н.А., Кузьмина Е.Н., Тобуроков Н.Н. Фольклор и традиционные обряды якутов // Обрядовая поэзия саха (якутов). Новосибирск: Наука, 2003. С. 12-44.
Габышева Л.Л. Фольклорный текст: семиотические механизмы устной памяти. Новосибирск: Наука, 2009. 143 с.
Илларионов В.В., Илларионова Т.В. Мифологические мотивы в сказительской практике народов Якутии // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2014. № 7. Ч. 1. С. 80-83.
Макаров С.С. Поэтика якутских олонхо: единицы и уровни лексической стереотипии: Дис. ... канд. филол. наук. М., 2019. 363 с.
Макаров С.С. Представления о слове в эпосе олонхо // Вестник РГГУ. Серия: История. Филология. Культурология. Востоковедение. 2017. № 12. С. 31-39.
Мелетинский Е.М., Неклюдов С.Ю., Новик Е.С. Статус слова и понятие жанра в фольклоре // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 39-104.
Неклюдов С.Ю. Образы потустороннего мира в народных верованиях и традиционной словесности. URL: https://www.ruthenia.ru/folklore/neckludov8.htm (дата обращения: 29.11.2023)
Новик Е.С. Принцип реципрокности и формы его проявления в архаической культуре // Обряд и фоль-
клор в сибирском шаманизме: опыт сопоставления структур: 2-е изд., испр. и доп. М.: Вост. лит., 2004. С. 294-302.
Покатилова Н.В. К типологическому открытию «устной традиции»: первый экспедиционный проект академического института языка и культуры при СНК ЯАССР (1938 г.) // Кунсткамера. 2021. № 1 (11). С. 105117. DOI: 10.31250/2618-8619-2021-1(11)-105-117
Попов А.А. Камлания шаманов бывшего Ви-люйского округа. 2-е изд. Новосибирск: Наука,
2008. 458 с.
Пухов И.В. Исполнение олонхо // Доклады на II научной сессии ИЯЛИ. Вып 1. История и филология. Якутск, 1951. С. 133-164.
Решетникова А.П. Фонд сюжетных мотивов и музыка олонхо в этнографическом контексте. Якутск: Бичик, 2005. 406 с.
Эргис Г.У Богатырский эпос якутов - олонхо // Нюргун Боотур Стремительный: якутский героический эпос. Якутск: ЯкГИЗ, 1947. С. 5-60.
Эргис Г.У. Очерки по якутскому фольклору. М.: Наука, 1974. 402 с.
References:
Alekseev N.A., Kuzmina E.N., Toburokov N.N. Folk-lor i traditsionnye obriady yakutov [Folklore and traditional rituals of the Yakuts]. Obriadovaia poeziia sakha (yakutov) [Ritual poetry of the Sakha (Yakuts)]. Novosibirsk: Science Publ., 2003. Pp. 12-44. (In Russian)
Ergis G.U. Bogatyrskij jepos jakutov - olonho [The heroic epic of the Yakuts - Olonkho]. Njurgun Bootur Stremitelnyj: jakutskij geroicheskij jepos [Nyurgun Bootur the Swift: Yakut heroic epic]. Yakutsk: Yakut State Publ., 1947. Pp. 5-60. (In Russian)
Ergis G.U. Ocherki po jakutskomu folkloru [Essays on Yakut folklore]. Moscow: Science Publ., 1974. 402 p. (In Russian)
Gabysheva L.L. Folklornyj tekst: semioticheskie me-hanizmy ustnoj pamjati [Folklore text: semiotic mechanisms of oral memory]. Novosibirsk: Science Publ.,
2009. 143 p. (In Russian)
Illarionov V.V., Illarionova T.V. Mifologicheskie motivy v skazitelskoj praktike narodov Yakutii [Mythological motifs in the narration of folk tales practice of the peoples of Yakutia]. Filologicheskie nauki. Voprosy teo-rii i praktiki [Philological sciences. Theory and practice questions]. 2014. № 7. Part 1. Pp. 80-83. (In Russian)
Makarov S.S. Pojetika jakutskih olonho: edinicy i urovni leksicheskoj stereotipii. [Poetics of Yakut Olonkho: units and levels of lexical stereotypy]. Dissertation for the degree of Cand. Sci. (Philology). Moscow, 2019. 363 p. (In Russian)
Makarov S.S. Predstavlenija o slove v jepose olonho [Ideas about the word in the Olonkho epic]. Vestnik Rossiyskogo gosudarstvennogo gumanitarnogo uni-versiteta. Serija: Istorija. Filologija. Kulturologija. Vostokovedenie. [Bulletin of the Russian State University for the Humanities. Series: History. Philology. Culturology. Oriental studies]. 2017. № 12. Pp. 31-39. (In Russian)
Meletinskij E.M., Neklyudov S.Ju., Novik E.S. Status slova i ponjatie zhanra v folklore [The status of the word and the concept of genre in folklore]. Istoriches-kaja pojetika. Literaturnye jepohi i tipy hudozhestven-nogo soznanija [Historical poetics. Literary eras and types of artistic consciousness]. Moscow: Heritage Publ., 1994. Pp. 39-104. (In Russian)
Neklyudov S.Yu. Obrazy potustoronnego mira v narodnykh verovaniyakh i traditsionnoy slovesnosti [Images of the other world in folk beliefs and traditional literature]. URL: https://www.ruthenia.ru/folklore/neck-ludov8.htm (date of the application: 29.11.2023) (In Russian)
Novik E.S. Princip reciproknosti i formy ego projav-lenija v arhaicheskoj kulture [The principle of reciprocity and the forms of its manifestation in archaic culture]. Obrjad i folklor v sibirskom shamanizme: opyt sopostav-lenija struktur [Ritual and folklore in Siberian shamanism: experience of comparing structures]. 2nd Edition. Moscow: Eastern Literature Publ., 2004. Pp. 294-302. (In Russian)
Pokatilova N.V. K tipologicheskomu otkrytiyu "ustnoy traditsii": pervyy ekspeditsionnyy proyekt ak-ademicheskogo instituta yazyka i kultury pri SNK YAASSR (1938 god) [On the typological discovery of "oral tradition": the first expedition of the Academic Institute of Language and Culture of the Council of People's Commissars of the Yakut ASSR (1938)]. Kunstkamera [Kunstkamera]. 2021. № 1 (11). Pp 105-117. (In Russian). DOI: 10.31250/2618-8619-2021-1(11)-105-117
Popov A.A. Kamlanija shamanov byvshego Viljujsk-ogo okruga [Rituals of the shamans of the former Vily-uisky district]. 2nd Ed. Novosibirsk: Science Publ., 2008. 458 p. (In Yakut and Russian)
Pukhov I.V. Ispolnenie olonkho [Performing of the Olonkho epic]. Doklady na II nauchnoi sessii Instituta Yazika, Literaturi i Istorii. Vypusk 1. Istoriia i filologiia [Proceedings of the 2nd Scientific Session of the Institute of Languages and Literature. Issue 1. History and philology]. Yakutsk, 1951. Pp. 133-164. (In Russian)
Reshetnikova A.P. Fond sjuzhetnyh motivov i muzy-ka olonho v jetnograficheskom kontekste [Fund of plot motifs and Olonkho music in an ethnographic context]. Yakutsk: Bichik Publ., 2005. 406 p. (In Russian)
Сведения об авторе:
Макаров Семен Семенович - к.ф.н., с.н.с. отдела фольклора Института мировой литературы им. А.М. Горького РАН; г. Москва, Российская Федерация;
https://orcid.org/0000-0002-5751-5967; others3@mail.ru
Information about the author:
Makarov Semen Semenovich - Cand. Sci. (Philology), Senior Researcher of the Department of Folklore Studies of A.M. Gorky Institute of World Literature of the Russian Academy of Sciences; Moscow, Russian Federation;
https://orcid.org/0000-0002-5751-5967; others3@mail.ru
