CC BY
36
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО НАУЧНОГО ЦЕНТРА 5/2016
УДК 323.1
В.Д. Бедерсон,
Институт философии и права УрО РАН; Пермский государственный национальный исследовательский университет
Рассматривается политика идентичности региональных политических элит на основе актуализации образов исторических персоналий в дальневосточных субъектах Российской Федерации. С помощью метода дискурс-анализа делается вывод, что на уровне персоналистской политики идентичности политические элиты российского Дальнего Востока выбирают в качестве политического ресурса образы «первооткрывателей» и проводят через них доминирующий дискурс унификации.
Ключевые слова: политика идентичности, региональная идентичность, Дальний Восток.
Настоящая статья посвящена дискурсивному анализу политики идентичности, в основе которой лежат образы исторических персоналий и которую проводят региональные политические элиты в регионах российского Дальнего Востока.
С методологической точки зрения статья опирается на синтез конструктивизма и инструментализма (как частное проявление теории рационального выбора). Мы исходим из того, что данный методологический фокус позволяет говорить об идентичности как политическом феномене более емко и конкретно: конструктивизм понимает идентичность как социальный конструкт, перекресток специфических практик и смыслов, а также вынуждает исследователя не забывать о ценностно-идейной составляющей, которая и
воспроизводится в практиках. Инструментализм же, в свою очередь, позволяет говорить на «политологическом языке», выделяя в процессе социального конструирования заинтересованных акторов, их ресурсы, стратегии и т.п. и понимая идентичность не столько как политическую цель, а как одну из политических возможностей для действий политических субъектов.
При этом такой синтез позволяет выстраивать исследовательскую теоретическую модель на двух уровнях аналитический абстракции: на «высоком» уровне мы разрабатываем теорию на новом эмпирическом материале, на «среднем» уровне - предлагаем конкретный аналитический концепт для анализа и изучения идентитарных и политико-символических
процессов в современной России.
Оба подхода имеют неоспоримые академические традиции. Так, среди ключевых авторов социального конструктивизма необходимо назвать П. Бергера, Т. Лукмана, Ф. Барта, Б. Андерсона, П. Бурдье, И. Гофмана, Г. Гарфинкеля [1, 2, 4, 10, 12] и др. Важными теоретико-методологическими направлениями внутри конструктивизма (и даже выходящими в значительной мере за его пределы) являются теория практик [9] и теория фреймов [8], которые нацелены на структурирование и формулирование непосредственных аналитических техник изучения социальных и политических процессов как продуктов конструирования. Инстру-менталистское прочтение социально-политических и идентитарных процессов характерно, в частности, для Э. Хобсбау-ма, Т. Рейнджера, Р. Уортмана [19, 20, 22] и др. Данный подход опробован и достаточно проработан и на российском региональном материале [11, 17, 21].
В статье используются следующие ключевые понятия.
Политика идентичности, которая, вслед за Е.Ю. Цумаровой, понимается нами как «деятельность политических акторов по формированию как представлений о «мы-сообществе», так и чувства принадлежности к нему в границах политического сообщества». Соответственно целью политики идентичности является «укрепление позиций и легитимация властвующих институтов», а основными направлениями - «символизация пространства, ритуализация принадлежности к политическому сообществу, формирование образа «мы-сообщества» и установление границ «свой»-«чужой» [21, с. 32].
Персоналистский идентификатор -имеющий символическую и семиотическую природу структурный элемент региональной идентичности, отличающийся от иных тем, что в его основе лежит образ персоналии (персоналистский/персони-фицированный образ). В данном исследовании под персоналистскими идентификаторами понимаются только те персона-
листские образы, которые являют собой актуализацию исторических персоналий.
Другими словами, это лишь те персоналии, которые как конкретные личности (действующие политики, культурные, спортивные или общественные деятели) не существуют в настоящее время. По этой причине в поле анализа большей частью не входят образы современных персон, даже если они являются частью политики идентичности (например, образы действующих или недавних губернаторов в ряде регионов).
Однако исключение было сделано для тех персоналий, которые в соответствующих регионах можно без преувеличения отнести к «живым легендам», то есть те, вокруг которых в регионах уже сформирован и закреплен определенный миф, и данная персоналия, хоть и является ныне здравствующим человеком, в регионе не является активным актором общественно-политических процессов и, тем самым, не может изменить и не меняет миф в отношении себя.
Кроме того, персоналистские идентификаторы должны быть институционально закреплены в дискурсивном и, что важно, объективном (физическом) пространстве региона (их имена присвоены какому-либо учреждению, в их честь сооружены монументы, проводятся масштабные публичные мероприятия и т.д.). Еще один критерий выборки - включенность «героя» в элитистский идентитарный дискурс, то есть речь идет только о тех пер-соналистских идентификаторах, которые актуализируются региональной элитой.
Вне проведенного анализа остались мифологическо-легендарные антропоморфные персонажи (герои сказок, легенд, художественных произведений и т.п.).
Мы опираемся на авторскую типологию [3] дискурсов, конструируемых политикой идентичности региональных элит на основе актуализации персонали-стских идентификаторов с точки зрения отношений регион-Центр. Типология выделяет три типа доминирующих дискурсов:
1. Дискурс унификации выражается в том, что кодировка смыслов актуализированного персоналистского идентификатора проявляется в логике «соподчинения» регионального идентитарного проекта общенациональному, государственному, «центральному». Другими словами, через доминирование данных персоналистских идентификаторов региональные элиты стремятся подчеркнуть, что регион является, прежде всего, частью общенационального культурного и символического пространства России.
2. Дискурс партикуляризации включает в себя такие смыслы, закладываемые элитами в актуализируемых идентификаторах, которые, в отличие от унификации, направлены на символическое обособление региональной «самости» от общенационального символического пространства. По своему содержанию данный дискурс, равно как и предыдущий, ориентирован на «значимого Другого», которым является Центр, общегосударственное символическое пространство. Но, в отличие от унификационного дискурса, парти-куляристский направлен на поиск отличного, а не общего. Персоналистские идентификаторы партикуляристского дискурса выражают определенную логику дискриминации исторического влияния Центра на регион.
3. Дискурс уникализации имеет смыслом отражение уникальности региона без причастности к вопросу о вписывании или об отделении от общенационального пространства. Уникальность региона с помощью персоналистских идентификаторов в данном случае наполняется обозначениями роли персоналии для обретения «самости» и «особости» региона, которую не следует путать с «самостоятельностью».
Региональная идентичность регионов российского Дальнего Востока представляет собой идентичность регионов-форпостов России на окраине страны, как бы последних рубежей культуры, определенных ценностей и т.п. России. При этом
верно утверждение, что каждый из регионов может быть метафорически описан как «остров», т.е. территориально-социальное единство, окруженное внешней (очевидно, враждебной) средой, где сохраняется и поддерживается цивилизация и культура «метрополии» [5, 6].
Данное утверждение подкрепляется и отражается в отдельных элементах региональной идентичности дальневосточных регионов, в центре нашего внимания -образы героев в региональной идентичности регионов Дальнего Востока.
В обозначенной «островной» идентичности особую и, пожалуй, первостепенную роль играют «первооткрыватели» этого «острова», т.е. персоналии, сотворившие дело, чтобы «остров» стал частью государственного единства, принял для себя государственные социокультурные формы.
Важно отметить, что реальный исторический контекст для героизации персоналии в региональной идентичности не имеет принципиального значения, первостепенны смыслы, которые закладываются в образ героя и которые начинают воспроизводиться в массовом сознании регионального сообщества.
Среди героев-«первооткрывателей» дальневосточных регионов необходимо назвать Е. Хабарова, С. Дежнева, В. Беринга, И. Крузенштерна, Г. Невельского, Н. Муравьева-Амурского.
Достижение «открытия» не является единственной основной характеристикой героя-«первооткрывателя», собственно таковым героем делает его образ «государственника», т.е. герой не просто «технически» «первооткрывает» регион, но и вписывает в него специфические социокультурные и политические практики, делая регион частью политического государственного пространства. В связи с этим из названных исторических персоналий в региональной идентичности большинства регионов Дальнего Востока явно выделяется Н.Н. Муравьев-Амурский [18]. Важнейшее место этот герой занимает в идентичности Амурской об-
ласти, Хабаровского и Приморского краев, между которыми существует латентная борьба за конструирование культа героя. Так, например, независимо друг от друга в Амурской области и Хабаровском крае по распоряжению губернаторов регионов успешным и прилежным студентам выплачивается стипендия имени Н.Н. Муравьева-Амурского [13]. Кроме этого, имя героя запечатлено и в региональной топонимике: в Хабаровске есть памятник Муравьеву и улица в его часть, в Благовещенске, помимо улицы и памятника, именем героя названа областная библиотека, во Владивостоке также есть соответствующая улица, а сам Приморский край расположен на полуострове Муравьева-Амурского.
Герой Муравьев-Амурский в идентич-ностях трех названных регионов наделяется весьма размытыми и общими характеристиками, как то «выдающийся государственный деятель», «первооткрыватель», «выдающийся сын Отечества» и т.п., что подтверждает мысль о непринципиальности реального исторического содержания героя по сравнению с тем содержанием, которое с его помощью конструируют те или иные агенты идентичности (региональные элиты, интеллектуальные сообщества).
Нельзя не сказать о практике ассоциирования губернаторов названных регионов с деятельностью и героизированной личностью Муравьева-Амурского. Например, названные стипендии вручаются по инициативе и личному указу губернатора Амурской области О. Кожемяко и губернатора Хабаровского края В. Шпор-та, об ассоциировании с героем ныне бывшего приморского губернатора С. Дарькина точно говорит цитата одного из его сторонников: «Не знаю лучшего примера «эффективного менеджмента». Пожалуй, по масштабам в истории края у него остался один конкурент - граф Муравьев-Амурский» [16].
Другие регионы Дальнего Востока на символический потенциал образа Муравьева не претендуют. Так, в идентично-
сти Камчатского края героизируются «первооткрыватели» С. Дежнев и особенно В. Беринг, которому в Петропавлов-ске-Камчатском установлен памятник и именем которого названы улица и Морской университет. Образ Беринга, как и в случае с Муравьевым, актуализируется не столько в связи с его географическими и естественно-научными достижениями, сколько с «открытием» Камчатки для Петровского государства. В таком фрейме Беринг не столько путешественник, сколько государственник-«первооткрыва-тель». Подобным образом первопроходцы героизируются в идентичности Чукотского АО. Здесь не отдается явного предпочтения кому-либо из героев, важен сам факт создания некоего культа «первооткрывателя» на основе реальных исторических личностей, имеющих отношение к «открытиям» Чукотки.
Весьма показательна цитата из новостного материала с сайта губернатора ЧАО, посвященного презентации регионального проекта «Чукотка - территория открытий»: «Он (проект - В.Б.^ посвящен годовщине открытия Берингова пролива, осуществленного экспедицией Семена Дежнева в 1848 году. Губернатор Чукотского автономного округа Роман Копин является куратором проекта вместе со знаменитым исследователем Арктики и Антарктики, Героем Советского Союза и Российской Федерации Артуром Чилин-гаровым» [14]. Показательно не только стремление губернатора ассоциироваться с «первооткрывателями» как прошлого, так и настоящего, но и непринципиальность реального исторического содержания (пролив, открытый экспедицией Дежнева на 200 лет раньше Беринга, очевидно, не мог называться на тот момент Беринговым, и более того, событие это произошло в 1648 году).
В Сахалинской и Магаданской областях мы не находим таких ярких примеров актуализации героев-«первооткрывате-лей» в региональной идентичности. Пер-соналистская инфраструктура в формате культов героев в Магаданской области
практически вообще отсутствует, во мно- но все-таки в некоторой степени тоже
гом это объясняется слабой выраженно- присутствует - писатели «открывают»
стью самой региональной идентичности: Сахалин для русской культуры, «прикре-
«В регионе отсутствует четкое понима- пляя» остров к ней.
ние относительно того, что объединяет Таким образом, мы можем заключить, людей кроме общего пространства и ла- что для региональной идентичности боль-герного прошлого территории» [15]. В шинства регионов Дальнего Востока об-Сахалинской области же предпринимают- раз героя-«первооткрывателя» имеет перся некоторые попытки актуализации ге- востепенное значение, при этом герой ин-роев для усиления региональной идентич- туитивно наделяется политическими ха-ности: сахалинская «особость» произво- рактеристиками, зачастую оторванными дится в данном случае через имена из- от исторического содержания. Герои-вестных общероссийских писателей, по- «первооткрыватели» символизируют со-святивших часть своего внимания или бой включенность регионов-форпостов в произведений Сахалину - А. Чехов, общегосударственный смысловой фрейм, В. Пикуль. Характеристика «первооткры- их защищенность, универсальность и в то вателей» в случае данных героев неявно, же время особость.
Библиографический список
1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. - М., 2001.
2. Барт Ф. Этнические группы и социальные границы. - М., 2006. - 200 с.
3. Бедерсон В.Д. Персоналистские образы как ресурс политики региональной идентичности в субъектах Российской Федерации: дис. ... канд. полит. наук. - Казань, 2016.
4. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. -М.: Медиум, 1995. - 323 с.
5. Бляхер Л.Е. Дальний Восток России: в поисках политической идентификации // Политическая наука. - 2005. - № 3. - С. 104.
6. Бляхер Л.Е. Политические мифы Дальнего Востока // Политические исследования. - 2004. - № 5. -С. 28-39.
7. Бурдье П. Социология политики / пер. с фр.; сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. - М., 1993. -336 с.
8. Вахштайн В.С. Социология повседневности и теория фреймов. - СПб., 2011. - 334 с.
9. Волков В.В., Хархордин О.Л. Теория практик. - СПб., 2008. - 298 с.
10. Гарфинкель Г. Исследования по этнометодологии. - СПб., 2007. - 335 с.
11. Гельман В.Я., Попова Е.В. Региональные политические элиты и стратегии региональной идентичности в современной России // Центр и региональные идентичности в России. - СПб., 2003. - С. 187-254.
12. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. - М.: Канон-Пресс-Ц, 2000. - 304 с.
13. Губернатор края поощрил лучших представителей молодого поколения. [Электронный ресурс]: URL: http://www.khabkrai.ru/printversion.html?type=news&id=17461 (дата обращения 23.02.2012).
14. Губернатор представил проект «Чукотка - территория открытий». [Электронныйресурс]: URL: http://www.rkopin-chukotka.ru/news/article.storyid/206.htm (дата обращения 23.02.2012).
15. Назукина М.В. Региональная идентичность в современной России: типологический анализ: дис. ... канд. полит. наук. - Пермь, 2009.
16. Николай Морозов: Не верил я в Дарькина... а он оказался, как Муравьев-Амурский! [Электронный ресурс]: URL: http://www.forumdv.info/news/?id=160496 (дата обращения 23.02.2012).
17. Ноженко М.В., Белокурова Е.В. Северо-Запад России: регион или регионы. - СПб.: Норма, 2010. -164 с.
18. Пирагис А. Петропавловск-Камчатский. Улицы города рассказывают. [Электронный ресурс]: URL: http://www.piragis.ru/knigi-po-istorii-kamchatki/petropavlovsk-kamchatsky/pervoproxodtscy-moreplavateli-uchenye.html (дата обращения 23.02.2012).
19. Уортман Р.С. Изобретение традиции в репрезентации российской монархии // Новое литературное обозрение. - 2002. - № 56. - С. 33-41.
20. Уортман Р.С. Сценарии власти. - М., 2004. - 597 с.
21. Цумарова Е.Ю. Политика идентичности в республике Карелия // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. Сер. Общественные и гуманитарные науки. -2014. - № 1. - С. 39-41.
22. The Invention of Tradition / eds. by E. Hobsbawm, T. Ranger. - Cambridge, 2003. - 320 p.
HEROES-«PIONEERS» OF THE IDENTITY OF FAR EAST REGIONS: DOMINATION OF UNIFICATION DISCOURSE
V.D. Bederson
Institute of the philosophy and law of the Ural branch of the RAS Perm state university
The article considers identity politics of regional political elites, which is based on actualization of images of historical personalities in Far East regions. Using the discourse analysis method the author concludes that at the level of personalistic identity politics, political elites in the Russian Far East choose, as a political resource, images of «pioneers» and carry the dominant discourse of unification through them.
Keywords: identity politics, regional identity, the Far East.
Сведения об авторе
Бедерсон Всеволод Дмитриевич, младший научный сотрудник, Институт философии и права УрО РАН (ИФиП УрО РАН), 620990, г. Екатеринбург, ул. Софьи Ковалевской, 16; старший преподаватель кафедры политических наук, Пермский государственный национальный исследовательский университет (ПГНИУ), 614990, г. Пермь, ул. Букирева, 15; e-mail: vsbederson@gmail. com
Материал поступил в редакцию 23.11.2016 г.
