CC BY
33
URL:http://www.nlr.ru/res/epubl/rue/content.html (дата обращения: 20.10.2017).
2. Раздорский А.И. Предисловие // Региональные энциклопедии России: библиографический список / Российская национальная библиотека: [сайт / адм. разд. А.И. Раздорский]. СПб., 2017. URL: http://www.nlr.ru/ res/epubl/rae/descript.pdf(flaTa обращения: 20.10.2017).
3. Об обязательном экземпляре документов: фе-дер. закон, № 77-ФЗ, от 29.12.1994 г. (с поел. изм. от 03.07.2016 г.) / Принят Гос. Думой 23 ноября 1994 г.; ред. документа с уч. изм. и доп. подгот. АО «Кодекс». URL: http://docs.cntd.ru/document/9010116 (дата обращения: 20.10.2017).
4. ГОСТ Р 7.0.14-2011 СИБИД. Справочные издания. Основные виды, структура и издательско-поли-графическое оформление: дата введения 01.09.2012. URL: http://docs.cntd.ru/document/1200093841 (дата обращения: 20.10.2017).
REFERENCES
1. Regional'nye entsiklopedii Rossii: bibliografi-cheskij spisok [Regional Encyclopaedias of Russia: A Bibliographic List]. National Library of Russia. Site / section administrator A.I. Razdorskii. St. Peterburg, 2017.
URL:http://www.nlr.ru/res/epubl/rue/content.html (accessed October 20, 2017) (in Russ.).
2. Razdorskii, A.I. Predislovie [Preface]. In: Regional'nye entsiklopedii Rossii: bibliograficheskij spisok [Regional Encyclopaedias of Russia: A Bibliographic List]. National Library of Russia. Site / section administrator A.I. Razdorskii. St. Peterburg, 2017. URL: http://www. nlr.ru/res/epubl/rue/descript.pdf (accessed October 20, 2017) (inRuss.).
3. Ob objazatel'nom ekzempljare dokumentov: feder. zakon, № 77-®3, ot 29.12.1994 (s posl. izm. ot 03.07.2016) / Prinjat Gos. Dumoj 23.11.1994; red. dokumenta s uch. izm. i dop. podgot. AO «Kodeks» [On Obligatory Copy of Documents: Federal Law No 77-03 from 29.12.1994 (with Amendments in 03.07.2016). Adopted by the State Duma 23.11.1994; Edition of the Document by Kodeks Joint Stock Company]. URL: http://docs.cntd.ru/docu-ment/9010116 (accessed: October 20, 2017) (in Russ.).
4. GOSTR 7.0.14-2011 SIBID. Spravochnye izdani-ja. Osnovnye vidy, struktura i izdatel sko-poligrafiche-skoe oformlenie: data vvedenija 01.09.2012 [Russian State Standard P 7.0.14-2011. Reference Books. Basic Types, Structure and Publishing and Printing Design: Date of Introduction 01.09.2012]. URL: http://docs.cntd. ru/document/1200093841 (accessed October 20, 2017) (in Russ.).
C.C. Макаров УДК 398:801.6; 398:82.0; 801.8
АЛГЫСЫ В ЯКУТСКОМ ЭПОСЕ-ОЛОНХО: СТРУКТУРА, ТИПОЛОГИЯ, СТАТУС*
Аннотация
В статье излагаются результаты сопоставительного изучения якутских алгысов - словесного компонента разнообразных по своей направленности обрядов, содержащих просьбы или благопожелания, - с фрагментами героического эпоса-олонхо, в сюжете которого моделируются аналогичные высказывания. Базу источников работы составили, с одной стороны, сто фрагментов прямой речи персонажей соответствующей тематики, которые произвольно извлечены из корпуса, включающего практически все изданные на сегодняшний день
* Исследование проведено при поддержке Российского научного фонда, проект № 14-18-00590-П «Тексты и практики фольклора как модель культурной традиции: сравнительно-типологическое исследование»
Макаров Семен Семенович, аспирант Центра типологии и семиотики фольклора Российского государственного гуманитарногоуниверситета (Москва), e-mail: others3@mail.ru
Semen S. Makarov, Post-Graduate Student, Centre for Typological and Semiotic Folklore Studies, Russian State UniversityfortheHumanities (Moscow), e-mail: others3@mail.ru
©Макаров C.C.,2017
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2017/4 (78)
записи устных текстов олонхо, с другой - в качестве сравнительного материала использованы образцы реальных ритуальных жанров словесного фольклора якутов, опубликованные в академических изданиях.
Анализ выявляет наличие некоторых значимых различий между действительным обрядовым высказыванием и его имитацией в эпическом сюжете. В частности, алгысы в эпическом тексте отмечены узостью стилистического регистра, а также модификацией структуры обрядового высказывания, вызванной адаптацией его модели жанром с повествовательной задачей: появлением пространных реплик-самоописаний персонажей, расширением композиционных элементов нарративного значения.
Ключевые слова: ритуальный жанр, эпос, алгыс, олонхо, устная традиция, эпический сюжет, квази-цити-рование
Semen S. Makarov
ALGYSES IN THE YAKUT EPIC-OLONKHO: COMPOSITION, TYPOLOGY, STATUS
Abstract
The paper includes the results of comparative consideration of records of Yakut traditional ritual invocations known as Algyses with analogous themes of the epic-olonkho that simulate it. A source of reference for the research was 100 fragments from characters' direct speeches on the themes concerned, randomly extracted from a corpus including almost all published to date recorded oral texts of olonkho. As a comparative material the author uses samples ofreal ritual verbal genres of Yakut folklore published in academic editions.
An analysis ofthis data leads to the conclusion that there are several relevant differences between the ritual genre and cases of its representation in the epic plot. Particularly, ritual invocations in olonkho change their structure in keeping with aims ofanarrative text.
Key words: ritual genre, epic, Algys (a ritual genre of Yakut folklore), olonkho (an epic of Yakuts), oral tradition, epic plot, quasi-citation
Давно подмечено, что на долю прямой речи персонажей устного эпоса приходится значительный объем его текста. Разнообразные высказывания ритуального характера являются едва ли не ведущими по своей частотности «речевыми» темами в якутском эпосе-олонхо. Монологи персонажей цитируются в стереотипных сюжетных ситуациях, зачастую соотнесенных с моментом совершения ими того или иного обрядового жеста: моления о помощи духам или божествам, гадания, произнесения благопожелания или проклятия, т.е. широкого спектра религиозно-магических действ шаманистского типа.
На первый взгляд, введение в текст эпоса большинства таких тем может выглядеть несколько избыточным в отношении наррации. В действительности же речи от первого лица, выделяемые в традиции внетекстовыми средствами выразительности (особый тип интониро-
вания, мимика, жестикуляция), образуют некоторый дополнительный повествовательный план1, значимый в обстоятельствах устной передачи сообщения. Таким образом, с одной стороны, достигается замедление развития сюжета, с другой -высказывания от первого лица позволяют нивелировать временной разрыв между персонажами эпоса и воспринимающей его аудиторией, представляя сюжетные события как бы синхронными самой ситуации исполнения. Подобные фрагменты олонхо, которые обычно поются, выделяются повышенной ритмичностью, и, по всей видимости, носили некий сакрализованный характер2.
Термином алгыс в народной таксономии обозначается не однородное жанровое единство, но скорее относительно автономные типы обрядовых текстов, прагматика которых так или иначе связана с воздействием на действительность (о жанре см. [10, с. 507-512]).
1 Ср. замечание А. Хойслера о «двусторонних песнях о событиях» [14, с. 181-188].
2 Эпос, как жестко структурированный фольклорный жанр, обычно не предполагает вольного отношения сказителя к процессу его текстуализации; импровизация, которая, безусловно, осуществляется постоянно, все же не выходит за определенные границы и в гораздо меньшей степени затрагивает формальные элементы текста. Кроме того, описаны случаи, когда за отступление от ощущаемого в традиции «канона» сказитель мог подвергнуться магической опасности [4].
Поиск материала в корпусе записей олонхо проводился путем произвольной выборки фрагментов прямой речи персонажей по словоформам (имен и глаголов) с основой на алгы-, а также ритуальных восклицаний дом и уруй, как правило, маркирующих моменты начала и завершения обрядовой коммуникации. Среди монологов персонажей обнаруживаются высказывания следующей ситуативной приуроченности: благо-пожелания при отъезде богатыря в бой, невесты -в дом жениха, при определении богатыря мужем женщины-шаманки; алгысы духам жилого пространства перед родами женщины, при обряде проводов богини Айыысыт, «примирения» роженицы с духом огня, при закрывании прохода в Нижний мир, просьбы содействовать в поиске героя, словесные компоненты обрядов лечения/оживления героев; «отражение» вредоносной магии, гадания перед отправлением на битву, взывания к помощи божеств и духов покровителей во время поединка, просьбы, обращенные к духам мест во время богатырского пути; заклинания оружия, алгысы на летнем празднике ыкыах - ысыах.
Часто ритуальные высказывания героев олонхо сочетают в себе элементы, имеющие различные задачи, которые, однако, вкупе должны привести к некоторому единому «желанному состоянию» (например, благопожелание герою, отражение насланного на него магического вреда и проклятие антагонисту).
Становится очевидным, что контексты произнесения алгысов в сюжетах олонхо и в повседневной реальности его носителей существенно различались. Имеющими засвидетельствованные параллели в реальной ритуальной практике якутов предстают лишь семейно-бытовые алгысы и речения праздника ысыах. В то же время это не означает, что обрядовые инвокации остальных типов вообще не могли бы существовать в действительности. Иными словами, один лишь тематический критерий дифференциации обрядовых текстов в рассматриваемых дискурсах не выглядит достаточно надежным, равно как и исчислимость конкретных ситуаций, по случаю которых может произноситься обрядовый текст. Появляется необходимость поиска
иных оснований для описания специфики алгысов в текстах олонхо.
Объем ритуальных монологов персонажей в олонхо может быть различным; в полученной выборке он колеблется от 36 до 716 слов3. Обрядовые инвокации персонажей эпоса, на первый взгляд, довольно точно воспроизводят структуру традиционного алгыса. Вместе с тем обнаруживаются некоторые характерные моменты в плане поэтики устного жанра. Рассмотрим их несколько подробнее.
Обращает на себя внимание расширение в обращениях к божествам и духам в тексте олонхо специфического элемента композиции алгыса -реилик-самоописаний адресантов:
Пример 1
Ким хайа туойдун- диэн, Кэтит обугэбин Кэпсэтэр буолларгыт, КунДъвквгвй тойон Ылгын уола
Кун Куруо бухатыыр диэн Кики этим. Бу, ол кикини Кун тойон а§ам Кунум сиригэр, Ко§уор Сибииргэ Туоххакыйбыты торут диэн Домноон тукэрбиттэрэ, Кэнчээрини киэргэт диэн Этэн тукээттэрэ. Биири икки он-ор диэн Билгэлээн тукээттэрэ. А§ыйа§ы элбэт диэн Арчылаан араарбыттара, Со§ото§у туругут диэн Домноон тукэрбиттэрэ <...>
Если спросите, кто же такой начал петь-говорить,
Широкую родословную мою
Начнете выспрашивать,
[То отвечу, что] господина КюнДжесегея
Любимый сын -
Богатырем Кюн Кюрё зовущийся Человек буду.
3 Имеются в виду песня шаманок Верхнего мира во время обряда лечения героев после их ранения в ходе битвы с богатырем-карликом («БаЬымньы Баатыр Эрбэхтэй Бэргэн икки» - «Басымньы Батыр и Эрбэхтэй Бэргэн» [9, с. 298]) и алгыс духа-хозяйки страны героя («Ньургун Беде» - «Ньургун Сильный») [7, с. 109-115]). Безусловно, следует учитывать условность приводимых цифр. Они показательны лишь как иллюстрация возможностей текстопорождающих моделей в рассматриваемой традиции.
И такого вот человека Мой солнечный господин-отец В солнечную страну мою Кегёр ['узорную'] Сибирь «Ослабевшего поддержи», - повелев, С обрядами спустили4.
«Грядущие поколения породи [букв, 'укрась']», -Сказав спустили.
«То, что в единственном числе, сделай парным», - сказав
С гаданиями спустили.
«То, чего мало, умножь», - велев
С воскурениями отделили,
«Одинокого поддержи», - сказав
С обрядами спустили <...> [7, с. 183].
Приведенный фрагмент строк представляет собой реплику из алгыса богатыря небесного происхождения божествам-амьш с просьбой прислать шаманок для излечения героя. Он строится в рамках типичной для разговорного дискурса героев якутского эпоса модели предупреждаемого вопроса («если спросите меня об X, то...»). Подобные тематические элементы характерны для высказываний персонажей, которые обычно не получают значимой характеристики каким-либо иным образом. В основном, это помощники богатыря (шаманки и шаманы, гении мест, небесные богатыри). Представляется, что разработка этой структурной единицы в алгысах связана с нарративной задачей эпического жанра, включением структуры в повествовательный дискурс. У сказителя таким образом появляется возможность, используя форму традиционных обрядовых инвокаций, заполнять семантические лакуны, возникающие в ходе изложения сюжета.
В ритуальных высказываниях героев обнаруживаются фрагменты, в которых персонажи олонхо говорят о себе в стиле, более свойственном речи сказителя (повествователя). Показательным в этом плане является, например, фрагмент из речи шамана другой страны айыы:
Пример 2
Бай, бай диир,
Дор, дор диир,
Ону, ону диир,
- Туелбэ кувл са§а
Туулээх дуврбэ дукурбун Орв тутан олороммун Увгулээн-хакыытаан кврувхпун, Алталаах атыыр сылгът Кымнъыылаах холун са§а Быкый-табый
Эбир дъалысхан былаайахпын Тутан олороммун, А§ыс сардан-алаах Хара§ым уотун Сатыылатан кврувхпун, Тувх двйдум нврувта Туйа§ын двр§ввнвй, Ким двйду кикитин Тикилэ§ин тыакай <.. .>
«Бай, бай», - говорит,
«Дер, дер», - гремит,
«Ону, вну», - говорит,
- С круглое озеро
Мой покрытый шерстью бубен
Подняв вверх
Вопить-кричать стану я,
Величиной с жеребца-шестилетки твоего
Переднюю ногу [взятую] вместе с голенью,
Быструю, звонкую
Пеструю, стремительную свою колотушку
Взяв [сидя],
Восьмилучистый
Огонь своих глаз
Направляя огляжу -
Какой страны народа это
Грохот копыт,
Какого человека это
Топотпят?<...> [11,с.51].
Существенно, что в традиционной ситуации такое описание определяется фактором адресации: оно задает аспект восприятия субъекта речи «значимыми другими» - предполагаемыми адресатами обрядового высказывания и связано с учетом его взглядов и коммуникативных компетенций. В эпическом же сюжете подобные Примеру 2 описания фактически ориентированы на слушателя, становясь элементом характеристики персонажа и выполняя повествовательные задачи.
Другой структурный элемент алгысов - реплики, указывающие на локализацию, облик,
4 В этом фрагменте обращает на себя внимание речевая ошибка: при подлежащем в ед.ч. употреблены сказуемые во мн.ч. По всей видимости, это указывает на столкновение двух синонимичных в повествовательном отношении мотивов, описывающих появление героя-богатыря на земле: «спуск с неба по велению божества» и «спуск с неба решением сонма божеств».
функции персонажей-адресатов обряда, - в олон-хо также несколько модифицируются, распространяясь порой до исчерпывающе подробных описаний (например, благопожелание в адрес героя, произносимое богатырем Аджына Бооту-ром (АдьынаБоотур) [12, с. 117-125]).
Сообразуясь с логикой движения эпического сюжета, строящегося как цепь столкновений и взаимодействий героя-богатыря с персонажами различного типа, практически обязательным структурным элементом эпических алгысов становятся реплики-прощания, знаменующие уход одного из персонажей: дъэ быралыйар быдан бырастыы! 'ну, прощай до неоглядно далеких времен!', быйан'наах бырастыы! 'счастливое (букв, 'изобильное') прощание [тебе]!5 и т.п.
В сюжетах эпоса разнообразные духи, божества и другие мифологические персонажи выступают реальными членами обрядовой коммуникации, активными участниками событий. Это позволяет «достраивать» в эпическом сюжете те этапы процесса ритуального общения, которые в действительности лишь предполагаются: «получение сообщения», «ответная реакция» адресата. Ритуальные обращения в олонхо практически всегда оказываются услышанными, а ожидаемая ответная реакция не замедлит реализоваться. Нередко это приводит к эксплицитной диалогич-ности ситуации обмена обрядовыми высказываниями [3, с. 70].
Важно отметить, что в стилистическом отношении обрядовые инвокации в составе эпоса не могут отступать от заданного жанром высокого речевого регистра. Этномузыковед А.П. Решетникова указывала на усиление эстетической функции во фрагментах, моделирующих ритуальные речи [11, с. 54]. Действительные же «узусы» произнесения алгысов - значительно шире и в реальной обрядовой практике могут заметно отстоять от предъявляемой эпосом сложной стилистической формы. Являясь «активно-коллективным» этнографическим фактом (по П.Г. Богатыреву), алгыс может быть произнесен (точнее, «собран» по ощущаемой модели) фактически любым носителем традиции. При этом не всегда реальные обращения к божествам или духам имеют столь подробную и поэтичную форму, чаще всего - это краткие обращения в прозе, содержащие адресацию и просьбу, редуцирующие-
ся порой до бессловесного ритуального жеста (кропления)6. В то же время примеры обрядовых инвокаций, обнаруживаемые в тексте олонхо, в силу особого статуса эпического жанра могут восприниматься в традиции как «настоящие» ал-гысы, засвидетельствованный в прошлом сакральный первообразец.
Итак, алгыс в сюжете якутского эпоса является не только одним из типичных жестов персонажей (в интеракционистском смысле), сопровождающих различные фабульные ситуации, но и предстает как самоценный объект описания. Известно, что героический эпос, в особенности в «архаической» своей формации, манифестирует некоторую идеальную модель как космического мироустройства, так и социальных установлений. Регулярное, своевременное отправление ритуалов осмысливается эпосом как существенный признак как бы правильного течения жизни на земле. Не случайно неизменным событийным атрибутом обжитого (человеческого) пространства в олонхо становится праздник ысыах с его многокомпонентной обрядностью.
Возможно, столь пристальное внимание рассматриваемой эпической традиции к обрядовым действиям и разработка разнообразных сюжетных мотивов, ассоциированных с ними, объясняется восприятием алгыса в самой традиции как архаического элемента культуры. В определенном смысле это действительно так, ведь в перспективе исторической поэтики фольклора обрядовые жанры, без сомнения, предшествуют крупным повествовательным формам, какой является героический эпос.
Так или иначе из арсенала чрезвычайно гибкой смыслопорождающей системы традиционных обрядовых высказываний эпос-олонхо задействует лишь те, которые оказываются значимыми для его сюжетных коллизий. При этом на первый план выдвигаются и начинают использоваться повествовательные возможности, изначально заложенные в структуре традиционных обрядовых речений. Представляется, что моделирование фрагментов произнесения алгысов в тексте якутского эпоса может быть адекватно описано термином «квази-цитата» [2, с. 130], в свое время использованным для осмысления случаев, когда цитируется не высказывание, но структура, не текст, но его грамматика.
5 Перевод на русский язык автора.
6 Такие высказывания, как правило, не привлекают внимания собирателей, а носителями традиции могут восприниматься как «простые», «незамысловатые» алгысы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дыырай Бэргэн: олонхо / УГ. Нохсоров. Якутск: Бичик, 2009. 333 с.
2. Медриш Д.Н. Литература и фольклорная традиция. Саратов: СГУ, 1980. 175 с.
3. Мухоплева С.Д. Олонхо и заклинательные песни-алгысы // Поэтика эпического повествования. Якутск: ЯНЦ СО РАН, 1993. С. 64-71.
4. Неклюдов С.Ю. Специфика слова и текста в устной традиции // Евразийское пространство: Звук, слово, образ. М.: Языки славянской культуры, 2003. С. 108-119.
5. Новик Е.С. Семиотические функции голоса в фольклоре и верованиях народов Сибири // Фольклор и мифология Востока в сравнительно-типологическом освещении. М.: Наследие, 1999. С. 217-235.
6. Новик Е.С., Христофорова О.Б. Визуальные образы мира в сибирском шаманизме // Интерактивная электронная программа «Визуальные образы мира». М.: РГГУ, 2004.
7. Ньургун Беде: олонхо / H.A. Абрамов. Якутск: Бичик, 2011. 509 с. (Нюргун Бёгё: олонхо / H.A. Абрамов. Якутск: Бичик, 2011. 509 е.).
8. Нюргун Боотур Стремительный: олонхо / К.Г. Оросин. Якутск: ЯкГИЗ, 1947. 410 с.
9. Образцы народной литературы якутов, собранные Э.К. Пекарским. Ч. 1. Вып. 1-5. СПб.: Имп. АН, 1907-1911. 475 с.
10. Обрядовая поэзия саха (якутов) / сост. H.A. Алексеев, П.Е. Ефремов, В.В. Илларионов. Новосибирск: Наука, 2003. 512 с.
11. Решетникова А.П. Музыка якутских олонхо // Кыыс Дэбилийэ: Якутский героический эпос. Новосибирск: Наука, 1993. С. 26-69.
12. Тон- Саар бухатыыр: олонхо / С.Н. Каратаев. Якутск: Бичик, 2003. 237 с. (Богатырь Тонг Саар: олонхо / С.Н. Каратаев. Якутск: Бичик, 2003. 237 е.).
13. Терует Бэргэн: олонхо / Н.П. Старостин. Нееруктээйи: Якутский край, 2013. 160 с. (Тёрюэт Бэргэн: олонхо / Н.П. Старостин. Нерюктяй: Якутский край, 2013. 160 с.).
14. Heusler A. Die altgermanische Dichtung. Potsdam: Akademische VerlagsgesellschaftAthenaion, 1941. 248 S. (Хойслер А. Старинная немецкая поэзия. Потсдам: Академическая издательская компания Афинион, 1941. 248 е.).
REFERENCES
1. Dyyray Bergen: Olonkho / U. Nokhsorov [Dyyray Bergen: Olonkho. Presented by U. Nokhsorov]. Yakutsk: Bichik, 2009. 333 p. (in Yakut).
2. Medrish, D.N. Literatura ifol'klornaya traditsiya [Literature and Folklore Tradition]. Saratov: Saratov State Universitypress, 1980. 175 p. (inRuss).
3. Mukhopleva, S.D. Olonkho i zaklinatel'nyje pes-ni-algysy [Olonkho and Magic Songs-^/gyias1] In: Poeti-ka epicheskogo povestvovaniya [Epic Narrative Poetics]. Yakutsk: Yakut Research Centre, Siberian Branch, RAS, 1993. P. 64-71 (inRuss).
4. Nekljudov, S.Yu. Spetsifika slova i teksta v ustnoy traditsii [The Specificity of a Word and Text in Oral Tradition]. In: Yevraziyskoye prostranstvo: Zvuk, slovo, ob-raz [Eurasian Space: Sound, Word, Image]. Moscow: Yazyki slavianskoy kul'tury, 2003. P. 108-119 (inRuss).
5. Novik, E.S. Semioticheskiye funktsii golosa v forklore i verovaniyakh narodov Sibiri [Semiotic Functions of Voice in Folklore and Religions of Siberian Peoples]. In: Fol'klor i mifologiya Vostoka v sravnitel'no-tipolo-gicheskom osveshchenii [Folklore and Mythology of Eastern Peoples in Comparative Consideration]. Moscow: Naslediye, 1999. P. 217-235 (inRuss.).
6. Novik, E.S. Khristoforova, O.B. Vizual'nyje obrazy mira v sibirskom shamanizme [Visual Images of Space in Siberian Shamanism], In: Interaktivnaya elektronnaya programma "Vizual'nyje obrazy mira" [Visual Images of Space Interactive Digital Program]. Moscow: RSUH, 2004 (in Russ).
7. N'urgun Bege: Olonkho / N. Abramov [N'urgun Bege: Olonkho. Presented by N. Abramov]. Yakutsk: Bichik, 2011. 509 p. (in Yakut).
8. N'urgun Botur Stremitel'nyj: Olonkho /K. Orosin [Nyurgun Bootur the Swift: Olonkho. Presented by K. Orosin], Yakutsk: Yakutsk State Press, 1947. 410 p. (in Russ).
9. Obraztsy narodnoy literatury yakutov, sobrannyye E.K. Pekarskim [Records of Yakut Oral Literature Collected by E. Pekarsky]. Part 1. Issues 1-5. St. Petersburg: Russian Imperial Academy of Sciences, 1907-1911. 475 p. (in Yakut).
10. Obriadovaya poeziya sakha (yakutov) [Ritual Folklore of Sakha People (Yakuts)]. Compiled by N.A. Alek-seyev, P.E. Efremov, V.V. Illarionov. Novosibirsk: Nauka, 2003. 512 p. (inRuss).
11. Reshetnikova, A.P. Muzyka yakutskikh olonkho [Music in Yakut Olonkho]. In: Kyys Debiliye: Yakutskiy geroicheskiy epos [Kyys Debiliye\ Yakut Heroic Epic]. Novosibirsk: Nauka, 1993. P. 26-69 (in Russ).
12. Tong Saar Buhatyr: Olonkho / S. Karatayev [Tong Saar Buhatyr: Olonkho. Presented by S. Karatayev]. Yakutsk: Bichik, 2003. 237 p. (in Yakut).
13. Teret Bergen: Olonkho /N. Starostin. Nerjukteyi [TeretBergen: Olonkho. Presentedby N. Starostin]. Nerjuk-tyai: Yakutskiy kray press, 2013. 160 p. (in Yakut).
14. Heusler, A. Die altgermanische Dichtung. Potsdam: Akademische Verlagsgesellschaft Athenaion, 1941. 248 S.
